Манни Деккер (№1) - Гири

— На пару-тройку, говоришь?

— Может, дольше. О... Ты ее не узнаешь, когда она вернется в твои объятия. Одного дня в хорошей тюрьме вполне достаточно для того, чтобы у любого поехала крыша. А такие, как твоя жена, вообще ломаются, как спички, дружище. Достаточно будет одного знакомства с заключенными, которые найдут ее в душевой и отметят вместе с ней ее «новоселье». Свет выключается, к ней подходят шесть человек... Ну, да что я тебе буду рассказывать. Ты сам, небось, все хорошо знаешь.

Дориан вскочил со стула.

— Сучий потрох!!!

Деккер тоже поднялся со своего дивана, готовый в любую секунду вмешаться. Неохотно... Он был бы только рад, если бы Дориан разбил сейчас нос этому скоту Ле Клеру.

Прокурор не изменился в лице. Наоборот, улыбнулся. И показал Дориану на Деккера. Тот оглянулся на детектива и, опустив глаза, сел обратно на свой стул.

Ле Клер фыркнул.

— А жаль! Жаль, Дориан Реймонд, что ты на меня не набросился. Во-первых, отпала бы проблема с предъявлением тебе первого конкретного обвинения. Во-вторых, я хотел полюбоваться на способности господина Деккера. Говорят, он очень хорошо дерется. Как это называется у них? Карате? Вот-вот! Ну, ладно, где мы остановились? Ах да, на твоей жене. Я должен сказать тебе еще кое-что. Я могу вести ее по делу, как соучастницу, а сумму залога назначить такую, что она ее не осилит. А если ты спросишь, что я конкретно повешу на нее, то я тебе охотно отвечу. Так, так, так... Дай подумать... Ага! Она отвезла тебя в Атлантик-Сити, где ты положил Алана Бакстеда, выпустив ему в голову две пули. Там дальше будет видно. Может, мне удастся обвинить ее еще и в непосредственном участии в преступлении. Кто знает?

— Ты же знаешь, прокурор, что все это яйца выеденного не стоит.

Ле Клер ухмыльнулся.

— Знаю, но я буду очень стараться. Авось, что и выйдет. Конечно, мы могли бы договориться...

— О чем?

— О том, что ты мне рассказываешь все, что знаешь, о «Менеджмент Системс Консалтантс». Все, что знаешь о сенаторе Терри Денте и о его связях с мафией Молизов. Все, что знаешь о самой семейке Молизов, которая, — мы оба это прекрасно знаем, — приказала тебе убрать с дороги Пангалоса и Кворрелса.

Дориан отвернулся в сторону.

Голос Ле Клера стал еще елейнее:

— Я знаю, тебе будет трудно решиться на это. Ты пойдешь против сильных мира сего и будешь обречен на то, чтобы скрываться от итальяшек до конца своих дней. Все это я хорошо понимаю. Но перспектива оказаться в федеральной тюрьме для тебя гораздо более плачевна. Ты не протянешь и месяца в Атланте или в Ливенуорте, тебе это прекрасно известно, как полицейскому. Не любят нашего брата заключенные. Наш брат для них — боксерская груша.

Ле Клер вскинул руки вверх.

— Впрочем, что это я тебя уговариваю! Как будто ты мне делаешь одолжение, а не я тебе! Ты можешь даже не слушать меня.

Дориан закурил еще сигарету.

Деккер видел, как боевой дух и запал улетучиваются из его коллеги по профессии.

Но он ошибался, если полагал, что Дориана уже удалось до конца сломить.

Он сказал:

— Для начала я скажу вам вот что: ничего за собой я не признаю. Если вы потребуете от меня сделать официальное заявление, то я сделаю его только в присутствии адвоката. Это, во-первых. Теперь, во-вторых. Я могу предложить вам одну сделку. Но то, о чем я собираюсь вам рассказать, не имеет никакого отношения к «Менеджмент Системс» и к Молизу. Вернее, отношение достаточно косвенное. Я могу сдать вам парня, который убил много народу. Очень много.

Ле Клер сказал:

— Как много?

Дориан взглянул на него.

— Тридцать человек. Может, больше. Все бабы.

Ле Клер фыркнул и махнул на Реймонда рукой.

— Хорошо. Я так понял: ты в штаны наложил сдать мне Молизов. Ну, черт с тобой. Только не думай меня купить на какую-нибудь дешевку, приятель. Я не такой дурак. Тридцать баб, говоришь? Рассказывай басни!

— Я не преувеличиваю. Я сказал: тридцать. Значит так оно и есть. Работает ловко. Сначала трахает, а потом забивает до смерти. При помощи карате.

Деккер чуть подался вперед. Он стал прислушиваться к Дориану.

Ле Клер сказал:

— И ты знаешь этого убийцу-каратиста?

Дориан кивнул.

— Эй, Деккер, вы слышали?

— Слышал.

— Просто хотел убедиться в том, что мои уши не стали подводить меня с возрастом. Итак, сержант Реймонд. Вы сказали, что знаете этого преступника. До сих пор молчали. Какого черта?

— А что мне было без толку трепаться? Кинуть козырь на стол каждый может, а вот приберечь его для особого случая, как сейчас, например... Так что? Договоримся?

— Кто он?

Дориан покачал головой.

— Дед Пихто. Для начала я хочу убедиться в том, что мы договорились. Я хочу, чтобы все было надлежащим образом оформлено. Я сдаю вам этого парня, а вы заворачиваете назад все ваши обвинения против меня. И моей жены. Я подчеркиваю: все обвинения. Подумайте. Возьмете этого парня и это позволит вам закрыть десятки разных дел во многих городах! Да, я его знаю, черт возьми! Мы вместе служили во Вьетнаме. Когда я понял, что это он, я сам страшно удивился. Впрочем... удивляться-то тут как раз было, наверно, нечему...

Мысли в голове Деккера закружились бешеным вихрем. Как ни странно, но в этом хаосе, в этой неразберихе стала складываться общая картина. Многие звенья отсутствовали, другие кружились совсем рядом, но не могли подстроиться на нужное место.

Деккеру вдруг страшно захотелось вскочить со своего дивана, заорать и замахать руками. Крикнуть Дориану:

— Молчи, я первый!

Деккер порывисто поднялся со своего места.

— Прошу меня простить, я сейчас вернусь, — сказал он и, не дожидаясь реакции Ле Клера на такую дерзость, выскочил из кабинета.

В приемной он задержался было у стола секретарши, но тут же передумал. Лучше сделать звонок откуда-нибудь снаружи. В холле он нетерпеливо расхаживал на одном месте, поджидая лифт. Когда дверь открылась, он бесцеремонно втиснулся в переполненную кабину.

Он почти знал, почти был уверен... Эта мысль не давала ему покоя, она терзала его и придавала энергии. Не успели двери лифта полностью открыться, как Деккер уже вылетел из кабины и бросился к телефонам.

Он пошарил рукой в кармане на предмет мелочи. Ее не было. Черт! Покопавшись еще, он нащупал-таки двадцать пять центов. Утопив монетку в приемнике, он сорвал трубку и лихорадочно набрал номер участка. Занято. Проклятье! Проклятье!..

Повесив трубку, он нажал на кнопку возврата, получил монету назад, сунул ее опять и снова набрал номер.

«Господи, только бы пробиться! Только бы пробиться!»

Его молитва была услышана. Долго к телефону никто не подходил, потом раздался голос:

— Детектив Спайсленд слушает. Манхэттен Вест. Чем могу?

— Эллен, это Деккер. Я о твоем кайшаку. Что у тебя уже есть? Только быстро, меня ждут наверху.

— Манни, я на двух телефонах...

— Плюнь на второй! Пусть ждут! Скажи, что перезвонишь попозже. Это очень важно. Клянусь.

— О'кей, о'кей... Успокойся, я сейчас.

Детектив нетерпеливо грыз нижнюю губу. Через пару-тройку секунд Эллен вернулась. А он думал: «Это он. Это должен быть он».

— Ну, что? Але, Манни, ты где?

— Я здесь, я здесь.

— Короче... Пока что я успела сделать вот что. Как ты и советовал, я связалась с некоторыми изданиями, специализирующимися на боевых искусствах. Получила расписание турниров, списки участников. Много времени потратила на то, чтобы узнать, было ли изнасилование с убийством примерно в то время, когда проходил тот или иной турнир. Ответ во всех случаях — да, было. Либо в том же городе, где назначалось соревнование. Либо на окраине или в окрестных маленьких городках. Я произвела расчет времени. Каждый раз у преступника вполне хватило бы времени на то, чтобы после злодейства еще успеть на ринг. Время смерти у всех жертв наступало до турнира, вернее, до его открытия или до финального боя. Правда, в двух случаях судмедэксперт был не уверен. Очевидно, однако, что и убийства и турниры проходили почти синхронно, то есть в один день.

— Сколько турниров ты уже проверила?

— Девять. Я позвонила в департаменты полиции всех девяти городов. Девять жертв. Все женщины.

Разные типы. Белая, чернокожая, латиноамериканца...

— О'кей. А теперь слушай меня внимательно. У тебя там с собой эти журналы?

— А где же им быть? Прямо перед моими глазами на столе.

Деккер в облегчении закрыл глаза.

— Открой страницы на тех турнирах, о которых ты наводила справки. Только на этих турнирах.

— Тебе нужны имена тех парней, которые являлись участниками?

— Открой страницы, Эллен!

— Не ори! Здесь в участке этого дерьма и без тебя хватает. Я ищу, ищу...

— Посмотри, часто ли там встречается имя Робби Эмброуза.

— Как? По буквам.

— РОББИ ЭМБРОУЗ!!! Ну, быстрее же, черт...

— Тебя что, с цепи сегодня спустили? Скорее бы возвращалась из Европы твоя девчонка. Ага, вот. Денвер. Апрель сего года. Победитель нокаутом Робби Эмброуз. Так, теперь сверимся с моим графиком убийств... В ту же ночь в Денвере была изнасилована и убита женщина. Другой журнал. Открываем... Даллас. Поединок вызова. Победа нокаутом. Опять Робби Эмброуз. В тот же вечер в Далласе была изнасилована и убита женщина. Так, поехали дальше... Какое-то «Сражение в Сиэтле». Робби Эмброуз. Нокаут в третьем раунде. Примерно за час до поединка в Сиэтле была изнасилована и убита женщина.

— Прогляди дальше, — нетерпеливо подстегнул ее Деккер.

Через пару минут в трубку послышался совершенно изменившийся, подавленный голос Эллен Спайсленд:

— Боже, Манни! Проклятье! Ты понимаешь, что означает все это дерьмо?

— Все это дерьмо означает только одно: мы вышли на кайшаку. Это означает, что нам известна личность того, кто, похоже, насиловал и убивал женщин в разных городах Штатов. Всего на его счету... По меньшей мере тридцать жертв. Это означает, что искомым кайшаку является Робби Эмброуз!

* * *

Из окна своей квартиры, с высоты в десять этажей, Дориан глянул вниз на Собор Святого Джона Божественного. Одновременно он сорвал ногтями пробку с бутылки водки, емкостью в одну пятую галлона.

Несмотря на сегодняшнюю, отдавливающую яйца встречу с Ле Клером, день в целом можно было считать хорошим. Он выпил за это, поднеся бутылку ко рту и сделав большой глоток прямо из горлышка. Он под подозрением... Ну и что? Свидетелей не было и, похоже, Ле Клер не располагал ни вещдоками, ни серьезными доказательствами аналитического характера.

Настроение у Дориана было не самое плохое. Дело было в том, что сегодня он переезжал обратно к Ромейн.

Дориан, не отрывая глаза от церкви, вновь поднял бутылку, как бы делая тост.

— Все просто божественно, старина Джон. Пока, до встречи.

Он отвернулся от окна к телевизору, где показывали традиционный в понедельник вечером футбольный матч. Сегодня он поставил пять тысяч на «Миннесота Викингс». Его команда уже имела преимущество в двадцать очков перед соперниками и игра у нее шла как нельзя лучше. Видно было, что разрыв в счете будет вот-вот увеличен. Если викинги удержат темп и одолеют в этом матче, на вырученные деньги Дориан купит Ромейн соболью шубу, о которой та давно мечтала.

Собственно говоря, именно «голубиному списку» Дориан был обязан изменением отношений с Ромейн.

Он вспомнил свою депрессию, которая почти задавила его после убийства Пангалоса и Кворрелса. Тогда он страшно напился. Ему было нечего терять. Пьяным он завалился к Ромейн. Та не выгнала его. Благодаря этому скоту Деккеру, она была слишком не в себе, чтобы кого-то куда-то выгонять.

Дориан подошел к телевизору, увеличил звук и поставил водку на складной стульчик. Затем он прошел в спальню, достал с верхней полки одежного шкафа стопку чистых рубах и бросил их в открытый чемодан, лежавший на кровати.

Всего один чемодан. Две фотографии в рамках. На одной — его выпускной класс в полицейской академии. На другой — он с Ромейн в день их свадьбы. Библия, подаренная ему матерью. Старушка полагала, что этот талисман убережет сына во Вьетнаме. А Дориан ни разу даже не раскрыл ее. И все. По сути, кроме одежды у Дориана ничего больше не было. Все его богатство составляла одежда и... деньги.

А денег у него было достаточно.

Он закрыл чемодан и отнес его в гостиную. Стал искать ботинки. Они валялись возле дивана. Стряхнув с левого ботинка жирного таракана, Дориан обулся. Откинувшись на пару минут на спинку дивана, он увидел, как «Миннесота» забила гол с поля, который добавил к ее общему счету еще три очка. Всего стало тридцать. Она была уже недосягаема для противника. Дориан устремил в сторону экрана сжатый кулак.

— Поднажми еще, викинги!

Сигареты. Куда, так твою мать, он задевал сигареты? Порывшись в карманах своей куртки, он вытащил смятую пачку, в которой болталось лишь несколько сломанных сигарет. Надо не забыть заскочить куда-нибудь купить их до Ромейн... Дориан взял это на заметку.

По крайней мере, травка еще осталась. Он хранил ее в специальном мешочке, который висел на гвоздике за зеркалом в ванной комнате.

Трава всегда стимулировала у него сексуальное возбуждение. Может быть, еще рано подходить с этим к Ромейн... Но он решил все же попытаться. Никогда не знаешь, когда ты угоден женщине.

Робби... Черт, какого черта он сейчас подумал о Робби? Дориан плюнул, махнул рукой и направился в ванную, где вытащил на свет божий свою травяную заначку и бумагу. Он ловко свернул толстую самокрутку и решил, что выкурит ее в знак прощания с этим домом, с Собором Святого Джона, с этой дерьмовой жизнью.

Опять Робби... Ага!

Поначалу это не особенно-то заинтересовало Ле Клера.

— Мне нужна «Менеджмент Системс Консалтантс», — твердил он упрямо. — Собственно, поэтому тебя сюда и пригласили. Говорю тебе это на тот случай, если ты еще не догадался.

Деккер все еще не возвращался.

Дориан проговорил:

— Считайте, что вам крупно повезло, господин прокурор. Потому что человечек, о котором мы собираемся поболтать, случайно работает там.

Ле Клер долго думал, прежде чем продолжить:

— Сержант, я был бы вам очень обязан, если бы вы держали эту информацию в секрете. Пусть будет только между нами. Я не хочу, чтобы сержант Деккер знал о том, о чем мы сейчас будем говорить.

— Об этом можете не волноваться. Даже другу своему я не рассказал бы об этом. А Деккер, мягко выражаясь, не является мне большим другом.

Дориан был не дурак. Он понял, что Ле Клер только что сделал разворот на триста шестьдесят градусов. Внезапно он проявил удивительную заинтересованность в отношении Робби Эмброуза. Просто удивительную. И Дориан не преминул воспользоваться этим. Он встал со стула.

— Вы знаете, где найти меня. Мне нет никакого смысла оставаться здесь. Предъявления обвинения мне, по-видимому, от вас не дождаться, так что я пошел. Когда вы будете готовы, мы поговорим. Но есть одно непременное условие. Наша сделка означает прекращение всякого преследования в отношении меня и в отношении моей жены Ромейн. Я хочу, чтобы все было оформлено официально, в письменном виде. Итак, думайте. Или мы с вами работаем, или до свиданья. Только так, дорогой прокурор.

Сидя у себя в квартире, Дориан глубоко затянулся травой, задержал мягкий дым у себя в легких, прикрыв от удовольствия глаза.

«Панама Ред». Самое лучшее.

Он выдохнул.

В дверь раздался звонок. Дориан даже вздрогнул от неожиданности.

— Да?

Зазвонили снова.

— Ну, ладно. Сейчас.

Человек мог ведь позвонить и снизу, но он этого не сделал. Чертов дом. Здесь не было швейцара и двери всегда были открытыми нараспашку. Каждый мог войти и ограбить кого угодно.

Бзззз-зз-з!

— Иду, черт вас возьми!

Он встал с дивана. В коленках закололо. Он пошатнулся. Ну, и травка! Первый сорт! Он крепко уперся ногами в пол, зажмурил глаза, сконцентрировался на себе, затем открыл глаза и пошел открывать. У самой двери он несколько раз глубоко вздохнул и глянул в «глазок».

Ни фига себе!..

Он тут же открыл дверь.

Мимо него в комнату быстро прошла Мичи.

Сладострастно улыбаясь, Дориан закрыл за ней дверь и прислонился к ней спиной.

— Вот так встреча, Мишель! Ну что ж... отлично. Когда ты вернулась? А говорила, что уезжаешь на десять дней...

Боже, как он возбудился!

Он медленно направился к ней, держа окурок самокрутки между большим и указательным пальцем правой руки.

Мичи деловито спросила:

— Ты один?

Дориан картинно огляделся вокруг себя.

— Похоже на то... Да. Можно сказать, что я был один. До тех пор, пока не появилась ты.

Ну, конечно же, она пришла поразвлечься. А иначе зачем? Дориан почувствовал напряжение своего члена. Одну «палочку». На прощанье.

Он твердо решил развязаться с Мичи. Она хороша, но не для него. После сегодняшней встречи он навсегда отдастся в руки Ромейн.

Дориан предложил:

— Пошли в спальню.

— Выключи, пожалуйста, свет.

— Я же говорю, пойдем в спальню...

— Свет. Пожалуйста, выключи свет.

Он нахмурился. Он почувствовал, что у нее что-то на уме.

Ну, хорошо, если эта сучка хочет, чтоб все было по ее... Пускай. Он выключит свет.

Он заметил, как Мичи оглянулась на распахнутое окно, выходящее на улицу.

— Ты что, насчет соседей волнуешься, детка? Там нет ничего, кроме Большого Сортира. Он такой большой, что я уверен, ты такого еще не видела.[4]

Он сам рассмеялся своей шутке и пошел выключать свет. Потом он наощупь стал возвращаться к Мичи.

— Хочешь чего-нибудь выпи... — начал он, но не закончил, потому что вынужден был вскрикнуть от дикой боли...

Мичи провела хлесткий удар ему под подбородок правым согнутым локтем. Голова его откинулась назад. Он не ожидал этого удара и поэтому зверски прикусил себе язык. Отрубил кончик. Он инстинктивно поднял руки к лицу и в ту же секунду получил от Мичи второй удар тем же локтем в поддых. Это вышибло из него весь дух. Его руки безвольно повисли. Он почти не уловил движения ее левой руки, которая с растопыренными пальцами, словно змея, устремилась к его глазам. Через пару секунд Дориан был уже ослеплен.

Ему не хватало воздуха. Он хотел кричать, но не мог.

Мичи продолжала атаку. На этот раз ниже. Она подрубила его одним мощным ударом по лодыжкам. Дориан тяжело рухнул на пол. Раздался глухой стук черепа о дерево. Прежде чем Дориан успел не то что подняться, а хотя бы пошевелиться, Мичи нанесла еще один страшный удар. Острым носком своей туфли ему в горло.

Дориан лежал на полу. Он отчаянно хрипел, сдавливая руками поврежденное горло и катался из стороны в сторону. Мичи отвернулась от него и быстро прошла к окну. Она отодвинула занавеску и глянула вниз. Десять этажей. Хай. Она сильнее раздвинула занавески и пошире открыла окно. Холодный воздух ласкал кожу ее лица.

Она вернулась к Дориану, нагнулась, решительно подхватила его подмышки и потащила по полу в сторону окна. Краем глаза она глянула в сторону телевизора. «Миннесота» принимала поздравления с победой.

Труднее всего было поднять его и взвалить на подоконник, но в конце концов ей удалось и это. Теперь Дориан лежал, наполовину свесившись из окна. Она глянула вниз и увидела, что прямо под его окном был квадратный, старомодный козырек подъезда.

Мичи склонила голову в память о своей семье, затем сняла свою коричневую шляпку, которая скрывала ее волосы и хачимаки, надетый на лоб. Подхватив безвольного, хрипящего Дориана под ноги, она выпихнула его из окна и тут же отошла вправо, спрятавшись за занавеской.

Окно она оставила открытым.

Подхватив с подоконника свою шляпку, она пересекла комнату, подошла к входной двери и глянула в «глазок», чтобы убедиться в том, что холл пуст. Спустя минуту она уже покинула квартиру и спускалась по лестнице вниз. Она ожидала натолкнуться у подъезда на толпу зевак, но выйдя на улицу, она обнаружила, что та почти пустая. Вздохнув с облегчением, Мичи надвинула на лицо шарф, надела темные очки и, немного поколебавшись, подняла глаза вверх. Дориан приземлился аккуратно на козырек и никто этого до сих пор не заметил.

Вдруг высокие двери церкви распахнулись и оттуда на улицу хлынула толпа вместе со звуками средневековых рождественских гимнов. Слава богу, что было уже темно. Мичи поспешила скрыться в противоположную сторону.

* * *

Спустя восемь часов после всего этого Мичи была разбужена стюардессой самолета авиакомпании «Эйр Франс».

Рейс немного опережал график полета благодаря сильному попутному ветру. Стюардесса объявила о том, что самолет совершит посадку в аэропорту имени Шарля де Голля почти на полчаса раньше. Мичи чувствовала голод и усталость. Она потянулась и огляделась вокруг себя. Салон самолета был почти пуст.

Она отыскала свои туфли, надела их и зевнула в кулачок. Она взглянула в иллюминатор. Внизу проплывала сплошная пелена утреннего плотного тумана. Сквозь редкие разрывы в ней можно было видеть зеленые и желтые поля, а также разбросанные в беспорядке постройки и дома. По внутреннему радио кто-то из членов экипажа сообщил о том, что в Париже заморозки. Мичи на это улыбнулась. Тем лучше.

Самолет приступил к резкому снижению. У Мичи заложило уши. Чтобы избавиться от неприятных ощущений, она стала намеренно зевать. Это всегда помогало, помогло и сейчас. Она услышала через несколько минут скрип соприкосновения шасси с покрытием посадочной полосы. Самолет несколько раз невысоко подпрыгнул и наконец прочно прижался к земле и резко стал тормозить, сокращая пробег. Сердце у Мичи стало биться взволнованнее. Самая опасная часть задуманного плана лежала впереди.

Самолет стал останавливаться. Мичи тут же поднялась со своего места и вышла в проход, чтобы достать свою сумочку. К ней тут же подбежала стюардесса. Вежливо, но настойчиво она порекомендовала Мичи вновь занять свое место и не вставать с него до полной остановки самолета. Мичи подчинилась с улыбкой.

— Прощу прощения. Да, вы правы.

Она укорила себя за излишнюю взволнованность. Такое больше не должно повториться. Необходимо полностью контролировать себя.

* * *

На таможне задержек никаких не случилось. Ей нечего было заявлять в декларации, весь багаж ее состоял из одной наплечной сумки. Ее пропустили почти сразу же, только немного задержались на ознакомлении с ее документами. Паспорт у Мичи, где указывалось, что она американка, был, разумеется, поддельный. Однако это не было замечено.

Сделав один телефонный звонок, она поймала такси.

На пути в Париж она то и дело напоминала себе о том, что осталось убить всего лишь двоих. После этого долг не будет связывать ее по рукам и ногам. Она получит свободу и найдет свое счастье в объятиях Манни.

Видимо, она опять задремала, потому что когда очнулась, они уже въехали на Пляс де ля Конкорд. Вид великолепной площади очаровал ее. Перед самой улицей Фобурга Сент-Оноре таксист затормозил.

Мичи достала из сумочки лыжную маску и надела ее на лицо.

— Фруа, — сказала она шоферу, как бы оправдываясь. — Холодно.

Шофер не удивился. Пол-Парижа ходило в таких масках в такой мороз.

Машина повернула на улицу Фобурга Сент-Оноре. Здесь было средоточие самых изысканных магазинов Парижа. Мичи сказала, что ей нужно попасть в лавку Ива Сент-Лорена.

Но прежде чем шофер успел затормозить машину у входа в магазин, как из-за угла противоположной стороны показалась другая машина такси. Она успела первой ко входу, поэтому шофер такси вынужден был остановиться чуть поодаль. Машина прижалась к тротуару. Мотор продолжал работать вхолостую.

Из второй машины вышла женщина в белой меховой шубке, сапогах и черной шляпке с висячими полями. Ее лицо было закрыто темными очками и черным шарфом. Она вышла из машины и тут же скрылась за дверьми магазина Сент-Лорена. Мичи расплатилась с таксистом и тоже вышла из машины. Тут-то она и увидела «Рено». Машина притормозила за вторым такси, чуть поодаль, и из нее вышел уже знакомый Мичи человек в темно-зеленом анораке и квадратной формы очках с цветными стеклами. Он дотронулся до слухового аппарата в левом ухе и затем быстро пересек улицу на противоположную сторону. Мичи видела, как он вошел в пустое кафе, где стулья были поставлены сиденьями на столы и где драил полы какой-то маленький алжирец.

Достав из кармана номер «Пари-Матч», человек в анораке снял со стола один стул и сел на него. Он заказал каппуччино и приступил к чтению журнала.

Спустя пятнадцать минут после того, как Мичи зашла в лавку, оттуда показалась женщина в ее пальто, шляпке и лыжной маске. Она села в такси, которое привезло сюда Мичи и уехала на нем. Мичи, прячась за витриной, внимательно наблюдала за этим. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Слава богу, никто за такси не последовал. «Рено» так и стояло на месте. А человек в зеленом анораке продолжал ознакомление с журналом. Мичи глубоко вздохнула и про себя возблагодарила богов.

Все шло по плану.

Она вышла из лавки на улицу, держа в руках пакет с купленными юбками и нацепив на лицо новую пару темных очков. Она была в своей белой меховой шубе, шляпке с висячими полями. Шарф был обмотан вокруг шеи и не закрывал лица. Теперь ей можно было не прятаться. Дело сделано. Трюк удался на славу.

Она пошла пешком по улице Фобурга Сент-Оноре. Остановилась возле одной лавочки, чтобы купить кое-что из парфюмерии и свитер. Спустя час она поймала такси и попросила отвезти себя в отель «Ришелье», что располагался у самой Этуаль в начале Елисейских полей.

У нее был роскошный номер с балконом, выходящим на внутренний двор. Мичи первым делом приняла ванну, и только потом тщательно осмотрела номер на предмет обнаружения следов обыска. Нет, кажется, сюда никто не заходил в ее отсутствие и в отсутствие той, которая подменяла ее. Сделав несколько деловых звонков по телефону, она поставила будильник на три часа дня и легла спать.

В четыре пятнадцать она уже спустилась в вестибюль. Швейцар проводил ее до такси и открыл дверцу. Когда машина отъехала от отеля, из-за угла показалось «Рено» с мужчиной в темно-зеленом анораке за рулем. Между Мичи и ее преследователями было несколько других машин. Шпик искусно держал дистанцию всю дорогу, не приближаясь, но и не теряя Мичи из виду.

* * *

Агент ФБР подошел к спальне, толкнул дверь ногой и заглянул внутрь. Глядя на царящий там беспорядок, он покачал головой, выражая этим свое неодобрение, и вернулся к окну, у которого неподвижно стоял Деккер. Оба стали смотреть вниз на тело Дориана Реймонда, распластанное на козырьке подъезда. Десять этажей... Ого-го! Полицейские, обступившие было труп, разошлись в стороны. К ним подбежал врач и что-то быстро сказал. Тогда Дориана подхватили под руки и ноги и спустили с козырька вниз. Труп был положен на носилки, закрыт синей простыней и унесен в машину. Слава богу! Теперь хоть не будут сверкать эти фотовспышки, которые почему-то очень раздражали сейчас детектива Деккера.

Он повернулся к стоявшему рядом с ним агенту ФБР. Тот тоже состоял в федеральной оперативной группе у Ле Клера.

— Ну, что у вас?

Агент скривил губы и покачал головой.

— Ничего. Никаких примет насильственного вторжения. Никаких признаков борьбы. Окно не высажено. Отпечатки пальцев говорят о том, что возле окна мог находиться только он один. Соседи ничего не слышали, как всегда. Люди из двух ближайших квартир вообще отсутствовали в это время дома. Были на рождественском празднике вон в той церкви. Другие легли по постелям в восемь тридцать и спали, как новорожденные.

Деккер проговорил:

— Ле Клеру это не понравится.

— Ему никогда ничто не нравится.

— Значит, совпадение? Дориана вызывали на разговор к прокурору, а потом он случайно выпал в окно с десятого этажа?

Агент ФБР глянул на эксперта, который обмахивал кисточкой экран телевизора на предмет отпечатков пальцев.

— Мы нашли много пустых бутылок из-под спиртного и початую бутылку водки. На полу лежал окурок. Травка. В спальне нашли «колеса» и пузырек с кокаином в чемодане. Может, он просто накачался больше обычного и возомнил себя суперменом?

— Чемодан не вписывается в эту картину, — возразил Деккер. — Его жена говорит, что Дориан должен был вот-вот переехать к ней. Вот он и собирал свои шмотки. Зачем же ему было бросаться из окна?

— А что такого? Собрался мириться с женой, а потом передумал. К тому же я слышал, что к нему в последнее время частенько захаживала какая-то кралечка...

Деккер взглянул на агента. Что-то кольнуло его в сердце. Но он решил не придавать этому значения и тут же забыл об этих словах.

Услышав о смерти Дориана, Ле Клер приказал Деккеру и еще двум членам федеральной оперативной группы немедленно посетить дом около Собора Святого Джона и все там обшарить. Однако расследование тут же взял в свои руки местный вест-сайдский полицейский участок, так что Деккер и его товарищи превратились в простых наблюдателей.

Никто не спешил высказывать то, что казалось очевидным. Во всяком случае, никто не спешил утверждать это категорично. А очевидным было то, что это самоубийство. Но Дориан мог погибнуть сам, а мог и с небольшой помощью со стороны своих неизвестных «доброжелателей». Окончательный вердикт приберегали до конца расследования.

Деккер спрашивал себя: не ребята ли Молизов поработали в этой квартире? Или Дориан действительно возомнил себя летающим ангелом, как следует накачавшись наркотой?

Деккер бесцельно блуждал по квартире. Она была забита разным народом. Полицейские, судебно-медицинские эксперты, представители офиса по раскрытию убийств, представители офиса мэра и наконец офиса полицейской комиссии. Репортеров тормознули еще в вестибюле. Кое-кому удалось пробиться на этаж, но в квартиру не пролез ни один.

Внезапно дверь квартиры отворилась и Деккер увидел их. Они толпились в холле, нацеливая объективы камер, фотовспышки и микрофоны на распахнувшуюся дверь. Всюду шныряли в обтягивающих джинсах ассистенты операторов. Газетчики перли вперед с диктофонами и блокнотами. Все это было довольно омерзительным зрелищем. Деккер даже поморщился в отвращении. Зрители на оргии смерти. Любую правду перевернут с ног на голову и преподнесут в своих писульках в виде совершенно полоумной теории.