Подружки

— Гляди-ка, ты знаком со многими, с кем я училась в Тенли — с Карлом, Дженни Парке…

— И еще с одной. Вроде бы они с Карлом вместе учились. Я слышал, как они вспоминали случаи из школьной жизни. Я, кстати, не видел ее на вечере.

— Как ее зовут?

— Забыл имя. Она — рулевой нашей команды гребцов.

— Зачем вам рулевой?

— Вся ее работа — сидеть на носу лодки и выкрикивать команды, чтобы мы гребли в унисон. Прекрасное занятие для злобной лесбиянки. Удивляюсь, почему Карл не пришел с ней на вечеринку: они очень дружны. Как же ее зовут? Как-то там Анни…

— Господи, уж не Анни ли Харрисон?

— Верно, Анни Харрисон. Они с Карлом друзья. Каждое утро вместе приезжают на реку.

— Ты что, шутишь?!

— Что?

— Ничего. Слушай, Дэнис, мне срочно надо уйти. Я тебе позже позвоню. — Джина повесила трубку. Ей хотелось разозлиться на Анни — вот стерва, надо же так все подстроить, но Джина, сидя на кровати рядом с телефоном не сдержала улыбки. Она испытывала огромное облегчение при мысли, что это Анни подговорила Карла помочь ей расквитаться за испытанное унижение. Значит, и грудь у нее вовсе не плохая, и спать с ней Карл не собирался с самого начала. Но еще сильнее Джина зауважала изобретательность Анни Харрисон.

Позвонив в справочное бюро, Джина узнала нужный номер телефона.

— Алло.

— Анни?

— Да. Кто говорит?

— Это Джина Перри. Как поживаешь?

— Прекрасно, — ответила Анни.

— Я так и поняла.

— Тебе от меня что-нибудь нужно, Джина?

— Нет, мне хватит и вчерашнего вечера.

— Какого вечера, о чем ты?

— Не беспокойся, Анни, я не сошла с ума. Я сразу поняла, откуда ветерок подул.

— Беспокоиться? Почему я должна беспокоиться?

— Ладно, Анни, давай забудем все размолвки. Ты со мной поквиталась, и я готова признать, что ты мастер на эти штуки. Мне до тебя расти и расти.

Анни рассмеялась.

— Что верно, то верно.

— Изобретательность у тебя просто дьявольская. Ты, случаем, не Водолей?

— Угадала. Как ты узнала, что это моих рук дело?

— Скажем так: у нас с Карлом есть общий знакомый.

— Женщины всегда поддаются чарам Карла. Я решила, что и ты не устоишь перед его обаянием. К тому же на случай провала у меня было несколько запасных вариантов.

— Еще раз повторю: я это заслужила. Я поступила с тобой безобразно. Если это служит смягчающим обстоятельством, то я была в стельку пьяная и сейчас хочу искренне извиниться.

Извинения приняты. Но почему ты так поступила? У тебя что, гомофобия? Ты часто посещаешь гей-клубы и очаровываешь бедных, ничего не подозревающих женщин, чтобы после оставить их с носом?

— Гомофобия? У меня? Вот уж это вряд ли… Анни, повторяю: я была совсем пьяна, и, если уж совсем начистоту, в высшей школе я тебе жутко завидовала. Не помню, о чем я думала в клубе в тот момент. Может, надеялась взять реванш за обиду, пережитую в Тенли, сделав тебе гадость. Это было глупо, мне не следовало так поступать.

— Не следовало, но ты все же сделала то, что сделала. Высшая школа, надо же… Сто лет прошло. Как интересно все меняется…

— Интересно, но не так, как ожидаешь.

— Или не так, как хотелось.

— Точно. — Джина вдруг осознала, как легко ей разговаривать с Анни.

— Ну что ж, я принимаю твои извинения. Будем считать, что мы квиты. Может, когда-нибудь снова встретимся.

— Может быть. — Джина поняла, что разговор вот-вот закончится. — Анни, не составишь ли мне как-нибудь компанию за ленчем?

— Конечно. У тебя есть мой телефон. И, Джина, на случай, если ты вынашиваешь зловещие планы отомстить мне за Карла, — даже не пытайся.

— Анни, я не такая дура, чтобы бросать вызов мастеру.

Сугубо деловые отношения

Утром Питер пришел на работу очень рано. Он решил появиться в офисе раньше всех, чтобы без помех разобраться с вонючими цветочками, которыми Растениеводка украсила свой стол, отделенный от рабочего места Питера лишь невысокой перегородкой. Питер и так не был в восторге, что приходится сидеть рядом с непроходимыми комнатными джунглями, но терпел, пока несколько дней назад Дорис не принесла несколько горшков с душистой геранью. Едкий сладковатый аромат наполнил зал, а Питер всегда был очень чувствителен к запахам. Многим в офисе аромат нравился, и они спрашивали Растениеводку, откуда так приятно пахнет. Однако Питер был убежден, что именно душистая герань довела его до аллергического насморка, что, несомненно, приведет к ужасным синуситам, которых он боялся как огня.

Вначале Питер хотел попросить Дорис унести герань домой, объяснив, что у него аллергия, но опасался, как бы она не сочла такую просьбу за оскорбление, поэтому прибег к хитрости. Вынув из портфеля маленький флакон отбеливателя, он зашел в закуток Растениеводки. Чувствуя себя отравителем, Питер налил несколько унций раствора в колпачок флакона. Отбеливатель и сам благоухал хоть куда, и Питер, вдохнув амбре, пожалел, что не придумал другого способа борьбы с геранью. Возможно, соленая вода или средство от сорняков подошли бы лучше. Ну да ладно, главное — результат.

Поднеся полный колпачок к краю горшка, Питер почувствовал укол совести, но решил, что это лучший выход из ситуации. Герань засохнет через несколько дней, Растение-водка выбросит ее, вонь исчезнет, и ему не придется ни о чем просить Дорис. Питер медленно наклонил колпачок, но в тот момент, когда жидкость уже коснулась края, отдернул руку.

— Черт! — У Питера рука не поднималась на беззащитное растение. Он мог выйти из себя в переполненном ресторане и набить морду закоренелому расисту, но у него не хватало духу уничтожить дурацкую герань. Будь Растениеводка нормальной женщиной, Питеру было бы легче, но она лелеяла цветочки, как родных детей, и Питер, погубив ее радость и гордость, не вынес бы такого груза на совести.

План уничтожения герани потерпел фиаско. Пришло время принимать витамины, и Питер направился на кухню за водой. На ходу проверив свой почтовый ящик, он извлек оттуда письмо с пометкой: «Конфиденциально. Лично в руки». Сгорая от любопытства, Питер тут же вскрыл конверт: это оказалось письмо от начальника отдела кадров. Кровь прилила к щекам Питера, когда он прочел письмо. Недавно он подавал заявление о повышении и переводе на пост супервайзера отдела. Питер работал в «Сондерс, Крафт и Ларсен»

уже несколько лет и фактически давно выполнял функции супервайзера — обучал новичков и контролировал их работу, к тому же принимал участие во всех крупных исследовательских проектах. Новая должность означала бы не только карьерный рост, но, что для Питера было еще важнее, отдельный кабинет вместо стола за перегородкой в общем зале.

В письме сообщалось, что его просьба о повышении отклонена в связи с тем, что в его личном деле есть письменное предупреждение о нарушении правил пользования Интернетом. Более того, теперь Питер не имел права просить о повышении или переводе на другую должность в течение года.

Питер был вне себя от ярости. Все из-за этой твари, этой чертовой суки Камерон Хартман! С подачи Джины Питер уже воплотил в жизнь ряд мелких пакостей, способных подпортить настроение заложившей его Камерон, но сейчас он жаждал крови. Будь у него крупнокалиберный пистолет, Питер не колеблясь разобрался бы с ней как следует. Оставалось лишь хорошенько обдумать месть.

Пока Питер пытался успокоиться, несколькими этажами ниже на своем рабочем месте появилась Камерон Хартман. Обычно она приходила на работу в числе первых, но в то утро задержалась, выясняя отношения с представителями трех транспортных компаний, толпившихся у нее под дверью и готовых перевезти мебель в ее новый дом в Кндиане. У Камерон и в мыслях не было переезжать, и она никогда не бывала в Индиане. Камерон предположила, что грузчики ошиблись домом, однако на всех трех листах заказа значились ее полное имя и точный адрес. Кто-то явно сыграл с ней глупую шутку. Разрываясь между спорящими грузчиками и каким-то типом, который беспрестанно звонил ей домой и сопел в трубку, возбужденная Камерон чувствовала, что сходит с ума. Не успела она сесть за рабочий стол, как зазвонил телефон.

— Камерон слушает.

— Мисс Хартман?

— Да.

— Это Сильвия, секретарь доктора Ремли. Я хочу узнать, почему вчера вы не явились на прием.

— Но я не записывалась к врачу. Я даже не знаю доктора Ремли.

— У меня в журнале ваше имя и номер телефона. Вы были записаны на прием вчера в четыре часа.

— Я точно никуда не записывалась. Боюсь, это кто-то пошутил.

— Нам это не кажется остроумным.

— Извините, — сказала Камерон и повесила трубку. Телефон тут же зазвонил снова.

— Камерон слушает.

— Здравствуйте, мисс Хартман. Это Джордж из «Трэвел Америка». Я забронировал вам номер на нудистском курорте «Стоун гейт». Вы не хотели бы заодно заказать и билет на самолет?

— Кто говорит?

— Джордж из «Трэвел Америка».

— Джордж, мне не нужно заказывать никакого номера, — Камерон бросила трубку.

Телефон тут же зазвонил снова, но Камерон уже боялась поднимать трубку. Чтобы уйти подальше от телефона, она решила проверить свой почтовый ящик. Кроме обычных объявлений и реклам, там оказался простой конверт манильской бумаги. Вскрыв его, Камерон извлекла последний выпуск «Иди ко мне, малышка». Ошеломленно воззрившись на обложку, она терялась в догадках: кто мог прислать ей на работу порножурнал? Камерон не знала, что с ним делать. С сильно бьющимся сердцем Камерон сунула журнал в конверт и побежала выкидывать его в кухонное ведро. Ей совсем не хотелось, чтобы подобное чтиво обнаружили в ее собственной корзине для бумаг. Затолкав журнал в ведро, Камерон набросала сверху бумажных полотенец. Тут ей пришло в голову, что, если кто-то задался целью испортить ей жизнь, будет разумнее сохранить журнал как улику. Возможно, стоит отдать его на исследование, чтобы проверили отпечатки пальцев, хотя Камерон не имела понятия, как это делается. В ее душу медленно закрадывался страх.

Вытащив конверт с журналом из мусорного ведра, Камерон вернулась за свой стол. Сунув конверт в портфель, она заметила на экране компьютера значок, означающий, что в ее электронном почтовом ящике есть новые сообщения. Битых полчаса Камерон продиралась через столбцы сообщений от докторов, желающих, чтобы она подтвердила запись на прием, и агента по продаже недвижимости, интересовавшегося, когда ей удобно встретиться с ним и съездить взглянуть на несколько домов. Камерон все-таки приступила к работе, но большую часть дня ей пришлось отбиваться от странных звонков, в том числе от поставщика провизии: тот спрашивал, не передумала ли она заказать на свою свадьбу цыплят по-киевски (Камерон даже не была помолвлена), и от целителя-психотерапевта, готового осмотреть ее по поводу жалоб на сухость во влагалище.

Единственный

— Алло. — Подняв трубку, Шерил продолжала одной рукой копаться в ящике комода, стоявшего в гостиной. Куда-то запропастились золотые серьги кольцами, которые ей хотелось надеть сегодня вечером.

— Привет, это Купер.

— Привет, — обрадовалась Шерил. На работе день выдался напряженным, и она с нетерпением ждала вечернего свидания с Купером. Он уезжал из города по делам на две недели, и после памятного похода в цирк они виделись только однажды.

— Ты не могла бы оказать мне сегодня важную услугу?

— Конечно. О чем идет речь?

— Мой начальник попросил меня пригласить на обед двух клиентов. Они приехали из Нью-Йорка на один вечер и очень хотят стать акционерами нашей компании. Как ты посмотришь, если мы пообедаем все вместе? Можем пойти в самый дорогой ресторан, а счет оплатит моя компания.

Хорошо, я не против, — солгала Шерил. Каждый раз, когда они выбирались куда-нибудь вместе, Купер притаскивал с собой каких-то деловых партнеров. Она восхищалась его увлеченностью работой и здоровым карьеризмом, но находила, что пора бы ему выкроить время для нее одной. Кроме того, сегодня вечером Шерил собиралась наконец позволить Куперу зайти дальше обычного, задумав этакое действо-«выше талии — можно».

Проводить время с его коллегами было скучно и утомительно. Шерил приходилось обдумывать каждую фразу, чтобы, упаси Боже, ее не восприняли как оскорбление, и тщательно подбирать слова. Шерил не хотелось, чтобы Купер думал, что во время деловой встречи она не способна блеснуть умом или эрудицией. Видимо, до сих пор ей удавалось виртуозно пудрить мозги опытным деловым людям, незаметно подталкивая их к нужному Куперу решению. Иначе зачем бы он продолжал с завидным упорством приглашать ее на деловые обеды?

— Спасибо, ты просто прелесть. Обещаю, в следующий раз пообедаем только вдвоем — ты и я.

— Ловлю на слове, — отозвалась Шерил самым дружелюбным тоном.

Шерил шла по Пи-стрит к мексиканскому ресторану «Габриэль», недавно открывшемуся в отеле «Рэдиссон-Барссло». Купер должен был заехать за ней, но опаздывал и попросил прийти прямо в ресторан на встречу с ним и его коллегами. «Габриэль» находился в нескольких кварталах от дома Шерил, и ей совсем не хотелось идти туда пешком в своем любимом синем платье и черных туфлях на шпильках. Шерил так и не отыскала удобные лодочки. Подходя к ресторану, Шерил меланхолично размышляла, что ей остается либо купить новые туфли-лодочки, либо вывалить все из шкафа и найти старые.

«Пожалуй, куплю новые», — решила она, входя в ресторан. Вся компания уже сидела за столиком. Заметив ее, Купер поднялся и приветственно помахал рукой.

— Здравствуй, дорогая моя. — Он чмокнул Шерил в губы. «Моя дорогая?» — удивилась Шерил. У них было несколько свиданий, но они еще не перешли на стадию «дорогая, дорогой».

— Здравствуй.

— Шерил, это Джон Карпентер и Уилл Фрэнкель. Они приехали в Вашингтон из Нью-Йорка, — представил Купер своих гостей.

— Очень приятно. — Шерил пожала руки привставшим из-за стола мужчинам.

Купер галантно отодвинул ей стул, и трое джентльменов стояли, пока Шерил не села.

— Ну, что я вам говорил? — спросил Купер своих знакомых. — Разве она у меня не красавица? — Он взглянул на Шерил.

«„Она у меня?!“ Да что происходит, в самом деле? Мы всего-то встречались несчастных пять раз», — мелькнуло в голове Шерил, ответившей на комплимент улыбкой.

— Какой ты милый, — сказала она. Джон и Уилл закивали, целиком разделяя мнение Купера.

Все четверо внимательно прочитали меню и заказали множество блюд. За обедом завязался непринужденный разговор, и Купер не закрывая рта рассказывал о себе и Шерил так, словно они были знакомы целую вечность. Он сообщил гостям, как Шерил любит общаться с его деловыми партнерами и какая она вообще замечательная.

Шерил с удовольствием подыгрывала Куперу. Может, это и вправду начало большого чувства. Возможно, то, что она вела себя как благонравная маленькая девочка, принесло свои плоды. Поразмыслив, Шерил решила не позволять сегодня Куперу ничего «выше талии». Она чувствовала, что это правильно — мужчины всегда хотят то, чего не могут получить, и влюбляются в девушек, которых нелегко завоевать. Ведь не стал бы Купер приглашать случайную любовницу на обед с деловыми партнерами, а ее пригласил. Значит, она выбрала правильную линию поведения, вот отношения и развиваются, как ей того хочется.

«Слава Богу, — подумала Шерил, когда обед подошел к концу. — Я поступаю правильно, и, надеюсь, этот мужчина станет моим Единственным».

Заговор

— Тебе нельзя просить о повышении или переводе в течение года? Ты что, серьезно? — спросила Джина у Питера, сидевшего на ее диване.

— Верно. И все из-за этой маленькой сучки Камерон. Теперь мне придется киснуть на своей должности еще как минимум год. Повышение было уже у меня в кармане. Мне дали бы большую зарплату и собственный кабинет. Обидно, что сорвалось…

— Вообше-то у меня есть идея, как достать эту ведьму Камерон, но не знаю, получится ли. Нам нужна помощь одного человека, а я не уверена, что этот человек согласится помочь мне.

— Кто?

— Девушка, с которой я училась в высшей школе. Ее зовут Анни Харрисон, она помешана на компьютерах.

— Для чего она нам?

— Для моего плана необходим человек, который на ты с компьютерами.

— Зачем?

— Сначала я поговорю с ней, а потом расскажу тебе свой план. А то вдруг он неосуществим. Дай-ка мне, пожалуйста, вон ту записную книжку, там на обложке записан ее телефон.

С книжкой в руке Джина направилась в спальню звонить Анни. Не успела она поднять трубку, как в дверь постучали.

— Питер, открой, пожалуйста. Это наверняка Ширли, она водила Гомеса на прогулку.

— Привет, красотка, — сказал Питер, впуская Ширли, Гомеса и еще какого-то пса, оказавшегося маленьким коккер-спаниелем.

— Здравствуй, Питер. Где Джина?

— В спальне, говорит по телефону. У Гомеса появился приятель? Или ты тоже завела собаку?

— Нет, это Рэскэл, пес мистера Буркурски, который живет этажом выше. Однажды, увидев меня с Гомесом, он предложил мне за вознаграждение выгуливать и его собаку. Я подумала — какого черта отказываться, нечего упускать деньги, раз сами плывут в руки.

— Рад за тебя, Ширли.

— А как ты поживаешь, Питер?

— Бывало и получше. У меня неприятности на работе.

— У меня тоже. В ресторане я обслуживала невероятно спесивую толстуху, и она пожаловалась менеджеру, что я принесла счет, не спросив, нужен ли ей десерт.

— Она заложила тебя из-за такой ерунды?

— Ну, не совсем. Она так разоралась, когда я принесла счет, что мне пришлось заметить, что от десерта треснет ее толстая задница. Видимо, это окончательно вывело ее из себя. Я же не виновата, что она такая раскормленная свинья.

— Привет, — сказала Джина матери, выходя из спальни, и обратилась к Питеру: — Хорошая новость: Анни согласилась помочь нам. Но ты должен достать фотографию Камерон.

— Как же это сделать?

— У нее на столе наверняка есть снимки, где она с бой-френдом, с собакой или еще с кем-нибудь. Сначала потихоньку стянешь, а потом подбросишь.

— Ну, не знаю, Джина. У меня и так неприятности.

— Не будь таким трусишкой, Питер. Просто сделай это, — вставила Ширли, не имея понятия, о чем они говорят. — А для чего такие сложности?

— Долго рассказывать. Объясню тебе за обедом, — отмахнулась Джина и спросила: — Питер, ты пообедаешь с нами?

— Нет, спасибо. Сегодня я не гожусь для компании.

— Точно не хочешь?

— Идите, девочки, вдвоем. Я, пожалуй, посижу здесь с собакой и посмотрю телевизор.

— Конечно, можешь даже выгулять его, если хочешь. Джина и Ширли вышли из квартиры.

— Может, Линда с нами пойдет? — спросила Ширли, когда они проходили через холл.

— Нет. У нее свидание с Розой. С тех пор как они начали встречаться, я почти не вижу Линду.

— Свидание с Розой? Линда еще не бросила свои лесбийские глупости?

— Это не глупости, Ширли.

— Знаю. Я пошутила. Но это, должно быть, страшно скучно, тебе так не кажется? Бог мой, а ведь сколько всего можно сделать, имея туфли на шпильках и пару классных сисек…

Женщина с ребенком

— Ты не обязана была приходить, — сказала Роза. Она и Линда сидели в офисе врача, ожидая, когда Розу пригласят в кабинет. Ее очередь была последней, и в комнате, кроме них, никого не было.

— Я знаю. — Линда. Она так и не решила, правильно ли поступила, придя сюда. Они с Розой знакомы всего месяц, и желание за компанию тащиться к акушеру-гинекологу выглядело странным. Ведь это не их общий ребенок. Это ребенок Розы.

Линда убеждала себя, что лишь оказывает Розе моральную поддержку. Ведь нет ничего плохого в том, чтобы пойти с подругой к доктору. Она сделала бы это для Джины и любой другой знакомой. Однако это вовсе не означает, что она собирается стать второй мамой будущему малышу.

Линда украдкой поглядывала на живот Розы. Срок у той был всего месяца три-четыре, но животик уже заметно округлился. Не будь Роза столь миниатюрной, беременность, возможно, еще не была бы заметна.

Роза перехватила взгляд подруги.

— Думаешь, я могла бы отложить разговор с тобой на пару месяцев?

Линда улыбнулась:

— Тебе еще долго удавалось бы скрывать правду.

— Ага, и ты думала бы, что я просто толстею. Какую подругу предпочитаешь — толстую или беременную? — не унималась Роза, явно желая выяснить мнение Линды по поводу сложившейся ситуации.

Линда лишь улыбнулась, не желая признаваться, что на самом деле не хотела бы ни той ни другой.

— Я понимаю, что это неожиданно и слишком обременительно для тебя, — продолжала Роза. — Если бы я знала, что наши отношения с Рене вот так закончатся, я бы ни за что не решилась на этот шаг. Но сейчас я ношу ребенка и уже люблю его всем сердцем. Мы с тобой еще мало знаем друг друга, но я очень надеюсь, что ты дашь шанс развиться нашим отношениям.

Линда взглянула на Розу. «Черт побери, — подумала она, — почему тебе обязательно надо было забеременеть?»

— Роза, должна признаться, ситуация весьма сложная. Я пока не знаю, как быть, но в любом случае ты от меня так легко не отделаешься. Давай попробуем иногда встречаться, а там посмотрим, что получится.

В этот момент их пригласили в кабинет.

Роза представила Линду своему гинекологу, и они прошли в большую смотровую. Доктор предложил Розе переодеться, сказал, что сейчас вернется, и плотно прикрыл дверь. Пока они ждали доктора, Линда разглядывала инструменты в стерильных упаковках, медицинские принадлежности, коробку латексных перчаток на столе и Розу, сидевшую на кушетке в бумажном халате. Если бы несколько месяцев назад Линде сказали, что она пойдет со своей любовницей на первое УЗИ, она сочла бы шутника ненормальным.

Доктор постучал в дверь.

— Входите, можно, — отозвалась Роза.

— Вы готовы? — спросил доктор, делая последние приготовления для исследования.

— Давно готова. Еще немного, и взорвусь, — ответила Роза. Перед визитом к врачу ей пришлось пить приторный раствор глюкозы, чтобы наполнить мочевой пузырь.

Доктор раздвинул полы халата Розы и выдавил немного холодного геля на чуть округлившийся живот. Нажав какие-то кнопки на аппарате, он стал круговыми движениями водить по животу пациентки неким предметом, напоминавшим телефонную трубку.

— Боже мой! — вдруг воскликнула Роза. — Вот оно!

Линда тоже увидела ребенка на экране монитора. Изображение была зыбким и неясным, но уже можно было различить крошечного человечка. Губы Линды дрогнули и сложились в легкую улыбку. Она всматривалась в нечеткую картинку на экране, пытаясь получше разглядеть ребенка, затем перевела взгляд на Розу, у которой увлажнились глаза. Пути назад отныне не было. Хотелось ей того или нет, но беременность Розы стала частью жизни Линды.

Как тесен мир

Сдав коккер-спаниеля мистеру Буркурски, Джина и Ширли отправились обедать. Летом Дюпон Серкл обретал дополнительные преимущества: здесь было множество ресторанов со столиками на улице. Джина и Ширли старались извлечь максимум удовольствия из летнего сезона и почти не обедали дома. Линда и Питер редко составляли им компанию: Линде не нравилась жара, а Питер по причинам, известным только ему, находил обеды на улице негигиеничными. В отличие от них Джина с Ширли любили сидеть за столиком на улице, потягивая пивко или «Маргариту». Иногда они почти не разговаривали, наслаждаясь вкусной едой, разглядывая посетителей и прохожих. В некоторые рестораны с уличными столиками им позволяли брать с собой Гомеса.

Неторопливо подойдя к «Триос» на Семнадцатой улице, они сели за столик и даже не стали читать меню. В «Триос», скорее пиццерии, чем ресторанчике, были места на улице и кормили дешево, а так как платила обычно Джина, то она выбирала заведения с невысокими ценами. Заказав пиццу и два пива, они начали рассматривать прохожих.

Семнадцатая улица, где они обедали, славилась в Вашингтоне своими ресторанами и барами. У «Триос» крайний ряд уличных столиков вытянулся шеренгой вдоль оживленной пешеходной зоны, чтобы посетителям было удобнее глазеть на прохожих.

— Ну, как дела с жильцами? — поинтересовалась Джина.

— С тех пор как ты заставила меня вышвырнуть Сэмми, новых найти не удалось.

— Почему бы тебе не поместить объявление в городской газете? Полагаю, это совсем недорого.

— Я придумала кое-что получше.

— И что же?

— Одна моя подруга рассказала мне о программе опеки над приемными детьми.

— Что?!

— Она говорит, если берешь приемного ребенка, тебе платят шестьсот долларов в месяц. Чего только не сделаешь с такими деньгами!

— Ширли, пожалуйста, скажи, что ты пошутила!

— Вовсе нет. А в чем проблема? У меня есть свободная комната, ребенок может там спать. Ты только представь: каждый месяц у меня будет шестьсот долларов! Сколько ребенок может съесть? Я прикинула, что на одежду, еду и всякий вздор потрачу пару сотен в месяц, а остальное смогу расходовать по своему усмотрению. Как по-твоему, мне позволят взять двух или трех детей? Сколько можно разместить в той комнате?

— Ширли, нельзя брать ребенка из-за денег. Детей усыновляют не для этого.

— О, Джина, не начинай. Я окружу малыша всяческой заботой.

— Ширли, ты ведешь беспорядочную и непредсказуемую жизнь. Ты не можешь стать опекуншей.

— Что ж, посмотрим.

— Боже, хоть бы не пришлось! — Джина решила поговорить с Ширли более жестко, если той, не приведи Бог, действительно доверят опеку над ребенком. Хотя при нынешнем положении дел в администрации округа Колумбия можно ожидать чего угодно.

— Так о каком плане вы с Питером говорили, когда я пришла? — сменила тему Ширли.

— Одна из коллег Питера по работе подала на него рапорт за слишком вольное использование Интернета. Кажется, ее зовут Камерон.

— А что плохого в использовании Интернета?

— Не знаю подробностей, но Питер посещал сайты, на которые не имел права заходить за счет компании.

— Неужели порносайты?

— Он умолчал об этом. Так или иначе, поднятый вокруг этого шум привел к тому, что Питер не получил повышения, поэтому у него есть основания злиться на эту женщину.

— А ты к этой истории каким боком?..

— Некоторое время назад я встретилась с бывшей одноклассницей. Ее зовут Анни Харрисон, она прекрасно разбирается в компьютерах, компьютерной графике и тому подобном, вот я и подумала…

В этот момент Джина увидела коренастого толстого мужчину, идущего по Семнадцатой улице. При мысли, что он направляется к ним, у нее перехватило дыхание. Откашлявшись, чтобы прочистить горло, Джина сказала Ширли: — Пожалуй, схожу в туалет. Сейчас вернусь, — и быстро поднялась из-за стола.

— Ну давай.

Джина почти бегом припустила ко входу в ресторан. Сзади до нее донесся голос Ширли, заговорившей с толстым коротышкой.

— Гриффин, неужели это ты? Боже, я не видела тебя целую вечность, — обратилась к нему Ширли через ограждение из трубок, отделявшее столики от пешеходной зоны.

— Ширли Перри. Прекрасно выглядишь!

— Стараюсь!

Сердце у Джины бешено колотилось, когда она, притаившись за дверью, слушала разговор. Откуда, черт возьми, Ширли знает Гриффина?

— Как твои дела? — спросил Гриффин.

— Да так, занимаюсь то тем, то этим. А ты? Все еще работаешь?

— О да. Когда занимаешься чем-то очень долго, буквально прикипаешь к работе.

— Только не я. Я ни к чему не прикипаю.

— Ну что ж, рад это слышать. Очень приятно видеть тебя, но я немного спешу, и мне пора бежать.

— Рада была встретиться. Ну, прощай, держи хвост пистолетом!

Когда Гриффин ушел, Джина вернулась за столик.

— С кем это ты говорила? — спросила она у матери, залившись краской стыда.

— Так, один мужчина: я когда-то работала с ним.

Работала? — Джина молила Бога, чтобы Ширли не пустилась в откровения о том, как когда-то снималась в порнофильмах и спала с Гриффином. Этого она матери не смогла бы простить.

— Когда-то я служила в одной грязной книжной лавчонке, а он работал в том же здании.

— На какой должности?

— Ты спрашиваешь обо мне? Я стояла за прилавком, обслуживала покупателей, а Гриффин… ну… он был своего рода актером.

— Актером? — уточнила Джина, с облегчением услышав, что мать всего лишь стояла за прилавком.

— Ну, откровенно говоря, он снимался в порнофильмах. У них была студия в помещении за магазином.

— Ты разыгрываешь меня?

— Нет. Он был весьма популярен среди любителей порно. Полагаю, на него и сейчас есть спрос.

— Но почему? Я же видела его… мельком. В нем нет ничего привлекательного.

— Вот почему он и создан для этого бизнеса. Порнофильмы делаются для мужчин, а не для женщин, Джина. Мужчины любят смотреть, как какой-нибудь безобразный толстяк имеет распаленную цыпочку. Должно быть, им кажется, раз уж девушки спят с такими, как Гриффин, то у них самих точно есть шанс.

— Интересная мысль. Знаешь, я что-то не помню, когда ты успела поработать в грязной книжной лавчонке?

— Я же сказала — сто лет назад, и это продолжалось недолго. Когда я там немного освоилась, они предложили мне готовить Гриффина к съемке, если ты понимаешь, что я имею в виду. Так сказать, убедиться, что все поднялось и работает. Я сказала, что эту маленькую дополнительную обязанность не потяну. Перед тем как я уволилась, они нашли женщину — Брэнду, что ли, — готовую стоять за прилавком и быть Гриффину «пуховкой», или «щекотухой», или как там они это называют.

— Есть ли в мире то, чем ты не занималась, Ширли?

— Если и есть, то я над этим работаю.

— Интересно, а как люди, занимающиеся порнобизнесом, отвечают на вопрос о профессии?

— Не знаю. Большинство из них не скрывают рода своих занятий; многие даже гордятся этим. Хотя, помню, Гриффин говорил своей матери, что работает на Службу прогнозов погоды.

— На Пи-би-эс?

— Он говорил, что продюсирует документальные фильмы, и в принципе это нельзя назвать ложью.

— Интересный персонаж. Что ж, по крайней мере ты с ним не спала. Ведь не спала, Ширли? — как бы вскользь осведомилась Джина.