Ведьма и воин

      – Я рассчитываю извлечь пользу из твоих способностей, – объяснил он. – Награда, которую ты дашь мне, окупит любой риск.
      Она с трудом удержалась, чтобы не ударить его по лицу. Он собирается использовать ее, в точности как Роберт. Вне всякого сомнения, он хочет, чтобы она принесла ему победу в войне, сделала его непобедимым, а затем наполнила его кладовые несметными богатствами. Что заставило ее думать, пусть всего на одно мгновение, что этот безумный воин далек от подобных эгоистичных и мелких желаний?
      – Ты можешь использовать свои способности для исцеления больных? – опять спросил он, и в тоне его сквозило беспокойство.
      – Могу, но только в определенных случаях, – солгала она, понимая, что следует соблюдать осторожность, рассказывая о своих возможностях. – Не в моей власти произнести заклинание, чтобы закрылись ваши раны, или что-либо подобное.
      Гвендолин выдернула еще несколько волосков из головы и вдела в иголку.
      – Но после того как ваши раны будут зашиты, я могу снять боль, – добавила она.
      – Правда? – Макдан был явно заинтригован.
      – В этом нет необходимости, – заявил Бродик, вставая. – Мне кажется, я вообще не буду испытывать никакой боли. Моя рука уже гораздо…
      – Продемонстрируешь это на моих людях, – перебил Макдан, твердой рукой заставляя его сесть на место.
      – А как насчет тебя? – поинтересовалась Гвендолин.
      – Я предпочитаю смотреть, как ты будешь ворожить.
      – Может ничего и не получиться, – предупредила она, подыскивая веское оправдание, если ее «заклинание» не подействует. – Мне потребуется немало вещей, которых у меня с собой нет.
      – Скажи Неду, что тебе нужно, и он добудет все необходимое, пока ты будешь зашивать Бродика и Камерона.
      Гвендолин на мгновение задумалась.
      – Мне потребуется пять гладких одинаковых камней размером не больше моей ладони, – начала перечислять она. – А также мне нужно одно целое перо из крыла ястреба-перепелятника, горсть свежего ярко-зеленого мха, полоска сосновой коры, двенадцать истолченных сосновых иголок, шесть капель крови, свежепойманная рыба, горсть земли…
      – Ради всего святого, ведь уже глубокая ночь! – воскликнул Алекс. – Как, черт побери, он сможет поймать рыбу?
      – Я перечислила то, что мне нужно, Макдан, – невозмутимо ответила Гвендолин. – Если ты не сможешь достать все это, я не смогу ворожить.
      Затем она спокойно принялась зашивать руку Бродика.
      – Прекрасно! – кивнул он. – Что-нибудь еще?
      – Нет, – ответила она. – Это все.
      Маленький воин перекинул лук через плечо и исчез среди деревьев.
      Зашить руку Бродика оказалось гораздо легче, чем грудь Макдана. Когда пришло время заняться головой Камерона, Гвендолин почувствовала уверенность в своей способности зашивать раны.
      – Ну вот и все, – сказала она, завязывая последний узелок. – Береги от грязи, и все быстро заживет.
      – Благодарю вас, миледи, – сказал Камерон, вставая. – Моя жена сильно расстроилась бы, если бы я вернулся домой с дыркой в голове. Она прямо-таки приходит в неистовство, когда дело касается моих ран.
      Его голос звучал грубо, но Гвендолин почувствовала, как сильно воин любит свою жену.
      – Не думаю, что Нед сумеет найти все, что мне нужно для колдовства, – задумчиво произнесла она, испытывая от этой мысли явное облегчение. – Вероятно, мы просто…
      В этот момент среди деревьев показалась хрупкая фигура Неда. Он подошел прямо к Гвендолин и опустил к ее ногам завязанный мешок, в котором что-то трепыхалось.
      – Тебе лучше поторопиться, – посоветовал он. – Эта рыба долго не протянет.
      Гвендолин неохотно развязала мешок и выложила на землю его содержимое. Она внимательно исследовала каждый предмет, пытаясь к чему-нибудь придраться.
      – А как насчет шести капель крови? – спросила она, ища спасения в отсутствии одного из ингредиентов.
      Нед протянул руку:
      – Сделаешь надрез, когда понадобится.
      – Впрочем, мне вряд ли понадобится кровь для этого заклинания, – быстро поправилась она, ужаснувшись мысли, что ради ее маленькой хитрости придется резать руку Неду. – Я справлюсь и без нее.
      Она разыграла целое представление, располагая камни вокруг костра и время от времени поглядывая на луну и звезды, чтобы создать впечатление, что она руководствуется сложными небесными законами. Когда все камни наконец оказались на своих местах, она разорвала мох, положила кусочек под каждый камень и бросила сверху немного земли. Затем она стала позади одного из камней, опустила успевшую издохнуть рыбу к своим ногам и положила рядом полоску коры и перо, придав им форму креста.
      – Теперь каждый из твоих воинов должен взять ровно по четыре сосновые иголки и занять место за оставшимися камнями, – распорядилась она низким мрачным голосом.
      Бродик, Камерон и Нед в нерешительности переглянулись.
      – Но я не ранен, – запротестовал Нед.
      – Это не имеет значения, мне нужно, чтобы вы все приняли участие, – сказала Гвендолин. – Только Макдан может смотреть.
      Три воина неохотно заняли свои места.
      – У тебя один лишний камень, – указал Бродик, наклоняясь, чтобы поднять его.
      – Это для духов, – на ходу придумала Гвендолин. – А теперь медленно разомните иголки между большим и указательным пальцами, чтобы освободить древнего духа лесов, поднесите их к самому носу, закройте глаза и сделайте глубокий вдох.
      Три воина скептически смотрели на нее.
      – Вы должны делать то, что я говорю, – настаивала Гвендолин. – Иначе заклинание не подействует.
      Чувствуя себя довольно глупо, они тем не менее выполнили ее указания.
      – Хорошо. Теперь нужно подождать, – сказала она, закрыла глаза и простерла над костром свои обнаженные руки. – Духи должны заговорить.
      В этот момент зашевелилась очнувшаяся от обморока Изабелла. Взглянув на них, она вскрикнула и снова свалилась без чувств. От ее громкого вопля в воздух прямо над их головами взвилась, пронзительно вереща, стая летучих мышей.
      – Господи, – прошептал Камерон, отмахиваясь от летучей мыши. – Что, черт возьми, происходит с этой девицей?
      – Это духи заговорили, – мрачно произнесла Гвендолин, не открывая глаз.
      Бродик приоткрыл один глаз.
      – Закрой глаза, Бродик, – сделала ему выговор Гвендолин.
      Он послушался, недоумевая, откуда она узнала, если ее собственные глаза были крепко зажмурены.
      – О, великие духи тьмы, – протяжно произнесла Гвендолин, разводя руками над огнем. – Заклинаю вас уменьшить страдания этих слабых, неразумных, невежественных, маленьких смертных.
      – Эта девица назвала нас маленькими? – переспросил Камерон, обиженный таким определением.
      – Наверное, она имела в виду Неда, – предположил Бродик.
      – Что ты этим хочешь сказать? – спросил Нед, открывая глаза.
      – Но не обо мне же она говорила, Недди, – усмехнулся Камерон. – Думаю, это совершенно ясно.
      – И не обо мне, – добавил Бродик.
      – Тогда, наверное, вы неразумные и невежественные смертные, – насмешливо предположил Нед.
      Гвендолин открыла глаза и рассерженно уперла руки в бока.
      – Так вы хотите, чтобы я ворожила, или нет?
      Воины еще раз обменялись угрюмыми взглядами и закрыли глаза.
      – Прекрасно, – пробормотала она. – Будем надеяться, что вы не потревожили духов и они не ушли.
      Она закрыла глаза и опять стала медленно водить руками над огнем.
      – О, могучие духи, я заклинаю освободить слабые тела этих воинов от ядов, болезней, боли и наполнить их силой, – продолжала она, и голос ее постепенно креп. – Снимите оболочку страданий с их чувствительных смертных тел, чтобы они смогли как следует отдохнуть ночью и с восходом солнца почувствовать себя лучше.
      Внезапно ночную тьму прорезал серебристый зигзаг молнии, и тишину нарушил глухой удар грома. Зловещие темные тучи закрыли чистый небосвод, и лес зашумел от порывов сильного ветра.
      – Боже милосердный, девушка, – удивился Камерон; длинные рыжие волосы неистово развевались вокруг его головы. – Похоже, ты действительно разбудила этих духов.
      Бродик с опаской посмотрел на небо.
      – Думаешь, она их рассердила?
      – Может, они всегда так реагируют, – предположил Нед.
      Небо прорезал еще один огненный зигзаг, сопровождаемый ударом грома.
      – Так и должно быть, девушка? – крикнул Камерон; шум ветра заглушал его голос.
      Гвендолин в замешательстве посмотрела на небо. Она никогда в жизни не видела такой резкой перемены погоды.
      – Все прекрасно, – громко заявила она. – Духи услышали мою молитву.
      Они остались стоять в кругу, наблюдая, как небо вспыхивает и раскалывается на кусочки. Холодный ветер трепал их волосы и одежду. А потом буря кончилась, так же внезапно, как и началась. Ветер утих, облака растворились в темноте, и с неба опять полился мягкий и спокойный свет луны и звезд.
      – Бог мой, вот это да! – воскликнул Камерон, дружески хлопнув Бродика по спине. – Ты видел когда-нибудь что-то подобное?
      – А ты видел, Алекс? – спросил Бродик своего командира; вид у него был обеспокоенный.
      – Да, – кивнул Алекс. – Видел.
      Бродик поднял руку и осторожно согнул ее в локте.
      – Кажется, моя рука получше. – Он выглядел скорее встревоженным, чем обрадованным.
      – А я точно знаю, что голова у меня болит меньше! – радостно воскликнул Камерон. – А как насчет тебя, Недди?
      – У меня нет ран, которые нужно было бы лечить, – нахмурился Нед и пожал плечами. – Но вот что странно, – добавил он, медленно поворачивая голову из стороны в сторону. – Последние несколько недель у меня ныла шея. А теперь я вдруг перестал чувствовать боль.
      Гвендолин сложила руки на груди и торжествующе посмотрела на них, скрывая свое облегчение. Как она и надеялась, внушение, что они должны почувствовать себя лучше, возымело действие. К счастью, погода помогла ее маленькому представлению.
      – Твое колдовство действует на всех? – поинтересовался Камерон, все еще взволнованный произошедшим.
      – Не на всех, – осторожно ответила она. – И мои заклинания не всегда помогают.
      – Что ты имеешь в виду? – спросил Алекс.
      – Успех ворожбы зависит от многих вещей, – уклончиво ответила она. Хотя Макдан, вне всякого сомнения, верил в ее могущество, ей не хотелось, чтобы он думал, будто она может произнести несколько слов и сокрушить целую армию. – Моя сила действует не на всех.
      – Мне и не нужно, чтобы она действовала на всех, черт побери, – проворчал он. – Достаточно, если только она подействует на одного человека. Камерон будет караулить первым, – резко добавил он. – Остальные могут немного поспать. С рассветом мы тронемся в путь.
      Бродик взял еще один плед и укрыл им неподвижное тело Изабеллы. Затем он лег на землю всего в нескольких футах от нее, чтобы иметь возможность ночью присматривать за девушкой. Нед и Макдан тоже растянулись на земле, завернувшись в свои пледы поплотнее.
      – Ты что, спишь стоя? – раздраженно спросил Макдан.
      – Нет, – ответила Гвендолин.
      – Тогда ложись. Впереди у нас долгое путешествие.
      Она предполагала, что они намерены привязать ее к дереву. Но под бдительным оком Камерона ей все равно бы не удалось уйти далеко, если попробовать бежать ночью. Очевидно, точно так же думал и Макдан. Обрадованная, что ее не свяжут, она устало опустилась на землю. Завтра будет достаточно времени, чтобы найти возможность сбежать.
      Маленький лагерь затих; слышалось только редкое потрескивание костра. Скоро в воздухе разнеслось тихое посапывание. Гвендолин недоумевала, как им удалось быстро заснуть в таких суровых условиях. Огонь потух, земля была сырой и холодной, и Гвендолин свернулась клубком, крепко обхватив себя обнаженными руками. Это не помогло. С каждой секундой она замерзала все сильнее, и вскоре все ее тело сотрясалось от озноба.
      – Гвендолин, – тихо позвал Макдан, – иди сюда.
      Девушка привстала, пристально вглядываясь в темноту.
      – Зачем? – с подозрением спросила она.
      – Ты так стучишь зубами, что не даешь мне спать, – проворчал он. – Ляжешь рядом и укроешься моим пледом.
      Гвендолин в ужасе посмотрела на него.
      – Со мной все в порядке, Макдан, – торопливо заверила она его. – Тебе нечего беспокоиться о…
      – Иди сюда.
      – Нет. – Она отрицательно покачала головой. – Я могу быть твоей пленницей, но не лягу с тобой в постель…
      Она ожидала, что он начнет спорить. Вместо этого он что-то невнятно пробормотал, поправил сползший с груди плед и снова закрыл глаза. Довольная, что одержала победу в этой небольшой, но очень важной битве, она энергично растерла руки и свернулась на земле.
      Ее зубы начали стучать так громко, что ей пришлось изо всех сил сжать челюсти, чтобы хоть как-то унять дрожь.
      – Ради Бога, – простонал Макдан.
      В следующую секунду он уже лежал рядом с ней, укрывая их обоих своим пледом.
      – Как ты смеешь прикасаться ко мне! – прошипела Гвендолин и откатилась в сторону.
      Макдан схватил ее за запястье и подтащил назад, обхватив своим огромным, теплым, едва прикрытым телом.
      – Успокойся! – нетерпеливо приказал он.
      – Я не успокоюсь, отвратительный сумасшедший насильник! – Она изо всех сил ударила его по ноге.
      – Господи Иисусе, – застонал он и слегка ослабил хватку.
      Гвендолин попыталась вырваться. Но он тут же сжал ее еще сильнее. Осознав свою беспомощность, она открыла рот, чтобы закричать.
      Ладонь Макдана грубо накрыла ее губы.
      – Послушай меня! – приказал он, каким-то образом ухитряясь говорить довольно тихо. – У меня и в мыслях не было насиловать тебя, понимаешь?
      Гвендолин, не отрываясь, смотрела на него; ее груди быстро и часто вздымались и опускались, задевая его перебинтованную грудь.
      – Возможно, меня считают сумасшедшим, – продолжал он. – Но, насколько мне известно, я еще не заработал репутацию насильника, ты меня слышишь?
      Его голубые глаза смотрели прямо на нее. Она попыталась найти в них хотя бы намек на обман, но не могла. Она различала лишь смешанный с усталостью гнев.
      – Я уже и так рисковал больше, чем имел право, чтобы спасти твою жизнь и привезти к себе домой, Гвендолин Максуин. И я не позволю, чтобы все кончилось тем, что ты заболеешь и умрешь, простудившись сегодня ночью. – Он выждал несколько секунд, пока его слова помогут ей преодолеть страх, а затем осторожно убрал ладонь с ее губ. – Лежи тихо, – хриплым голосом приказал он. – Я согрею тебя, и ничего больше. Даю тебе слово.
      Она с недоверием смотрела на него.
      – Ты клянешься, что не оскорбишь меня, Макдан? Честью клянешься?
      – Клянусь.
      Она неохотно легла рядом с ним. Макдан накрыл ее своим пледом и обнял. Его рука обвила талию девушки, и она оказалась внутри теплой колыбели, какою стало его сильное тело. Гвендолин замерла, не смея пошевелиться или вздохнуть. Она ждала, что он нарушит клятву.
      Вместо этого он принялся тихо похрапывать.
      Казалось, он излучает тепло, которое медленно проникает в ее продрогшее тело. «Оно согревает даже мягкую ткань накидки», – подумала Гвендолин, еще плотнее заворачиваясь в плед. Ее окутывал приятный мужской запах – запах лошадей, кожи и леса. Мало-помалу ощущение от лежащего рядом сильного тела Макдана из пугающего превратилось в успокаивающее, особенно по мере того, как похрапывание становилось громче.
      До этого момента она практически ничего не знала о физической близости. Ее мать умерла, когда она была совсем маленькой, а отец, хотя и любил ее, но никогда открыто не проявлял свои чувства. Незнакомые ощущения от теплого и сильного тела Макдана, обнимавшего и защищавшего ее, были непохожи на то, что она когда-либо могла вообразить. Она была его пленницей, и он спас ей жизнь только из-за алчного желания использовать ту силу, которой, как он ошибочно полагал, она обладала. Тем не менее она испытывала странное чувство безопасности. «Ты принадлежишь мне, – заявил он ей. – Я всегда защищаю свое имущество». Она никому не принадлежит, в полусне размышляла Гвендолин, и никто не сможет защитить ее от людей, подобных Роберту, или от ненависти и страха, которые обязательно вспыхнут среди людей в клане Макдана, как только они увидят ее. Она должна убежать до того, как они достигнут его владений. Завтра она ускользнет от этих воинов, чтобы получить возможность забрать камень, вернуться в свой клан и убить Роберта. Роберт должен умереть – это важнее всего. Она заставит его заплатить за то, что он убил отца и разрушил ее жизнь.
      Все это становилось далеким и туманным, по мере того как она погружалась в сон, защищенная сильным телом этого смелого и безумного воина, ощущая спиной ровное биение его сердца.

Глава 3

      Отец сидел у костра, довольно улыбаясь, а Гвендолин читала ему вслух.
      Джон Максуин гордился, что научил дочь читать, хотя вынужден был держать ее способности в глубокой тайне. Никому из женщин клана Максуинов не разрешалось учиться этому искусству. Это делалось не из-за гнусного желания унизить их или поставить в подчиненное положение. Просто Максуины не считали, что женщине необходимо уметь читать, поскольку только мужчины имели дело с важными бумагами, заключали договоры и сделки. Зачем молоденькой девушке тратить драгоценное время, разбирая чьи-то закорючки, когда она может заняться чем-нибудь полезным, например, потрошить рыбу, чесать шерсть или ощипывать птицу? Но отец Гвендолин происходил из южного клана, а они не так строго придерживались обычаев, как Максуины. Он научил читать и писать сначала жену, а потом и дочь. Гвендолин обучалась тайно, по ночам, под прикрытием тишины и стен их маленького домика. Отец не хотел давать Максуинам еще один повод, чтобы они сторонились и еще больше боялись его любимого ребенка.
      – Когда я уйду, у тебя останутся друзья среди книг, моя милая Гвен, – сказал он ей.
      Гвендолин взглянула на него поверх книги и нахмурилась.
      – Куда бы ты ни отправился, папа, я пойду с тобой.
      Печальная улыбка скользнула по ласковому лицу отца. А затем он начал исчезать.
      Холод пронизывал тело Гвендолин. Она свернулась еще сильнее, стараясь удержать отца. Но его изображение исчезло. Вся дрожа, она потянулась к тому утешительному теплу, которое окружало ее всю ночь. Но тепло куда-то исчезло: прислониться было не к кому.
      Ощущая себя брошенной, она открыла глаза. Отец мертв, с болью вспомнила она. Больше не будет ночей, когда она читает ему у огня или слушает чудесные сказки, которые он любил рассказывать ей.
      Макдан и его воины уже встали и готовились к дневному переходу. Бродик жарил на небольшом костре нехитрый завтрак: овсяные лепешки и рыбу, а Макдан, Нед и Камерон занимались лошадьми. Гвендолин села и принялась растирать обнаженные руки. Она заметила, что Изабелла по-прежнему лежит, свернувшись, под вторым пледом Бродика и, похоже, спит.
      – Доброе утро, миледи, – весело приветствовал ее Камерон. – Чудесный день, правда? Должен признаться, что благодаря твоим знакомым духам моей голове сегодня гораздо лучше.
      – Это хорошо, – пробормотала она.
      – Хочешь перекусить овсяными лепешками и рыбой? Ее Нед только что поймал, и она должна быть вкусной.
      Гвендолин покачала головой. Душевная боль от воспоминания о потере отца лишила ее аппетита.
      – Я не голодна.
      – Нет, ты поешь, – приказал Макдан, не глядя на нее. Он поправлял подпругу седла.
      – Я не голодна, – упрямо повторила Гвендолин.
      – Тебе необходимо подкрепиться, – возразил он. – Вчера у тебя не было во рту ни крошки, и готов поклясться, что в темнице ты тоже ничего не ела. Ты похудела и ослабла.
      Он окинул ее с головы до ног критическим взглядом.
      – Я не чувствую слабости, – запротестовала она. Хотя, откровенно говоря, за четыре дня, прошедшие после смерти отца, она понимала, что заметно похудела.
      – Полная сил женщина не мерзла бы так этой ночью. Считай, что тебе повезло, если к полудню ты не свалишься в лихорадке и не умрешь до завтрашнего утра.
      Гвендолин растерянно смотрела на него. Что за странная забота о ее здоровье?
      – Я не собираюсь подхватить лихорадку…
      – Твоя жизнь принадлежит мне, – перебил он девушку. – А я решил, что ты должна поесть.
      Она хотела возразить, что ее жизнь не принадлежит ни ему, ни кому-либо другому, но в этот момент к ней осторожно приблизился Бродик с едой.
      – Попробуйте, миледи, – предложил он. – Даже если вы сейчас не голодны, пройдет несколько часов, прежде чем мы сделаем остановку и сможем поесть.
      Аромат только что пожаренной рыбы заставил ее ощутить пустоту в желудке.
      – Возможно, я съем кусочек, – согласилась она. – Но я делаю это не потому, что ты так приказал, Макдан.
      Макдан пожал могучими плечами.
      – Мне абсолютно все равно, лишь бы ты поела.
      – Я голодна, – сонным голосом заявила Изабелла, потянувшись из-под пледов.
      – Доброе утро, Белла, – обратился к ней Бродик. – Хорошо спала?
      – Конечно, нет, – холодно ответила она. – Я вся в синяках, оттого что пришлось лежать на твердой земле, а этот мерзкий грубый плед исцарапал мне кожу. Я совсем не могла спать.
      – Мне кажется, ты отлично отдохнула ночью после того, как Макдан показал тебе свою рану, – насмешливо заметил Камерон.
      – О! – воскликнула Изабелла. – Это было ужасно. Как вы могли подумать, что я способна вынести такое зрелище?
      – После всех твоих жутких угроз я подумал, что тебе доставит удовольствие воткнуть в меня иголку.
      – Не думай больше об этом, – успокоил девушку Бродик, подавая ей что-то вроде салфетки, на которой была разложена еда.
      – Пахнет горелым, – сморщила носик Изабелла.
      – Прошу прощения, – извинился он. – Больше ничего нет.
      Сообразив, что ничего другого ей не дадут, она с жадностью набросилась на еду.
      – Вам сегодня лучше ехать побыстрее, – сообщила она с набитым ртом. – Роберт обязательно будет преследовать вас. Он не успокоится, пока я целой и невредимой не вернусь к отцу.
      – Роберта можно не принимать в расчет, – сказал Макдан. – Если твой отец не пошлет нам вдогонку еще людей, вряд ли мы будем иметь удовольствие увидеть Роберта сегодня.
      – Значит, он появится завтра, – пророчествовала Изабелла. – И тогда он привяжет тебя за руки и за ноги к двум лучшим лошадям и пустит их галопом в противоположные стороны. Они разорвут тебя на части, а затем протащат твои окровавленные останки по всем горам.
      – Господь свидетель, – рассмеялся Камерон, – кажется, я буду скучать по ее угрозам.
      – А я нет, – пробормотал Алекс, вскакивая на лошадь. – Пора в путь. Нед, сегодня ты посадишь ведьму к себе. Вы оба легкие, так что твоя лошадь сможет развить хорошую скорость.
      Очень логичное объяснение, уговаривал он себя, наблюдая, как Гвендолин устраивается позади Неда. Ему показалось, что у нее недовольное лицо, но Нед не подал вида, что считает его приказание необычным. Откровенно говоря, Алекс просто не выдержал бы близости ее стройного нежного тела. Он не спал всю ночь, согревая ее своим теплом. Сначала ему казалось, что это ничего не значит, что он просто ляжет рядом с ней и заснет. Вместо этого он следил за каждым ее вздохом, каждым движением и поворотом ее нежного девичьего тела, которое было слишком прекрасным и хрупким, чтобы переносить суровые условия жизни в горах. Он чувствовал ее скованность и притворился спящим, зная, что она не верит его клятве и боится, что он набросится на нее. Задолго до того, как первые лучи солнца стали пробиваться сквозь остроконечные верхушки нависших над ними сосен, он стал сомневаться в своей способности сдержать данное слово. Каким-то образом эта бледная хрупкая девушка смогла вызвать в нем жар желания, которое, как он полагал, ему больше не суждено было испытать. Тело его горело огнем, налившиеся тяжестью чресла болели.
      Он был почти испуган.
      – Я еще не готова к отъезду, – заявила Изабелла, нисколько не смущенная тем, что все уже сидели верхом и намеревались тронуться в путь. – Мне необходимо закончить завтрак, а затем немного умыться в ручье.
      С этими словами она принялась за вторую лепешку.
      Бродик заставил свою лошадь приблизиться к девушке.
      – Увы, милая Изабелла, здесь нам придется с тобой распрощаться. – Он наклонился, сдернул плед с ее плеч и сложил его в суму, притороченную к седлу.
      Она недоверчиво посмотрела на него.
      – Вы меня оставляете?
      – Я дал твоему отцу слово, что утром отпущу тебя, – напомнил ей Алекс. – И хотя он не выполнил моих условий, я намерен придерживаться своей части соглашения. У тебя достаточно пищи и воды, и ты в состоянии поддерживать огонь. Роберта развязали. Он скоро очнется и непременно найдет тебя в этом лесу. Можешь отправиться с ним домой верхом или подождать, пока появятся люди твоего отца, чтобы забрать тебя.
      – Но я должна ехать с вами, – неожиданно запротестовала она. – Поскольку мой отец не выполнил ваших условий, вы обязаны взять меня с собой.
      Бродик вопросительно взглянул на Алекса.
      – Она нам не нужна, – резко ответил Алекс. – Я уже и так сделал достаточно, чтобы навлечь на себя ярость Максуинов. Не хватало еще украсть дочь их лэрда. Она останется здесь.
      Он повернул лошадь и пустился вскачь.
      – Нет! – воскликнула Изабелла, становясь перед Бродиком. – Ты не можешь покинуть меня здесь. Не посмеешь!
      – Прошу прощения, миледи, – извинился Бродик. – Так уж получилось.
      – Ты не можешь бросить меня!
      – Прощай, милая Белла, – пропел он. – Я никогда не забуду тебя.
      Он склонил голову, повернул лошадь и поскакал вдогонку за Камероном и Недом.
      – Это еще не конец! – в ярости крикнула Изабелла. – Я позабочусь, чтобы люди моего отца поймали тебя и переломали тебе все кости, подлый похититель беззащитных женщин! Они вырвут твои глаза и сотрут их в порошок…
      – Бедная девушка, кажется, ты разбил ей сердце, – сказал Камерон, слушая страшные угрозы Изабеллы, которые неслись им вслед.
      – …они разрубят твое тело на мелкие кусочки…
      – Если это всего лишь разбитое сердце, то я не хотел бы видеть ее разозленной, – заметил Нед.
      – …бесчестный, грязный, отвратительный подонок!
      – Ничего, она переживет, – заверил их Бродик.
      – Точно, – смеясь, согласился Камерон. – Обычное дело.
 
      Воздух был наполнен запахом нагретой солнцем влажной земли и нежным ароматом вереска, заросли которого расстилались вокруг. Но Гвендолин была так поглощена размышлениями над ситуацией, в которой она оказалась, что радоваться красоте проносящихся мимо лесов и долин не было сил. С каждой милей она удалялась от Роберта и от заветного камня. И с каждой милей росла ее решимость бежать.
      Она не сомневалась, что Макдан намерен использовать ее, чтобы сокрушить врагов или наполнить золотом кладовые, а возможно, одновременно для того и другого. Прошлой ночью, когда она с помощью нехитрого притворства доказала свои сверхъестественные способности, ей просто повезло. Но у нее не было шансов вызвать чью-либо смерть или внезапное появление сокровищ. Когда Макдан узнает, что его обманули, гнев его будет ужасен. Он сначала подвергнет ее жестокому наказанию, а затем отдаст Роберту, чтобы предотвратить войну. Ее заключат в тюрьму и сожгут, а злодеяния Роберта останутся безнаказанными.
      Она не могла допустить, чтобы подобное случилось.
      – Лошадям нужно отдохнуть, – внезапно объявил Макдан. – Мы сделаем небольшой привал около этого ручья.
      Измученная Гвендолин разомкнула руки, отстраняясь от Неда. Хотя Макдан сказал, что сегодня Максуины вряд ли появятся, он гнал лошадей как одержимый. Вне всякого сомнения, он хотел поскорее вернуться домой с добычей. Руки девушки онемели, спина и ягодицы болели. Она соскользнула с коня Неда и без сил опустилась на землю.
      – Ты больна? – спросил Макдан, подбегая к ней. Он опустился на одно колено и прижал свою сильную ладонь к ее лбу. – Ты чувствуешь жар?
      – Со мной все в порядке, Макдан. Просто мои ноги онемели от долгого сидения на лошади, вот и все. Я не привыкла к таким длинным путешествиям.
      Его рука скользнула со лба девушки и коснулась ее щек, как будто он не поверил ей. Убедившись, что она не горит, Алекс сурово посмотрел на Гвендолин.
      – Ты должна была сказать, что путешествие слишком утомило тебя.
      Гвендолин не знала, что и думать. Ведь она считала себя пленницей и полагала, что ее самочувствие никого не волнует.
      – Вы, очевидно, очень спешите, и…
      – Твое здоровье очень важно для меня, – перебил ее Макдан. – Так что в будущем ты должна говорить мне, если устанешь или почувствуешь себя плохо. Понятно?
      Она опять подумала, что его беспокойство вызвано жадностью, а не заботой о ее здоровье. Он говорил, что она будет ему не нужна, если заболеет. Тем не менее она почувствовала нежность его прикосновения, когда он обхватил ее руками и помог подняться на ноги.
      – Ты должна немного пройтись, чтобы восстановить кровообращение в ногах, – поучал он ее, ведя по лужайке. – Лучше?
      – Д-да, – запинаясь, произнесла она, взволнованная близостью сильного тела, поддерживавшего ее. – Теперь я в порядке, Макдан.
      Она отпустила его и пошла сама.
      Он несколько мгновений смотрел на девушку, как будто для того, чтобы убедиться в ее способности идти самостоятельно. Затем он повернулся и повел лошадь к ручью. Камерон и Нед со своими лошадьми последовали за ним.
      – Он всегда так озабочен тем, чтобы кто-то не заболел? – поинтересовалась Гвендолин, подходя к Бродику, который выкладывал из сумки провизию.
      – Нет, – ответил воин. – Но так было лишь до того, как он узнал, каким страшным врагом может быть болезнь.
      – Он болел? – Гвендолин не могла себе представить ослабленного недугом Макдана.
      – Макдан всегда отличался превосходным здоровьем, – покачал головой Бродик.
      – Тогда кто?
      – Я не имею права рассказывать тебе о Макдане, Гвендолин. Он сам сообщит тебе то, что посчитает нужным.
      Она напомнила себе, что ей все равно. Проблемы Макдана ее не интересовали. Ее единственной заботой был побег. Теперь, когда Макдан, Нед и Камерон спустились к ручью, случай представлялся самый благоприятный. Они остановились на опушке густого леса. Если ей удастся углубиться в чащу, то она найдет укромное место, где можно спрятаться. Она нарочито потянулась и невозмутимо двинулась в сторону деревьев.