Собака тоже человек! (№1) - Собака тоже человек!

С этими словами премьер-боярин поднял крышку ларца и достал кубок красного стекла, украшенный великолепной тонкой резьбой и золотым ободком с драгоценными камнями. Это был воистину княжеский подарок! Только далеко за серым морем живут искусные стеклодувы, достигшие в своем ремесле высочайшего мастерства. Золотом или самоцветами удивить князя было сложно, а вот такого кубка, видимо, у него не было. Глаза Бодуна заблестели, и он, не удержавшись, взял в руки подарок. Похоже, Басалай знал о пристрастиях брата и с подарком угодил в самое яблочко.

Честно сказать, меня такие тонкости интересовали мало. Да и к богатству (по крайней мере сейчас) я равнодушен. Меня больше интересовали черный колдун и его слуга. Конечно, связываться со столь могущественной силой мне совсем не хотелось, но упускать из виду слуг тьмы я не собирался. К тому же, воспользовавшись общим волнением, когда все пытались получше рассмотреть заморскую диковину, карлик шмыгнул в толпу и вдруг оказался совсем рядом со мной и Селистеной. Рыжая дуреха все еще посылала полные обожания взгляды в сторону Феликлиста (который абсолютно не замечал этих проявлений благосклонности) и не замечала ничего вокруг, кроме предмета своего обожания. Тютя! Вместо этого хлыща лучше бы по сторонам смотрела. Я пытался было обратить ее внимание на происходящее, но быстро оставил эти попытки.

А то, что карлик крадется именно к ней, у меня уже не осталось сомнений. Однако не посмеет же он средь бела дня, в толпе, сделать что-то плохое боярской дочке? А может, как раз и посмеет! И кстати, этому мелкому пакостнику в толпе легче будет затеряться.

Ну нет, раз я сегодня временно замещаю настоящего сторожа, то и к своим обязанностям отнесусь со всей серьезностью. Это сам по себе я могу балбесничать, но коль ответственность за это уникально бестолковое рыжее создание все-таки легла на меня, то придется мне немного помешать темной силе. Вот вечно я влипаю в какие-нибудь истории, никак устраниться не могу. Хотя пардон, на этот раз я вообще ни при чем, моя скромная вислоухая фигура ни Гордобора, ни этого крадущегося гаденыша не интересует. К неприятностям, вызванным моим примерным поведением, я как-то привык, а вот за других отвечать до сих пор мне не приходилось.

Следить за карликом было просто, он на меня вообще внимания не обращал, как будто я пустое место. Это, между прочим, обидно. Не заметить пудовую лохматую тушу просто невозможно, значит, он просто мной пренебрегает, а это уже личное оскорбление. Значит, свои непосредственные обязанности буду выполнять с пристрастностью.

Тем временем слуга черного колдуна уже стоял на расстоянии двух шагов от Селистены. Все-таки поразительно, как это у людей отсутствует напрочь чувство опасности, у меня бы уже голова от воя лопнула, а ей хоть бы хны. Хорошо, что я рядом, а если бы меня не было? Вон у него уже в руках какой-то хитрый кинжал виднеется.

Опа, а ведь это не кинжал, а когти! Вот это поворот, да ты, милый мой, – оборотень! А что тут, собственно, удивительного – каков хозяин, таков и слуга. А коготки-то скорее птичьи, такими по горлу только чиркнуть, даже крика не будет. Ой, Даромирушка, да куда же ты вляпался?!

Калечить я его не стал (хотя очень хотелось проверить силу моих клыков), только резким броском сшиб его с ножек и отправил остудиться в речку. Пижка приняла маленькое тело оборотня ласково и в момент сомкнула свои темные воды над его головой. Топить злодея, конечно, не входило в мои планы, но скинуть его в воду и тут же начать спасать было бы неприлично. Тем более что вода холодная. Вон он какой синий вынырнул, да и в мурашках весь. Еще уколюсь.

Ух какой живучий, сразу видно, что плавать не умеет, а вон руками машет, верещит что-то. Следующий раз, когда боярским дочкам горло перерезать захочешь, подумай, может, рядом есть кто-то, кому эта мысль не понравится.

– Золотой – тому, кто Филина вытащит!

Это хозяин о своей мелкой нечисти забеспокоился. Точно, этот оборотень, любитель холодной воды, мне сову напоминает! До приличной птицы, конечно, не дотягивает, а вот Филин будет в самый раз. Маленький, шустрый, но с острыми, как кинжалы, когтями и сильнейшим клювом. Его, видимо, никто в городе всерьез не воспринимает, а зря… Это черному колдуну очень выгодно.

Сам себя не похвалишь – никто не похвалит, а это несправедливо. Так что начинаю себя хвалить: ты, Даромир (то есть я), просто молодец! Все сделал чисто и аккуратно. Никто даже и не понял, что произошло. Поскользнулся этот Филин сам, а я тут ни при чем, я от хозяйки вообще не отходил ни на шаг.

Конечно, за золотой нашелся желающий освежиться, и через минуту, подкинутый сильными руками одного из стражников, неудачливый убийца как пробка из бутылки вылетел на пристань. Отряхнулся он действительно как птица и взглянул на меня. Родной, а что это ты на меня так уставился, я вроде не павлин? Преданных собак никогда не видел?

Во взгляде Филина перемешалась лютая злоба и вполне искреннее удивление. Похоже, он не очень поверил, что я обычный пес, каким бы наивным и глупым (а умище-то я куда дену?!) я ни пытался сделать мой взгляд. Но это в общем-то не мои проблемы, думаю, сегодня покушений больше не будет, а завтра не будет уже меня.

Наша дуэль взглядами быстро закончилась моей победой. Филин что-то буркнул своему хозяину и как сквозь землю провалился. Это устраивало меня как нельзя больше.

Князь с боярами важно проследовал мимо нас по направлению к городу, а за ним, противно хихикая, направился княжеский сынок Феликлист с друзьями. Странный он какой-то, и что в нем Селистена нашла? Наверное, я так никогда и не пойму женщин, уж лучше бы влюбилась в одного из шумных молодцев. Красивы, плечисты и смеются, а не хихикают. Да и к тому же вожак их явно бросает на рыжую весьма красноречивые плотоядные взгляды.

Ан нет, на витязей боярышня даже не взглянула, а Феликлист не взглянул в ее сторону. Постепенно пристань опустела.

* * *

Не понравились мне эти протокольные мероприятия. Все как-то наигранно, неестественно. Да и главные действующие лица мне не приглянулись. Бодун, как мне показалось, не очень-то любит заниматься своими прямыми обязанностями и именно поэтому приблизил к себе и боярина Антипа и премьер-боярина Гордобора. Откуда же ему знать, что его правой рукой стал черный колдун. А такие колдуны думают прежде всего о своем благе, и уж точно не о государственных заботах. Я, конечно, тоже не корзинка с фруктами, но по сравнению с Гордобором просто ягненочек. Про Филина противного вообще говорить не хочу.

Может, рассказать Антипу, какой у него серьезный конкурент, да еще почему-то невзлюбивший его дочку? Нет уж, не делай людям добра – не получишь зла. А потом, он мне банально не поверит: я для него воришка и обманщик, да к тому же еще и беглый колдун, приговоренный к смерти. Осерчает – и к моим подвигам прибавится еще клевета на государственного человека. Конечно, это не сильно ухудшит мое положение (что может быть хуже казни?), но я и за то, что совершил, не готов отвечать, а уж за правду и подавно.

Ну их всех, меня политические дрязги не интересуют, все равно вечером исчезну из этого города. Жили они без меня и дальше проживут.

Пока я предавался рассуждениям, княжеский кортеж практически скрылся из виду за городской стеной. Селистена в очередной раз издала полный безутешного горя вздох и пошла, шмыгая конопатым носом, вдоль реки в противоположную от города сторону.

Ну что ж, не имею никаких возражений, в городе я достаточно покуролесил, так что небольшая прогулка по берегу красивой реки будет как нельзя кстати. Побегаю, косточки разомну, птиц погоняю. В человеческом обличье к бегу (как и к физкультуре в любых ее проявлениях) я относился очень прохладно. Сами посудите, я же колдун, мне просто по статусу не положено быть суетливым. Спокойная, рассудительная степенность – вот манера поведения колдуна. Такая уж наша тяжелая колдунская доля. В скиту, конечно, нас научили и плавать, и бегать, и прыгать, но, если честно, тут я был не лучшим. А зачем, спрашивается, натирать мозоли и лазить по деревьям, постоянно рискуя сломать себе шею, если можно обернуться белкой и в мгновение ока стать самым ловким скачущим по веткам зверем в лесу. Или, к примеру, бегать как оглашенный по лесным тропинкам (типа бег по пересеченной местности очень полезен для отроков), когда хлоп – и ты заяц длинноухий, зато скоростной. Странные у меня были наставники!

Так вот, в моем лохматом обличье вдруг захотелось побегать, да не просто побегать, а поноситься сломя голову. Слава богам, в человеческом обличье меня такая напасть не посещает (тьфу-тьфу-тьфу).

Как только отошли от города и добрались до небольшого лесочка, я дал себе волю. Первым делом разогнал наглых сорок, которые что-то живо обсуждали на старой рябине. Я метнулся словно молния (что странно при моих не маленьких габаритах), и спустя минуту в моих зубах оказался первый трофей – длинное черное перо из хвоста зазевавшейся сороки. Как говорится, «ничего личного», просто под взрыв энергии попала. Когда я похвастался добычей перед Селистеной, она почему-то начала браниться. Эх, не понять женщинам охотничьего азарта! Занудство сплошное, ну и пусть она свои лютики-цветочки собирает да унылые песни стонет, а я пока побегаю.

И как можно быть такой скучной, когда вокруг столько прекрасного? Например, пара зайцев, которые оказались на редкость шустрыми. Я было почти догнал одного и открыл пасть, чтобы оставить небольшой клок из его хвоста себе на память, как этот ушастый наглец резко поменял направление, и я, со всей своей богатырской мощью, врезался в старый пень. Хорошо еще, что пень оказался трухлявым, а то даже моя голова не выдержала бы.

Вот тут рыжая залилась звонким, озорным смехом на весь лес. Не поймешь этих женщин: то, что я сорочье перо добыл, им не смешно, а то, что я себе чуть голову не пробил, это весело. Ну ее, я лучше рябину с дерева на полном ходу посрываю.

Через десять минут я уничтожил всю рябину вокруг и научился прыгать всеми четырьмя лапами, то есть практически вертикально. Красота! Не знаю, зачем мне это, но главное – весело. Я пытался с разбегу перепрыгнуть через боярышню, но она почему-то была против. Не понимаю, чего тут страшного? Я же аккуратненько, можно сказать деликатно. Прыг, и готово. С ее мелким ростом даже нагибаться не понадобится…

Тут я вырвал из рук моей временной хозяйки сплетенный ею венок и, ловко подбросив его вверх, водрузил на свою очаровательную лохматую голову. На этот раз Селистена смеялась еще громче, первый раз наши эмоции совпали – мне тоже показался бы смешным огромный черный волкодав ростом с небольшого теленка с венком из полевых ромашек на наглой, но симпатичной морде.

Я долго приглашал хохотушку побегать, но она, видимо, блюла боярскую честь и постоянно отнекивалась. Ну это ты брось, я играть хочу, а ты тут со своими дурацкими комплексами! Это дело поправимое. Я выбрал место почище (для женщин это почему-то важно) и, осторожно поставив свои «маленькие» лапки на хрупкие угловатые плечи боярышни, отправил ее покататься по травушке-муравушке.

К моему великому удивлению, вместо раздраженного крика я опять услышал заливистый смех Селистены, сбросив мягкие туфельки, она босиком бросилась за мной вдогонку. Вот это другое дело – я давно предлагал побегать вместе.

Мы носились по поляне друг за дружкой – она со смехом, я с лаем. Время от времени позволял себя догнать (маленьким надо уступать), мелкая висла на мне, я немного пробегал с всадницей и падал в траву. Дальше начиналась борьба в траве не на жизнь, а на смех. Я, конечно, был очень осторожен, чтобы не покалечить хрупкое создание, но пару раз, все-таки немного не рассчитав движение, отправлял соперника кубарем в траву. Она терла ушибленные коленки и с жутким визгом (и как это у женщин получается столь отвратительный звук?) бросалась на меня. Надо признать, она меня порадовала и несколько удивила. От противной грымзы, которую я встретил на базаре, осталась маленькая, шебутная рыжая девчонка. Совершенно нормальная и непоседливая.

Такой Селистена мне нравилась, конечно, больше. Каюсь, в порыве я даже лизнул ее в раскрасневшуюся щеку и, сам того не ожидая, очень смутился. Мое смущение в собачьем исполнении она восприняла по-своему:

– Устал, Шарик, устал, лохматый! Ну ладно, пойдем потихоньку к дому, давно уж гуляем.

Я хотел гавкнуть, что, мол, требую продолжения, но передумал. До дома еще далеко, а аппетит я себе уже нагулял. Домой так домой, я сегодня послушный.

Хохотушка нашла свои туфельки, привела в порядок одежду и, сбросив с лица озорную улыбку, снова превратилась в боярскую дочку. Такая метаморфоза мне была совсем не по нутру, но если ей нравится быть сушеной грымзой, то тут я бессилен.

Минут через пятнадцать мы выбрались из леса и по неширокой тропинке направились к городу. Я быстро сбегал к речке и вдоволь напился чистой, прохладной воды. Селистена посмотрела на меня с явной завистью, но моему примеру не последовала. Ох уж мне эти условности – тебе же хуже.

Продолжая носиться кругами вокруг временной хозяйки, я вдруг ощутил сильное желание, как бы это поделикатнее выразиться, отправить малые физиологические потребности. Вроде ничего сложного, но, во-первых, в собачьем обличье опыта у меня в столь деликатном деле не было, а во-вторых, не мог же я сделать это при даме.

Вот дубина, надо было в лесу о себе позаботиться, но ведь организму не прикажешь. Я заметался: назад возвращаться далеко, город уже виднеется впереди, а вдоль речки сплошные луга, ни деревца, ни кустика. Ну и куда бедному псу податься?

Когда я заметил старую плакучую иву, растущую в небольшом овражке около воды, готов был расплакаться от счастья (или от напряжения). Никогда еще не попадал в такую глупейшую ситуацию.

Извините, мадам, но я вас ненадолго покину. Не скучайте, я догоню. Тьфу, опять забыл, в чьей я шкуре.

– Гав, гав! – из последних сил тявкнул я и со всех лап бросился прочь с тропинки к спасительной иве.

– Шарик, куда ты?

Ага, так я тебе и сказал, держи карман шире.

Домчавшись до ивы, я с разбегу вломился в спасительные ветки, оглянулся и, убедившись, что тропинку отсюда не видно, наконец-то расслабился. О технике процесса по причине крайнего напряжения я думать не мог, так что все произошло само собой и вполне достойно. В общем, человеческое лицо в собачьем обличье я не уронил.

Вполне довольный собой, я выбрался из своего убежища, и на всякий случай внимательно прислушался к своему животу. Он ответил мне только голодным урчанием, о процессе извлечения волшебного перстня я старался не думать. Зачем себе настроение портить, вот придет время, тогда и разберусь, что к чему, главное только, чтобы это время не настало неожиданно, как сейчас.

Убедившись, что внутри у меня все спокойно, я, не торопясь, выбрался из овражка. А куда мне, собственно, спешить? Селистену с моими беговыми возможностями я догоню даже на трех лапах. В этот момент до моих ушей донеслось лошадиное ржание. Может, оно и раньше бы до них донеслось, но уж очень я был занят. В два прыжка я выскочил на пригорок, и передо мной предстала неожиданная картина.

Селистена гордо, как курочка после первого снесенного яйца, стояла на тропинке, а вокруг нее на жеребцах гарцевали четверо всадников. Чуть присмотревшись, я узнал наглого красавца-витязя и его товарищей, которые горланили на пристани. Не знаю почему, но я вместо того, чтобы с ходу броситься на выручку рыжей пигалице, залег в густую траву и на полусогнутых лапах пополз к шумной компании. Тем более что в том, что хозяйке нужна помощь, я сильно сомневался. Разве позволит себе княжеский витязь обидеть боярскую дочь, да еще вблизи от Кипеж-града? А если попытается, то я окажусь рядом в три прыжка. Скорее всего, я просто решил посмотреть, как Селистена сама справится со сложной ситуацией без помощи стражи и верного комка шерсти с клыками (хотя комочек ненамного меньше хозяйки).

– И как это тебя папенька одну без нянек, мамок за городскую стену гулять отпускает? – озаботился заводила.

– Но тебя же, Демьян, отпустили, и ничего, вроде пока цел, – ехидно отозвалась пигалица.

Молодец, мелкая! И голос опять у нее стал колючим, словно еж спросонья. Значит, красавчика Демьяном кличут, намотаем на ус.

– Что же ты нашей компанией пренебрегаешь? Брезгуешь, что ли?

– Сказала бы, да боюсь, ответ тебе не понравится.

– Не бойся, я с женщинами не воюю, – снисходительно заявил молодец.

– А зря, бабы в противниках для тебя в самый раз.

Довольно явственно послышался скрип зубов. Уникальное свойство все-таки у Селистены: всего пару фраз – а ее уже прибить хочется, уж мне-то это очень хорошо известно. Ой, не связывайся с ней, малый, не по зубам орешек. Да и я не позволю мелкую обидеть, я к ней уже как-то привязался, так что в стороне стоять не буду. С витязем тем временем произошла перемена. Весь лоск и бравада с него слетели, как сухая листва со старого дуба.

– Гляди, рыжая, не посмотрю, что боярская дочка, вмиг кнутом отхожу. Вот так и познакомимся поближе, коль других слов не понимаешь.

– Среди моих знакомых никогда хамов не было, да и не будет.

– Это почемуй-то мы хамы? – Витязь уже еле-еле сдерживал злость.

– А только хамы разговаривают с девушками, не слезая с лошади.

– Так то с девушками, а не с рыжей замухрышкой, – выдавил из себя молодец, но все-таки спрыгнул с лошади с показной лихостью.

Вот этого я и ждал, подползу-ка поближе.

Друзья-товарищи грубияна с лошадей не слезли, но смеяться перестали и внимательно следили за развитием ситуации. Селистена только крепко сжала кулачки и совсем не собиралась отступать перед явно превосходящим ее противником. Огонь-девка!

– Уж лучше быть замухрышкой и совершать мужские поступки, чем родиться воином, а вести себя как баба!

У-у-у, ну ты, милая, даешь! Демьян такого не потерпит. Точно! Витязь резко замахнулся кнутом и занес его над рыжей головой. Все, пора!

Без глупого рычания и ненужных условностей я бросился вперед. Тело мое еще не остыло от недавнего бега, так что рассчитал я все правильно. Белоснежные клыки сомкнулись на запястье молодца в тот момент, когда кнут уже полетел в сторону Селистены. Краем глаза я увидел, как она сжалась в маленький рыжий комочек в ожидании удара. А вот и нет, удара не будет! Я сжал челюсти вполсилы, но результат оказался впечатляющим. Богатырская грудь молодого витязя издала такой мощи вопль, что у меня даже ухо заложило. Экий ты голосистый петушок попался.

От переломов Демьяна спасла перчатка из грубой кожи с металлическими вставками, но отделаться легким испугом ему не удалось. Не знаю, отчего он так орал – от боли или от страха. Скорее всего, и от того и от другого. Чтобы закрепить достигнутое, я резко дернул головой вниз и опрокинул молодца прямо к ногам Селистены. Чтобы даже мысли о сопротивлении в его красивой, но пустой голове не возникло, я поставил лапы ему на грудь и, глядя прямо в глаза, улыбнулся во всю пасть своей очаровательной улыбкой. Для завершения образа (зря, что ли, я с утра на завтрак опоздал) я еще слюну с клыков пустил и с огромным удовольствием капнул ему на румяную щеку. Будет знать, как маленьких обижать!

Все произошло настолько быстро, что дружки Демьяновы даже пикнуть не успели. Это было очень даже кстати, потому что против четырех опытных воинов с мечами и на конях я бы не устоял, это тебе не городская стража.

Селистена опешила было от неожиданности, но тут же встряхнулась. Окинув всю компанию своим презрительным взглядом, она гордо перешагнула через ноги поверженного грубияна (остальную его часть занял я) и уже спокойным голосом, как бы между прочим, кинула мне:

– Плюнь, Шарик, еще отравишься. Вдруг он ядовитый?

И своей легкой походкой как ни в чем не бывало продолжила свой путь. Класс! Вы бы видели отвисшие челюсти этих парней. Сказать, что они были в шоке, значит не сказать ничего. Сам же предводитель лежал подо мной обмякшей колодой и боялся не то что вырваться, а даже пошевелиться.

Не торопясь, я слез с горе-витязя и «улыбнулся» ему еще разок напоследок. Двумя ловкими движениями задних лап я ловко припудрил румяные щечки дорожной пылью и бросился догонять хозяйку.

Шли мы нарочито медленно и степенно. Хотелось как можно дольше растянуть чудесное ощущение победы. А ведь это действительно была победа! Пусть маленькая, зато над значительно превосходящим по силе и количеству противником. А для меня это была уже не первая победа за день.

Селистена, конечно, ни разу не оглянулась, боярская честь, знаете ли. Я не был таким щепетильным, так что не удержался. Демьян топал ногами и рассыпал проклятия в адрес своих дружков (наверное, за то, что не вступились) и в адрес этой рыжей… Далее следовало несколько нелицеприятных сравнений и оборотов. Хорошо ещё, что боярышня ничего не услышала, а то пришлось бы возвращаться. Думаю, что он погорячился. Я ведь не злопамятный: просто злой и память у меня хорошая.

Как только мы скрылись за небольшой горочкой, Селистену прорвало. Она крепко обняла меня, уткнулась острым носиком мне в шерсть и по-детски разрыдалась. На этот раз я не стал сопротивляться, чай, не чурбан бесчувственный. Просто замер и терпеливо дождался того момента, когда слезы, льющиеся в два ручья, вдруг высохли. Она оторвалась от моей лохматой шеи и искренне, без тени жеманства поцеловала меня в холодный, мокрый нос.

– Спасибо, – тихо молвила она.

Еще недавно я всем своим существом был против проявления таких телячьих нежностей, но тут дело особое. Мне стало очень приятно. А вам часто говорят «спасибо» спасенные девушки и целуют в благодарность? Жалко только, что я в шерстяном обличье, и ответные чувства пришлось проявлять по-собачьи – я опять лизнул ее в щеку. Что-то я сентиментальный сегодня какой-то.

– Спасибо, – еще раз сказала Селистена. – Пошли домой, обедать уже пора.

Вот это дело я люблю! Что может быть лучше плотного обеда после занятий физкультурой и парочки выигранных битв!

Мы прошли через городские ворота с гордо поднятой головой и мордой. С видом «сытого людоеда» мы прошествовали и по городским улицам.

Шустрая девчонка эта Селистена, смелая. Такого обалдуя с дружками не испугалась, в истерике не забилась, а, наоборот, умыла его с ног до кудрявой головы.

– Тяв-тяв-тяв!!!

И тут у меня опять заложило уши от жуткого визга. Да вы что, сговорились сегодня меня слуха моего уникального лишить? Сначала этот Демьян завопил что есть дури (а дури у него, похоже, выше крыши), теперь эта оглашенная визжит. Погубить меня вздумали?

А в чем, собственно, проблема? Фу-ты ну-ты ножки гнуты, ну и зрелище!

Ни на секунду не замолкая, Селистена продолжала визжать уже стоя на высокой скамье неподалеку от чьего-то дома. А на нее с яростью бросалось лохматое чудовище немыслимой раскраски и очень сурового вида. Жутко тявкая, оно подпрыгивало и пыталось дотянуться до ног боярышни.

Ну разве поймешь этих женщин? Когда в чистом поле к ней пристают несколько здоровенных лбов, обвешанных острым железом, словно кедр шишками, она без тени страха дает им отпор. А когда мелкая шавка размером с небольшой кабачок выпрыгивает из подворотни, она визжит от страха словно поросенок. Как в одном маленьком рыжем человечке может быть столько совершенно несочетаемых друг с другом качеств? Смелая как волк и – трусливая как заяц, мягкая как куница и – колючая как еж, ласковая как котенок и – вредная как ехидна. Ну как, скажите на милость, все это может уживаться в одном человеке?

– Шарик, ну что же ты стоишь, спаси меня!

И как мне ее после этого назвать?! Чудо в перьях.

Эй, как тебя там? Фуфайка ходячая, имей совесть, отстань от нее! Вот молодежь пошла, ну никакого уважения к старшим. То, что ты мою рыжую спутницу облаяла, это твои проблемы, но не замечать меня – это хамство.

Трогать смелую дворнягу я, конечно, не стал, рыкнул ей на ухо, и все. Она, впрочем, не сильно испугалась, но все же бегом унеслась в спасительную дырку в заборе и уже оттуда еще разок победно тявкнула.

Наша храбрая воительница спрыгнула со скамьи, оправила сарафан и с высоко поднятой головой продолжила свой путь. В общем, правильно: если нельзя выиграть бой, то можно просто забыть о нем. А на нет и суда нет. Но надо признать, что выходит из сложных ситуаций Селистена воистину с боярской выдержкой и смекалкой.

* * *

Наконец показался боярский терем. Всего день прошел, а мне он уже кажется таким родным и приветливым. Здесь тепло, уютно и кормят хорошо.

– Дитятко мое ненаглядное вернулось! – раздался вопль чуть потише того, какой испустил недавно Демьян. И конечно, носителем этого жуткого крика была Кузьминична.

– Гуляла, – густо покраснев, ответило дитятко великовозрастное.

– Гуляла?! Где? С кем? Почему так долго?

Да тебе с такими талантами не нянькой надо быть, а в тайном приказе служить и допросы чинить. Девочка вроде выросла уже.

– Вдоль речки с Шариком прогулялась. Цветы собирала, венок сплела.

– Так этот дурень усатый все-таки нашел тебя? – Жгучий взгляд опять пронзил меня насквозь.

Я ушел в глухую несознанку и занялся изучением земли под своими лапами.

– Нянюшка, не обижай Шарика, ты же знаешь, как он меня любит.

– Вижу, я все вижу!

У меня сложилось такое впечатление, что она действительно видит все.

– Кузьминична, не ругайся. Лучше накорми нас, мы есть хотим.

– Так все готово, горлица моя острокрылая. Тебе в трапезной давно накрыто, а за обормота лохматого не бойся, он на кухне своего не упустит.

– Спасибо, Кузьминична, только умоюсь с дороги. А ты вели горячее нести, я быстро.

Вот и чудненько! Пока горлица рыжекрылая перышки почистит да носик припудрит, я нанесу визит на кухню, пообедаю там плотненько и присоединюсь к хозяйке. Не думаю, что эта мелкая успеет съесть все, что заботливая кормилица предложит ей на обед. А я тут как тут. Я всегда там, где необходима моя помощь Я ткнулся носом в руку Селистены (мол, не скучай, скоро буду) и со всех лап побежал воплощать задуманное в жизнь.

Пробежав легкой, пружинистой походкой по уже знакомым коридорам, я радостным лаем обозначил свое появление на пороге кухни.

– Какие гости у нас! Милости просим, давай свою миску, проголодался небось? – встретил меня повар.

– Век бы наглой морды не видеть, и как только не лопнет троглодит лохматый, – поприветствовала меня поварешка.

Когда речь идет о еде, то на мелкие колкости я внимания не обращаю. Просто, пробегая мимо мисочки со сметаной (опять для котейки ненаглядного навалила), я повторил утренний фокус и с помощью огромного языка (как только он у меня в пасти помещается?) лишил любимца неприветливой кашеварки обеда. Ничего, вкусная сметанка у них тут. За аперитивчик сойдет.

Подставленная миска до краев была наполнена наваристым бульоном и в дополнение туда же отправился кусок мяса на косточке. Я бросил полный обожания взгляд на повара и незамедлительно приступил к самому любимому моему занятию. Все-таки для поддержания такого огромного тела в добром здравии нужно больше еды, чем в моем истинном обличье. Ничего, стану человеком – сяду на диету.

А что у нас на второе?

– Что, уже съел? – удивился повар.

– И не подавился, – раздалось где-то за спиной.

Все, терпение мое железное, но небезграничное. Надо раз и навсегда показать этой кулинарной жабе кто есть кто. На дне миски как раз оставалась обглоданная косточка, и так как есть ее я не собирался (я же не собака), для иллюстрирования моих намерений она подходила как нельзя лучше. Я взял в зубы кость, повернулся, поднял переднюю лапу, указал ею на свою обидчицу, «улыбнулся» и с жутким хрустом уничтожил кость моими чудо-зубами.

Я, конечно, не силен в пантомиме, но, судя по выражению лица стряпухи, смысл она поняла правильно: если не заткнешься, ты – следующая. Выводы были сделаны верные. Заткнулась. Процесс поглощения пищи испорчен не был. Скорее наоборот, полные ошалелого ужаса глаза прекрасно сказались на скорости приема пищи. Каша со шкварками, положенная мне на второе, исчезла как по колдовству высшей категории.

Чисто-начисто вылизав миску (порядок прежде всего!), я решил поблагодарить своего благодетеля и радостно тявкнул. Поварешка что-то уронила в своем углу. Выходя из кухни, я не удержался и еще раз клацнул зубами в сторону моей недавней обидчицы. Она вздрогнула, открыла рот, чтобы выдать порцию желчи, но передумала. А еще говорили, что человек плохо поддается дрессировке.

На пороге я нос к носу столкнулся с Барсиком. Конечно, в буквальном смысле это было невозможно, так как его нос доставал мне разве что до коленки. Вот в мои лапы-то он и врезался. От неожиданности полосатый поглотитель мышей зашипел и попытался исполосовать мой прекрасный чувствительный нос своими когтями. Шалишь, приятель, со мной такие штучки не проходят. Как специалист по боевым искусствам, я отпрянул назад и ушел от прямого удара. Не ощутив мишени, кошачья лапа просвистела мимо, а за ней просвистел и сам котик. Я, конечно, ему в этом немного помог и своих преподавателей не опозорил. Лохматый клубок пролетел в глубь кухни и врезался в полки с кастрюлями и плошками.

Тут котейко, конечно, не оплошал. Он не бросился на меня, а картинно завалился и издал полный страдания стон. К нему на помощь сломя голову бросилась кошачья благодетельница:

– Убийца! Ты его покалечил!

Не понял, так я его покалечил или все-таки убил? Увы, ни то и ни другое. Просто необходимая самооборона. Любой суд меня оправдает – он первый начал.

– Все, ребята, перестали. Все свои проблемы решайте во дворе.

Конечно, конечно. Я вообще песик сообразительный и послушный. Особенно когда мне что-то говорит человек, от которого зависит мое питание. Да к тому же еще и прекрасный повар.

Хорошо обед прошел, жалко, что завтракать мне здесь больше не придется. Всего несколько часов осталось мне в собачьей шкуре куковать.

С Селистеной мы добрались до трапезной одновременно. Она умывалась ровно столько, сколько я ел. Тут одно из двух: или я слишком быстро ем, или она слишком медленно умывается. Наверное, все-таки и то и другое.