Гавайи Миссионеры

      Мистер Хейл, а вы женаты?
      О нет, сэр! - ответил юноша с таким выражением лица, словно речь шла о чем-то весьма неприятном. - Я никогда не искал дружбы с...
      А вы понимаете, что Совет не может послать за границу неженатого миссионера?
      Я не знал об этом, сэр. Но я уже говорил вам о том, что сам выучился и готовить пищу и чинить одежду.
      Однако преподобный Торн и не думал отступать:
      -Возможно, вы знакомы с какой-нибудь преданной хрис тианкой, которая также испытала обращение в веру, и кото рая при этом смогла бы...
      -Нет, сэр, у меня нет знакомых девушек. Преподобный Торн, почти незаметно для остальных,
      вздохнул с облегчением. Казалось, у него не осталось для юноши вопросов, но когда один из представителей Совета предложил Эбнеру подождать неделю для получения окончательного ответа, глава комиссии неожиданно заговорил снова:
      -Понимаете, мистер Хейл, ваш случай особый, и нам мо жет потребоваться более длительный срок, чем неделя, чтобы принять верное решение относительно вас. Прошу вас, запа ситесь терпением.
      Молодой человек вернулся в свою комнату озадаченным. Он удивлялся тому, какие странные вопросы задавал ему глава ко миссии. Особенно непонятным это стало Эбнеру после того, как
      счастливый Джон рассказал соседу о том, как легко прошло собеседование у него.
      Они спросили меня, насколько сильна моя вера, - как бы между прочим заметил Уиппл, - а потом велели жениться в течение недели, пока будет идти письмо о моем назначении.
      И на ком же ты собрался жениться?
      Разумеется, на своей кузине.
      Но ты же ни разу даже не беседовал с ней.
      Успею. А ты кого себе выбрал?
      Ну, со мной комиссия разговаривала совсем по-друго му, - вздохнул Эбнер. - Я даже не понял, что они решили по моему поводу.
      В этот момент в дверь постучали, и когда Джон открыл ее, на пороге возникла высокая фигура преподобного Торна. Он, по всей видимости, волновался, поскольку сначала несколько раз сглотнул, а затем, наконец, выговорил:
      Надеюсь, вы извините нас, мистер Уиппл?
      Прошу вас, присаживайтесь, - запинаясь, выдавил обес кураженный Эбнер.
      Я задержу вас всего на одну минуту, - заверил его сухо парый священник, а затем обратился к Хейлу с той прямотой, которой и был знаменит среди коллег:
      Я хочу уточнить кое-какие подробности для своего отче та. Если я правильно понял, то, в том случае, если Совет утвер дит вас в качестве миссионера на Гавайях, у вас не найдется женщины, которую вы смогли бы пригласить с собой.
      Внезапно до Эбнера дошло, что его мечте не суждено сбыться только потому, что у него нет знакомых девушек! В ужасе он быстро заговорил:
      Преподобный Торн, если только это служит препятстви ем для того, чтобы меня назначили... О, преподобный Торн, я уверен, что смогу попросить своего отца... Он очень хорошо раз бирается в людях, и, может быть, он найдет такую девушку...
      Подождите, мистер Хейл. Я же не сказал, что вам будет отказано. Но начнем с того, что я и не говорил, что Совет вы берет именно вас. Я просто поинтересовался, смогли бы вы в случае положительного ответа жениться, скажем, в очень ко роткий срок? И вы ответили мне "нет". Вот и все.
      Но, преподобный Торн, если бы вы только могли дать мне две недели, взмолился Эбнер, чуть не плача. - Я уве рен, что мой отец...
      На меня произвело очень сильное впечатление ваше бла гочестие, мистер Хейл, - решил священник попробовать по дойти к студенту с другой стороны.
      Значит, у меня все же остается надежда?
      И вот о чем я хотел бы поговорить с вами, Эбнер, - начал строгий священник, собирая в кулак всю свою волю. - Дело в том, что у моей сестры, которая живет в Уолполе, есть взрос лая дочь. - Здесь преподобный Торн замолчал, надеясь на со образительность юноши. Глава комиссии наивно полагал, что Эбнер поймет его с полуслова и избавит от дальнейших объяс нений. Но он жестоко ошибался. Честный и прямой Эбнер, со взмокшими волосами, прилипающими к вискам, не мог взять в толк, почему вдруг этот великий священник вдруг вздумал говорить о своей сестре, а тем более о ее дочери. Сейчас он смо трел на Торна обезоруживающе невинными глазами, жадно ловя каждое его слово.
      Высокий миссионер снова несколько раз нервно сглотнул и вытер лоб ладонью.
      Итак, если вы не знакомы ни с одной молодой женщи ной... - начал он.
      Я уверен в том, что отец обязательно смог бы... - пере бил священника Эбнер.
      И при том условии, что Совет выберет именно вас, - упорно продолжал гнуть свою линию Элифалет Торн.
      Я молюсь о том, чтобы все произошло именно так! - взволнованно воскликнул молодой человек.
      Я подумал о том, как бы вы отнеслись к моему предло жению поговорить от вашего имени с моей племянницей? - выдохнул измученный священник и уставился на болезненно го юношу, ожидая ответа.
      Эбнер широко раскрыл рот от изумления, но очень быстро оправился и выпалил:
      -Вы хотите сказать, что согласны помочь мне найти же ну? И при этом хотите предложить свою племянницу? - Эбнер протянул вперед руку, схватил ладонь Торна и не отпускал ее, наверное, целую минуту, не переставая трясти несчастного священника: - Я бы даже не осмелился просить вас об этом! радостно выкрикивал молодой человек. - О, преподобный Торн, в самом деле, я не могу поверить.
      Высвободив свою руку, сдержанный священник наконец прервал бурные излияния Эбнера, добавив:
      -Ее зовут Иеруша. Иеруша Бромли. Она на год старше вас, но весьма преданная молодая женщина.
      Одно упоминание такого необычного имени, а также осознание того факта, что это своеобразное сочетание звуков относится к весьма реальному существу женского пола, окончательно сломило Эбнера, и он, переполняемый эмоциями, расплакался. Правда, очень скоро ему удалось все же взять себя в руки, и тогда он обратился к священнику:
      -Преподобный Торн, слишком много всего произошло со мной за сегодняшний день. Не стоит ли нам вместе помолиться?
      И затем в крошечной комнатке Йельского колледжа опытный миссионер и взволнованный юноша подняли головы, обратив взгляды к небесам, в то время как Эбнер начал молитву:
      -О милосердный Боже, ежесекундно наблюдающий за нами! Я не в силах разобраться во всем том, что случилось со мной сегодня. Я имел беседу с твоими миссионерами, и они сказали мне, что, возможно, у меня появится шанс присое диниться к ним. И один из твоих верных слуг даже решил поговорить с молодой женщиной, которая является членом его семьи, относительно меня. О могущественный и люби мый нами Господь, если все это произошло с твоей помощью и по твоей воле, я стану твоим слугой до конца дней своих и донесу слова твои до самых отдаленных островов в мире! - После этого он покорно склонил голову, а преподобный Торн устало прохрипел:
      -Аминь! Напоследок он добавил:
      -На все понадобится около двух недель. - И с этими сло вами направился к выходу.
      Однако Эбнеру Хейлу было неведомо понятие тактичности, а поэтому он тут же напомнил священнику:
      А Джон Уиппл сказал мне, что ему пришлют ответ в те чение одной недели.
      Но ваш случай несколько другой, - попытался оправ даться Торн.
      Почему? - не отступал Эбнер.
      Как же хотелось сейчас несчастному Элифалету повернуть ся и высказать всю правду в лицо этому нахалу! Он, наверное, начал бы так: "Да все потому, что ты представляешь собой омерзительного, дурно воспитанного, бледного и немощного типа, возомнившего о себе Бог знает что! Такие как ты способ
      ны загубить на корню любое дело, которое только им поручат. Да ни один из моих помощников не захочет выбрать тебя в качестве миссионера. Но вот только у меня имеется племянница, которой уже давно пора выйти замуж, только никак не получается. И если я смогу убедить ее в том, что ты ей подходишь, разумеется, прежде, чем она тебя увидит, возможно, она и согласится стать твоей второй половиной. А вот на это, милый мой, потребуется уж никак не меньше двух недель!"
      Однако вместо этого, проницательный и мудрый священник, много повидавший в Африке, а потому научившийся быстро брать в себя руки, тут же нашел более или менее подходящий вариант достойного ответа. Он сказал:
      - Понимаете, мистер Хейл, все дело в том, что мистер Уиппл отправится на острова в качестве доктора-миссионера. А если мы сумеем выбрать для вас жену, и комиссия решит ваш вопрос положительно, то вы поедете на Оухайхи как посвященный в духовный сан. Поэтому в вашем случае нам потребуется провести гораздо более сложную работу.
      Ответ показался Эбнеру настолько логичным, что он тут же поверил Торну. Поэтому, когда через несколько дней Джон получил положительный ответ от Совета из Бостона, а также согласие на свадьбу от своей двоюродной сестры из Хартфорда, Эбнер лишь самодовольно улыбнулся, видя радость своего соседа. Он-то снова и снова повторял про себя обнадеживающую фразу: "Да, поехать в качестве врача-миссионера может любой, а вот для того, чтобы поехать как лицо, посвященное в духовный сан... Да, чтобы прийти к правильному решению, члены комиссии должны еще много поработать". Правда, когда его охватывало такое тщеславие, он старался тут же вспомнить о противоядии, цитируя слова из Библии: "Тот, кто затаил гордыню в сердце своем, противен Господу". После этого на память, как правило, приходили и другие мудрые слова из Книги Иова: "Посмотри на все гордое и смири его. Взгляни на всех высокомерных и унизь их". Так в Эбнере боролись противоречивые чувства.
      Как только собеседования с претендентами в Йельском кол ледже закончились, преподобный Торн поспешил назад в Бос тон, где сел в дилижанс и благополучно добрался до Мальборо, штат Массачусетс, намереваясь расспросить интересующих его людей о характере и перспективах Эбнера Хейла. И даже когда дилижанс еще только приближался к Мальборо, священник
      почувствовал знакомое отвращение, которое осталось у него с прошлого посещения деревни. Холодные белые амбары и такой же скучный весенний пейзаж выдавали бережливых до мелочности и осторожных людей, обитавших здесь из поколения в поколение. Эти селяне гордились своими владениями и были безнадежно глухи к учению Господа. Впечатление усилилось, когда навстречу стали попадаться люди, такие же неприступные, как и их амбары.
      Директор школы, узнав о просьбе священника, беззаботно сообщил ему:
      Эбнер Хейл? Ну, как же! Правда, у Хейлов так много де тей, что трудно отличить их одного от другого. Эбнер... Вечно сальные волосы, редко с кем играл, по математике не успевал, но хорошо справлялся с теми дисциплинами, где требуется владеть словом. А ведь это говорит об утонченном уме, не так ли? Очень прямолинейный и честный молодой человек, хотя ногти никогда не подрезал. Да, у него были неплохие зубы.
      Считаете ли вы его набожным? - поинтересовался Торн.
      Даже чрезмерно, - также же легко отозвался дирек тор. Затем, сообразив, что такой ответ может не понравиться священнику, и тот, чего доброго, подумает, что директор сам отрицательно относится к благочестию своих учеников, быс тро добавил: - Я имел в виду то, что Эбнер был даже несколь ко фанатичен, а вот это я уже считаю недостатком. Ведь не напрасно Библия учит нас: "От дохлых мух целебные мази аптекаря могут издавать зловоние; так же действует и безрас судство, если оно относится к мудрости человеческой и досто инству". - Произнеся это, директор воздел руки вверх и за искивающе улыбнулся посетителю.
      Как вы считаете, из него мог бы получиться хороший миссионер? - с некоторым раздражением в голосе спросил Торн, который почему-то не только никак не мог вспомнить цитату, так легко воспроизведенную директором, но и не по нял, к чему этому господину она вдруг пришла в голову.
      Ну, конечно! - радостно воскликнул учитель. - Что бы с головой окунуться в неизвестное! Донести слово Господ не до язычников! Да, думаю, что как раз Эбнер Хейл... Подо ждите, о том ли я мальчике вспоминаю? Он ведь старший сын Гидеона Хейла, верно? Нездоровый цвет лица... да, внешностью он, конечно, не блещет. Ну да, конечно, это он. Ну, разумеется! Да. Из него может получиться изумитель
      ный миссионер. Ему нравятся экзотические места, и он равнодушен к одиночеству.
      Местный священник тоже оказался довольно бестолковым типом и не сразу смог помочь Элифалету. Преподобный Торн, много времени проработавший в труднодоступных первобытных местах Африки, быстро понял, где и почему Эбнер научился плакать. Слабоумный трясущийся старик прохрипел:
      Малыш Эбнер Хейл? Да, я помню тот день, когда он на шел для себя Господа. Это случилось на лугу его отца, и Эбнер долгое время простоял на одном месте, не в силах идти дальше.
      Как вы считаете, из него смог бы получиться достойный миссионер? перебил старика Торн, начиная терять терпение.
      Миссионер? - недовольно воскликнул местный священ ник. - Ас какой стати он должен уезжать из Мальборо? Поче му бы ему не вернуться в родные края и не сменить меня? Тут ему самое место. Мальборо тоже нуждается в миссионерах. Атеизм, деизм, унитарии, квакеры. Скоро окажется, что не ос талось ни единого последователя Кальвина во всей Новой Анг лии. Если вам интересно мое мнение, молодой человек - хотя по вашему раскрасневшемуся лицу я вижу, что вам на него на плевать - так вот, мне кажется, что вы вообще не должны бы ли приезжать сюда и соблазнять наших юношей отправиться куда-нибудь на Цейлон, в Бразилию и прочие подобные места. Пусть они остаются здесь и занимаются миссионерской рабо той, если им этого хочется. Но я так и не ответил на ваш во прос. Из Эбнера Хейла может получиться замечательный мис сионер. Он добрый юноша, хотя в некоторых вещах довольно упрямый. Он любит работать и в то же время обожает природу. Он очень набожный и любит своих родителей. Он слишком хо рош для того, чтобы отправляться на Цейлон.
      Шагая по пыльной дороге в направлении фермы Хейла, преподобный Торн уже почти отчаялся довести до конца свой сложный план. Ведь ему предстояло сначала убедить Совет в том, что им подходит не кто-нибудь, а именно Эбнер Хейл, и что равных этому молодому человеку просто не най ти. А затем он должен был проделать то же самое в разговоре со своей племянницей. Однако все, что до сих пор уже услы шал о юноше Торн, лишь подтверждало мнение комиссии. Эбнер Хейл был человеком со сложным характером, упря мым и своенравным, способным причинить неприятности в любом месте, где бы он ни появился. Правда, когда священник,
      наконец, дошел до фермы, где воспитывался Эбнер, его мнение сразу же изменилось.
      От дороги прямо к ферме Хейла с пристроенным к дому амбаром вела тенистая аллея, усаженная кленами, что было типично для Новой Англии. Само здание тоже соответствовало окружению: дом не помнил краски, наверное, за всю свою историю лет в сто пятьдесят, и теперь выделялся коричневато-серым пятном в лучах весеннего солнца. А дневное светило, вместо того чтобы расцветить двор, где могли бы быть разбиты клумбы, и зеленеть трава, лишь подчеркивало скромность жилища Хейлов. Этот дом сразу вызвал в воспоминаниях преподобного Торна родительское гнездо, типичное обиталище истинных христиан. Именно в таких домах и вырастали по-настоящему набожные люди. Он начал понимать Эбнера лишь теперь, взглянув на это безыскусное мрачноватое строение.
      Завершал общее впечатление Гидеон Хейл, открытый, немного грубый и угловатый мужчина. Сплетя ноги так, что обе лодыжки словно замкнулись одна на другой, он сразу же расположил к себе гостя, заявив следующее:
      -Если все же Эбнер отправится на Оухайхи, не подумай те, что это будет для вас истинным благословением, преподоб ный Торн. Он не совсем обычный парень, и с ним не так-то просто справляться. Поначалу он был простым мальчиком, но все изменилось после того, как он обрел веру. С того самого дня он уверовал, что именно он, а не я, например, имеет пра во толковать волю Божью. Если бы вы видели его оценки в школе Мальборо, то бы удивились, как низко оценивали учи теля его знания. Но теперь вы сами убедились в том, как он преуспевает в Йельском колледже. Он ко многому неравноду шен, преподобный Торн, но если дело касается вопроса пра ведности, здесь мой мальчик всегда остается твердым, как скала. Впрочем, как и все мои остальные дети. Он настоящий борец за справедливость.
      За ужином преподобный Торн смог сам лицезреть, из какого гранита были сделаны Хейлы. Девять чудесных ребятишек, чистеньких и умытых, одетых в простое платье из домотканого полотна, чинно расселись по своим местам за столом, идеальным по чистоте и весьма скромным по количеству и разнообразию пищи.
      -А теперь помолимся, - объявил сухопарый отец семейст ва, обладавший соколиным взглядом, и при этих словах все
      дружно опустили головы. Один за другим дети по очереди прочитали весьма уместные строки из Библии, под конец сама миссис Хейл, представлявшая собой нечто вроде кожаного мешка с костями, быстро пробормотала: "Да благослови, Господи, этот дом", и только тогда ее муж прочитал молитву минут на пять. Когда вступительная часть осталась позади, Хейл предложил:
      -А теперь не соизволит ли наш дорогой гость благосло вить нас молитвой?
      Эта сцена настолько напомнила Торну собственное детство, что он в порыве страсти прочитал десятиминутную молитву-проповедь, в которой кратко осветил самые благочестивые моменты своей юности, проведенной в истинно христианской семье.
      После весьма скудного ужина Гидеон Хейл проводил весь свой выводок в переднюю комнату, где запах сырости свидетельствовал о том, что дрова в этой семье напрасно не расходуются. Хозяин дома предложил устроить для гостя вечер молитв. Сначала супруга Хейла со старшими дочерьми спела духовную песню "Все прославляют Иисуса", а затем сам Гидеон вместе с мальчиками исполнил достаточно популярный гимн того времени "Быть ближе к Богу". Когда они дошли до весьма трогательного четверостишия об идолах, преподобный Торн не выдержал и сам присоединился к хору, поскольку эти строки могли бы считаться основным мотивом всей его жизни:
      Всех идолов злобных
      Снесем с высоты,
      Чтоб Господом нашим
      Остался лишь Ты.
      Затем последовали молитвы. Их по очереди читали то Гидеон, то кто-нибудь из его сыновей, а затем было предложено сказать несколько слов и гостю. Преподобный Торн страстно и долго говорил о том благотворном влиянии, которое может оказать такой христианский дом на молодого человека, а также на женщин, как отметил священник, вспомнив, что здесь присутствуют еще жена Гидеона и его дочери.
      -Именно в таких домах, - вещал он, - Господь находит для себя тех, кто впоследствии несет его слова в мир. - Пре подобный Торн до того разошелся, что пообещал в дальней шем следить за судьбой Эбнера Хейла и всячески помогать
      ему, поскольку был уверен в том, что даже если сейчас юноша и не производит должного впечатления, со временем он, несомненно, станет великим орудием в руках Господа.
      Когда молитвы закончились и дети разошлись по своим комнатам, преподобный Торн попросил у Гидеона лист бумаги, чтобы написать письмо-отчет в Совет.
      -Это будет длинное письмо? - взволнованно спросил хо зяин дома.
      -Нет, короткое, я просто хочу сообщить им добрые вести. Тогда бережливый Гидеон предусмотрительно оторвал от
      листа половинку и, протягивая ее гостю, пояснил:
      -У нас здесь ничто не пропадает даром.
      В это время высокий миссионер уже сочинял письмо коллегам: "Братья! Я навестил дом Эбнера Хейла и лично убедился в том, что юноша происходит из семьи, полностью посвятившей себя Господу". Внезапно его взгляд скользнул по узкой книжной полке, и тут священник с удовлетворением отметил про себя, что набор книг весьма схож с тем, который он видел в своем собственном доме. Тут был потрепанный томик Эвкли-да, "Книга истории великомучеников" Фокса, словарь Ноя Вебстера и довольно известное издание Джона Баньяна, устроившееся по соседству с семейной Библией.
      Я с удовольствием отметил для себя, - продолжил пре подобный Торн, что в этой христианской семье не принято поддаваться искушению и читать развязную поэзию и те ро маны, которые в последнее время становятся столь популяр ными на нашей земле.
      Моя семья стремится к спасению души, - ответил Гиде он, и худощавый миссионер с чистой совестью дописал письмо, которое служило пропуском на Оухайхи для Эбнера Хейла.
      Когда Элифалет Торн вышел на улицу и вдохнул прохладный весенний воздух, мистер и миссис Хейл проводили гостя до широкой дороги, освещенной луной.
      -Если бы шел дождь, - начал Гидеон, словно оправдыва ясь, - или в небе не было бы луны, я запряг бы лошадей. - По сле этого он мощной правой рукой указал в сторону городка. - Впрочем, здесь не так уж далеко, - убедительно закончил он.
      Преподобный Торн пожелал супругам спокойной ночи, а сам направился туда, где вдали виднелись огоньки Мальборо. Однако, уже через пару минут, он оглянулся, чтобы еще раз внимательно оглядеть тот скучный и холодный дом, где родил
      ся и вырос его протеже. Ровно высаженные деревья, ухоженные поля, упитанный скот. Что же касалось всего остального, то повсюду царила бедность. Здесь полностью отсутствовало все то, что принято относить к понятию "красота", и такая простота могла бы вызывать лишь отвращение, но, с другой стороны, любой прохожий, бросив лишь мимолетный взгляд на это строение, безошибочно мог определить: "В этом доме живут те, кто полностью посвятил себя Богу". И, как бы в подтверждение этого факта, буквально через два часа после ухода преподобного Торна в комнату к матери вся в слезах влетела старшая сестра Эбнера Хейла и остановилась, дрожа от волнения:
      Мама! Мама! Я никак не могла заснуть и лежала в крова ти, размышляя о тех несчастных африканцах, о которых сего дня нам рассказывал преподобный Торн, и потом вдруг меня всю затрясло, я услышала, как ко мне обращается сам Господь!
      Ты ощущала, как тебя охватывает чувство всеобъемлюще го греха? встрепенулась мать, закутываясь в длинный плащ, который использовался и как ночной халат.
      Да! Впервые в жизни я осознала, насколько я безнадеж но проклята, и нет из этого никакого выхода!
      И тогда ты поняла, что тебе хочется полностью отдать себя во власть Господа?
      Да, все это походило на то, как будто чья-то гигантская ру ка схватила меня и начала трясти, пока я не пришла в чувство.
      Гидеон! - возбужденно позвала мужа миссис Хейл. - Наша Эстер только что была посвящена в таинство осознания греха!
      Никакая другая новость не могла бы обрадовать Гидеона больше.
      И на нее снизошла милость Господня? - взволнованно выкрикнул он.
      Да! - со слезами на глазах ответила миссис Хейл. - Господи! Еще одна грешница нашла тебя! - Родители вместе с Эстер встали на колени в лунном свете, отчаянно благодаря сво его сурового и карающего Защитника за то, что он раскрыл еще перед одним из членов их семьи смысл безжалостного бремени греха, с которым приходится жить человечеству, а также за то, что Эстер теперь осознала неизбежную близость неугасимого ог ня, в котором было суждено гореть девяноста девяти душам из ста. В эту ночь девушка познала, насколько горька и безрадост на дорога к спасению.
      * * *
      Не прошло и трех дней, а преподобный Торн уже держал путь в одно из самых привлекательных селений, которые когда-либо появлялись на территории Америки. Он подъезжал к Уолполу, где уютные дощатые домики с двускатными крышами стояли в три ряда. Деревня располагалась у реки Коннектикут, в юго-западной части штата Нью-Гемпшир. Это местечко радовало глаз и сердце: сверкающий шпиль церкви был виден издали, а холмы, окружающие Уолпол со всех сторон, поражали своей красотой. Именно сюда переехала жить старшая сестра преподобного Торна - Абигейл, когда ей вдруг вздумалось выйти замуж за Чарльза Бромли - молодого адвоката, только что закончившего Гарвард. Семья Чарльза вот уже в течение многих лет жила в Уолполе.
      Преподобному Торну никогда не нравились ни сами Бромли, ни их деревня, поскольку по внешнему виду семейства и их жилища можно было судить об их богатстве и процветании, а никак не о набожности. Каждый раз, когда Элифалету приходилось навещать сестру, уже на подъезде к Уолполу ему казалось, что в один прекрасный день Господь все же каким-то образом накажет этих сибаритов. Это убеждение усиливалось вместе с тем, как Торн все ближе подходил к дому Бромли, красивому трехэтажному строению с многоконьковой крышей. На этот раз он, к своему неудовольствию, услышал, как его сестра играет на семейном органе какие-то развеселые английские танцы. Однако вскоре музыка оборвалась, и к двери бросилась симпатичная круглощекая женщина лет сорока, радостно восклицая:
      -Элифалет приехал!
      Однако Торн, стараясь избежать излишних поцелуев, принялся вертеть головой во все стороны, к своему удовольствию, нигде не обнаруживая племянницы. "Как хорошо, что ее нет дома!" - подумал преподобный Торн, но, словно прочитав его мысли, сестра тут же доложила:
      -Нет-нет, она здесь! Она у себя, наверху. Все время о чем- то размышляет, но если ты спросишь меня, что с ней происхо дит, я тебе отвечу очень просто: она сама этого не знает. Она не желает выкинуть его из головы, а когда уже подходит время на что-то решиться, вот тут как раз снова и приходит письмо, то из Кантона, то из Калифорнии, и ей снова становится хуже.
      А ты не подумывала о том, чтобы перехватывать эти письма? поинтересовался Элифалет.
      Чарльз никогда не разрешил бы мне поступить так. Он считает, что каждый человек в этом доме имеет свое собственное пространство, которое является его личным замком, и террито рия эта считается суверенной. А иностранные представительст ва, какими бы коррумпированными они ни являлись, все же имеют неотъемлемое право общаться с этими замками.
      Преподобный Торн хотел было уже открыть рот, чтобы выразить свое удивление по поводу того, почему Господь до сих пор еще не поразил Чарльза и терпит его на Земле, но передумал. Поскольку этот вопрос мучил Торна вот уже целых двадцать два года, а также потому, что сам Господь упорно не давал ему ответа, Элифалет решил на этот раз не озвучивать своих банальных замечаний, оставив их при себе. Правда, его все же продолжало возмущать то, что Господь благословляет любое занятие Бромли, которому бы тот не посвятил свое время.
      Нет, - ответил Торн на вопрос сестры, останется ли он погостить у них в доме. - Я предпочитаю гостиницу.
      Тогда зачем же ты ехал к нам? - удивилась Абигейл.
      Затем, что мне, кажется, удалось найти возможность спасти твою дочь.
      Иерушу?
      Да. Трижды я сам слышал от племянницы, что она хоте ла бы посвятить свою жизнь Иисусу. Например, работать там, куда он бы ее направил... в качестве миссионера, например.
      Элифалет! - перебила Торна сестра. - Эти слова произ носила молоденькая девушка, разочаровавшаяся в любви. Ког да она говорила тебе об этом, она не слышала о нем целый год.
      Именно в моменты сильнейшего разочарования мы и при знаемся в том, что думаем на самом деле, - не отступал Торн.
      Но у Иеруши есть все, чего она только пожелает, здесь, Элифалет.
      Ей для жизни требуется присутствие Господа, Абигейл, а вот именно его она здесь и не найдет.
      Ну, знаешь ли, Элифалет! Ты не посмеешь.
      А ты сама когда-нибудь обсуждала с ней те проблемы, о которых она рассказывала мне? - продолжал наступать на сестру Торн. - Хватило ли у тебя смелости?
      Нам известно лишь то, что как только она снова получит от него письмо, то снова окажется на седьмом небе от счастья и
      будет мечтать выйти за него замуж, как только судно встанет в док Нью-Бедфорда. Но если опять пройдет шесть или семь месяцев без единой весточки, Иеруша поклянется в том, что согласна ехать в Африку, чтобы стать миссионером, как ее дядя.
      Позволь мне поговорить с ней сейчас, - попросил Эли- фалет.
      Нет! Пока она находится в депрессии, она согласится, на что угодно.
      Даже, наверное, на спасение своей бессмертной души?
      Элифалет! Не надо так говорить. Ты знаешь, что мы с Чарльзом пытаемся жить нормальной жизнью, и вести себя так, как подобает истинным христианам.
      Ни у кого не получится вести нормальную христианскую жизнь в Уолполе, штат Нью-Гемпшир, - с отвращением про бормотал Торн. - Кроме тщеславия, я здесь больше ничего не увидел. Ты только посмотри на эту комнату! Орган, на котором никто не играет гимнов. Романы. Книги о сладострастии. День ги, которые должны были бы служить миссионерским целям, уходят на показное украшательство. Абигейл, послушай меня. Молодой человек из Массачусетса, до конца преданный Богу, собирается отправиться с миссией на Оухайхи. И он просил ме ня переговорить с тобой относительно руки Иеруши.
      Миссис Бромли упала в кресло, обитое камчатым полотном, но очень скоро пришла в себя и позвала служанку.
      Немедленно пригласи сюда мистера Бромли, - прика зала Абигейл.
      Но я ехал сюда не для того, чтобы беседовать с твоим му жем, запротестовал священник.
      Да, но отцом Иеруши все же является Чарльз, а не Гос подь Бог, заметила Абигейл.
      Это богохульство!
      Нет, любовь!
      Брат и сестра, насупившись, замолчали. Пауза тянулась до тех пор, пока в комнату не ворвался Чарльз Бромли - пухлый, всегда веселый и общительный джентльмен и преуспевающий адвокат.
      Очередное семейное побоище? - оживился он, увидев гостя.
      Мой брат Элифалет.
      Я знаком с ним, дорогая. Называй его просто Фет. - Он рассмеялся и добавил: - В подобных перебранках, как я вы
      яснил, дела идут лучше, если стороны проводят переговоры, используя неформальные обращения. Если ты ради самоуважения начинаешь называть человека "мой брат Элифалет", дело, скорее всего, будет рассматриваться в суде. Так что стряслось, Фет?
      Один симпатичный молодой человек с факультета бого словия Йельского колледжа очень скоро должен отправиться на Оухайхи в качестве миссионера.
      А где находится этот Оухайхи?
      Возле побережья Азии.
      Там китайцы?
      Нет, оухайхиянцы.
      Впервые слышу.