Опасная леди

Мора закусила губу.

Терри Пезерик взглянул на нее и все понял. Он вспомнил Мору, которую знал когда-то, ту легкоранимую девочку, и испытывал стыд за причиненные ей страдания.

За ее модной прической и дорогой одеждой он видел прежнюю Мору, с которой занимался любовью и из-за которой едва не лишился жизни. Она была все та же, только в другой оболочке, и спокойно смотрела на него своими голубыми глазами. Эти глаза никогда не изменятся. Лежа после побоев на больничной койке, он думал о ней, не испытывая ни злости, ни неприязни. Иногда ему даже казалось, что все это он заслужил. И сейчас, глядя в ее лицо, которое преследовало его все эти долгие восемь лет, он снова почувствовал стыд и раскаяние.

Голос Майкла вернул обоих к действительности:

– Так-так, уж не казанова ли это с Вайн-стрит?

Мора мучительно покраснела.

– Добрый день, мистер Райан. Надеюсь, вам известно, что ваш клуб взорвали и подожгли? – Терри не терял самообладания. – Джерри Джексон, ваш швейцар, сильно пострадал, и еще юная блондинка... – он запнулся, заглянул в свою записную книжку, – ее зовут Шири... Фамилии никто не знает.

– Ладно, все, что вас интересует, вам сообщит мой брат Джоффри. Он – вон там. – И Майкл указал на группу людей, где рядом с Ли, Гарри и Лесли стоял и Джоффри. – Я хочу увезти сестру домой. Здесь ей не место. Особенно сейчас.

– Конечно, – спокойно ответил Терри.

Мора заметила, что кожа у него все такая же нежная, как у младенца. Ей захотелось коснуться его лица, вновь почувствовать его плоть под своими пальцами. Она прикрыла глаза и почувствовала на своих плечах руку Майкла.

– Пошли, Мо. Нам здесь нечего делать.

Она едва сдерживалась, чтобы не оттолкнуть Майкла. Разве может она уйти сейчас, когда снова обрела Терри! И она не сводила с него глаз, когда Майкл осторожно вел ее через толпу к машине.

Мора знала, что Терри чувствовал то же, что она: она прочитала это в его взгляде, в выражении его лица. И когда вернулась к действительности, полной шума и суеты, едва не разрыдалась от отчаяния.

– Давай, давай, принцесса. Залезай в машину, любовь моя! – Майкл говорил ласково, нежно, как любовник, но сейчас Мора жаждала другой нежности!

За какие-то несколько минут в ней ожили воспоминания о прошлом. Маленькая квартирка в Ислингтоне, их любимый ресторанчик, запах его тела, когда он ласкал ее в постели, каждый звук, каждая мелочь. Она словно глотнула какого-то пьянящего зелья, вернувшего ее к жизни.

– Давай же, Мо! Садись в машину!

Она послушно открыла дверцу и села.

На заднем сиденье она увидела Лесли и Ли и втиснувшегося между ними Гарри.

Встреча с Терри заслонила для Моры все события этого дня.

Майкл сел за руль, включил зажигание и тронул с места. Лишь когда они выехали на Шафтсбери-авеню, он заговорил:

– Надеюсь, вы догадываетесь, что произошло? – Все молчали. – Взрыв в клубе был подготовлен. Через пять минут после того, как я отделал Дополиса, кто-то послал весточку. Не знаю, кто швырнул бомбу, да это и не важно. Главное, что он был наготове и только ждал сигнала.

Постепенно до Моры стало доходить то, что говорил Майкл.

– Значит, Бенни не вернется домой, да, Мики? – плачущим голосом спросил Гарри.

– Я очень в этом сомневаюсь, Гал. Очень-очень сомневаюсь.

– Грязные ублюдки! Дерьмовые, гнилые, грязные ублюдки...

Лесли и Ли были в шоке.

– Я догадываюсь, от кого шла к Дополису информация. Как раз туда-то мы сейчас и едем.

Они продолжали свой путь в молчании. Все думали о Бенни. Майкл вцепился в рулевое колесо. Этому мистеру Шишке следовало бы быть поосторожнее – он до него доберется!

Мору, будто ледяной водой окатили. Какие огромные они понесли потери! Может быть, Бенни уже мертв... У нее дрожали руки и ноги – следствие пережитого потрясения. Взглянув из окна машины, она увидела, что они в Найтсбридже. У "Хэрродса" все было разукрашено к Рождеству, и туда стекались люди со всех концов. Повсюду, куда ни кинь взгляд, праздничные огни и поздравления с Рождеством. А Бенни уже мертв. Или скоро умрет. Она закрыла глаза и увидела лицо Бенни, а потом – лицо Терри.

Гарри съежился на заднем сиденье и так же, как Майкл, искал в памяти имя того, кто осмелился пойти против Майкла Райана. Должно быть, кто-то из недовольных.

Майкл поставил машину у своего дома. Они вышли и направились к входной двери. Мора вдруг вспомнила, что с ними нет Роя, и спросила у Майкла, где он. Майкл, вставляя в замочную скважину ключ, ответил:

– Я отправил его домой, Мо. Ему нельзя рисковать после того, что произошло в клубе. У него семья.

Когда они вошли в квартиру, Джонни сидел на кушетке, одетый, как обычно, в серый свитер с круглым воротом и в черные брюки "Стэпрест". Бледный, с только что вымытыми светлыми волосами, он взглянул на Майкла и улыбнулся. От Моры не ускользнуло, что он очень нервничает.

– Ну-ка, Джонни, приготовь нам чего-нибудь выпить покрепче... Живей! – Голос Майкла звучал зловеще. Джонни мгновенно вскочил с кушетки. Он так дрожал, что едва не уронил графинчик с виски. Все расположились в темно-зеленых креслах "Хабитат". Джонни стал разносить бокалы, и, когда подошел к Майклу, тот, принимая бокал, вдруг спросил:

– Сколько же они тебе заплатили?

Джонни понял, что над ним нависла смертельная угроза, и попытался выкрутиться:

– О чем это ты, Мики?

Майкл выплеснул содержимое бокала прямо в лицо Джонни и, вцепившись в его светлые волосы, заорал:

– Давай же говори, Джонни! Отвечай мне!

– Клянусь, я ничего не понимаю! Бога ради!

Майкл ударил Джонни коленом в пах с такой силой, что тот подскочил, затем швырнул его на пол и, достав кусок трубы, которым отделал Дополиса, помахал им перед физиономией Джонни.

– Скажешь сразу, тебе же лучше. Я все равно заставлю тебя ответить. Итак, сколько они тебе заплатили?

Джонни валялся на полу и выл, держась руками за мошонку. Боль была нестерпимой. Майкл уронил бокал, и Джонни вдруг представил себе, как швыряет этот бокал Майклу в лицо. Словно угадав его мысли, Майкл отфутболил бокал поближе к Джонни.

Тот съежился и еще крепче вцепился в мошонку.

– Пять "больших"... пять.

Майкл горько усмехнулся:

– Всего пять паршивых "больших"?! И за эти гроши ты продал моего брага? Да я дал бы их тебе, если бы ты попросил. Ах ты, трахнутая королева!

И он с силой опустил на голову Джонни трубу, проломив ему череп.

Вскочив с кресла, Мора схватила Майкла за руку.

– Не здесь, Мики. Не убивай его здесь. Выясни, кто на него вышел, а потом – пусть они расправятся с этим ублюдком. – Мора кивнула в сторону братьев, разместившихся на огромном диване. Они не спускали глаз с Майкла.

– Кто тебя перекупил, Джонни? – спросила Мора, глядя ему в лицо. – Скажи, все равно ты – человек конченый. А не скажешь, будем тебя пытать. Понял?

Из глаз Джонни, смешиваясь с кровью, текли слезы.

– Мора... я... я... клянусь тебе, я не хотел ничего... плохого. Он заставил меня сделать это! Он сказал... сказал, что с вами... что с вами все кончено. Что мне лучше сматываться...

– Кто это сказал, Джонни? Кто? Говори!

– Сэм. Сэмми Голдбаум.

Майкл плюнул Джонни в лицо.

– Только не Сэмми. Никогда! Ах ты, вонючий сифилитик! Дерьмо...

– Клянусь тебе, Мики. Это правда, – Джонни еще горше заплакал. – Я любил тебя, Мики, честное слово. Я так виноват...

Майкл саданул его по ногам.

– Да, конечно, ты любил меня! Ты, сутенер! Ты любил меня так сильно, что продал за деньги. Продал меня и моего брата за какую-то пятерку дерьмовых "больших". Подонок!

Он сделал знак Гарри и Лесли, и те потащили Джонни к двери.

Они поняли, что надо делать. Джонни никогда больше не вернется домой. Что ж, они с удовольствием уберут его, по крайней мере, отомстят за Бенни!

– Пожалуйста, Мики! Пожалуйста... Я кое-что ему рассказал, потому что не надеялся больше на твою защиту. Умоляю тебя, Мики!

Майкл поднял трубу и со всей силой, на какую только был способен, опустил ее на голову Джонни. Джонни замолк. Замолк навсегда.

Гарри, Лесли и Ли вытащили его из квартиры.

Майкл сел на диван и обхватил голову руками:

– Бенни мертв, Мо. Этот кусок дерьма продал его зе пятерку "больших". Следующим будет Голдбаум! Сэмми, мой дружок! Ну что же, отныне я могу полагаться только на моих родных. – Он вытер слезы.

– Успокойся, Мики. Мы поможем тебе разделаться с Сэмми.

Когда они вышли из квартиры и садились в машину, до Моры донеслись пронзительные голоса певцов, исполнявших рождественские гимны. Они стояли у входа в ресторан на Бошамп-Плейс, моля о сострадании. Мора и сама готова была зарыдать: такого страшного дня в ее жизни еще не было. Но она сдержала слезы, раскурила братьям по сигарете и стала готовиться к предстоящей ночи. Ее не пугало, что она должна совершить убийство, но все тело сковала какая-то тяжесть. Мечты о Терри Пезерике были для нее непозволительной роскошью. Слишком далеко она зашла, чтобы начать новую, нормальную жизнь. Вместе с Мики они рассчитаются со всеми, кто повинен в смерти Бенни. В ее синих глазах вновь появилось жесткое выражение, и она решила предать забвению свои детские сны.

Терри был чем-то вроде дорогого подарка, о котором бедный ребенок и мечтать не смеет. На какой-то миг она словно бы вновь ощутила то наслаждение, которое испытала с ним, когда казалось, что сердце сейчас разорвется. Увы! Теперь ей оставалось лишь вспоминать об этом всю жизнь. Она снова предастся мечтам, когда будет лежать в своей одинокой постели, а сейчас ей предстоит важное дело.

Сидя в мчавшемся по лондонским улицам "мерседесе", Мора вдруг представила себе крохотное тельце в тазу для мойки посуды ее не родившегося ребенка, но в конце концов отправила этот призрак покоиться с миром.

Она опустила стекло и подставила лицо холодному ночному ветру. Бенни мертв! Дорогой ее сердцу Бенни, рослый, любвеобильный Бенни! Он мертв! Родители будут в отчаянии!

Когда они проезжали мимо "Джиорджиу", стоянки подержанных автомобилей в Бетнал-Грине, им в голову не могло прийти, что всего в двадцати метрах от того места, где они притормозили, на углу Роман-роуд, лежит мертвый Бенни. Ровно в семь десять его не стало.

Глава 18

Сэмми Голдбаум сидел за столом, оглядывая хорошо знакомую кухню и вдыхая привычные запахи рыбы "гефильте" и супа "канаделах". Никогда еще его жена Нула не готовила таких вкусных клецок из мацы, как сегодня.

На стене висели фотографии трех его дочерей. У старшей, Ребекки, нос был большой, как у него, и напоминал луковицу. Только у Ребекки был еврейский тип лица. Беатриса и Руфь, хорошенькие блондинки, походили на мать... Сэмми, в очередной раз, вытер пот со лба. Ему было от чего волноваться. Он знал, что Майкл придет по его душу, и ждал, замирая от страха.

Не на шутку встревоженная видом мужа, Нула села напротив. Выглядел он и в самом деле ужасно.

После тридцати с лишним лет совместной жизни Нула научилась читать мысли мужа, угадывать каждое его движение.

– Скажи мне, Сэмми, что тебя мучает? Ты сидишь, уставившись в пространство, будто статуя. Полиции боишься? Опять вляпался в историю?

– Не суй сбой нос в мои дела, Нула, – раздраженно пробасил Сэмми. – Слишком много знать – вредно для здоровья. Видит Бог, как сладко ты могла бы сейчас спать!

Он попытался улыбнуться, но не получилось. Нула перегнулась через стол и схватила его за руку.

– Сэмми, все эти годы я была рядом с тобой. Обманывала полицию. Даже раввину врала – да простит меня Бог. И все ради любви к тебе. Я же вижу, как ты напутан. Девочек отправил на ночь к моей матери, меня спать посылаешь. Неужели тебе нечего сказать мне? Думаешь, я дура?

Он покачал головой. Надо довериться ей, выслушать ее совет, как он это делал в прежние ночи. Она была хорошей женой, идеальной женой. Он никогда не думал, что будет любить ее так сильно.

– Нет, Нула, дорогая моя. Ты не дура. Но лучше бы ты отправилась вместе с девочками к своей матери. Оставаться здесь очень опасно.

– Почему, Сэмми? Скажи, почему? – с отчаянием в голосе спросила она.

Сэмми поглядел в затуманившиеся глаза жены. Из-под зеленой шифоновой косынки выбивались крупные завитки седых волос.

И Сэмми вдруг увидел ее такой, какой она была тридцать пять лет назад, совсем юная еврейская девушка, маленькая, тоненькая, очень стройная. Неистощимая выдумщица, она умела подчинять себе окружающих. И Сэмми, в то время здоровенному мужику, всегда хотелось защитить эту кроху, его невесту. Но кончилось тем, что она подчинила его себе. Сэмми никогда не упрекал ее в этом. Она умела разрешить любую проблему и уладить любые неприятности. Он полностью доверился ей с тех самых пор, как они поженились. Вплоть до сегодняшней ночи. Но теперь уже никто не в силах ему помочь. Никто, ни один человек в мире.

Он тяжело вздохнул. Нула должна знать правду.

– Я продал Майкла Райана, Нула.

Рука Нулы взлетела ко рту. Она прищурила свои серые глаза, а потом и вовсе закрыла их, словно это могло вытравить из ее сознания то, что сообщил муж. Потом схватилась за сердце, готовое выскочить из груди.

– Ой, Боже мой, Сэмми! Он же убьет тебя! – произнесла она дрогнувшим голосом.

– Я знаю, Нула. Я его жду. Потому и отослал дочерей. Но он не тронул бы их. И тебя тоже. Уверен. И все-таки мне лучше быть одному, когда он явится.

– Но почему, Сэмми, почему? – В тоне ее появились жесткие нотки. – Ведь он всегда был тебе добрым другом, заботился о тебе.

Сэмми вытер пот со лба.

– Думаешь, я этого не знаю?

Нула откинулась на стуле и уставилась на мужа. Ей все стало ясно.

– Помоги тебе Боже, Сэмми Голдбаум! Ты снова играл, в этом все дело, не так ли?

Он кивнул.

– Значит, ты предал друга. Очень хорошего друга. Как Иуда Искариот.

– Я не думал, что кто-нибудь пострадает, – стал он оправдываться. – Клянусь тебе, Нула. А потом услышал по радио, что его клуб "Ле Бюзом" разбомбили и подожгли. И я понял, что это из-за меня. Теперь мне остается только ждать расплаты. Пытаться скрыться от Майкла – бесполезно.

Нула подошла к мужу, поцеловала его горячие, сухие губы и вспотевший лоб и ушла в спальню. Она знала, что больше никогда не увидит мужа живым. Она приняла три таблетки снотворного "Могодон" и, когда приехали Мора и Майкл, полностью отключилась. Как любил говорить Сэмми: иногда самое лучшее – ничего не знать.

* * *

Джэнайн взглянула на мужа. Рой доедал свой завтрак, и ей казалось, что каждый глоток для него – настоящая пытка.

– Что происходит. Рой? Я слышала в "Новостях" про взрывы бомб.

Он перестал есть и посмотрел на свою беременную жену. Затем положил нож и вилку и ласково обнял.

– Какие еще бомбы? – спросил он притворно-легкомысленным тоном. – Просто взрывы газа. Ты же знаешь, как это бывает в Сохо. Что-нибудь случится – репортеры тут как тут. Им главное – сенсация.

– Но погибла девушка, а Джерри Джексон в тяжелом состоянии.

– Я знаю, любовь моя. Это все ожоги. Честное слово, Джэнайн: произошел взрыв из-за утечки газа в здании по соседству с клубом. Лучше думай о нашем младшеньком. – Он ласково погладил ее огромный живот. – Остальное я беру на себя.

– Может быть, там неприятности, Рой, мне хотелось бы знать.

Он повернул ее лицом к плите и легонько шлепнул по спине.

– Твое дело – заварить мне хорошую чашку "Рози Ли". Это взбодрит меня.

Джэнайн поставила кипятить воду в электрочайнике и включила радио. Было половина девятого, время передачи. Знал бы диктор, что его слушают в этом доме, наверняка говорил бы тише. Его голос буквально гремел на всю кухню:

"Как выяснилось сегодня утром, взрыв бомбы в ночном клубе Вест-Энда "Ле Бюзом" – дело рук террористов. В последние годы владелец клуба, мистер Райан, был связан с приверженцами ИРА. Мистер Райан – известный мафиози, но все попытки привлечь его к ответственности неизменно заканчивались неудачей. Взрыв клуба мистер Райан отказался комментировать. Мистер Хит..."

Голос диктора умолк.

Рой уже заканчивал завтрак, когда Джэнайн поставила перед ним чашку чая. Совершенно растерянная, она вдруг почувствовала, как внутри шевельнулся ребенок, и, словно желая его защитить, инстинктивно схватилась за живот.

"Надо бы позвонить Карле", – подумала Джэнайн, и тут же отказалась от своего намерения. Пожалуй, лучше свекрови. Только надо дождаться, когда Рой уйдет.

* * *

Сара Райан не спала всю ночь и выглядела ужасно. Ее седые волосы теперь не были собраны в привычный пучок, а торчали во все стороны, на широком лице прибавилось морщин. Она очень потолстела, грудь и живот обвисли, шея стала дряблой.

Она и прежде выглядела старше своих лет, но за последние сутки, казалось, совсем одряхлела, хотя ей было пятьдесят девять. Только глаза оставались молодыми и светились умом.

Тревога за младшего сына сводила ее с ума. Она не видела его уже более двух суток, с тех самых пор, как он съел свой последний олимпийский завтрак. Наверняка с ним что-то случилось. Напрасно старалась она отыскать Майкла и Мору. Карла рассказала ей, что уже два дня не видела Моры. Вначале Карла отнеслась к этому спокойно, но нервозность Сары передалась и ей.

С того момента, как Сара услышала сообщение о взрыве в ночном клубе, ее не отпускала тупая ноющая боль где-то внутри. Рой держал рот на замке, когда накануне ночью она попыталась выяснить у него, в чем дело. Как она догадалась, он просто хотел выгородить себя и других.

Она налила большую кружку чая и понесла Бенджамину, который, как обычно, допился вечером до ступора и завалился спать. Поставив кружку на прикроватную тумбочку, она принялась грубо трясти мужа. Запах винного перегара, которым он дышал на нее, усиливал ощущение дурноты.

– Чего тебе надо, а?

Сара всматривалась в опухшее, уже неделю не бритое лицо мужа.

Грязный ирландский подонок! Она с трудом поборола в себе желание запустить кружкой с горячим чаем прямо ему в физиономию!

– Бенджамин... он еще не вернулся домой! – Она ждала от него ответа. Но Бенджамин открыл глаза и тупо уставился в пространство.

– Ох, Сара, отвали к чертям. Бенни – взрослый мужчина. Наверняка таскается где-то по бабам. Ты что, не знаешь его?

Он приподнялся и поглядел на часы. Было начало десятого.

– Господи Иисусе Христе! Ну, зачем ты меня разбудила?

Сара села на кровать и стиснула его руку.

– Случилось нечто ужасное: прошлой ночью взорвали клуб Майкла.

– Что?!

– Я слышала в "Последних известиях". Рой говорит, что это – утечка газа, но по радио сказали, что это нападение террористов.

Она следила за тем, как меняется выражение его лица, потом вздохнула. В таком состоянии он, пожалуй, не мог бы сказать, какой нынче день, не говоря уже о более серьезных вещах. Он никогда ни в чем ей не помогал. Это было выше его сил. Но сегодня она в нем нуждалась. Впервые в жизни. Однако и на сей раз он решил предоставить ее самой себе. В это время зазвонил телефон. Сара помчалась в прихожую, все еще надеясь, что это Бенни. Но это была Джэнайн.

– Вы можете к нам приехать, Сара? Пожалуйста! – Услышав голос невестки, Сара поняла, что надеяться больше не на что.

– Да, Джэнайн, я приеду. Жди меня через час.

Она положила трубку и позвонила Карле. К половине одиннадцатого все три женщины были у Джэнайн. Впервые отчужденность между матерью и дочерью исчезла перед лицом общей беды. Они были напуганы, хотя и не очень ясно представляли себе, что произошло.

* * *

Мистер Десмонд Бакингхэм Гуч каждое утро выгуливал свою собаку в районе Хэмпстед-Хит. Он вставал рано, ровно в пять, съедал завтрак, состоящий из яйца всмятку и тоста, и выводил на прогулку свою Викторию. Причем в любую погоду.

Соседи прозвали его "полковником Блимпом".

Виктория была из породы кокер-спаниелей, очаровательное, хотя и взбалмошное существо. Он звал ее, а она не шла, никогда не выполняла его приказы, а он всем сердцем ее любил: она была его единственным другом.

В то утро она буквально прилипла к мусорному баку возле фонарного столба. Он позвал ее, придав голосу строгость, на какую только был способен. Но она, как обычно, не обратила внимания.

Потом заскулила, встала на задние лапы, а передними принялась скрести по баку.

День только начинался в холодных сумерках зимнего утра. За ночь намело снега, и он белел в тусклом желтоватом свете фонаря.

Десмонду Бакингхэму Гучу вдруг стало жутко. Но будучи человеком здравомыслящим, он заставил себя подойти к баку. Может быть, Виктория учуяла какой-нибудь чертов гамбургер, которыми так увлекаются молодые люди. Будь на то его воля, он вернул бы времена яичного порошка и карточек. Слишком много теперь достается молодым людям, и слишком легко. С этой мыслью он заглянул в мусорный бак.

И увидел покрытую инеем человеческую голову. Десмонд Бакингхэм невольно попятился и схватился за грудь. Его вырвало прямо на тротуар яйцом всмятку, тостом и желчью, которая обожгла ему язык и десны. Ловя ртом воздух, он оттащил Викторию от бака, надел на нее ошейник и повел, точнее, поволок свою любимицу домой, награждая по пути пинками. В прихожей он немного постоял, прислонившись к двери, стараясь унять сердцебиение. Потом прошел в спальню, сел на постель и вытащил из шкафчика сердечные таблетки. Взял одну дрожащей рукой и положил под язык. Виктория сидела и смотрела на него, и на ее ярко-рыжей шерсти сверкал не успевший растаять снег. Придя немного в себя, Десмонд Бакингхэм снял трубку стоявшего у кровати телефона и позвонил в полицию.

На соседних улицах об этой страшной новости узнали только в половине первого.

Это была голова Бенни Райана.

* * *

Миссис Кармен де Суза, жительница Вест-Индии, возвращалась домой после ночной смены у "Форда" в Дагенхэме. Она медленно шла по Нижней авеню Мардайка по направлению к комплексу зданий, где каждая квартира имела отдельный вход.

Миссис Кармен де Суза провела скверную ночь: она ходила на встречу с представителями союза. "Удивительная это страна", – подумала женщина, покачав головой в высокой фетровой шляпе. Вдруг она услышала, как взвизгнул затормозивший автомобиль – видимо, кто-то проверял тормоза. Но миссис Кармен де Суза не обратила на это никакого внимания. Машины ездят круглые сутки, и к ним привыкаешь, как к радио, проигрывателям или взрывам в гетто. И вообще, тот, кто знал обычаи Мардайк-Эстейт, предпочитал не совать нос в чужие дела.

Женщина стала подниматься по лестнице, держась за перила. Снег уже не валил, но было очень скользко. Закутанный в белое покрывало, даже Мардайк-Эстейт казался красивым. Дойдя до верха, она остановилась. Ей почудилось тихое мурлыканье. Пройдя мимо квартиры, миссис Кармен де Суза стала спускаться по ступенькам к гаражам, расположенным по периметру всего комплекса. В последнее время машин в гаражах никто не держал, разве что ненормальные. И гаражи были завалены всяким хламом: старой мебелью, негодными велосипедами, матрасами и просто мусором.

Женщина снова услышала мяуканье и позвала в темноте:

– Марли? Это ты, мой мальчик?

Она спустилась вниз и скорее почувствовала, чем увидела, что перед ней что-то лежит. Женщина охнула и уставилась на это "что-то". Уже несколько лет здесь не было фонарей – их разбили. Она пошарила в кармане своего тяжелого драпового пальто и вытащила коробок "Свои Вестас". Зажгла спичку и посветила – потом она до конца жизни жалела о этом.

Прямо перед ней лежал мертвый, совсем еще молодой мужчина со светлыми волосами. Секунду, показавшуюся ей вечностью, она смотрела на него, и готовый вырваться крик застрял в горле. Но в следующий момент она завопила – спичка обожгла пальцы, и это заставило ее действовать. Не прошло и пяти минут, как из всех квартир повыскакивали жильцы.

Мертвец, которого увидела миссис Кармен де Суза, был не кто иной, как Джонни.

* * *

Дениз и Кэрол Макбридж, работавшие на фабрике "Ван ден Берг и Юргенс" в Западном Терроке, пришли вместе на остановку и без пяти семь сели в автобус. Через две остановки они вышли и свернули с Лондон-роуд на грязную дорожку, служившую кратчайшим путем до их фабрики. Идя в темноте на ощупь, девушки, как обычно, шутили. Вдруг Кэрол обо что-то споткнулась и добродушно выругалась. Это оказался большой брезентовый сверток. Ничего необычного: все знали, что здесь место свалки. Странным было лишь то, что торчало из свертка, – две человеческие ноги, довольно большие. Девушки обнаружили их, тщательно осмотрев сверток. Словно обезумев, они перескочили через него и помчались к воротам фабрики так, словно у них выросли крылья.

Это было тело Сэмми Голдбаума.

Менеджер, человек очень добрый, разрешил девушкам не ходить на работу до следующей недели, полностью сохранив жалованье.

* * *

Мора сидела в полицейском участке на Вайн-стрит, в комнате для допросов. Она закурила еще одну сигарету и глубоко затянулась. Ей было страшно. Очень страшно. Но виду она не подавала и держалась спокойно.

Женщина-констебль, Коттер, приставленная к Море, придирчиво осмотрела ее и про себя отметила, что ее светло-серый костюм прост, но в сочетании с ниткой жемчуга и жемчужными серьгами выглядит очень элегантным и дорогим. Она вообще положительно отнеслась к внешнему облику Моры, начиная от блестящих светло-русых волос до туфель и сумки из крокодиловой кожи. Всем было хорошо известно, что это та самая женщина, которая чуть было не погубила карьеру детектива-сержанта Пезерика. За минувшие годы история эта обросла массой подробностей и стала одной из легенд Вайн-стрит.

В комнату вошел детектив-инспектор Добин. Он улыбнулся Море, и та ответила улыбкой.

Она находилась здесь уже несколько часов, но ей пока не предъявили обвинения. Она вызвала своего адвоката, он уже направлялся сюда из Кембриджа. Все, что ей требовалось, – это сохранять ясность ума. У них не было против нее никаких улик.

Она перебрала в памяти события минувшей ночи. Сэмми Голдбаум получил по заслугам. Но и об этом Мора должна забыть. Как и обо всем плохом, что она когда-либо совершала.

Ни детектив-инспектор Добин, ни женщина-констебль, словом, никто из тех, что попадались Море на ее жизненном пути, пусть даже при самых незначительных обстоятельствах, не догадывались, что она подобна мине замедленного действия, очень опасной, которая рано или поздно взорвется. За внешним спокойствием и видимым дружелюбием скрывалась целая буря чувств и эмоций, которые, подобно раковой опухоли, должны были, в конце концов, проявиться.

– Мне собираются предъявить обвинение? – без тени волнения спросила Мора, великолепно владея собой.

Инспектор Добин откашлялся. Он невольно начинал испытывать симпатию к этой девчонке. Чего нельзя было сказать о его чувствах к Майклу. К тому же, к великому огорчению полицейского, оба имели алиби и их не в чем было обвинить, даже в нарушении правил уличного движения, разумеется значительного.

– Боюсь, мисс Райан, что новость, которую я собираюсь вам сообщить огорчит вас.

Лицо Моры оставалось бесстрастным.

– Что же это за новость? – спросила Мора, глубоко втянув в себя сигаретный дым. Она знала, что сообщит ей Добин, и была готова к этому.

– Сегодня утром в мусорном баке на Ист-Хит-роуд, рядом с Хэмпстед-Хит, была найдена голова. Голова вашего брата Бенджамина.

Добин заметил, как изменилась Мора в лице, как задрожали у нее губы. И это было единственное, чем она выдала свои чувства.

– А теперь, мисс Райан, скажите: известно ли вам что-нибудь о смерти Джонни Фенвика или Сэмюела Голдбаума?

Мора непонимающе уставилась на него. Она погасила сигарету и, закурив другую, покачала головой. В ее красивых глазах блеснули слезы, и это не ускользнуло от инспектора. Он теперь понимал, что в свое время привлекло Терри Пезерика к этой женщине. Даже сейчас, совсем взрослая, она какой-то детской наивностью вызывала у мужчин желание защитить ее.

В то же время Добину было ясно как дважды два четыре, что это прелестное создание, Мора Райан, если и не сама совершила убийства, то вместе со своим братцем подослала убийц. Точно так же он знал, что их придется отпустить, потому что нет никаких улик. Молодой адвокат, которого Майкл назвал своим "другом", подтвердил под присягой, что всю ночь они были вместе, а Мора до утра находилась в компании Тимоти Рептона, популярного актера, сыгравшего главную роль в мыльной опере "Перекрестки", показываемой дважды в неделю. Все это мистер Рептон тоже подтвердил под присягой. Свидетели были вне подозрений, но инспектор Добин на сей счет имел свое мнение: он считал их лживыми ублюдками.

С этими Райанами всегда так получалось: они были скользкими, как угорь в масле. К тому же этот их шеф кружил над ними, словно синезадая муха: какая-то "шишка" что-то там шепнула ему по телефону, и теперь Райанов надлежало "вежливо" доставить домой.

Он вздохнул:

– Можете идти, мисс Райан, благодарю вас за потраченное время!

Мора встала, подняла повыше, под самое плечо, свою узорчатую сумку из крокодиловой кожи и протянула руку инспектору. Добин осторожно пожал ее.

– Надеюсь, брата тоже отпустили?

– Да, мисс Райан, он ожидает вас в приемной.

– Спасибо. Большое спасибо. А нет ли у вас каких-нибудь предположений насчет того, кто нам нанес ущерб... Кто убил моего брата Бенни? – Голос ее звучал глухо.

– Нет, мисс. Но будьте уверены, мы сделаем все, что в наших силах. И непременно тщательно расследуем обстоятельства взрыва в клубе вашего брата.

Мора кивнула полицейскому и следом за ним вышла из комнаты.

Майкл, в отличие от Моры, вел себя вызывающе. И еще не увидев его, она услышала его голос.