Хищник

Майкл Ридпат

Хищник

Часть первая

Крис сорвал жёлтую наклейку со своей любимой кофейной кружки и прочитал коротенькое послание, написанное знакомым петлистым почерком:

Уехала в Прагу. Вернусь в среду. Может быть. Целую. Л.

Он вздохнул и покачал головой. Было утро понедельника, он только что вернулся из французских Альп, где провёл десять дней, катаясь на лыжах. Поездка оставила самые приятные воспоминания. Уже с половины восьмого Крис находился у себя в офисе, пытаясь разобраться, что натворила за время его отсутствия Ленка. Как выяснилось, кое-что натворила: компьютер не работал, на столе лежало письмо от аудитора, намекавшего на неожиданно возникшие проблемы с выплатой накопившегося процента по займам; кроме того, она накупила кучу ценных бумаг, выпущенных весьма сомнительной польской телекоммуникационной компанией.

А на десерт оставила ему эту записку.

Знала, что он разозлится. Потому и спрятала кружку с наклейкой на кухне. Ей хотелось, чтобы он сначала — хотя бы поверхностно — ознакомился с новостями, а уж потом прочитал её каракули. Что и говорить, основательно подготовилась. Могла ведь просто остаться в Лондоне хотя бы ещё на день и рассказать все сама. Вот уже два года, как они с Ленкой основали менеджерский фонд «Карпаты», и это был его первый отпуск. Он догадывался, что в его отсутствие дела пойдут не совсем так, как ему того бы хотелось, но потом вспомнил, как скрипел под лыжами рассыпчатый снег на склонах Альп, и решил, что отпуск того стоил.

Зазвонил телефон. Крис поставил кружку с кофе на стол и снял трубку.

— Фонд «Карпаты».

— Доброе утро, Крис! Как твой загар?

Крис сразу узнал чуточку хрипловатый жизнерадостный голос.

— Ленка! Ты где?

— Ты что, ещё не прочитал мою записку? В Праге.

— Ясно. Но что ты там делаешь? Могла бы дождаться меня в Лондоне и сама ввести меня в курс дел.

— Но ты же умный мальчик, Крис. Сам справишься. Я здесь тоже время даром не теряю — открыла филиал.

— В Праге?

— А где же ещё? Мы же это обсуждали — вспомни!

Это была правда. Они и впрямь подумывали о том, чтобы со временем открыть несколько филиалов в Центральной Европе. Но не сейчас же, подумал Крис. При мысли о том, сколько расходов и забот все это потребует, у него упало сердце.

— В чём, собственно, дело, Крис? Офис расположен в отличном месте, и мне кажется, я нашла хорошего менеджера. Его зовут Ян Павлик. Он тебе понравится. Приезжай и сам все посмотри — на месте.

— Когда? У меня и здесь дел невпроворот.

— Я всё равно буду тебя ждать, — сказала Ленка. — Это очень важно. Чтобы офис остался за нами, нам надо поскорее уладить все формальности. Приезжай, а? Я не могу принять окончательное решение без твоего участия.

До сих пор у Криса складывалось впечатление, что все решения она принимала единолично.

— А как быть с компьютером? И что мы, чёрт возьми, станем делать с ценными бумагами «Эврики телеком» на двадцать пять миллионов евро?

— Прежде всего успокойся. У Олли есть человек, который сегодня зайдёт к тебе и отремонтирует компьютер. Что же касается «Эврики телеком», то я все тебе расскажу, когда ты сюда приедешь. Это отдельная история.

— Ну-ну, — мрачно заметил Крис.

— Злишься, да? — сказала с притворным ужасом Ленка. — Слушай, наш офис в Праге находится через дорогу от «Золотого медведя», кстати, шикарный паб. Там подают пиво «Будвар». Тебе понравится, обещаю.

Он заколебался. Посмотрел в окно на верхние ветки росших на площади дубов. Шум уличного движения долетал и сюда — на пятый этаж. Чёрт, они ведь и в самом деле обещали инвесторам открыть филиалы в Центральной Европе, чтобы оперативнее реагировать на изменения рыночной ситуации. Может, Ленка права и пора что-то сделать в этом направлении?

— Только не молчи, Крис, — взмолилась Ленка. — Если хочешь меня пропесочить, ты можешь сделать это и здесь, в Праге.

Вообще-то Ленка всегда добивалась своего.

— Ладно, — вздохнул Крис. — Вечером увидимся.

* * *

Такси с черепашьей скоростью пробиралось среди беспорядочно припаркованных автомобилей по маленькой, засыпанной снегом площади. У отеля «Париж» машина остановилась. Крис заплатил водителю и вошёл в здание. Потом позвонил Ленке в номер — она сказала, что спустится в вестибюль через десять минут. Крису понадобилось ещё меньше, чтобы снять номер, вбросить в него атташе-кейс и натянуть вместо костюма джинсы.

Ленка, конечно же, заставила себя ждать. Крис занялся наблюдениями: отметил, в частности, что интерьер вестибюля и гостиницы отделан в духе начала века. На стенах висели старые плакаты и вывески в стиле модерн, рекламировавшие чешский шоколад и французское варьете, а у лестницы стояла скульптура обнажённой женщины а-ля Роден. Ленка всегда останавливалась в отеле «Париж». Говорила, что он один из немногих, где ещё сохранился стиль. Она выросла в местечке неподалёку от Праги и всю свою студенческую жизнь провела в этом городе. Она любила Прагу. Поэтому Крис нисколько не удивился, когда узнал, что она намерена открыть здесь офис.

Он не собирался её отговаривать. Хотя юридически они являлись равными партнёрами менеджерского фонда «Карпаты», сама по себе идея создания фонда принадлежала ей, и он до сих пор считал, что ему повезло, когда она предложила ему войти в дело. С Ленкой он познакомился десять лет назад на курсах «Блумфилд Вайса» — большого инвестиционного банка в Нью-Йорке. Они стали друзьями и поддерживали контакт, хотя в дальнейшем их пути разошлись: Крис перебрался в лондонское отделение «Блумфилд Вайса», она же работала в Нью-Йорке на фирму «Эмерджинг маркетс груп», принадлежавшую тому же банку. В один прекрасный день, когда он в одиночестве и унынии отлёживался у себя в квартире, горстями лопая таблетки от желудочной болезни, подхваченной в Индии, что странным образом совпало по времени с его бесславным увольнением с работы, Ленка неожиданно ему позвонила. Выяснилось, что она тоже ушла из «Блумфилд Вайса» и решила организовать собственное дело. «Хочешь работать со мной?» — спросила она тогда.

Короче говоря, она его спасла. Поначалу, правда, он её предложение отверг: сказал, что такой неудачник вряд ли сможет стать ей опорой. Он и вправду так считал, а она — нет. Ленка помогла ему собрать остатки самоуважения, которое он основательно подрастерял после того, как его выкинули из банка. Как бы то ни было, она оказалась права: из них получилась неплохая команда.

«Карпаты» были фондом, созданным для гарантировавших высокие прибыли инвестиций в гособлигации и ценные бумаги высокотехнологичных предприятий Центральной Европы. Так, во всяком случае, значилось в рекламных буклетах, которые они с Ленкой распространяли на фондовом рынке. На самом деле никаких гарантий Ленка с Крисом своим инвесторам дать не могли, кроме того, говоря о Центральной Европе, они лукавили, поскольку работали исключительно со слаборазвитыми странами Восточной Европы и Россией. Впрочем, инвесторы знали, на что шли. Они хотели выжать как можно больше денег из стран, находившихся в прошлом за «железным занавесом», надеясь на экономическую интеграцию, которая, по их мнению, должна была в скором времени охватить всю Европу. Ради этого они соглашались даже на значительный риск. Ленка умела убеждать инвесторов, и с помощью Криса ей удалось привлечь инвестиции на 55 миллионов евро, и почти столько же они взяли в кредит.

До сих пор дела их шли хорошо. В первый финансовый год им удалось добиться дохода в двадцать девять процентов. В текущем году прибыль составила восемь процентов, хотя на дворе стоял ещё только февраль. Крис достаточно поработал на рынке ценных бумаг и понимал, что во многом им с Ленкой просто везло. Но и Ленке надо отдать должное: на фондовых рынках Центральной Европы она чувствовала себя, как рыба в воде. Она видела перед собой большую перспективу и теперь, найдя офис в Праге, сделала первый шаг на пути превращения их фирмы в действительно общеевропейское предприятие.

Крис, однако, хорошо знал, что ситуация на фондовом рынке может измениться мгновенно. На время отпуска он отвлёкся от мыслей о деле, но стоило вернуться к работе, как он снова начал беспокоиться о судьбе фирмы.

Олли, молодой аналитик, которого они с Ленкой привлекли к работе, в принципе был способен пригласить нужного человека, чтобы наладить компьютер. Он и Тина — ещё более юная, чем Олли, секретарь-референт — пару дней, по мнению Криса, вполне могли поработать самостоятельно. Но вот ценные бумаги «Эврики телеком»… Они вызывали у Криса куда большую озабоченность, нежели возможности его молодых сотрудников. Вложенные в них двадцать пять миллионов евро представляли для небольшой компании вроде фонда «Карпаты» весьма значительный капитал. Сам он имел об «Эврике телеком» весьма поверхностное представление — знал лишь, что это предприятие якобы собирается создать сеть мобильной телефонной связи в Центральной Европе и выбросило на рынок свои ценные бумаги как раз в то время, когда он катался на лыжах во Франции. А ещё он знал, что фирму эту опекают представители банка «Блумфилд Вайс», а уж этим людям Крис не доверял — никак не мог избавиться от неприятного чувства, которое сформировалось у него, пока он работал в этом банке.

Крис рассматривал столетней давности афишку с рекламой спектакля с Сарой Бернар в главной роли, когда услышал знакомый голос.

— Крис! Как я рада, что ты всё-таки приехал. Хотя ты и опоздал!

Ленка улыбнулась и поцеловала его в щёку. Она была высокая, светловолосая, с широкими скулами и карими, миндалевидной формы глазами. Сегодня на ней были узкие, облегающие джинсы, кожаная куртка и высокие сапоги, и выглядела она просто обворожительно. Если бы Крис её не знал, то наверняка не сдержал бы восхищённого восклицания. Но это была всего лишь Ленка, а к Ленке он уже настолько привык, что воспринимал её только как друга.

— Мы сорок пять минут проторчали на взлётной полосе в Хитроу, никак не могли взлететь, — сказал он. — Тут можно что-нибудь перехватить? Я просто умираю с голоду.

— Ты что же, ничего не ел в самолёте?

— Мне не терпелось дорваться до здешних разносолов.

— Вот и хорошо, — сказала Ленка. — Идём сейчас же в «Золотого медведя». Там можно не только выпить пива, но и неплохо закусить.

— А смотреть новый офис мы будем? — спросил Крис.

— Сегодня — только снаружи. Основной осмотр — завтра.

— Слушай, а что собой представляет этот «Золотой медведь»?

— Это класс, Крис. Как раз такое заведение, как ты любишь. Пошли.

Когда Ленка проходила мимо, Крис уловил тонкий запах дорогих французских духов, которыми она всегда душилась и которые уже стали её своеобразным «фирменным» знаком. Они вышли из отеля. На улице было холодно — так холодно, что Крис в своём тонком лондонском пальто мгновенно промёрз чуть ли не до костей.

— Далеко идти-то? — спросил он у Ленки.

— Десять минут. Это рядом с Пршикопи, где расположены отделения большинства крупных банков. Место отличное, да и аренда стоит не так дорого.

— Расскажи мне о Яне Павлике. Как думаешь, он согласится стать членом правления?

— Согласится, если предложим. Но сначала нужно, чтобы он понравился тебе. С ним мы встречаемся завтра. Мне кажется, своё дело он знает.

— Кстати, ты разговаривала с ним о наших проектах?

— Конечно, нет, — сказала Ленка. — Как я могла говорить с ним о делах фирмы, не посоветовавшись с тобой?

Крис удивлённо посмотрел на неё в упор, но промолчал.

Ленка расхохоталась:

— Ну-ну, не хмурься! Сейчас придём в паб и все обсудим. Как я уже говорила, мне есть что тебе рассказать.

— Я затем и ехал, чтобы тебя послушать. Но прежде всего я хочу поесть.

— Да поешь ты, поешь, успокойся, — затараторила Ленка. — Свиную поджарку или гуляш там подают в любое время суток.

Они свернули за угол и вышли на площадь старого города. Крис остановился, поражённый красотой покрытых снегом готических зданий. Вид, который ему открылся, напоминал изображение со старинной рождественской открытки. В центре площади, среди выкрашенных в разные цвета домов, высился памятник какому-то историческому деятелю. Над площадью стлался протяжный рыдающий звук саксофона, доносившийся из дверей одного из многочисленных баров, окружавших площадь по периметру.

— Пойдём, а? — потянула его за рукав Ленка. — Кажется, тут кто-то говорил, что умирает от голода?

Крис знал, что Ленка провела его этим путём намеренно — хотела показать красоты любимого ею города. Теперь они шли по узким улицам, удаляясь от центра.

— Надеюсь, ты знаешь, куда идёшь? — не выдержав, буркнул он, когда они свернули в какой-то особенно тёмный переулок.

— Конечно, знаю, — сказала Ленка, выводя его сквозь арку в крохотную тёмную аллею.

Там над подъездом каждого дома горела тусклая лампочка и поблёскивали стекла витрин закрытых уже магазинов. Снег, лежавший на булыжной мостовой, был почти девственно чист. Казалось, по этой улочке никто никогда не ездил. Кругом было тихо: падавший снег приглушал звуки уличного движения.

Неожиданно Крис услышал за спиной чьи-то шаги. Когда человек, который шёл за ними, стал их нагонять, он обернулся. К Ленке быстрым шагом направлялся мужчина с каким-то предметом в руке.

На долю секунды Крис замер: был слишком удивлён, чтобы как-то отреагировать на происходящее. Потом, уяснив наконец, что именно держит в руке мужчина, закричал и метнулся к незнакомцу. И всё же он действовал слишком медленно, незнакомец оказался и ловчее, и быстрее его. Молниеносным движением он ухватил Ленку за воротник, потянул назад, на себя, и взмахнул рукой с ножом, нацелив лезвие ей в горло. Крис заметил, как у Ленки испуганно и беспомощно блеснули глаза. Она смотрела на Криса, взглядом умоляя его сделать что-нибудь, сама она была слишком напугана и не могла ни сопротивляться, ни даже говорить или кричать.

— Спокойно, — сказал Крис, медленно протягивая к нападавшему руки.

Незнакомец заворчал, как пёс. Крис видел, как сверкнула в его руке сталь, а потом услышал, как у Ленки из горла вырвался не то всхлип, не то короткий гортанный вопль. Крис бросился вперёд, на незнакомца, но тот толкнул Ленку прямо ему в руки, повернулся и побежал. Крис схватил женщину в объятия и заколебался, не зная, стоит ли ему бросаться за ним в погоню. Решив, что всё-таки не стоит, он медленно и осторожно положил Ленку на тротуар. Кровь текла из её тела, заливая дорогую куртку и снег вокруг. Крис сорвал с себя пальто и попытался прижать его к зиявшей в горле ране.

— Помогите! — закричал он по-английски. Он не знал, как позвать на помощь по-чешски, поэтому в следующее мгновение стал кричать по-польски: — Pomocy! Policja! Pogotowie! Lekarza! Господи, да помогите же хоть кто-нибудь!

Ленка затихла и лежала у него в руках без движения. Лицо у неё побелело, а глаза были открыты и затуманились. Губы шевелились, как будто она пыталась что-то сказать, но он так и не смог ничего разобрать. В отчаянии Крис прижал пальто к её горлу, словно пытаясь силой компенсировать собственную беспомощность. Не прошло и секунды, как его пальто и руки были залиты кровью.

— Прошу тебя, Ленка! — взывал он к подруге. — Подожди, не умирай! Ради всего святого, не умирай! Ленка!

Увы, ни слова его, ни мольбы не помогли. Она вдруг вздрогнула, взгляд её остекленел, а дыхание остановилось. Крис приподнял её голову и прижал к своей груди, перебирая светлые, залитые кровью волосы.

— Ленка, — прошептал он ещё один, последний, раз и поцеловал её в лоб. Потом осторожно опустил её голову на снег и зарыдал.

* * *

Повесив голову, Крис брёл по засыпанным снегом тротуарам, почти не замечая того, что творилось вокруг. Утром он вышел из гостиницы и отправился по делам — не хотел оставаться наедине со своими мыслями. Ему требовалось глотнуть свежего холодного воздуха и привести в порядок мысли и чувства, в которых царил чудовищный разброд.

Чувствовал он себя странно. На смену слезам и отчаянию пришло холодное спокойствие статуи, которое, впрочем, было чисто внешним. Криса постоянно тревожили представавшие перед его мысленным взором округлившиеся от ужаса глаза подруги и застывший в них немой призыв о помощи. Он испытывал ужас при мысли о смерти Ленки, ненависть к тому, кто её убил, и чувство вины за то, что ничем не смог ей помочь. Он знал, что теперь уже никогда не увидит её, не услышит её смеха, не сможет по-дружески над ней подтрунивать и отмечать с ней маленькие праздники, выпадавшие на долю фирмы «Карпаты». Его неподвижное лицо, заледеневшее от холодного ветра, превратилось в саркофаг, надёжно запечатавший все чувства у него внутри.

Полиция приехала быстро. Полицейские задали Крису несколько вопросов о Ленке, о том, как происходило нападение, и о человеке с ножом, который на неё напал. Крис плохо разглядел этого человека. Помнил только, что он был среднего роста, худощавый и носил тёмную куртку и чёрную вязаную шапочку. Что и говорить, немного. А ещё он помнил, что у этого человека были усы. Деталь, конечно, но не слишком ценная. Усы, в конце концов, можно наклеить. Полицейские сказали, что нападавший действовал, как настоящий профессиональный киллер, — перерезать человеку горло не так просто, как кажется. Крис как заведённый повторял, что не имеет ни малейшего представления, кому вдруг могла взбрести в голову безумная мысль убить Ленку.

Родители Ленки приехали в то же утро. Небольшого роста, коренастые люди, они разительно отличались от своей дочери. Отец у неё был сельским врачом, а мать — медсестрой. Смерть Ленки раздавила их совершенно. Крис говорил какие-то слова, чтобы хоть как-то их успокоить, но они плохо понимали по-английски. Их страдания надрывали ему сердце, и он скоро удалился, в очередной раз почувствовав себя бесполезным и беспомощным.

Потом он отправился на улицу, где Ленка хотела открыть их новый офис. Она не назвала ему номер дома, но он без труда разыскал паб, над которым висела вывеска с изображением жёлтого медведя, державшего в лапах большую кружку с пивом. Через дорогу находился бежевого цвета трёхэтажный дом с резной деревянной дверью. Крис подошёл ближе, увидел на двери пять стальных табличек с названиями международных адвокатских контор и офисов консультантов по финансам и решил, что это, должно быть, то самое здание, о котором говорила Ленка. Что ж, с открытием офиса в Праге теперь придётся подождать. Яну Павлику идти в офис теперь тоже нет необходимости. Крису предстояло позвонить ему и сообщить о произошедшем.

Снова оказавшись у дверей паба, Крис испытал сильнейшее искушение зайти внутрь и выпить пива. Потом, однако, он пересилил себя, повернулся и пошёл прочь. Сейчас он не мог сидеть в тепле и расслабляться. Ему нужно было ходить по улицам, втягивать в себя холодный воздух и лелеять свою скорбь.

Некоторое время он бесцельно слонялся по старому городу, думая о том, что выкрашенные в разные цвета хорошенькие домики, попадавшиеся ему на пути, после Ленкиной смерти сразу же утратили в его глазах всю свою прелесть.

Выйдя к Карлову мосту, он поднял воротник, втянул голову в плечи и зашагал по нему. Оказавшись на середине, он повернулся и посмотрел на город. Ленка прожила здесь несколько лет, когда была студенткой. Он попытался представить, какой она была во времена «бархатной революции». Кричала, должно быть, громче всех — юная идеалистка, всей душой стремившаяся к свободе и видевшая перед собой ослепительное будущее. Увы, её жизнь после этого продлилась совсем недолго и ослепительной не была.

Над городом висели низкие тяжёлые облака, скрывавшие шпили башен Пражского града, находившегося на противоположном берегу. Над быстрыми серо-стальными водами Влтавы проносились порывы холодного ветра, пробиравшего до костей. Крис вздрогнул, поплотнее запахнулся в пальто и задал себе вопрос: как же теперь быть с «Карпатами»? О расширении говорить уже не приходилось. Без Ленки даже поддерживать фирму в прежнем состоянии представлялось делом крайне затруднительным. Тем не менее Крис был намерен удержаться на плаву любой ценой. Ленка была его партнёром, доверяла ему, и он её не подведёт.

Перегнувшись через парапет старинного каменного моста, он устремил взор на неласковую серую Влтаву. Вспомнил, как они с Ленкой десять лет назад познакомились в Нью-Йорке. А потом, содрогнувшись, напомнил себе, что её больше нет на свете.

Часть вторая

1

Переполненный поезд подошёл к станции «Уолл-стрит» нью-йоркской подземки, и двадцатидвухлетний Крис Шипеорский в компании таких же, как и он сам, британских банковских клерков, стал проталкиваться к выходу. Эти мальчики с молодыми свежими лицами, на которых было запечатлено не растраченное ещё любопытство к жизни, напоминали скорее туристов, нежели чопорных служащих банка.

— Вот уж не думал, что мы доберёмся до этой станции без потерь, — сказал Крис. — Ты так сражался за место в конце вагона, Дункан, что за тебя было просто страшно.

— Все эти приёмчики, как выживать в переполненном транспорте, по телевизору показывали, — сказал высокий рыжеватый молодой человек, говоривший с лёгким шотландским акцентом. — Нью-Йорк, да будет вам известно, город крутой.

— Это была, случайно, не та передача о токийских пригородных поездах? О которой ты говорил? — поинтересовался Йен, третий член маленькой компании.

— Нет. С чего это ты взял? Ты ведь её не смотрел? — сказал Дункан.

— Готов поспорить, что так оно и было, — с уверенностью в голосе произнёс Йен.

— Хм, — буркнул Дункан, и на лице его проступило сомнение.

Когда они пересаживались с поезда на поезд на Центральном вокзале, Дункан решил основательно потеснить ехавших с ними в поезде пассажиров, чтобы освободить местечко для приятелей. Это у него неплохо получилось, но, если бы двери вовремя не закрылись, разъярённая толпа на платформе наверняка линчевала бы шотландца.

— Давайте не будем больше так делать, — предложил друзьям Крис, когда они втроём направлялись к выходу из метро. — Мне почему-то кажется, что наши методы выживания местным не понравились.

Вынырнув на поверхность, они оказались на Уолл-стрит, где в начале улицы высилась тёмная громада церкви Святой Троицы. Миновав торговавшие пиццей и хот-догами ларёчки, они, раздвигая толпу плечами, двинулись в сторону Нью-Йоркской биржи, потом свернули в аллею и оказались перед облицованным тонированным стеклом зданием, где у дверей сверкала чёрная с золотом табличка, на которой значилось: «Блумфилд Вайс». Служащие вливались потоком в сверкающие стеклянные двери здания, словно муравьи в свой муравейник.

Молодые люди представились сидевшим в вестибюле охранникам, а затем поднялись в лифте на двадцать третий этаж. Там находились знаменитые на весь мир курсы по усовершенствованию банковских работников и менеджеров.

Крис поступил на работу в лондонское отделение «Блумфилд Вайса» шесть месяцев назад, в сентябре прошлого года. Он пришёл туда прямо со студенческой скамьи, как и большинство из взятых банком на работу девяти стажёров. Семеро из них сразу же после поступления отправились в Нью-Йорк и к этому времени уже оканчивали курсы. Крис, Йен Дарвент и Дункан Геммел прибыли в Америку в марте, чтобы успеть к началу второго цикла. Молодых служащих из разбросанных по всему миру отделений «Блумфилд Вайса» собирали в Нью-Йорке, чтобы они прошли пятимесячное обучение по созданной банком специальной программе усовершенствования.

Хотя трое приехавших в Нью-Йорк молодых британцев были людьми абсолютно разными, за полгода работы в нижнем звене лондонского офиса банка они свели между собой довольно тесное знакомство, и между ними сложились приятельские отношения. Дункан по натуре был парнем дружелюбным, и Крис легко сблизился с ним, но вот Йен… Крис знал его ещё по университету, но там их пути-дорожки практически не пересекались. Йен окончил колледж в Итоне, отец его был министром, и вращался юноша в так называемом высшем обществе. Его частенько видели в дорогих клубах с роскошными блондинками, которые постоянно менялись. Крис же приехал из провинциального Галифакса и, понятное дело, отношения к высшему обществу не имел. Все три года обучения Йен почти не замечал Криса, но когда они оказались в одной упряжке в «Блумфилд Вайсе» и получше узнали друг друга, выпускник Итона пришёл к выводу, что Крис, в общем, неплохой парень и его компания доставляет ему удовольствие. Крис не обижался на приятеля за прошлое, тем более что теперь они были нужны друг другу.

Когда на двадцать третьем этаже они вышли из лифта, их встретила маленькая женщина в строгом костюме, со светлым пучком на затылке. На вид она была не старше, чем все они, но держалась подчёркнуто официально.

Протянув дощечкой руку, она произнесла:

— Меня зовут Эбби Холлис. Я координатор и секретарь курсов. Позвольте узнать ваши имена?

Они представились.

— Очень хорошо, — сказала женщина. — Должна вам заметить, что вы чуть-чуть не опоздали. Немедленно отправляйтесь в аудиторию. Мы уже начинаем.

— Хорошо, мисс, — сказал Крис, подмигнув Йену и Дункану. Эбби Холлис нахмурилась, отвернулась от них и направилась к вылупившейся из лифта новой группке стажёров.

Аудитория представляла собой большую, в виде полусферы, комнату. Внизу, в самом её начале, на столах располагались компьютеры, а на стенах — большой проекционный экран, огромная доска и специальные табло с курсами всех существующих на свете валют. В комнате не было окон и слышалось лёгкое жужжание кондиционеров. Расположенные в виде амфитеатра сиденья были заполнены десятками стажёров, которых в этом зале всячески пытались отгородить от соблазнов бушевавшей за пределами здания банка жизни.

Люди, сидевшие в аудитории, представляли собой смешение всех рас, языков и цветов кожи. Крис посмотрел на таблички с именами, прикреплённые к столам, и обнаружил, что его экзотическая, в общем, фамилия — Шипеорский — находится в не менее экзотическом окружении. Попадались фамилии вроде Раманатан, Нга и Немечкова. Присел он, однако, рядом с американцем по имени Эрик Эстли и чернокожей женщиной, которую звали Латаша Джеймс. Дункан поместился у него за спиной, а Йен занял место в другом конце зала.

— Прошу минутку внимания, леди и джентльмены, — прозвучал не слишком ласковый голос. Все замерли. Перед аудиторией предстал крупный темноволосый мужчина, с зачёсанными назад, смазанными гелем редевшими волосами. — Меня зовут Джордж Калхаун. Я являюсь директором курсов усовершенствования в «Блумфилд Вайсе». Хочу вам заметить, что этой должностью я горжусь.

Он помолчал. Внимание аудитории было ему обеспечено, и он не торопился.

— Как вы знаете, «Блумфилд Вайс» — один из самых серьёзных и уважаемых инвестиционных банков на Уолл-стрит. Каким же образом нам удалось достичь этого статуса? Почему мы пускаем в оборот больше акций и ценных бумаг, чем кто-либо из наших конкурентов? Другими словами, почему мы лучше всех? Что ж, один из ответов на этот вопрос вы знаете. Всё дело в нашей программе действий, для изучения которой вы здесь собрались. Это одна из самых прогрессивных программ на Уолл-стрит. — Человек говорил не «стрит», а «штрит», что, как уже знал Крис, являлось своего рода отличительной чертой сотрудников «Блумфилд Вайса». — Мы собираемся показать вам не только инструментарий нашей финансовой политики, в частности учёт, процессы финансирования корпораций и тому подобные вещи. Мы хотим научить вас быть в своей области первыми. — Голос Калхауна упал до шёпота, а глаза сверкнули. — Уолл-стрит — это джунгли, а вы, собравшиеся здесь, — хищники. Там, — он махнул рукой в сторону несуществующего окна, — разгуливают ваши жертвы, ваша добыча.

Калхаун замолчал, перевёл дух и поправил выбившуюся из-за брючного пояса рубашку. Потом заговорил снова:

— У меня, леди и джентльмены, есть для вас две новости: хорошая и плохая. Плохая заключается в том, что не всем из вас удастся нашу программу осилить. Я знаю, конечно, что вы из кожи вон лезли, чтобы попасть сюда. Вы закончили лучшие институты и университеты, превзошли множество конкурентов, которые претендовали на ваши места, и тем не менее следующие пять месяцев вам предстоит работать больше, чем вы работали когда-либо в своей жизни. Но лишь самые жёсткие, самые крутые из вас займутся созиданием будущего «Блумфилд Вайса».

Он снова замолчал и оглядел аудиторию, проверяя, какой эффект произвели сказанные им слова. Поражённая аудитория безмолвствовала.

— Вопросы есть?

Снова молчание. Крис оглядел своих коллег-стажёров. Похоже, все они, как и он сам, находились в состоянии транса.

Неожиданно вверх взметнулась длинная рука. Она принадлежала высокой, красивой белокурой женщине с короткой стрижкой. На карточке, прикреплённой к её столу-парте, значилось: «Ленка Немечкова».

Калхаун нахмурился и устремил взгляд на одинокую руку. Секундой позже, когда он разглядел её обладательницу, морщины у него на лице разгладились.

— Итак, э… Ленка, о чём вы хотите спросить?

— Насколько я понимаю, дурную новость вы нам уже сообщили, — сказала женщина с восточноевропейским акцентом, к которому примешивался ещё и американский. — А как насчёт новости хорошей?

Калхаун смутился. Наморщив лоб, он пытался вспомнить о хорошей новости, которую намеревался довести до сведения своих подопечных. В следующее мгновение Крис услышал прозвучавший у него за спиной басовитый смешок и сразу же узнал голос Дункана. Смешок оказался заразительным и запорхал по залу, разряжая напряжённую обстановку, с таким усердием нагнетавшуюся Калхауном.

Калхауна, надо сказать, это не слишком развеселило.

Собравшись с мыслями, он произнёс:

— Хорошая новость, мэм, заключается в том, что в следующие пять месяцев вы будете спать, есть и вообще жить, думая исключительно о «Блумфилд Вайсе».

Закончив этот пассаж, Калхаун выпятил вперёд челюсть, как бы давая слушательнице понять, что дальнейшие вопросы нежелательны.

Ленка ослепительно улыбнулась:

— Понимаю вас, сэр. Это и в самом деле прекрасная новость.

* * *

В течение всего учебного дня разные преподаватели рассказывали слушателям, какой огромный объём информации им предстоит освоить, и давали первые задания. Эбби Холлис лично вручила каждому стажёру три толстенных учебника — по матучету, экономике и рынкам капиталов. Кроме того, она выдала стажёрам полотняные сумки с логотипом «Блумфилд Вайса». Учебных материалов оказалось так много, что нечего было и думать унести их в тощеньких атташе-кейсах, которые слушатели захватили с собой.