Манни Деккер (№1) - Гири

Несколько дней назад, сразу же после церемонии вечного успокоения Поля Молиза младшего на кладбище Лонг-Айленда, состоялось короткое совещание. Совещались Гран Сассо и Джулия. Оба макаронника удобно устроились на заднем сиденье роскошного лимузина, который возвращался с кладбища в Манхэттен. Спарроухоука также пригласили поучаствовать в разговоре. До сих пор англичанин имел дела только с Полем Молизом младшим, который, несмотря на такую черту своего характера, как несгибаемое упрямство, все-таки был человеком, с которым можно было нормально побеседовать и в чем-то уговорить. Его можно было заставить прислушаться к доводам разума. Иначе обстояло дело с прочими твердолобыми членами преступной семейки Молизов.

Со смертью Поли пришло ощущение, что старый порядок сломан и будет заменен на новый. А с новым порядком, как уже начинал опасаться Спарроухоук, сжиться будет ему сложнее.

Гран Сассо и Джулия были еще той парочкой! Оба требовательные, как сержант в учебном подразделении. Оба не знают, что такое компромисс.

Гран Сассо, — Джонни Сасс, — было за шестьдесят. Далеко за шестьдесят. Это был седовласый, помятый старичок, который восторгался Муссолини, у которого на галстуке всегда оставались крошки еды и который обожал, — а главное, умел, — обманывать людей и располагать их к себе за несколько минут до того, как стереть их с лица земли. Такая у него была слабость. Интеллект, несомненно, выше среднего. Хитрость и коварство необычайные! Он специализировался по вопросам коррупции, подкупал судей, судебных исполнителей, политиков и полицейских. Это был единственный член клана Молизов, которого Спарроухоук ставил наравне с собой по потенциалу. В чем-то старик даже превосходил англичанина, что последний признавал втайне. Гран Сассо состоял на неофициальной должности консиглиере. Спарроухоук боялся этого человека, как никого другого.

Альфонсу Джулии, по прозвищу Родственничек, было за сорок. Мужчина был мускулистый и лысеющий, с сальной черной бородкой и лицом, частично обесцвеченным в многочисленных «трудовых спорах» молодых времен. Он контролировал наркотические интересы семьи Молизов, умело балансировал на тонком канате взаимоотношений с колумбийцами, которые являлись хозяевами торговли кокаином в Нью-Йорке, с чернокожими из Гарлема, которые нуждались в заокеанских связях итальяшек по поводу тех же наркотиков, а также с «вести», ирландскими головорезами с Манхэттенского Вест-Сайда. Эти ребята специализировались на самом грязном деле: заказных убийствах и ограблениях. «Вести» ходили в шляпах с висящими полями, которые были модны в двадцатых годах, в таких же допотопных полосатых костюмах и отличались очень крутым нравом. Убить или запытать кого-нибудь им ничего не стоило. Даже итальянцы боялись их.

Познакомившись с Родственничком, Спарроухоук довольно скоро обнаружил, что это заурядный пьяница, мрачный человек, отличающийся полным отсутствием такта в речи и манерах, а также параноидальной подозрительностью. Для прикрытия он обзавелся пекарней в Астории. Говорили, что он прячет там в каком-то шкафчике полмиллиона долларов наличными на тот случай, если вдруг придется спешно «рвать когти». И будто бы этот ящик круглосуточно охраняет кровожадный доберман. Это был скупердяй, какого свет не видывал. Едва по помойкам не шатался. Денег жене на одежду не давал совсем. Бедняжка вынуждена была обшивать себя сама.

Макаронники никогда не славились особенной дипломатичностью. После смерти Поли они тут же постарались до всех довести о том, что боссы по-прежнему они и другим лучше не высовываться. Спарроухоук быстро уразумел, что либо он будет играть по их правилам, либо на нем можно будет ставить крест.

Гран Сассо выглянул из затемненного окна машины на стадион, мимо которого они проезжали, и сказал:

— Ты должен сделать для всех нас одну вещь, англичанин: помочь узнать, кто пришил Поли. Только не надо мне говорить в очередной раз о том, что ты не мараешь руки о такие грязные дела, что хочешь оставить свою контору чистенькой. О своей компании пока можешь смело забыть. Тебя сейчас должна беспокоить одна проблема: смерть Поли.

— Поли был хорошим мальчиком, — тоненьким голоском пропищал Родственничек. — Сейчас все должны отложить свои дела в сторону и сосредоточиться на поимке того засранца, который его укокошил. Выходи, на кого хочешь, и бери информацию. А потом передавай ее нам. Ничего, мы возьмем за воротник это дерьмо! А когда сделаем это, он пожалеет о том, что вообще родился на свет.

Спарроухоук тщательно расправил складки на своем черном костюме, который он надел по случаю траура.

— А вы отдаете себе отчет в том, что нам совершенно не за что сейчас зацепиться? Никаких следов. Никаких мотивов. Никакого ключа к разгадке.

В его голове вновь всплыл образ Мишель Асамы. Было бы, разумеется, настоящим безумием упоминать сейчас это имя перед макаронниками. Они обязательно спросят, почему им ничего не было сказано о ней раньше. Принимая во внимание ту гнусно-мрачную атмосферу, которая сейчас установилась на заднем сиденье лимузина, это разоблачение со стороны Спарроухоука грозило наказанием не только Асаме, но и самому англичанину.

У Спарроухоука имелись кое-какие подозрения относительно этой леди, но сначала они требовали проверки.

Предположим на минутку, что мисс Асама как-то была связана с зловещим Джорджем Чихарой? В этом случае ее появление в Нью-Йорке должно было стать причиной головной боли у тех людей, которые были повинны в гибели японца. Такими людьми являлись Робби, Дориан, Спарроухоук и Поль Молиз. Поли убит...

Неужели эта женщина столь опасна?

Мысль о том, что его собственная жизнь находится под угрозой, конечно же, не прибавила Спарроухоуку хорошего настроения.

Слоноподобный Гран Сассо нажал на кнопочку в подлокотнике своего сиденья, и тут же вверх поехал пластмассовый щиток, который отделил водителя от совещавшихся. На всякий случай. Наклонившись к Спарроухоуку, Гран Сассо сказал ему небрежно:

— Ты хочешь узнать, с чего следует начинать поиск? У меня есть для тебя совет. А начни-ка ты поиск с Сайгона. С самого Сайгона.

Спарроухоук почесал свой живот и философски подумал о том, что перспектива достичь старческого возраста у него становится все туманнее и туманнее.

* * *

Вдруг Спарроухоук заметил, как олениха вскинула голову от картонного ящика с едой. Ее уши навострились. Ноздри трепетали и были обращены куда-то в сторону. Она к чему-то прислушивалась. Затем она внезапно толкнула боком оленя и оттащила его от кормушки. Оба животных галопом умчались в кленовую рощу.

Машина появилась на дороге только через две минуты. Спарроухоук был потрясен и находился под глубоким впечатлением. Вот какая охранная система не помешала бы его компании и, кто знает, может быть, ему самому. Возможно даже, что он пожалеет об ее отсутствии раньше, чем думает.

Спарроухоук пересек свой забитый книгами кабинет и открыл дверь.

— Юнити, дорогая, они приехали. Принеси, пожалуйста, ко мне сыр и бисквиты. Кофе для Дориана, а для Робби, как обычно.

— Минутку, дорогой!

Дом, в котором Спарроухоук жил с женой и дочерью, когда-то был, — точнее, в семнадцатом веке, — английским амбаром. Потребовалось потратить целое небольшое состояние, чтобы привести это сооружение в жилой вид. Он был расположен неподалеку от Уотербери (штат Коннектикут), имел плавательный бассейн, домик для гостей, теннисный корт, а также прекрасный внутренний дворик «патио».

Внутри дом был обставлен, словно для викторианского джентльмена девятнадцатого века. Обшитые панелями комнаты, длинные и темные холлы из полированного дерева, гобелены на стенах. Персидские ковры и средневековое оружие, изящные цветные стекла окон.

Но больше всего Спарроухоук гордился своей коллекцией редких книг. Он был счастливым обладателем первых изданий Байрона, Теннисона, Карлайла... Все книги были английскими. Спарроухоук их так специально подбирал. И вообще он любил Англию и поклялся однажды вернуться туда.

Все эти богатства надежно охранялись беспроволочной охранной сигнализацией по всему периметру дома. В случае отключения центрального электричества свет в доме Спарроухоука не погас бы и все приборы продолжали бы работать, — в том числе и охранная система, — так как у англичанина была автономная аккумуляторная подстанция. Была у Спарроухоука в доме также особая охранная система, чутко реагирующая на постороннее движение. Случись кто чужой — по дому немедленно разнеслись бы звуки сигнализации. В совмещенный с телефоном магнитофон была вставлена кассета, на которую заранее было записано послание о тревоге. В случае взлома и проникновения в дом чужих срабатывала программа телефона и он автоматически бы набирал номер местного полицейского участка и включал магнитофон с кассетой. Кроме того, в телефоне имелась особая система под названием «захват линии». В случае обрыва линии звучала тревога. Затем линии открывались, — даже если они заняты, — для входящих звонков.

Отношения у Спарроухоука с местной полицией были просто великолепными. Его великодушие не знало границ. Каждый полицейский, отправляющийся на пенсию, мог рассчитывать на получение высокооплачиваемой работы в частной охранной фирме. У Спарроухоука существовала с участком договоренность: если его подолгу нет дома, пусть кто-нибудь из патрульных время от времени заезжает к нему дважды в день или хотя бы звонит.

По земельному участку англичанина постоянно шлялись три тренированных восточно-европейских овчарки. Из заряженных стволов, запрятанных в «Стратегических точках» по всему дому, самым разрушительным был лазерный автомат-180 американского производства, который выстреливал по тридцать патронов двадцать второго калибра в секунду. Огневая мощь была вполне достаточной для того, чтобы проделывать дыры в кирпичной стене или валить деревья.

На тот случай, если все вышеописанное не окажется способным защитить семью англичанина, была предусмотрена комната безопасности. Она находилась в подвале и закрывалась на непробиваемую стальную дверь. Спарроухоук рекомендовал делать такие помещения-крепости всем своим клиентам, у которых были основания опасаться за свою жизнь. В таких комнатах безопасности имелся запас еды, рация, по которой можно было принимать и передавать сообщения, телефон, оружие и, конечно, вода. При необходимости кучка людей могла держаться в этом помещении несколько суток.

Достигнув возраста двадцати и одного года, дочь Спарроухоука Валерия стала красивой женщиной, умной и дисциплинированной, с развитым чувством юмора и способностью самостоятельно мыслить и делать независимые оценки. Она была высока ростом, — хотя не дотягивала до матери, — у нее были белокурые волосы, голубые глаза и нежная чистая кожа. Она одинаково хорошо владела обеими руками, была прекрасной студенткой и училась на последнем, выпускном курсе Йельского университета.

Но больше всего Спарроухоук восторгался таким качеством в своей дочери, как недостаток самоосознания своей красоты и счастливой звезды. Она всерьез ожидала от жизни только того, что была способна заработать собственными силами. Для Спарроухоука это было самое ценное качество в человеке.

— Пап?

Она стояла на пороге его кабинета. Босоногая, в обрезанных джинсах, университетском «балахоне», и прижимала к груди гору книг. Бодичеа, — ее любимая прирученная обезьянка, — спокойно сидела на плече. Обезьянка питалась какао, апельсиновыми дольками, не брезговала и насекомыми. Спарроухоук ее недолюбливал.

— Нужно подготовиться к зачетам, — сказала Валерия. В ее голосе лишь с трудом можно было угадать что-то от английского акцента. Она была привезена в Америку шесть лет назад, по сути, будучи еще совсем ребенком. — Судьбу западной цивилизации я тебя очень прошу попытаться решить со своей компанией без моего участия.

Ей было плевать как на Дориана, так и на Робби. По ее мнению, такие люди, как Дориан, достойны в жизни только презрения окружающих. Она его и презирала. О Робби она говорила совсем мало. Признавалась только в том, что при виде его ощущает непроизвольное пробегание мурашек по телу. Она сама не могла этого себе объяснить. Когда-то Спарроухоук питал надежды на то, что молодые люди сойдутся поближе, полюбят друг друга, а там и до свадьбы недалеко. Но у Валерии на этот счет имелось иное мнение. Кроме «добрый день» и «до свидания», этим двум нечего было сказать друг другу.

Юнити наконец сказала своему мужу:

— Он ей не нравится, пойми! И никогда уже не понравится. Некоторым женщинам брак нужен только для того, чтобы достичь какой-то корыстной цели. Валерия другая. Она полюбит, когда найдет человека, который был бы достоин ее. Но не раньше. Робби во всяком случае не является этим человеком. Тревор... По-моему, мы оба прекрасно это понимаем.

Конечно, Юнити была права. И дело не в том, что у Валерии не хватало поклонников. Их-то было как раз хоть отбавляй. Особенно ребят из университета. Все на одно лицо. С румяными щеками, хорошими зубами, развитой мускулатурой и недоразвитыми мозгами. То же самое можно было сказать и о некоторых университетских преподавателях, которые смотрели на Валерию не только, — и даже не столько, — как на прекрасную студентку. Наконец был самый богатый человек во всем Уотербери. Старик под семьдесят, большой чудак. Он предлагал Валерии пятьдесят акров великолепной земли в Коннектикуте с домом, если она выйдет за него замуж. Но дочери Спарроухоука не нужны были ни сокурсники, ни преподаватели, ни старик-чудак.

Она помахала Спарроухоуку рукой и покинула его кабинет.

«Жаль, что у нее ничего не вышло с Робби», — подумал англичанин с досадой.

Но, с другой стороны, нельзя же ей приказать. Сердцу не прикажешь. А убедить молодую леди невозможно. Особенно с таким независимым мышлением.

Спарроухоуку было очень интересно узнать, кто же станет счастливчиком, который завоюет ее расположение, а может быть, и любовь.

* * *

Спарроухоук оперся о край своего английского дубового стола и буравил внимательным взглядом Дориана и Робби, которые сидели на черном кожаном диване.

— Ну, так вот, ребята... Как вам, вероятно, хорошо известно, у наших итальянских друзей по поводу смерти Поли слегка поехала крыша. Но вы не знаете одного... Дело в том, что в своей безграничной мудрости Гран Сассо и Альфонс Родственничек распорядились о том, чтобы наша «Менеджмент Системс» сыграла главную роль в розыске злодея-убийцы.

Дориан отставил свой кофе в сторону.

— Глупость! Мы назначили встречу сегодня у тебя, ибо здесь безопасно. Ибо в настоящий момент полицейские и оперативная группа топчутся вокруг каждого человека из клана Молизов, вынюхивая и подсматривая. Засекают также всех контакторов.

Когда им станет известно о том, что ты копаешь дело Поли... Это будет равносильно признанию того, что «Менеджмент Системс» — мафия.

Спарроухоук достал из кармана своего смокинга пачку турецких сигарет.

— Ты даже не представляешь себе, как я с тобой согласен, — проговорил он, закуривая. — Я пытался, как всегда, отмазать «Менеджмент Системс» от чернухи, но мне это не удалось. Я же не могу назначить досрочные выборы и, победив в них, возглавить клан Молизов!.. Если бы я мог, тогда это поменяло бы все дело, но я не могу. Кстати, учтите, что, скорее всего, за нами установлено наблюдение. В полиции и оперативной группе подумали, что смерть Поли — это месть конкурента, который хочет взобраться на его место. Они хотят знать, кто этот конкурент. Не удивлюсь, если узнаю о том, что эта информация уже валяется на улице, и нужно только нагнуться, чтобы подобрать ее.

— После Поли верх возьмут Родственничек и Джонни Сасс, — проговорил спокойно Робби. Он допил свой сок из моркови и шпината и поставил бокал на край стола, возле которого сидел. — У Родственничка меньше шансов. Он слишком много светится. Есть у него одна подружка в Лонг-Айленд-Сити... Кубинка. Он к ней не приезжает. Даже в мотель ее не везет. Боится, что кто-нибудь нападет. Его подозрительность давно уже стала притчей во языцех. Знаете, где он ее трахает? На заднем сиденье какого-то драндулета, который приобрел по дешевке специально для этих целей. Каждый раз, когда Родственничек уезжает из своей пекарни не на «Форде», а на этой телеге, это значит, что он едет перепихнуться со своей девчонкой. Последняя собака знает про это.

Спарроухоук выдохнул дым в сторону настольной лампы и поправил большим пальцем один навощенный ус.

— Кто сказал, что романтики перевелись? Дориан прав, когда говорит, что нас очень легко могут сейчас замести. Установлена действительно повсеместная, тотальная слежка. А что я могу сделать? Мне сказано — действовать. Вот должен раскопать сайгонские деньки Поля Молиза младшего. Альфонс Родственничек и господин Гран Сассо хотят получить подробнейшую информацию на этот счет. Чем занимался, с кем водился...

Дориан пожал плечами.

— Сайгон? Почему бы и нет? С чего-то надо ведь начинать... Какие-нибудь конкретные мысли?

Спарроухоук долго и внимательно разглядывал его сквозь медленно рассасывающееся кольцо сигаретного дыма.

— Да пока что ничего особенного... «Менеджмент Системс» работает в этом направлении. Сайгон. Гонконг. Макао. Камбоджа. Таиланд. Про это тоже не будем забывать. — Он с силой вдавил окурок сигареты в пепельницу, лежавшую у него на столе. — Токио.

Он взглянул на Дориана еще раз.

— Вот какой широкий охват тех мест, где Поли занимался своим делишками. А уж со сколькими людьми он стыковался по различным деловым вопросам!..

— А как насчет Кайманов? — спросил Дориан. — У Поля имелись зарегистрированные там компании. И в Делавере. И в Нью-Джерси. Может, убийцу следует искать среди всех людей, с которыми он там общался. Может, они, получая у него денежки, думали о нем всего лишь как о вонючем, носатом придурке?..

Спарроухоук вскинул брови.

— Как точно подмечено, мальчик мой... — задумчиво проговорил он. — Знаешь что... У нас в полиции есть, конечно, свои источники информации, но я тебя все-таки прошу: сообщай мне обо всем, что услышишь в участке или за его пределами.

— Согласен, Птица.

— Хорошо. И еще одна вещь. Макаронники считают, что Пангалос и Кворрелс, возможно, начнут колоться. Было предварительно решено дать, как говорится, всем сестрам по серьгам.

— Двойной удар? — спросил Дориан.

Спарроухоук подлил себе чайку.

— Гран Сассо рассуждает вполне логично. Он говорит, что никому неохота садиться в тюрьму. Я с этим лично где-то согласен. У Пангалоса уже состоялось два свидания с Ле Клером по поводу того злосчастного плана вместимости. Я уверен, что черный прокурор хорошенько и умело припугнул его. Вы хоть понимаете, во что может превратиться жизнь человека за решеткой, если он «в миру» был прокурором? Да еще федеральным?

Англичанин глотнул чаю и подбавил в него молока.

— В смерть. Заключенные просто разорвут его на части. Убьют, как пить дать! Что касается Кворрелса, то это серьезный юрист, но слабый человек. Его позвоночник сделан из сдобного теста. Гибель Поли, к великому для них сожалению, их обоих оставила без защитников. Например, Гран Сассо всегда недолюбливал Пангалоса. Он терпел его исключительно из-за Поли. А, вернее, из-за того влияния, которое имел Поли на дона Молиза. На Пангалосе сегодня ставится крест. То же самое, похоже, и с Кворрелсом. И все благодаря этому сраному плану вместимости.

Робби сказал:

— Благодарите Деккера.

— И да, и нет. О, конечно, это его волосатая рука сцапала документ! Этого никто не будет отрицать. Но кто-нибудь задумывался из вас хоть раз: а откуда он прознал об этом плане?

Дориан и Робби притихли.

Спарроухоук тоже молчал, попивая чай маленькими глотками.

Наконец детектив Дориан не выдержал:

— План, не план... Я думаю, сейчас не самое удачное время для того, чтобы копать эту историю и подозревать людей. Ты сам сказал, что поручено заниматься Поли.

— Да, согласен. Но спросим себя: а почему греку и еврею подписан приговор? Смотрите. После гибели Поли трон опустел. Гран Сассо и Альфонс Родственничек желают поскорее занять его. Им нужно утвердить свою власть. Какой самый лучший для этого способ? Сделать так, чтобы оба юриста протянули ноги, не так ли? Поль, конечно, сделал бы все иначе, но Поля с нами уже нет.

Дориан фыркнул.

— Короче, я так понял, это тоже хотят повесить на меня.

— Похоже на то, мой мальчик. Я понимаю хорошо, что тебе не хочется лезть головой в это дерьмо, но, увы... Ты ничего не докажешь Родственничку и Гран Сассо. Старики уперлись на своем, как бараны. Остается козырнуть и сделать все в соответствии с полученным приказом. Я скажу тебе, когда именно.

Дориан проговорил.

— Надо будет сделать так, чтобы оба оказались в одном месте и в одно время. Я не собираюсь разбрасываться на два приема. Черт возьми, и кому вообще пришла в голову эта тупая мысль?!

Спарроухоук уткнул в него указательный палец.

— Не ной! Гран Сассо решил избавиться от Пангалоса и Кворрелса. Окончательно. И дело тут не только в плане. Тем самым он хочет обезопасить уважаемого сенатора Теренса Дента. Господин Сассо очень не хочет, чтобы наш парламентарий влип в эту дерьмовую кашу, связанную с планом вместимости. А он может влипнуть, так как имеет свой скрытый финансовый интерес в проекте. Дент нужен Молизу. Это очень важный помощник. Не каждый день мафия вербует к себе в подручные сенатора Соединенных Штатов, согласитесь.

Дориан также устремил свой указательный палец в сторону Спарроухоука.

— Ты скажешь этому обосранному Джонни Сассу, что я требую за такую работу самую высокую оплату! По самой верхней планочке, понял? Он хочет, чтобы я избавил его от двух нехороших парней? Изволь, только это очень дорого ему обойдется. Я в дерьмо полезу только за большие баксы! Черт, как подумаю об этом, так сразу в животе худо становится. Где тут у нас сегодня туалет?

— Там же, где был и вчера. В конце коридора налево. Только не трогай, пожалуйста, там зеркало, ладно? Эта вещица обошлась мне в целое состояние. И пусть уж она лучше останется такой, какая есть. Без твоих художественных добавок.

Когда Дориан вышел из кабинета, Спарроухоук плотно притворил за ним дверь и, стоя у нее, обернулся к Робби. Он поднял руку, привлекая его внимание.

— Робби, приятель, слушай меня очень внимательно. Вполне возможно, что Дориан окажется для нас такой же большой проблемой, как и Пангалос. Я имею сейчас в виду эту его подружку-леди, молодую японку. Как ее?.. Мисс Асама. Кто знает, но может статься так, что она каким-то образом связана с Джорджем Чихарой. Возможно, что это даже его родственница. Я пока не уверен.

— Только не это...

— Только не это, только не это, а вдруг это?! Дориану об этом ни слова, ясно? Ни единого слова! Надеюсь на понимание с твоей стороны.

— Эй, майор, можно было мне этого и не говорить.

— Хорошо. Я мобилизую «Менеджмент Системс». Пусть ее прощупают со всех сторон. Происхождение, ее алмазную контору, спонсоров, совет директоров. Словом, все. Я не планирую передавать всю эту информацию итальяшкам. Пока не планирую, а там будет видно. Ну, ты сейчас сам все поймешь... У меня нет никаких доказательств того, что она связана с Чихарой. Только догадка. Черт, никак не могу достать этого засранца Найела Хиндса. То он в Африке, то на Среднем Востоке. Теперь вот, вроде, в Аргентине или еще где, черт его знает! Продает оружие, которое побросала ваша доблестная американская армия, когда драпала из Вьетнама. Хиндс кинул мне один намек относительно мисс Асамы. Он сказал, что в последние годы жизни Чихары ему помогала, — вернее, безуспешно пыталась помочь, — одна молодая японка. Хотела освободить из вьетконговского плена. Наивная! Так вот, я думаю, что это была наша дорогая мисс Асама.

У Робби запершило в горле. Он прокашлялся.

— Думаешь, это она завалила Поли? Классная работа, если это так. Одна женщина против двух мужиков? Ну, знаешь ли... Эта девочка высоко котируется.

— Если это мисс Асама, то она делает чересчур большие шаги. Еще вчера она отдолбила двух полупьяных молодчиков в женской комнате арены, одному сломав ногу, другому руку... А сегодня она уже перерезала горло знаменитому мафиози. Неплохо для начала. Она это или нет, черт возьми! Ты даже представить себе не можешь, мой мальчик, как жестоко я мучаюсь этим вопросом! Она или не она?! Если предположить, что она, то... Значит, она приехала в Америку с большими планами... — Он показал на Робби пальцем. — Относительно тебя и меня. И Дориана тоже.

Робби молчал с минуту, усваивая информацию. Затем фыркнул:

— Если она всерьез задумала приблизиться ко мне, то очень пожалеет об этом.

Спарроухоук подошел к нему, положил ему на плечо свою тяжелую руку и взглянул ему прямо в глаза.

— Только когда я тебе скажу. Не раньше. Хорошо?

— Ты заказываешь музыку, майор. А вдруг Дориан с ней заодно?

— Нет. Он был с нами, когда мы добрались до Чихары. Если она самурай, то все равно ему не будет прощения. Дориану придется платить за свой грех так же, как и нам. Но не унывай, ведь это только наше смелое предположение, что она является мстительным ангелом. В настоящее время она улетела в Европу в деловую поездку. За это время я собираюсь прочесать ее нью-йоркскую квартиру сверху донизу самыми лучшими своими гребенками. Я также распорядился, чтобы за ней приглядывали за границей. Фиксировали все передвижения, все контакты. Если есть помощник — пришить к нему хвост. Если любовник — то же самое. Мы не можем недооценивать убийцу Поли. Мы также не можем недооценивать человека, который может оказаться этим убийцей.

— Майор, предположим на минутку, что это она действительно прикончила Молиза. Что дальше? Вот мы выяснили это, а что дальше? Вы собираетесь передать ее в руки Джонни Сасса? Видите ли... Он наверняка захочет провести кое-какую связь от нее к нам. Он очень расстроится и спросит: почему мы до последнего скрывали от него эту информацию? К тому же ведь мы работали с Чихарой во Вьетнаме, а она, допустим, окажется его близкой родственницей?

— О, да, те времена мне никогда не забыть, мой мальчик.

— Знаете, майор, чем это для нас пахнет?

Спарроухоук оглянулся на закрытую дверь кабинета, затем повернулся опять к Робби.

— Я уже предугадал возможность того, что Родственничку и Гран Сассу во всем этом привидится нечто вроде тайного заговора против них. Для того, чтобы с нами все было чисто и чтобы мы не имели дело с наемными убийцами итальяшек, я предлагаю передать им мисс Асаму вместе с Дорианом.

— Что-то не совсем понимаю, майор.

— Ну как же? Слушай внимательно. Я буду краток, потому что наш друг скоро вернется. Мишель Асаму и Дориана ведь не так уж трудно представить большими и близкими друзьями, не так ли?

— Вы имеете в виду то, что он ее трахает?

— Да. Он ее трахает. Используя эту информацию, мы сможем, пожалуй, убедить итальяшек в том, что он является ее помощником и защитником. Почему бы нам не сказать Родственничку и Гран Сассу, что Дориан заранее знал о зловещих планах мисс Асамы и помогал ей скрывать их от нас? И вообще оказывал ей некоторую поддержку и обеспечивал прикрытие под видом невинной подружки? Понял? Дориан мешал моему расследованию, запутывал его. И все из-за любви к японочке. Ну, бывает... Тогда мы выйдем сухими из воды. Мы не могли до сих раскрыть заговор, потому что Дориан всячески противодействовал этому.

Робби подумал, пожал плечами и сказал:

— А что? Почему бы и нет? Но все это не будет иметь никакого смысла, если окажется, что она вовсе не та, за кем мы охотимся.

— Дорогой мой! Я многие годы был охотником и многие годы был загоняемым зверем. Насчет людей у меня выработалась устойчивая интуиция. Инстинкт, если хочешь. Я чувствую селезенкой, что мисс Асама либо сама является искомым злодеем, либо знает, кто этот злодей. От нее за версту несет интригой!

Спарроухоук придвинулся ближе к своему собеседнику.

— Но у меня наготове и альтернативный план. Может так получиться, что нам придется самим избавиться от мисс Асамы. И будет только хорошо, если нам удастся сделать это спокойно и без шума. Я не просил тебя убивать с того самого времени, как мы вернулись из Вьетнама, но... Ситуация складывается такая, что в любую минуту ты должен будешь все вспомнить.

Робби улыбнулся. Казалось, что от слов англичанина он помолодел на десять лет.

— Майор! Только прикажите! Только прикажите, и я все сделаю, как надо. Если нужно будет устроить все так, чтобы ее песенка была спета, она будет спета.

— Только один раз, Робби. После этого я больше не буду обращаться к тебе с такими просьбами, поверь мне. Я обещаю.

— Да все будет о'кей, это я гарантирую. Мне нетрудно. Она окончит свое зыбкое существование на грешной земле... — Он стукнул кулаком об кулак. — Вот так.

Дверь кабинета открылась, и на пороге показался Дориан.

— Эй, эй! О чем это вы там шепчетесь? Ты что-то знаешь. Птица? Нет? Ну, ладно. Я тебе вот что скажу: туалет у тебя стал, как Версаль! Весь в зеркалах! Блеск! Везде наляпано золота!..

— Золотая роспись.

— Ковры на полу! Картины на стенах!

— Это эстампы. Работы Джона Сингера Саргента. Американского портретиста, который постоянно живет в Лондоне.

— Тем хуже для него. Ну, так что тут у вас? Не могли меня подождать?

Спарроухоук проговорил:

— Мы говорили о следующем поединке Робби. Когда он у тебя будет-то?

— Через неделю. В Бостоне.

Спарроухоук улыбнулся и от души хлопнул Робби по плечу.

— Робби дерется и выигрывает. Это работает на престиж нашей конторы. Молодец, парень! Лучше рекламы и не придумать! Когда наши клиенты узнают о том, что мы растим чемпионов по карате, какие тут могут оставаться сомнения?

Дориан подошел к бару, открыл его, достал бутылку и понюхал.

— Скотч, — сказал Спарроухоук.

Дориан плеснул себе немного в кофейную чашку.

— С нетерпением жду того момента, когда прочту данные вскрытия тела Поли. Слухи ходят самые невероятные. То говорят, что его убийство — это плановое мероприятие какой-то оккультной религиозной секты, так сказать, священное жертвоприношение, ритуал. Другие утверждают, что в Нью-Йорке осела экстремистская масонская организация, которая специализируется именно на такой форме пропаганды своих идей. А еще я слышал, что якобы Альдо трахал на заднем сиденье какую-то подозрительную девку, а тут нежданно подвалил босс. Просто оказался не в том месте и не в то время. Не повезло обоим. А девки след простыл.