Позови меня, любовь

Ну а сейчас надо радоваться случаю проведать бабушку. Возможность побыть с ней хоть как-то примиряет с неуместным возвращением в двадцатый век.

Белла припарковала машину возле бабушкиного дома и рванулась сквозь ливень к парадной двери. Внутри она попала в поток холодного воздуха от кондиционера, зябко поежилась и побежала наверх, перепрыгивая через две ступеньки.

По коридору ей навстречу шел врач бабушки, чинный седовласый доктор Хамфри. Сейчас его обычно веселое лицо имело угрюмый вид. Увидев промокшую До нитки внучку Изабеллы де ла Роза, он удивленно поднял брови.

— Белла, где вы пропадали столько времени? Сейчас, когда состояние вашей бабушки вызывает такую тревогу!..

— Как она?

— Изабелле становится все хуже, — грустно покачал головой доктор Хамфри. — Только кислород и спасает. Сиделки возле нее круглые сутки.

— О Боже! — в отчаянии воскликнула Белла.

— Прогноз самый неутешительный. Конечно, ее состояние может несколько улучшиться, при таких заболеваниях всякое случается. До сих пор она удивляла нас стойкостью своего организма. Но я бы не стал уповать на чудо. К сожалению, мы скоро потеряем ее.

— Я знаю, — промолвила девушка с безутешной грустью в глазах.

— И вы уж простите меня, — сухо сказал доктор, — но ваши внезапные отлучки отнюдь не идут на пользу здоровью моей пациентки. Хотя сама Изабелла настаивает на том, что знает, куда и зачем вы исчезаете, и что с вами все в порядке. — Он укоризненно покачал головой. — Надеюсь, молодая леди, вы отдаете себе отчет в своем поведении.

Белла шмыгнула носом.

— Не знаю. Жизнь пошла какая-то путаная…

Доктор покосился на нее и сказал:

— Извините, меня ждут дела. А вам бы я советовал побыстрее переодеться в сухое. Спокойной ночи, Белла.

— Спокойной ночи, доктор.

Девушка забежала в свою комнату, сбросила мокрую одежду, растерлась сухими полотенцами и накинула теплый халат. Затем тихонько вошла в бабушкину комнату.

Там она увидела сиделку, миссис Финч, которая, устроившись возле кровати, просматривала журнал. При виде Беллы она встала и вышла из комнаты, чтобы бабушка и внучка побыли наедине. В комнате горела одна настольная лампа. На столике у изголовья кровати к множеству бутылочек и коробочек с лекарствами прибавились новые. У Беллы защемило сердце.

Она подошла к постели. Старушка побледнела и осунулась еще больше, чем прежде. Слезы выступили на глазах Беллы. Бабушка с хриплым бульканьем дышала через кислородную трубку.

Взгляд Беллы упал на хрупкую руку — морщинистая кожа, вся в темных пятнах и набухших венах… Она нежно дотронулась до этой милой, любимой руки. Такая холодная! Белла ощутила приступ страха перед неизбежным и острое чувство вины. Как она смела оставлять бабушку в такой момент, когда Изабелла так беспомощна! И как она сможет оставить ее снова!

Словно почувствовав присутствие внучки, Изабелла открыла глаза и слабо улыбнулась, увидев дорогое лицо. Она попыталась что-то произнести.

— Нет, ба! — поспешила сказать Белла, нежно сжимая руку бабушки. — Пожалуйста, расслабься и спокойно дыши. Не разговаривай…

На удивление сильные пальцы бабушки сжали руку Беллы.

— Ничего, ничего, через минуту мне будет совсем хорошо, — прохрипела она. Ее голос прерывался и был слаб, но в нем чувствовалась внутренняя энергия. — Я должна поговорить с тобой, моя дорогая. Я так по тебе скучала! Как у тебя дела?

Белла присела на стул возле кровати.

— Все в порядке, — сказала она, смаргивая не вольную слезу. — Ужасно, что я бросила тебя. Я вся извелась — как ты там?

— Ну будет плакать, обними лучше свою старую бабушку.

Белла нагнулась, обняла и поцеловала старушку. Тело ее было таким невесомым, что Беллу пронзила мысль: недолго осталось, совсем недолго!.. Она выпрямилась и с вымученной улыбкой села на стул.

Изабелла погладила внучку по руке и сочувственно заглянула ей в глаза.

— Не переживай, деточка. Доктор хлопочет вокруг меня и хорошо помогает. Так что живется мне не так уж плохо. А внутри у меня мир — и с собой, и с Богом. Я не ропщу на судьбу. Я готова.

Белла проглотила болезненный комок в горле.

— Ба, не смей говорить такие вещи! Ты мне нужна. Боже, и как только я смогу снова оставить тебя!..

— Но оставить придется, — сказала бабушка. — Ведь выбора у тебя нет. Правда, дорогая?

Белла отрицательно качнула головой.

— Есть. Я решила не покидать тебя больше. На лице старушки появилось выражение тревоги и безмерного сочувствия.

— А как же Жак Лефевр? Ты ведь была с ним, не правда ли?

Белла сказала «да» и кратко поведала обо всем, что произошло: о воссоединении с Жаком и о покушениях на его жизнь.

Бабушка разволновалась:

— Ай-ай-ай! Похоже, он в серьезной опасности. Ну и каково положение теперь?

Белла в отчаянии ломала руки.

— Ах, бабушка, ума не приложу, как повернутся события! Я показала Жаку статью, где подробно описана его смерть. А он отказывается принимать опасность всерьез — даже за три дня до возможного убийства!

— Тогда ты должна немедленно возвратиться к Жаку и спасти его! — тихонько воскликнула бабушка.

— Ба, пожалуйста! — заволновалась Белла, слыша, как затруднилось дыхание Изабеллы. — Бога ради, отдохни немного. Ты себя мучаешь этим разговором.

Изабелла слабо махнула рукой, но настояниям внучки не противилась. Прошло несколько минут в полной тишине. Слышно было только свистящее, натужное дыхание бабушки. Но вот дыхание стало ровней, и старушка заговорила:

— Но ты же любишь Жака Лефевра, деточка?

Белла не хотела возобновлять разговора, щадя бабушку. Но та пришла в такое возбуждение, горела таким любопытством, что было опасно прерывать обсуждение животрепещущей темы.

— Да, я люблю Жака, — сказала Белла. — Однако он идет по неправильному пути — к собственной гибели. Он упрямо отказывается бросить сцену, сколько бы я ни твердила о том, что оставаться в театре равносильно самоубийству. Я не могу спасти его, ба…И поэтому мне разумнее остаться с тобой.

— А меня ты разве можешь спасти? — резонно возразила бабушка и с нежностью добавила: — Твое место — не здесь.

На лице девушки была написана растерянность.

— Ба, откуда ты знаешь, где мое место?

Изабелла иронически усмехнулась.

— Скажем так: сейчас я как никогда близка к источнику вечной вселенской мудрости.

Она опять свистяще задышала. Заметив это, Белла погладила сухую тощую руку.

— Отдохни, ба. Обсудим все завтра утром.

— Изабелла зевнула.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Бабушка закрыла глаза и через минуту задышала ровно.

Белла еще долго стояла над ее постелью, глядя на родное лицо. Смятение не покидало ее…

— Белла, где ты?

Жак стоял в гримерной и в отчаянии смотрел на кружевную нижнюю сорочку, висящую на спинке стула. На диванчике лежал хитон валькирии, на туалетном столике стояли открытые баночки с румянами, кольдкремом и тушью для ресниц. Между ними валялись в беспорядке шпильки, расчески, щетки для волос и прочая мелочь.

Словно хозяйка вышла только на минутку… Жаку было нестерпимо больно в этой комнате, где все несло отпечаток недавнего пребывания Беллы. Даже в воздухе он улавливал остатки ее аромата. Казалось, Белла вот-вот войдет. Но Жак понимал, что этого не случится.

На протяжении последнего часа вся труппа и детективы тщетно прочесывали театр в поисках исчезнувшей девушки. Элен только что поехала к себе домой — со слабой надеждой найти Беллу там. Но Жак знал, что Беллы уже нет в их времени.

Итак, он потерял ее. На его глазах в темноте, освещенной пятнышками света от «калейдоскопа», Белла вдруг завертелась волчком и растворилась в воздухе. Это зрелище настолько потрясло тенора, что он до сих пор не мог прийти в себя. Если прежде Жак не верил до конца в ее путешествия во времени, то теперь последние сомнения отпали. И боль от потери была нестерпимой.

He потому ли ее забрали обратно в будущее, что она снова, как и в первый раз, эмоционально отдалилась от него? Он подозревал, что его догадка верна. Разумеется, он понятия не имел, какие именно силы перемещают ее во времени, однако их наличие несомненно. Жак страшился, что эти капризные, жестокие силы полны решимости растоптать их любовь, надежды на будущее — ценой его гибели, или отняв у него Беллу, или как-то еще. Он уже давно предчувствовал беду, неотвратимое несчастье. И теперь случилось именно то, чего он так боялся.

Почему же он не предотвратил трагедию, почему не угадал заранее, чем кончится сегодняшний вечер? Когда Белла вторично отвергла его, отчего не поспешил броситься на колени и не вымолил у нее прощения? Они должны были помириться немедленно!.. А он не захотел поступиться своей глупой гордостью, не пожелал оставить театр! Разве Белла для него не важнее, чем театральная карьера и слава? Как глуп и тщеславен он был, настаивая на своем!

— Жак, так где же Белла, черт возьми? — раздался за его спиной встревоженный голос.

Жак повернулся и увидел озабоченное лицо Этьена.

— Я и сам хотел бы знать.

Этьен возмущенно воздел руки к потолку.

— Опять изволила исчезнуть! Пропустила три последних номера программы!.. Что она себе позволяет! Как можно так подводить — и меня, и тебя! Неблагодарная, легкомысленная девчонка! А я-то, дурак, уже заказал огромный торт на субботу, чтобы как следует отметить вашу помолвку в тот самый вечер, когда у нас в театре будут выступать Блумы!

Жак в отчаянии взъерошил себе волосы. Состоится ли их помолвка? Надежды мало.

— Да-а, — разозлился он, — не выбрасывать же торт!

— Мог бы выбрать нормальную невесту — разумную и ответственную, — огрызнулся Этьен.

Отчаяние Жака превратилось в слепой гнев. Он шагнул к Этьену и схватил коротышку за лацканы сюртука.

— Не твое собачье дело! — выкрикнул он. — И запомни: Белла ответственная. И разумней всех нас, вместе взятых!

Этьен поправил сюртук и сердито хмыкнул.

— Уверен, что к помолвке она вернется, — сказал Жак менее твердым тоном.

— Да, это так же верно, как то, что на нашем следующем представлении спляшут джигу банкир Морган и миллионер Вандербильт, — мстительно съязвил директор труппы и с достоинством удалился из гримерной.

Жак горестно вздохнул. Ни себя, ни Этьена он не смог убедить в том, что Белла вернется. Увы, он ничего — ничего! — не в силах предпринять для того, чтобы вернуть ее.

Неожиданно его словно молнией ударило. А почему, собственно, ничего? Он глубоко задумался.

Должен же быть способ выманить девушку обратно из ее времени! Или… или попасть к ней.

Инстинктивно Жак понимал, что главное тут — «калейдоскоп», который принимал участие во всех перемещениях во времени. Если Жак и сумеет вернуть Беллу или отправиться к ней, то лишь с помощью «калейдоскопа». Когда-то он презрительно фыркнул, когда она предложила перелететь в будущее вместе с ней. Но теперь жизнь заставила его поумнеть и взглянуть на эту возможность иначе.

Если единственным решением проблемы может стать «калейдоскоп», значит, Жаку следует продолжать принимать участие в представлениях — даже и в роковой вторник, даже рискуя жизнью.

Жак горько рассмеялся. А почему бы и нет? Если он не найдет Беллу, жизнь ему не нужна. Жизнь без нее лишена смысла.

На протяжении следующих двух дней Белла почти не отходила от бабушки. Признаки улучшения в состоянии старушки радовали девушку несказанно. Изабеллу по-прежнему одолевала слабость, но она уже меньше зависела от кислородной подушки, да и аппетит улучшился. Даже доктор Хамфри находил, что Изабелле стало намного лучше, и заменил круглосуточное дежурство сиделок привычным вечерним. Белле он сказал, что ее возвращение очень и очень помогло бабушке воспрянуть духом и перебороть приступ болезни.

Белла полностью разделяла его мнение. И поэтому приняла решение больше не оставлять бабушку, как бы ни болело сердце за судьбу Жака. Но и о возлюбленном она не могла забыть. В прошлое ее перенесли прежде, чем она связалась с профессором Говардом Пибоди или прочитала его книгу «Привидение Французского квартала». Теперь она нашла его номер в телефонной книге, позвонила и оставила сообщение на автоответчике: ей нужно срочно переговорить с профессором, и она убедительно просит его перезвонить ей при первой же возможности.

В театре Белла не показывалась, резонно опасаясь, что в «Сент-Чарлз-опера» незамедлительно появится призрак красавца тенора и соблазнит следовать за собой в прошлое, где ей придется быть свидетелем жуткого зрелища — гибели Жака. Ведь она не устоит перед зовущим шепотом призрака. А безучастное присутствие при убийстве любимого навеки искалечит ей душу…

Дикси и Джон звонили и настаивали на том, чтобы она наконец объяснила свои внезапные исчезновения и появления. Белла была рада слышать их, но на все расспросы упрямо твердила, что у нее все в порядке, не пускаясь в дальнейшие объяснения и ссылаясь на то, что все время полностью поглощают заботы о хрупком здоровье бабушки.

В начале вечера второго дня спокойствие оставило Беллу. Она так разволновалась, что не могла усидеть на месте.

Бабушка дремала, поэтому Белла ушла в свою комнату и принялась шагать из угла в угол. Затем вышла на балкон, вдохнула аромат роз и прислушалась к пению птиц. Ее охватила болезненная тоска. Роскошная зелень внизу напомнила о зарослях в саду перед домом Жака, о романтических часах, которые они проводили на его балконе. Вот бы вернуться к нему!.. Но зачем мчаться к любимому, если ничем не можешь помочь? И нельзя оставить бабушку, бедную милую бабушку…

— Белла! — раздался свистящий голосок Изабеллы.

Белла в тревоге заспешила в бабушкину комнату. У нее от души отлегло, когда она увидела на лице старушки улыбку.

— Как ты себя чувствуешь, ба?

Изабелла попыталась привстать на подушках, и внучка осторожно помогла ей. Затем подложила под спину бабушки еще несколько подушек.

— Я подумала, — сказала бабушка, — отчего бы Иетте не отвезти меня вниз. Мне хочется пообедать нормально, за обеденным столом.

— Ты уверена, что это тебе не повредит? — спросила приятно пораженная внучка.

— Конечно! — уверила ее Изабелла.

Белла радостно улыбнулась и подкатила кресло к кровати.

— Иетта будет на седьмом небе, когда увидит, что ты выбралась из постели.

Бабушка внимательно заглянула Белле в глаза.

— Деточка, похоже, сегодня у тебя сердечко не на месте. Я права?

Белла рассмеялась.

— От тебя ничего не скроешь.

— Думаешь о Жаке?

— О нем и о тебе.

Изабелла дотянулась до руки внучки и пожала ее.

— Белла, тебе надо к нему.

Белла горестно вздохнула.

— Как же я брошу тебя, ба? Особенно теперь, когда тебе стало получше…

Изабелла протестующе подняла руку. Ее глаза были полны любви и печали.

— Деточка, получше не стало. Я немного взбодрилась, чтобы попрощаться с тобой. Не надо удерживать меня здесь, меня заждались в другом месте.

С минуту Белла ничего не могла сказать. Потом взглянула на бабушку беспомощными глазами, полными слез.

— Бабушка, я же просила тебя не говорить такие вещи. Я тебя не отпущу.

Придется, деточка, придется, — мягко сказала Изабелла. — А тебе надо спешить к Жаку. Вы должны спеть вдвоем — мне на радость. До этого счастливого момента я обещаю продержаться.

— То, что ты предлагаешь… совершенно невозможно! — воскликнула Белла.

— Возможно. Если веришь — получится, дорогая моя!

Девушка грустно потупилась.

— Я не могу спасти его. Да и времени совсем не осталось…

— Ты можешь ему помочь. Сосредоточься и думай.

— Если бы я знала, кто именно собирается убить его, тогда бы появился шанс. Но пока что у меня нет ни единого ключа к разгадке.

— Ну так попробуй найти!

Белла задумчиво сдвинула брови.

— В мое прошлое появление здесь я читала о профессоре Говарде Пибоди, который написал книгу о Жаке и его гибели. Пибоди живет в Новом Орлеане и способен пролить новый свет на эту тайну. Вчера я пробовала ему дозвониться, но без толку. А завтра столетняя годовщина убийства Жака Лефевра. И после этого… — Она горестно тряхнула головой.

— Звони профессору Пибоди снова и снова, дорогая. Быстро беги к телефону. Нельзя терять ни минуты!

На следующее утро Белла припарковала свою машину перед особняком на Шартрез-стрит. У нее было странное предчувствие, и сердце колотилось от волнения, пока девушка шла по дорожке к парадной двери дома профессора Говарда Пибоди. Адрес он дал ей вчера поздно вечером, когда она наконец дозвонилась до него.

Профессор только что вернулся из отпуска, который провел в Атланте. В разговоре с Беллой он рассыпался в извинениях за то, что сразу не перезвонил. Она рассказала о своем живом интересе к фигуре Жака Лефевра, и Пибоди оказался так любезен, что пригласил ее приехать следующим утром на чашку кофе. Очевидно, ему польстило, что незнакомка с приятным голосом горячо интересуется его работой.

Сейчас, перед особняком профессора, Белла испытала сильнейшее потрясение. Там, в прошлом, она никогда не обращала внимания на номер дома, принадлежавшего Жаку Лефевру. Но теперь она стояла, несомненно, перед его домом! Да, стены бежевого цвета, а не бледно-желтые, как прежде, изменился сад, дорожки… Однако это именно то место, где они с Жаком провели столько упоительных часов! Вон и балкон, на котором они любили сидеть!.. Правда, теперь с улицы доносится не цокот копыт по булыжной мостовой, а шум проносящихся мимо автомобилей.

У Беллы голова кругом шла от ирреальности происходящего. Дрожащим пальцем она нажала на кнопку звонка возле чугунных ворот со знакомым кованым узором…

Через минуту к ней вышел немолодой высокий худой мужчина. На нем была белая водолазка и темные брюки, вид самый, что ни на есть профессорский: лысина, бородка, умные пытливые глаза с искоркой юмора.

— Профессор Пибоди?

— Верно, — дружелюбно отозвался он.

— Я — Белла де ла Роза.

— Добро пожаловать, мисс де ла Роза, — сказал профессор, открывая ворота.

В саду чувство ирреальности лишь усилилось. Все было знакомое — и чуточку иное. Словно она попала в то место, которое когда-то снилось ей. Или сейчас ей снится знакомый сад? Вот фонтан с обнаженной нимфой, лишь бронза больше позеленела. А вон внешняя лестница, ведущая в спальню, которая видела безумство их страсти. Белла чуть не покраснела, увидев закуток в каменном заборе под навесом крыши, где они с Жаком занимались любовью под проливным дождем…

— Мисс де ла Роза, с вами все в порядке? — донесся участливый голос.

Девушка вздрогнула и виновато улыбнулась.

— Простите, — сказала она и протянула руку. — Очень приятно познакомиться.

Профессор пожал ей руку и произнес:

— Вы побледнели. У вас такой вид, будто вы увидели привидение.

— В определенном смысле — да.

Он испытующе прищурился.

— Стало быть, вы знаете, что этот особняк не когда принадлежал Жаку Лефевру?

Она удивилась его проницательности и рассмеялась.

— Да, знаю.

Пибоди огляделся, явно гордый своей собственностью.

— Купив этот дом, — сказал он, — я поневоле заинтересовался Жаком Лефевром. Эти стены многое видели — отчаянные драмы, страстную любовь и разбитые сердца.

— Вне сомнения, — тихо подтвердила Белла.

— Вы читали мою книгу? — спросил он, пристально глядя на молоденькую посетительницу.

— Нет.

Пибоди удивленно поднял брови и почти рассерженно спросил:

— Тогда откуда же вам известна история этого дома?

— Долго рассказывать, — сухо промолвила Белла. — Но я читала развернутую рецензию на вашу книгу.

Он кивнул.

— Простите, если я обидел вас своей резкостью, — извинился профессор и махнул рукой в сторону столика, на котором стоял поднос с кофе и булочками. — Я еще не завтракал — ждал вас. Присаживайтесь, составьте мне компанию.

Поблагодарив, девушка села за столик. Наливая ей кофе и придвигая кувшинчик со сливками, профессор Пибоди улыбнулся:

— Похоже, юная леди, вы и без меня довольно много знаете о Жаке Лефевре. Я в некоторой растерянности — смогу ли я рассказать вам что-то новое?

— Да, кое-что мне про него известно, — промолвила Белла и предательски залилась краской.

— И вы, конечно же, знаете, что сегодня — сто лет со дня его смерти?

Она издала долгий грустный вздох.

— Да, знаю.

Размешивая кофе, Пибоди осведомился:

— Так чем же я могу помочь вам?

— Как я вам уже сказала по телефону, я работаю в хоре «Сент-Чарлз-опера», и мы восстановили постановку «Калейдоскопа»…

— Ту самую, во время которой был убит Жак Лефевр?

— Да.

В глазах Пибоди засветился неподдельный интерес.

— Я читал об этом проекте в «Геральд» и даже хотел заказать билет, но, как я вам уже говорил, последние недели провел у родственников в Атланте.

— Надеюсь, вы непременно посетите наше представление, — сказала Белла. — Именно работа в «Сент-Чарлз-опера» пробудила во мне интерес к Жаку Лефевру.

— Надо полагать, вы встретились с его призраком? — рассмеялся Пибоди.

— Да, — призналась Белла.

— Старый греховодник Жак, разумеется, не мог пропустить такое хорошенькое личико!

Белла почувствовала, что опять краснеет.

Отставив чашку с кофе, профессор пристально посмотрел на нее.

— Да вы, никак, покраснели! Я вас обидел?

— Нет, нет, что вы… — От смущения девушка откусила половину пирожка и проглотила, почти не пережевывая.

Пибоди огляделся и с видом заговорщика тихонько прошептал гостье:

— Но здесь я его, знаете ли, никогда не видел.

— Привидение не посещает этот дом? — спросила заинтригованная Белла.

— Нет, он живет безвыездно в оперном театре. А впрочем, что ему за радость наблюдать здесь за таким старым хрычом, как я. То ли дело в театре, где столько смазливых певиц и танцовщиц!

Белла улыбнулась.

— Профессор Пибоди, вам известно, кто именно убил Жака Лефевра?

— Ну, прочтите книгу — все узнаете, — весело подмигнул профессор.

— Непременно прочитаю, — кивнула Белла. — Но вы ведь и сами знаете, купить ее сейчас невозможно. Разве что долго-долго искать у букинистов. Вы не могли бы продать мне экземпляр?

Он рассмеялся и замахал руками.

— Юная леди, в моем чулане пылится по меньшей мере пятьдесят экземпляров — и это после того, как я навязал по книге всем своим коллегам и знакомым. Так что буду только рад освободить чулан еще от одного экземпляра. Не часто старого холостяка вроде меня посещают столь юные и прелестные особы.

Белла тоже засмеялась.

— Спасибо, вы очень добры. Но позвольте мне все-таки заплатить. А что касается того, кто убил Жака… мне бы хотелось знать… Я… я интересуюсь его жизнью. — Она задыхалась от волнения.

— Мне его жизнь также весьма любопытна, — сказал Пибоди, задумчиво поглаживая бородку. — Такая трагедия — блестящий тенор убит в расцвете сил. Я полагаю, он бы превзошел Карузо, если бы прожил дольше.

— Вполне возможно, — горячо согласилась Белла.

Ее горячность не прошла незамеченной. Профессор озадаченно покосился на девушку, однако воздержался от прямого комментария.

— Конечно, кое-кто утверждает, — со вздохом сказал Пибоди, — что Лефевр сам напросился на нож, потому как большего волокиты, чем он, свет не видал. Полагаю, вам известно, что подозрения падали на нескольких лиц. Многие в то время считали, что в Жака влюблена вся женская часть труппы — включая и замужних дам, как, например, Мария Форчун. Таким образом, пылающих лютой ревностью мужчин хватало и в театре, и вне его. Известен случай, когда некий одуревший от ревности болван вломился на репетицию с кастетом и послал Жака в нокаут прямо на сцене. В другой раз в него стреляли из-за кулис.

— Да, но рана была легкой — пуля не задела кость, — сказала Белла и тут же испуганно прикусила язык.

— О, так вы все-таки читали мою книгу?

— Нет. Но продолжайте, пожалуйста, мне очень интересно.

Пибоди в задумчивости сделал глоток кофе.

— Полиция решила, что стрелял кто-то из публики. Ревнивый муж или дружок мог пробраться за кулисы и там, в темноте между номерами, нажать на курок. Но сам я в это не верю. В труппе была певица по имени Тереза Обрегон. Так вот, она вела подробный дневник.

У Беллы кровь отлила от лица.

— Не может быть!

— Когда я собирал материалы для книги, потомки Терезы Обрегон любезно предоставили в мое распоряжение эти бесценные записи. Разумеется, для меня это была большая удача. Из дневника очевидно, что Тереза, ведущее меццо-сопрано «Сент-Чарлз-опера», была по уши влюблена в Лефевра.

— Господи! — пробормотала Белла.

— Страстная любовь к Жаку, — продолжал профессор, — заставила Терезу бросить своего давнего любовника — баритона Андре Дельгадо. Однако Лефевр, похоже, не поддался чарам прекрасной испанки. Кончилось тем, что Тереза призналась Андре в своих чувствах к тенору, но тот, пусть и без большой охоты, простил ее, и они снова сошлись. Чуть позже она поняла, что именно Андре — мужчина ее жизни, и не раз заверяла его в своей любви. Все это было до убийства. А после убийства Тереза записала, что остатки ревности были еще живы в Андре, поэтому нож в спину Лефевра мог всадить и он.

— Понятно, — сказала Белла. Голова шла кругом от этих откровений.

Пибоди отставил чашку.

— Юная леди, теперь добро пожаловать в дом, а я наведаюсь в чулан и принесу книгу.

— Я непременно заплачу, — поспешно сказала Белла.

— Бросьте! — Профессор проворно вскочил, чтобы помочь ей встать со стула. — Я же говорил вам, такие хорошенькие пташки редко залетают в дом старого зануды. И они достойны куда больших даров, чем просто книга.

Со смехом оба прошли через двор и оказались в просторной гостиной. Пока Пибоди ходил за книгой, Белла прошлась по комнате и осмотрелась. Кондиционер, современный дизайн, бежевые диваны, медные торшеры, одноцветное покрытие на полу — гостиная мало напоминала ту столетней давности.

А это что возле камина? Какая знакомая вещь! Она не сдержалась и произнесла вслух:

— Боже, граммофон Жака!

Белла тут же поняла, что сделала большую глупость. Девушка побледнела и быстро оглянулась. Сзади, в нескольких шагах от нее, стоял профессор и с удивлением пристально смотрел на нее.

Пибоди протянул ей книгу.

— Вы совершенно правильно угадали, юная леди.

Граммофон действительно принадлежал Жаку Лефевру… — Но тут он что-то прочитал в глазах Беллы и неожиданно перешел на шепот: — Так, значит, не угадали? Вы знали? Были здесь — с ним?

Белла попятилась.

— Да что такое вы говорите, — залепетала она. — Это же сумасшествие, это невозможно…

Профессор только усмехнулся, и в его умных серых глазах вспыхнул огонь, изобличающий фанатика.

— Вы были с ним здесь, — сказал он не допускающим возражения голосом. — Юная леди, я знаю Жака как свои пять пальцев. С ним все невозможное возможно. Вы не задумались над тем, почему я с такой готовностью согласился принять вас?

Белла отрицательно покачала головой.

— Вы вот все расспрашиваете о моей версии касательно убийства, — возбужденно произнес Пибоди. — Так вот, у меня есть собственная теория, и заключается она в том, что целью убийцы был отнюдь не Жак Лефевр!

— А кто же? — изумленно спросила Белла.

Профессор прожег ее пытливым взглядом.

— Да, юная леди, тут особый поворот. Странная такая вещь. Видите ли, по слухам, в труппе 1896 года имелась некая хористка по имени Белла. Занятное совпадение имен. Ведь вас тоже зовут Белла.

— Вы… вы шутите! — дрожа, воскликнула его гостья.

— Нисколько. Почитайте мою книгу. Согласно легенде, Жак и Белла были любовниками. После его гибели она исчезла. Я полагаю, что именно Беллу хотел убить неизвестный преступник. А Жак погиб, потому что вмешался и хотел спасти ее.

— Боже, Боже, — забормотала Белла, совершенно потрясенная. — Стало быть, мои худшие опасения верны! Я действительно могу стать косвенной виновницей его смерти. — Она с искренней благодарностью посмотрела на ошеломленного Пибоди. — Спасибо вам и за книгу, и за эти важные догадки.

— Погодите! — вскричал профессор, сгорающий от любопытства. — Вы же не можете так просто уйти, я чувствую, что вы знаете ответы на все вопросы, которые мучают меня уже столько лет! Скажите, кто вы такая?

Белла дружески тронула его за рукав.

— Профессор, я Белла де ла Роза. И это мое настоящее имя. А знаю ли я ответы на ваши вопросы — покажет время. Я искренне хотела бы вам помочь, но должна спешить, потому что… — Тут она усмехнулась и в отчаянии взмахнула рукой. — Словом, мое время истекает.

Пибоди ошарашено потряс головой:

— Кто бы вы ни были, юная леди, желаю вам удачи.

— Спасибо, — с чувством поблагодарила Белла. — Вы даже не представляете, как она мне нужна!

В расстроенных чувствах Белла поехала не домой, а в городской парк Одюбон. С подаренным экземпляром «Привидения Французского квартала» она села на скамейку под раскидистым дубом.

Утро выдалось пасмурное и не по сезону холодное. Но аромат цветов был упоителен. В ветвях пели птицы, у скамьи прыгали воробьи, а на полянке чуть поодаль резвились две белки. В другой стороне детишки шумно играли в мяч. Однако все внимание Беллы занимала книга профессора Пибоди.

Она диву давалась, как много он сумел узнать о Жаке и труппе, в которой тот играл. То и дело встречались знакомые имена — Этьен Равель, Мария Форчун, Андре Дельгадо. Сердце Беллы дрогнуло, когда ей попалась фотография Жака — улыбающегося, в костюме тореадора. Живым, из плоти и крови, она впервые увидела его именно тореадором из «Кармен».

Было приятно наткнуться на фотографию милой доброй Элен. Правда, подпись под снимком гласила: «Неизвестная хористка, подруга печально знаменитой Беллы, которая, по слухам, покорила сердце Жака Лефевра и, возможно, стала косвенной виновницей его гибели».

Белла застонала, и книга запрыгала в ее дрожащих руках. Она стремительно читала все, что относилось к убийству Жака: как его нашли на сцене с ножом в спине, как шло полицейское расследование и как тяжкое подозрение пало в первую очередь на Клода Фор-чуна и Андре Дельгадо, которые позже были оправданы по всем статьям. С ужасом девушка прочитала захватывающие строки: