Хищник

Тина была слеплена из другого теста. Это была ловкая девятнадцатилетняя девица, которая могла и ксерокс починить, и поставить на место брокера. Пока Крис ездил в Прагу, все дела легли на неё. Тина отличалась исполнительностью, но не имела специального образования, и поэтому Крису приходилось лично перепроверять все заключённые ею сделки. Зато она, как и Крис, изо всех сил боролась за выживание компании.

Раньше, когда была жива Ленка, все четверо сотрудников фонда располагались в одной большой комнате, столы Ленки и Криса помещались у окна, позволяя компаньонам видеть площадь внизу. Соответственно офис фонда «Карпаты» состоял из этой комнаты, приёмной, крохотного зала для конференций, кухни и закутка, где находились ксерокс, факс и компьютеры. Другими словами, офис был невелик, но некий американский дизайнер — приятель Ленки — отлично его оформил, и контора фонда «Карпаты» имела вид солидный, деловой и в то же время уютный. Одно только не устраивало Криса: обои с абстрактным рисунком в виде больших синих клякс. Крис считал их слишком экстравагантными и требовал от Ленки, чтобы она их заменила.

Но теперь, получив полную свободу действий, Крис решил их оставить.

Крис окинул взглядом стол Ленки, отметив стоявшие в хрустальной вазе оранжевые и пурпурные, какого-то траурного оттенка цветы. «Райские птицы» — так, он слышал, Ленка называла эти цветы. Она покупала их каждую неделю в цветочном магазинчике за углом. Крис, секунду поколебавшись, поднял руку, вынул цветы из вазы и швырнул в корзину для бумаг. Ему казалось несправедливым, что Ленка умерла, а цветы у неё на столе все ещё оставались свежими и яркими, как будто эта новость их не касалась.

Под столом у Ленки стояли четыре пары почти новых туфель. Ленка часто говорила, что терпеть не может тесные туфли и лучше всего чувствует себя вообще без обуви. Бывали случаи, когда она, встречая гостей, выходила к ним босиком. По этой причине такое скопление обуви под столом у Ленки вызвало у Криса удивление: не ходила же она в самом деле с работы домой босая? Поразмыслив немного, он пришёл к выводу, что Ленка покупала новую обувь, когда у неё возникала необходимость посетить крупный банк, биржу или другое официальное учреждение.

Вернувшись в офис, она сбрасывала новые туфли, тут же о них забывала и возвращалась домой в старых и разношенных. Отправляясь же с визитом в высокие сферы в следующий раз, она опять покупала новую пару.

Крис не мог позволить себе провести весь день в размышлениях о Ленке и её привычках. Включив компьютер, чтобы выяснить стоимость находившихся в собственности фонда ценных бумаг, он пришёл к выводу, что их цена упала до рекордно низкой отметки. В России разразился очередной скандал, связанный с коррупцией в правительственных кругах; другие страны Восточной Европы тоже выглядели не лучшим образом и были далеки от процветания. Бумаги «Эврики телеком» опустились на целых пять пунктов. Крис решил, что следует досконально разобраться в том, с какой целью Ленка скупила финансовые обязательства этой компании. Впрочем, и с этим можно было подождать. Крис пока что не собирался от этих бумаг избавляться. Сначала следовало понаблюдать за реакцией рынка, а на это должно было уйти не меньше недели.

Крис позвонил Йену Дарвенту. Дарвент по-прежнему работал в «Блумфилд Вайсе», где занимался продажей ценных бумаг, обеспечивавших, по утверждению представителей банка, стабильно высокий доход покупателям. Крису удалось выяснить, что Ленка купила кредитные обязательства «Эврики телеком» именно у него.

Беседа проходила далеко не на дружеской ноте. С тех пор, как Крис ушёл из «Блумфилд Вайса», Йен перестал его замечать, чего Крис простить ему так и не смог. По этой причине Крис с Ленкой договорились, что общаться с Йеном будет она. Теперь же эту традицию пришлось нарушить. Тина уже позвонила Йену и сообщила ему о смерти Ленки, и теперь двое мужчин обменивались избитыми, плоскими фразами, высказывая друг другу свои соболезнования. Крис не сомневался, что Йен по-настоящему сожалеет о смерти Ленки, но пробежавшая между ним и Крисом чёрная кошка не позволяет эгоистичному Йену раскрыть перед бывшим коллегой душу, чтобы продемонстрировать ему всю глубину своей скорби. Они закончили разговор, договорившись созвониться на следующий день, чтобы обсудить сделку с «Эврикой телеком».

Потом Крис имел разговор с Дунканом, который занимался аналогичными с Йеном продажами, но только не в «Блумфилд Вайсе», а в банке «Хонсю» — лондонском отделении японского инвестиционного банка. Крис сообщил Дункану о смерти Ленки, позвонив по горячим следам из Праги. Тогда беседа с Дунканом не получилась. Шотландец был слишком ошеломлён этим известием, чтобы поддерживать разговор. Теперь, правда, он уже немного отошёл и забросал Криса вопросами. Крис решил ответить на эти вопросы при личной встрече, и они договорились встретиться после работы в баре.

После этого Крису было необходимо поставить в известность о смерти Ленки главных инвесторов фирмы. Их было восемь человек, и они внесли на счёт фонда сумму в пятьдесят пять миллионов евро. Инвесторы проживали на территории Штатов, где Ленка за годы работы обзавелась прочными деловыми связями — в частности, проворачивала кое-какие дела с Руди Моссом. Это был единственный инвестор, которого Крис хорошо знал лично. Всё же остальные с Крисом, конечно, встречались, но общались преимущественно с Ленкой, которой удалось добиться их расположения и доверия. Фонд «Карпаты», однако, принёс своим вкладчикам в первый же год двадцать девять процентов прибыли от каждого вложенного евро, и в этом была заслуга не только Ленки, но и Криса. Короче говоря, Крис надеялся найти с инвесторами общий язык и после смерти подруги.

Для начала Крис решил послать инвесторам сообщение по электронной почте, а уж потом, подготовив их, во второй половине дня обзвонить всех лично. Надо сказать, беседовать с инвесторами оказалось нелегко. Печальное известие поразило их до глубины души. Похоже, все они были не только деловыми партнёрами Ленки, но ещё и её друзьями. К радости и облегчению Криса, никто из них разговоров об отзыве своих средств из фонда пока не заводил. Единственный человек, до которого Крису не удалось дозвониться, был Руди Мосс. Руди даже не потрудился перезвонить Крису, что последнего не слишком взволновало. Руди Мосс старательно разыгрывал из себя независимого предпринимателя, и это было вполне в его духе. Крис, знавший Руди Мосса лично, считал его самым крепким звеном в цепочке своих инвесторов.

Когда рабочий день близился к завершению, Олли вышел из состояния прострации, в котором пребывал в течение нескольких часов, и Крис сразу же дал ему задание. Олли требовалось прощупать обстановку на рынке бумаг и выяснить, насколько сильно скажется политический кризис в России на экономическом положении восточноевропейских стран, куда фонд «Карпаты» вкладывал свои средства. Такими исследованиями обычно занимались Крис или Ленка, но Олли, как ни странно, успешно справился с заданием. Крис уходил из офиса с таким чувством, что, несмотря на все выпавшие на его долю испытания, сохранить фонд «Карпаты» ему всё-таки удастся.

* * *

К тому времени, как Крис приехал в «Уильямс», Дункан уже успел пропустить пинту или две. «Уильямс», небольшой затемнённый паб, находился на одной из аллей, отходящих от Бишопсгейт. Впервые Крис с Дунканом выпивали там десять лет назад. Паб был расположен на небольшом расстоянии от «Блумфилд Вайса», что представляло известное удобство для мелких служащих, желавших на скорую руку пропустить кружку пива. С другой стороны, заведение это было скромное, и начальство там не появлялось.

Крису и Дункану паб нравился ещё и потому, что его не подвергли стандартной модернизации и он являлся своеобразным островком старины в этом уголке города, сплошь застроенном современными зданиями.

Крис взял себе и Дункану по пинте тёмного и подсел к приятелю за маленький столик в углу. Паб был полон молодых людей в ярких пиджаках и кожаных куртках. Пожилые толстяки в старомодных костюмах с лоснящимися рукавами и воротниками, которых Крис частенько встречал здесь лет десять назад, теперь сюда не заглядывали. «Должно быть, — решил Крис, — их вытеснило наше поколение», — и подумал, что лет через десять и они с Дунканом переберутся в другой паб — с более подходящими им по возрасту посетителями.

— Спасибо, — сказал Дункан, когда Крис поставил перед ним пинту тёмного. Торопливо допив свою кружку, он пододвинул к себе кружку, принесённую Крисом, и без большого воодушевления добавил: — Будем здоровы.

— Будем! — сказал Крис.

— Я до сих пор не могу в это поверить, — сказал Дункан, единым духом ополовинив свою кружку. — Не могу — и все. Что же случилось?

— Когда мы шли по улице, кто-то налетел на неё сзади и перерезал ей горло, — с деланным спокойствием произнёс Крис. Ему не хотелось снова вспоминать подробности той ужасной ночи.

— И ты был там?

Крис кивнул.

— Кто был тот тип?

— Представления не имею. Да я его почти не видел. Помню только, что на нём были тёмная куртка и чёрная вязаная шапочка.

— А чешские полицейские? Что они говорят?

— Ну, поначалу они решили, что это наркоман, которому срочно понадобились деньги, чтобы купить наркотик. В Праге наркоманы — большая проблема. Но потом, по почерку преступника, по тому, как он все это проделал, они пришли к выводу, что её убил профессиональный киллер. Другими словами, этот человек виртуозно владеет ножом.

— Но кому могла прийти в голову дикая мысль убить Ленку?

Крис вздохнул:

— Понятия не имею.

— Думаю, это дело рук мафии, — сказал Дункан. — Сейчас в Восточной Европе столько развелось преступников. Где же я читал про американского банкира, которого застрелили в России?

— Ну, я не думаю, что Чехия в этом смысле так же опасна, как Россия. Хотя чешские политики утверждают, будто у них пустила корни украинская мафия. В настоящий момент полицейские подозревают украинцев. Но я, честно говоря, не представляю себе, каким образом наша скромная инвестиционная компания могла перейти этим парням дорогу.

— Ничего нельзя утверждать с полной уверенностью, — сказал Дункан. — Там ведь сейчас бог знает что творится, в этой Чехии.

— Да, творится, но именно это позволяет нам покупать там ценные бумаги за десятую часть их реальной стоимости.

— И именно по этой причине ты никогда не сможешь сказать с уверенностью, кто на самом деле эти бумаги печатает, верно?

Крис отхлебнул пива, подумал и согласился с приятелем.

— Да, сказать, кто за этим стоит, трудно. — Даже Ленка часто не догадывалась об этом, а уж она знала местный рынок, как никто. В обществе, где царят неразбериха, насилие и коррупция, за совершенно надёжными на первый взгляд документами может скрываться обыкновенная пустышка. Потому-то Ленка и не торопилась открывать офис в Праге. Все тянула с этим — до последней возможности, пока инвесторы не стали слишком одолевать. — Если хорошенько подумать, смерть Ленки может иметь отношение к нашим инвестициям на Востоке, — сказал Крис.

— Какое теперь это имеет значение? — сказал Дункан.

Некоторое время они сидели в полном молчании, вспоминая Ленку.

— А знаешь ли ты, что Ленка — единственная женщина, которую я любил по-настоящему? — произнёс Дункан.

— А как же Пиппа? — удивился Крис. Пиппа была женой Дункана. Они поженились три года назад, но последние шесть месяцев жили отдельно.

Дункан покачал головой:

— Мне нравилась Пиппа. Она меня волновала. Но я никогда её не любил. И в этом-то все и дело. — Дункан допил пиво и отставил кружку в сторону. — Я думал о Ленке даже тогда, когда ухаживал за Пиппой. Вот почему у нас с ней ничего не получилось. С Ленкой мы были вместе всего несколько месяцев, но мне до сих пор кажется, что я только тогда по-настоящему и жил.

Крис подумал, что Дункан, по обыкновению, все преувеличивает, но спорить с приятелем ему не хотелось.

— Да, она была особенной, — сказал он.

— Правда? — оживился Дункан и впервые за всё время разговора улыбнулся. — Она была такой тёплой, щедрой и жизнелюбивой. А кроме того, она была самой сексуальной женщиной из всех, кого я только знал. Не понимаю, что она во мне нашла? Потому-то, одумавшись, она и поторопилась от меня избавиться.

— Послушай, всё это было так давно… — сказал Крис.

— Это ты так думаешь. А мне кажется, что это было вчера, — пробормотал Дункан. — Я до сих пор все отчётливо помню. Её прикосновения, запах, смех. Ты помнишь её любимые духи? Как же они назывались?.. «Анна Готаль» — вот как! У нас в офисе есть одна женщина, которая пользуется такими же. Когда я чувствую их запах, то сразу же вспоминаю Ленку. Она как будто материализуется, и я ясно её вижу. — Глаза Дункана затуманились, и он отвёл взгляд. — Всё-таки у нас с ней было серьёзно. Пару раз, я уверен, она чувствовала то же, что и я. Если бы после окончания курсов мы остались вместе, моя жизнь сложилась бы по-другому.

Крису снова захотелось поспорить, указать Дункану на его непоследовательность и противоречия в рассуждениях. Но спорить с шотландцем он не стал. Без сомнения, если бы Ленка осталась с Дунканом, его жизнь и впрямь сложилась бы по-иному. Что и говорить, десять лет, которые прошли после окончания курсов, были не самыми лучшими в жизни Дункана.

Смерть Алекса доконала шотландца. Его угнетало чувство вины. Он потерял уверенность в себе, стал желчен, агрессивен и был преисполнен жалости к собственной особе. Его свежее когда-то лицо избороздили морщины страдания, а обаятельная улыбка сменилась горькой усмешкой. Он потерял большинство друзей, достав их своим нытьём, жалобами на жизнь и той горечью, которую он на них без конца изливал и которая сквозила в каждом его слове и жесте. Но Крис продолжал с ним дружить. Не то чтобы он дал себе зарок сохранить их дружбу любой ценой — вовсе нет. Но смерть Алекса, истинную подоплёку которой они скрыли от властей, сделала его человеком более терпимым. Он просто не мог бросить Дункана в трудную минуту. А вот Йен мог и бросил.

Как и следовало ожидать, после бесславного завершения курсов, Дункана из лондонского отделения «Блумфилд Вайса» уволили. В течение последующих нескольких лет он много раз менял место работы, занимая незначительные посты в небольших банках. Это вовсе не означало, что Дункан работал плохо. Он был честен, умел убеждать клиентов; когда хотел, мог быть обаятельным и со своей работой, в общем, справлялся неплохо. Но его окружала аура неудачника, и начальство в случае сокращения штатов или реорганизации банка первым делом увольняло именно его.

Через несколько лет провалов и невезения судьба неожиданно смилостивилась над ним. Он познакомился с Пиппой, успешным банковским агентом по ценным бумагам, и женился на ней. После вступления в брак положение Дункана стабилизировалось, и ему удалось продержаться в одном из арабских банков почти четыре года. Дункан и Пиппа купили себе домик в Уондсворте и зажили относительно спокойно, что благотворно сказалось на характере Дункана, который, казалось, залечил свои душевные раны, стал приятным в общении и снова обзавёлся друзьями и приятелями.

Потом у Дункана опять всё пошло вкривь и вкось. Пиппа выгнала его из дома, руководство арабского банка прислало ему уведомление об увольнении, и шотландец четыре долгих месяца искал себе новое место. И вот теперь на него обрушилось известие о смерти Ленки.

Короче говоря, Дункан прямо на глазах погружался в депрессию, и Крис вовсе не был уверен, что у него достанет сил вытянуть его оттуда.

— Как твоя новая работа? — спросил Крис, желая переменить тему разговора.

— Работа как работа. Мне дают список клиентов, с которыми я должен связаться, я им звоню, чтобы договориться о личной встрече, но они отчего-то никогда не перезванивают. Картина знакомая. Продавать нам особенно нечего, клиенты это чувствуют и покупать то, что мы им подсовываем, не желают.

— Расскажи про своего босса.

— Босс как босс. Приличный, в общем, парень. Раньше работал в банке «Братья Хэррисон», пока банк не разорился. Но что толку обсуждать босса? Он мне платит — и на том спасибо.

— Вот и хорошо, — пробормотал Крис, чтобы сказать хоть что-нибудь.

Неожиданно глаза Дункана блеснули.

— Хочу узнать твоё мнение по одному вопросу.

— Ну выкладывай, что у тебя там.

— Один из моих арабских клиентов хочет вложить деньги в европейские ценные бумаги, дающие гарантированный высокий процент прибыли. Сам он в этом деле ни черта не смыслит, а представители крупных инвестиционных банков намеренно занижают процент, хотя и утверждают в один голос, что у них самые высокие выплаты, а их конкуренты на этом рынке — дерьмо. Честно говоря, хотелось бы ему помочь. Ты мог бы мне что-нибудь посоветовать?

— В этой области специалистом была Ленка, но я тоже кое-что знаю, — сказал Крис. — Если подумать, то можно подобрать для тебя что-нибудь подходящее, хотя сразу предупреждаю, что речь пойдёт о ценных бумагах предприятий Восточной Европы.

— Ну и ладно, — сказал Дункан. — Ты подумай, хорошо?

Было очевидно, что Дункан хочет получить бесплатную консультацию, и это неприятно покоробило Криса, но он был рад тому, что его приятель перестал, по крайней мере, жаловаться на свою горькую участь. Крис продиктовал Дункану названия ряда фирм, предлагающих свои кредитные обязательства. Шотландец вынул блокнот и аккуратно записал информацию.

— А что ты думаешь по поводу «Эврики телеком»? — спросил он, когда Крис замолчал. — Мой клиент говорил, что ему настоятельно рекомендовали обратить внимание на бумаги этой фирмы. Утверждает, что их можно купить буквально за гроши.

Крис поморщился:

— Ничего с уверенностью об этих бумагах сказать тебе не могу. Мы кое-что у них купили, но меня терзает подозрение, что за появлением на рынке бумаг этой фирмы скрывается «Блумфилд Вайс». Я стараюсь не покупать слишком уж дешёвых бумаг. Это сразу наводит на мысль, что от них хотят любой ценой избавиться.

Дункан ухмыльнулся:

— Похоже, совет дельный. Стало быть, вы с Ленкой купили бумаги «Эврики телеком» с подачи Йена?

Крис кивнул:

— Именно. И завтра мне предстоит обсудить с ним все вопросы, связанные с этой сделкой.

— Подлец, — буркнул Дункан, имея в виду Йена.

Крис пожал плечами и огляделся, вспоминая, что в этом плохо освещённом пабе они втроём провели немало весёлых вечеров.

— Очень жаль, если так, — сказал Крис.

— Ты слишком сентиментален, — заметил Дункан. — Йен Дарвент всегда думал только о себе. Не спорю, он мог быть совершенно очаровательным парнем, но только в том случае, когда надеялся извлечь из этого выгоду. Так же он поступил и с нами. Как только мы стали ему не нужны, он сразу же послал нас ко всем чертям.

Крис вздохнул:

— Может, ты и прав.

Печально. Десять лет назад казалось, что шестёрку друзей ждёт блистательное будущее. Все они готовились стать финансистами двадцать первого века. Но ничего из этого не вышло. Дункана система отсеяла с самого начала. Крис продержался дольше, но тоже был уволен из «Блумфилд Вайса», причём со скандалом. Йену, хотя он и остался в банке, тоже, судя по всему, не удалось полностью реализовать свой потенциал. К тому же, как утверждал Дункан, он стал законченным подлецом. Алекс и вот теперь Ленка умерли. Преуспевал один только Эрик, занимавший высокий пост в «Блумфилд Вайсе» в Нью-Йорке.

Крис покачал головой, взглянул на опустевшие кружки и сказал:

— Теперь твоя очередь покупать пиво.

2

Крис сразу понял, что дело плохо. Для этого ему было достаточно посмотреть на Тину. Когда она принесла пришедшее по факсу письмо, руки у неё слегка дрожали. Сердце у Криса упало. Дурными новостями он был сыт по горло.

Не сказав ни слова, Тина положила бумагу перед ним на стол.

Письмо гласило:

Мистеру Крису Шипеорскому, директору инвестиционного фонда «Карпаты».

От Руди Мосса, вице-президента «Амалгамейтед ветеранз лайф»

Предмет: Инвестиции в фонд «Карпаты»

Хочу уведомить вас, что «Амалгамейтед ветеранз лайф», вице-президентом которой я являюсь, предлагает вам в течение оговорённого законом срока в 30 дней перечислить на наш счёт принадлежащие нам средства в размере 10 миллионов евро.

С наилучшими пожеланиями

Руди Мосс, вице-президент.

Крис взорвался:

— "С наилучшими пожеланиями"! Вот сволочь. И ни слова про Ленку. Ни соболезнований, ни пожеланий нашей фирме выжить в это трудное время!

— Насколько я понимаю, он отзывает свои средства? — спросила Тина, покачав головой.

— Ты правильно понимаешь. — Крис схватился за телефон, желая немедленно связаться с Руди и высказать ему всё, что он о нём думает.

— Знаешь, что я скажу тебе, Крис? — пробормотала Тина, наблюдая за тем, как он набирает номер.

— Что? — буркнул Крис, прижимая трубку к уху.

— Тебе не надо сейчас разговаривать с Руди. Позвони ему минут через пять.

Крис посмотрел на Тину. Определённо она была права. Наорать на Руди было легко — куда сложнее уговорить его не отзывать свои средства. Крис швырнул трубку на рычаг и наградил Тину улыбкой:

— Спасибо за совет.

Тина удалилась в закуток, где стоял факс, Крис подошёл к окну и посмотрел на площадь внизу. Несмотря на холод, на скамейках ближайшего парка сидели служащие, поедавшие захваченные из дома сандвичи. Рядом с ними важно расхаживали голуби, склёвывая упавшие крошки.

Положение складывалось тяжёлое. Десять миллионов евро, принадлежавших Руди, представляли собой двадцать процентов всего капитала фирмы «Карпаты». Хуже того, Руди, отозвав свои средства, мог подать тем самым сигнал другим инвесторам, что пора забирать свои деньги. Остальные пока держались, выжидая, какие меры предпримет Крис. По большому счёту все инвесторы, даже самые крупные, в чём-то были сродни овцам. Они всегда следовали за человеком, предлагавшим простейшее решение проблемы, полагая, что такое решение — в силу одной только своей простоты — единственно правильное. Ещё вчера они, во многом благодаря Ленке, обеими руками держались за фонд «Карпаты», но что будет завтра?

Почему же всё-таки Руди решил отозвать свои средства? Он лично знал Криса, они вместе обучались на курсах «Блумфилд Вайса». Крис звёзд с неба тогда не хватал, но и аутсайдером не был. Хотя Крис не любил Руди, своего мнения в глаза он ему не высказывал. Так что назвать их отношения плохими было нельзя.

Крис вздохнул и снова набрал номер Руди.

— Руди Мосс слушает.

— Привет, Руди. Это Крис из фонда «Карпаты». — Крис старался как можно реже называть свою труднопроизносимую фамилию.

— Привет, Крис, — ровным голосом сказал Руди.

— Получил вот твой факс.

— Угу.

— Получил и, честно говоря, удивился. Все остальные инвесторы выразили желание остаться с нами и поддержать нас, и у меня не было сомнений, что фонд «Амалгамейтед ветеранз лайф» поступит так же.

На том конце провода установилось продолжительное молчание. Потом Руди сказал:

— Ты должен понимать, Крис, что меня волнует нынешнее положение в руководстве «Карпат». Когда вас с Ленкой было двое, это позволяло вам адекватно воспринимать состояние рынка и оперативно реагировать на его изменения, хотя я и тогда считал, что двух человек для этого недостаточно. Но теперь, когда ты остался один… Короче, я не уверен, что ты один справишься с тем, что на тебя навалилось.

«Спокойнее, — сказал себе Крис. — Проявляй выдержку. Наорать на него ты всегда успеешь».

— Я понимаю твои сомнения и разделяю их. Между прочим, я и сам собирался нанять себе в помощь опытного специалиста. — Ничего подобного он до последней минуты делать не собирался, но сейчас вдруг подумал, что это выход из положения. Он готов был на все, чтобы сохранить деньги фонда «Амалгамейтед ветеранз лайф» на счетах фирмы «Карпаты». — Ты не волнуйся, Руди, мы выстоим и ещё заработаем для тебя кучу денег.

— Мы? — с удивлением в голосе произнёс Руди.

— Между прочим, у меня и сейчас есть двое сотрудников.

— Но всеми делами заправляешь всё-таки ты?

— Пока да, — сказал Крис. — Но говорю же тебе: в самое ближайшее время я найду помощника.

— Я о твоих подвигах наслышан, — произнёс с неприятным смешком Руди.

— На что ты намекаешь? — бросил Крис.

— На то, что знаю всю твою подноготную.

— Уж не о том ли времени ты говоришь, когда я ушёл из «Блумфилд Вайса»?

— Именно.

Крис замолчал.

— Я просто хочу, — торопливо добавил Руди, — чтобы между нами не было недоговорённости.

— Но ты же знаешь, что не я был тогда виноват. Просто на меня все свалили.

— О том, что ты ни при чём, я знаю только с твоих слов. Меня там не было.

— Да, чёрт возьми, тебя там не было! — гаркнул Крис и тут же об этом пожалел. Он просто обязан был сохранять хладнокровие. — Ленка знала, что это была не моя вина. Она мне верила.

— Ленка была чертовски умной женщиной. Сразу хочу тебе сказать, что только благодаря её уговорам я внёс деньги в фонд «Карпаты». За ней ты был, как за каменной стеной. И вот теперь она умерла…

Крис глубоко вздохнул и сказал:

— Да, её с нами уже нет. Потому я и спрашиваю: есть ли возможность убедить тебя не отзывать средства из фонда?

— Боюсь, что нет.

— Может быть, мне приехать к тебе в Хартфорд?

— В этом нет необходимости.

Крис продолжал гнуть своё:

— Думаю, мне всё-таки надо приехать в Хартфорд. Беседа с глазу на глаз всегда лучше, чем телефонный разговор.

— Говорю же, в этом нет необходимости. — В голосе Руди проступило плохо скрытое раздражение.

— Послушай, Руди. До сих пор «Карпаты» исправно зарабатывали для тебя деньги. Ты не можешь отказать мне хотя бы в небольшой частной беседе.

Руди с минуту помолчал, потом сказал:

— Ну ладно. Если ты настаиваешь.

— Я настаиваю и готов увидеться с тобой в следующий четверг, скажем, часа в два.

— На той неделе я очень занят.

— Тогда как насчёт пятницы?

— Повторяю, я буду занят всю неделю. Я улетаю в Калифорнию.

— Ладно. Тогда давай встретимся в понедельник. Я буду на месте в девять часов.

— В девять я не могу. У меня утреннее заседание.

— Тогда, может, в десять? Не тяни, Руди, очень тебя прошу. Я приду к тебе прямо в офис — и пусть кто-нибудь попробует меня остановить!

Руди вздохнул:

— Ладно, давай в десять тридцать.

— Стало быть, скоро увидимся, — бодрым голосом сказал Крис, повесил трубку и прошипел: — Вот ублюдок!

Хуже всего было то, что Руди и словом не обмолвился о том, что сожалеет о смерти Ленки, и не выразил никаких соболезнований. Крис надел пиджак и снял с вешалки пальто.

— Пойду немного прогуляюсь, — сказал он Тине и вышел из офиса.

Он пересёк Оксфорд-стрит и пошёл вверх по широкой авеню Портленд-плейс. Ветер с лёгкостью продувал его кашемировое пальто. Хотя в Лондоне снега не было, Крису казалось, что здесь куда холоднее, чем в Праге.

Крису трудно было поверить, что его давняя стычка с руководством «Блумфилд Вайса» могла отразиться на нынешнем состоянии его дел, но, похоже, так оно и было. Теперь Крис окончательно осознал, что всегда отыщется какой-нибудь мерзавец, который вспомнит этот случай, чтобы ему навредить, и так будет продолжаться вечно.

Как Крис ни старался выбросить это происшествие из головы, у него ничего не получалось. Вот и теперь при воспоминании о том, как несправедливо с ним обошлись, его охватил гнев, а руки привычно сжались в кулаки. Жаль, что он тогда не подал на них в суд, нужно было добиться официального подтверждения своей невиновности. Конечно, он встречался с адвокатом, и не раз, хотя это и влетало ему в копеечку, но адвокат утверждал, что добиться чистой победы Крису вряд ли удастся, зато денег на процесс уйдёт уйма. Тогда Крис посчитал, что такой расклад ему невыгоден. Теперь-то он думал по-другому — да что толку?

Поначалу он неплохо преуспевал в «Блумфилд Вайсе», торгуя ценными бумагами. Такого рода банковские агенты условно делились на две категории: игроков и процентщиков. Игроки любили риск, большую игру и соответственно высокие проценты, которые они получали в результате успешной сделки. Лучшие из них приносили банку огромные прибыли, но и крупные убытки, когда затеянная ими спекуляция срывалась. Процентщики предпочитали не рисковать и довольствовались скромным процентом прибыли. Их лозунгом было: небольшие сделки, но часто и без риска. Крис относился ко второй категории. Месяц за месяцем он неизменно приносил банку деньги. Конечно, не такие большие, какие зарабатывали игроки, но зато стабильно. Редко бывал у него неудачный месяц, но и тогда убытки составляли крайне незначительные суммы. Все знали, что Крис — человек надёжный, никогда не зарывается и на него всегда можно положиться.

К сожалению, прямым начальником Криса оказался чрезвычайно активный и относившийся к категории игроков американец по имени Херби Экслер. Он всячески подталкивал Криса к заключению более крупных сделок. Его логика была проста: если парень стабильно зарабатывает для банка двести тысяч долларов в месяц, что мешает ему зарабатывать миллион или даже пять? Крис не без колебаний поддался на его уговоры и увеличил масштабы сделок.

Крис занимался продажей и покупкой государственных ценных бумаг. Близилась эра объединения Европы и замены национальных валют на евро. Тогда национальные фондовые рынки окончательно вошли бы в общеевропейский рынок, общее финансовое руководство стал бы осуществлять Европейский Центральный банк, в результате чего играть на рыночной стоимости и доходности ценных бумаг разных стран стало бы невозможно. Но пока этого не произошло, можно было купить высокодоходные французские или итальянские гособлигации, а германские на ту же самую сумму продать.

Крис так и поступал, пока у него не скопилось итальянских и французских ценных бумаг на несколько миллионов. Потом в России грянул экономический кризис, в странах Восточной и Центральной Европы начался хаос, а у западных инвесторов выработалось стойкое желание получать пусть небольшой, но стабильный процент. Эта тенденция получила название «движения к качеству». Все бросились покупать гособлигации Германии, а за итальянские, испанские, португальские и даже французские бумаги давали значительно меньше заявленной стоимости.