Шотландская красавица

– Думаю, что нет. Хотя, кто может знать?

– Что ж, нас все равно нельзя считать врагами, – сказал Роберт с большей уверенностью, чем он чувствовал на самом деле. – Ведь мы не сражались ни на чьей стороне.

– Да, – Лаклан осушил свой кубок. Потом посмотрел на графа долгим взглядом: – Но Кэмпбеллы сражались на стороне отца, а не сына. Наша дружба с ними всем известна.

Заметно было, как на лбу Роберта появилась морщинка озабоченности.

– Тогда нам нужно удостовериться, что Джеми знает о нашей преданности. – Он задумался. Лоб его разгладился: – Мы пригласим его сюда, в Сиден.

Лаклан поднял бровь:

– По какому поводу?

Роберт подумал некоторое время, потом искоса взглянул на Диану:

– По поводу бракосочетания, конечно.

Она напряглась и отложила нож:

– Я не выйду за Дональда Кэмпбелла!

Роберт стукнул кулаком по столу.

– Хватит с меня твоего упрямства! – крикнул он. – Я уже дал слово Дональду, что ты выйдешь за него замуж!

Услышав эту новость, она внутренне сжалась.

– Ты не должен был этого делать! – сказала она.

– Как ты смеешь судить о том, что я должен и не должен делать! – Роберт покачал головой. – Клянусь телом Христовым! Что ты за женщина, если не мечтаешь выйти замуж?! – Протянув руку, он схватил ее за запястье и с силой сжал его, словно пытаясь таким образом привлечь внимание к своим словам.

Диана ничего не ответила.

Роберт, взбешенный, все же отпустил ее руку, потом хищно улыбнулся:

– Я больше не собираюсь тратить время на уговоры. Мне нужно подготовить свадьбу. И ты сделаешь так, как я скажу! – заключил он, показывая, что дискуссия окончена.

– Ты не посмеешь идти против воли отца! – выпалила Диана. – Если ты попытаешься это сделать, я подам жалобу в Совет.

– А если они решат дело в мою пользу? – нежным голосом осведомился ее брат. Элен, сидевшая рядом с ним, ухмыльнулась.

Диана подняла голову:

– Если они вынесут такое несправедливое решение, я откажусь отвечать во время церемонии.

Роберт хитро взглянул на нее:

– Отец Аласдар очень стар, память его подводит. Если после церемонии ему скажут, что невеста произнесла положенные слова, он поверит в это.

– Это ничего не даст тебе, – сказала она. – Все присутствующие сегодня здесь слышали мои слова. Я не выйду замуж за Дональда Кэмпбелла!

Роберт, сделав широкий жест, обратился к залу:

– Кто из присутствующих здесь слышал последние слова моего отца?

Никто не встал в ответ на его вопрос – Диана и не ожидала этого. Только она и Роберт присутствовали при кончине отца. Только она и Роберт могли спорить о том, что было.

– Ты последний подлец, Роберт Мак-Ларен, – сказала она сквозь зубы. – Мужчина, который не уважает волю своего покойного отца, вовсе не мужчина!

– Хорошо, как скажешь, – попытался сгладить свои слова Роберт. – И все же, раз я не слышал, как наш отец произносил слова, которые ты вложила в его стынущие уста, значит – я не виноват.

Диана изумленно взглянула на него. Роберт был там! Он слышал те же слова, что и она. Болезненно сморщившись, она отвернулась.

– Я не выйду замуж, пока добровольно не соглашусь на брак, Роберт, – она произнесла эти слова тихо, но в данный момент они произвели большее впечатление, чем если бы она кричала на все Высокогорье. В наступившей тишине она добавила: – Ты не можешь меня уговорить – нет, запугать так, чтобы я изменила свое мнение.

Встав из-за стола, она поспешила прочь из залы и остановилась, лишь услышав голос Элен, который был слышен даже в коридоре. Графиня догоняла ее.

– Ты понимаешь, что твой брат имеет право вышвырнуть тебя из замка? – сказала она.

Диана холодно взглянула на свою невестку:

. – Тогда почему он этого не сделает?

Элен коротко и злобно усмехнулась.

– Потому что Дональд Кэмпбелл настолько глуп, что хочет заполучить тебя! Ты даже не представляешь, как тебе повезло. Глупо в твоем положении отказываться от первого же предложения! – крикнула Элен вслед Диане, которая начала подниматься по лестнице. – Немногие мужчины захотят теперь получить тебя в жены!

Диана повернулась к графине и подняла бровь.

– Возможно, моя опытность привлечет их, графиня, – сладким голосом сказала она. – Вашей, очевидно, не хватает на то, чтобы удержать своего мужа в супружеской постели.

Не обращая внимания на взрыв ярости, который вызвало ее замечание, Диана продолжила подниматься по лестнице.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Большая зала в Холируде была украшена цветами и освещена множеством свечей, свет которых играл на украшенных фресками стенах. Сегодня присутствовали члены тех кланов, кто поддерживал юного Джеми в недавнем восшествии на престол, а также тех, кто поспешил уверить в преданности нового сюзерена. Джеми был юн, но не наивен и беспомощен: во всем чувствовалась решительность лидера.

Стоя в дверном проеме рядом с малахитовой вазой, которая играла и переливалась всеми оттенками зеленого в свете свечей, Торн переминался с ноги на ногу. Праздник еще не начался, а он уже скучал. Придворная жизнь никогда не привлекала его. Он был не в состоянии подчиняться протоколу, в котором было оговорено малейшее движение каждого.

Прямой и честный по натуре, он не привык к тому, что любая, случайно брошенная реплика может быть опасной. Пасмурная погода? Да, возможно. Но только если король не захочет назвать ее прекрасной. Смешное происшествие? Если его величество изволит смеяться, значит так оно и есть. В противном случае человек смеется на свой страх и риск.

Торн взял у проходящего слуги напиток. В Рат-на-Иоларе нет таких ограничений. Человек может говорить все, что ему заблагорассудится. Может смеяться, если ему смешно, и дать сдачи, если его обидели.

Торн хотел вернуться домой. Даже прекрасные женщины, все вместе казавшиеся ему букетом восхитительных цветов, не трогали его. Он так глубоко ушел в свои мысли, что голос короля застал его врасплох:

– Вы какой-то угрюмый, Торн!

Торн помедлил, судорожно пытаясь прийти в себя.

– Я вовсе не хочу выглядеть таким, мой господин, – поспешил заверить он, потом выдавил подобие улыбки. Зная о любвеобильных наклонностях короля, он добавил: – Здесь столько прекрасных девушек, что захватит дух у любого мужчины.

– В самом деле, – Джеми окинул взглядом залу. Потом удовлетворенно улыбнулся: – Даже при английском или французском дворе женщины не могут сравниться с нашими.

– С этим трудно не согласиться, – пробормотал Торн.

Юный король вновь взглянул на Торна и озорной огонек зажегся в его голубых глазах:

– Поскольку я наслышан о вас, то уверен вы точно с этим не согласитесь.

– Ваше величество переоценивает меня, – скромно заметил Торн.

Это замечание вызвало радостный смех короля.

– Мы должны присутствовать на твоей свадьбе, Торн, – весело сказал Джеми, – так давай посмотрим... – Он стал пристально разглядывать залу.

– Ваше величество! – взмолился Торн. Но король не слушал его.

– А вот! – Он едва заметным движением руки указал: – Барбара, леди Драммонд.

Торн неохотно взглянул на леди, ставшую предметом обсуждения. Ей было около семнадцати лет, она была достаточно хорошенькая, но глаза ее были голубыми, а не серыми, и она была скорее миниатюрная, чем высокая. Все ее поведение выражало покорность, ни намека на внутренний огонь. А когда девушка заговорила, Торн, отвернулся: голос ее был пронзительным, почти детским. Невольно он вспомнил другой голос: низкий, приятного тембра даже в ярости. Заметив, что король что-то говорит, Торн обернулся к Джеми.

– Ее отец очень скоро станет лордом. Она из древней и хорошей семьи, – продолжал Джеми, но, не получив ответа, нахмурился: – Ну ладно. Тогда взгляни на Эйлин Линсдэй. Она дочь герцога Монтроз.

Торн откашлялся.

– Обе очень милы, ваша милость. Но...

– Но граф Данморский еще не готов остепениться, – сказал Джеми и вновь усмехнулся: – Что ж, мы не виним вас в этом. Много времени пройдет, прежде чем мы позволим себе это. – Он сжал плечо Торна: – Вы пришли к нам на помощь, когда мы нуждались в вас, и чуть не лишились жизни из-за смертельной раны. Мы не забудем этого. Если мы можем что-нибудь сделать для вас...

– Только одно, ваше величество... – Торн набрал воздуха: – Я просил бы вас отпустить меня в Рат-на-Иолар.

Джеми кивнул – ему понравилась простая просьба Торна.

– Вы можете ехать, когда захотите, Торн, – разрешил он.

Торн благодарно преклонил колена, стараясь не обращать внимание на боль в боку:

– Приношу вам мою признательность.

Джеми сказал без улыбки:

– Скорее, нам потребуется ваша верность.

Торн, не встав с колена, взглянул на него.

– Вам не потребуется даже просить об этом, ваша милость, – тихо сказал он. – Я предан вам на всю жизнь.

Джеми серьезно посмотрел на него снизу вверх, когда Торн уже поднялся, и тихо сказал:

– Мы не забудем вашу поддержку, – и отошел. На следующее утро на рассвете Торн вместе с Энгусом и своими воинами, сопровождавшими его в битве, уже были на пути в Рат-на-Иолар. Хотя, что он найдет там, кроме отчаяния, он не знал. Они скакали уже достаточно долго, прежде чем Торн заметил, что Энгус все время молчит.

– Ты мрачен, – заметил Торн после некоторого раздумья.

– Ты тоже нe светишься от счастья, – парировал Энгус недовольно.

Раздосадованный краткостью ответа, Торн не произнес больше ни слова.

Неделю спустя в предрассветной темноте Энгус сидел в большой зале, освещенной свечами. Он оперся локтями о стол и, потирая подбородок, угрюмо смотрел на своего господина. Он пил, как и Торн, бокал за бокалом, стараясь не отставать от него, пока, наконец не почувствовал, что опьянел, после чего уснул в кресле.

Теперь ему стало лучше. Интересно, как чувствует себя Торн? Никогда он еще не видел, чтобы его кузен пил так много, как в последнее время, после того как они вернулись с королевского двора. И, как ни странно, огненная жидкость, казалось, не действовала на него. Энгус не мог понять, как Торн держится на ногах, и при этом голос его звучит по-прежнему внятно, а в глазах не пропадает озабоченность.

Энгус, вздохнув, крепко уперся ногами в пол и, качнув стул, поставил его на две задних ножки. Он оглядел пустую залу. Вечерняя трапеза давным-давно закончилась, было уже четыре часа утра, в этот час любой цивилизованный человек давно лежит в постели. Устав от мертвой тишины, царившей вокруг, Энгус прочистил горло.

– Может, мне завтра организовать охоту? – предложил он Торну.

Кузен промычал что-то нечленораздельное. Но, основываясь на многолетнем опыте общения с Торном, Энгус заключил, что он не согласен. Пытаясь все же вынести Торна из состояния мрачных раздумий, Энгус игриво осведомился:

– Ты решил отпустить бороду?

Торн посмотрел сквозь него и поскреб щетину на подбородке. Потом вновь неразборчиво буркнул:

– Иди спать.

– Только после тебя, – ответил Энгус. Взглянув на Торна, он вздохнул. Все попытки разрядить обстановку прошли впустую. По правде говоря, Энгус сам пребывал не в лучшем состоянии. Образ милой девушки с огненно-рыжими волосами не выходил у него из головы.

– Ты должен вернуть ее! – решительно сказал Энгус, не называя имени женщины. Он знал, что Торн поймет его намек на Диану. Ему самому нужно было заполучить Сибель. И он прекрасно понимал, что если вернется Диана, Сибель будет при ней.

– Откуда ты знаешь, что она захочет вернуться? – спросил Торн.

Энгус наклонился вперед, и стул под ним стукнул об пол:

– Ты не узнаешь ответа, пока сам не спросишь ее!

Несколько минут Торн неподвижно сидел, уставившись в пространство. Глубокая вертикальная линия пролегла меж бровей у переносицы. Он явно был недоволен.

Энгус не реагировал на это. Если граф разозлится и ударит его, Энгус с готовностью примет удар, будь он нанесен мечом или кулаком, потому что непоколебим в своей преданности. Но мужчина имеет право высказать свое мнение: и Энгус знал, что его слова имеют под собой реальную почву.

Время шло, и молчание затянулось. Торн беспокойно ерзал на стуле. Он медленно взглянул на Энгуса:

– Ты говоришь слишком смело, я не могу этого допустить. Хотя... – Он покачал головой, обнаружив, что все его попытки возразить тщетны, и это понял его собеседник.

Энгус набрал в легкие побольше воздуха. Если ему суждено получить удар, то он последует за его словами:

– Нужно действовать смело! Я что-то не помню, чтобы у тебя недоставало этого качества.

Кровь бросилась в лицо Торну.

– Не сметь обсуждать мою смелость! – рявкнул он. – Если ты предлагаешь штурмовать Сиден, то это самоубийство!

– Я не говорю о набеге, – поспешно объяснил Энгус. Он вздохнул и пожал плечами: – Ты все равно не захочешь возвратить ее таким способом.

– Да, не захочу!

Энгус прокашлялся.

– Что ж, тогда... – сказал он убежденно. – Ты должен отправить ей послание.

Торг ошеломленно смотрел на него. Потом он схватился рукой за волосы:

– Послание! Ради всего святого, ты в своем уме? Может быть, ты предложишь отправить письмо с печатью Рет-на-Иолара? Или мне самому привезти его Диане?

Энгус неловко заерзал. Он не знал как это сделать! Единственное это предложить идею. Осуществить ее – это дело Торна!

– Вообще-то посланник должен быть неизвестен в Сидене, – добавил он.

– Да, – ехидничая, согласился Торн, – он подойдет к воротам, просто попросит провести его к Диане, и этот выпивоха Лаклан Гилбридж немедленно пропустит его. Да он свою родную мать без причины не пустит!

Вновь воцарилось молчание. Но зерно идеи брошено, и Энгус знал, что Торн раздумывает, как бы осуществить ее.

– Уловка... – сказал наконец Торн. – Однажды это уже сработало. Может, повезет и на этот раз. Бродячие торговцы! – пробормотал он, кивнув головой, когда идея начала принимать реальные очертания.

Энгус наклонился вперед, поначалу недоумевая. Потом лицо его прояснилось. «Конечно, – подумал он с улыбкой. – Бродячие торговцы!»

– Когда они собирались прибыть? – спросил он. Торн выпрямился.

– Выясни! – Губы его тронула слабая усмешка, и он добавил: – Боюсь, у нас обоих есть неоконченное дельце в Сидене.

Повторяя старый жест дружбы, Торн протянул свою большую руку и схватил Энгуса за запястье, и одновременно рука его товарища сжала такое же сильное запястье графа.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Было уже позднее утро, и солнце то показывалось, то вновь исчезало в облаках, когда Диана и Сибель достигли окрестностей селения под Сиденом, откуда открывался вид на маленькую деревушку.

Дважды в год купцы из Инвернеса и даже из Эдинбурга привозили свои товары в близлежащие деревни и одиноко расположенные замки, и как только они устанавливали палатки с товаром, жители деревни и окрестные крестьяне мгновенно собирались, чтобы оценить привезенный товар.

Диана и Сибель подошли к одной из палаток, и люди почтительно расступились перед Дианой: по крайней мере, они не отшатнулись от нее. Их приветливые улыбки выражали радость по поводу ее возвращения.

Ее ответная улыбка отнюдь не была фальшивой: она строго приказала себе изгнать воспоминания о прошедших месяцах, чтобы они не тревожили ее настоящего, – воспоминания, которые все же преследовали ее во сне и заполняли часы бодрствования. Лишь энтузиазм Сибель вызывал ответную реакцию у Дианы: она наблюдала, как девушка рассматривает товары. Но Сибель слишком долго колебалась, и Диана не выдержала.

– Сибель, – сказала она с печальной улыбкой, – ты смотришь на одно и то же уже десять минут! Что ты выбрала?

Сибель вздохнула и вновь оценивающе оглядела моток голубой ленты и тонкое плетеное кружево, которое она держала в руках уже несколько минут.

– Ох! – наконец не выдержала Диана. – Возьми и то и другое!

– Но у меня хватит денег только, чтобы заплатить за одно, – сказала Сибель.

– Тогда плати за одно, а я куплю другое! – Не обращая внимания на протесты девушки, Диана заплатила торговцу и улыбнулась, увидев, как Сибель прижала заветные покупки к груди.

Они продолжали путь, и Диана не могла не заметить счастливые лица вокруг нее. Она сказала Сибель:

– Хорошо бы дать им еду и вино, чтобы они могли устроить праздник.

Сибель с опаской взглянула на нее:

– Но граф не разрешит.

Диана ухмыльнулась:

– Ты права. Он не позволит. – И решила, что отдаст приказание, как только придет в замок. Когда ее брат поймет, что он единоличный правитель, будет уже поздно останавливать его.

Спустя час, с руками полными рулонами ткани, лент и кружев, Диана и Сибель решили отправиться обратно в замок. Они уже дошли до моста, когда к Диане подбежал какой-то мальчишка. Он был без накидки, и Диана решила, что он член каравана. В его опущенной руке были мотки бархатных лент.

– Не хотите купить ленту, миледи? – спросил паренек.

Диана едва взглянула на мальчика и его товар.

– Спасибо, мальчик. Но мы уже купили все необходимое, – сказала она.

Диана хотела было идти дальше, но мальчик встал напротив нее, преградив ей дорогу. Ее раздражение быстро сменилось удивлением. Ей показалось, что она узнает его, но все же не была уверена. Потом она вдруг вспомнила: это был Ричард, юный грум из Рат-на-Иолара! Сердце Дианы учащенно забилось, и она начала вглядываться в толпу. Неужели Торн здесь?

Грум, видимо, понял кого она ищет.

– Графа нет здесь, – сказал он потихоньку и кивнул в сторону леса: – Он ждет вас там и надеется, что вы сможете прийти к нему.

Первым порывом Дианы было бежать к лесу. Но в этот момент она заметила, что Элен, которая тоже направлялась к торговцу, с любопытством наблюдает за ней.

– Я не могу пойти сейчас! – быстро шепнула она, отворачиваясь от пронзительного взгляда голубых глаз своей невестки.

Грум понял ее тревогу. Небрежным движением приподняв ленту, он протянул ее так, чтобы Диана могла рассмотреть.

– Ничего, – прошептал он, глядя на ленту, – его светлость подождет. Он велел передать вам, что будет ждать сколько потребуется...

Сказав это, мальчик отошел от них и исчез в толпе. Диана продолжила путь, но ноги ее подгибались.

– Вы пойдете? – спросила еле слышно Сибель.

– Я не знаю.

Но она пойдет. Она знала, что пойдет, как только представится возможность.

Войдя в комнату, Диана подбежала к окну, пытаясь разглядеть что-то в лесных зарослях за долиной. Хотя она не могла видеть Торна, но знала, что он здесь. Эта мысль была одновременно пугающей и обескураживающей.

Она опустила глаза: вокруг повозок толпились люди. Не было никакой возможности миновать их незамеченной. Она тяжело вздохнула и поняла, что придется ждать до утра.

Отвернувшись от окна, она вспомнила о своем решении отправить жителям угощение. Она приказала Сибель:

– Пойди на кухню и скажи повару, чтобы он приготовил еду и напитки для крестьян.

Сибель поспешила выполнить ее приказание, и Диана, опустившись на стул, стала следить за часами, мечтая ускорить их ход.

В ту ночь Диана не могла уснуть, хоть очень старалась: ведь это была единственная возможность пережить оставшиеся часы. Зачем Торн хотел видеть ее? Их последняя встреча живо предстала перед ее глазами. Лежа в темноте, она вздрогнула и простонала, вспомнив свои последние слова, сказанные ему. Неужели мужчина захочет увидеться с женщиной, которая сказала, что ненавидит его?

Вдруг ее пронзила одна догадка, и девушка внутренне похолодела. Может быть, граф Данморский все еще ищет возможности отомстить. Она зарылась головой в подушку. Нет, она скорее умрет от его рук, чем будет жить без него.

Наконец, Диана задремала, но с первыми лучами зари была уже на ногах. Одевшись в костюмы для верховой езды, они с Сибель спустились к завтраку в большую залу. Диана нервно поедала завтрак, радуясь, что ни Роберт, ни Элен еще не встали. Менее чем через час, вернувшись в свою комнату, Диана принялась снимать свою амазонку.

– Что вы делаете? – тревожно спросила Сибель.

Диана помедлила, удивленная ее вопросом.

– Я думаю, лучше будет поехать в синем бархатном костюме.

Глаза Сибель изумленно расширились.

– К крестьянам?! – Она покачала головой. – Нет уж, лучше езжайте в своем обычном костюме. Кроме того, – с улыбкой добавила она, – что-то мне подсказывает, что ему нет дела до вашего платья.

– Ох, – прошептала Диана, только теперь осознав, что она собиралась сделать. Она печально улыбнулась Сибель: – Ты соображаешь гораздо лучше меня.

Быстро сняв свой придворный наряд, Диана обняла Сибель:

– Что бы я без тебя делала, дорогая?

Мгновение спустя Диана вновь облачилась в терракотовую амазонку, которую она всегда надевала, отправляясь в деревню. Выходя из комнаты, Диана взглянула на Сибель, чувствуя, что щеки ее пылают.

– Я, может быть, задержусь. Не волнуйся. И обещаю тебе узнать про Энгуса, – сказала она.

Сдерживая нетерпение, Диана спокойно спустилась по лестнице и так же не торопясь покинула Сиден. Она завершила объезд раньше, чем когда-либо, радуясь, что ничто не задержало ее. Потом, словно понимая нетерпение Дианы, Банрих понеслась вперед по долине.

Ждет ли ее Торн? Диане не хотелось верить в худшее.

Через некоторое время, въехав под сень деревьев, Диана пустила лошадь шагом. Солнечный свет пробивался сквозь плотный покров деревьев и ложился золотыми бликами на изумрудную зелень травы. Ей не пришлось ехать далеко: она сразу увидела его. Сердце ее учащенно забилось при виде его высокой фигуры. Остановив Банрих, она спешилась.

Стоя среди полевых цветов, они смотрели друг на друга. Диана не заметила, кто из них шагнул вперед первым. Но в мгновение ока они оказались в объятиях друг друг \ Они поцеловались, так и не сказав друг другу ни слова, но слова в эту минуту были не нужны. Задыхаясь, они отпрянули друг от друга.

Не разжимая объятий, они опустились на мягкое благоухающее ложе цветов. Не в силах оторваться друг от друга даже для того, чтобы снять одежду, они помогали друг другу неловкими от нетерпения руками.

Наконец они слились, плоть к плоти, и только птицы были свидетелями их страстных поцелуев.

Диана касалась мускулистого тела Торна, одновременно такого родного и неузнаваемо нового. Неужели его плечи всегда были такими широкими, тело таким твердым, живот таким плоским, худым? В его теле не было места слабости, где бы она ни коснулась его. И тем более в самой сокровенной части: его плоть пульсировала и трепетала в стремлении соединиться с ней.

Приоткрыв губы, Диана приняла его настойчивые глубокие поцелуи, потом он скользнул губами к ее шее и ниже, к груди, и у нее перехватило дыхание.

Она не могла больше ждать.

– Возьми меня! – крикнула она, впившись ногтями в его плечи, – лихорадочная страсть переполняла ее.

Он прижал ее к земле своим мускулистым телом. Ответная дрожь возбуждения охватила ее в ответ, когда она ощутила возбуждающие, дразнящие касания его рук. Он вошел в нее, и мир перестал для нее существовать. Исчезло ощущение реальности, как всегда бывало в его присутствии. Она обхватила ногами его талию и напряглась, побуждая его глубже войти в нее. Волна страсти захлестнула ее и, вознеся тело к вершинам наслаждения, заставила ее вновь и вновь содрогаться в завершающем экстазе. Захваченные переполняющим чувством гармонии этого мгновения, они некоторое время лежали неподвижно, слившись в объятии. Не в силах удержаться от порыва нежности, Диана ласково провела рукой по его телу и вдруг коснулась раны на бедре. Она вздрогнула, коснувшись рубца на коже.

– Ты был ранен? – шепотом спросила она.

– Пустяки, – ответил он.

Диана вдруг вспомнила обещание, данное Сибель.

– А что с Энгусом? Он не ранен? – поинтересовалась она.

Торн отрицательно покачал головой.

– Ни царапины! – воскликнул он. Она вновь коснулась рукой раны.

– Болит? – все еще шепотом спросила она.

– Нет, – он усмехнулся и коснулся губами ее подбородка. – Но даже если бы и болела, я бы не признался тебе. Воин не жалуется из-за таких пустячных царапин.

Она вздохнула, пораженная его легкомыслием:

– Многие считали твою рану смертельной. Он вновь засмеялся:

– Напрасные ожидания!

Она коснулась губами уголка его рта.

– Я рада, что не знала об этом, пока рана не зажила. Я бы с ума сошла от волнения.

Торн погладил ее щеку и провел пальцами по губам Дианы:

– Диана Мак-Ларен, я люблю вас больше жизни.

Она порывисто поцеловала его.

– Значит, вы любите меня вполовину меньше, чем я вас!

Он пытливо взглянул на нее.

– Это правда? Ты действительно любишь меня?

Кончиками пальцев она провела по его губам.

– Я никогда не думала, что это может произойти, – тихо сказала она. – Но теперь даже это слово не в состоянии выразить мои чувства.

Она крепко обняла его. Их воссоединение было прекрасным, как всегда. Но любовь их была под запретом, она невозможна и теперь. Эта мысль так больно поразила ее, что Диана разжала руки. Он вопросительно взглянул в ее глаза, вдруг наполнившиеся слезами.

– Ах, Торн, – прошептала она, отодвигаясь от него. – Ничего не получится. Наша любовь – проклятие для нас обоих. Если я выйду за тебя замуж, наши кланы начнут войну, и она будет идти до тех пор, пока один из кланов не будет уничтожен. Я не могу позволить, чтобы мои люди прошли через это. И ты тоже. Ты лучше меня знаешь, что сейчас положение дел хуже некуда. Вражда длится слишком давно.

– Да... – Торн сел, вглядываясь в тень деревьев. – Вряд ли кто-то помнит имена тех двоих, по вине которых началась эта вражда.

Диана подняла голову и взглянула на него. Это правда, подумала она. Спор их далеких предшественников лег бременем ненависти и войны на плечи потомков. Как же преодолеть это?

– Я бы отдала тебе землю, если бы могла, – прошептала она.

Он коснулся ее мягких волос и наклонился к ней:

– Мне нужна не земля.

Тепло его губ вновь разожгло в ней неутолимую жажду близости, и она страстно ответила на его поцелуй. Она старалась не думать о том, что это, может быть, их последняя встреча.

Схватив его руку, она прижала ее к груди.

– Чувствуешь, как бьется сердце? – прошептала она. – Знай, что оно бьется в такт моей любви к тебе.

Он нахмурился.

– Я знаю, что твой брат вновь попытается нас разлучить, – сказал он. – Но у него ничего не выйдет! Верь мне. Мы приедем в Данмор и обвенчаемся.

Она медленно покачала головой:

– Мой брат...

Торн нетерпеливо перебил ее:

– Твоему брату все равно, за кого ты выйдешь замуж!

Она вздохнула. Торн очень многого не понимал.

– Нет, ему не все равно. Слишком не все равно.

Он бросил на нее гневный взгляд и отодвинулся.

– Ты хочешь отказаться от нашей любви? – спросил он.

Сердце Дианы сжалось при одной мысли об этом.

– Мы ничего не можем сделать, любимый мой. Ничего! – воскликнула она.

– Я не отдам тебя, Диана, – мрачно сказал Торн. Брови его сошлись на переносице, и лицо приняло суровое выражение. – Если ты выйдешь за другого, он умрет прежде, чем дойдет до алтаря!

Диана вздрогнула, понимая, что он говорит правду.

– Я не выйду за другого, Торн, – тихо прошептала она. – Даже если моя жизнь будет зависеть от этого, я никому не отдам добровольно свою руку и сердце! – Она глубоко вздохнула: – Но и мы с тобой не сможем пожениться...

Торн молчал.

– Есть только одна возможность, – сказал он наконец. – Если король благословит наш брак, никто не посмеет противоречить ему.

– Джеми? – выдохнула она, и глаза ее удивленно расширились. – Неужели он будет заниматься нашим делом?

– Наш новый король не сможет отказать тому, кто поддержал его, он обещал поддержку всем, кто был с ним.

– Ты сражался на стороне Джеми? – Хотя Лак-лан и упомянул о том, что Торна ранили, он не сказал, на чьей стороне тот сражался.

– Да, – кивнул Торн. – Джеми хорошо помнит это.

Огонек надежды зажегся в груди Дианы. Если король действительно благословит их брак...

– О Торн! – она бросилась в его объятия.

– Мы вместе пойдем к нему, – прошептал он, прижимая ее к себе. – Если мы окажемся в Холируде, все будет хорошо, мы повенчаемся там.

Торн разомкнул объятия и начал торопливо одеваться. Диана, наоборот, одевалась не торопясь, мечтая, чтобы эта встреча длилась вечно. Когда она, наконец оделась, он взял ее за руку и повел к лошадям.

Диана отступила на шаг.

– Я не могу ехать с тобой прямо сейчас. Я должна вернуться за Сибель. Если я уеду из Сидена, ей грозит опасность. – Она закусила губу, зная, что ему не понравятся ее слова.

Однако Торн быстро кивнул в знак согласия:

– Ты права. Мы пошлем кого-нибудь за ней.

Он пошел вперед, но Диана покачала головой и осталась стоять на том же месте.

– Я должна вернуться, – твердила она.

– Нет! – быстро сказал он. – Я не хочу, чтобы ты возвращалась! – Он притянул ее к себе, словно этим мог остановить ее.

Она коснулась рукой его загорелой щеки.

– Я должна, любимый мой, – мягко сказала она, пытаясь убедить его. – Я дала Сибель слово, что если я уеду, то возьму ее с собой.

Торн запустил руку в волосы.

– Но она однажды уже последовала за тобой, – напомнил он Диане.

Она вновь покачала головой:

– Она знает, что на этот раз я ухожу по своей доброй воле. Если я не скажу ей, она может подумать, что я специально оставила ее. Я не могу так поступить. Пожалуйста, пойми меня.

Он вздохнул:

– Ну хорошо, съезди за ней. Я буду ждать тебя здесь.