Опасная леди

– Слышала, не глухая.

– Не глухая, зато пьяная вдрызг! Как обычно.

Рой повернулся и пошел на кухню доедать завтрак. В прихожей, внизу, стоял Бенни и во все глаза смотрел на него.

– Папа, ты отвезешь меня в школу?

Рой кивнул.

– Отлично. Мама теперь совсем не может водить машину.

– Не езди с ней больше, сынок, хорошо?

Бенни пожал плечами:

– Это меня вполне устраивает.

Услышав это, Джэнайн залпом допила свой кофе, снова наполнила чашку, теперь уже одним бренди, и, сев, сделала несколько глотков. Глаза ее стали медленно наполняться слезами. Рой отнял у нее все, даже человеческое достоинство, а теперь вот и сына. От жалости к себе Джэнайн заплакала. Вскоре Рой вместе с Бенни вышли из дому. Сын с ней даже не попрощался!

* * *

Мора и Рой отправились в Эссекс, на встречу с ювелиром Ленни Айзааксом. Остановившись у светофора, Рой глянул на Мору:

– У тебя хорошее настроение, Мо.

Она улыбнулась:

– Да, ты прав.

– А что за причина?

– Ничего особенного, пухлоротый. Давай трогай, уже дали зеленый.

– Ах, черт побери!

Стоявший за ними фургон изо всех сил сигналил.

– Ладно, сейчас поедем. Так в чем же все-таки дело, если не секрет, а, Мо? Какой-нибудь парень?

– Возможно, – говоря это, Мора подумала об Уильяме Темплтоне.

– Значит, все-таки парень! – не без удивления произнес Рой.

– Послушай-ка, умник: я в хорошем настроении, потому что в хорошем настроении. Вот и все.

– Эта чертова женская логика меня изумляет!

Мора засмеялась:

– Ну, раз заговорили о женщинах, так скажи, какой нынче счет в игре с Джэнайн?

Рой чертыхнулся.

– Но ведь речь идет о женщинах, а не о чудовище из мутных глубин.

– Не говори гадостей, – усмехнулась Мора.

– Послушай, Мо, Джэнайн действует мне на нервы. Она пьет как сапожник.

– Джэнайн? Эта трезвенница? – усомнилась Мора.

– Хороша трезвенница! Наша жизнь рушится ко всем чертям. Точнее, уже разрушилась. Более четырех лет мы спим в разных постелях. Только Бенни меня удерживает, иначе давно бы покончил с этим.

– И когда она начала пить?

– В прошлом году. Но последние несколько месяцев вообще не бывает трезвой.

– Да, забавная пташка. Я ее никогда не любила, и все-таки она твоя жена.

– Знаешь, Мо, если бы не мать, я давно послал бы эту суку подальше. Но мать ее боготворит.

– Да, знаю. И все-таки, Рой, решать тебе. Я давно избавилась бы от нее, что бы там старуха ни думала. Сам посуди: ведь тебе с ней жить, а не матери.

Рой кивнул.

– Ну а как дела с этим типом Айзааксом?

– Кажется, он знает кое-кого из боссов на Джерси. Сказал, что может избавиться там от золота, а когда оно поступит на рынок в неимоверных количествах, цена на него упадет. Но к тому времени мы, так сказать, будем с кучей, извини мне мой каламбур. Я хотела сказать: с кучей денег. А какой-нибудь хмырь станет гонять по всей Европе, подсчитывая золотые резервы. Со временем найдется кто-нибудь умный, допетрит, что исчезнувший миллион продается вполне легально, и все постепенно угаснет. Как это обычно бывает. Так что, если хотите в ближайшие несколько лет приобрести золото, оставайтесь преданными "Южноафриканскому Ранду Крюгера"!

Рой расхохотался:

– Ты просто безумная, черт побери!

– Знаю... знаю. Я безумно счастлива, хотя это не значит быть сумасшедшей.

– Надеюсь, этот тип, Айзаакс, не намерен трепаться весь день. Все эти "передние колеса" никогда не знают, что пора затыкать фонтан. В свое время у меня уши отваливались от болтовни Сэмми Голдбаума!

Услышав имя Сэмми, Мора похолодела. Она давно не вспоминала о нем.

– Приехали! С тобой, девочка, все в порядке? Ты что-то побледнела.

Мора закурила.

– Да, я в полном порядке. Просто на минуту стало как-то не по себе.

Рой все понял и готов был избить себя за то, что упомянул в разговоре о Сэмми Голдбауме.

– Как насчет того, Мо, чтобы перед встречей выпить и закусить?

Мора знала, что Рой пытается исправить положение, и улыбнулась:

– Что ж, это было бы здорово.

* * *

Терри Пезерика вызвали к Маршу, и теперь он сидел и ждал, когда начальник, наконец, объяснит ему, что происходит.

Марш раскурил сигару – это было единственной роскошью, которую он себе позволял, выпустил дым через конторку и начал:

– Ты обдумал наш разговор?

Терри кивнул.

– Надеюсь, ты сегодня будешь более сговорчив?

Терри снова кивнул.

– Прекрасно... прекрасно. Итак, мы решили, что схватить Райанов должен ты. Не надо объяснять, что в случае удачи твоя карьера обеспечена. Если, конечно, они не перехитрят тебя.

Терри пристально посмотрел на Марша. В его словах он не нашел ничего забавного.

– Нам известно, что ты прям, как штамповка, информация у тебя в руках, и порученное тебе дело – только честь...

Терри перебил его:

– Ладно, кончайте треп. Что происходит?

Марш испытал неукротимое желание ткнуть в лицо Пезерику сигарой. Кем, черт побери, он себя возомнил, это дерьмо? Но вместо этого он глубоко вздохнул, пытаясь сдержать кипевшую в нем ярость.

– Вчера Мора и Рой Райан встречались с Ленни Айзааксом, ювелиром, и я их выследил. Совершенно ясно, что в ближайшее время они собираются переправить украденное золото в другое место. Тогда-то мы и пойдем в атаку. И когда накроем ее, можно будет предъявить ей и другие обвинения, в удобное для нас время. Я уже говорил тебе, мы прижмем ее по всей строгости закона. Застанем при получении денег за золото. Теперь, что касается дела о коррупции... Этим занимается Бюро по расследованию жалоб. Мы не собираемся ни на кого выходить, пока Райаны не будут схвачены с поличным. Иначе их могут предупредить. Работать будем в тесном контакте, ты и я. Только никому ни слова. Увидимся через несколько дней, когда у меня будет побольше информации.

– Сара Райан просила, если возможно, как-нибудь облегчить судьбу сыновей.

Марш усмехнулся:

– Просить можно, вреда от этого нет.

После ухода Терри Марш еще некоторое время сидел и курил свою сигару. Он не сказал Пезерику, что никого из Райанов не посадят в тюрьму – их просто уберут. Слишком многих они подкупили в полиции, и оставлять их в живых просто опасно. Надо заткнуть им рты. Заткнуть навсегда. А этот Пезерик, если пронюхает, может помешать...

* * *

Сара готовила для Бенджамина обед. Вернувшись из пивной, он прошел прямо наверх и лег. Сказал, что очень устал. "Наверняка перебрал", – с раздражением думала Сара. Она чистила картошку, когда сверху над головой что-то стукнуло. Сара подняла голову и прислушалась. Потом отложила нож для чистки картофеля и поднялась в спальню.

Бенджамин Райан лежал на полу, прижимая руку к груди. Его серое, с провалившимися щеками лицо говорило о том, что ему очень плохо. Сара осторожно приподняла его голову и заметила вокруг губ синюшность.

– Бенджамин!

Он открыл глаза.

– Грудь болит! Сара, позови врача!

Сара помчалась вниз, вызвала "скорую помощь", а потом позвонила Джэнайн и попросила сообщить о случившемся детям. Бросив телефонную трубку, она побежала наверх и не отходила от мужа, пока не приехала "скорая помощь".

В Центре кардиологической помощи Сара просидела возле мужа, пока он не потерял сознание, не переставая молиться.

В семь часов вечера появились Мора и Рой, оба бледные и встревоженные. Остальных братьев Джэнайн не стала разыскивать.

Рой заключил мать в объятия и ласково спросил:

– Что случилось, мама?

– Это было ужасно. Он упал прямо в спальне. Я его нашла на полу.

– А что говорят врачи?

– Коронарный спазм. За всю жизнь отец ни разу не болел.

– Мы бы давно приехали, но нас не было в городе. Лучше бы ты позвонила кому-нибудь из ребят, а не Джэнайн. Они скоро приедут.

Он убьет эту пьяную суку, как только придет домой! Отец в больнице, а она оставляет для него в клубе записку, чтобы он позвонил! Даже Джерри Джексону ничего не сказала!

– Мне было не до звонков. Я боялась отойти от отца. Посмотрите-ка на него! Вид у него просто ужасный.

Сара произнесла это совсем по-старушечьи. И Мора с Роем вдруг осознали, что родители – старые и жить им осталось недолго. Отец, может быть, уже сейчас умирает.

Рой сел рядом с матерью у постели и поглядел на безжизненное тело отца.

– Пойду поищу врача, Мо, узнаю, что с отцом. А ты оставайся с матерью.

Мора машинально обняла женщину, с которой за долгие годы едва ли перекинулась словом. Но сейчас, объединенные горем, мать и дочь забыли о собственной вражде.

– Все будет хорошо, мам... я тебе обещаю.

Сара сжала руку Моры.

– Ох, Мо, он совсем плох. Что же я буду без него делать?

– Не волнуйся, мам, все будет в порядке, – Мора старалась говорить уверенно.

Немного погодя появились Лесли, Гарри и Ли. Все трезвые и встревоженные.

Мора и Сара стояли у постели Бенджамина и, насколько это было в их силах, утешали друг друга. Парни, притихшие, стояли в коридоре и нервничали. Не слишком ли много на них навалилось смертей? Майкл, Джоффри, а теперь вот на очереди – отец. Последние годы они относились к Бенджамину прохладно, лишь изредка проявляя свои сыновние чувства, но сейчас он тяжело заболел, а отцу на смертном одре, даже самому скверному, полагалось выказывать почтение!

В половине одиннадцатого в больницу примчалась Карла. В каком-то старом пальто, с торчащими во все стороны длинными медно-красными волосами, но все равно красивая. Плача, она подошла к отцу, а он обнял ее, и на миг ему показалось, что это Джэнайн в дни ее молодости, так дочь была похожа на мать.

– Как дедушка? Нас с Джоем весь день не было дома. Поэтому записку я прочла, только когда вернулась домой.

– Отец тяжело болен, Карла. Но врачи говорят, что он может выкарабкаться.

– Иди сюда, Карла, садись рядом со мной, – позвал Гарри.

Голос Гарри звучал мягко, ласково. Карла была чем-то вроде семейного талисмана. Когда она села, Гарри подал ей чашку кофе. Мора и Сара стояли по обе стороны постели больного. Ровно в десять сорок две он открыл глаза.

– Вы обе мои самые любимые девушки. Кажется, я опоздал в пивную? – Глядя на их взволнованные лица, Бенджамин попытался улыбнуться.

Сара и Мора рассмеялись сквозь слезы.

– Да, папа, в пивную ты опоздал.

– Помните, что я всегда говорил: когда я умру, пусть мой пепел поместят в "Брэмли Армс". – Он снова закрыл глаза.

– Тогда ты не будешь опаздывать к открытию, – в один голос сказали Мора и Сара.

Эту фразу Бенджамин повторял всю свою жизнь.

– Правильно, девушки, ну а теперь я, пожалуй, еще малость посплю.

Когда он заснул, женщины на радостях обнялись.

– Теперь дело пойдет на поправку, мам, – сказала Мора.

Это услышала медсестра и с улыбкой обратилась к ним:

– Поехали бы домой, передохнули немного. Опасность миновала.

– Поехали, мам. Я отвезу тебя.

– Нет, мне страшно оставаться в доме ночью одной. Такого со мной не случалось еще с довоенных времен.

– Я буду с тобой. Не бойся. Поехали!

Женщины поцеловали Бенджамина и вышли из палаты.

Мора отвезла Сару домой, про себя удивляясь стечению обстоятельств, которые свели ее с матерью, как хотел того Майкл.

– Ложись со мной, Мо.

– Хорошо, мама. – Они поднялись в спальню, притихшие, грустные.

Обе понимали: произошло примирение. Впервые за много лет Мора почувствовала, как нужна матери. Жаль только, что для этого понадобилось случившееся с отцом несчастье.

Сара легла и теперь смотрела, как Мора раздевается и складывает одежду. У дочери было прекрасное тело и очень красивый профиль. Они составили бы отличную пару, Мора и этот Терри Пезерик. Не так уж много на свете мужчин ростом выше Моры. Сара посмотрела на ее большие крепкие груди и быстро отвела взгляд – в ней вспыхнула и тотчас погасла та зависть, которую испытывают многие женщины, глядя на своих молодых дочерей. Море не верилось, что они с матерью лежат вместе в постели, – слишком все неожиданно произошло. Уильяму она рассказала о случившемся и знала, что он будет раздражен, потому что собирался провести ночь с ней. Они были теперь неразлучны и строили планы на будущее, решив посвятить себя друг другу. Всерьез и навсегда!

– Я боюсь, Мо. – Голос Сары звучал как-то по-старушечьи. В нем были усталость и отчаяние. Мора легонько похлопала ее по руке.

– Он поправится, мам.

– Мне было пятнадцать, когда я вышла за твоего отца. Мой отец тогда, упокой Господи его душу, отправился к Бену домой и задал ему хорошую трепку, тот запомнил ее на всю жизнь. А потом сыграли свадьбу. С тех пор прошло пятьдесят с лишним лет. Я в то время носила Майкла под сердцем. Моего первенца. Это было в тысяча девятьсот тридцать пятом году. А потом пошло – что ни год, то ребенок. Отец шутя говорил, что я беременею, стоит ему пройти мимо меня. Ты была моим последним ребенком и первой дочкой, можно сказать, на старости лет. Я никогда не любила твоего отца, просто привыкла к нему за долгие годы и не мыслю себе жизни без него, хотя сознаю, что он полное ничтожество.

– Я понимаю, мама. Привычка – великое дело.

– Спасибо, Мо, что осталась сегодня со мной. Мы так давно не говорили с тобой по душам.

– Забудь об этом, – Мора перебила мать. – Сейчас мы рядом, и это главное. Главное для любой семьи: быть вместе и в горе, и в радости, – сказала Мора, а про себя подумала: к сожалению, о нашей семье этого не скажешь.

Сара пристально смотрела на Мору. В свете ночника та казалась совсем молодой, но именно ей, Саре, суждено уничтожить собственную дочь. И она сделает это во что бы то ни стало.

Мора между тем продолжала с печальной улыбкой:

– Помнишь, когда старика сажали в тюрьму, ты ночью брала меня к себе в постель, я тогда была совсем еще ребенком, и мы болтали. Ты так и говорила: "Давай поболтаем". Ах, если бы можно было перевести стрелки часов назад и вернуть прошлое!

– Я тоже тоскую о прошлом, но его не вернешь.

В голосе Сары звучали слезы, и Мора подумала, что это из-за отца. Ей в голову не могло прийти, что мать страдает из-за нее.

– Жаль, что я тогда не сохранила ребенка, ма, – с тоской произнесла Мора. – До сих пор не могу о нем забыть.

– Мне тоже жаль, Мо, многого жаль. Жаль, что я возила тебя на ту квартиру в Пэкхем.

– Все это уже не имеет значения, мам. К тому же я поехала туда по собственной воле.

– Нет, Мо, это я настояла. Боялась, что ты не любишь, а ребенок привяжет тебя, как это случилось со мной. Но потом, когда я встретилась с Терри...

– Ты с ним встречалась? Когда? – Голос Моры стал резким, и Сара спохватилась.

– Это было на похоронах. На похоронах Майкла. Я даже с ним разговаривала.

Мора успокоилась.

– А, еще тогда. Кстати, наш Гарри пробовал цепляться к нему.

Сара сглотнула слюну.

– Я знаю. Видела. И не только я, другие тоже.

Некоторое время женщины лежали молча, занятые своими мыслями. Наконец Мора мягко сказала:

– Слушай, мама, теперь главное, чтобы отец выздоровел, вернулся домой. Остальное все в прошлом.

Она хотела рассказать матери об Уильяме Темплтоне, но передумала. Матери он не нравился.

– Мама? – произнесла она шепотом.

– Да?

– Ты не жалеешь, что произвела всех нас на свет? – Мора с нетерпением ждала, что ответит мать, словно это было для нее очень важно.

Помолчав, Сара ответила:

– Конечно же нет, Мо.

Сара солгала и молила Бога простить ей ее ложь.

Глава 33

Февраль 1987 года

Когда Лесли и Гарри, собирая с клиентов деньги за "охрану", остановились у греческого ресторана в Илфорде, Гарри заметил на стоянке голубую "гранаду", она стояла за несколько машин от них.

– Лес... посмотри на эту голубую "грэнни". Наверняка она ехала за нами.

– Я ее не видел, – ответил Лесли, взглянув на машину.

Гарри подошел к "гранаде", постучал в окошко и, когда стекло опустилось, заглянул внутрь.

– Что вы тут делаете?

Сидевший внутри блондин растерялся.

– Простите, в чем дело?

– Я спрашиваю, что вы тут делаете?

– Приехал в ресторан пообедать. А что?

– Ничего, – озадаченный Гарри вернулся к своей машине и сел рядом с Лесли.

– Лес, посиди минутку и посмотри, куда пойдет вон тот тип. Блондин в это время вылез из машины, запер ее и направился в ресторан.

– Жди меня тут, Лес!

– О'кей.

Гарри тоже вошел в ресторан и увидел, что мужчина из "гранады" изучает меню. Лесли прошел на кухню, забрал конверт с "рентой" и, когда, возвращаясь, поравнялся со столиком, за которым сидел мужчина, сказал:

– Приятного аппетита!

Блондин проводил его взглядом, быстро выпил муссака и бренди, оплатил счет и покинул ресторан. Сев в машину, он доехал до ближайшей телефонной будки и сообщил Маршу, что Гарри Райан его "наколол".

* * *

Бенджамин уже десять дней как выписался из больницы, и Мора с Уильямом пришли его навестить. Нельзя сказать, чтобы Бенджамин был в восторге от предписанного ему режима: не пить, не курить, не есть жирного.

– Какого черта жить, если тебя лишают всех удовольствий! – посетовал он.

Уильям улыбнулся:

– Ничего, мистер Райан, привыкнете.

– Легко вам говорить, – возразил Бенджамин. – Посмотрел бы я на вас, окажись вы на моем месте. Так что не знаю, привыкну я или нет.

Уильям покачал головой. Этот Бенджамин Райан не только невежествен, но еще и упрям. Не желает выполнять предписания врачей. Во всеуслышание заявил:

– Да я половины не понимаю из того, что болтают эти паршивые иностранцы. И они будут мне указывать, что делать, эти макаронники, косые и немчура содомитская!

Мора засмеялась:

– Ой, папа, доктор Хаммельбрунер вовсе не немец. Он австриец.

– Не все ли равно, черт побери!

– Оставь его, Мора, уж я позабочусь о том, чтобы он выполнял советы врачей. А сейчас, Бенджамин Райан, заткни пасть, пока у нас гости, – сказала Сара и повернулась к Темплтону: – Еще чашечку чая, лорд Уильям?

– Называйте меня просто "Уилли", миссис Райан.

Сара натянуто улыбнулась. Присутствие лорда в доме стесняло ее. Впрочем, то, что исходило от дочери, всегда сулило одни неприятности. Она узнала об этом Темплтоне из бумаг, оставленных Джоффри. Он был преступником, как и ее дети. Только гораздо хуже. Ведь с самого рождения он имел все, о чем никто из Райанов и мечтать не мог, поэтому заслуживал самого сурового осуждения.

Сара уже жалела, что помирилась с дочерью. Надо было оставить все, как есть, и не пускать Мору в дом. Но для Бенджамина она все равно что ангел небесный. Терри Пезерик почему-то не звонил, и Сара уже засомневалась в том, правильно ли поступила, передав ему папку с бумагами.

– У тебя все в порядке, мама?

Сара поглядела на дочь:

– Я устала, Мо, вот и все. Думаю, вам лучше поскорее уйти. Отцу надо немного поспать.

– О'кей, дорогая. Мне как раз пора ехать на встречу с Лесли и Гарри.

Уильям Темплтон поднялся, поставил чашку на кофейный столик, а Мора подошла к отцу и, целуя его на прощание, сказала:

– Не расстраивайся, отец, и слушайся маму.

– Так я и сделаю, девочка. До завтра.

– До свидания, мистер Райан.

– Пока, сынок, до встречи. – Он подмигнул Уильяму. – В следующий раз принесите-ка мне какого-нибудь лечебного бренди!

– Ой, папа, отдохни от своего бренди, ладно?

После ухода Моры и Уильяма Бенджамин, прежде чем вздремнуть, сказал:

– Наша Мора неплохо сработала, а, Сар? Похоже, он из тех, у кого есть пара фунтов?

– Ну, деньги не главное, и я не думаю, что нашей Море так уж повезло.

Бенджамин ласково взял жену за руку:

– Я-то тебя деньгами не баловал, а, девушка?

Она посмотрела ему в глаза.

– Ладно, ты делал, что мог. Ну а теперь постарайся уснуть. В девять часов примешь свои таблетки, и мы немного посмотрим телевизор. Хорошо?

– Хорошо, любовь моя.

Сара отнесла чашки из-под кофе на кухню и, наполняя мойку горячей водой, огляделась. Тараканы, пустые желудки, нищета... как давно это было... сколько тяжелых лет провела она в этих стенах. Вот маленькая Мора играет на улице, а ее длинные светлые волосы развеваются на ветру... Вот Лесли, у которого вечно течет из носу, его за это прозвали "серебряные рукава"... Вот из подвала доносится голос Мики...

А как гордился Джоффри Морой в тот день, когда она шла к своему первому причастию. Всех ребят хорошенько вымыли и повели в церковь. Гарри и Ли в то утро трепали ей нервы, а Джоффри закатил им пару затрещин. Сара шла тогда по улице с высоко поднятой головой, окруженная своими детьми, буквально сверкающими чистотой.

Она улыбнулась про себя. Родители никогда не знают, что ждет их детей в будущем! С самого детства Моры Сара мечтала о том, как дочь вырастет, выйдет замуж и нарожает ей внуков. Но ее мечты так и остались мечтами. Надо завтра же дозвониться до Пезерика и узнать, как обстоят дела. Она вздохнет спокойно, только когда Мору арестуют, и она не сможет больше влиять на братьев. Они с Бенджамином не молодеют, муж едва не отдал концы. Она должна навести порядок в семействе, пока жива.

* * *

Когда к десяти часам Мора и Уильям приехали в "Ле Бюзом", Джерри Джексон выталкивал из дверей известного члена парламента. Тот, совершенно пьяный, пытался танцевать с девицами во время стриптиза. Но тут появился Рой и увел клиента вниз, в ресторан, чтобы привести его в чувство, пока в зале немного народа. Оставив его на попечении официантки, Рой снова вернулся в клуб.

– Этот старый ублюдок стал просто невыносим, Джерри.

Тот кивнул.

– Он действует мне на нервы. Завтра или послезавтра будет выступать по телеку, призывать всех прислушаться к голосу своей совести и проголосовать за партию тори.

– У Мики была отличная идея, знаешь? Завести досье на всех известных горожан, а потом использовать его в своих целях.

– Да, знаю. Сейчас в Вест-Энде до черта этих паршивых арабов. Так что без потасовок не обойдется. К пташкам-брюнеткам они и близко не подойдут, а вот блондинкам придется "выезжать" раза по два-три за ночь. Между прочим, недавно здесь был этот сукин сын Раббер, продавал кокаин. Я вышвырнул его отсюда, но подумал, что ты должен об этом знать. А "хозяйки" теперь парят в воздухе, как воздушные змеи.

– Спасибо за информацию, Джер. Это все, что нам нужно. Хорошенько следи за ними. Друг с другом пусть ссорятся сколько угодно, а с клиентами – ни в коем случае.

Рой пошел в контору повидаться с Морой.

– Все в порядке, Рой?

– Как будто в порядке, если не считать, что пришлось урезонивать Его Тупоголовие Почетного Деятеля Правых и вышвыривать этого паршивого Раббера, который продал "хозяйкам" кокаин.

Мора засмеялась.

– Позови ко мне Лесли. Я хочу переговорить с ним. Мне передали, что на прошлой неделе ему врезали хорошенько возле "Розовой кошки" за то, что он торговал дрянным зельем. Скажи ему, что это последнее предупреждение. Я не хочу, чтобы туда налетели в поисках наркотиков.

– О'кей, дорогая. В любом случае Лесли и Гарри скоро будут здесь. Гарри уже звонил. Говорит, что за ним следили, кто-то в голубой "гранаде".

Мора закатила глаза и вздохнула:

– Я не верю! Может, кто-нибудь его разыграл?

Уильям Темплтон озадаченно на нее поглядел:

– Что ты хочешь сказать?

– Ой, Уилли, долго объяснять!

Рой захихикал.

– У него мания преследования, и мы его все время подначиваем. Он и в самом деле сумасшедший.

– И давно это у него?

– С самого детства. Как-то он мне признался, что, если всерьез заведется, ему слышатся голоса. – Рой засмеялся.

– Боже милостивый!

Мора зажала рот рукой, чтобы не расхохотаться.

– Бог здесь ни при чем... скорее дьявол!

Уильям, хотя и улыбнулся, но ему стало не по себе.

– И что же ты сказал Гарри?

– Ничего особенного, Мо, как всегда: что непременно обзвоню все конторы "старины Билла" и спрошу, нет ли у них на этот счет каких-нибудь сведений. Потом попробую его убедить, что ему показалось.

– Прекрасно. Посмейся над ним, это самое лучшее.

– Ты можешь отчалить, Мо, если хочешь, я соберу "ренту". В любом случае я здесь еще побуду какое-то время.

– Спасибо, Рой. Попроси Леса, когда он пойдет разбираться с Раббером, заодно отправить несколько моих посылок. Вот листок с адресами. Кстати, в воскресенье вечером у нас встреча с Айзааксом, надо заключить сделку. Захватим с собой ребят и Джерри Джексона. Только пусть возьмут обрезы, а не автоматы. О'кей?

– А когда?

– Соберемся здесь около половины шестого. Ну, кажется, все. Пошли, Уильям.

Уильям встал:

– Поедем куда-нибудь пообедать?

– Почему бы и нет?

– Ладно, до скорого.

После ухода Моры и Уильяма Рой принялся за бумаги. До воскресенья оставалось два дня, и Рой уже пожалел о том, что не выслушал до конца Гарри. Хотя ни ему, ни остальным и в голову не могло прийти, что все они в ловушке.

* * *

Ленни Айзаакс сидел в своем гостиничном номере и дрожал как осиновый лист. К нему явились Терри Пезерик и суперинтендант Марш.

– Понятия не имею, о чем вы говорите, клянусь могилой матери!

Терри стряхнул пепел с сигареты прямо на ковер:

– Слушай, Ленни, мы все знаем: и о золоте, и об ограблении, и о тебе тоже. В твоих же интересах рассказать нам правду. По крайней мере, облегчишь свою участь.

Ленни кусал губу, он чуть не плакал. Короткие грубые пальцы дрожали.

Марш с жалостью смотрел на него:

– Обещаю тебе, Ленни, что Райаны ничего не узнают. Скажи только, на какое время назначена встреча, а остальное мы берем на себя.

– Простите, но я ничего не знаю. Я здесь на отдыхе.

– Кончай треп, Айзаакс, – вышел из себя Терри. – Ты приехал сюда за краденым золотом. А что, если мы и тебя в это впутаем? Заявим, что ты нам помогаешь в расследовании, и твое имя появится в прессе. А затем посадим тебя под стражу для дальнейшего расследования в паршивом Брикстоне, и ты будешь там дожидаться, когда Райаны пустят тебя в расход!

Ленни побледнел:

– Нет, вы этого не сделаете!

Терри улыбнулся:

– Давай попробуем – сам увидишь!

Пенни опустил голову, показав едва прикрытую волосами плешь.

– Встреча назначена на воскресенье, – сказал он и добавил: – Вы понимаете, что я теперь – покойник?

Марш перестал грызть ноготь большого пальца и ответил:

– Не бойся, Ленни, мы что-нибудь придумаем. А теперь расскажи нам все не спеша и обстоятельно.

Ленни откашлялся и глотнул вина из бокала.

– Мы встречаемся на ферме "Фенн".

– Что касается фермы "Фенн", то нам уже все известно. А сейчас мы хотели бы узнать время встречи.

– Семь тридцать вечера в воскресенье.

Терри посмотрел на Марша:

– В нашем распоряжении всего тридцать шесть часов.

– Не волнуйся, Пезерик. Это больше чем достаточно, чтобы подготовиться к их приему.

Ленни Айзаакс смахнул выкатившиеся из глаз слезы. Он может считать себя покойником. Мора Райан вышибет у него мозги.

* * *

Мора поставила в духовку цыпленка и принялась за овощи для воскресного ленча. В двенадцать она накроет на стол, и вторая половина дня у них с Уильямом будет свободной. Только она кончила чистить морковь, как зазвонил телефон. Это была Маргарет.

– Привет, Мардж. – В голосе Моры звучали теплые нотки.

– Привет! Решила позвонить тебе, узнать, как дела.

– Вот и хорошо. Я, признаться, как раз начала готовить обед.

– Мора Райан готовит обед! – скептически произнесла Мардж. – Пожалуй, это я и хотела услышать!

– Да-да, Мардж!

– А этот Уильям не промах, раз заставил тебя заниматься домашним хозяйством.

– Ничего он меня не заставил... Я и без него часто готовлю.

– Смени пластинку, Мо, не то играет! Ну а если серьезно, рада за тебя. Давно пора!

– Ой, Мардж, все это так здорово! Жаль только, что Господь не надоумил меня найти себе партнера еще несколько лет назад. Не могу сказать, что я без памяти влюблена... но мне хочется все время быть с ним. Мы почти неразлучны.

– Когда-то и у нас с Деном было так.

– Брось, Мардж: вы и сейчас еще как две влюбленные пташки. Собственных детей смущаете своими поцелуями и нежностями.

– Лучше не говори мне о детях...

В голосе Маргарет звучала грусть.

– Что-нибудь случилось?

– Все эта Пенни. Завела себе парня.

– Ну и что в этом плохого? Нельзя навсегда пришпилить детей к своей юбке.

– Не в том дело, Мо. Но парень этот паршивый сикх.

– Ты шутишь!

– Увы, это не шутка. Он даже носит тюрбан. Представляешь? Мне оставалось только смеяться! Маленький Деннис засек их обоих на Хай-стрит, подошел и спросил у сикха, когда у него перестанет болеть головка. Пенни, конечно, рассердилась на Денниса, они поссорились, и тут, когда я попыталась их унять, Деннис и взорвал свою бомбу.

У Моры от смеха даже закололо под ложечкой.

– Тебе смешно, а мне не до смеху!

– Ты – паршивая лицемерка, Мардж! Не ты ли внушала детям всякие либеральные идеи, что, мол, все люди одинаковы, независимо от цвета кожи и вероисповедания. А теперь исходишь слюной от того, что бедная старушка Пенни нашла себе цветного парня.