Ангельское пламя

— Но это… совращение! — возмущенно крикнула она.

— Подумайте, Бланш, — сказал Жак. — А вдруг будет ребенок?

— О Боже! — вскрикнула она. — У него может быть мое родимое пятно!

Жак сурово возразил:

— Если у нашего ребенка будет такое же родимое пятно, как у вас, я стану любить его еще больше. Потому что он будет напоминать мне вас. — Он прижал к себе ее трепещущее тело. — Слушайте меня, дорогая, — прошептал он, поглаживая ее руку. — Я только что со всей страстью любил вас. Вы и в самом деле думаете, что я мог бы сделать такое с женщиной, которую мне просто жалко?

— О, я не знаю, — сказала она. — Я так смущена.

— К несчастью, моя дорогая, я не желаю больше терпеть ваше смущение и ваш отказ от любви. Мы поженимся как можно скорее и отправимся в большое путешествие по Европе.

Бланш посмотрела на Жака с робкой надеждой. Он обещал, что осуществит ее самые заветные мечты. И все же… она печально покачала головой.

— Ну, что там еще? — недовольно спросил он.

— Жак… я недостойна быть вашей женой.

— О святые небеса! Но почему же? Она взяла его за руку и серьезно сказала:

— Вы не понимаете. Я не могу выйти за вас замуж, потому что… дала зарок.

— Прошу вас, продолжайте. Бланш призналась:

— Я… я совершила дурной поступок. И теперь должна всю жизнь искупать его. Когда вы услышите, что я сделала, вы сами не захотите, чтобы я стала вашей женой.

Жак коротко рассмеялся.

— Моя дорогая, вы, наверное, не представляете, что такое моя решимость и моя абсолютная вера в вас. Что бы там ни было у вас на совести, думаю, что это пустяки. Но прошу вас, поделитесь этим со мной, потому что с этого дня мы ничего не должны скрывать друг от друга.

Его добрые слова дали ей силы продолжать.

— Это касается Ролана и Анжелики, — начала она.

Глава 36

Тихим вечером двумя днями позже слуга Бенжамен встретил Жака и Бланш в доме на плантации Бель-Элиз. Жак всеми силами старался подбодрить Бланш, когда они сидели в гостиной в ожидании Ролана.

— О, Ролан никогда не простит меня, когда узнает, что я сделала, — горько сказала Бланш уже в десятый раз за день. Жак сжал ее руку и строго сказал:

— Моя дорогая, мы снова и снова возвращаемся к тому же самому. То, что вы сделали, было совершенно объяснимо в тех обстоятельствах, и я думаю, что мой племянник согласится с этим. И мы приехали сюда для этого признания. Понимаю, вы хотите выйти за меня замуж с чистой совестью. — Потом он печально добавил: — На самом деле если кто-то и должен извиниться перед моим племянником, то это я сам. В тот день, когда я приезжал сюда с Андре, я был целиком поглощен идеей уговорить Анжелику выступить в Новом Орлеане, зная, что вас попросят сопровождать ее туда. И не представлял, что могу посеять рознь между Роланом и его молодой женой, но все получилось так плохо. И неудивительно, что племянник выгнал меня из своего дома.

— О Жак, я уверена, что Ролан не хотел вас обидеть. Они замолчали, когда в комнату вошел Ролан. Он был безукоризненно одет, его лицо казалось напряженным.

Жак поднялся и направился к племяннику, протягивая ему руку.

— Ролан, как приятно снова видеть вас. Я должен извиниться перед вами за свое слишком самоуверенное поведение во время моего прошлого визита.

Ролан, печально улыбнувшись, принял его рукопожатие.

— Дядя, и я тоже с сожалением вспоминаю тот день. — Он подошел к Бланш. — Моя дорогая, ты отлично выглядишь.

Он поцеловал ее в щеку, а потом обратился к Жаку:

— Ну, дядя, давайте теперь присядем. — Ролан дружелюбно улыбнулся сводной сестре. — Скажи мне, сестра, ты хорошо провела время в Новом Орлеане? Я так понимаю, что Жак сам вызвался проводить тебя домой?

Бланш в замешательстве взглянула на Жака, тот откашлялся и повернулся к Ролану.

— Дорогой племянник, Бланш и я приехали сюда навестить вас. Мы уедем обратно в Новый Орлеан еще до наступления темноты.

— Понимаю, — нахмурившись, ответил Ролан. — Но если вы привезли какое-то послание Анжелики, то… Можете сказать моей жене…

— Мы не привезли никакого послания от Анжелики, — заявил Жак.

Некоторое время Ролан молчал, сжав зубы.

— Понял. Надеюсь, она и ребенок здоровы?

— Так и есть, — ответил Жак.

— Тогда прошу вас, скажите, в чем цель вашего приезда? Бланш хотела было заговорить, но Жак приложил к губам палец.

— Племянник, Бланш хотела что-то сказать вам. Но прежде… — Он посмотрел на Бланш, и та улыбнулась ему в ответ. — Ролан, так как вы родственник Бланш, я прошу у вас ее руки.

Ролан широко улыбнулся.

— Вот это прекрасная новость, дядя! Я подозревал, что вы уже давно обожаете друг друга. Очень рад, что вы наконец решились на такой шаг.

— Так мы получили твое благословение? — спросил Жак.

— Конечно!

— Но есть еще одна вещь, — нерешительно вступила в разговор Бланш.

— Что же, дорогая?

Бланш нервно скрестила пальцы.

— Я должна покаяться прежде, чем выйти замуж за Жака.

Ролан нахмурился:

— Ты о чем?

В этот момент Жак счел нужным деликатно заметить:

— Думаю, что мне лучше немного пройтись по саду. Оставлю вас вдвоем.

После того как Жак вышел из комнаты, Бланш долго молчала, потупив взор.

— Ролан, я приехала просить у тебя прощения, потому что чинила препятствие обоим твоим бракам.

Он поднял брови.

— В самом деле? Каким же образом, дорогая?

Она смотрела на него сквозь навернувшиеся на глаза слезы.

— Это старая история…

— Так чего же тогда беспокоиться? Я уверен, что ты преувеличиваешь. Не лучше ли все оставить в прошлом…

— Нет, — горячо перебила его Бланш и сжала в кулаки лежащие на коленях руки. — Я должна сказать тебе… или… иначе я не смогу выйти замуж за Жака.

Ролан слушал ее со всевозрастающим недоумением.

— Очень хорошо, сестра, если ты так сильно переживаешь, то начинай.

Бланш кивнула и смело встретила его взгляд.

— Как ты помнишь, пятнадцать лет назад твой отец женился на моей матери и я переехала жить сюда. Некоторое время я… — Голос Бланш понизился до шепота, потом она справилась с собой. — …представляла себе, что влюблена в тебя. Но я знала, что ты никогда не полюбишь меня из-за моего уродства.

— Бланш…

— Пожалуйста, выслушай меня! — умоляюще сказала она. Ролан кивнул, и она продолжила: — Когда ты женился на Луизе, я стала дико ревновать. Я старалась как могла полюбить ее. Но Луиза, ты не знал об этом, Ролан… всячески унижала меня, называя уродиной. И с того самого дня, как она вышла за тебя, она начала угрожать, что выкинет меня вон из этого дома.

— Бог мой! — вскричал Ролан. — Почему ты мне об этом не сказала?

— Луиза угрожала мне. Говорила, если я пожалуюсь, то она скажет тебе, что я влюблена в тебя и хочу разрушить ваш брак. — Ее голос задрожат. — И как она только могла прочитать мои чувства, ведь я так старалась спрятать их! Я в самом деле тогда любила тебя, Ролан, но никогда не пыталась что-то сделать.

— Бланш, ты должна была рассказать мне о проделках Луизы.

— И ты поверил бы мне? — спросила она упавшим голосом.

— Я поверил бы, — твердо ответил он. Бланш вздохнула.

— Как бы то ни было, чем дольше вы жили с Луизой, тем больше она хотела отделаться от меня. Как ты знаешь, она стала ревнива. Ревновала тебя практически к каждой женщине из нашего прихода, стоило тебе только посмотреть на нее. Она также думала, что ты спал с женой Жюстена и что Филип твой сын. Хотя мы все понимали, что это явная чушь.

Ролан кивнул с угрюмым видом.

— Да, я с горечью припоминаю, какой злой стала Луиза после того, как погиб Жюстен, и Эмили с Филипом остались здесь. Они так нуждались в моей поддержке и заботе.

— Помнишь, ты поехал в Новый Орлеан за несколько недель до смерти Луизы? Он нахмурился.

— Да, это было как раз во время уборочных работ.

— Да, и когда ты уехал, Луиза выполнила свою угрозу и выгнала меня из дома.

Ролан выглядел, словно громом пораженный.

— Бланш! Луиза не имела никакого права делать это! Бланш пожала плечами.

— Я остановилась у Каролины Бентли. А через несколько дней Луиза приехала и сказала, что я могу вернуться домой. И предупредила меня, что, если я скажу тебе об этом, мне никогда больше не жить в Бель-Элиз.

Ролан сжал зубы, как бы сдерживая себя, чтобы не сказать что-то плохое об умершей женщине.

— Без сомнения, Луиза позвала тебя обратно, потому что понимала: ей бы досталось, если бы я, вернувшись, не нашел тебя дома.

— Может быть, так оно и было. Во всяком случае, когда через неделю мы устраивали бал по случаю окончания уборки урожая, Каролина и Джордж, как ты помнишь, приехали на праздник пораньше. Каролина, Луиза и я сидели на веранде, а ты, Филип и Джордж играли в кольца на лужайке. Вот тогда и случилось нечто ужасное.

Ролан напряг плечи и подался вперед.

— Продолжай.

— Каролина сказала: «Вы только посмотрите на Филипа и Ролана. Впечатление, что мальчик вовсе не племянник ему, а родной сын».

— О святые небеса! — воскликнул Ролан, откидываясь на спинку кресла.

— Конечно, Каролина не подумала, как ее слова заденут Луизу. Луиза сразу решила, что у вас с Эмили была связь.

Ролан горько рассмеялся.

— Тем более что сама Луиза хотела, чтобы у нее появился ребенок.

Бланш приподняла брови.

— Она хотела этого?

— Да, в самом деле, — ответил Ролан.

— О мой Бог! Так вот почему Луиза так обозлилась, услышав о том, что Филип похож на вас.

Ролан кивнул.

— Знаешь, сестра, я доволен, что ты рассказала мне все это. Теперь мне многое стало понятным. В тот вечер Луиза устроила мне сцену в моем кабинете. А потом, — он помолчал и откашлялся, — случилось это несчастье.

— Да.

— Но есть что-то, чего я не могу понять, — нахмурившись, продолжал Ролан. — Почему ты-то чувствуешь себя виноватой?

Бланш призналась:

— Потому что я старалась мстить Луизе. Я ей даже солгала, используя обстоятельства, и попыталась встать между вами…

Ролан решительно прервал ее:

— Бланш, мы с Луизой уже были далеки друг от друга. Скажи, что еще тебя мучает?

Бланш тяжело вздохнула.

— После смерти Луизы я поняла, что на самом деле никогда тебя не любила. Я хочу сказать, что это было не так, как любят женщины. А когда Жак начал посещать нас в Бель-Элиз, я почувствовала, что по-настоящему люблю только его. Но мне не давала покоя мысль о моем уродстве. И когда ты женился на Анжелике…

— И что же? — спросил он.

Бланш продолжала с большим волнением:

— Брат, я понимала, что эта девушка — воплощенная невинность. Но когда она стала настаивать на том, чтобы я поехала в Новый Орлеан, на самом деле чтобы только помочь мне, все мои старые страхи снова вернулись ко мне. И я повела себя так, что теперь мне стыдно. Я думала, что Анжелика хочет избавиться от меня так же, как и Луиза. Поэтому я попыталась снова возвести барьер между вашей женой и вами.

Бланш расплакалась. Ролан взял ее за руку.

— Бланш, должен сказать тебе, что всегда считал тебя сестрой, дорогой сестрой, для которой всегда найдется место в моем доме.

— О Ролан!

Она упала в его объятия и наконец избавилась от страданий, терзавших душу многие годы. Ролан сказал с доброй улыбкой:

— Ты обвиняешь себя в таких вещах, в которых совсем не виновата. Думаю, мы с Анжеликой знали с самого начала, что ты могла испытывать чувство обиды на нее. И почему бы тебе не испытывать его? В конце концов многие годы ты была хозяйкой в Бель-Элиз, и вдруг моя новая жена отбирает у тебя твои обязанности. — Ролан похлопал Бланш по руке и продолжил: — Но ты должна понимать. То, что происходит между мною и Анжеликой, не имеет к тебе никакого отношения. Эта женщина просто не хочет больше быть моей женой.

— О Ролан! Это совсем не так!

— Но почему же тогда она сама не скажет мне этого?

— Она думает, что ты отослал ее прочь.

— Но это не так, — жестко ответил он. — На самом деле, когда Жак приезжал к нам в последний раз, Анжелика сама сказала, что хочет уехать.

Бланш не сразу нашла, что ответить.

— Ролан, поезжай в Новый Орлеан на следующей неделе и послушай, как поет Анжелика. Это поможет тебе.

Ролан покачал головой.

— Я хотел поехать в Новый Орлеан, чтобы повидать своего сына. А присутствовать на концерте моей жены?.. Боюсь, что следующий ход должна сделать она сама.

— О Ролан!

Воцарилось напряженное молчание. Бланш лихорадочно старалась отыскать слова, которые могли бы убедить ее упрямого сводного брата. Она вдруг выпалила:

— А знаешь, брат, я как-то встретила в театре Джорджа Бентли. Он и Каролина остались в городе, чтобы послушать концерт Анжелики. Джордж сказал, что ждет не дождется ее выступления.

Глаза Ролана метали молнии. Он сказал с вымученной улыбкой:

— Ну хорошо, сестра, нам надо отыскать твоего жениха, а то он тоже сгорит от нетерпения. Настало время открыть бутылку шампанского, как ты считаешь?

* * *

На обратном пути в Новый Орлеан Бланш была необычно тиха. Наконец Жак встревоженно спросил ее:

— Ну, так что же случилось, моя дорогая?

— О Жак, боюсь, что я снова согрешила.

— То есть?

Она печально кивнула:

— После того как я поклялась не влезать больше в семейные дела Ролана, я… я солгала ему.

— Что же? — уточнил Жак. — Нам надо теперь снопа вернуться в Бель-Элиз, чтобы еще раз облегчить вашу совесть?

Она махнула рукой.

— Нет… я думаю, что это будет только хуже. Я схожу на исповедь и покаюсь.

Он бросил на нее взгляд искоса.

— Прошу вас, скажите, что плохого вы сделали на этот раз, моя дорогая?

— Ну… я сказала Ролану, что встретила в Новом Орлеане Джорджа Бентли, который ждет не дождется выступления Анжелики. И мне кажется, что это самая коварная ложь.

Жак рассмеялся.

— Тогда странно, что мой племянник не сидит сейчас между нами со своим чемоданом на коленях.

— Вы считаете, что Ролан приедет на концерт Анжелики? — спросила Бланш, и ее глаза загорелись надеждой.

Жак фыркнул.

— Думаю, что так и будет!

— О, он должен приехать! Единственный способ снова соединить Анжелику и Ролана — это дать им встретиться. — И, тяжело вздохнув, она продолжала: — Анжелика и Ролан — они оба такие гордые. Она не может вернуться, потому что он не зовет ее. А он не зовет ее потому, что она сказала, что хочет уехать. Похоже, это безвыходное положение, тупик.

— Пока их кто-то не подтолкнет, — сказал Жак. — Кажется, вы это уже сделали.

Глава 37

Мягким осенним вечером спустя шесть дней Анжелика сидела в гримерной и смотрела на свое отражение в зеркале, стоящем на туалетном столике. Воздух в комнате был напоен ароматом красных роз. Их ей преподнес Антонио, муж мадам Сантони.

Обняв Анжелику и пожелав ей удачи, мадам Сантони оставила ее, давая возможность побыть одной, чтобы помолиться и собраться с духом.

Анжелика посмотрела на себя в зеркало. Грим был наложен хорошо и выгодно подчеркивал красоту ее глаз, высоких скул и губ. Ее черные волосы были зачесаны наверх, и на них, словно у королевы, красовалась золотая диадема.

Она надела ожерелье с рубинами и такие же серьги, которые подарил ей Ролан на Новый год. На ней было темно-красное атласное платье с низким лифом, пышной юбкой и шлейфом.

Генеральная репетиция накануне — в костюмах, с полным оркестром и хором — прошла удачно. По приглашению Андре Бьенвиля на ней присутствовали именитые люди и представители прессы. И уже этим утром газеты назвали Анжелику «новой оперной звездой…»

Анжелика надеялась, что сможет сегодня оправдать этот громкий титул. Она уже слышала приглушенные нестройные звуки — это музыканты разыгрывались, сидя в оркестровой яме. Значит, у нее осталось совсем немного времени. Она в десятый раз напомнила себе, что делает все это ради своего сына.

Анжелика вспомнила о своих родителях. Что они почувствовали бы, храни Бог их души, если бы могли увидеть ее сегодня вечером? Узнали бы они теперь свою собственную дочь? Как круто изменилась ее жизнь всего за год.

Ее мысли возвратились к Ролану, и она вздохнула. Она псе еще была обижена, что он так равнодушно отослал ее прочь Но ведь она любила Ролана, и ей его ужасно не хватало. Был ли он счастлив? И хотя бы думает ли он о ней? Несмотря на их разрыв, она была огорчена тем, что он не приехал на ее концерт.

В течение последних дней Анжелика старалась оставаться спокойной, находя радость в общении с маленьким Жюстеном. Она была рада узнать, что Бланш и Жак поженятся через пару недель. И она с тоской вспоминала о тех днях, когда они с Роламом испытывали такое же блаженство!

Размышления Анжелики были прерваны громким стуком в дверь. Она сказала «Войдите!» — обернулась и увидела Андре Бьенвиля. Поцеловав Анжелике руку, он сказал:

— Моя дорогая, вы самая красивая певица из всех, кто когда-либо выходил на нашу сцену.

Анжелика улыбнулась Андре.

— Ну, месье Бьенвиль, если бы у вас не было молодой прекрасной жены Элен, я подумала бы, что вы хотите за мной приударить!

Он подмигнул ей.

— Если бы не моя любимая жена Элен, то так и было бы.

Он предложил ей руку.

— Ну, дорогая, вы готовы?

— Готова, — волнуясь, ответила она. — Месье Бьенвиль, я надеюсь, что смогу…

— Вы будете прекрасны, — перебил он ее, не позволяя ей сказать что-нибудь о дурных предчувствиях. — А теперь идемте.

Когда они вышли из гримерной, Анжелика спросила:

— А зал полон?

Он весело рассмеялся.

— Ни одного свободного места.

За кулисами их приветствовал дирижер, месье Моро. Он тоже поцеловал Анжелике руку и сделал комплимент по поводу ее туалета. Анжелика увидела хористов, которые терпеливо ожидали выхода, держа в руках папки с нотами. Они должны были появиться на сцене после ее первого номера. Месье Моро пожелал Анжелике удачи и начал спускаться в оркестровую яму. Через несколько секунд Анжелика услышала аплодисменты.

— Мой Бог, — пробормотала она, — зал и в самом деле полон.

Оркестр начал концерте первой части симфонии ре-минор Шуберта, Анжелика ждала за кулисами. Наконец раздались аплодисменты.

— Ну, дорогая, время пришло, — тихо сказал Андре Анжелике и, посмотрев на нее, добавил: — Анжелика, я отношусь к вам, как к дочери. А поэтому позвольте старику обнять вас.

— Конечно, — ответила она.

Он душевно обнял ее, поцеловал в лоб и прошептал:

— Удачи вам, моя дорогая.

— Спасибо, — пробормотала она, когда он отпустил ее.

Анжелика, повернулась и, приняв гордую осанку, пошла на сцену, приободренная напутствием Андре. Как только она вышла, раздались аплодисменты. Она остановилась посреди сиены и низко поклонилась. Анжелика посмотрела в зал и была просто ошеломлена количеством публики и ее воодушевлением. Андре был прав — в зале были заняты все места.

Наконец аплодисменты стихли, публика замерла в ожидании. Дирижер внимательно посмотрел на нее, ожидая знака, чтобы начать. Но Анжелика, словно завороженная, продолжала смотреть в зап. И вдруг она заметила родное лицо. Сначала она не могла поверить своим глазам, но потом узнала его.

Ролан! Он сидел как раз напротив, в середине пятого ряда, а чуть дальше — мадам Сантони и ее муж. Анжелика посмотрела на Ролана, их взоры на какое-то время встретились.

* * *

Сидя в зале, Ролан с нетерпением ожидал появления своей жены на сцене. Целыми неделями он мучительно думал, стоит ли ему ехать на концерт. Жизнь казалась ему совсем пустой без Анжелики и Жюстена, но гордость удерживала его. Но когда Бланш сказала, что Джордж Бентли будет присутствовать на концерте, он понял, что не может оставаться вдали от нее. Он приехал в Новый Орлеан сегодня. Прежде чем поехать к театру, он заглянул в дом Миро, чтобы повидать своего дорогого сына, и эта встреча потрясла его. Боже, он потерял и ребенка тоже!

Анжелика была восхитительна, она двигалась по сцене с необыкновенной грацией. На ней было чудесное платье, которое так эффектно подчеркивало ее стройную фигуру. Она стояла, гордо подняв голову, ожидая, пока стихнут аплодисменты. Его охватило чувство отчаяния. Он так любит ее! Но безнадежно потерял. Она выглядела такой недоступной.

Но вот она заметила его, и ее волнующий пламенный взгляд пробудил в нем сильные неожиданные чувства. И боль Ролана сменилась радостью. В этот момент он мог думать, только о том, как любит и желает ее.

И Ролан улыбнулся.

* * *

Анжелика увидела улыбку Ролана и улыбнулась ему в ответ. Сердце ее замерло от радости. Он приехал, приехал! Она знала: раз он здесь, с ней, ей теперь ничего не страшно. Они сохранили любовь. И никто не сможет отнять у них эту любовь.

Охваченная этими чувствами, Анжелика повернулась и кивнула дирижеру. Она полностью отдалась музыке, ее голос выражал все ее переживания — от печали до радости, от ненависти до любви. Ее голос был сильным и чистым. Когда она достигала апофеоза, многие креолы в зале роняли слезы.

Когда она закончила петь, какое-то время в зале висела мертвая тишина, и Анжелика с ужасом думала, что разочаровала слушателей. Но потом вдруг раздались гром аплодисментов, крики «браво», топот ног… На сцену летели букеты. Она поднимала цветы, глядя на своих почитателей, и кланялась снова и снова.

Концерт Анжелики имел грандиозный успех. Публика просто отказывалась отпустить Анжелику. Люди все аплодировали, кричали, бросали на сцену цветы и требовали продолжения. Она пять раз пела на бис, чего никогда не случалось в истории местного театра. Она спела свою любимую «Последнюю розу лета». Публика слушала, затаив дыхание. Анжелика глядела на Ролана, будто каждую ноту пела только для него одного.

Ролан ответил ей взглядом, полным тревоги, и она ощутила острое чувство разочарования, когда он неожиданно отвернулся от нее.

После этой прекрасной арии аудитория наконец с неохотой отпустила ее. Анжелика ушла со сиены и тут же попала и объятия ликующего Андре Бьенвиля.

— Моя дорогая! Моя дорогая! Ваше выступление — это просто триумф!

Он проводил ее до гримерной, продолжая восхищаться ее изумительным пением. У дверей он сказал, подмигнув:

— Воспользуйтесь моментом, чтобы хоть немного прийти в себя, прежде чем вас начнет осаждать толпа ваших поклонников.

Поблагодарив Андре, она вошла в свою гримерную и прислонилась к двери. Отдышавшись, она прошла через комнату, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Ее глаза блестели от возбуждения, лицо светилось радостью.

И она знала, что все это не из-за восторга толпы и не из-за ее блестящего выступления. Это от того, что Ролан был здесь! Она поняла, как горячо любит его, как его ей не хватает и как пуст ее мир без него. И все, чего она хотела от него, это чтобы он забрал ее и Жюстена домой. Ее обязательства здесь, в Новом Орлеане, были выполнены, и для нее вновь стали важными только ее муж и сын.

Наверняка у них теперь есть надежда! Она прочитала это в его глазах перед началом выступления. Но потом она нахмурилась, вспомнив, как он отвел от нее взгляд во время исполнения ее последней песни. Может быть, переживания оказались слишком сильными для него…

Раздался стук в дверь, и до боли знакомый голос назвал ее имя. Бог мой, это он! Она бросилась через комнату, готовая радостно и с любовью приветствовать его…

Но как только увидела его лицо, поняла, что случилось что-то ужасное. Что-то произошло с ним во время концерта — она видела это по его холодным глазам и отстраненному, чужому выражению лица. Никогда еще ее муж не выглядел таким красивым и в то же время таким далеким и недостижимым.

Он стоял и смотрел на нее, физически такой близкий и душевно столь далекий ей. О, она забыла, каким привлекательным мужчиной он был — с широкими плечами и твердой линией подбородка. Он отлично выглядел в своем безукоризненном вечернем костюме. А его глаза — она едва могла заставить себя посмотреть в эти красивые, но такие холодные голубые глаза. Как она хотела, чтобы он прикоснулся к ней, схватил ее в объятия и поцеловал. Но он не сделал этого, что поразило ее в самое сердце.

— Ролан, я не ожидала, что ты приедешь сегодня, — попыталась она начать разговор.

— Не хотел пропустить событие сезона здесь, в Новом Орлеане.

В его словах звучала насмешка. Но Анжелика уловила в них и странную грусть.

— Твое выступление было блестящим, дорогая, — продолжал он.

Его обращение «дорогая» заставило ее вздрогнуть, хотя она не видела никакой теплоты в выражении его лица, когда он посмотрел на нее.

— Благодарю, — произнесла она.

А Ролан откашлялся и сказал с вымученной улыбкой:

— Когда ты пела «Последнюю розу лета», во всем зале не было и пары сухих глаз.

Вдруг она рассердилась на него. Рассердилась за то, что он так долго не делал никаких попыток сблизиться.

— Держу пари, что твои глаза остались сухими. — с горечью сказала она.

Он приподнял бровь и посмотрел на нее долгим взглядом.

— Очевидно, тебе нравится такая жизнь.

Анжелика наклонила голову, не совсем понимая смысла его слов. Не хочет ли он сказать, что ее образ жизни освобождает его от бремени иметь нежеланную жену?

— Андре Бьенвиль сказал, что, если я захочу, он предоставит мне постоянное место в опере, — гордо сказала она.

— Вот как? — напряженно произнес он. — А ты подумала о том, как устроить своего сына? — И прежде чем она смогла ответить, он добавил уже более мягким тоном: — Я заехал к Миро и повидался с ним. Он чудесно выглядит.

— Благодарю, — пробормотала она, едва сдерживая новую волну негодования. Ролан еще смеет спрашивать ее о том, как она позаботится о судьбе сына. Да ведь он прогнал их прочь!

— Ты еще что-нибудь хочешь мне сказать? — сухо, с горящим взором спросила она.

У него окаменело лицо. Он холодно ответил:

— Я завтра возвращаюсь в Бель-Элиз. Ты можешь делать, что тебе угодно, но мой сын отправится со мной.

Анжелика была поражена этим заявлением. Она хотела возразить, но дверь распахнулась, и в гримерную вбежали Бланш и Жак.

— Анжелика, вы были великолепны! — вскричал Жак, обняв ее и закружив в своих объятиях. Потом, заметив Ролана, стоявшего с хмурым видом, Жак кивнул ему. — Привет, племянник. Все-таки не смог удержаться? Приехал-таки послушать, как поет твоя красавица жена?

Ролан улыбнулся и как-то странно посмотрел на Анжелику.

— Да, не смог удержаться.

Бланш бросилась к нему и схватила его за руку.

— О, Ролан, не присоединишься ли к нам? Мы приглашены на прием, который дает Андре Бьенвиль! Для тебя вполне хватит места в экипаже Жака. Не так ли, Жак?

— Разумеется, — согласился тот. — Мы с Бланш настаиваем, чтобы ты поехал с нами. Но Ролан покачал головой.

— Нет, только не сегодня. Благодарю вас. Жак. — Потом взглянул на жену. — Я зайду завтра утром, чтобы договориться о сыне.

Анжелика, в слезах, вся дрожа, смотрела на удаляющуюся фигуру Ролана. В гримерную комнату вошла мадам Сантони. За ней толпились зрители, любители оперы.

* * *

А Ролан стоял под газовым фонарем около театра. Он курил сигару и проклинал себя, называя бестолковым ослом. За его спиной в тени была еле видна дверь, из которой скоро выйдет его жена. Он пришел на это место в надежде еще раз поговорить с ней с глазу на глаз, но понял, что ничего не выйдет: здесь уже начала собираться толпа любителей автографов.

Сегодня, увидев на сцене Анжелику, он воспылал желанием вернуть ее. Тогда он был готов пасть перед ней на колени и молить ее о прошении, если это будет нужно. Он увидел, как ее принимает публика. Анжелика была восхитительна, она покорила всех в зале, в том числе и его самого.

И он с надеждой бросился в ее гримерную. Но всего одного взгляда на ее сияющее лицо и ярко блестящие глаза было достаточно, чтобы подтвердить то. что он уже знал…

Она больше не принадлежит ему. Она на самом деле никогда не принадлежала ему. Теперь она вошла в блестящий мир Нового Орлеана и оперы. Когда он понял это, его охватила тоска. Вот почему он заявил, что заберет Жюстена. Это было последней попыткой удержать ее.

Он вздохнул. Им надо найти какой-то компромисс относительно ребенка, это ясно. Он ужасно скучал по сыну и не желал больше жить без него. Может быть, надо сделать так, чтобы Жюстен жил то в Новом Орлеане, то в Бель-Элиз…

Как муж Анжелики, он имел полное право требовать, чтобы она поехала с ним домой. Но зачем? Он любит ее так сильно, что готов лучше отпустить ее, чем ранить ей душу. И если она выбирает такую жизнь, то пусть…

У него снова окаменело лицо. Когда она появилась в дверях театра, такая царственно красивая в модной фетровой шляпе и меховой шубке, его сомнения сразу же исчезли. Он был готов схватить ее и увезти с собой, пусть даже она не любит его…

Но ведь Анжелика вовсе не нуждается в нем! Она, смеясь, подписывала программки. Вокруг нее было так много людей, что они оттеснили ее на середину улицы.

Ролан в ужасе обернулся, увидев экипаж, который быстро приближался с другой стороны улицы, и никто, кроме него, в этой суматохе не слышал звука колес. О Боже! Экипаж направлялся точно к тому месту, где в тот момент стояла Анжелика…

Ролан отбросил сигару и кинулся к ней — так быстро, будто от этого зависела его жизнь. Но Анжелика и была его жизнью, теперь он это точно знал. И она могла погибнуть прямо у него на глазах!

Успеет ли он добежать? Экипаж приближался так быстро, что…

— Жюстен! — закричал Ролан.

Он бросился к женщине, которую любил.

Глава 38

Анжелика не поняла, что произошло. Она раздавала автографы своим восторженным почитателям и вдруг услышала, как муж выкрикнул имя их сына. В следующее мгновение она почувствовала, как ее оттолкнули в сторону тротуара так сильно, что у нее перехватило дыхание. На нее сверху всем телом навалился Ролан. Она рассердилась. Ей стало стыдно, что он так унизил ее перед толпой почитателей.