Литература и фольклорная традиция, Вопросы поэтики

Рубежи между изложением "от автора" и изложением "в ключе героя" не фиксируются, переключения не замечаются. Иначе говоря, в пеоне такие переключения возможны потому, что они семантически нейтральны. Чеховское представление о "норме", в разной степени доступное (а подчас и вовсе недоступное) его героям, с одной стороны, и повествование, в котором фиксируется видение героя - с другой - придают чеховскому лиризму объективный характер. Чрезвычайно важным и динамичным фактором становится сама степень расхождения между видением автора и персонажа; "двойное" видение-средство проверки героев и всего жизнеустройства высоким авторским идеалом.
      Опыт Чехова показывает, что вряд ли правомерны попытки лирическое начало повествовательной прозы вычленять из реализма. Прямо эти два понятия противопоставляют не так уж часто, однако лиризм при характеристике чеховского реализма нередко выносят за скобки, обычно помещая его - целиком и полностью под знаком романтизма227. Крайнее выражение такого понимания лиризма находим у С. Сато, который по поводу "Дамы с собачкой" замечает: "В этом шедевре гармонически сочетаются реализм и лиризм Чехова"228. Здесь лиризм рассматривается как нечто находящееся вне метода вообще и вне реализма - в частности. Между тем лиризм у Чехова является органическим элементом реалистической художественной структуры.
      При всем внешнем сходстве некоторых чеховских символов с фольклорными-это явления различного порядка. Фольклорный "сад" и "вишенье" выполняют в пеоне заранее заданную и неизменную функцию; чеховский символ многозначен, и эта многозначность создается по мере развития сюжета, "на глазах" у читателя или зрителя.
      Типологические соответствия между чеховским повествованием и народной лирической песней обнаруживаются на различных уровнях, не отменяя, а, напротив, оттеняя своеобразие каждой из двух поэтических систем, к которым относятся сопоставляемые явления.
      Наряду с такими типичнейшими для фольклора элементами, как "нулевая концовка", символ или рефрен229, обнаруживаются и такие общие для двух систем элементы поэтики, которые в стиле Чехова являются стержневыми, тогда как в фольклоре они факультативны или нейтральны. На примере Чехова мы убедились, что существуют писатели, которые извлекают из фольклора (точнее-из векового художественного опыта, опирающегося и на фольклор) также и нечто новое ("новое из фольклора" - это почти оксюморон), обнаруживая в нем тенденции и возможности, которые в самом фольклоре в силу тех или иных причин не получили заметного развития, но подчас давали о себе знать - изредка, не становясь нормой, но и не вступая с ней в противоречие.
      Жанровая определенность русской лирической песни, непрерывно присутствовавшей в народном художественном сознании, сыграла в процессе становления новой литературной формы роль постоянно действующего фактора, своеобразного катализатора (это, разумеется, не мешало ей время от времени воздействовать на литературный процесс и самым активным образом, непосредственно). И в этом-еще один смысл определения, которое закрепилось за гениальным чеховским открытием - "русская форма".
      Заключение
      Рассмотренные явления позволяют говорить о фольклоре и литературе не только как о различных составных частях народной культуры, но и, в определенном плане, как о поэтической метасистеме, а их развитие воспринимать как двуединый процесс. При этом, с одной стороны, отдельные случаи соприкосновения фольклора и литературы предоставляют в распоряжение исследователя материал для обобщений и выводов, характеризующих каждую из систем в отдельности и метасистему в целом; с другой стороны, удовлетворительное и по возможности полное освещение отдельных проблем может быть получено только с учетом общих тенденций. А из этого следует, что решение ряда дискуссионных вопросов в области фольклора или литературы может быть существенно продвинуто вперед, если вопросы эти будут рассмотрены в новом, более широком контексте, в свете обнаруженных закономерностей.
      Характер взаимодействия двух поэтических систем исторически изменчив и поэтому неодинаков на различных этапах художественного развития, причем общие закономерности по-разному проявляются в различных национальных культурах. Так, известно, что в области поэтики литература средних веков, в силу своего нормативного характера, по сравнению с позднейшими этапами литературного развития, структурно более близка фольклору. Отсюда и большая взаимопроницаемость литературы и фольклора в средневековый период1; изменения, которые претерпевают элементы при переходе из одной системы в другую, минимальны. В новой литературе возрастает различие между фольклором и литературой, а также понимание этого различия писателями. И все же на первых порах заимствуются наиболее броские, внешние фольклорные признаки, в то время как важнейшие структурообразующие принципы зачастую не учитываются, так что в конечном счете литературные переложения оказываются весьма далекими от фольклорных первоисточников, как о том свидетельствует, например, история русской сказки. На этом этапе влияние фольклора на литературу осуществляется то преимуществу по линии однотипных жанров (фольклорная песня-литературная песня, народная сказка-.литературная сказка, героический эпос-героическая поэма,-разумеется, в переделах того различения фольклорных жанров, которое было доступно литературе соответствующего периода). Неудивительно, что в молодых национальных литературах обычно преобладают те жанровые традиции, которые доминировали в фольклоре; отсюда, например, долговременное господство новеллистики в североамериканской литературе или же преимущественное развитие в литературах Дагестана лирических жанров, в то время как у многих соседних дагестанцам народов Кавказа литература долго оказывает явное предпочтение жанрам эпическим 2.
      Со временем отношение литературы к фольклору становится все более сложным и творческим и все меньше ограничивается рамками внутривидовых соответствий (лиризация романса у Лорки, эпизация песенных мотивов у Твардовского) . Теперь даже прямое перенесение элементов из одной системы в другую ведет к изменению их сущности. Слово, перенесенное из фольклора в литературу с любой, даже абсолютной точностью, воспринимается как переосмысленное, чужое слово, имеющее свое происхождение, свою историю, свой круг бытования. Из этого вовсе не следует, что при рассмотрении подобных явлений весь предыдущий процесс сосуществования и взаимодействия устного и письменного видов словесного искусства можно просто обойти. Напротив, вся история предшествующих отношений, контактов и взаимовлияний накладывает свою мету на современное состояние как фольклора, так и литературы и вносит свои поправки в их сегодняшние взаимоотношения. Позднейшее развитие может подчас изменить наметившиеся тенденции взаимодействия литературы и фольклора, порою и самым существенным образом, однако пройденные этапы не предаются забвению. Перед новым качественным скачком в литературе происходит накопление сил, привлекаются ресурсы многовековой давности - и в своем первоначальном, застывшем виде, и как живая, постоянно обогащающаяся литературная традиция. Иначе говоря, непрерывно возрастают возможности "скрытого" фольклоризма; при этом в творчестве большого художника новаторство проявляется наряду с использованием фольклора и в самом характере использования фольклора, что нередко мешает исследователям рассмотреть в одних случаях связь с фольклором, в других-новаторство.
      При взаимодействии народного творчества с реалистической литературой полнее, чем когда бы то ни было, обнаруживается неисчерпаемость фольклора как вечного источника непрерывно развивающегося искусства. В самом деле, с одной стороны, реалистическая поэтика, антидогматическая по своей природе, открывает широкий доступ для различных по характеру и происхождению художественных средств, в том числе и восходящих к фольклору; с другой стороны, эта же широта, это же многообразие реалистического искусства имеют следствием индивидуализацию художественных средств и приемов, распространение "права личной собственности" и на такие компоненты художественной структуры, которые на более ранних этапах художественного развития считались еще общим достоянием. Поэтому все 'пришедшее извне, поскольку оно может быть полезным, в реалистическом искусстве свободно воспринимается и используется-но не присваивается; здесь "над всем чужим всегда кавычки", приобретения совершаются при постоянном напоминании о происхождении и иной изначальной сущности привлекаемого материала. Таким образом, и в тех случаях, когда писатель-реалист, казалось бы, строго соблюдает нормативные требования народной поэтики, и тогда, когда он явно выходит за их пределы, сами эти нормы постоянно дают о себе знать, учитываются, от них, прямо или опосредовано, ведется отсчет, - как мы это наблюдаем у Пушкина в "Медном всаднике", в гоголевской "Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем" и в ряде других произведений. Только на фоне исходных свойств преображение традиционного элемента обнаруживается в полной мере.
      B силу перечисленных причин, из фольклора в литературу, если рассматривать процесс их взаимодействия в историческом плане, проникают сначала наиболее "жесткие", наиболее наглядные и распространенные компоненты. Однако по мере развития реалистических традиций литература все активнее обращается к таким сторонам фольклорной поэтики, которые не отличаются указанными признаками, и нередко предпочитает усвоение народной поэтики в неотвердевших, "избыточных", а подчас и тупиковых для фольклора формах. На такой стадии обращение к фольклору-это использование и того, что получило в устной словесности развитие и распространение, и тех возможностей, которые остались в фольклоре нераскрытыми. Можно утверждать, что в определенном смысле фольклорная традиция оказывается более продуктивной в литературе, нежели в фольклоре. Иначе говоря, фольклорная традиция хранится не в одном лишь фольклоре - она веками впитывается литературой, и если этого не учитывать, то многие литературные явления останутся непонятыми и необъясненными; без учета фольклорного воздействия неполно представление и о литературном процессе в целом. В области поэтики фольклорные импульсы особенно активны, а их последствия-устойчивы и долговременны.
      Отмеченная тенденция может быть охарактеризована и с другой стороны: есть все основания предполагать, что и в процессе дальнейшего развития литературы в поле зрения исследователей, наряду с традиционными, будут попадать также до того не замеченные или недостаточно освещенные в науке свойства и возможности народной поэтики-то мере того как они станут привлекать внимание художников будущего.
      Проблема фольклоризма тесно связана с вопросом о национальной самобытности словесного искусства. В каждой национальной культуре между фольклором и литературой устанавливается своя система отношений, в которой общие закономерности получают своеобразное развитие.
      Для характеристики фольклорно-литературных взаимосвязей того или иного народа чрезвычайно важно, по какому пути пошло у этого народа развитие фольклорных жанров - "закрытому" или "открытому". Для русского фольклора характерен "закрытый" путь и, вследствие этого, во-первых, высокая степень жанровой определенности и, во-вторых, явное тяготение к двум крайним родовым полюсам жанрового спектра-лирическому и эпическому. Необходимо также учесть, что в процессе своего развития русская литература проявила повышенную восприимчивость прежде всего по отношению к двум полярным жанрам фольклора-к волшебной сказке и к лирической песне. И это ее свойство имеет свои исторические истоки. Существовало две сферы художественных потребностей, которые русское средневековое общество удовлетворяло преимущественно за счет фольклора, тогда как литература этого времени на них практически не откликалась3. Речь идет о лирической поэзии и развлекательной литературе: почти полное их отсутствие в древнерусской письменности возмещалось распространением фольклорной лирической песни и народной сказки, в течение веков не испытывавших на себе обратного литературного воздействия. Отсюда-исключительная роль сказки в формировании повествовательных письменных жанров и роль народной песни-в утверждении лирического начала в русской литературе .нового времени. Словесное творчество народа, устное и письменное, существует как единая метасистема, находящаяся в непрерывном развитии. При этом и давние процессы могут отозваться в творчестве национального поэта подчас самым, на первый взгляд, непредвиденным образом.
      ПРИМЕЧАНИЯ
      СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
      Аф. - Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. М, 1957.
      Кир. - Песни, собранные Киреевским. Новая серия, вып. 1, М, 1911; вып. II, ч. 1, М., 1918; ч. 2, М., 1929.
      Соб. - Великорусские народные песни. Изданы А. И. Соболевским. Т. I-VII, Спб. 1895-1902.
      Шейн - Великорусе в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т. п. Т. I, вып. 1-2, СПб, 1898-1900.
      При сокращениях во всех случаях римскими цифрами обозначается том или выпуск, арабскими без дополнительного обозначения - часть, с обозначением номер текста (No) или страница (с.).
      К ВВЕДЕНИЮ
      1 Так, В. Г. Базанов выделяет особую форму использования фольклора в литературе - интерпретацию, включая в это понятие и "наивные стилизации и подделки", и "создание псевдонародных произведений", и т. п., но также и "более сложное, позитивное отношение к фольклору" (Базанов В. Русский эпос в литературных интерпретациях XIX века. - В кн.: La poesia epica et la sua lormazione. Roma, 1970,3 с. 334): мексиканский филолог Френк Алаторе говорит о явлении фольклорной рецепции в литературе, включая сюда и прямую цитату, и стилизацию, и творческое переосмысление фольклорного стиля (См : Alatore F. Entre folklore у lite-ratura (Lirica hispanica anUqua). Mexico, 1971). В. В. Митрофанова напоминает о бытовании "в устной традиции пересказов литературных произведений" (Митрофанова В. В. Народная сказка о Ерше и рукописная повесть о Ерше Ершовиче. - В кн.: Русский фольклор. Л., 1972, т. XIII, с. 166); особую группу составляют вторичные фольклорные образования, т. е. отражение в фольклоре литературных произведений, созданных на основе фольклора, - явление "зигзага" или явление "бумеранга", по терминологии англоязычных и испаноязычных фольклористов. Нас интересуют и все перечисленные, и некоторые другие случаи взаимодействия фольклора и литературы, но лишь в той мере, в какой в них проступают закономерности системно-типологического характера.
      2 Польские филологи в этом случае для разграничения системных связей и типологической общности употребляют термин "связи" (zwazki) - в отличие от "параллели" (paralele); аналогичной терминологии придерживаются и некоторые чехословацкие исследователи (соответственно: kontakty - nezavisle paralely).
      Здесь и в дальнейшем некоторые диакритические знаки в иноязычных текстах по техническим причинам не воспроизводятся.
      3 Храпченко М. Размышления о системном анализе литературы. - Вопросы литературы, 1975, No 3, с. 110.
      4 Тимофеев Л. И. Советская литература. Метод, стиль, поэтика. М., 1964, С. 349.
      5 Горелов А. А. Насущные проблемы освоения культурного наследства. (Фольклористика). - Русская литература, 1977, No 4, с. 35.
      6 Фрегаты времени. Диалог поэта и критика. - Литературная газета, 1974, No 1, с. 6.
      7 Румынские поэты о поэзии. - Вопросы литературы, 1974, No 8, с. 102.
      8 Гарсиа Лорка Ф. Я работаю огнем. - Вопросы литературы, 1969, No 1, с. 138. - Ср. с замечанием лужицкого (ГДР) фольклориста П. Недо: "...Никто не станет ожидать, чтобы новые произведения писали в стиле фольклора, как это имело место в XIX веке. Современные создателя художественных произведений основательно изучают различные свойства специфики фольклора, чтобы тем самым обогатить собственную художественную индивидуальность и дать ей проявиться в собственном, оригинальном творчестве". (Nedo P. Folklorystyka. Oeolne wprowadzenie. Poznan, 1965, s. 227).
      9 Джусойты Н. Уходя от фольклора... - Вопросы литературы, 1977, No 1, с. 119.
      10 См.: Материали за V международен конгерес на славистите. Сла-вянска филология. Отговори на въпросите за научната анкета. София, 1963, т. II, с. 205-289.
      11 Шостакович Дм. Музыка и время. - Коммунист, 1975, No 5, с. 43-44.
      12 Ряд интересных суждений по этому вопросу содержат статьи, с которыми выступили участники дискуссии "Фольклор и современный литературный процесс", проводимой на страницах журнала "Вопросы литературы": Кубилюс В. Формирование национальной литературы - подражательность или художественная трансформация? (Три шага литературы в фольклор) (1976, No 8); Джусойты. Н. Уходя от фольклора... (1977, No 1); Аузинь И. Расширение горизонта (1977, No 6) и др.
      13 Это касается не только литератур младописьменных. Подчас и в литературах, насчитывающих не один век существования, давно сложившиеся, окостеневшие " в течение столетий остающиеся неизменными поэтические нормы тормозят литературное развитие - и тогда для преодоления схоластической поэтики обращаются, к фольклорным истокам, как это наблюдается сейчас, например, в афганской поэзии, заимствующей у народной песни не только темы и образы, но и свободу строфических построений. (См.: Дворников Н. А. Строфика и синтаксис (к проблеме лингвистической поэтики). - В кн.: Проблемы языкознания. Доклады и сообщения советских ученых на Х Международном конгрессе лингвистов. М., 1967,c.188).
      14 См., например: Чыгрын И. П. Станауление беларускай прозы i фальклор. Дакастрычнiцкi перыяд. Мiнск. 1971, с. 4).
      15 См , например: Лазутин С. Г. Жанровые особенности поэтики русского фольклора. - В кн.: Вопросы поэтики литературы и фольклора. Воронеж, 1974, с. 17; Звозников А. А. Поэтика Пушкина в современных исследованиях. - Русская литература, 1976, No 3, с. 195-196.
      16 Выходцев П. С. Об исторических закономерностях взаимосвязей литературы и фольклора. - Русская литература, 1977, No 2, с. 4.
      17 Фольклор. Поэтическая система. М., 1977, с. 3.
      18 Там же, с. 6.
      19 Krzyzanowski J. Paralele. Studia porownawcze z pogranicza literatury i folkloru. Warszawa, 1961, s. 15.
      20 Kochol V. Literatura a folklor. - Slovensky narodopis. Bratislava, 1977, N 2.
      21 Астахова А. М. Исследования советского времени о роли фольклора в русской литературе. - В кн.: Вопросы советской литературы. IV. Фольклор в русской советской литературе. М.-Л , 1956, с. 288.
      22 См.: Русская советская поэзия и народное творчество. Л., 1056.,
      23 Русская литература и фольклор (XI-XVIII вв.). Л., 11970, с. 17.
      24 Эту необходимость Э В. Померанцева убедительно обосновала на примере развития одного жанра: "Самый процесс воздействия литературы на устное творчество не нов, однако в наше время он количественно увеличился в такой степени, что приобрел новое качество: из периферийного явления в жизни сказки превратился в профилирующее" (Померанцева Э. Кинга и сказочник. - В кн.: Народная гравюра и фольклор в России XVII-XIX вв. (К 150-летию со дня рождения Д. А. Ровивокого). М., 1976, с. 357.
      25 Митрофанова В. В. Народная сказка о Ерше и рукописная повесть о Ерше Ершовиче. - В кн.: Русский фольклор. 1972, т. XIII, с. 1Й6.
      26 Базанов В. От фольклора к народной книге. Л., 1,873, с. б.
      27 Batminski J. Struktura jezykowa incipitu piesni ludowej. - In:
      Semiotyka i struktura tekstu. Studia poswiecone VII miedzynarodowemu kongresowi slawistow. Wroclaw - Warszawa - Krakow - Gdansk. 1973, s. 81.
      28 Взаимодействие наук при изучении литературы. Хроника. - "Русская литература", 18,77, No 2, с. 228.
      29 Уемов А. И. Логический анализ системного подхода к объектам и его место среди других методов исследования. - В кн.: Системные исследования. Ежегодник. М., 1969, с. 84.
      30 Ничев Б. Увод в южнославянский реализм. От фолклор към литература в естетическия развой на южните славяни през XVIII и XIX век. София, 19711, с 90.
      31 Kortazar A. R. Folklore у literafura. Buenos Aires, 1964, p. 84.
      32 Об этом не раз напоминал, например, Н. И. Кравцов, - в частности в .выступлении на Всесоюзной конференции фольклористов по проблеме "Основные направления в изучении фольклора" (Москва, 28-30 июня, 1071 г. (Народна, творчiсть та етнографiя, 1971, No 6, с. 104-105).
      33 Путилов Б. Н. Русский классический фольклор и современность. - В кн.: Kongresa jugoslavskih folkloristov. Celje, 1965. Zbornik XII. Ljubljana, 1968, s. 93.
      34 Толстой Л. Н. Собр. соч. в 20-ти тт. М, 1966, т. 17, с. 354,
      35 Так, еще в начале шестидесятых годов Н. Ф Бабушкин полагает, что "понятие типического образа в фольклоре" "по существу то же, что и в литературе", ибо автор придерживается той точки зрения, что фольклорное произведение, стоит ему быть записанным, - это уже не фольклорное произведение, а "обычный печатный или письменный текст художественного произведения" (Бабушкин Н. Ф. Черты фольклора как формы общественного сознания масс. - В кн.: Вопросы творческого метода и мастерства в литературе и фольклоре. Томск, 1962, с. 85).
      36 Sulima R. Folklor i literatura. Szkice о kulturze i literaturze spolczesnej. Warszawa, 1976, s. 10.
      37 Этими "промежуточными" слоями словесного творчества занимались, не говоря уже об А. Н. Веселовском, еще в начале нашего века В. В. Сиповский, С. В. Савченко, М. Н. Сперанский. В настоящее время этой проблеме много внимания уделяет В. Г. Базанов.
      38 Штейниц В. Рабочая песня и народная песня (вступительное слово на симпозиуме). - VII Международный конгресс антропологических и этнографических наук. М., 1064, с. 17.
      39 Krzyzanowski J. Systematyka bajki polskiej. - In: Z polskich stu-diow slawistycznych. Seria 2. Nauka о literaturze. Warszawa, 1963, s. 329.
      40 Померанцева Э. В. Баллада и жестокий романс. - В кн.: Русский фольклор. Л., 1,974, т. XIV, с. 202.
      41 Ср.: "Причитания и бытовая сказка обладают наибольшей отзывчивостью, но и здесь современные мотивы появляются главным образом не нарушая поэтики жанра и устойчивых художественных концепций" (Базанов В. Заметки фольклориста, с. 233).
      42 Ср.: "Чем более далекие варианты одних и тех же структурных функций мы будем рассматривать, тем легче определятся .инвариантные - типологические закономерности" (Лотман Ю. М. О типологическом изучении литературы. - В кн.: Проблемы типология русского реализма. М., 1989, с. ,18).
      43 Базанов В. Заметки фольклориста, с. 228. - Ср.: "Наблюдения показывают, что фольклорные жанры значительно отчетливее, чем литературные, отличаются друг от друга .не только по содержанию, но и по своей художественной форме, принципам художественного отражения действительности" (Лазутин С. Г. Жанровые особенности поэтики русского фольклора. - В кн.: Вопросы поэтики литературы и фольклора. (Воронеж, 197Й, с. 4).
      44 В основу такой градации положена классификация К. В. Чистова, как она представлена Д. С. Лихачевым. (См.: Лихачев Д. Будущее литературы как предмет изучения. - "Новый мир", 1.969, No 9, с. 17В). Своеобразными сигналами о становления того или иного вида собственности могут служить сведения о мерах по ее охране. Так, на рубеже шестнадцатого-семнадцатого веков право собственности на текст уже существовало, но еще не получило официального статуса, и Шекспир следит за тем, чтобы лазутчики не записывали его пьесы во время представлений, и даже в девятнадцатом веке Никколо Паганини возит партитуру своих концертов с собой, выдавая ее оркестрантам только на время выступления и притом- пусть в ущерб качеству исполнения-перед самым выходом на сцену и отбирая сразу же после окончания игры. В музыке, по сравнению с литературой, процесс затянулся, очевидно, оттого, что здесь исполнитель подчас заслонял автора.
      45 Лихачев Д. Будущее литературы как предмет изучения. - Новый мир, 1969, No 9, с. 183.
      46 Ср.: "Сложность конкретных связей и в литературе и в фольклоре состоит именно в том, что сама типология фольклора постепенно включается во всемирно-исторический процесс, образует одно "из звеньев международных культурных контактов" (Вазонов В. Заметки фольклориста. - Русская литература, 1,966, No 2, с. 229).
      47 Словацкий исследователь Петер Либа выделяет следующие уровни "возможного междисциплинарного изучения": темы, стиля, семантики и семиотики. (См.: Liba P. Folklor a popularna literatura. - "Slovensky naro-dopis". Bratislava, 1976, No 3, s. 409).
      48 В той же, в принципе, последовательности, к которой мы пришли в результате изложенных соображений, переносила свое внимание с одного аспекта на другой историческая поэтика.. Как проницательно заметил И. Ф. Анненский (в письме к Е. М. Мухиной от 5 апреля 1906 года), "поэтика начала с сюжетов, позже возник вопрос о заимствованиях и реминисценциях. Определительная роль поэтической речи и власть слов только что начинает выясняться" (Письма И. Ф. Анненского к Е. М. Мухиной. - Известия АН СССР, серия литературы и языка. 1973, т. XXXII, вып. 1, с. 53).
      К ГЛАВЕ ПЕРВОЙ
      1 Житье и хоженье Данила, Руськыя земли игумена. - В кн.: Палестинский сборник, СПб., 1885, вып. IX, с. 97.
      2 Хожение за три моря Афанасия Никитина. 1466-1472 гг. М.-Л., 1948, с. 28. (Серия "Литературные памятники").
      3 Топоров В. Н. От космологии к истории (к характеристике ранне-исторических описаний). - Тезисы докладов IV летней школы по вторичным моделирующим системам. Тарту, 1970, с. 63.
      4 Лосев А. Ф. Гомер. М., 1960, с. 8.
      5 Когда, в силу определенных причин, такие же ограничения проникли в роман, Фюретьер (1619-1688), доведя своих героев до брака, завершает "Мещанский роман" (первую книгу) следующим образом: "Хорошо ли они жили а супружестве или плохо, об этом вы когда-нибудь узнаете, если придет мода описывать жизнь замужних женщин" (Фюретьер А. Мещанский роман. Комическое сочинение. М., 1962, с. 192). Подобное отношение романиста XVII века к регламентации временных границ изложения свидетельствует: перед нами не закон, непреложность которого ни у кого не вызывает сомнения, а мода, которой автор подчиняется не без иронии.
      6 Пропп В. Я. Фольклор и действительность. М., 1Q76, с. 103.
      7 См.: Соловей Л. М. Взаимосвязи белорусской баллады со сказкой и легендой. - В кн.: Прозаические жанры фольклора народов СССР. Минск, 1974, с. 140.
      8 См: Bysiron J. S. Artyzm piesni ludowej. Poznan.-Warszawa, 1921, s. 114.
      9 См. там же, с. lil5.
      10 См.: Димков Н. Драмата на Рачо Стоянов "Майстори" и народното творчество. - В кн.: Български фольклор, 1976, кн. 2, с. 45-46.
      11 "Осознаваемая индивидуумом длительность иногда называется протяженностью для того, чтобы отличить ее от физической длительности" (Вудроу Г Восприятие времени. - В кн.: Экспериментальная психология. М., 1963, т.2,с.870).
      12 См : Гуревич А. Что есть время? -Вопросы литературы, 1968, No 11, с. 1156.
      13 Пропп В. Я. Русский героический эпос. Л., 1955, с. 343.
      Необычайные деяния совершаются в необычные сроки. Сказочные дворцы воздвигаются в одну ночь. Гоголь в "Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем" пародирует эту фольклорную закономерность: оскорбительный для соседа хлев выстроен был Иваном Никифоровичем "с дьявольской скоростью: в один день" (Гоголь Н. В. Собр. соч. в 7-ми тт. М., 1976, т. 2, с. 197).
      14 Герою абхазской сказки - 800 лет, его жене - 700, теще - 1200 (см.: Зухба С. Л. Абхазская народная сказка. Тбилиси, 1970, с. 212); в сербском фольклоре 9 лет длится не только отлучка из дому, но и голодовка героя (см.: Ястребов И. С. Обычаи и песни турецких сербов. СПб., 1899, с. 269); в русской сказке прекрасную невесту "тридцать три года сватали, да не высватали" (Аф., I, с. 428, No 170). С .другой стороны, в фольклоре многих народов подвиги совершают герои-малолетки. Любопытно, что ни антагонисты героя русской сказки, ни противники богатырей, ни вилы сербских песен возрастной характеристикой не наделяются.
      15 Королькова А. Н. Русские народные сказки. М., 1989, с. 108.
      16 Только в более поздних (типологически) сказках время в сюжете обретает самостоятельную роль. В индийской сказке "Дерево-свидетель" мудрец Бирбал обличает лжеца следующим образом. Отправив в путь человека, которому обманщик отказывается возвратить деньги, "Бирбал промолвил с нетерпением: "Неужто этот старик еще не добрел до дерева?"- "Нет, ваша честь, еще не дошел. Это место отсюда далече, ну и. дорога тяжелая, - все бугры да горки. Он сейчас, верно, как раз на полпути", - возразил хитрец, и ложь его была разоблачена: если бы он действительно не брал денег, стоя у того дерева, то и не знал бы" как долго надо к нему идти. (См.: Забавные рассказы про великого и хитроумного Бирбала, главного советника; индийского падишаха Акбара. М., 1968, с. 201i-202). Время в его повседневной реальности становится элементом сюжета.
      17 "Вместе с тем свои закономерности имеют и перерывы во времени. Сюжетное развитие былины прерывается, причем в шелом эти. разрывы значительно крупнее, чем в сказке" (Лихачев Д. С. Поэтика, древнерусской литературы, Л., 1971, с. 261). "В целом" - очевидно потому, что не всегда перед нами сопоставимые величины в силу неопределенности временных характеристик в сказке.
      18 Ср.: "Оказывается, что даже с возникновением цивилизации первостепенная важность придается скорее одновременности, чем последовательности. Определенные религиозные и жертвенные акты совершались при особых обстоятельствах... и только пря этих обстоятельствах... Действительно, долгое время аспектами времени, которые имели основное значение для человеческого ума,, были не длительность, направленность и необратимость, а повторяемость и одновременность" (Уитроу Дж. Естественная философия времени. М., iT.9164, с. 74).
      19 См.: Буслаев Ф. Русская народная поэзия. СПб., 1861, т. I, с. 343.
      20 См.: Peuckert W.-E. Mittagzeit. - In: Beitrage zur Sprachwissen-schaft Volkskunde und Literaturforschung. Berlin, 1965, S. 304-313.
      21 Аф., III, с. 425 (комментарий).
      22 Не запечатлен ли в этом эмпирический опыт древнего человека, который он приобретал, когда непредвиденные обстоятельства, ставили его в исключительное положение? Недавние психологические опыты, поставившие себе щелью изучить восприятие времени человеком, лишенным обычных временных ориентиров делают такое предположение весьма правдоподобным.