Равнение на президента!

      – Вот-вот, – воскликнула Маша. – Нечего ему шляться по чужим бабам. Надо с женой было своей жить.
      Шпындрюк невозмутимо продолжал:
      – «Пункт „б“: зашить у Светы». Свет много.
      – А я не знаю ее фамилии! – кричала Маша, и слезы катились у нее по щекам, в то время как ружье ходило из стороны в сторону, периодически направляясь то на одного, то на другого.
      – И как ты себе все это представляешь? – спросил, прочитав и второй пункт, Протопоп Архипович.
      – А вот пусть их сюда приведут, пусть сюда приведут! – кричала женщина. – Я сама все сделаю. Я вот и нож взяла, и нитку с иголкой. Вам ничего не надо будет. Только не мешайте. Я все сама сделаю! Я вон со скотиной всю жизнь проработала – всяко делать приходилось: и сшивать, и зашивать, и отрезать, и роды принимать.
      – Мы тебя все, Мария, знаем как заслуженную скотницу, – Шпындрюк начал переговоры.
      – Протопоп Архипович, отойди от греха подальше к остальным.
      Глава, видя, как ружье ходит у нее в руках из стороны в сторону, а указательный палец лежит на курках, поспешил занять свое прежнее место.
      – Что мне, опять на колени вставать?
      – Опять! – визжала она. – Теперь давайте мне сюда Витьку со Светкой!
      – Я начальник милиции, – поднялся дородный дядя.
      – Ну-ка, не вставать! Не вставать! Не верю я вам, кобели вы! Всех вас надо кастрировать!
      Простаков стоял на коленях рядом с Фролом:
      – Ну ты подумай, вот только вошли.
      – А вы трое черных в углу, вы кто такие?
      – Почему черных? – обиделся Резинкин. – Мы уголь грузили, мы солдаты. Вот помыться зашли. Еще не успели даже сполоснуться, а ты тут. Надо спустя десять минут было зайти. Может, ты это, выйдешь, а мы домоемся, а потом снова войдешь. Мы не местные.
      – Экий ты нашелся! – не унималась Поликарпова. – Доумничаешься сейчас – погибнешь в своей армии.
      Мент шепнул на ухо Шпындрюку:
      – Зря вы отошли, надо было за стволы хватать.
      – Я тебя сейчас за член схвачу! – воскликнула Маша и посмотрела на предмет разговора.
      – А ты схвати, – тут же согласился правоохранительный орган. – Вот подойди и схвати.
      – Нет, я тебе отстрелю сейчас все! Мне надо, чтоб сюда Витьку со Светкой привели, чтобы они оба голые были! Я им сейчас операцию проведу на органах!
      Шпындрюк осознал, что действительно пропустил хороший момент и мог бы попытаться выбить оружие. Он пошел прямо к Маше на коленях:
      – Девочка, ну что ты говоришь, какие операции? Положи оружие, и все об этом забудут. Здесь собрались уважаемые люди.
      – Уважаемые люди, – воскликнула Маша, – вместе жопы не моют – у каждого своя баня! И не верю я ему, Протопоп Архипович, какой же он начальник милиции?! Смотрите, рожа какая! Ведь каждый день за воротник заливает! Не может он быть начальником!
      – Ну а что тогда я, по-твоему, тут делаю?
      – А вы сюда случайно попали! Я вас трогать не хотела. Я хотела, чтобы вы ко мне на машине приехали на переговоры по поводу Витьки со Светкой. А вы тут тоже голый. Да что ж это такое! – Она положила ружье на колени и всплакнула. Стала расстегивать теплую кофту, а затем и платье, обнажая большую грудь, упакованную в бюстгальтер.
      Мужики напряглись. Это ведь стриптиз, как ни крути. С ружьем она или без ружья... баба раздевается. Лучшего шоу и придумать нельзя.
      – Может, ты с себя все снимешь? – предложил Шпындрюк. – Мы будем на равных. А потом и Витьку со Светкой приведут. И их тоже разденем.
      Простаков заржал.
      – Что смеешься, что смеешься? – Она снова схватила ружье.
      Леха упал на пол и продолжал смеяться.
      – Что с тобой? Ты что, придурок?!
      Фрол подтвердил:
      – С ним может всякое происходить. Не слишком в себе.
      – Да не, – Простаков снова встал на колени, – я че подумал-то. Когда Витьку со Светкой сюда приведут, мы вас все в жопу перетрахаем.
      Мужики как начали ржать. Она не знала, куда ей после этого деваться.
      – Молчите, молчите, сволочи! – и взяла да и выстрелила во второй раз, прям в потолок.
      – Да ты че, баба, ошалела? Тебе конец! – завыл начальник милиции.
      Тем временем Поликарпова снова перезарядила оружие.
      – Я с вами больше не хочу разговаривать. Давайте мне сюда моего мужа и эту Свету. Вот этот вот маленький пусть пойдет и приведет их.
      Фрол поднялся и посмотрел на мужиков.
      – Слушайте, я это, я быстро! – заверил он всех присутствующих. – Я прям сразу туда и обратно. А где он живет, этот Витька-то?
      Маша популярно объяснила Валетову, как найти дом Светы, и сказала ему, чтобы тот поторапливался, так как через тридцать минут она будет каждые пять минут убивать одного из заложников. Подобной тактике она научилась в фильмах, которые постоянно крутили по телевизору. Валетов побледнел, посмотрел на Леху с Резиной и вылетел в раздевалку.
      В чистое одеваться было впадлу, потому как он еще не помылся. Поэтому, кое-как утеревшись попавшимся под руки полотенцем, после чего то из белого превратилось в черное, Фрол запрыгнул в штаны, накинул тряпки на себя и помчался по указанному Поликарповой адресу, моля только об одном, чтобы эта придурочная больше не пуляла.
      Фрол с перемазанной сажей рожей, в драной, истертой фуфайке и грязных ватных штанах бежал по Чернодырью, разыскивая названную ему улицу. Подбежав к группе молодых людей, прогуливающихся с девушками субботним утром, он поинтересовался, куда ему надо пробежать.
      Вместо того чтобы сказать запыхавшемуся юноше, где находится данная улица, молодые люди из числа местных пригрозили ему дать кое-чего кое-куда, в результате Валетов так и не узнал, куда же ему двигаться дальше, и побежал до бабулек. Бабульки не отказали солдатику и в подробностях разобъяснили, где та улица и где тот дом.
      Подбежав к небольшому одноэтажному домику на окраине, Валетов, не бряцая в калитку, перемахнул через забор и, не обращая внимания на лай тощей собачонки, вбежал на крыльцо. Подергал дверь, та оказалась открыта. И, не думая о том, что надо было, вообще-то, постучать, вломился внутрь.
      В одной из комнат он застал молодого чернявого мужчину верхом на блондинистой привлекательной женщине. Естественно, мужчина тут же встал, показывая себя во всей своей красе. Первое, что произнес Фрол, так это была фраза:
      – Не одевайтесь!
      – Чего?! – не понял Витя, надвигаясь на драного, чумазого сопляка.
      – Слушай, ты Витя?
      – Ну, – опешил мужик.
      – Там твоя Машка в заложники взяла Шпындрюка и еще начальника милиции.
      Витя стоял столбом:
      – Где там?
      – Да прям в бане! Они там все голые. Она хочет, чтоб ты со своей вот этой вот подругой... Ты ж Света?
      – Света, – согласилась женщина, хотя ей уже не хотелось признавать, что она есть она.
      – Вот вы вдвоем, вы должны туда бежать. А то она сейчас там всех перестреляет!
      – У нее что, ружье?! – не поверил мужик и ударил себя кулаком по лбу. – Как же я, идиот, оставил оружие-то?! Она ведь у меня ненормальная!
      – У тебя! Она У ТЕБЯ ненормальная! – Света, не стесняясь чумазого паренька, вскочила и подбежала к своему мужчине.
      – Прикройся, – тут же буркнул он.
      – Да чего мне прикрываться? Что он, баб голых не видел?
      А Валетов возьми и скажи:
      – Не видел.
      Она тут же метнулась и надела на себя халат.
      – Парень, ты какую-то ерунду несешь.
      – Может, я и ерунду несу, – Валетов взял снял с себя штаны – ну что, все голые, и он туда же – и повернулся к ним спиной, показывая кровоточащие раны от осколков. – А это видели? Что она делает-то. Она ж стреляет. Вы туда должны идти.
      Витек покачал головой и сел на стул:
      – Не-ет, парень. Ты что думаешь, мы такие дураки? Если она еще там стреляет, и ты хочешь, чтобы мы туда пошли? Да нет, это мы никогда не пойдем. Мне своя голова еще пригодится.
      – Тебе все пригодится, – прошептала Света и уселась с ним рядом, обнимая своего любовника. – Нет, мы на самом деле никуда не пойдем. У нас вот милиция есть, пусть милиция с этим и разбирается.
      Валетов натянул штаны и поправил фуфайку:
      – Какие ж вы сволочи!
      – Мы не сволочи, мы благоразумные жители, и под выстрелы мы не полезем. – Витя поежился.
      – Как же ты с ней семь лет жил, с этой сумасшедшей? – причитала Света.
      – Ниче, нормально, – заверил Виктор. – Всяко было, но до стрельбы еще не добирались. А чего она хочет-то от меня?
      – Ну чего, – Фрол почесал головенцию, – да так, тебя кастрировать, а у нее – все позашивать, чтобы больше не трахалась.
      – Да как ты смеешь так выражаться?! – воскликнула Света, вскакивая и машинально распахивая халат.
      – Хорошие титьки, – похвалил Фрол. – Ну так, может, вы все-таки в баню-то пройдете, а то ведь она всех там порешит.
      – Да? Чтоб оставить там все свое хозяйство? Вот иди, парень, в милицию. Пусть милиция разбирается. – Витя не собирался идти на операцию.
      – Да вся милиция в заложниках! – не выдержал Фрол. – Вы че, тупые?! Вы туда только придите, а мы там как-нибудь все потом справимся, пока она там тебя кастрировать будет.
      – Экий ты умный, ты, наверное, университет закончил, – проверяя рукой, на месте ли его хозяйство, спросил Виктор.
      – Нет, только полкурса осилил в пединституте.
      – Все равно видать – человек с высшим образованием, – присоединилась Света. – Только ты, парень, не на тех напал, не пойдем мы никуда. Пусть она там хоть всех перестреляет.
      – Да вы что! Вот десять минут осталось! Через десять минут она первого заложника убьет.
      – Ничего не знаю, – Поликарпов развел руки в стороны, – не моего это ума дело. Я от нее ушел. Что она там требует, это меня не касается.
      – Да как же не касается, – спорил Фрол. – Ведь она тебя кастрировать хочет, понимаешь, вот тебя именно, а не Шпындрюка там и не моих товарищей. Вот тебя.
      Света поцеловала своего любимого в щеку:
      – Вы так, молодой человек, об этом говорите, будто она у моего любимого хочет прыщичек выдавить.
      Виктор посмотрел в окно.
      – Нет, бабы – дуры, это определенно!
      – Да, я с этим согласен, – заулыбался Фрол. – Так бери ее и идите скорее в баню.
      – Вот, видел? – Поликарпов скрутил шиш. – Никуда я отсюда не пойду. А если она всех этих толстожопых перестреляет, так от этого району только легче. Мы новых выберем и назначим, и все дела. Подумаешь, сколько там народу-то?
      – Да ну... человек десять, – задумался Фрол. – А еще два солдата, сослуживцы мои. И че же, она всех порешит, а вы тут сидеть будете?
      – Знаешь, дорогой товарищ, мне мое добро дороже, чем какие-то десять человек, – проинформировал гонца Виктор.
      – Правильно-правильно, – поддержала его Света, – никуда не пойдем. Это еще что такое: одному отрезать, у другой зашить? Это у нее надо все позашивать да поотрезать!
      – Ладно, суки, – прошептал Фрол зло и, не дожидаясь того, что ему ответит дядя Витя, вышел во двор. – Недолго, недолго вам сидеть в этой избушке.
      Валетов схватил руки в ноги и побежал на Ильич-стрит. Он не чуял под собой ног, когда преодолевал снежные заносы и бежал в валенках по узеньким тропинкам. Времени на то, чтобы спасти заложников, у него почти не оставалось. Неужели эта пьяная баба на самом деле начнет палить?
      Выбежав на главную улицу поселка, он огляделся по сторонам и – вот они! Вот эти трое его спасителей! Валетов добавил газу и вскоре уже кричал в спину уходящему от него военному патрулю:
      – Эй, козлы, стоять!
      Товарищ дембель Кадакоев, вышедший на прогулку в качестве старшего патруля, вначале подумал, что он ослышался, затем обернулся и, когда увидел Валетова, решил просто-напросто устроить сегодня мелкому прекрасную ночь, несмотря на то что он уже как бы черпак. Затем подумал о его дружке, младшем сержанте Простакове, и оставил мысли о сладкой мести. К тому же что это такое с Фролом? Вот он приближается к ним весь измазанный, растрепанный, и главное – взволнован-то, взволнован-то как! Солдату, уже прослужившему почти год, нельзя быть по службе взволнованным. Если же такое происходит, значит, что-то случилось.
      Вместе с Кадакоевым в патруле томились Забота и Макс Авдотьев. Забота, разглядывая испачканную в угле подменку на Валетове, не скрывал улыбы и поспешил спросить Фрола о том, где он так издрязгался.

* * *

      Тем временем, пока Фрол пересказывал своим же пацанам суть случившегося, в бане продолжала свирепствовать обиженная Маша.
      Как только Поликарпова выстрелила в первый раз, буфетчица, вот так как в чем и была, так и метнулась на улицу. В бане телефона не было, и ей пришлось бежать до ближайшего магазина, где ей, бедной и перепуганной, позволили позвонить в милицию.
      Уже через двадцать минут все милиционеры, какие были в этот день на дежурстве, взяли баню в кольцо. Невиданное дело – захват заложников в поселке городского типа.
      После того как Фрол побежал на поиски некоего Вити и его нынешней сожительницы, скотница со стажем сбросила с себя фуфайку и кофту, оставшись в одном простеньком синеньком платье, теплых колготках и валенках.
      Прохаживаясь взад-вперед перед стоящим на коленях практически всем руководством района, она злобно скалилась, периодически возвращалась к бутылке, стоящей на лавке, делала несколько глотков и вновь грозно водила ружьем в сторону мужиков.
      Если первый выстрел можно было принять за случайность, то после второго стало ясно – женщина сумасшедшая и, случись чего, на самом деле может пальнуть. Теперь Шпындрюк уже не думал о том, что упустил возможность завладеть оружием, и в конечном счете мужики бы помогли скрутить эту придурочную бабу. Теперь он размышлял иначе. Ведь на самом деле могла из двух стволов шмальнуть в пузо – это, считай, все, каюк! Повалялся бы на полу минутки б две в агонии – и на тот свет. А жить-то хочется!
      Террористка подошла и открыла дверь.
      – Нам будет холодно! – завыл Шпындрюк.
      – Зато мне жарко! – огрызнулась Маша, довольная идущим из раздевалки прохладным сквознячком.
      Надо ли говорить, что силы местных правоохранительных органов остались без должной координации, так как начальник всей милиции находился в заложниках вместе с главой администрации, и решиться на серьезные действия заместитель попавшего в плен к террористке самого большого силового начальника местного разлива не мог. Он поставил людей вокруг бани, наказав никому не входить внутрь и не впускать туда посторонних. Побеседовав на улице с задрогшей буфетчицей, майор милиции выяснил, что в мужском отделении орудует Мария Поликарпова и требует, чтобы ее собственного мужа и его любовницу привели к ней в баню для проведения над их телами операции, вследствие которой ни он, ни она в будущем не смогут заниматься любовью с себе подобными.
      Судьба половых органов Вити и Светы совершенно не волновала замначальника милиции. Зато он очень хотел, чтобы Шпындрюк вышел из этой передряги как можно с меньшими нервными и, упаси бог, физическими потрясениями и повреждениями. Он был бы рад, если бы Маша пристрелила его непосредственного начальника, после чего он, при хорошем замасливании Протопопа Архиповича, занимал место номер один в районе. И сейчас ему приходилось выбирать: или дать время террористке, чтобы она прикончила парочку, и среди этой парочки был бы начальник милиции, или же начать освобождать заложников. А первым пунктом он выносил для себя выполнение требований Маши, соответственно на адрес Светы был послан наряд милиции.

* * *

      Когда Фрол снова вошел в незакрытую хату и в очередной раз застал Витю на Свете, он разулыбался. Витя прекратил занятие и вскочил.
      – Ты опять здесь?!
      Но на этот раз Фрол пришел не один: за его спиной стояли трое патрульных. Казбек Кадакоев, увидев голую блондинку, на время забыл, где он и кто он. Отодвинув в сторону мужика, Казбек приблизился к блондинке и стал раздеваться.
      Увидев такое непотребство, любовник хотел было воспрепятствовать Казбеку, но тот резко обернулся и выхватил штык-нож, упер ему в грудь и посоветовал не дергаться. Но тут Фрол завел свою пластинку:
      – Ты что, она там сейчас всех перебьет!
      Кадакоев вернулся в реальность. Он посмотрел на женщину, испустил рык досады, но не стал убирать холодное оружие в ножны.
      – Быстро одэвайтэсь, – скомандовал он, – и идом в баню!
      – Никуда не пойду! – выла женщина. – Она меня там прибьет!
      – Слышь, дарагая, давай надэвай свой красивый платье и бери за ручку своего любовник, потом пойдете к бане, там уже будэте мыться.
      Витя уселся на стул, скрестил руки на груди и закинул ногу на ногу:
      – Никуда не пойду, она мне все поотрезает!
      Кадакоев с кинжалом в руке подскочил к Вите:
      – Слюшай, если ты щас ни пайдеш, да? Я тэбе щас сам тут все паатрэзаю!
      Витя отклонился назад и полетел со стула на пол. Казбек рассмеялся, а вместе с ним и остальные солдаты. Витя наконец стал одеваться, и Света, глядя на него, перестала выкобениваться и тоже засобиралась.

* * *

      Размахивая ружьишком в пьяном угаре, Маша неожиданно решила, что полчаса, отведенные ею на мораторий против убийства, закончились. И теперь она должна порешить одного из заложников, дабы ни у кого не осталось сомнений в ее намерениях. И кого же ей сделать жертвой? Хищница плотоядно поглядела на обреченных людишек и ткнула пальцем, на счастье заместителя начальника милиции, в его шефа.
      Замначальника не знал об этом, он ждал вестей от посланного им патруля, но где-то внутри у него все колыхалось.
      Робко ступая босыми ногами по выложенному кафелем полу, милиционер подошел к раскрасневшейся от жары и самогона женщине.
      – Я думаю, что уже полчаса прошло, – сказала она.
      – Так у тебя часов нет, – хватаясь за соломинку, возразила жертва.
      – А это неважно, у меня в голове часы.
      Простаков, несмотря на угрозу выстрела, возразил со своего места:
      – У тебя они неправильно идут!
      – Это почему?! – воскликнула Маша.
      – Молчи! – пытался оборвать его Шпындрюк, но Леха не слушал.
      – Это потому, что все бабы – дуры.
      – Ах ты, сволочь! – воскликнула в сердцах Поликарпова, толкнула рукой начальника милиции, так что он едва не поскользнулся и не упал на лавку, и бросилась напрямую к Простакову. – Ну-ка повтори то, что ты сказал!
      Леха, увидев перед собственными глазами два ствола, нахмурился.
      – А че я сказал? Ниче такого. Вообще ничего не говорил. Вам послышалось.
      – Встань, сволочь! – кричала террористка. – Ты умрешь первым.
      Леха поднялся с колен, которые очень сильно болели, на ноги во весь свой двухметровый рост и посмотрел сверху вниз на женщину.
      – Где убивать меня будешь? – спокойно справился он и неожиданно схватился за ружье. А дура возьми да выстрели! Стволы нагрелись, и Леха был вынужден отдернуть руку от оружия.
      Но мгновением раньше ему удалось выдрать ружье из рук женщины, и теперь оно лежало между ними на полу, а в верхнем углу на стыке стены и потолка красовались очередные пробоины от дроби.
      Резинкин, стоя рядом с Простаковым, схватил лежащее на полу ружье и, несмотря на тепло, исходящее от стволов, не выпускал его из рук. Но бедолага сделал это таким образом, что сейчас два ствола смотрели ему в грудь.
      Машке осталось только снова схватиться за ружье и положить палец на курок. Леха замер. Наступила гробовая тишина. То, что пьяная женщина находится в неконтролируемом состоянии, было всем очевидно. В любую секунду мог раздаться выстрел, и душа Резины, отделившись от тела, понеслась бы в неведомые дали.
      – Вставай, – прошептала она, тыкая стволами в Резинкина. Витек поднялся. – Как тебя зовут?
      – Витя, – прошептал ефрейтор.
      – Ах ты, мать твою! – снова заголосила женщина. – Да тебя зовут точно так же, как и моего муженька! У тебя, вообще, шансов нет! Понимаешь? Нет шансов! Есть еще Викторы? – она посмотрела на стоящих на коленях мужиков.
      Было еще два Виктора, но никто не сознался. Она так ненавидит это имя, зачем же подвергать себя еще большей опасности. И без того каждый может оказаться на месте этого мальчишки.
      – Ты! – выла баба. – Ты будешь связным. Сейчас выйдешь на улицу и передашь мои требования.
      – Так Фрол же пошел, – возразил Резина.
      – Убежал твой дружок! Нечего ждать! Сейчас ты пойдешь в милицию и все расскажешь! Пусть они сюда ведут этих двух голубков. Я уж с ними сама побеседую.
      С позволения бандитки, Витек надел на себя штаны, накинул фуфайку и вышел на улицу. Вокруг бани колыхалась толпа, менты стояли с серьезными лицами, преисполненные значимости. Старший нашелся быстро. Выслушав требования, предъявляемые Поликарповой, замначальника просил передать, что наряд уже выехал и скоро приведут тех людей, которых она хочет увидеть.
      Два сержанта на машине подъехали к дому Светы и хотели уже входить, как на крыльце появились солдаты и интересующие милиционеров персоны. Менты вначале вытаращили глаза, затем осторожно поинтересовались у военного патруля, куда это они собираются забрать таких дорогих на данный момент граждан.
      Фрол, преисполненный собственного достоинства, растирая по роже угольные разводы, со всей решительностью произнес: мол, не ихнего ума дело. На что оба сержанта полезли за табельным оружием и застроили всех шестерых на крылечке.
      – Вы не можете их забрать! – завыл Валетов. – Там заложники в бане, террористка этих людей требует.
      – По распоряжению заместителя начальника она никогда не увидит этих людей, – возразил сержант, защелкивая наручники на запястьях Виктора.
      – Вы не имеете права меня арестовывать, – твердил горе-любовник, но на него никто не обращал внимания.
      Света, после того как и на ней замкнулись браслеты, принялась рыдать:
      – Что я такого сделала, за что вы меня забираете?
      Менты ничего не хотели слушать. Они усадили задержанных на заднее сиденье машины и уехали восвояси. Валетов схватил руки в ноги и ринулся бежать обратно к бане. Кадакоев только посмотрел ему вслед, посмотрел на открытый дом и сплюнул.
      А в это время его товарищ Забота предлагал некоторое время погостить в доме и поискать что-нибудь для успокоения собственного постоянно голодного организма.

* * *

      Переговорив с начальником, Резинкин сообщил, что ему надо бы возвращаться обратно, а не то она застрелит его товарища. Но старший милиционер решил иначе. Он заставил Резинкина отойти от бани и взял в руки мегафон.
      – Мария Поликарпова! Выходите из бани с поднятыми руками!
      Прошло не более двух минут, как из бани стали раздаваться мужские крики: «Не надо!», «Не стреляйте!», «Не заходите!». Слушая все это, толпа, сбежавшаяся к бане, ахнула. А тем временем по залу прохаживалась в одном измокшем от пота платье Маша и, размахивая ружьем, требовала, чтобы все мужики орали и молили о пощаде.
      После того, как по мегафону раздалась речь главного милиционера, из бани начали выбегать перепуганные, бледные женщины со своими котомками и вениками. Они не понимали, что происходит, и тут же пытались войти в курс дела, сливаясь с толпой.
      Замначальника похвалил себя за правильность действия, наблюдая, как слабая половина человечества беспрепятственно покидает ставшее опасным здание из-за засевшей в отделении для сильной половины человечества сумасшедшей женщины. Он и подумать не мог, что выстрелов из ружья за огромным количеством дверей и толстыми стенами в соседнем отделении просто не слышат. И если бы не мегафон, то сидели бы там и дальше.
      А между прочим, поскольку не последние мужики пошли в баню, большинство захватило и своих жен.
      Толстухи Шпындрюка не было, а вот все остальные дамы также использовали заведенную Шпындрюком традицию для того, чтобы собраться и весело посудачить о том о сем, вперемежку с таким нужным делом, как мытье, парилка и похлестывание себя веником.
      Через некоторое время все женское отделение опустело, а руководитель антитеррористической операции ходил гоголем.
      Когда Валетов снова подбежал к бане, осада не принесла никаких ощутимых результатов. Резинкин сидел в милицейском «уазике» и пил чай.
      Фрол посмотрел на женщин, перепуганных тем, что их мужья остались в заложниках, и подошел к начальнику милиции:
      – Вы так ничего и не сделали? Почему вы не отдали ей Витьку и Светку, пусть бы она с ними забавлялась.
      – Ты думаешь только о своих друзьях, а я должен о всех людях думать. Видишь, уже сколько народу вытащил? – показал на женщин руководитель операции по освобождению заложников. – И отойди, солдат, хватит тут болтаться под ногами. Серьезное дело.
      – Она никого еще не убила? – Фрол волновался не на шутку, ведь он пережил выстрел в стену. – Но как же теперь совладать с ней? Вы что, не будете заходить в здание?
      – Нет, – покачал головой руководитель операции, – я буду ждать спецназ из Самары. Сами мы туда не полезем, будем держать оцепление.
      – А в это время она будет сходить с ума и убивать заложников по одному.
      В подтверждение его слов неожиданно от выстрела разлетелось несколько стеклопакетов. Милиционеры и простые граждане отшатнулись от снопа стеклянных осколков. Судя по крикам из толпы, кого-то посекло.
      В это время Поликарпова перезаряжала один из стволов ружья. Пустая гильза полетела на пол, тихо позвякивая.
      – Вот так. Теперь станет еще свежее.
      Голые мужики продолжали стоять на коленях.
      – Откуда ж ты, сволочь, взялась такая? – решил подать голос директор аптеки, но на него тут же зашикали, чтобы он заткнулся, потому как баба была просто уже вне себя.
      Фрол, когда его за руку оттаскивал милиционер, скривился и закричал на начальника милиции:
      – Неправильно вы действуете, товарищ командующий!
      Его оттеснили за оцепление, и он встал в стороне вместе с остальными гражданами, продолжая наблюдать за развитием событий. Валетов недолго мучился пучившими его голову мыслями и подошел к без пяти минут вдовам, находящимся в предыстеричном состоянии и требовавшим ежеминутно от начальника милиции, чтобы он вытащил наконец их мужей. При этом очень многие обещали ему такие деньги, о которых он только читал в газетах.
      Подойдя к высокой, дородной женщине, чье лицо было доведено до красного свечения банными процедурами и теперь не остывало из-за возникшего стресса, Валетов тихонько прошептал:
      – Сколько же вы дадите за освобождение мужа? – Здоровенная крестьянка поглядела на маленького мальчика и отвернулась от него. Но Фрол не унимался: – Я вытащу всех, только скажите, сколько вы заплатите.
      Женщина, не зная, у кого просить помощи, посмотрела на эту незначительность и сообщила, что со всех «девчонок» тысяч десять баксов наберется. Рот у Валетова ходил вверх-вниз, он даже не знал, как поделиться с этой мадам собственными соображениями.
      Свирепая Поликарпова ходила по залу и продолжала требовать через дыру, которую она проделала с помощью ружья, чтобы ей сюда привели на кастрацию Витьку. Слыша такие речи, люди не могли сдерживать смех и гоготали.
      Пока она кричала в проделанную в стене из стеклопакетов пробоину, в зал неожиданно вошли все супружницы взятых в заложницы мужиков. Одна женщина, поглядев на стоящих на коленях, сказала другой:
      – И что ты в нем нашла?
      Дядьки стали меж собой переглядываться, не поняв, о ком идет разговор. Повернувшись на фразу, Поликарпова остолбенела.
      – Вы че, бабы? Ну-ка, назад! – Она водила ружьем из стороны в сторону.
      Здоровенная крестьянка, с которой Фрол поделился собственными мыслями, заверила его, что тысячу баксов он получит, поскольку план подразумевал непосредственный риск жизнями самих дам. Но те в едином порыве ломанулись внутрь, потому как идея была верной и показалась им беспроигрышной.
      Поликарпова не смогла даже ничего поделать, потому как толпа хорошо одетых и упитанных дам приближалась к ней стремительно, не обращая внимания на оружие. Маша оцепенела от дорогих шапок и дубленок. Она в один миг очутилась в сказке, забыв про ружье, а когда волна зависти по отношению к этим богатым сучкам накрыла ее, было поздно. Здоровая отняла у нее ружье и отдала подругам.
      Мужики вздохнули с облегчением. А бабы набросились с визгом на Машу. Теперь террористка подвергалась всевозможным щипкам, укусам и ударам. Те, что были подальше, довольствовались плевками, которые летели и в союзниц.
      Надо сказать, что замначальника подоспел вовремя, потому как еще б немного – и из Поликарповой сделали бы то же самое, что она хотела сотворить со Светой. Выстрелив пару раз в воздух и завершив практически разгром всего купального зала, замначальника милиции отогнал свирепых супружниц от лежащей на полу диверсантки и предложил всем разойтись.
      Супружеские пары находили друг друга. Бабенки заботливо оглядывали многочисленные порезы на телах своих мужиков. А Простаков посмотрел на обожженную от горячих стволов ладонь, потом на радующихся людей, подошел, по-хозяйски закрыл дверь, ведущую из раздевалки в зал, и направился в парилку.

Глава 5
НОВЫЙ ГОД

      Тридцать первое декабря выдалось пасмурным. Высокая влажность с морозом делали свое черное дело. Солдаты стояли на плацу, переминаясь с ноги на ногу, и время от времени прикладывали руки в рукавицах к замерзшему носу и щекам. Наконец к ним подошел их родной «папа» – лейтенант Мудрецкий – и сообщил, что сегодня в наряд по парку идут встречать Новый год Простаков, Резинкин и Валетов.
      Все надежды Фрола на то, что он хотя бы новогоднюю ночь проведет по-человечески, не оправдались. Но когда он услышал, что дежурным по парку отправляется их командир взвода, то ему стало на душе намного легче, так как он отправлялся на дежурство не один, а вместе со своими корешами. И кроме всего прочего, они еще прихватывали с собой лейтенанта.
      Естественно, старшим наряда по парку пошел младший сержант Простаков. Ну и фиг бы с ним. А Валетову главное, что вместе с ними еще и Резину отправляют. Теперь сам Простаков работает все меньше и меньше, других припрягает. Даже своего лучшего друга Фрола иногда цепляет на какие-нибудь работы, убеждая мелкого в необходимости выполнять полученное задание, так как в противном случае достанется ему, Лехе. А если Лехе достанется, то он такую фигню не забудет.