Время гарпии

      — Разумеется, разум подсказывал мне, что это безумие, — промолвил Брайль, — но чувства твердили, что никакая кентаврица не сравнится с Джаной. Мне кажется, что ты, — он взглянул на Синтию, — можешь меня понять.
      — Мы с Трентом вовсе не возлюбленные, — возразила зардевшаяся Синтия. — Просто путешествуем вместе.
      — Это относится и ко мне, — торопливо встряла Глоха. — Я ищу подходящего мужа, а волшебник Трент помогает мне в поисках. Ну а Синтия собирается поселиться у крылатых кентавров.
      — Так ты волшебник? — Джана взглянула на Трента с благоговейным трепетом. — А каков твой талант?
      — Я Трансформатор, умею превращать живые существа. Разве ты не видела, как я превратил чепуховию в пирожковию?
      — Видела, но подумала, что ты просто умеешь превращать бесполезные деревья в полезные. Это хороший талант, но его обладателя волшебником не назовешь.
      — Нет, я могу превратить кого угодно в кого угодно. Хочешь, сделаю тебя кентаврицей или Брайля человеком?
      Возлюбленные переглянулись.
      — Нет, — сказала Джана. — Мой Брайль интересен мне именно как кентавр.
      — А меня в Джане привлекают как раз человеческие качества.
      — Мы надеемся, что Добрый Волшебник поможет нам разобраться с нашей проблемой, — сказала женщина. — Мы хотим обратиться к нему с Вопросом.
      Все согласились с тем, что это разумное решение.
      Поутру Джана уселась на спину Брайля, и они поехали на запад. Трент, Глоха и Синтия двинулись на север, но через некоторое время кентаврица сказала:
      — Я могла бы везти тебя на спине, на Брайлев манер. Это ускорит наше продвижение.
      — Я мог бы просто превратить первую попавшуюся муху в лошадь и поехать на ней, — указал волшебник. — Но мне кажется, в этом нет необходимости, если ты, конечно, не спешишь. Идея состоит в том, что тебе следует освоиться в нынешнем Ксанфе, неспешно набираясь опыта; пока этого не произошло, я смогу оградить тебя от большинства возможных опасностей. Время сейчас не главное. Ну и, кроме того, не могу не признаться, что мне нравится наше путешествие: всегда приятно вспомнить молодость. Когда я закончу свои дела, вернусь к жене и друзьям и обрету свой истинный возраст, мне, как и было задумано, предстоит сойти со сцены. Что и будет сделано, но почему-то это уже не кажется мне таким уж неотложным.
      — Я тоже вовсе не спешу поселиться у незнакомцев, — подхватила Синтия. — Но нам следует помнить о том, что наши дела второстепенны по отношению к поиску Глохи. Имеем ли мы право ее задерживать?
      — Давайте начистоту, — сказала Глоха. — Я ищу мужчину из своего племени, какого, насколько мне известно, попросту не существует. Соответственно, чем скорее завершится мой поиск, тем скорее наступит горькое разочарование. Я к этому ничуть не стремлюсь, так что и мне спешить некуда.
      — Вообще-то я мог бы превратить какого-нибудь мужчину из любого народа в крылатого гоблина, — промолвил Трент. — Возможно, Кромби указал на меня как раз по этой причине. В таком случае…
      — Нет! — вскричала Глоха более резко, чем подобало столь юному и нежному созданию. — Это было бы неправильно. Вспомни, Брайль с Джаной тоже не захотели превращаться. Любое другое существо, пусть бы оно выглядело потомком гоблина и гарпии, не являлось бы продуктом культур обоих этих народов, а стало быть, не могло бы меня понять. Мне не нужен искусственный мужчина!
      Стоит отметить, что к концу этой тирады девушка несколько поубавила категоричность тона. Ей вспомнилось, что и в облике горицвета, и в виде мехового шара она чувствовала себя совсем неплохо. Возможно, самоощущение во многом зависит от внешнего облика? Однако озвучивать возникшие сомнения она не стала.
      — Выходит, никто из нас не имеет особых причин торопиться, — промолвил Трент. — В таком случае мы продолжим путь в прежнем темпе до тех пор, пока у кого-либо такие причины не появятся.
      — Мне кажется, это правильное решение, — сказала Синтия.
      — И мне тоже, — согласилась Глоха.
      Они продолжили путь, направляясь строго на север, ибо именно туда вела удобная тропа. Несколько раз им случалось встречаться с недружественно настроенными существами, но Трент или охлаждал их пыл, показывая меч, или превращал их во что-нибудь безобидное. Потом они вышли к развилке. Здесь тропа разделялась на несколько тропок, над которыми красовались надписи:
 

      РИС У НОГ
      ПАМПАСЫ
      ПЛОТЬ
      КОНПУТЕР.

 
      — Вообще-то, — заявил Трент, — от риса бы я не отказался, а то все пироги да пироги. Может, пойдем туда?
      Глоха, по правде сказать, предпочла бы не рис,а барбарис,но возражений у нее не имелось. У Синтии тоже. Они зашагали по дорожке под соответствующей надписью и вскоре вышли к странному сооружению — круглому каменному строению, наверху которого находилась большая плоская плита. При их приближении сочлененная палка раскрылась перед плитой и начала производить быстрые движения.
      Трент взялся за рукоять меча, однако диковинное устройство, похоже, никому не угрожало. Но и никаких признаков рисани у ног,ни в каком-либо ином месте не наблюдалось.
      И тут Глоха сообразила, в чем дело.
      — Эти таблички писал кто-то не слишком грамотный, — сказала она. — Надо было написать «рисунок».Речь там шла вовсе не о рисе,а о картинках, которые рисует эта штуковина.
      И действительно, на деревянной панели появился лист бумаги с превосходным изображением мужчины с мечом, крылатой гоблинши и крылатой кентаврицы. Сходство было полным.
      — Здорово! — сказала Синтия.
      Коленчатый придаток сбросил готовый рисунокс панели и принялся создавать следующий — на сей раз портрет одной лишь кентаврицы. Похоже, он рисовал тех, кто разговаривал или двигался в его присутствии, а вот судьба готовых рисунковего не интересовала. Они могли и вправду валяться у ног.Трент покачал головой.
      — Картинки вещь хорошая, но я предпочел бы если уж не поесть, то попить свежей водицы.
      Придаток сбросил с плоскости портрет кентаврицы и нарисовал Трента, пившего воду из покрытого бусинками воды бокала. Глоха рассмеялась, и спустя мгновение ее смешок был запечатлен на бумаге. Девушка подхватила этот рисунок, решив взять его с собой.
      Так или иначе тропа здесь заканчивалась, и им пришлось вернуться к развилке.
      — Куда теперь? — поинтересовались девушки.
      — Думаю в пампасы, —ответил Трент, — если, конечно, тут тоже не вкралась ошибка.
      — А что это такое?
      — В некоторых землях Обыкновении так называют обширные пространства почти лишенные деревьев, но зато поросшие травой. Путешествовать по таким равнинам легче, чем по лесу.
      Однако ответвление тропы вывело их отнюдь не на безбрежную равнину, а в каньон, засыпанный какими-то плотными бумажными пакетами. В каньон стекала вода, но бумажки мгновенно ее впитывали.
      — Вот ведь незадача, опять ошибка! — воскликнул волшебник. — Нужно было писать не пампасы,а памперсы.
      — А что такое памперсы! —поинтересовалась Глоха.
      — Бумажки, которые впитывают влагу. Ленивые обыкновены подкладывают их под младенцев, когда не хотят их перепеленывать.
      — Но почему тут сплошные ошибки? — поинтересовалась Синтия.
      — Ну, возможно, это не ошибки, а каламбуры, — отозвался Трент. — Может быть, не самые удачные, но в конце концов в каламбурах заключена сама суть Ксанфа.
      — Не припоминаю, чтобы у нас в Северной деревне так уж особо каламбурили, — покачала головой крылатая кентаврица.
      Глоха покосилась на прихваченный с собой рисунок и увидела, что он изменился. Теперь там был изображена скучная деревенька с сонными жителями.
      — Ну, — ответил Трент, — Северная деревня вообще место особенное, народ там уравновешенный и не склонный ко всяким выходкам. Вот почему многие поселяются там, отойдя от дел. Тамошний народ не отличается избытком юмора и воображения. Яркие события происходят главным образом в других местах. Даже Тучная Королева не рвется устраивать там бури.
      — А это кто? — просила Синтия.
      — Самое гадкое облако во всем Ксанфе, — пояснила Глоха. — Стоит кому-то собраться повеселиться, как эта летающая вредина углядит с вышины и ну поливать! Памперсовобыкновенских на нее нет.
      На картинке тут же появилась злобная, надутая туча, поливающая дождем кучу памперсов,тут же впитывавших воду.
      — Неужто рисунокзнает, какова будет наша следующая встреча? — промолвила Глоха.
      Картинка снова изменилась: теперь то была пещера, в глубине которой находилось странное устройство со стеклянным экраном. По экрану бежали буквы.
      Трент с Глохой рассмеялись. Синтия воззрилась на них с недоумением.
      — Это Конпутер, — пояснил Трент. — В прежние времена эта машина была одним из худших бедствий Ксанфа, но Лакуна переписала программу, и характер Путера улучшился, хотя способность изменять действительность поблизости от своей пещеры сохранилась. Сейчас пещера Конпутера не считается опасным местом, но я, по правде сказать, все равно не собирался туда заглядывать.
      — Раз так, то не будем туда торопиться. Взглянем сначала, что тут у них за плоть, —предложила Глоха.
      Они вернулись к развилке и двинулись туда, где красовалась надпись ПЛОТЬ.
      К разочарованию некоторых, ничего особо плотскоготам не обнаружилось. Впрочем, этого и следовало ожидать. Дорожка вывела путников к пруду, у берега которого стоял плот.Он был сложен из бревен, однако вели они себя странно — беспрерывно двигались. Одно бревно перепрыгивало через остальные и укладывалось впереди, после чего все повторяли такой же кульбит. В результате плотхотя и не плыл, но тем не менее перемещался вдоль берега.
      — Впервые вижу прыгающие бревна, — усмехнулся Трент.
      Глядя на скачки деревяшек, спутники шли вдоль берега, пока не подошли к впадавшей в озеро речушке, через которую был перекинут легкий плетеный мостик.
      Приблизившись, плот,бревнышко к бревнышку, плотноуложился на мост и только собрался двигаться дальше, как вдруг раздался истошный крик:
      — А ну прочь! Убирайтесь!
      На берегу показался безобразный зеленоватый тролль. Рука Трента вновь потянулась к мечу.
      — Вообще-то мы не замышляем ничего дурного, — сказал волшебник. — Просто ищем путь на северо-запад.
      — Да я не с вами ругаюсь, — буркнул, повернувшись к ним, тролль. — А с этими скачущими бревнами, будь они прокляты. Они думают, будто могут безнаказанно расхаживать где угодно. А я оберегаю от них мост.
      — Но они вроде бы не так уж сильно ему вредят.
      — Они ему вовсе не вредят, но разве в том дело? Моя работа состоит в том, чтобы охранять мост. Вдруг кто-нибудь вздумает перейти речку, а по мосту бревна скачут? Непорядок.
      — А куда ведет этот мост? — поинтересовалась Глоха.
      — Никуда он не ведет, где его намостили,там и стоит. Он не то что вести,ходить не умеет, в отличие от этого треклятого плота.Работенка у меня бесполезная, но что мне остается делать? Я тролль, тролли охраняют мосты, а это мой мост.
      — Может быть, нам стоит познакомиться, — сказал Трент. — Я волшебник Трент, со мной кентаврица Синтия и гоблинша Глоха. Путешествуем вместе, кое-что ищем.
      — А я тролль Тристан. После того как я подвел свое племя, меня решили приговорить к наказанию палками, но погорячились и приговорили к бревнам. И теперь я гоняю этот дурацкий плот,хотя сам никакой не плотник.Мне даже неизвестно, откуда он тут взялся, вроде бы в озере даже плотвынет. В общем, торчу на месте без пользы.
      — Как я тебя понимаю, — вздохнула Синтия. — Я тоже очень долго проторчала в одном месте без всякой пользы.
      — А как ты подвел свое племя? — полюбопытствовала Глоха.
      — Мы устроили налет на людскую деревню, а я пожалел одну маленькую девочку, которую должны были сварить на обед, и отпустил ее. За это на меня полагалось наслать ужасный сон, но скелетица Скриппи Скелли не стала меня пугать, а результате попала в беду сама. Страшная была история.
      — О, так ты тот самый тролль! — воскликнул Трент. — В таком случае тебе будет интересно узнать, что для Скриппи все закончилось хорошо. Мой внук Дольф выступил в ее защиту и добился от Коня Тьмы ее освобождениям. А поскольку она оказалась слишком добросердечной, то в съемках кошмаров больше не участвует. Скриппи покинула тыкву, вышла замуж за Косто и живет счастливо.
      — За кого вышла? — спросила Синтия.
      — За Косто, ходячего скелета родом из Сонного Царства, — ответила Глоха. — Это особая история. Он очень милый.
      — Но ведь он, должно быть, мертвый!
      — Я ведь сказала, это долгая история. Не все в жизни так однозначно. Взять хоть Тристана, ты ведь не будешь отрицать, что он очень порядочный тролль.
      — Да, в Ксанфе многое изменилось. В мое время все тролли были злобными тварями.
      — Вообще-то они и сейчас такие, — сказала Глоха. — Кроме Тристана.
      — Который отбывает наказание за добрый поступок, — добавил Трент. — И наказание, по понятиям и обычаям троллей, вполне справедливое.
      — А почему ты не взял да и не бросил эту дурацкую работенку? — спросила Тристана Глоха.
      — По ряду причин. Во-первых, другие тролли поймали бы меня и вернули назад, а то приставили бы к еще худшему делу. Кроме того, троллю вообще трудно найти работу — мостов на всех не хватает. А без полезного занятия недолго и с тоски зачахнуть.
      Неожиданно Глоху в очередной раз осенило. Если эта дорожка, как и две предыдущих, никуда не вела, у них не оставалось другого выхода, как отправиться на предсказанную встречу с Конпутером. И вот как раз в этот момент им попадается очень порядочный и не очень довольный своей судьбой тролль. Возможно, это не случайное совпадение.
      — А как бы ты поступил, будь у тебя выбор? — осторожно поинтересовалась Глоха.
      — Ну уж ясно, что плоты с мостов гонять бы не стал, — отвечал Тристан, — Куда больше обычных меня интересуют мосты к знаниям. Моя мечта — заняться обработкой информации. Но кому есть дело до мыслей тролля?
      — Значит, ты предпочел бы умственный труд физическому, хотя твое тело больше приспособлено для грубой работы?
      — А какая радость иметь такое уродливое тело? — буркнул Тристан. — Мне, конечно, деваться некуда, но на месте столь красивых существ, как вы, я вовсе не стал бы говорить с зеленым страшилищем.
      — Ну, у нас путешествие с приключениями, которое мы не торопимся завершить, — сказала Глоха. — Во время таких путешествий много с кем приходится встречаться, и ты не такой уж противный. К тому же мне кажется, мы можем сделать для тебя что-нибудь хорошее.
      — Не стоит рисковать! — встревожился тролль. — Добрые дела наказуемы, и порой за такие поступки приходится платить очень дорого.
      — Но их следует совершать вне зависимости от цены, — заявил Трент, покосившись на обеих девушек. — Глоха, я приметил, что в твоей голове промелькнула идея, довольно яркая. Так?
      — Мне подумалось, что Тристан мог бы стать помощником Конпутера. Раз Путер теперь не злой, то почему бы ему не обзавестись сотрудником, заинтересованным в такого рода деятельности?
      — Да, теперь ведь ясно, что с Конпутером нам не разминуться, — кивнул Трент. — А он, хоть нынче и не злой, на некоторые каверзы по-прежнему очень даже способен. Так что возможность договориться с ним о взаимных услугах нам отнюдь не повредит.
      — Нам придется оказать ему услугу, чтобы он взял Тристана?
      — Напротив, — с улыбкой отозвался волшебник. — Это Путеру придется оказать нам услугу в благодарность за помощника.
      Губки Глохи сложились в маленькое «О».
      — О! — сказала она.
      Трент обернулся к троллю.
      — Тристан, я волшебник-трансформатор и могу превратить тебя в кого угодно. После этого мы отведем тебя к Конпутеру и предложим ему в качестве помощника. Какой облик ты хотел бы принять?
      — О, да меня что угодно устроит. Хоть жуком сделай, я только спасибо скажу.
      — Ладно, пока станешь жучком,а там посмотрим. Волшебник потянулся к троллю, и тот превратился в маленького неприметного жучка.
      — Садись на кого-нибудь из нас и держись покрепче, — сказал ему Трент. — И никуда не улетай, не то потеряешься, и я уже не смогу превратить тебя ни в кого другого.
      Жучок подумал, погудел и пристроился в волосах Глохи.
      — Хххххммммм? — осведомился он.
      — Порядок, — согласилась Глоха. — Езжай там. Ты мне не мешаешь, если только не станешь… — она замялась, поскольку стеснялась говорить о выделениях, даже и у жука.
      — Ннннмммм! — клятвенно заверил ее Тристан. Он обещал сохранить ее славные шелковистые волосы в безукоризненной чистоте.
      Оставив плот на мосту, они вернулись к развилке и, уже не колеблясь, зашагали по тропе, ведущей к Конпутеру. Тропа оказалась зачарованной, и потому, хотя пещера Конпутера находилась довольно далеко, они оказались там очень скоро. Однако стоило им приблизиться к пещере, как земля содрогнулась.
      — Землетрясение! — воскликнула Синтия.
      — Нет, — возразил Трент. — Это шаги невидимого великана. Он работает у Путера.
      Словно в подтверждение слов волшебника поблизости появился отпечаток гигантской ступни. Два попавших под нее дерева вмялись в землю как былинки, а огромный валун — как песчинка.
      — Он нас расплющит! — испугалась Глоха.
      — Не думаю, — успокоил ее Трент. — Его задача состоит в том, чтобы загонять случившихся рядом путников в пещеру. Если, конечно, кто-то попытается пройти мимо. Но нас-то загонять не надо, наш путь и так лежит туда. Взлети к его голове и скажи ему, что мы идем к машине по доброй воле.
      — Но я не вижу никакой головы.
      — И не надо. Лети вверх, пока не ощутишь его дыхание. Там и будет голова.
      Глоха поднялась в воздух. Взлетела и Синтия, которая, что бы там ни говорилось об отсутствии у гиганта дурных намерений, чувствовала себя не совсем уютно у него под ногами. Этакая громадина может раздавить кого угодно, и не со зла, а просто не заметив.
      Но стоило девушкам подняться выше верхушек деревьев, как на них налетел ужасный ветер. Ужасен он был не только своей силой, но и тем, что нес такой смрад, будто по пути ему попался воз протухшей капусты. Жучок на голове Глохи закашлялся и стал задыхаться.
      — По-моему, мы у цели, — пробормотала Синтия, затыкая нос. — Но я больше не могу, — ее снесло в сторону.
      Глоха проводила спутницу взглядом и успокоилась, лишь убедившись, что та вывернулась из вонючего потока, восстановила равновесие и заскользила над лесом.
      Однако бросать дело на полпути крылатая гоблинша не собиралась. Отважно зажав свой маленький носик, она полетела навстречу источнику зловония. Возможно, неприятный запах оказывал на нее не столь сильное воздействие как раз потому, что ее нос был поменьше, чем у Синтии, и она вдыхала не так много воздуха.
      Неожиданно девушка налетела на невидимый трос и с перепугу ухватилась за него руками. Поняв, что это не что иное, как прядь волос великана, девушка спустилась по ней к его уху и прокричала:
      — Эй! Кончай топать и смотри не наступи на нас! Мы и сами идем к Конпутеру.
      — ОООЛЛАА! — оглушительно прогремело в ответ.
      — Убавь звук! — крикнула Глоха.
      — Что ты сказала? — прошептал великан.
      — Я сказала, что мы так и так идем к Конпутеру, и нас нет нужды туда загонять.
      — Ладно, не буду.
      Произошло шевеление, как будто сместилось нечто огромное, — он повернул голову. Потом из ниоткуда донеслось:
      — Послушай, а ты премиленькая крошка.
      — Спасибо, — выдохнула она.
      — Только носик у тебя припух.
      — Это потому, что я почти не могу дышать.
      — А что так? У тебя насморк?
      В течение примерно пяти мгновений (или четверти одного мгновения великана) Глоха размышляла, удобно ли будет сказать правду и в конце концов решила не кривить душой.
      — Нет, дело не в насморке, а в твоем дыхании. Это какой-то ужас.
      — Ха, нашла ужас. Понюхала бы ты, как пахнет от моего двоюродного братца: его дыхание на расстоянии пятидесяти шагов валит с ног огра.
      — Хорошо, что ты не он. Но я все равно полечу, пока мне не стало совсем худо, — сказала Глоха, но тут же вспомнила, что воспитанные девушки так себя не ведут, и представилась:
      — Меня зовут Глоха, я происхожу от гоблинов и гарпий.
      — А я Велик, — ответил великан, — Приятно познакомиться.
      Положа руку на сердце, Глоха не могла сказать, что это знакомство доставило ей такое уж удовольствие, а потому сменила тему, задав вопрос:
      — А почему у твоего родича такое скверное дыхание?
      — У кузена Велко? Да хворый он, какой-то недуг его скрутил. Такой, что бедолага даже стал видимым, а это значит, ему уже недолго осталось топтать эту землю.
      — Какой ужас! — пискнула Глоха. — Весьма сочувствую. Однако мне пора.
      С этими словами она попросту позволила себе упасть, ибо ни говорить, ни махать крыльями, ни просто дышать уже не могла. Лишь ближе к макушкам деревьев к ней вернулось дыхание, и девушка мягко спланировала вниз. Конечно, нельзя винить невидимых великанов в том, что их запах соответствует их размерам, однако разговор с Великом дался ей нелегко. Впрочем, так или иначе она со своей задачей справилась: великан больше не топал, и они могли спокойно отправляться к Конпутеру.
      Синтия опустилась на землю поблизости от Трента, возле входа в пещеру.
      — Прости, что я не осталась с тобой, — сказала она снизившейся Глохе. — У меня просто сил не хватило…
      — Понимаю, — отозвалась Глоха. — Возможно, мне было полегче, поскольку я привыкла иметь дело с гоблинами и гарпиями, а оба эти народа не славятся чистоплотностью. И не исключено, что все дело в моем малом росте.
      — А может быть, в том, что твой дух больше твоего тела, — сказал Трент. — Ну что, пошли навстречу новому испытанию.
      Глоху пробрало холодком, хотя во время беседы с великаном она вспотела. Девушка помнила историю Конпутера, и встречаться с ним, хоть он и считался исправившимся, ей не хотелось. Только вот другого пути все равно не было.
      Они вошли в мрачный туннель, света в котором хватало лишь чтобы разглядеть ведущий в глубь горы путь. Полагалось считать, что Конпутер сделался хорошей машиной, однако его послужной список не внушал доверия. Злодеяний за ним числилось значительно больше, чем добрых дел, и Глоха испытывала если не страх, то некоторые сомнения.
      Наконец они вступили в освещенную пещеру, в центре которой над хитросплетением проводков, загогулин, блямбочек и прочего хлама красовался стеклянный экран.
      — ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ПОЛЬЗОВАТЕЛИ, — высветилось на нем при их появлении.
      — Здравствуй, — промолвил Трент, шагнув вперед. — Я волшебник Трент, ты наверное обо мне знаешь.
      — ТЫ НЕ ОБЛАДАЕШЬ СПОСОБНОСЬЮ ТРАНСФОРМИРОВАТЬ НЕОДУШЕВЛЕННЫЕ ПРЕДМЕТЫ, — обеспокоенно замигал экран.
      Трент улыбнулся.
      — Конпи, я пришел не для того, чтобы с тобой ссориться. Так вышло, что единственная подходящаятропа вела сюда, вот нам и пришлось к тебе подойти.Но мы не просто так подошли,а с предложением. Во-первых, если ты не станешь изменять реальность вокруг меня неприятным образом, я не стану превращать это живое существо, — он указал на Глоху, — в сфинкса или кого-нибудь другого, кто может тебя раздавить.
      — ДОГОВОРИЛИСЬ, — просигналил экран и посветлел от удивления. — ДЛЯ ТВОЕГО ВОЗРАСТА ТЫ ОЧЕНЬ МОЛОДО ВЫГЛЯДИШЬ, ВОЛШЕБНИК.
      — Эликсир молодости убавил мне семьдесят с лишним лет. Но по исполнении своей миссии я вернусь в истинный возраст.
      — А КОГО ТЫ ПРИВЕЛ С СОБОЙ?
      — Со мной Глоха, дочь гарпия и гоблинши, которой я помогаю в поисках подходящего мужа, Синтия, некоторое время назад превращенная мною в крылатую кентаврицу и сейчас направляющаяся к Чериону и Чекс, а также Тристан, обращенный мною в жучка.
      — НИКАКИХ ЖУЧКОВ! НЕ ПОДПУСКАЙ ЕГО БЛИЗКО К МОЕЙ ПРОГРАММЕ.
      — Как скажешь. Мне, правда, казалось, что ты боишься не столько жучков,сколько вирусов.Но наше предложение относится как раз к Тристану. Ему всегда хотелось найти себе занятие, связанное с переработкой информации, и мы подумали, что он смог бы стать твоим помощником. Решили оказать тебе услугу.
      — Я НЕ ВЕРЮ В БЕСКОРЫСТНЫЕ УСЛУГИ.
      — А мы хотели бы попросить об ответной услуге.
      — ВОТ ТЕПЕРЬ ТЫ ДЕЛО ГОВОРИШЬ. ЧЕГО ТЕБЕ НАДО?
      — Ничего особенного. Просто укажи нам простой, надежный и безопасный путь отсюда к жилищу Чериона.
      На мгновение экран потускнел — Конпутер думал. Потом по экрану побежали строки:
      — МОГУ НАПРАВИТЬ ТЕБЯ ПО ТРОПЕ, ВЕДУЩЕЙ ЧЕРЕЗ НЕВИДИМЫЙ МОСТ К ЖИЛИЩУ ГОЛЕМА ГРАНДИ. ГОДИТСЯ?
      — Вполне. Гранди, конечно, тот еще фрукт, своим язычком отбреет и волшебника, но зато его жена Рапунцель просто очаровательна.
      — А ЧТО Я ПОЛУЧУ ВЗАМЕН? КЕМ БЫЛ ТВОЙ ТРИСТАН ДО ТРАНСФОРМАЦИИ?
      — Троллем.
      — НИКАКИХ ТРОЛЛЕЙ! ОДИН ИЗ ЭТОЙ БРАТИИ УКРАЛ У МЕНЯ МОСТ СОПРОТИВЛЕНИЯ!
      — Ему самому не хочется быть троллем. Я могу придать Тристану любой облик, который устроит и его, и тебя. Хочешь, он станет котом…
      НЕТ.
      … или мышью…
      — МЫШЬ… — замигал экран, — ЭТО ТО, ЧТО НАДО.
      Трент пожал плечами.
      — По мне, пусть будет хоть весенним цыпленком.
      — МЫШЬ ЛУЧШЕ.
      Глоха подавила смех. Весенние цыплята пользовались дурной славой из-за того, что быстро старели и теряли всякую привлекательность. В некоторых отношениях они походили на гарпий. Однако мышей она тоже не жаловала, и решительно не могла взять в толк, зачем серая зверушка могла понадобиться машине. Но в конце концов это дело Конпутера.
      Трент протянул руку к прическе Глохи, и жучок, перемахнув ему на ладонь, тут же превратился в серую смышленую мышку. Трент посадил мышь перед Конпутером. Зверек сделал круг, и его путь оказался отмеченным на экране светящейся линией.
      — ПРЕВОСХОДНО! — Конпутер просто светился довольством.
      — А теперь будь добр, покажи нам дорогу, — напомнил ему Трент.
      — СЛЕДИТЕ ЗА МЫШЬЮ.
      Мышь побежала к стене, к выходу, которого Глоха раньше не приметила. Да что там не приметила: она готова была побиться об заклад, что еще мгновение назад никакого выхода, равно как и входа, там не было. Впрочем, ничего подобного Глоха делать не стала: если биться обо что ни попадя, недолго и шишку набить.
      Когда они вступили в новый туннель, мышка пискнула.
      — Спасибо, Тристан, — улыбнулась Глоха, присев и погладив бывшего тролля по серой спинке. — Надеюсь, что здесь тебе будет хорошо.
      — Но я все-таки не пойму, зачем машине мышь, — сказала Синтия, когда вся компания двинулась дальше.
      — Я так понимаю, — ответил Трент, — что мышь приносит очень большую пользу, помогая людям связываться с машиной. Возможно, им легче иметь дело с мышкой, чем напрямую с Конпутером, поскольку сами они не машины и мышку считают чем-то подобным себе. Так или иначе с мышиной помощью можно обрабатывать больше информации за более короткое время. Это связано с особой магией: в Ксанфе она мало кому доступна, но Путер в ней толк знает. Конечно, есть люди, которые не любят мышей, связаны они с машинами или нет. Однако Конпутеру и это на руку: его мышь будет пугать некоторых посетителей пещеры, а он останется как бы и ни при чем.
      Глоха сообразила, что Путеру с его привычками не очень нравилось все время быть хорошим, и Тристан пришелся ему очень кстати. Теперь появилась возможность малость повредничать, будучи формально к этому непричастным.
      Пока она размышляла об этом, они вышли из туннеля и оказались у самого Провала.
      — Так скоро? — изумилась Глоха, глядя сверху на окунувшееся в пропасть маленькое облачко.
      — Конпутер меняет реальность вокруг себя, — напомнил Трент. — Он создал для нас быструю тропу.
      — Слишком быструю, — буркнула Глоха, смекнув, что если ходить такими тропами, их совместное путешествие завершится очень скоро. Чего ей вовсе не хотелось.
      Подойдя по тропе к обрыву, Трент попробовал ногой воздух и, удовлетворенно кивнув, шагнул вперед:
      — Да, он на месте.
      — Ой! — воскликнул Синтия. Точнее, она воскликнула «О-О-О-Ой», поскольку в ее возгласе оказалось целых четыре «О».
      — Это невидимый мост, — пояснила Глоха. — Конпутер о нем упоминал.
      — Я думала, он шутит.
      — Нашла шутника, это же машина.
      — Должно быть, мост навели, пока ты была у Коралла, — благодушно заметил висевший в воздухе над бездной волшебник.
      Подлетев к нему, Синтия осторожно прикоснулась к невидимому сооружению и удивленно покачала головой.
      — Надо же, здесь и вправду мост.
      — Мост не мост, а я лучше перелечу, — заявила Глоха. — Хватит с меня невидимого великана, после него меня воротит от всего невидимого.
      — Ты права, я тоже полечу, — поддержала ее Синтия. — Как хорошо, что у меня есть крылья.
      Неожиданно она повернулась к Тренту и пылко произнесла:
      — Спасибо тебе, волшебник, спасибо за то, что сделал меня крылатой. Я никогда не была бы так счастлива ни оставшись девушкой, ни сделавшись обычной кентаврицей. Но скажи, что побудило тебя придать мне именно такое обличье?
      — Так сразу и не скажешь, все произошло по наитию, и руководствовался я скорее чувствами, чем разумом. Ты была очаровательна, и я не хотел лишить тебя твоей человеческой красоты, но мне не понравилась мысль о том, что ты поселишься среди кентавров. Этот народ… тоже не без недостатков. Теперь я могу сказать, что хотя наверное поступил неправильно, результат оказался вовсе не плохим. Ты, по-моему, довольна, а уж твоей прелести превращение точно не повредило.
      Синтия покраснела и, чтобы скрыть румянец, полетела вперед. Для Глохи причина ее смущения была очевидна: крылатая кентаврица по-прежнему находила волшебника исключительно привлекательным, и сама гоблинша, по правде сказать, вполне разделяла ее чувства. Ей не хотелось признаваться в этом даже самой себе, однако дело обстояло именно так. Однако ни она, ни Синтия не хотели бы оказаться превращенными в обычных женщин из человеческого рода, даже если бы волшебник пленился ими, оказался неженатым и действительно был бы таким молодым, каким выглядел. Глоху ее нынешний облик вполне устраивал: более того, различие в видовой принадлежности придавало некоторым ее игривым мыслям особую пикантность.