Ангельское пламя

Как ни странно, ей пришлось признаться самой себе в своем честолюбии. В Новом Орлеане она осознала, что тоже могла бы купаться в славе, как Дженни Линд. Тоже могла бы выступать по всем Соединенным Штатам и даже отправиться в Европу.

Внутренний голос твердил ей, что Ролан мог бы стать менее эгоистичным и предоставить ей самой выбор. Но с того самого дня, когда он впервые встретил ее, он никогда не давал ей возможности решать самой.

Она знала, что гордость — самый тяжкий грех из всех грехов, мать и отец часто говорили ей об этом. Но ее чувство справедливости подсказывало ей, что Ролан должен принять ее как равноправного партнера в браке. Однако она не решалась заявить ему об этом.

* * *

Вернувшись из Нового Орлеана, Бланш была все время угрюмой. Ролан и Анжелика настаивали, чтобы она осталась в городе, но она захотела вернуться вместе с ними. Теперь Анжелика каждый день старалась как-то подбодрить ее.

В субботу, когда они сидели в гостиной за вязаньем, Анжелика решила выяснить причину плохого настроения Бланш. Она отложила свое вязанье и с участием спросила:

— Бланш, почему бы вам не вернуться в Новый Орлеан? Бланш тут же прекратила вязать и подняла глаза на Анжелику. Она была в явном замешательстве:

— Вы о чем?

— Я думаю, вы могли бы вернуться в Новый Орлеан, чтобы провести некоторое время с Жаком, пока он не отправится в свое новое путешествие.

— Вам так не терпится отделаться от меня? — с вызовом спросила Бланш.

Анжелика постаралась сдержаться, видя, как ранима Бланш.

— Да нет, конечно же. Но мне кажется, вы влюблены в Жака. Не так ли?

Бланш покраснела и опустила глаза. Ее спицы снова зазвенели.

— Я просто не понимаю, что вы хотите сказать.

— О, думаю, вы понимаете, — спокойно ответила Анжелика. — И мне кажется, что он тоже любит вас.

— Чепуха, — ответила Бланш, но ее голос предательски дрогнул.

— А почему Жаку не любить вас? — продолжала Анжелика. — У вас так много общего…

— У нас нет ничего общего, — горько ответила Бланш. — Мне нет места в его жизни.

Анжелика, как могла, старалась переубедить Бланш. Она подалась вперед и, жестикулируя, продолжала:

— Бланш, вы сами себе выдумываете всякие ограничения. Если вы отбросите это и доверите свою судьбу Жаку…

— Это бы вас вполне устроило, не так ли?

Анжелика откинулась на спинку кресла и вздохнула, обиженная грубым тоном Бланш.

— Бланш, я говорю так только потому, что беспокоюсь о вас…

— Беспокоитесь? Поэтому хотите, чтобы я жила где-то в другом месте?

Анжелика закусила губу. Бланш никак не могла поверить, что кто-то может заботиться о ее благополучии.

— Я только… для меня так много значит… если вы поймете, что Ролан и я…

— Думаете, что вы и мой сводный брат какие-то особенные? — съязвила Бланш.

У Анжелики сошлись вместе брови.

— А что вы имеете в виду?

Бланш выпрямилась в кресле.

— А то, что мой брат, как и я сама, обречен. Нам вечно что-то угрожает.

Анжелика поняла.

— Бланш, Ролан все рассказал мне о своей первой женитьбе, о Луизе и о том, как она умерла.

— Так, значит, он вам признался, что убил ее, — резко сказала она.

— Случайно, — добавила Анжелика. Дрогнувший голос выдал ее раздражение.

— Понимаю. Но как я полагаю, он не рассказал вам о слухах?

— Каких слухах?

Не моргнув глазом Бланш сказала:

— Что Филип — сын Ролана. И что смерть Луизы — вовсе не случайность.

Анжелика тут же вскочила на ноги, ее терпение иссякло.

— Бланш, как вы только смеете говорить такие ужасные вещи. И это о вашем сводном брате!

— Просто я не хотела, чтобы вы узнали об этих слухах от кого-нибудь еще, — сказала золовка, как бы оправдываясь.

— В самом деле? Так скажите мне, Бланш, если вы так плохо думаете о Ролане, зачем тогда живете вместе с ним?

Бланш не ответила, а только холодно взглянула на Анжелику.

Анжелика бросилась к выходу из комнаты, но остановилась в дверях.

— Если вы сожалеете о своем решении уехать из Нового Орлеана, Бланш, то я думаю, что вы знаете, как это исправить. А вот если ревнуете к моему счастью с Роланом, то я советую вам посмотреть на себя, чтобы получить ответ.

Анжелика выскочила из комнаты. Бланш хотела было пойти за ней, но остановилась. Анжелика сказала правду. Вернувшись из Нового Орлеана, Бланш стала особенно злиться, видя счастье Анжелики и Ролана. Анжелика уже во второй раз предложила ей уехать. Так в свое время поступала и Луиза. Анжелика изумительно красива и не может понять, как это тяжело, когда все смотрят на тебя с жалостью или отвращением. Бланш любит Жака, но она обречена на жизнь в вечном мучении, зная, что никогда не будет счастлива с ним и что может принести ему только страдания. Да, она завидует Анжелике, потому что у той есть все, чего лишена она.

* * *

Утром Ролан, Анжелика и Бланш за завтраком были удивлены, когда дворецкий Анри провел в столовую Жака. Он очень хорошо выглядел в своем черном одеянии, на его атласном жилете блестела золотая цепь часов.

— Доброе утро, племянник, — сказал Жак, пожимая руку Ролану, будто его странное внезапное появление было обычным делом. Он чарующе улыбнулся сначала Бланш, а потом Анжелике. — Я хотел бы присоединиться к вам сегодня на мессе, если вы не возражаете.

— Конечно, нет, дядя. Это такой приятный сюрприз, — ответил Ролан. — Пойдемте вместе на мессу, а потом пообедаем у нас.

Жак отказался от завтрака, согласился лишь выпить чашечку кофе со сливками. Он поддерживал легкий разговор с Роланом и Анжеликой, но смотрел главным образом на Бланш, которая сидела прямо против него. Анжелика увидела, что Бланш пребывает в смятении. Анжелика про себя помолилась, чтобы Бланш согласилась поехать с Жаком в город.

Позже в маленькой церкви Жак сел рядом с Бланш. Анжелике было приятно видеть, что они раз или два во время службы обменялись теплыми улыбками. После мессы, когда Ролан представлял Жака некоторым своим друзьям на церковном дворе, к Анжелике подошел Джордж Бентли, как всегда элегантный в своем цилиндре и шерстяном пальто.

— О дорогая миссис Делакруа! Вы присутствовали на концерте Дженни Линд в Новом Орлеане? Анжелика улыбнулась Джорджу.

— Да. Это было прекрасно. А вы с Каролиной не были там?

Он покачал головой.

— Нет, к сожалению. Выступление мисс Линд совпало со свадьбой нашей кузины в штате Миссисипи.

— О, мне так жаль, что вы пропустили концерт.

— Если я заеду к вам на неделе, вы расскажете мне о мисс Линд?

Анжелика быстро взглянула на него. Джордж казался таким заинтересованным, что, конечно, она не смогла отказать ему.

— Конечно, мистер Бентли. Пожалуйста, заезжайте на чашку чая на этой неделе.

Он улыбнулся.

— Отлично! — воскликнул Джордж и взглянув на Бланш, которая беседовала под деревом с Анеттой Жюно, продолжил: — Мне все равно надо было бы заехать в Бель-Элиз. У нас цветы и виноградные лозы немного пострадали от мороза, когда мы с Каро уезжали в штат Миссисипи. Думаю, вы поделитесь с нами черенками и луковицами. Мы уже не раз совершали такие обмены.

— С удовольствием поделимся с вами тем, что есть в нашей оранжерее.

Он кивнул, улыбнувшись.

— Благодарю вас, Каро будет очень довольна.

Анжелика посмотрела вокруг.

— Кстати, а где ваша сестра сегодня?

— Ей немного нездоровится.

— Как жаль, — пробормотала Анжелика. И тут же подумала, что не может заставить себя пожелать Каролине скорейшего выздоровления.

Джордж выглядел немного смущенным. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу. Увидев, что к ним направляется Ролан, он откашлялся и дотронулся до шляпы.

— Ну, моя дорогая, мы увидимся как-нибудь на этой неделе.

Джордж торопливо направился к экипажу. Ролан подошел к Анжелике и сердито спросил:

— Что нужно было этому Бентли?

Анжелика прямо взглянула на мужа. Ей не понравился его подозрительный тон и грозный взгляд.

— Он спрашивал, может ли заехать к нам на этой неделе, чтобы узнать подробности о выступлении Дженни Линд, которое ему пришлось пропустить.

— И что же ты ему ответила?

Она вздернула подбородок.

— Я сказала ему, что он будет хорошо принят в Бель-Элиз.

— Тебе нельзя было так говорить, — укоризненно произнес Ролан.

— Но я так сказала, — с вызовом ответила Анжелика.

— Тогда немедленно откажи ему, — потребовал Ролан. Анжелика кивнула в сторону уже тронувшегося экипажа Джорджа.

— Я не смогу этого сделать. Он уже уехал.

— В таком случае сегодня же днем ты должна послать ему записку и отменить его визит. Ясно?

Голос Ролана был холоднее, чем воздух, которым они дышали. Прежде чем Анжелика нашлась с ответом, он схватил ее за руку и потащил к экипажу.

* * *

По пути домой Анжелика кипела от возмущения. Она не верила, что Ролан и в самом деле может запретить ей принимать Джорджа Бентли в их доме. Она же никогда не вторгалась в очень странные отношения ее мужа с Эмили Миро. И конечно, имела гораздо больше поводов для ревности, чем он. Она никогда не совершала ничего такого, что могло бы подорвать доверие Ролана к ней. И его диктат вызывал у нее только раздражение. По-видимому, ссора по этому поводу неизбежна. Собственническое поведение Ролана стало невыносимым, еще когда они были в Новом Орлеане.

Во время ленча, как всегда, Жак рассказывал интересные истории: как он встречался с королевой Викторией и принцем-консортом в Англии и как слышал выступления Ференца Листа в Париже. Потом он вернулся к визиту Дженни Линд в Новый Орлеан и поведал им о том, как, покидая «грешный» город с мисс Линд, мистер Барнум прочитан целую лекцию о воздержании в жизни.

— Финеас взялся воду в рещете носить! — закончил он, весело рассмеявшись.

Жак сказал, что мистер Барнум и мисс Линд отправились с концертами вверх по Миссисипи.

— А Новый Орлеан погрустнел без шведского соловья. — Он подмигнул Анжелике и сказал Ролану: — Хотя мой друг Андре Бьенвиль готов устроить в Новом Орлеане концерт «креольского соловья».

Ролан со стуком поставил свой стакан на стол и, глядя прямо на Жака, процедил:

— Пусть ваш друг не надеется. Потому что моя жена не будет участвовать ни в каких концертах.

Анжелика бросила на Ролана сердитый взгляд. Продолжали завтракать в тягостном молчании. Наконец Жак, попросив извинения, пригласил Бланш пройтись с ним. Ролан и Анжелика остались одни. Она с негодованием взглянула на него, а он продолжал есть с невозмутимым видом. Он выглядел красивым, как всегда, этот тиран с несносным характером!

— Не надо ли тебе написать какую-то записку, дорогая? — спросил он угрожающим тоном.

Не в силах что-то ответить, Анжелика отбросила салфетку и выскочила из комнаты. В кабинете она принялась за послание Джорджу. Она торопливо набросала его, бормоча какие-то совсем не подходящие для леди слова, а потом порвала бумагу на мелкие кусочки.

* * *

Жак и Бланш прогуливались вокруг дома, подмерзшая земля поскрипывала под ногами.

— Такой приятный сюрприз снова видеть вас, — проговорила Бланш с робкой улыбкой.

Он положил руки ей на плечи и пристально взглянул на нее.

— Моя дорогая, я приехал, чтобы просить вас сменить гнев на милость.

Она посмотрела на него со страхом и ожиданием, а он продолжал:

— Я снова уезжаю из Нового Орлеана. Решил провести весну у друзей в Нью-Йорке. Не хотите ли поехать со мной? Она покачала головой, потупив взор:

— Жак, мы уже много раз говорили об этом. Я не могу поехать с вами.

— Но вы прекрасно знаете, что я не могу бесконечно ждать.

— Жак, разве я когда-нибудь пыталась удержать вас? — взволнованно спросила она.

— Пытались или нет, но вы все равно удерживаете меня, дорогая, — прошептал он. — Должен сказать вам, что в конце года я собираюсь совершить большую поездку по Европе. Уеду на несколько лет. Я хочу знать… прежде, чем уеду… есть ли у нас надежда.

Она было собралась ответить, но он приложил палец к ее губам и сказал:

— Мне бы хотелось многое подарить вам: очаровательную Вену, галереи Мюнхена и Дрездена, великий Рим. Она пыталась что-то сказать, но он покачал головой.

— Не отвечайте сразу. Скажете мне все, когда я вернусь из Нью-Йорка. Если вы не согласитесь поехать со мной в Европу… как моя жена… я больше никогда не стану говорить об этом.

Бланш печально кивнула.

— Но вы вернетесь… в конце этого года?

— Да, за вашим ответом.

Последовало молчание. Было слышно только печальное завывание ветра. Бланш знала, что, когда Жак вернется, она ответит ему отказом. Но у нее не хватило смелости сказать ему, чтобы он не возвращался. Она жила только этими короткими улетающими моментами их встреч.

Он неловко осмотрелся вокруг.

— А теперь, дорогая, мне пора. Но сначала…

Жак притянул Бланш к себе и страстно поцеловал, так, что она чуть не задохнулась. Она, затрепетав, прижалась к нему, понимая, что все, чего она желала в жизни, было тут, у нее в руках, и все-таки недоступно ей. И она почувствовала его страсть. Тело Жака охватил ответный трепет. Но он выпустил ее из объятий и ушел. Бланш впервые в жизни ощутила себя женщиной. Может быть, Жак питал к ней нечто большее, чем просто жалость.

Но он ушел. Бланш, все еще охваченная смятением, прошла к одной» из оранжерей. Она увидела свое отражение в стекле: слезы струились по распухшему, изуродованному лицу.

Бланш поспешила войти в оранжерею. Ее плечи содрогались от горьких рыданий. Она схватила горшок с растением и бросила его на пол. Потом еще и еще, пока не осталось ни одного целого.

Глава 29

Во второй половине следующего дня, когда Ролан уехал на собрание Ассоциации плантаторов, появился Джордж Бентли. Анжелика была рада, что Джордж приехал, когда мужа не было. Она была уверена, что вправе принять его. Ей показалось немного неудобным, что Бланш отказалась выпить с ними чаю, сославшись на головную боль. Она оставила Анжелику наедине с Джорджем в гостиной.

Анжелика рассказывала о концерте Дженни Линд и о приеме, который состоялся после него. Джордж с интересом слушал.

Перед тем как уехать, он спросил:

— Миссис Делакруа, могу я побеспокоить вас и попросить поделиться черенками и луковицами, о которых мы говорили?

— Конечно, я с радостью помогу вам. Но не знаю, в какой из оранжерей есть то, что вам нужно. Бланш должна бы знать, но, как видите, сейчас она неважно себя чувствует…

— Я и сам знаю, — с улыбкой ответил Джордж. — Многое из того, что мне нужно, находится в ближней оранжерее. Бланш уже помогала нам выращивать свой сад. Я и сам мог бы все сделать, с вашего разрешения, разумеется.

Анжелика остановила его жестом руки.

— О, у меня и в мыслях не было отказаться сопровождать вас.

Анжелика взяла накидку и шляпу. Слуге Бенжамену она велела найти Эбена, садовника, и сказать ему, чтобы он встретил их у оранжереи.

Анжелика и Джордж вышли из дома в бодрящую прохладу январского дня. Когда они шли к оранжерее, она обернулась и посмотрела на дом. Ей показалось, что портьера в окне гостиной шевельнулась. Что это, Бланш уже спустилась вниз? Она нахмурилась.

Войдя в оранжерею, Анжелика и Джордж в ужасе ахнули. Всюду валялись разбитые горшки, смешанные с землей и увядшими растениями.

— О Боже, кто же мог это сделать? — растерянно спросил Джордж.

Она в замешательстве покачала головой.

— Не имею понятия. Может быть, какой-нибудь дикий зверь — лиса или пума?

— Которые не любят цветы? А уходя, закрывают за собой дверь?

Она насупила брови. Этому не было никакого разумного объяснения.

— Ну, кто бы это ни сделал, я прошу извинения за беспорядок. Бедному Эбену придется здесь много поработать. — Посмотрев на Джорджа, Анжелика, как бы извиняясь, добавила: — Наверное, мне не удастся помочь вам. Придется подождать, пока здесь все приведут в порядок…

Джордж решительно покачал головой. Он нагнулся и поднял увядший стебель лаванды.

— Эбен будет очень расстроен из-за этого погрома. Он хороший садовник, но стар и страдает от артрита. Я не понимаю, как ему удастся все это привести в порядок. — Джордж огляделся вокруг и сказал: — Если мы сейчас же не пересадим и не польем эти растения, к утру они пропадут.

Он снял шляпу, пальто и сюртук, повесил все на гвоздь и засучил рукава.

— Я сам займусь этим.

Анжелика кивнула, понимая, что Джордж прав.

— Чем я могу помочь?

Она тоже сняла накидку и шляпу, потому что в оранжерее было тепло от солнечных лучей, проникавших сквозь стекла. Освободив место на большом столе, они принялись извлекать растения из груды обломков. Скоро появился седовласый Эбен. Он широко раскрытыми глазами смотрел на следы погрома. Джордж объяснил ему, что кто-то варварски разбил горшки, но он и миссис Делакруа помогут ему навести порядок, потому что нельзя упускать время. Эбен молча кивнул, взял метлу и начал сметать в кучу осколки и грязь.

Джордж достал из шкафа несколько пустых горшков. Они начали пересаживать растения, откладывая некоторые из них для Джорджа на сырую ткань. Анжелике нравилось работать. Ее не расстроило, что платье было испачкано землей, а юбка порвалась о гвоздь, торчащий из простой скамьи.

Они, как могли, привели все в порядок. Анжелика сказала Эбену:

— Теперь вы сможете сами закончить, Эбен.

— Да, хозяйка, — уважительно ответил садовник.

Одевшись, Анжелика и Джордж вышли из оранжереи и направились к ожидавшему экипажу. Он положил связку черенков и мешок с луковицами на сиденье, потом с улыбкой обернулся к ней.

— А вы совсем как садовник, миссис Делакруа, — сказал он, оглядывая ее всю. — Вам надо посмотреть на себя: ваша прическа сбилась набок, и щека вымазана грязью.

Он протянул руку к ее щеке.

— Представляю, какой у меня вид, — засмеялась Анжелика.

Ее не оскорбило то, что он коснулся ее щеки. Джордж казался ей братом.

Но, к несчастью, в то время как они говорили и смеялись, из-за угла дома показался взбешенный Ролан. Он возвратился домой, и Бланш тут же сказала ему, что его жена ушла в оранжерею с Джорджем Бентли. Жена дважды не подчинилась ему. Во-первых, не послала записку Джорджу. И во-вторых, приняла его. Да еще удалилась с ним в оранжерею, и одна. Чем, черт возьми, они там занимались?

Теперь, увидев их вместе, он понял, что подтвердились худшие его подозрения. Они стояли около экипажа Джорджа. Анжелика смеялась, кокетничая с этим Бентли. Ее волосы были растрепаны, а лицо перемазано. И Джордж ласкал ее лицо!

Никогда еще Ролан не был так близок к тому, чтобы совершить убийство, хотя не знал, кого ему убить — Анжелику или Джорджа. А может быть, сразу их обоих? У него в руках все еще был хлыст, и он сердито щелкал им.

А он-то считал, что его жена скромница! Каким же идиотом он бы! Она дважды убегала от него, много раз не подчинялась ему, пыталась соблазнить всех мужчин на земле — и все это с такими ангельскими глазами, с таким ангельским голосом. И с предательской улыбкой. Конечно, он был слишком снисходителен к ней и вел себя как опьяненный дурак. Но уж на этот раз он за все отплатит ей и навсегда подчинит ее своей воле. Ей придется сидеть взаперти по меньшей мере неделю.

Они заметили его, когда он был в десяти футах от них. Ролан сердито смотрел на них. Он даже не узнал своего собственного голоса, когда сказал Джорджу;

— Бентли, убирайтесь вон из моего владения! Если вы позволите себе еще хоть раз показаться здесь, я вызову вас на дуэль.

Понятно, почему так разозлился Ролан. Ему показалось, что Джордж ухаживает за Анжеликой, что было не так уж далеко от правды. Но ведь он, Джордж, ничего предосудительного не сделал. Хотя бесполезно взывать к разуму этого ревнивца.

Сдержанно кивнув Анжелике, Джордж забрался в свой экипаж и уехал. Анжелика стояла и зло смотрела на Ролана. Его взгляд был ужасен, он стоял перед ней, широко расставив ноги. У нее в голове крутились слова упрека. Почему он угрожает ей? И так не доверяет! Она хотела сказать ему, что не сделала ничего плохого. Но инстинкт самосохранения подсказал ей, что сейчас не время говорить.

— Ну, — сказал он, указывая на нее хлыстом, — подойди-ка сюда.

Анжелика испугалась.

— Нет! — закричала она и бросилась от него к деревьям, росшим на берегу ручья.

Оглянувшись, она увидела то, чего боялась больше всего: Ролан бежал за нею и быстро настигал ее. Она снова посмотрела вперед, но… было уже поздно.

Анжелика свалилась в ледяную воду. Юбки быстро намокли, облепили ее ноги, потянули вниз. Прошло несколько секунд. Она барахталась, тщетно пытаясь выбраться из воды.

Но вот ее крепко схватили и вытащили на берег. Холодный ветер пронизал ее тело. Она не могла дышать. Ролан перегнул Анжелику через колено и начал колотить по спине.

— Дыши! — скомандовал он ей. — Дыши!

Анжелика задыхалась. Она закашлялась. Из горла пошла вода, потом она жадно глотнула воздуха. Как только удушье прошло, Ролан поднял ее на руки и понес к дому.

Глава 30

— Ты, маленькая идиотка! — ругался Ролан.

Это было позже, когда они находились в комнате Анжелики. Она сидела в бадье с горячей водой, возле пылающего огня. Полчаса назад он вбежал в дом со своей насквозь промокшей, трясущейся от холода женой на руках и закричал слугам, чтобы они несли горячей воды и дров. Но он никому не позволил даже притронуться к Анжелике. Сам снял одежду с нее и завернул в стеганое одеяло. Быстро принесли горячую воду. И теперь, сидя в воде, от которой поднимался пар, в теплой комнате, она уже не дрожала. Но ей было неприятно сидеть в таком виде перед Роланом. А он сердито ходил взад и вперед по комнате.

— Почему ты бросилась бежать?

— Почему? — повторила она. — У тебя был такой вид, будто ты собираешься убить меня…

— Не убить, а выпороть, — зло сказал он. — И не строй иллюзий, будто уже избежала наказания.

— Я не сделала ничего плохого. Я только приняла Джорджа! — закричала она.

— Нет, ты предала мужа! Не только приняла этого Бентли, но и уединилась с ним в оранжерею. Устроила небольшое… свидание…

— Это не было свиданием! — вскричала она, чуть не задохнувшись от злости. — У Джорджа вымерз сад, и он хотел только получить черенки…

Ролан фыркнул, посмотрев на нее.

— Какой он изобретательный, этот Бентли! Ну а если я не желаю делить с ним фрукты из Бель-Элиз… или свою жену?

— Ты делил нечто гораздо большее с его сестрой!

В ответ на эти жестокие слова он угрожающе шагнул вперед и тяжело задышал.

— Анжелика, все, что было между Каролиной и мной, происходило до нашей с тобой женитьбы…

— Вот как? Почему же ты тогда не спускал с нее влюбленных глаз в тот день у нас в гостиной?

— Я вовсе не смотрел на нее. И кроме того, я не приглашал ее сюда…

— И я тоже не приглашала Джорджа!

— Но ты не послушала меня, когда я сказал, чтобы ты отменила его визит. Или ты изменила словам брачной клятвы? «Любить и почитать» — так, да?

— Ролан, я не сделала ничего плохого! — почти застонала она. — И я думаю, что Бог убережет меня от того, чтобы я выполняла глупые приказы.

Он вспыхнул:

— Глупые? Вот я сейчас перекину тебя через колено и выпорю за такое оскорбление.

— Так в чем же дело? — спросила она. — Ты распоряжаешься моей жизнью, так почему же тебе не побить меня?

Они молча смотрели друг на друга. Долго. А потом Анжелика вдруг закашлялась. В одно мгновение Ролан оказался возле нее. Он приподнял ее голову и начал осторожно растирать ей спину.

— Спокойно, любовь моя, спокойно, — приговаривал он. Эта нежность заставила ее расплакаться.

Потом он поднял ее на ноги и начал вытирать полотенцем тело и волосы.

— Ты наглоталась воды из этого проклятого болота. И теперь неизвестно, что могла подцепить, — сказал он, подхватывая ее на руки. Он положил ее на кровать и навалил на нее сверху одеяла.

Анжелика почувствовала себя совсем маленькой. Она все еще немного боялась мужа. Его лицо было хмурым.

— Анжелика, я больше не буду терпеть твоего своеволия. Теперь ты должна отдохнуть, а завтра в моем кабинете нам предстоит обо всем договориться. Тебе придется признать, что ты поступила неправильно. И ты пообещаешь мне, что больше такое не повторится.

Анжелику разозлило, что муж снова угрожает ей. Когда же это кончится?

— Нет, — произнесла она.

Он словно не слышал ее ответа.

— Дай мне знать, когда примешь решение.

И вышел из комнаты.

* * *

Утром Анжелика так и не спустилась в кабинет Ролана, чтобы встретиться с ним. Она не смогла заснуть всю ночь. Она решала, должна ли сдаваться. Они так далеки друг от друга. Он совсем не уважает ее. То, что он потребовал, было для нее унизительно.

Но он этого хотел. Он держал ее в страхе, который казался ей более холодным и опасным, чем тот ручей, куда она упала, оступившись. Но ведь она ни в чем не виновата! О каком счастье можно говорить, когда между ними нет доверия! Женившись на ней, Ролан не получил права унижать ее. У нее было чувство собственного достоинства. И она не уступит ему, даже если у нее разорвется сердце.

Ролан тоже мучился после ужасной ссоры. Он оставался в кабинете до поздней ночи, пил абсент и раздумывал. Ролан все еще был сердит на Анжелику за то, что она не выполнила его приказ и приняла Джорджа. Но все же он очень сожалел, что Анжелика из-за него упала в воду. Он был недоволен собой. Испугал ее и заставил бежать. Ведь она могла серьезно заболеть из-за этого несчастного случая. Позже он расспросил садовника Эбена о том, что происходило в оранжерее. Тот подтвердил слова Анжелики. Значит, ни она, ни Джордж ни в чем не были виноваты. А это только усугубляло вину самого Ролана.

Но почему же эта девчонка так пренебрежительно относится к его требованиям? Может быть, он слишком груб. И все же она должна подчиняться ему. Ему до смерти не нравилось, как другие мужчины заигрывают с ней и пожирают ее глазами. Может быть, поступок Джорджа на первый взгляд кажется невинным. Но Ролан был уверен, что за этим кроется что-то менее безобидное. Он не мог понять: она намеренно соблазняет мужчин или это так получается?

Она все равно должна уважать его. Хотя уверенность в правоте никак не успокаивала Ролана. Он не мог избавиться от желания обнять ее. Временами он хотел ее так сильно, что ему казалось безразличным, кто из них прав, а кто виноват.

* * *

Наступила уже третья ночь после их размолвки. Анжелика была беспокойна и никак не могла уснуть. Она сбрасывала с себя одеяло, но тут же замерзала. Ее глаза опухли от слез. И горло болело. В лунном свете блестел на туалетном столике серебряный гребень. Она встала и взяла его. Она вспомнила, как бросила в Ролана такой же гребень тогда, в Новом Орлеане, и рассекла ему щеку.

Пусть он ударит ее, решила она. Это лучше, чем спокойно наблюдать, как его злость разрушает их любовь.

В темноте она тихонько прокралась в его комнату только для того, чтобы посмотреть, как играет лунный свет на мягком покрывале его кровати. Его там не было. Тогда она на цыпочках спустилась по лестнице.

Ролан сидел в кабинете в темноте. На столике рядом стоял наполовину опорожненный графин с абсентом. Взглянув на него, Анжелика вздохнула. Все было так, как в тот раз, когда она вот так же спустилась и поцеловала его. Каким страстным он был в ту ночь! Как и сегодня, он был пьян. Она вздрогнула, представив, каким злым он мог оказаться сегодня. Даже когда Ролан спал, в его сильном, мускулистом теле ощущалась большая сила.

Она приблизилась к нему, едва дыша. Разглядела: у него расстегнута рубашка, волосы спутаны, на лице щетина. Она поняла, что он тоже страдал. Наклонившись к нему, она легонько тронула его за плечо.

Ролан взглянул на нее.

— Анжелика?

Ей захотелось броситься в его объятия, но она сдержалась. Было ясно, что Ролан в одурманенном состоянии не мог сразу вспомнить, как он был зол на нее.

Ее сердце сильно забилось. Она сунула ему в руку серебряный гребень.

— Ну вот, теперь я готова принять твои условия.

— Что? — переспросил он еле слышным голосом. Она гордо вскинула голову.

— Я не признаю, что поступила неверно, приняв Джорджа. Тогда я была права. Я никогда, никогда не предавала тебя, Ролан, и даже не помышляла об этом. Но все это получается потому… — Ее голос дрогнул, но она собралась с силами и продолжила: — …потому что ты не доверяешь мне. Однако если ты хочешь погубить меня, то начинай. Ведь ты убиваешь меня своей злостью.

— Убить тебя? — спросил он сдавленным шепотом.

— Да, давай, — сказала она.

Он в замешательстве покачал головой.

— Ты хочешь, чтобы я тебя убил? Или наказал? Но ты уверена, что не сделала ничего плохого?

Она снова вспомнила, как поранила гребнем его щеку в Новом Орлеане. У него остался тонкий шрам.

— Я когда-то ударила тебя, хотя ты тоже не сделал ничего плохого.

Он долгое время молчал.

— Тогда подойди поближе ко мне, мой ангел, — прошептал он наконец с нежностью.

Трепеща, она приблизилась к нему. Он обхватил руками ее бедра. Она даже сквозь халат почувствовала, какими горячими были его руки. Он прошептал:

— Мой ангел, думаю, нужно добрее относиться к вашей сладкой попке.

Анжелика услышала, как гребень упал на пол. Она тут же оказалась у Ролана на коленях. Она заплакала от радости и обняла его за шею. А он страстно поцеловал ее, царапая небритой щекой нежное лицо. Он распахнул ее халат и обхватил руками обнаженные бедра и ягодицы. Она в восторге вернула ему поцелуй и со стоном прижалась к нему.

— О моя сладкая Анжелика, — сказал он дрогнувшим голосом. — Я был ослом. Таким ревнивым, злым и гордым. — Его руки скользнули между ее ног, и он начал поглаживать ее самое сокровенное место.

— О, какая ты сладкая и горячая!

Вдруг он замолчал и прижал губы к ее щеке.

— Боже! — вскричал он. — Да у тебя страшный жар! — Потом коснулся рукой ее лба и провел руками по ее ногам. — И ты спустилась сюда среди ночи босиком!