Позови меня, любовь

Девушка испуганно ахнула, когда Жак снял с нее панталончики. Он обвел ее обнаженное тело медленным взглядом и улыбнулся с такой пьянящей откровенностью страсти, что Белла почувствовала, будто тысячи иголок впились в ее кожу.

Их губы встретились в новом поцелуе, его рука скользнула меж ее бедер, раздвигая и гладя их. Она вся прогнулась и напряглась, закинув голову на подушке, когда его пальцы коснулись влажной ложбинки между ногами.

— Расслабься, милая, — тихонько сказал Жак. — Я только готовлю тебя.

Но она была совершенно готова уже сейчас! Уже первые искусные поглаживания вознесли ее на небеса. Его пальцы нежно поглаживали ее, рождая вихрь желания. Очень скоро наслаждение стало нестерпимым, и Белла застонала. Она впилась ногтями в его спину, медленно извиваясь под ним и бессознательно выгибаясь навстречу его движениям.

В какой-то момент горячий прилив желания сломал ее сопротивление, и Белла целиком отдалась наслаждению. Она услышала поощрительный шепот и интуитивно потянулась к застежке на брюках Жака. Все, его тело содрогнулось от этого прикосновения. Никогда еще она не касалась мужчины, и ее поразили размеры и твердость его стержня. Жак глухо застонал.

Он чуть отодвинулся и посмотрел на нее горячим взглядом.

— Осторожно, милая, я могу и не сдержаться.

Ее рука скользнула внутрь брюк и коснулась его обнаженной плоти — упоительно горячей, нежной и твердой одновременно.

— Я хочу тебя, Жак, — прошептала Белла. — Хочу, чтобы ты был внутри меня.

— О-о, любовь моя! — исступленно воскликнул он и дрожащими пальцами стал поспешно расстегивать пуговицы брюк.

Через несколько мгновений девушка ощутила, как его плоть уперлась в ее влажное лоно. Она боялась, что ей будет больно, но в то же время сама мысль о том, что он будет внутри нее, так возбуждала, что тревога тут же ушла. Белла задыхалась от желания, жаждала, торопила…

Жак приподнялся над ней на локтях и вопросительно заглянул в глаза:

— Ты готова?

Она нетерпеливо кивнула.

— — Возврата нет, любимая?

— Никогда!

Он неглубоко проник в нее, вызвав у Беллы гримаску боли. Жак остановился, склонился над ней и успокоил ласковыми прикосновениями губ.

— Ах, милая, ты. божественно хороша, такая теплая и тесная… Постарайся расслабиться, и все будет хорошо…

Она лежала с широко открытыми от страха глазами, но кивнула и поощрила его сладостным поцелуем.

Жак, отвечая на поцелуй, медленно, но решительно вошел в лоно девушки. Она вскрикнула от сладостной боли — показалось, что она расколота напополам, однако проникновение наполнило ее радостью, это было естественной кульминацией их близости, их взаимного притяжения. Наконец-то они соединились в единое целое!..

Жак шептал какие-то извиняющиеся слова, целовал ее губы, повторяя движения языка движениями своего тела внутри нее.

— Теперь мы одно, правда, милая? — хрипло произнес он.

Белла сморгнула счастливую слезу. — Да… одно целое.

Жак начал двигаться, сперва медленно, осторожно-испытующе, прерываясь, чтобы поцеловать Беллу в губы. Мало-помалу его движения перестали причинять ей боль, и пальцы, которые прежде впивались в его спину, начали нежно поглаживать ее. Тогда он задвигался увереннее и быстрее. Когда же руки Беллы скользнули ему под брюки и стали ласкать ягодицы, Жак, забыв обо всем, отдался бешеной страсти.

Покоряясь его необузданному желанию, Белла застонала от наслаждения. Ничто не могло сравниться с этим упоительным ощущением! Она наконец перестала бояться своих эмоций, позволяя Жаку перепоешь себя в царство любви, где нет иных забот, кроме как доставлять друг другу бесконечную радость. Она прижималась к нему, поднимая свои бедра, — и он взял ее всю. Песня их страсти достигла кульминации, и затем наступил взрыв, после которого пришла спокойная гармония удовлетворения и упоенного расслабления. Почти теряя сознание, она выкрикнула его имя, ощущая его внутри своей судорожно сжимающейся плоти…

Жак в немом упоении восторга смотрел на спящую Беллу. Она была сказочно красива: тень длинных черных ресниц лежала на щеках, губы припухли от бесчисленных поцелуев/Их соитие было прекрасно, восхитительно. То, что Белла принесла ему в дар свою девственность, глубоко тронуло Жака. Он сделал все, чтобы девушка испытала как можно меньше боли, и поклялся себе, что эта короткая боль будет единственной болью, которую он доставит ей перед светлым и радостным путешествием в будущее, которое им предстоит совершить вместе.

Как же он не видел прежде, что он и она — одно целое? Отчего так долго оставался слеп? Когда Белла пела на сцене «Сент-Чарлз-опера», она внезапно наполнила собой, своим пением его сердце и душу. Она назначена ему судьбой — разделить его жизнь и страсть к опере. Такая гордая, красивая, одухотворенная и внутренне сильная!

Он любил ее всем сердцем! Хотел быть рядом с ней вечно — чтобы она разделяла с ним ложе, родила ему детей. Жак осторожно взял руку девушки и поднес ее к своим губам. Она радостно и нежно улыбнулась во сне. Его сердце наполнилось ответной нежностью. — Мы с тобой одно целое, ma cherie, — тихо произнес он. И слезы навернулись у него на глазах.

Проклиная себя за прежнюю слепоту, Жак радостно думал, что истина все же открылась ему и он нашел свою судьбу. Никогда больше они не расстанутся!

— Просыпайся, ma cherie, вот твой завтрак. Вставай, вставай! Нам с тобой следует хорошенько обсудить наши планы.

Когда Белла проснулась, ласковые утренние лучи уже заполняли роскошную спальню Жака. Солнечные зайчики плясали на резной мебели и играли в длинном ворсе огромного персидского ковра на полу.

Девушка подняла глаза и увидела Жака — он стоял на пороге с плетеным подносом, уставленным китайским фарфором. Рядом с кофейным сервизом красовалась хрустальная вазочка с алой розой. От нее исходил влажный упоительный аромат, который смешивался с запахом кофе.

Сердце Беллы заколотилось быстрее. Как идет Жаку стеганый бордовый халат! Его грудь была обнажена. Вспомнив, как темные волоски восхитительно щекотали ее соски, Белла ощутила сладостную дрожь во всем теле. Он шел к ней с очаровательной улыбкой, и девушке стало так спокойно, так радостно на душе! Она залюбовалась непокорной прядью волос, спадавшей ему на лоб, легкой щетиной на резко очерченных скулах.

Белла разом припомнила их ночные ласки и покраснела. Лишь теперь она заметила, что лежит совершенно голая. Боже, голая и в чужой кровати!.. И они целовались и ласкали друг друга всю ночь напролет!

Странный и чудесный факт заключался в том, что любовью они занимались лишь один раз. Жак медленно подготовил Беллу ко второму разу, однако она так морщилась от боли, что ему пришлось остановиться. С коротким стоном разочарования он ласково обнял ее и стал успокаивать. Белла ощутила его неудовлетворенность, и инстинкт подсказал ей, что делать, — она взяла его твердую плоть в руки и ласкала ее, пока он не изверг семя…

Теперь его присутствие вызывало из памяти упоительные воспоминания — она снова переживала отдельные моменты их безумной ночи. Голова слегка кружилась, и в теле была какая-то приятная слабость, но Белла все же приподнялась на подушках и стыдливо натянула на себя простыню — до самой шеи.

Жак поставил поднос ей на колени и наклонился поцеловать.

— Ах, я опять хочу тебя, милая, — ласково сказал он. — Однако сперва тебе надо восстановить силы, правда?

Белла застенчиво улыбнулась и сделала глоток горячего кофе со сливками.

— Спасибо! Так мило, что ты принес мне завтрак.

Жак сел рядом на кровать. Его запах, уже знакомый по прошедшей ночи, снова растревожил упоительные воспоминания. Белла откусила кусочек пирожка, а Жак тем временем чуть сдвинул простыню и стал целовать ее грудь. Губы щекотали ее сосок. Не готовая к ласке сейчас, при свете дня, девушка осторожно подалась в сторону.

— Что случилось? — спросил он, чуть нахмурившись.

— Я… — Его грозный вид смутил ее. Белла осеклась, потупив взгляд на поднос, и натянула простыню обратно, прикрыв оголенную грудь. — Я впервые просыпаюсь в мужской постели.

Ее слова не остановили Жака. Он с ласковой решительностью потянул простыню вниз и положил ладонь Белле на грудь. Она опять попыталась отпрянуть, но остановилась, встретив его пылающий взгляд.

— Я знаю, ma cherie, что ты впервые в мужской постели. И что я первый. Как это приятно, как это меня возбуждает! Я твой первый мужчина… и последний! — От подобных собственнических слов у Беллы участился пульс.

— Тебе не кажется, что ты опережаешь события? Жак покачал головой и склонился к ее груди. Он поцеловал кончик ее соска и, когда она вскрикнула от удовольствия, стал медленно щекотать сосок языком. Закрыв глаза, Белла постанывала от наслаждения.

— Нет, не думаю, что опережаю события, — сказал Жак. — Я не собираюсь выпускать тебя из вида…и из своей постели.

Она спросила озадаченно:

— И как же ты намерен не выпустить меня из вида?

Он выпрямился и посмотрел на нее ясным, искренним взглядом.

— Странный вопрос. Естественно, я намерен жениться на тебе. Незамедлительно.

— Жениться? Ты шутишь! — воскликнула Белла.

Его брови грозно сдвинулись.

— Разумеется, я говорю серьезно! Какие чувства, по-твоему, владели мной, когда я этой ночью принял в дар твою девственность, а потом целовал твой щеки, мокрые от радостных слез? Или тебе до сих пор мнится, будто ты для меня мимолетное увлечение?

На какое-то время Белла лишилась дара речи. Все мысли спутались в ее голове.

— Н-нет, нич-чего под-дббного, — наконец сказалa она заикаясь. — Я… я вовсе не хочу преуменьшить то прекрасное, что было между нами…

— Куда ты клонишь?

Белла нашла в себе силы встретиться взглядом с его полными упрека глазами.

— Просто… — Она тяжело вздохнула, не смогла и промолвила: — А впрочем, скажи ты. Что думаешь?

— Ладно. — Жак поцеловал ее руку и с чувством произнес: — Белла, ты именно та женщина, о которой я так долго мечтал. Которую ждал всю жизнь. Теперь, когда я нашел тебя, мы объедем с тобой вместе вокруг земного шара. Мы будем петь в лучших театрах всех столиц мира!

Она хотела ответить, но он закрыл ей рот ласковым поцелуем.

Однако даже страстный поцелуй уже не мог отвлечь Беллу от реальности, которая вдруг разом навалилась на нее. Сердце пронзила боль. Итак, не она нужна Жаку, а лишь ее голос. Он хочет в жены великолепную певицу, будущую примадонну. Мечтает, чтобы она стала его вторым «я». Всю жизнь Жак искал талантливое сопрано — одаренную певицу, которая смогла бы петь с ним оперные дуэты. Разумеется, удобнее, если она при этом будет его женой. Так надежнее — никуда не денется, всегда под рукой, творческий, а заодно и жизненный союз. Нет, никогда! Белла не станет таким оперным придатком!

Пока девушка прикидывала в уме, как бы помягче сказать свою горькую мысль, Жак встал и возбужденно стал мерить спальню шагами, — Разумеется, нам предстоит столько всего сделать!.. — оживленно говорил он. — Продумать все детали свадьбы. Ведь такие персоны, как мы, должны венчаться при огромном стечении публики и в главном соборе города, не так ли? — Он весело подмигнул ей. — Я постараюсь через все светские знакомства родителей устроить так, чтобы на свадьбу собрались лучшие представители Нового Орлеана, цвет местного общества. Ведь мы должны с самого начала обеспечить себе солидное место в свете, нельзя ограничивать свои знакомства богемой. Вне рамок театрального сезона мы будем вести активную светскую жизнь ради наших детей.

— Де-детей? — вытаращилась на него Белла.

Он усмехнулся.

— Ты знаешь, малышка, браки имеют одну странную особенность — через некоторое время у супругов рождаются дети.

Белла, пораженная, замолчала. Как далеко он расписал их будущее!

Радостно потирая руки, Жак продолжал: — — Разумеется, мы непременно пригласим старых подруг матери — мадам Робийар и мадам Дарси. Медовый месяц проведем в путешествии. Ну а затем несколько недель придется потратить на светские визиты и приемы — нужно со всеми близко перезнакомиться. На это время мадам Робийар и мадам Дарси станут нашими добрыми опекунами. Разумеется, на свадьбе будут мои родители, моя сестра и родственники ее мужа, все они с радостью приедут в Новый Орлеан, чтобы присутствовать на торжестве…

— Погоди секундочку! — воскликнула Белла, умоляюще поднимая руку.

Он весело рассмеялся.

— Я понимаю, дорогая, неизбежная светская суета, масса обязанностей и новых лиц — это все поначалу кажется ужасным испытанием. Но ничего, я буду рядом, и ты справишься! Матушкины подруги тоже будут охотно помогать тебе. — Все не так просто, Жак… Тень легла на его лицо. — Что непросто?

На лице девушки отразилось внутреннее смятение, хаос противоречивых мыслей. Белла сказала, тщательно выбирая слова:

— Я не могу выйти за тебя замуж… и совершить кругосветное турне.

— Но почему? — воскликнул Жак. Он бросился к кровати и взял Беллу за руку. — Разве ты не поняла: ты послана мне Богом, ты — моя единственная! Ты это доказала вчера вечером, когда так прекрасно пела на сцене — и пела для меня одного! Разве ты станешь это отрицать?

Белла вздохнула.

— Жак, это был исключительный случай. Мое выступление если и было блестящим, то лишь по стечению обстоятельств. Такое больше не повторится. Я не смогу подняться на ту же высоту во второй раз.

— Вздор!

Раздраженный и растерянный, Жак выронил ее руку. — Это чистая правда, — настаивала она, от досады сжимая кулачки. — У меня страх перед сценой.

И он вернется.

— Ничего подобного, — сердито возразил он. — Прошлым вечером ты победила его раз и навсегда.

Белла печально покачала головой.

— Жак, я никогда не стану примадонной, и я не та, что назначена тебе небом.

— Не верю! — заявил он, нетерпеливо взмахнув рукой.

— И более того, — продолжала девушка дрожащим голосом, — мне не по душе то, как ты внезапно назначил меня женщиной твоей судьбы. Это, конечно, приятное повышение по сравнению с героиней мимолетного романа, но мне никак не забыть твоего прошлого поведения. Ты ведь был ужасным волокитой. Неужели я поверю, что ты никогда больше не станешь ухаживать за хористочками, что перестанешь шляться по борделям?

Он схватил ее руку и прижал к своему сердцу.

— Нет. Никаких хористок, а про бордели и говорить смешно! Белла, ты — моя судьба, моя жизнь. Ты и только ты. В тебе — смысл моего существования. Остальные женщины забыты раз и навсегда.

— Жак, ты хочешь этому верить…

— Послушай, — пылко произнес он, — я гонялся за женщинами только потому, что искал одну-единственную, с которой мог бы связать всю свою жизнь. И вот нашел. Зачем мне снова бегать за юбками?

— Попробуй поверить и взглянуть в глаза очевидной правде. Мы, как Морис и Андреа Блумы, будем путешествовать по всему свету, и везде нас будут встречать бешеными овациями. Сердце мне подсказывает, что все это будет, что нас ждет потрясающий успех!

Он был полон энтузиазма и уверенности, и Белле было жаль разочаровывать его.

— Прости, Жак, мне этого недостаточно. Я не сомневаюсь в том, что ты веришь в свои слова и в исполнение этих донкихотских планов. Однако я должна оставаться реалисткой. Мои родители отдали искусству всю свою жизнь. Можно сказать, опера отняла их у меня. Они начинали с таким же бешеным энтузиазмом, что и ты. Думали, все сложится наилучшим образом. А потом стали рабами страстей и ревности, которыми полна театральная жизнь. У каждого любовные измены — то с горячими поклонниками и поклонницами, то с хористами и хористками. В профессиональной жизни у них тоже царил полный хаос, каждый завидовал любому успеху другого. Они докатились до того, что стали публично критиковать самого близкого человека. И погибли опять-таки из-за любви к опере — хотели непременно попасть на представление, невзирая на ураган!

Жак сжал руку девушки и сочувственно заглянул ей в глаза.

— Мне жаль, что у них все сложилось так трагически. Но у нас, Белла, будет иначе.

Она недоверчиво покачала головой.

— Нет, Жак, иначе не будет. Потому что ты хочешь втащить меня в тот же сумасшедший театральный мир, в ту же мясорубку, которая уже перемолола моих родителей, бывших ничуть не хуже и не глупее нас с тобой. Пора бы тебе понять, что на оперу я смотрю как на разрушительную силу, как на страшного великана из сказки, который растаптывает все на своем пути. Нормальной, здоровой супружеской жизни противопоказана атмосфера оперного театра. Оба супруга не могут быть ведущими певцами. Интрижки, соперничество, заброшенные дети — вот чем это кончается. Меня трясет, когда я вспоминаю свое одинокое, неприкаянное детство. Посмотри на нашего Тоби Штрауса — живой пример брошенного ребенка. Его родителей пожрал театр.

— Ma belle, у нас все будет по-другому, клянусь! Мы сделаем все правильно, учтем грустный опыт, о котором ты говоришь. Найдем время и для любви, и для воспитания детей.

Белла боролась со слезами. Как горько разрушать его надежды!

— Жак, — охрипшим от волнения голосом промолвила она, — я не разделяю твоей страсти к театру.

— Да ты просто вспомни, с какой душой ты пела вчера! — возмутился он. — • Белла, ты гениальная певица!

— Я… я уже сказала тебе: это случайность, — с горечью пояснила Белла. — На таком уровне петь я никогда не смогу. И я в ужасе от того, что ты влюблен в мой голос, а не в меня…

— Что за глупость! Это не так! Она подняла руку, словно хотела остановить его. — Послушай меня, Жак. Совершенно очевидно, что у тебя в голове произошла путаница. Ты принял меня за ту женщину, о которой так долго мечтал. За талантливую певицу, с которой сможешь совершить мировое турне и осуществить все, свои дерзновенные мечты. Но я не такая. И ты любишь не меня, а придуманный образ. Мы совершенно разные по характеру Ты открыт для публики, я замкнута в себе. Мне неинтересны ликующие толпы и грохот аплодисментов. Я люблю петь, обожаю музыку… но работать в театре на первых ролях — нет. Я не в силах посвятить себя и всю свою жизнь делу, которое не люблю, которого боюсь и считаю безнадежной тратой времени. Я не хочу жертвовать собой ради успеха, который меня нисколько не манит. Поэтому никогда больше я не смогу петь — ни для тебя, ни для широкой публики. Жак впал в отчаяние. — — Белла, не верю, что ты так думаешь! — вскричал он. — Я говорю всерьез.

Девушка сняла поднос со своих колен и поставила на ночной столик.

— Послушай, — сказала она, — наш разговор зашел в тупик. Мне пора домой. Будь добр, выйди из комнаты и позволь мне одеться.

— Нет, никуда я не уйду, — с упрямой горечью

Ей было неловко сбрасывать простыню, но иного выхода не оставалось. Белла вскочила и побежала к столу где висело ее белье. При каждом шаге она ощущала покалывание между бедрами — память бурной ночи. Она горела стыдом, покуда одевалась на глазах Жака, который мрачно наблюдал за ней. Белла ощутила еще большее унижение, когда сообразила, что домой придется возвращаться в роскошном венецианском наряде, в котором она блистательно исполнила накануне «Баркаролу». Она надеялась, что Жак отправит ее домой в карете с Луисом и ей не придется идти по Французскому кварталу в королевском наряде, вызывая изумление прохожих, которых так много в этот утренний час!

Жак наблюдал за ней в полном молчании. Как хороша! Какие гордые и благородные черты лица! Какая грудь! Бедра, ноги — все в ней восхитительно. В самых смелых мечтах он не смел предполагать, что способен достигать таких высот в любви, познавать такие острые чувства. Она подарила ему свою девственность, а после доверчиво прильнула к нему. В постели Белла была хороша, с ней он обрел рай и ощутил, что нашел женщину своей мечты,

И вот она жестоко отвергла и его, и все то, что он ей предложил. Как ножом по сердцу!.. Почему? Почему она настаивает на том, что страстно любимая им опера станет причиной его гибели? И даже источником гибели их обоих, если они соединят свои судьбы!.. Отчего она так панически боится его и того будущего, которое он рисует им двоим, упоительного будущего: кругосветное путешествие, слава, толпы поклонников, успех! И что это за блажь насчет пения? Она зарекается когда-либо петь — перед ним или перед публикой. Да как это можно — при ее-то голосе! Такой голос — один на миллион!

Жак был настолько потрясен и подавлен, что ему хотелось схватить ее за плечи и трясти, пока она не опомнится, не поймет, что не сможет выбросить его из сердца. Глядя на ее румянец, он мечтал затащить ее обратно в постель, где этот румянец охватит все ее тело. А когда физическое расстояние между ними сократится до предела, когда их тела сольются, тогда и души быстро найдут общее, вернется взаимопонимание… И тогда, быть может, он услышит от нее правду, а не тот вздор, который она только что несла. Белла, казалось, угадала его мысли, потому что еще больше заторопилась и все чаще бросала на него испуганные взгляды. Она снова выглядела неприступной, лишь дрожание нижней губы выдавало смятение чувств. Но даже эта мелочь льстила его мужскому самолюбию. Застегивая пояс бархатного платья, девушка спросила:

— Луис подвезет меня домой?

Жак опалил ее яростным взглядом. — Останься, Белла. Я отнесу тебя обратно в постель. Брось эту глупую гордыню, которая заставляет тебя бежать.

Она надменно вскинула подбородок. Голос ее дрожал, но в нем чувствовалась решимость и чувство собственного достоинства:

— Но ты же не прибегнешь к насилию, Жак? Это на тебя не похоже. Он энергично тряхнул головой и в бешенстве ответил:

— Нет, насилия я не совершу. Но попомни мои слова: ты еще вернешься ко мне. Ты будешь любить меня. Не напрасно я повторял тебе сегодня ночью, что от судьбы не уйдешь.

Он видел, как она побледнела.

— Жак, мне надо идти.

— Как угодно, — произнес он сухо. — Я иду будить Луиса.

Жак вышел из комнаты и в сердцах хлопнул дверью.

По возвращении домой Белла нашла на телефонной стойке записку от Элен:

«Белла!

Как прочтешь это, сразу же беги в театр. Этьен собирает всех на последнюю репетицию перед премьерой. Постарайся быть. Он очень недоволен тем, что вы с Жаком сбежали до конца представления.

Элен».

Белла недовольно хмыкнула и смяла записку. Потом заторопилась — надо было хотя бы наскоро принять ванну и сменить одежду.

Так уж получилось, что первым, кого она встретила за кулисами, был Жак. Они остановились, смерили друг друга усталым, вялым взглядом. Белла, видя горестное лицо Жака, чуть не кинулась ему на шею. Поэтому, быстро бросив: «Извини!», — она бегом кинулась в свою гримерную.

Ее душа была в полном смятении. Этой ночью она отдалась Жаку и подозревала, что любит его всерьез. И одновременно она больше чем когда бы то ни было сомневалась, подходит ли ему для той блистательной театральной карьеры, о которой он неистово мечтал. Увы, события прошедшей ночи лишь все запутали и ни на йоту не приблизили ее ни к спасению Жака, ни к возвращению к бабушке. В гримерной ее встретил насмешливо-веселый голос Элен:

— Ой, глядите, кто к нам пожаловал! Белла печально взглянула на подругу. — Привет, Элен. Я нашла твою записку.

— Привет, Элен! — передразнила ее Элен. — Ты бы хоть предупредила, что не будешь ночевать. Я вся извелась. У Жака что, нет телефона? Белла невольно покраснела.

— О телефоне я как-то не подумала, — промолвила она. — Наверное, есть, хотя я и не видела. Впрочем, Жак с таким скепсисом смотрит на автомобили и прочую технику, что телефона у него может и не быть.

Элен хихикнула. — Видимо, Этьен посылал за ним курьера, коль скоро Жак в театре.

— Знаю, — сказала Белла, — я его видела в коридоре;

Элен удивленно подняла бровь. — По моим догадкам, ты видела его на протяжении всей сегодняшней ночи… Я так переволновалась за тебя!

— Прости, — рассеянно пробормотала Белла, садясь на стул рядом с подругой. — Но, честно говоря, я не собиралась оставаться на ночь. Так уж вышло…

— Ладно, ты прощена, — сказала Элен и игриво ущипнула ее. — Стало быть, негодник в итоге соблазнил тебя?

Белла ничего не ответила, но краска, залившая ее щеки, сказала все лучше любых слов.

Элен принялась расчесывать копну своих рыжих волос.

— Должна сообщить тебе, — начала она, — ты вызвала фурор своим блистательным импровизированным появлением на сцене. Однако не меньшее впечатление произвело твое исчезновение с Жаком. После того как занавес упал, Этьен закатил настоящую истерику, бегал и орал, где де ла Роза и Лефевр.

Наши сплетники и сплетницы потирают руки.

Белла тяжело вздохнула.

Элен взволнованно продолжала:

— Только что, когда я проходила мимо гримерной Марии Форчун, до меня случайно донеслось, как она говорила Клоду, что никогда не слышала более много обещающего молодого сопрано, чем Белла де ла Роза.

Элен сделала паузу, чтобы взглянуть, какое впечатление ее слова произведут на подругу. Та казалась совершенно равнодушной. Тогда Элен добавила:

— А Клод на это ответил, что, дескать, ведущий тенор труппы определенно того же мнения.

— Ах ты Господи! — жалобно воскликнула Белла. — Похоже, все уже в курсе?

Элен рассмеялась.

— Наивная! Разумеется. И не счесть особ женского пола, недовольных тем, что ты заарканила Жака. — Она дружелюбно потрепала Беллу по руке. — Я тебя не виню. Перед Жаком невозможно устоять. Надеюсь, он обращается с тобой подобающим образом? После нескольких секунд раздумья Белла решилась сказать правду:

— Он предлагает мне руку и сердце.

— Да ну? — радостно воскликнула Элен и захлопала в ладоши. — Это же чудесно! Я думала, что доживу до момента, когда Жак так влюбится, что расстанется со своей свободой. Но я была совершенно права, полагая, что если кто и сделает из этого безнадежного волокиты путного супруга, так это ты.

С чего ты взяла, что мне удастся переделать его? Да потому что ты ему идеально подходишь! — вила Элен. — Ты красивая, у тебя божественный с. Белла, пойми, твое выступление всех ошеломило. Ты была великолепна. И я не ошибусь, если скажу, что именно твое пение подвигло Жака на окончательное решение.

— Так оно и было, — промолвила Белла. Ей было неловко вести этот разговор. Она встала и нервно заходила по комнате. — Но я этому не радуюсь. По ему, Жаку милей мой голос, чем я сама. Ему нужна певица — оперная певица, партнер по сцене, — чтобы объездить свет и покорить все столицы мира. Я в такие спутницы не гожусь.

У Элен был весьма озадаченный вид.

— Из-за страха перед сценой? Но ты же не струсила вчера вечером. По тебе не было заметно, чтобы ты хоть чуточку стеснялась.

Белла покачала головой. Растерянное выражение лица отражало сумбур ее чувств.

— Возможно, на один вечер я и сумела преодолеть страх. Но такой страх, как мой, копившийся годами… такой страх никуда не исчезает. Увы, я никак не могу втолковать Жаку, что оперной дивы из меня не получится.

Элен искренне огорчилась.

— О, Белла! — воскликнула она. — Ты можешь смеяться, но я не представляю для тебя никакой другой судьбы, кроме оперной. Я вижу тебя примадонной. Это — от родителей. Я убеждена: тебе на роду написано стать прославленной певицей и петь вместе с Жаком!

Белла не ответила, сделав вид, что полностью поглощена своей прической. Однако слова Элен весь день терзали ее, снова и снова всплывая в памяти.

Элен предупреждала не зря — труппа гудела от слухов по поводу внезапного исчезновения Жака и Беллы после ее блистательного выступления накануне. Беллу выводили из себя откровенно любопытные взгляды, которыми ее провожали и женщины, и мужчины.

Выйдя из гримерной, она прошла в коридоре мимо Кристалл и Козетты. Обе девицы впились в нее недоброжелательными взглядами. У самого выхода на сцену рядом с Этьеном стоял Жак. Директор сердито жестикулировал и во всеуслышанье выговаривал Лефевру за вчерашнее вызывающее поведение. — Я тебя уважаю и ценю. Однако чтобы больше не было подобных фокусов! — говорил Этьен, грозно размахивая мизинцем перед носом Жака. — При закрытии занавеса ведущий тенор должен быть на сцене. Или мы лишимся половины зрителей

— Тут Этьен заметил Беллу. — А-а, голубушка, иди-ка сюда! Белла в страхе попятилась. Однако Этьен подскочил к ней и схватил за руку. Она пробормотала «Да, сэр» и потупила глаза словно школьница. — Юная леди, — процедил Этьен, — вчера вы спели отлично, спора нет. Но если вы еще раз позволите себе умыкнуть ведущего тенора из театра до конца представления, то я уволю вас в полминуты и без всякого сожаления!

Белла готова была сквозь землю провалиться. Она не смела взглянуть на Жака, боясь еще большего гнева со стороны директора.

— Да, сэр, — пролепетала она. — Это больше не повторится.

Вперед выступил нахмуренный Жак. — — Этьен, не надо нападать на Беллу. Это я умыкнул ее из театра, а не наоборот.

Этъен уставился на вспыхнувшие щеки Беллы, но адресовал свой ответ Жаку:

— Так или иначе, попрошу больше не вести себя подобно влюбленным подросткам!

— Да как вы смеете! — взревел Жак, поднимая кулаки.

Пока мужчины выясняли отношения, Белла незаметно удалилась. Однако на сцене ее ожидала еще одна нежелательная встреча: она чуть не столкнулась с Марией Форчун. Белла извинилась и хотела улизнуть, но та остановила ее и, натужно улыбаясь, смерила пристальным, испытующим взглядом.

— Похоже, вчера у вас был удачный день — как на сцене, так и в личной жизни.

Белла не стала благодарить за двусмысленный комплимент, а лишь кивнула.

Мария деланно рассмеялась.

— Значит, скоро займете мое место?

— Никогда, мадам, — заверила ее Белла.

Мария скептически подняла бровь.

В этот момент к ним подошла Тереза Обрегон, которая слышала конец их разговора. У нее был обиженный вид, хотя подбородок был, как всегда, надменно вскинут. Не удостоив Беллу взглядом, Тереза обратилась к Марии:

— — Ну, меня эта маленькая выскочка больше подменять не будет, Я сказала Этьену: если он хоть раз поставит ее вместо моей обычной дублерши, я немедленно увольняюсь!

— Мисс Обрегон, позвольте заверить вас, что я никогда и ни при каких обстоятельствах не стану вас подменять, — холодно сказала Белла и пошла прочь.

С остальными артистами было не лучше. Во время репетиции хористки таращились на нее и перешептывались. Жак смотрел исподлобья, зато Андре глядел на нее с новым интересом, как будто роман Беллы сделал ее доступнее. Только Элен и Тоби оставались дружелюбными, как всегда.