Странник (№1) - Угроза вторжения

– Что? – прошептал Максимов.

– Какого-то казака с женой в машине взорвали.

– "Казачка". Директор «Рус-Ина», вроде бы как мой босс, – поправил ее Максимов.

– Может быть, я не расслышала. Журавлев репортаж по телевизору увидел.

Раскудахтался на весь дом. Потом с Кротовым закрылись в библиотеке, Сейчас, наверно, еще там.

– А ты куда?

– Мой контракт окончен. Успели попрощаться, и слава богу. – Она отстранилась. Опустила голову. – Береги себя, Максим.

«Вот и все. Сама говорила, что ее всегда убирали с объектов до начала крупных неприятностей. А если у нас не крупные неприятности, то я – Папа Римский», – подумал Максимов, проведя ладонью по теплой щеке Инги.

Он так и не привык к тому, что в ней уживались две противоположности: дневная и ночная. Сейчас, несмотря на сгущавшуюся темноту, перед ним была дневная Инга, спокойная и умиротворенная. Как сытая тигрица.

– Прощай, Инга.

– Нет, Максим. До свидания. – В его ладонь лег бумажный шарик. – Будет возможность, позвони.

Закрытая радиочастота Центра связи СБП РФ

«Витязь – два» вызывает «Ермака».

– На приеме. Что у тебя?

– Из адреса вышла женщина. Идет к станции.

– Пропустить. Как понял меня, «Витязь»?

– Принял. Пропустить. «Ермак», «Ермак»! За ней еще один. Мужчина.

– Вышел из адреса?

– Да, из адреса. Скрытно идет следом.

– "Витязь – два", не вмешиваться, что бы ни произошло. Понял?

– Принял, «Ермак». Не вмешиваюсь.

Неприкасаемые

Инга шла к станции хорошо знакомой дорогой. Человек, вышедший из ворот дачи следом за ней, в поселке был в первый раз, и на этом строился ее расчет.

Инга не меняя темпа сошла с дорожки и пошла по протоптанной вдоль нее тропинке. Летом местные дачники предпочитали идти к колодцу не по асфальту, а по траве. В чем разница между двумя параллельными путями, могли объяснить только измученные городским адом москвичи.

В ряду домов, тянувшихся с левой стороны дорожки, не горело ни одного окна. Справа был пустырь с подбирающимся прямо к тропинке прудом.

Инга встала у раздвоенной, березы, спрятавшись в тень.

Человек ускорил шаг. Он слишком далеко отпустил жертву. На покрывшейся белым налетом земле хорошо читались остроносые следы ее сапог.

Тропинка вильнула от колодца к раздвоенной березе. Последнее, что он успел увидеть, была вынырнувшая из темноты рука. Выстрела он не услышал.

Инга ухватила завалившегося назад человека за рукав, толкнула с низкого бережка в черную воду...

Дежурившая на станции бригада наружки имела указание за женщинами не следить. Беспрепятственный отход своего агента Салин сделал одним из пунктов соглашения. Подседерцев вынужден был согласиться.

Закрытая радиочастота Центра связи СБП РФ

Внимание всем, я – «Ермак». Десятиминутная готовность

* * *

Проехав две станции, она вышла в Одинцове. Не оглядываясь, пошла к мерцавшим разноцветными огоньками высотным домам.

Позвонив из таксофона по местному номеру, она вошла в прокуренную кафешку, заказала чашку кофе и сто граммов коньяка.

Пока не увидела в дверях знакомого высокого брюнета в толстой кожаной куртке, разукрашенной нашивками всех армий мира, маленький браунинг с глушителем держала под небрежно брошенной на стол меховой шапочкой.

Весьма срочно т. Салину В. Н.

«Кукушка» успешно эвакуирована. Сообщает, что охрану адреса осуществляет группа высокопрофессиональных боевиков, вооруженных автоматическим оружием.

Один из боевиков, препятствовавший отходу «Кукушки», ею ликвидирован.

«Кукушка» имела контакт с вернувшимся в адрес «Дикарем». Согласно инструкции, передала «Дикарю» наш контактный телефон.

Согласно данным радиоперехвата, в поселке действует оперативная группа СБП РФ. Ведется активная подготовка к захвату адреса.

Владислав

Когти Орла

Не успел Максимов взяться за ручку двери, как за спиной заскрипели ступеньки под тяжелыми бутсами.

Человек был выше Максимова на голову и намного шире в плечах.

Человек сам приоткрыл дверь веранды. Острый луч света упал на их лица.

– Хорошо, что я тебя узнал, – сказал человек в пятнистом бушлате. – Могло быть плохо, очень плохо. Ты Сухуми не забыл?

– Нет, – ответил Максимов, вглядываясь в лицо, заросшее иссиня-черной бородой до самых глазниц.

– И я не забуду. Ты меня спас, а вспомнить не можешь. Смешно.

– Там много чего было, Исмаил. Все. запоминать – голова лопнет.

* * *

...На горбатую улочку, ярко освещенную огнем пожарища, вырвался БМП.

Развернулся, скрежеща гусеницами по брусчатке, и дал длинную очередь из крупнокалиберного пулемета. Максимов бросился в канаву, очередь прошла высоко, но ударная волна, взбитая тяжелыми пулями, врезавшимися в горячий воздух, даже на таком расстоянии больно ударила в уши. Он зажал нос, выдохнул, барабанные перепонки, щелкнув, опять стали ощущать звуки. За ревом движка и треском очередей на перекрестке он расслышал стон. Совсем рядом, за спиной. Осторожно перекатился на бок.

Прямо посреди улочки лежали трое. Один был мертв. Второй, широко разбросав руки, растянулся на спине, ногами к БМП, третий приподнялся на коленях, потянулся за валявшимся рядом автоматом. Пунктирная линия трассеров, как ножом, разрезала его пополам поперек груди. Лежавший на спине, поймав срикошетившую пулю, дрогнул всем телом, откинул голову и гортанно завыл.

Максимов перевел взгляд на рванувший по улице БМП, сзади к нему уже успели пристроиться черные фигурки. Меньше чем через минуту гусеницы переломят всех троих, раненый даже не успеет застрелиться.

Он решил ждать. Шанс спастись самому сохранялся, стойло лишь, улучив момент, вскочить и перемахнуть через забор. Спасти раненого было намного сложнее. Единственный шанс – если пехота отстанет, не поспевая за БМП, развившим скорость на крутом спуске. Так и вышло. И еще он заметил, что люк водителя открыт. Это выровняло шансы, можно было рисковать.

Подпустив БМП на пять метров, Максимов выстрелил из подстволъника, послав гранату по пологой траектории прямо в группу отставшей пехоты. Краем глаза отметил, что взрыв разметал в стороны черные фигурки. Кувырком откатился. назад, из десантного отделения БМП сразу с двух бортов открыли беспорядочный огонь. Башня, завыв электроприводом, поползла влево, пулемет выдал длинную очередь, разлетевшуюся по широкой дуге.

Он опять оглох. Беззвучно, как в страшном сне, на него накатывались перемазанные кровью, с застрявшими между траками красными лохмотьями гусеницы БМП. Машина завалилась на один борт, перемалывая левой гусеницей придорожную канаву.

Максимов зубами сорвал чеку, бросил гранату. Она, клацнув по башне, отскочила прямо в раскрытый люк водителя.

За три секунды до взрыва он успел перескочить на середину дороги, вцепиться в воротник куртки раненого и рвануть его за собой...

Взрыва он не услышал, в ту секунду показалось, что БМП все-таки выровнялся и достал их острым стальным носом...

В сознание он пришел от дикой боли, показалось, что перемолоты все кости.

Боясь провалиться в забытье, стиснул зубы и попытался нашарить вокруг себя оружие. Сквозь тягучий звон в ушах расслышал голоса. Мужики матерились привычно и беззлобно. Главное, без акцента.

«Свои», – облегченно вздохнул Максимов и открыл глаза. И сразу же зажмурился. В ярких языках пламени чернел остов БМП. Башню снесло взрывом, и теперь из его нутра, как из жерла, валил удушливый черный дым.

Кто-то приподнял его голову, пальцем разжал губы и стал лить в рот жгучую жидкость. Максимов закашлялся и окончательно пришел в себя.

«Случай трудный, но жить будет, – весело произнес тот, кто поил его водкой. – А ты, братишка, хлебнешь?»

«Мне нельзя», – ответил хриплый шепот. Максимов скосил глаза, чтобы увидеть, кому это не хочется выпить после такой переделки.

Человек зарос щетиной до самых глаз, все лицо было перемазано липким месивом: пыль пополам с кровью. На лице остались живыми только глаза. И они цепко, словно пытаясь выжечь в памяти его лицо, смотрели на Максимова...

– Ты забыл, а Исмаил добро помнит. – Человек прижал к груди кулак. – Уходи.

Забирай свои вещи – и уходи.

– А Гаврилов что скажет?

– Что мне твой Гаврилов? У этого Гаврилова нутро совсем гнилое. Его потроха даже пес есть не станет.

– Но ты же на него сейчас работаешь, или нет?

– Плевать я на него хотел. Исмаил – воин Аллаха! А ты тоже воин, я в Сухуми видел. Что нам делить? Бери вещи – и уходи. Я так решил.

– Он тебя за это убьет, Исмаил.

– Э! – Он сверкнул белыми крепкими зубами. – Если я скажу, что убью тебя, что ты мне ответишь?

– Попробуй, – пожал плечами Максимов. – Может, и получится.

– Вот и я говорю – пусть попробует! – Исмаил хлопнул его по плечу тяжелой ладонью. – Иди, дорогой. Очень тебя прошу! Не было тебя здесь, я не видел, мои люди не видели. Уходи.

– Уговорил, – кивнул Максимов. – Ключи от подвала у тебя? Хочу взять оружие.

– Там открыто. – Исмаил скрипнул ступеньками и пошел к сторожке.

Закрытая радиочастота Центра связи СБП РФ

– "Витязь – пять" вызывает «Ермака». Я – девятка. Прием.

– На приеме.

– Со стороны Одинцова в поселок подъезжает машина.

– Задержи. Забери документы и держи до команды. Как понял, «Витязь-пять»?

– Понял, «Ермак». Организую.

– Конец связи.

* * *

В тире делать было нечего. Максимов скрипнул приоткрытой дверью, но вниз спускаться не стал. Прислушался. Тяжелые шаги Исамила удалялись к сторожке.

Убогий садовый домик после исчезновения Стаса так и остался пустым. Как конура без собаки.

Закрытая радиочастота Центра связи СБП РФ

– "Ермак", я – «Витязь – три». Вышел на рубеж атаки.

– Принял. Сторожку – на прицел. Если что – гаси «Мухой».

* * *

Максимов свернул за угол. Прислушался. В поселке, продрогшем от ноябрьской стужи, не было слышно ни звука. Где бы ни разбросал Исмаил своих людей, на этой стороне дома их не было.

Он потер озябшие пальцы, поднял голову, присматриваясь к отвесной стене.

Под самым козырьком крыши матово светилось окошко комнаты Костика.

Резко выдохнув, он вогнал пальцы между досками, подтянулся и пополз вверх, как паук, всем телом вжимаясь в стену.

Ухватившись за край крыши одной рукой – правая нога уперлась в угол подоконника, а другая свободно балансировала, не найдя опоры, – он осторожно постучал в окно.

У Кости хватило сообразительности сначала выключить свет и лишь потом поднять жалюзи.

– Быстро открывай, – прошептал Максимов, давясь от натуги словами.

Скрипнули распахнутые створки, еще повезло, что открывались вовнутрь, и Максимов, перевалясь через подоконник, сполз на пол.

– Все, парень, уходим, – выдохнул Максимов, закрыв глаза.

– А вдруг я не тот, за кем ты пришел? – Костик вернулся к столу, на котором работали все три компьютера.

– Иди ты на фиг, салага! – бессильно выругался Максимов. – Только малолетка, готовый за убеждения пойти на костер, мог взять такой псевдоним.

– За научные убеждения! – поправил его, не оглядываясь, Костик.

– Бля, он еще шутит! – Максимов попытался сесть, но ладонь попала на один из листков, разбросанных по всему полу, и он растянулся во весь рост.

– Полежи. Мне нужны две минуты. Через сорок секунд машина закончит просчет шифра. И за полторы минуты я все успею...

– Костя, тебе через минуту глотку перережут! – Максимов с трудом сел. – Когда же этот день кончится, мать его за ногу...

– Все! Есть шифр!!! – радостно хлопнул в ладоши Костик. – Сейчас начнем маленькую компьютерную войну.

– Как ты работаешь? Звонки же идут через гавриловский коммутатор. Они же все пишут!

– Ерунда, – отмахнулся Костик, одной рукой продолжая набивать что-то на клавиатуре. – Собрал блок спутниковой связи, подключился к нашей «тарелке».

Через американский спутник и работаю.

– Кулибин хренов, – проворчал Максимов.

– Нашел с кем сравнить! – тут же отозвался Костик, еще быстрее застучав по клавишам.

Максимов не успел ничегосказать.

Дверь распахнулась. Максимов откинулся назад, чтобы быстрее выхватить из-за пояса пистолет, и понял – проиграл. Исмаил уже взял его на прицел.

Что-то со свистом пронеслось в воздухе. Исмаил охнул и стал оседать. В широком лбу торчала толстая ручка отвертки.

Максимов рванулся вперед, подхватил выпавшую из рук Исмаила винтовку.

Толкнул Исмаила плечом – и тело безвольно рухнуло на узкий диван. Он быстро выглянул за дверь. На лестнице, круто уходящей вниз никого не было.

Максимов повернулся к Косте, открыл было рот, но тот опять полностью ушел в свой компьютерный мир.

Закрытая радиочастота Центра связи СПБ РФ

– Внимание всем! Я – «Ермак». Трехминутная готовность.

* * *

– Все! – Костик оттолкнулся от стола, отъехал назад на стуле с колесиками. – Максим, поздравь меня, я – гений!

– Смотря в чем, – прошептал Максимов, покосившись на завалившегося боком на диван Исмаила. – Нобелевскую премию не обещаю, но два кишлака кровников гарантирую.

– Да я сейчас обчистил кое-кого почти на полтора миллиарда!

– Мне бы твои проблемы, дитя прогресса, – проворчал Максимов.

Ноги Исмаила конвульсивно задергались, тело скрючилось, потом размякло, кисть безвольно упала на пол. На мизинце блеснул перстень.

Максимов присел на корточки и взял его за кисть, крупные пальцы Исмаила с твердыми, как когти зверя, ногтями уже стали безвольными, мертвыми. Перстень был Кротова, с двумя ключами на печатке. Вряд ли Исмаил знал истинную ценность перстня, просто привык снимать с мертвых то, что им уже не понадобится.

Максимов перевернул Исмаила, на камуфляжных брюках у того расплывалось темное пятно, в нос ударил запах мочи.

«Как ни живи, а умираешь, как скотина», – подумал Максимов. Он давно уже уяснил, что смерть, настоящая, а не киношная, – смердящее и тошнотворное дело.

Грязь, кровь и гной, скрываемые при жизни, прут наружу, но мертвые, как известно, «сраму не имут», лежат себе тихо и разлагаются. И если не хочешь стать трупом, надо отбросить привитую мирной жизнью брезгливость. Он вытащил нож из ножен на поясе Исмаила. Клинок был красив особой, хищной красотой оружия, сработанного истинным мастером. Максимов провел пальцем по ложбинке на лезвии. Палец стал красным от еще не загустевшей крови.

«Вот и все. И не надо идти вниз. Жаль старика». – Максимов закусил губу.

С трудом снял перстень с пальца Исмаила, протер полой куртки обод перстня изнутри. На матово отсвечивающем металле отчетливо проступали буквы.

– Старые ключи открывают новые замки, – прошептал Максимов и спрятал перстень во внутренний карман куртки.

Он прислонился спиной к дверному косяку, взяв под прицел лестницу.

Винтовка у Исмаила была отличная – новая СВД с глушителем. Для ночного боя – самый удобный вариант.

Закрытая радиочастота Центра связи СПБ РФ

– Я – «Ермак»! Всем! Повторяю – вперед идут «карандаши».

«Пиджакам» до моей команды – не высовываться. Теперь внимание! Три, два, один.... ПОШЕЛ!

* * *

Когти Орла

Стекла разлетелись вдребезги. Вместе с пронизывающим ветром в комнату ворвались пули. Максимов успел пригнуться и проорать:

– Свет! Гаси свет, идиот!!!

Костик сбил со стола лампу. В темноте Максимов не видел, что он еще сделал, но над столом заплясали голубые всполохи, потом повалил едкий дым.

В окно еще два раза выстрелили. С нижнего этажа во двор ударили длинные очереди.

– Костик, уходим!

– Эй, Исмаил! – Через перила перегнулся человек в черной вязаной шапочке, закинув голову, посмотрел вверх. – Исма... ах!

На лужайке ухнул взрыв, и даже Максимов не расслышал хлопка, лишь дрогнула от отдачи винтовка. Он краем глаза заметил, что голова пропала, а стену забрызгало красным месивом.

В комнате что-то тяжело упало на пол.

– Костя, ты цел?

Вместо ответа раздался надсадный кашель.

Максимов чертыхнулся сквозь стиснутые зубы и пополз в комнату.

* * *

– "Ермак", я – «Витязь – два»!

– Все вижу; второй! Зацепись и держись. Сейчас подкатим «телегу», станет легче. На «телеге»! Мать твою... «Витязь – четыре»! Живо сюда!

* * *

Максимов прижал ладонь к груди заходящегося кашлем Кости. Ладонь сразу стала липкой.

– Давай, парень! Соберись, ну! Сейчас газ дадут!!! – Он оглянулся через плечо на проем двери. На первом этаже отчаянно огрызались три автомата.

Отрывисто грохнул подствольный гранатомет, и через секунду у сторожки ухнул взрыв.

Костя слабо покачал головой, стер с губ красную-пену.

– Нет, Максим... Сам... – прошептал он. – Передай нашим. – Он вложил в липкую от крови ладонь Максимова трехдюймовую дискету.

– Не дури! – Максимов затряс его за плечи. Костя уткнулся лицом в его плечо.

– Огонь... Прошу, – чуть слышно шепнули губы. Костик задрожал всем телом, охнул и уронил голову. Максимов отщелкнул кнопку на сумке, пристегнутой к ремню. Достал шприц-тюбик с красной головкой, зубами сорвал колпачок и вонзил иглу в шею Костика. Яд действовал моментально, но Костик был уже мертв – ни конвульсий, ни последнего вскрика.

Максимов осторожно опустил его безвольно качающуюся голову на пол.

Достал из сумки серебристую палочку термитной спички. Чиркнул о пол, поджег от ее яркого огня еще три и разбросал по комнате. Термит заревел, вгрызаясь в дерево. Раскаленные добела стерженьки провалились под пол, и через мгновение сухо, как в камине, затрещали разом занявшиеся доски.

Закрытая радиочастота Центра связи СБП РФ

– "Ермак" – нас прижали!

– Вижу. Зацепись за сторожку. По команде – рывком к дому! На «телеге», козлы, что сопли жуете?! Огонь по воторому этажу. Из всех стволов! Огонь!!

– "Первый", горит на втором этаже!

– Там есть кто?

– Вроде нет.

– Ну и хрен с ним... «Витязь – пять»! Не спи, сука!!!

– На приеме!

– Рысью – на станцию! Там должна быть «по-жарка».

– Принял!

– "Витязь – два"! Хватит морды баловать. А ну дай им прикринчику понюхать!!!

– Понял, «Ермак», понял. Осторожно, ребята, даем газ!

* * *

Максимов хлопнул об колено и выбросил в окно плоскую круглую коробочку.

Темноту за окном разорвала яркая магниевая вспышка. Если снайпер продолжал выцеливать окно, то способность видеть вернется к опаленным вспышкой глазам не раньше чем через десять минут.

Максимов сорвал чеку, бросил гранату на пол, а сам, мягко оттолкнувшись, как прыгун с вышки, головой вперед вылетел в окно. Он прокатился по земле, гася удар. Замер, когда из окна вырвался сноп огня и оглушительно грохнул взрыв.

В ушах так зазвенело, что он не слышал, как вокруг градом ударили по земле куски битого кирпича. И лишь вздрогнул, когда что-то больно, как злая птица клювом, ткнуло под лопатку...

* * *

... Его тащили по земле. Но не правильно, непрофессионально, ухватив за воротник куртки. Как убитого. А он был еще жив.

Максимов забросил руку за голову, пытаясь перехватить вцепившуюся в воротник руку противника, но пальцы увязли в густой собачьей шерсти...

Цель оправдывает средства

Поезд набирал полный ход, вагон покачивало, все чаще и чаще стучали на стыках колеса.

Снайпер улыбнулся свои мыслям: "Спальный вагон. Сел – и спи. Призрачный покой в шаге от смерти. Слетим с рельс, большинство умрет так и не проснувшись.

А это хорошо. Смерть должна приходить неожиданно. О последнем мгновении перехода в никуда знает только она и тот, кого она выбирает своим посланником".

В дверь постучали.

– Да. – Снайпер нехотя повернул голову.

– Простите. Чай будете? – Проводница была симпатичная..

«Если бы не усталые складки в уголках губ, – про себя отметил снайпер. – Уже положила глаз. Еще бы! СВ, отдельное купе, одинокий пассажир, не из плебеев, билет до Вены... Маленькие радости за счет родного МПС».

– Чуть позже, – ответил он, сознательно задержав взгляд на ее груди.

– Ой, смотрите, как горит! – проводница округлила подведенные черным карандашом глаза. Снайпер посмотрел в окно.

В черном, как битум, небе плясали языки пожара.

– Дача горит. У знакомых в прошлом году сгорела. Бомжи ночевали. Костер из мебели развели, представляете? Спьяну сами и сгорели.

– Бывает. – Снайпер проводил взглядом яркое свечение. «Интересно, а можно кого-то снять?.. Прямо отсюда, в движении? – Он мысленно прикинул расстояние, скорость, поправку на ветер. И улыбнулся. – Нет, нельзя. Нельзя работать больше одной цели на одном месте».

– А что вы улыбаетесь?

– Да так. – Он повернулся к ней. Оглядел с головы до ног. – Люблю поезда.

Гораздо удобнее самолетов. Человечнее как-то... Разве нет?

– Наверное, часто ездите. – В ее глазах теперь было неприкрытое ожидание.

– Напои людей чаем и приходи.

– Сразу видно, часто ездите, – улыбнулась проводница.

Оперативному дежурному ГУВД г. Москвы

Раненный в результате покушения Георгий Осташвили умер не приходя в сознание в приемном отделении Института им. Склифософского.

В приемном отделении из-за действий сопровождавших его лиц и приехавших родственников сложилась крайне опасная ситуация.

Прошу дополнительного усиления нарядом СОБРа.

Случайности исключены

Белов ворвался в притихший дом следом за второй волной боевиков Подседерцева.

Ребята в бронежилетах и цилиндрических шлемах были похожи на шведских пехотинцев из фильма «Александр Невский». Но двигались проворно, с мягкой кошачьей агрессивностью. Они цепочкой, страхуя друг друга, пробежали по комнатам первого этажа. Лишь раз хлопнул одиночный выстрел – добили одного из оборонявшихся.

На верхнем этаже еще потрескивали доски, но пламя уже сбили, взорвав два мощных пиропатрона.

Белов лишь заглянул на второй этаж, встав на нижние ступеньки короткой лестницы. Там, в залитом сизым дымом коридорчике второго этажа, бродили, опустив тяжелые стальные головы, две фигуры. Хода на второй этаж не было.

Лестница полностью выгорела. Лишь груда обуглившихся досок в углу.

– Пойдем, старшой. – Кто-то из «волкодавов» дернул его за рукав. – Нашли твоих. Почти целые.

Белов прошел за ним через просторное помещение, судя по всему, служившее гостиной. Всю дальнюю стену занимали стеллажи с книгами. Побитая пулями, большая часть книг теперь валялась на полу, белея всклокоченными страницами, как стая белокрылых птиц, разбившихся о землю.

Крайний стеллаж был дверью, ведущей в кабинет.

Белов вошел и замер на пороге.

На столе еще горела лампа. Комнатка была потайная, без окон. Стены с картинами и книги на полках уцелели. Казалось, пронесшийся по дому смертельный ураган обошел стороной этот уголок. Они сидели в креслах напротив друг друга.

Кротов свесил голову на грудь. Седые пряди закрывали лицо. Можно было подумать, что он спит, убаюканный теплом и неспешной беседой. Если бы не огромное красное пятно, расползающееся по белой вязаной кофте.

Журавлев высоко, неестественно высоко закинул голову. Рот был широко раскрыт, будто он беззвучно кричал в закопченный потолок.

Белов едва совладал с нахлынувшей дурнотой. Ему показалось, что на шее Журавлева есть еще один рот. Он тоже широко, до отказа распахнут...

– Не мы, ты на нас не греши... Им горло перерезали, – сказал человек за спиной. – Звери. – Он сплюнул на перепачканный гарью ковер.

«Суки! Какие же вы все суки! – Белов бессильно осел на пол. – Концы режете вместе с горлом... Суки!»

Когти Орла

Норду Экстренная связь

Олаф и Бруно в условленное место не вышли. В районе объекта «Нора» идет интенсивный бой. Под угрозой обнаружения принял решение отвести вверенную мне группу на рубеж ожидания.

Печора

Норду Экстренная связь

Мероприятия, осуществленные Бруно, подтверждаю. Поток финансовых средств, поступивший со счетов известной вам финансовой группы, направляю в комбинацию счетов «Лабиринт – 3».

Валдай

* * *

Сначала был ужас. Вокруг только темнота и холод. Холод был мертвящий, пронизывающий насквозь. Он с трудом подавил волну паники, захлестнувшую сознание. А оно уже рисовало тысячи видений похороненных заживо, замурованных в стенах, брошенных – в темные колодцы. Он застонал и попробовал спиной отжать невыносимую тяжесть холодной земли. Бесполезно. Только ладони пронзили ледяные кристаллики боли.

«Конец», – спокойно, словно не о себе подумал он, уткнувшись лицом в что-то теплое. Это тепло было живым, он отчетливо слышал тугие удары сердца. В нос ударил острый запах собачьей шерсти.

«Конвой! Господи, Конвой!! – Словно услышав его немой крик, теплый комок заворочался, подставляя горячий бок. – Мы в подкопе...»

Он с трудом протиснул под себя руку, нащупал кожаный бок сумки. Пальцы не слушались, он с трудом заставил их отстегнуть застежку и намертво вцепиться в плоскую металлическую таблетку.

Это движение отняло последние силы. Он охнул, вздрогнув всем телом, и вырвавшееся из-под контроля сознание рухнуло в ледяную бездну...

* * *

«Воздух» <Код максимальной срочности, сообщение передается вне очереди и подлежит немедленному докладу адресату.>.

Норду

Принят радиосигнал экстренной связи от Олафа. Место выхода в эфир – объект «Нора».

Печора

«Воздух» Печоре

Немедленно задействовать вариант прикрытия «Смерч». Для эвакуации Олафа приказываю использовать любые средства. Вверенную вам группу вывести на рубеж атаки, разрешаю огневой контакт.

Норд

* * *

Словно смерч обрушился на разбуженный среди ночи поселок. Через десять минут после приказа Норда жизнь в нем превратилась в дурной сон.

По просеке из соседнего леса, светя прожекторами и надсадно ревя моторами, вырвались пять БТРов. Сидевший на броне десант дружно рассыпался по поселку, оглашая окрестности резкими командами и витиеватым армейским матом. Через две минуты первые солдаты вышли к горящей даче.

Спецназ, натасканный на любую неожиданность, без команды залег в круговую оборону. Услышав клацанье затворов, солдаты дали пару коротких очередей по дому. БТРы, выплевывая гарь, рванули на звук выстрелов.

Военному, как настоящему мужчине, главное только дать намек, потом удержу не будет. Позвонивший дежурному по части высокий чин из Генштаба намекнул, что особо стесняться с разгулявшимися в поселке бандитами не стоит: только что отстроенные генеральские дачи стоят дороже, чем жизни этих ублюдков.

Командир комендантской роты, поднятой по тревоге, и не собирался ни с кем церемониться. А его еще не проснувшиеся бойцы вообще мало что соображали: разрешили так разрешили. Пулеметчик, до этого стрелявший только один раз, радостно до отказа вжал гашетку, и громыхающий, как отбойный молоток, крупнокалиберный пулемет передового БТРа вогнал тяжелые пули в верхний этаж дачи. Только чудом никого не зацепило срикошетившими пулями и брызнувшими в разные стороны осколками кирпичей.

Пули, выпущенные спецназовцами, зацокали по броне БТРов, – по людям прицельно и на поражение пока решили не бить. Комендантская рота ответила беспорядочными очередями.

Старший группы заорал на весь поселок, стараясь перекричать набирающий обороты бой:

– Прекратить огонь!!! Здесь работает Служба Безопасности Президента.

Командир – ко мне! Остальным – прекратить огонь!!! – Добавив семиэтажный мат, он кувырком ушел в сторону, интуиция не подвела: кто-то положил очередь как раз в только что оставленное им место. Но после двух-трех разрозненных выстрелов пальба стихла.

Объяснение старшего группы спецназа с комроты произошло на нейтральной территории – у протараненных БТРом ворот. Слов, кроме матерных, было мало, но шума вышло достаточно. Объясниться толком не давали рвущиеся в рукопашную подчиненные, их то и дело приходилось отгонять пинками от пролома. Комроты с армейской тупостью требовал сдать оружие и выходить по одному, старший угрожал вырезать всю часть боевитого старлея. Переговоры прервала группа солдат, по собственной инициативе подобравшаяся к даче с тыла. Надежно укрывшись за деревьями, они стали поливать дачу длинными очередями. Унимать их пришлось в два голоса – старлею и старшему спецназа.