Хищник

Крис мрачно ухмыльнулся.

— Как ты понимаешь, Калхауну эта идея понравилась. По его приказу сразу после последнего экзамена американским слушателям устроили диспансеризацию, результаты которой тебе известны…

— Таким образом, они взяли у всех тесты, но только один тест оказался положительным.

— Совершенно верно. У Алекса. Правда, у Алекса был покровитель — один известный менеджер по закладу недвижимости. По этой причине можно не сомневаться, что имела место некая сделка. Но когда Алекс погиб, все об этом мгновенно забыли. Тем более, что «Блумфилд Вайс» представил смерть Алекса, как результат наркотиков.

— Полицейские что-нибудь об этом знают? — спросил Крис.

— Не уверена, — пожала плечами Эбби. — С недельку они позанимались этим делом, а потом положили его под сукно. Впрочем, к чему ты меня об этом спрашиваешь? Тебя ведь тоже допрашивали по факту смерти Алекса. Если же ты хочешь знать, пытался ли «Блумфилд Вайс» замять это дело, я не скажу, потому что не знаю.

— Ну а ты как сама думаешь?

Эбби оглянулась:

— Что, по-твоему, мы все здесь делаем? Приносим прибыль «Блумфилд Вайсу» — одному из трёх крупнейших инвестиционных банков на Уолл-стрит. Как думаешь, нам нужны лишние скандалы?

— Сомнительно…

Эбби отвела Криса в сторону и спросила:

— Что же тогда случилось на этой яхте на самом деле?

Крис вздохнул:

— Алекс напился. Яхта шла под всеми парусами, море волновалось. Было скользко — вот он и свалился. Йен, Эрик и Дункан сразу же спрыгнули за борт, чтобы найти его и спасти. Но у них ничего не получилось. Нам, по правде говоря, посчастливилось, что больше никто не погиб. А вот Алекс утонул. — Когда Крис произносил эти слова, его голос звучал тускло, как неживой. Он не играл и не притворялся. Всё, что он говорил, было правдой, по крайней мере, частью правды.

— Извини, что я затронула эту тему, — сказала Эбби. — К сожалению, мы порой забываем, что подобные трагедии могут иметь отношение к нашим близким или знакомым нам людям.

— Это ты хорошо сказала, — произнёс Крис. — В самую точку.

— Потом, конечно, поползли слухи. В прессе поговаривали, что это был не просто несчастный случай.

— Не сомневаюсь.

— Помнишь, в начале курсов вы проходили психологическое тестирование?

— Смутно.

— Ну вспомни. Проверяли склонность стажёров к агрессии, отношение к партнёрам и к тому, что называется «умением выживать в каменных джунглях».

— Это как раз в духе Калхауна, — сказал Крис.

— Именно, — подтвердила Эбби. — Мне вообще иногда кажется, что эта затея с тестированием принадлежала Калхауну. Большинство слушателей показали себя нормальными хищниками. Но у двоих диагностировали пограничное состояние психики.

— Боже мой, и «Блумфилд Вайс» принял их на работу?

— С распростёртыми объятиями. Один из штатных психологов поднял из-за этого шум, но ему быстро заткнули глотку.

— А ты этих психопатов лично знала?

— Как выяснилось, одного знала. Это был парень по имени Стиви Матцли: через несколько месяцев после увольнения из банка он был осуждён за изнасилование. Если мне не изменяет память, на ваших курсах он не учился, но его взяли в штат примерно в то же время. Говорят, психолог в своей характеристике так прямо о нём и написал: «Социально опасен».

— И его тем не менее взяли?

— Именно! Самое главное, он оказался блестящим агентом по продажам. Можно сказать, «Блумфилд Вайсу» сильно повезло, что этот тип кого-то там изнасиловал уже после того, как уволился.

— Вот ужас-то! Стало быть, ходили слухи, что один из тех, кто находился на яхте, тоже был психопатом?

— Естественно. Когда дело Стиви Матцли выплыло наружу, какие только слухи тогда не ходили! Но слухи так и остались слухами. Как ты знаешь, «Блумфилд Вайс» держит информацию о своих служащих и даже стажёрах в большом секрете. К тому же ты мне только что сказал, что имел место обыкновенный несчастный случай.

Крис сделал вид, что не расслышал её последней реплики.

— Ты знаешь психолога, который проводил эти тесты с нашим потоком? — спросил он.

— Извини, не знаю. Но если тебе интересно, спроси об этом Калхауна. По поводу этих тестов он знает все.

— А где сейчас Калхаун? В отделе кадров?

— Насколько я знаю, год назад его уволили.

— Какая жалость, — усмехнулся Крис. — Как они могли так мерзко поступить с таким очаровательным парнем?

— Особенно после всего того, что он для них сделал, — сказала с улыбкой Эбби.

— Не знаешь, случаем, где бы я мог с ним пересечься?

— По-моему, он всё ещё сидит без работы, — ответила Эбби. — Сразу предупреждаю, что номера его домашнего телефона у меня нет.

— Нет так нет. Если понадобится, я его узнаю. Спасибо тебе за помощь, Эбби.

— Не стоит благодарности, — произнесла Эбби, увидев новую вспышку на табло и поднимая телефонную трубку.

10

Крис сел в лифт и поднялся ещё на два этажа. Когда двери раздвинулись, он оказался в отделанной мрамором приёмной, где всем заправляла молодая ухоженная женщина. Она предложила Крису занять глубокое мягкое кресло, угостила его чаем и сказала, что мистер Эстли примет его в самом непродолжительном времени.

Ждать пришлось довольно долго, но Крис не торопился. Он наблюдал за людьми, которые входили и выходили из офиса, всякий раз демонстрируя свои идентификационные карточки зелёному волчьему глазку, горевшему в панели рядом с дверью.

Крис вспоминал полицейское расследование, учреждённое в связи с гибелью Алекса. Все, кто был на борту яхты, договорились отвечать на вопросы одинаково. Они рассказали полицейским все, как было на самом деле, даже о ссоре между Алексом и Дунканом рассказали, опустили лишь тот факт, что между ними произошла драка. О том, что Алекс якобы сорвался в воду, говорили только Ленка и Дункан. Остальные находились на мостике и, как считалось, самого момента падения за борт не видели. Потом, через две недели после предварительного допроса, их снова вызвали в полицию. На этот раз их допрашивали двое весьма въедливых детективов, которые, казалось, видели в этой истории нечто большее, нежели банальный несчастный случай. Что-то в рассказе находившихся на борту яхты людей вызывало у них подозрение, но что именно, они, похоже, и сами не знали. Один из них спросил у Криса, была ли на борту драка, на что Крис ответил, что если и была, то он, Крис, ничего подобного не видел. Нервы у стажёров были на пределе, но они тем не менее решили придерживаться принятой ими вначале версии. Дункан, правда, расклеился и едва не раскололся, но Эрику и Крису удалось уговорить его хранить молчание.

После второго допроса Йену, Дункану и Крису было предложено задержаться в Нью-Йорке ещё на неделю — на тот случай, если всплывут новые обстоятельства дела. Эта неделя позволила британцам принять участие в похоронах Алекса. Дункан и Ленка находились в чрезвычайно подавленном состоянии духа и винили себя в его смерти. Йен все больше помалкивал и с мрачным видом бродил по комнате. Ленка в течение этой недели пару раз основательно напилась и старалась избегать встреч и разговоров с Дунканом.

Хотя ближайшим другом покойного был Эрик, он не впал в депрессию, а вместе с Крисом пытался поднять дух маленькой компании и успокоить её. Прошла ещё одна неделя, полиция закрыла дело, и британцы, с облегчением переведя дух, отбыли наконец на родину.

— Привет, Крис. Извини, что заставляю тебя ждать, — сказал Эрик, выходя из офиса. — Я надеялся освободиться пораньше. Боюсь, тебе придётся подождать меня ещё минут двадцать.

— А я не могу подождать тебя в твоём кабинете?

— Извини, — сказал Эрик, — но в эти двери может заходить только ограниченное число людей. Абсолютная безопасность — вот лозунг «М & А» в наши дни.

— Понятно, — протянул Крис. — Но у меня дело-то, в общем, минутное. Хочу разыскать Калхауна. Ты не знаешь, случаем, кто мне может в этом помочь?

— Ты о Джордже Калхауне? — уточнил Эрик. — Не волнуйся. Я сведу тебя с человеком, который знает этого типа. — Эрик кивнул ему и скрылся за тонированными дверьми своего кабинета.

Крис увидел в углу приёмной телефон и спросил у красотки, которая угощала его чаем, можно ли ему воспользоваться аппаратом. Когда разрешение было получено, Крис набрал номер фонда «Карпаты». На телефоне сидел Олли.

— Плохие новости, — сразу, даже не поздоровавшись, сказал он.

Сердце у Криса ёкнуло.

— Ну, что там у нас ещё?

— Проявились люди из «Мелвилл кэпитал менеджмент». Они отзывают свои средства.

Крис закрыл глаза. «Мелвилл кэпитал» была небольшой фирмой, расположенной в Принстоне. Она объединяла средства полудюжины частных колледжей, разбросанных по Америке. Всего-навсего они внесли в фонд «Карпаты» три миллиона евро — не так много, если разобраться. Но если эти три миллиона приплюсовать к средствам, которые отзывал из «Карпат» Руди, картина получалась ещё более удручающая, нежели предполагал Крис. Но худшее было впереди — тот факт, что Руди и «Мелвилл» отзывали из фонда средства, мог всполошить других инвесторов и вызвать у них аналогичную реакцию.

— Эти парни из «Мелвилла»… Они назвали причину, почему отзывают средства?

— Нет. Сказали просто, что хотят вернуть свои деньги в течение оговорённых законом тридцати дней.

Хотя с инвесторами в основном общалась Ленка, Крису тоже приходилось пару раз с ними встречаться. Но вот из «Мелвилла» он не знал никого. Правда, он недавно звонил туда, чтобы поставить их в известность о смерти Ленки.

— Как, чёрт возьми, звали парня, которому я звонил, когда умерла Ленка? — с раздражением спросил он у Олли. — Зицка? Зисска? Что-то вроде этого…

— Доктор Мартин Жижка, — сказал Олли.

— Дай мне его телефон.

Олли продиктовал ему номера «Мелвилла».

— Спасибо, Олли…

— Ну и что ты теперь будешь делать? — поинтересовался Олли.

— Попрошу их не торопиться с отзывом средств.

— В таком случае желаю удачи, — бодро сказал Олли, а потом, уже совсем другим голосом, с опаской спросил: — А как у тебя дела с «Амалгамейтед ветеранз»?

— Лучше не спрашивай…

Крис повесил трубку и набрал номер «Мелвилла».

— Жижка, — послышался на противоположном конце провода голос — такой тихий, что Крис едва разобрал фамилию.

— Доктор Жижка? — уточнил на всякий случай Крис.

— Да, — проблеял представитель «Мелвилла».

— С вами говорит Крис Шипеорский из фонда «Карпаты».

— Слушаю вас, — сказал Жижка, слегка повышая голос. Судя по тембру и интонациям голоса, означенный доктор Жижка не испытывал большого желания беседовать с Крисом.

— Насколько я понимаю, вы собираетесь отозвать свои средства из нашего фонда?

— Совершенно справедливо.

— "Мелвилл капитал" — очень важный для нас инвестор, и нам было бы жаль вас потерять. Я хотел бы встретиться с вами лично, чтобы обсудить эту проблему.

Как Крис и ожидал, Жижка не выказал особого желания с ним беседовать.

— Не думаю, что вам удастся увидеться с нами. Вы в настоящий момент в Лондоне?

— В настоящий момент я в Нью-Йорке.

— Увы, завтра я очень занят. Совсем нет времени.

— Знаете, доктор Жижка, мне нужно не более получаса. Как я уже говорил, мне требуется выяснить, почему вы отзываете свои средства, и узнать, о чём вы в последний раз говорили с Ленкой.

Жижка вздохнул:

— Хорошо. В четыре часа вас устроит? Мы встретимся с вами в четыре, поскольку в четыре тридцать у меня намечена встреча с другими людьми.

— Прекрасно, доктор Жижка. Мы встретимся в четыре.

Крис положил трубку на рычаг, когда в дверях показался Эрик.

— Что-то случилось? — спросил он, заметив взволнованное выражение лица Криса.

— Лучше не спрашивай! Всякий раз, когда я звоню в свой офис, чтобы узнать новости, они становятся всё хуже и хуже.

Эрик сочувственно улыбнулся:

— Наплюй! Давай-ка выберемся отсюда и поговорим, пока меня не успели перехватить.

Они вышли из здания банка, и пока Крис думал, что лучше: направиться к метро или к ближайшему бару, к ним подкатил чёрный сверкающий лимузин, водитель которого почтительно распахнул перед ними дверцы.

— Его зовут Терри, — сказал Эрик. — Завтра он отвезёт тебя к Джорджу Калхауну. Ты ведь не откажешься переночевать у меня дома, не так ли?

— С удовольствием, если ты приглашаешь.

— Конечно, мы же старые друзья. Только не пытайся меня уверить, что перспектива шляться по Сити тебя прельщает куда больше.

— Ты где сейчас обитаешь? — спросил Крис, когда лимузин отъехал от здания банка «Блумфилд Вайса».

— Я живу на Лонг-Айленде. В местечке под названием Милл-Нек. Как раз рядом с Устричной бухтой.

Был час пик, и им понадобилось немало времени, чтобы преодолеть поток машин, заливших улицы города. Пока они ехали, Эрик большей частью говорил по телефону. Он занимался делами, и это не было показухой. Дорогой Эрик успел заключить несколько крупных сделок. Крис изо всех сил делал вид, что не прислушивается к его разговорам, но громкие названия вроде Рим, Мюнхен и Даллас говорили сами за себя.

Повесив трубку, Эрик сказал:

— Только не пытайся угадать, что я покупаю или продаю, ладно?

— Ладно, — сказал Крис.

Эрик вздохнул:

— Ты даже не представляешь себе, что значит сорваться с места раньше времени — хотя бы на час. — В ту же секунду телефон закуковал снова.

Через некоторое время они выехали из города и помчались по узкому пригородному шоссе, по сторонам которого мелькали огороженные проволокой и каменными стенами частные лесные угодья, металлические ворота богатых усадеб и ярко освещённые стрельчатые окна больших загородных домов. Наконец лимузин подкатил к большому, в виде неправильного прямоугольника белому дому, залитому ярким светом. Терри нажал кнопку на приборной доске, и металлические ворота перед домом стали разъезжаться. Когда тяжёлая машина подъехала по гравиевой дорожке к подъезду, Эрик сказал:

— Вот мы и дома.

— Слушай, а не тот ли это дом, на который ты указывал мне с борта яхты? Ну, тот самый, который ты мечтал купить и который, по твоим словам, был спроектирован знаменитым архитектором? — спросил Крис.

— Да, этот дом спроектировал Мейер. И это тот самый дом, о котором я тогда говорил. У тебя хорошая память, Крис.

— Хорошая или нет, не знаю, но ту ночь мне не забыть никогда.

— Да, та ещё была ночка. Но давай всё-таки войдём в дом.

Когда они вышли из машины, которую Терри загнал в гараж, и подошли к парадному, Криса поразила царившая вокруг роскошь; он бы ничуть не удивился, если бы их ждал у дверей затянутый в ливрею лакей. Лакея, однако, не было, и Эрик, чтобы войти в дом, воспользовался связкой самых обыкновенных ключей, достав их из кармана пиджака.

— Эй! — громко позвал Эрик, когда они вошли в фойе и оказались перед большой, круто поднимавшейся вверх лестницей.

Им навстречу спустилась стройная женщина в джинсах и голландских полосатых носках. Она подошла к Эрику и запечатлела на его щеке звонкий поцелуй.

— Познакомься, Крис, это Кэсси.

— Привет, Крис, — сказала Кэсси с доброжелательной улыбкой и протянула ему руку.

Потом послышался возглас: «Папочка!» — и вниз по лестнице скатился карапуз со светлыми вьющимися волосами — вылитая копия матери. Первым делом он уцепился за брючину Эрика.

— Этого парня зовут Уилсон, — сказал Эрик.

— Здрасте, — пробормотал малыш, продолжая держаться за штанину Эрика.

— Привет, — ответил Крис, нагибаясь, чтобы получше разглядеть малыша.

Эрик вскинул мальчика на руки.

— Не возражаешь, если я отведу его в спальню и прочту ему на ночь сказку?

— Ради Бога, — сказал Крис и прошёл вслед за Кэсси в просторную кухню. По пути они наткнулись на надевавшую пальто латиноамериканку.

— Доброй ночи, миссис Кэсси, — сказала она.

— Доброй ночи, Хуанита, — ответила Кэсси. — Спасибо за помощь.

Кэсси усадила Криса за большой мраморный стол в середине кухни, налила ему белого вина и насыпала в корзиночку печений.

— Уилсон, бедняжка, не может заснуть, пока отец не прочтёт ему на ночь сказку, — сказала Кэсси. — Это недолго.

— Вы где-нибудь работаете, Кэсси? — спросил Крис.

— От случая к случаю, — сказала Кэсси. — После того, как родился Уилсон, я уже не могла отдавать все своё время Сити. По счастью, у меня есть своя маленькая компания. К тому же мои родители не оставляют меня своими заботами, и мы поочерёдно навещаем друг друга. Так что в отсутствие Эрика одинокой я себя не чувствую.

— У вас прекрасный дом, мадам, — заметил Крис.

— Да, дом неплох, а главное, он нравится нам, — сказала Кэсси. — Кстати, и семья Эрика родом из этих мест.

— Про Эрика я знаю. А вы сами откуда родом?

— Я — из Филадельфии. Говорят, когда муж идёт в политику, жена у него обязательно должна быть родом из Филадельфии.

— А Эрик занялся политикой?

Кэсси улыбнулась:

— Лучше спросите об этом у него. Кстати, откуда вы знаете Эрика? Он часто рассказывает мне о своих друзьях, но разве всех упомнишь?

— Мы с ним учились на курсах банка «Блумфилд Вайс». Десять лет назад.

— Вы по-прежнему работаете в «Блумфилд Вайсе»?

— Нет, Господь миловал, — улыбнулся Крис.

Кэсси расхохоталась:

— Все ребята из «Блумфилд Вайса» так говорят. Уж и не знаю, как Эрик там существует.

— По-моему, он существует там очень даже неплохо, — жёстко сказал Крис.

— Что-то не верится, — усомнилась Кэсси. — Вы видели его кабинет?

— Меня туда не пустили.

— То-то и оно. Это же настоящая крепость. Туда никого не пускают. Зато он постоянно звонит мне и спрашивает о гороскопах на месяц или даже на неделю.

— И что же ему обещают звезды?

— Надеюсь, вы понимаете, что это шутка? Но, между нами, он и впрямь иногда на них полагается.

Крис расхохотался. Меган была права: Кэсси оказалась удивительно милой женщиной. И очень привлекательной внешне.

— Эрик мне сказал, что проводит много времени за городом, — сообщил Крис.

— Да ну? — удивилась Кэсси. — Неужели он так вам сказал? Отвечу вам на это следующим образом: когда у него бывает время, он к нам заезжает. Но почему вы ничего не пьёте? Вот ещё один сорт белого вина — угощайтесь.

Прошло не меньше двадцати минут, прежде чем на кухню спустился Эрик. Тогда все они перешли в столовую, выдержанную в стиле модерн. Крис подумал, что вилки здесь меньше всего похожи на вилки и поддеть ими что-нибудь далеко не так просто, как кажется.

Впрочем, внимание Криса сразу отвлекла картина, висевшая в гостиной на стене. Это было изображение нефтеперегонного завода в Саудовской Аравии, столь хорошо знакомого Крису.

— Мне кажется, я знаю эту работу, — сказал Крис.

— Ещё бы ты её не знал, — сказал Эрик. — Думаю, это лучшая работа Алекса. Её подарила мне его мать.

— Я рад, что ты сохранил её, — сказал Крис.

Некоторое время они молча смотрели на картину. Потом Крис переключил внимание на стеклянную стену, за которой открывался потрясающий вид на море и огни бухты.

— Это что же — Устричная бухта? — спросил Крис.

— Она самая, — ответил Эрик.

— Скажи, твои родители все ещё живут здесь? — поинтересовался Крис.

— Да нет. Пять лет назад мой папаша сбежал в Калифорнию с девицей на двадцать лет моложе его. Мать этого не перенесла и тоже отсюда уехала.

— Извини, я не знал, — сказал Крис.

Эрик вздохнул:

— Для меня это был шок. Я и представить себе не мог, что мой отец способен на такое.

Крис понял, что пора сменить тему.

— Как вкусно, — сказал он, попробовав экзотический салат, приготовленный Кэсси. Салат и вправду был хорош. Потом подали филе тунца с ломтиками ананаса и на десерт — крем-брюле. Вечер прошёл очень приятно; вскоре после ужина Кэсси объявила, что отправляется спать.

— Коньяку выпьешь? — спросил Эрик, когда Кэсси ушла.

— По-моему, прежде надо вымыть тарелки, — сказал Крис.

— Оставь, — сказал Эрик. — Это дело Хуаниты.

Крис подумал о том, как это приятно — не мыть тарелки после вечеринки, и последовал за Эриком в просторную гостиную, где горел камин и было так мало мебели, что она казалась пустой. Эрик разлил по фужерам коньяк и протянул один из них Крису.

— Спасибо, что замолвил за меня словечко Руди Моссу, — сказал Крис, располагаясь на диване.

— Не стоит благодарности. Главное, как повёл себя Руди?

— Плохо, — криво улыбнулся Крис. — Боюсь, ты зря потерял время. Я пытался убедить его, чтобы он не отзывал свои средства из моего фонда, но он, по-моему, думал только о том, как бы посильнее меня унизить. Хотел продемонстрировать своё превосходство. Короче, оказался мерзким типом, каким мы его всегда и считали.

Эрик ухмыльнулся:

— Жаль, что такой талантливый в принципе финансист проявил себя как жалкий, ничтожный тип.

— Нет, ты вникни, — сказал Крис. — Фонд «Карпаты», который вчера ещё приносил инвесторам прибыль, неожиданно оказался в опасности! Мне необходимо продать бумаги, чтобы выплатить Руди его пай, а время для продажи сейчас самое невыгодное. И ещё эта проклятая «Эврика телеком», чей пакет нам сплавил Йен. Скажу тебе честно, Эрик, я просто не знаю, что делать.

— Да ладно тебе, — сказал Эрик, — все так или иначе утрясётся.

— Мне бы твою уверенность. Эх, жаль, Ленки нет. Я без неё прямо как без рук! Не хотелось бы потерять то, что она создала.

— Но почему ты принимаешь все на свой счёт? Уверен, Ленка поняла бы, что всё дело в неблагоприятно сложившихся обстоятельствах.

Нет, подумал Крис, не поняла бы. Она сражалась бы за спасение фонда «Карпаты» до последней возможности. И он тоже должен сражаться за спасение фонда, её фонда.

— Ты выследил Маркуса Леброна? — спросил между тем Эрик.

— Нет ещё. Это я оставил себе на завтра. На закуску. Но прежде мне хочется перемолвиться словом с Джорджем Калхауном.

— А зачем он тебе понадобился? С таким человеком лучше не связываться.

Крис рассказал Эрику о своей беседе с Эбби Холлис, а потом спросил, знает ли Эрик, что Алекс принимал наркотики.

— Ну, было такое дело, — неохотно сказал Эрик. — Принимал. Изредка. Мы с ним об этом почти не говорили.

— До тех пор, пока его не поймали?

— И даже после. Конечно, он по этому поводу расстраивался, но когда я начинал его расспрашивать, говорил, что произошла какая-то ошибка, что он давно уже ничего не принимал. Но в принципе обсуждать эту проблему он не хотел.

— Эбби намекала, что Калхаун ему угрожал.

— Все может быть. В последнее время Алекс был не в своей тарелке, это точно. Но, как я уже говорил, помощи у меня он не просил. Я уважал такую его позицию. Мы с ним были хорошие друзья, и я знал, что Алекс не любит, когда к нему лезут в душу.

— Значит, ты не знал точно, что с ним происходит?

Эрик отрицательно покачал головой.

— Но почему ты не сказал об этом нам — после того, когда всё произошло?

— А зачем? — спросил Эрик. — К чему было говорить во всеуслышание о его проблемах после того, как он отдал Богу душу? Где логика?

— Я всё пытаюсь понять, имеет ли это какое-то отношение к Ленкиной смерти, — мрачно сказал Крис.

Эрик был удивлён до крайности.

— Что-то я не понимаю, какое отношение всё это может иметь к нам, особенно после того, как Алекс умер?

— Чёрт! Но Ленка же хотела сказать что-то Маркусу перед своей смертью? Я теперь склоняюсь к мысли, что в смерти Алекса роковую роль сыграл не удар Дункана, а нечто другое. Я вот все думаю, не было ли это как-то связано с тем, что Алекса замели на употреблении наркотиков.

Эрик нахмурился:

— Не вижу связи между этими двумя событиями.

Крис вздохнул:

— Быть может, что-то знает Маркус? И он расскажет мне об этом? Если я его, конечно, найду.

— Быть может, — сказал Эрик. — Если что узнаешь, сообщи мне.

Крис откинулся на спинку дивана и сквозь плескавшийся у него в фужере коньяк, посмотрел на Эрика. Хотя Эрик — единственный из их маленькой компании — достиг больших жизненных успехов и буквально купался в славе и роскоши, он не замкнулся в себе, не важничал, и Крис считал, что более надёжного приятеля у него нет. Дункан превратился в неврастеника с непредсказуемыми поступками, а Йен сделался законченным эгоистом и циником. Положиться можно было только на Эрика. К тому же им не нужно было конкурировать и что-то друг другу доказывать: в сфере бизнеса их интересы не переплетались.

— Ну, что ещё тебя гложет? Выкладывай, — сказал Эрик.

— Да так, ничего особенного, — сказал Крис и спросил: — Ты по-прежнему собираешься стать политическим деятелем?

Эрик улыбнулся:

— Собираюсь.

— Стало быть, до сих пор всё идёт в твоей жизни так, как ты и задумывал?

— В значительной степени. Я зарабатываю неплохие деньги в «Блумфилд Вайсе», кроме того, в течение последнего времени мне удалось сделать несколько выгодных вложений. Проблема в том, что мне всегда не хватает времени. Слишком много всего нужно сделать.

— Разумеется. Ты ведь метишь как минимум в сенаторы, не так ли?

— Намекаешь на семейную традицию моей жены? В самом деле, почему бы её не продолжить? Уилсон — неплохой человек и мог бы подсказать, как стать заметной фигурой на политической арене.

Крис сразу понял, что Эрик имеет в виду своего тестя. Эрик даже сына назвал в его честь! Потом Крис подумал, что в этом нет ничего особенного: в американских семьях довольно часто называют детей в честь дедушек и бабушек. Да разве только в американских? И всё-таки Крис чувствовал, что вопрос отношений с родителями жены волнует Эрика несколько больше, чем это обычно бывает в семьях.

— Извини, что заговорил о вещах, в которых ничего не понимаю, — сказал Крис. — В любом случае желаю тебе удачи. Ты её заслуживаешь. Надеюсь, ты далеко пойдёшь.

— Поживём — увидим, — ответил Эрик. В эту минуту он был необычайно серьёзен. Казалось, всё, что имело отношение к политике, вызывало у него особое, благоговейное чувство. Тут Крис вспомнил, как Меган со смехом говорила ему о желании Эрика в один прекрасный день стать президентом, и подумал, что, возможно, он тогда не шутил. Впрочем, что плохого в грандиозных планах? Крис вдруг подумал, что сам он тоже чертовски самолюбив и амбициозен. И в конце концов, разве не этому их учили десять лет назад на курсах в «Блумфилд Вайсе»?

11

Терри, шофёр Эрика, открыл дверцу, и Крис забрался в салон. Было девять часов утра. К этому времени Терри уже успел отвезти Эрика на Манхэттен, а Кэсси ушла в восемь часов, оставив дом на попечение Хуаниты.

— Вы, надеюсь, представляете себе, куда мы едем? — спросил Крис у светловолосого, коротко стриженного водителя в форменной фуражке.

— В Уэстчестер, — коротко ответил Терри. — К мистеру Джорджу Калхауну. Не беспокойтесь. Я знаю дорогу.

— Спасибо вам за любезность, — поблагодарил водителя Крис.

— Босс приказывает — я исполняю, — все в том же лапидарном стиле отозвался Терри.

— Вот уж не думал, что директорам отделов «Блумфилд Вайса» положен персональный лимузин с шофёром.

Терри рассмеялся:

— А он им и не положен. Лимузин — личная инициатива мистера Эстли. Когда у меня есть время, я исполняю обязанности шофёра.

— Понятно. А чем вы ещё занимаетесь?

— Я — профессиональный телохранитель. Мы познакомились с мистером Эстли два года назад в Казахстане, когда я помог ему выбраться из одной переделки. С тех пор я работаю на него.

Слова водителя заинтриговали Криса.

— Я и не знал, что Эрику требуется персональный телохранитель. Что же случилось?

— Его пытались похитить. Но мы, слава Богу, отбились.

— Bay! — воскликнул Крис. — Оказывается, быть банкиром в наше время становится опасно.

— Не особенно, — последовал ответ. — Я сопровождаю своих клиентов только тогда, когда они ездят по «горячим точкам». Или встречаются с людьми, которые могут представлять потенциальную опасность. Но такое бывает редко. Девяносто пять процентов своего рабочего времени я посвящаю наблюдениям или просто кого-то жду. Бывает, правда, что мне приходится применять силу или даже стрелять. Должен вам заметить, работаю я неплохо. До сих пор мне ещё не случалось терять клиента.

— Значит, я могу быть уверен, что до Уэстчестера я доеду?

Терри рассмеялся:

— Вы доедете туда, сэр!

Они свернули на скоростную трассу «Лонг-Айленд».

— Извините за любопытство, — сказал между тем Терри. — Вы, случайно, не имеете отношения к Станиславу Шипеорскому?

— Самое непосредственное. Я его сын. Но вы — первый человек, который спросил меня об этом. Вы что, тоже играете в шахматы? Или, быть может, играли?

— Вы угадали. Я люблю читать шахматные книги, где разбираются старые партии. Как-то мне посчастливилось купить книгу «Королевская индийская защита», там есть комбинации, названные его честь.

— Это правда. В шахматах у него были кое-какие открытия. Помнится, он всегда любил играть чёрными.

— А вы сами играете?

— Больше не играю, — сказал Крис. — В детстве увлекался, но потом отец умер, и я понял, что так хорошо, как он, не смогу играть никогда.

Они болтали о шахматах до тех пор, пока не въехали в пределы округа Уэстчестер. Джордж Калхаун жил в классическом американском загородном домике. Это было двухэтажное деревянное строение, выкрашенное в белый цвет, с подъездной дорожкой, лужайкой и непременным почтовым ящиком у ворот. Крис вышел из машины и позвонил в дверь. Терри остался дожидаться в лимузине.

Двери открыл сам Калхаун. За десять лет, что они не виделись, Калхаун ещё больше полысел, поседел и располнел, морщины стали более глубокими, хотя общее выражение лица смягчилось. Криса он узнал не сразу.

— Моя фамилия Шипеорский, — сказал Крис, протягивая Калхауну руку. — Я когда-то учился на курсах в «Блумфилд Вайсе».