Чужой муж

      – Не готова, – согласилась она. – Но ты уверен, что выбрал подходящее для этого время? И Тамара ничего не подозревала об этом... Ты оставлял свой плацдарм подле нее на всякий случай? На тот, если я не отвечу тебе взаимностью?
      Он некоторое время молчал, переваривая ее слова, а потом глухо выговорил:
      – Ты права, люди, которые разучились отвечать за свои поступки, не заслуживают снисхождения.
      Наташа не хотела обижать Валентина, но, похоже, оба супруга будто сговорились перекладывать ответственность на ее плечи. Правильно сказала Тамара, они – свои собаки, а Наташа чужая...
      А Пальчевский вообще... как эстафетная палочка, которую передают из рук в руки! И жена недаром все время держала над ним кнут: он не мужчина, а так себе, ни рыба ни мясо...
      Валентин медленно оделся и хотел поцеловать ее руку. Наташа невольно отшатнулась, а он горько усмехнулся:
      – Наверное, я это заслужил. Извини.
      Вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.
      Наташе оставалось только недоумевать, зачем вообще она ввязалась в это дело. Что за затмение на нее нашло?
      Она могла бы подойти к окну и посмотреть, Валентин сразу ушел или остановился взглянуть на ее окна. Но вместо этого легла на диван и ткнула кнопку телевизионного пульта.

Глава четвертая

      Парфюмерная фабрика, на которой работали Наташа и Валентин, ухитрялась не только держаться на плаву, но и потихоньку монтировать новые импортные линии, освобождаясь от явного старья.
      Не давал фабрике утонуть в бушующем море дикого рынка небольшой заводик растительных экстрактов – его в свое время организовал некий энтузиаст, профессор химии университета, который превратил в довольно доходное производство лабораторию, арендованную университетом на умиравшей три года назад фабрике.
      Плату за аренду с профессора брали смехотворную, но получилось как в поговорке: рука дающего не оскудеет. Потому что подниматься на ноги парфюмерная фабрика начала именно благодаря разработкам завода растительных экстрактов. А еще точнее, одной из них. Рецепту крема от морщин, который студентка последнего курса университета Тая Кравчук разработала на спор. Наслушавшись рекламы французского крема.
      И при этом подобрала такую удачную комбинацию компонентов крема, что пользовавшиеся им добровольцы-исследователи единодушно отметили, что французский крем по сравнению с вновь разработанным и рядом не лежал! (Подлинное выражение ценителей.)
      А когда в город пожаловали французские косметологи и директор парфюмерной фабрики решил срочно запустить крем в производство, к Тае Кравчук пришла слава. Крем пользовался такой дикой популярностью, что сметался с полок магазинов в одночасье, а директору фабрики пришлось увеличить количество охранников на проходной – работницы фабрики стали совершать неоднократные попытки вынести новый крем за ворота, где могли его выгодно продать.
      Теперь на городской толкучке шныряли энергичные молодые люди и говорили:
      – Крем «Юность Таис». Крем «Юность Таис»!
      И баночки с ворованным содержимым – кстати, расфасованным не в фирменную тару – просто рвали у них из рук.
      На окраине города существовали две частные фабрички, которые до сего времени потому и существовали, что нагло использовали рецепты своей «большой сестры».
      Но рецепт крема «Юность Таис» получить никак не удавалось. Сама разработчица уехала в длительную командировку во Францию по приглашению тамошних парфюмеров, рецепт нового крема лежал в сейфе директора фабрики, в сейфе профессора с экстракционного заводика, а на память знала его только Наташа Рудина.
      Она – тоже по совместительству – была не только технологом фабрики, но и как бы представителем науки. Она совершенно бескорыстно занималась исследованиями, деньги на которые в большем масштабе фабрика просто не могла пока выделить.
      Наташа никогда и никому не рассказывала, как год назад директор одной из маленьких частных фабрик пригласил ее в ресторан, и когда она отказалась, просто умолил посидеть с ним хотя бы в небольшом баре недалеко от железнодорожного вокзала, потому что должен сказать ей очень важную вещь.
      Это-то и сбило ее с толку. Вещь оказалась всего лишь предложением продать рецептуру крема «Юность Таис» аж за две тысячи долларов. Кто бы мог представить себе, что вдалеке от больших дорог, в небольшом северном городке, махровым цветом расцветал промышленный шпионаж! Хорошо, хоть до вооруженного столкновения не доходило.
      Утром, собираясь на работу, Наташа волновалась о двух вещах: дал ли директор «добро» на выпуск производственной партии крема, теперь уже разработанного Натальей Рудиной. Она знала, что он не получит такого оглушительного успеха, как «Юность Таис», но многие женщины помянут добрым словом ее крем для ног, не задумываясь над тем, сколько Наташе пришлось над ним потрудиться. Разве что станут советовать друг другу:
      – Возьми «Радость стоп», хороший крем.
      Наташу считают хорошим технологом, она это знала, но как ее примут на работе в связи со случившимся скандалом? Тут уже пойдут в ход совсем другие оценки. Подумаешь, хороший технолог! А мужа из семьи увела!
      То, что всему городу известна история с покупкой ею Тамариного мужа – и, ко всему прочему, главного механика фабрики, – Наташа не сомневалась.
      Потому и шла на работу как на казнь у позорного столба, но едва она переступила порог кабинета, как ей позвонил по прямому телефону директор фабрики:
      – Наталья Петровна, пришел контейнер с норковым маслом. Срочно возьмите анализы, и если все в порядке, отправляйте его в цех. Бригадир уже звонила. Еще час-другой, и они встанут...
      Так в понедельник она весь день и пробегала. На бегу же наскоро поела. То, что девчонки-лаборантки заботливо сложили у нее на столе.
      Валентина она не видела. Краем уха слышала, что прибыли монтажники и Валентин Николаевич торчит с ними на монтируемой линии по производству туалетной воды.
      Вечером дома Наташа приняла душ. Вроде на минутку прилегла на диван и не заметила, как заснула.
      Разбудил ее звонок в дверь, и когда Наташа пошла открывать, мимоходом взглянув на часы, оказалось, что спала она всего двадцать минут.
      На лестничной площадке стояла Тамара Пальчевская с пакетом в руке.
      – Привет, подруга.
      – Заходи.
      Что-то Тамара бурчала, раздеваясь. То ли о том, что, наверное, не надо было приходить, то ли о том, что, если задуматься, им нечего делить.
      Наташа тоже так считала и верила, что чем быстрее они перестанут вспоминать случившееся, тем быстрее все наладится. Мало кто не ошибается.
      – Ты одна? – спросила Тамара нарочито безразлично.
      – Если ты о Валентине, то его у меня нет.
      – Я знаю. Девчонки сказали, что он до сих пор в цеху на новой линии... Я тут принесла бутылочку. Выпьем пару капель.
      Наташа было потянулась на кухню, но потом сообразила, что ничего из закусок у нее нет.
      – Прости, я сегодня ничего не готовила. Устала как собака. Не заметила, как и заснула.
      – А у нас с собой было, – усмехнулась Тамара.
      Привычно и споро, как она умела, нарезала тоненько колбасу и парниковый огурец. У Наташи оказалась разве что парочка вареных яиц. Она тут же их почистила и нафаршировала майонезом и чесноком.
      В общем, они почти не разговаривали, а, будто ничего не случилось, готовили закуску на небольшом журнальном столике. Такой получался спонтанный девичник на две персоны. И поскольку они вот так вдвоем собирались не раз и не два, то Тамара не спрашивала у хозяйки, где что лежит, сама находила и доставала.
      И сели они как обычно: на диване, придвинув к себе журнальный столик.
      – Вот уж никогда не думала, что мы с тобой будем сидеть за столом... как две договаривающиеся стороны, – усмехнулась Тамара, глядя на подругу поверх бокала. – Не знаю, с чего и начать.
      – Давай лучше я расскажу обо всем, что тебя интересует, – отозвалась Наташа, – а ты задашь уточняющие вопросы.
      – Ну давай. Если все нормально, потом устаканится. Ничего, что пока трудно. Мы обе слегка в шоке. Это, знаешь, как, например, хотел зажечь спичку, а взорвал дом...
      – Тогда – за понимание, – кивнула Наташа, – говоря словами генерала.
      Она пригубила бокал.
      – Хорошее вино.
      – Грузинское. Втрое подорожало. Испанское вино дешевле...
      – Если бы меня кто-то спросил о самом заветном желании, – призналась Наташа, – я бы попросила вернуть ту злосчастную субботу и сидела бы за столом не вставая, пусть бы ты стала хоть убивать своего супруга.
      Она и в самом деле злилась на себя – черт ее дернул! На Валентина – сколько он ей всего наговорил. Ерунды всякой. Будто бы он любил Наташу давно, а тот случай вовсе не случаен. Такая вот тавтология.
      И на Тамару она злилась. Та могла бы повести себя умнее. Не дергалась бы поутру, не угрожала Наташе, на Валентина не наезжала. Зачем вообще она его к Наташе отпустила?!
      – Короче, ты убедилась, что Валентин у меня не живет. Планы на будущее мы с ним не строили. Где он собирается жить, не знаю. Если я тебя чем обидела, прости. Это по глупости. Сама не знаю, как это получилось... Почему вообще ты пришла выяснять отношения со мной? Что ты от меня хотела услышать? Если ты считаешь, что все устаканится, скажи: Наташка, я тебя прощаю, давай жить как жили...
      Она чувствовала, что заводится. И эта женщина собиралась быть спокойной? Помириться с подругой, расставить все на свои места? Ненадолго же ее хватило.
      – Послушай, Томка, сходи на фабрику – тебя пропустят, побеседуй с мужем. В конце концов, пострадавшая сторона – это он. Устроили выставку-продажу. Вот увидишь, все у тебя получится. А я... что ж, лишусь дома, который прежде считала едва ли не своим вторым. Вспомни, и забегала к тебе перекусить, и поплакать на твоем плече... Ну не хотела я тебе делать подлость!
      Она залпом выпила бокал.
      – Сердишься, – понимающе кивнула Тамара. – Разве не ты в таких случаях говоришь: Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав? Не верю я ни в какие случайности.
      – В смысле?
      – Будто бы ты стала его покупать по пьянке. Скорее наоборот. Именно благодаря алкоголю тайное стало явным.
      Наташа неприятно удивилась. Она думала, что Тамара с радостью пойдет на примирение, выслушает ее извинения и простит, а она... что она такое говорит?!
      – Ну да, на самом деле я тебе всегда завидовала, а теперь, когда представилась возможность, решила увести у тебя мужа?
      – Примерно так.
      – Тогда чего ты ко мне пришла?
      – Предупредить, что по-твоему не будет.
      Наташа расхохоталась. Как-то зло и весело. В конце концов, сколько можно лить слезы и бить себя в грудь. Не хочет Тамара принимать ее извинения, так что ж теперь, утопиться?!
      – Пальчевская, ты меня умиляешь. Ну что бы ты сделала, если бы я на самом деле хотела Валентина увести? Кислотой меня облила? В партком пошла? Так его давно нету. Или сразу бы киллера наняла?
      – Ну-ну, не духарись. Если хочешь узнать, что я сделаю, достаточно всего лишь не выполнить одну мою просьбу. Маленькую.
      – Говори.
      – Дай мне честное слово, что, если к тебе придет Валентин проситься на постоянное жительство, ты его выгонишь.
      Некоторое время Наташа молчала и просто смотрела на подругу – бывшую? Как же она столько времени не замечала того, что отношения между ними и не дружба вовсе, а так, знакомство совершенно далеких друг другу людей.
      – Такого слова я тебе не дам, – наконец выговорила она.
      – Не поняла, – с угрозой прищурила глаза Тамара.
      – А что тут понимать? Валентин придет ко мне в самом крайнем случае. Если ему деваться будет некуда. И вместо того чтобы помочь, мне его выгнать? Но почему? Чтобы доставить радость тебе? Той, которая подозревает меня в самых черных намерениях?
      – Я всего лишь хотела сказать, что у него есть свой дом.
      – Если есть, то ты можешь быть спокойна: ко мне он не придет.
      – Я не понимаю тебя, Рудина. То ты говоришь, что он тебе не нужен, то несешь такое, что можно подумать: именно этого ты и ждешь!
      – Я жду, что свои проблемы вы станете решать без меня. Да, я сделала ошибку, ввязалась в твою дурацкую игру, но больше ничего такого я не хочу. Оставь меня в покое, а?
      – Не выйдет! – Тамара, кажется, даже с сочувствием посмотрела на нее. – Ты уже влезла в это дело по самые уши. Коней на переправе не меняют. Решай теперь, на чьей ты стороне.
      – На своей.
      – Понятно, – медленно проговорила Тамара, поднимаясь с дивана, где за эти годы у нее уже имелось «свое» место. – Переговоры зашли в тупик. Значит, войну мне объявляешь?
      Наташа почувствовала внутри неприятный холодок. Они живут в таком маленьком городе. Здесь все друг друга знают. А война с Тамарой... Силенок у Наташи для этого маловато. Но отдавать себя во власть человеку, которого она и уважать-то не может, значит, прежде всего себя не уважать. Ради чего? Ради торжества Тамариной вседозволенности? Она же только что Наташе угрожала.
      Тамара смотрела, как по ее лицу пробегают тени переживаемых эмоций. Некоторое время подождала, не передумает ли, и понимающе качнула головой:
      – Значит, война. Хорошо, я принимаю вызов. Дура ты, Наташка! Случись что, Валентин себя-то защитить не сможет, а уж тебя... Иначе разве мог бы он столько лет терпеть унижения, не имея сил от моей власти освободиться? А кроме того, у меня есть деньги...
      Это Наташа знала. Пальчевская работала в местном управлении железной дороги, и если город у них был небольшой, то железнодорожная станция крупная. Развязка многих путей России. И порой, посмеиваясь, Тамара рассказывала, какие операции проделывала она вкупе с двумя-тремя умниками, распоряжавшимися этим участком железной дороги как своим.
      – Да, если хочешь знать, мне стоит моргнуть, и тебя не будет. На свете. Слушай, министры исчезают, и найти их не могут, а тут какой-то несчастный технолог маленькой фабрички... Милиция тебя и искать не станет!
      То есть Наташу продолжали пугать. Если подумать, к угрозам прибегают в случае неспособности самим разрулить ситуацию. Выходит, Тамара не так в себе и уверена, как старается показать?
      Ну да, потому она и пришла. А Наташа и правда дурочка, решила, помириться хочет. И готова была на этот мир пойти. Кто ей в самом деле Валентин? Всего лишь чужой муж, а Тамара – подруга. Как в песне: легче мы друзей своих теряем, обретаем их куда трудней! Не много друзей у Рудиной, чтобы бросаться и теми немногими.
      Увы. Наташа молча смотрела, как Тамара не спеша одевается, как поправляет соболиную шапку перед зеркалом, подкрашивает губы...
      На этот раз Тамара даже дверью не хлопала. Ушла, довольная собой. Нагнала страху на эту курицу! Наташа была уверена, что именно так она и подумала.
      Может, Наташе вернуться наконец в родной город? Туда, где уже в апреле цветут сады и у мамы с папой большой кирпичный дом с садом и виноградником...
      Они давно зовут ее к себе, и там у нее осталось много друзей, одноклассников, однокурсников по институту, друзей детства. И полно возможностей как найти работу, так и выйти замуж...
      Чего, спрашивается, она приговорила себя к жизни в этом убогом городишке? Не могла забыть Костю? Но теперь он погиб, и здесь ее ничего не держит.
      Да, в этом городе она была счастлива. Именно здесь три года она прожила с Костей Рудиным в маленькой комнатушке семейного общежития, как будто в сказочном дворце.
      А потом случилось несчастье. Костя ехал с другом на его машине, на повороте машину занесло. Автомобиль врезался в одинокое дерево на обочине, которое здесь словно поджидало именно такого случая. Друг отделался небольшими ссадинами, а Костя скончался на месте.
      Говорят, на свете мало счастливых людей, оттого что люди не умеют быть счастливыми. Но супруги Рудины умели, и кому помешало их счастье? Неужели тот, кто вершит людские судьбы, не терпит счастливых? Ведь тогда они забудут о НЕМ, а будут думать только о себе!
      Когда Наташа вот так порой обращала свои мысленные вопли туда, наверх, она чувствовала, как в ней будто скапливается темная энергия. Энергия злости на весь мир. Почему именно она должна страдать?! Почему такая, как Тамара, имеет право жить с хорошим человеком, а у нее никого нет?
      Право – на человека. Глупость. И нечего повторять.
      Теперь Наташа уже начала примеривать жизнь с Валентином на себя. Мыслишки забродили: а что, если...
      Ах, она не имеет права так думать? Кто это сказал? Органы загса? Моральный кодекс? Библия?
      Смотрите, как обманчива оказалась поверхность этого глубокого озера – ее души. Что там на дне? Злость, обида или желание всего лишь протянуть руку и присвоить себе то, что принадлежало кому-то...
      Нет, на самом деле всего лишь не отталкивать того, что само плывет к ней.
      Получился весьма сомнительный образ насчет чего-то там плавающего. Она даже хихикнула. На нервной почве, что ли?.. Но в самом деле, кто ей может помешать? Тамара. Что она там говорила? Почти впрямую угрожала. Но испугала? Нет. То-то и оно.
      Наташа поймала себя на том, что взад-вперед ходит по квартире и косит взглядом на телефон. От кого она ждет звонка? Уж не от Валентина ли Пальчевского?
      «Да не нужен мне Валентин! – стала оправдываться Наташа. Не перед своим ли внутренним голосом? – Я и не думаю о нем. Чужой муж. Подумаешь, с женой поссорился. Небось не в первый раз... Нехорошо пользоваться чужим несчастьем».
      А как раньше было все здорово! Воистину что имеем не храним, потерявши – плачем. Примерно целый год как она перестала страдать бессонницей и постоянно думать о том, что жизнь ее кончилась. Нет, мелкие истерики еще оставались, но ощущение одной огромной беды потихоньку ушло.
      Именно тогда, казалось, наступило ее тихое счастье, какового Наташа не осознавала, да еще и причитала, какая она бедная. У нее появилась квартира. На работе ей разрешили заниматься творчеством. То есть специально для Наташи приняли сверх штата лаборантку, которая готовила и проверяла кремы, разрабатываемые технологом Рудиной. Конечно, хватало технологий, разработанных другими исследователями. Для объемов-то маленькой фабрики.
      Но, наверное, директору кто-то сказал, что Наташа горюет по погибшему мужу, чахнет, вот он и придумал – разрешить ей заниматься научной работой.
      Как бы то ни было, помогло. Наташа потихоньку оживала. Делала зарядку. По утрам не бегала, стеснялась, а контрастный душ принимала. Между прочим, очень даже тонизирует.
      Но вот почему у нее все это время не было мужчин? Ну ни одного. Никто бы не обращал внимания – понятно, тут уж никуда не денешься. Но ведь обращали, в кино звали, в компаниях клеились, а она все как-то мимо ухажеров смотрела. Непонятно даже, почему случай с Валентином так ее зацепил.
      В самом деле, Наташа имела все. Кроме мужа? Да и то потому, что не очень этим озабочивалась. Хотя, если бы захотела, давно имела.
      Невезучая она, видите ли! Поневоле анекдот на ум просится: помнишь, в прошлый раз я говорил, что у меня жизнь – дерьмо? Так то было повидло.
      Казалось бы, ушла Тамарка, оставила тебя в покое, ляг на диван и радуйся. Отдыхай, читай книгу, смотри телевизор, но нет, не лежится. Опять вскочила, по комнате мечется. И на телефон косится...
      Ну вот, достукалась, он и зазвонил. Схватила трубку так, будто ждала, что ей какую-то особую радость сообщат.

Глава пятая

       —Наташа, что там у вас происходит? – раздался в трубке знакомый женский голос, нарочито лениво растягивающий слова.
      Звонила Маргарита, приятельница Тамары. Та, что работает продавцом... пардон, менеджером в обувном отделе универмага. И всегда трещит: «Это натуральная кожа! Это ненатуральная кожа!»
      Словно окружающий мир можно определить только этими двумя понятиями.
      И что странно, звонила Ритка лишь теперь. Вторые сутки идут. Для их маленького городка неоправданно поздно. С духом собиралась, что ли?
      – У кого это у нас?
      Наташа прикинулась валенком. Кстати, лучший способ для неприятных разговоров. Тогда тот, кто его начал, вынужден сам все объяснять, разворачивать картину и попутно давать тебе время для обдумывания.
      – Не притворяйся! У вас с Томкой! – Голос Маргариты завибрировал от возбуждения. Она ни о каких нюансах не раздумывала. У нее все было просто: кто, где и когда. И в какой коже. – Она говорит, что продала тебе Валика за ящик водки. Неужели это правда?
      – Правда. Но потом она передумала. Пришла с утра пораньше, чтобы вернуть мне деньги.
      Наташа могла бы не вести подобных разговоров. По крайней мере раньше она бы так и сделала. Но теперь... Недаром говорят, с волками жить – по-волчьи выть. Чистоплюйство в ее ситуации будет выглядеть как слабость. Во всяком случае, Наташа себя в этом уверила и потому говорила с Риткой даже не своим обычным тоном, а этаким вальяжным, чуточку насмешливым. Чтобы любому становилось ясно: она не относится к случившемуся серьезно. На шутку ответила шуткой, вот и все. Прикололась.
      – Я с вас падаю! – восхитилась Маргарита. – А больше там никто мужа не продает? Я тоже хотела бы положительного человека, интеллигентного. Причем я не то что на водку, на ящик коньяку бы разорилась. А то мне все попадается то алкаш, то бандюган. Последний бойфренд, представляешь, даже спер у меня обручальное кольцо!
      – Позвони Тамаре. Может, у нее еще есть.
      – Я с вас падаю! – опять восхитилась Ритка и повесила трубку.
      Наташа присела на диван и невольно поежилась. Не этого звонка она ждала. А какого? Другого. Ясно, от кого. И что она хотела услышать? Возьми меня к себе?..
      Но, кроме Ритки, никто ей в тот вечер не позвонил.
      На другой день не успела Наташа появиться на фабрике, как ее вызвал директор.
      – Рудина, выручай! Ты у нас признанная красавица. Мы даже собираемся в качестве этикетки нашей фирменной туалетной воды твой портрет изобразить... Администрация города не нашла ничего лучшего, как устроить форум интеллигенции. А у нас на фабрике французы. Не сегодня-завтра новую линию запускать. Съезди, а? Я тебе машину с водителем дам, заскочишь домой, переоденешься.
      – Хорошо, я пойду на этот форум, – сказала Наташа; когда просит директор, как-то не принято ему отказывать. Без видимой причины. – Хотя у меня, между прочим, куча работы.
      – Вот и молодец, – обрадовался директор. – У кого ее нет, этой кучи! Между прочим, говорят, на форуме будут двое писателей. Из столицы. Встретишься с интересными людьми...
      Она еще не вышла из кабинета, а директор уже названивал монтажникам. Сам он вряд ли считал форум заслуживающим внимания. Иное дело – новая линия.
      Наташа, как обычно, собралась быстро. У нее еще час оставался до начала форума, и она позвонила знакомому парикмахеру:
      – Люда, ты свободна?
      – Только что последнюю клиентку отпустила. Сегодня словно праздник какой-то, идут и идут.
      – Я успею? Никто не прорвется?
      – А сколько времени тебе нужно на дорогу?
      – Минут пятнадцать.
      – Вот и славно. Я как раз перекусить хотела, так что, пока ехать будешь, я поем...
      Словом, нежданно-негаданно Наташа занялась своим внешним видом. Надела новое вязаное платье – ни разу не надеванное, поверх – лисий полушубок, который на двадцатипятилетие подарили родители, и он Наташе очень шел, и тонкий пуховый платок, чтобы не помять прическу.
      На улице сыпал невесомый, почти сухой снег и ветер крутил поземку, но когда Наташа вошла в здание драматического театра – именно здесь назначили форум, – она сбросила платок на плечи и на ходу расстегнула полушубок. Тепловая завеса в дверях мягко обняла коленки, которые по случаю торжественного мероприятия прикрывались только легким нейлоном колготок.
      – Снимай, – услышала она яростный шепот какого-то молодого человека, и в лицо ей уставился глазок камеры.
      От неожиданности Наташа даже отшатнулась, а молодой человек, что командовал оператором, довольно засмеялся.
      – Не столько форум интеллигенции, сколько форум красивых женщин. А еще кто-то сказал, что зимой у них спячка.
      – Зимой, может, и да, но накануне весны они непременно просыпаются.
      – Накануне весны! Ты вначале Новый год встреть.
      Мужчины говорили между собой, как будто Наташи рядом не было и не они только что невольно заставили ее замереть на месте.
      Она прошла вперед, к гардеробу, располагавшемуся как раз напротив двери, и движением плеч сбросила полушубок... прямо в руки тому самому молодому человеку, что приказал ее снимать.
      – Позвольте за вами поухаживать, королева, – едва заметно усмехаясь, сказал он.
      – Кто вы? – недовольно спросила Наташа, машинально поправляя выбившийся из прически и успевший намокнуть локон.
      Но не станешь же вырывать у него полушубок, тем более что он стоит рядом и нарочито виновато опустил глаза в пол.
      – Мы? Областное телевидение. Между прочим, наш сюжет пройдет по первому каналу.
      – Ну и что же? – отозвалась Наташа, принимая у него из рук номерок. – Мне это должно польстить? Что вся страна увидит мое лицо с открытым от неожиданности ртом. Вы полагаете, это очень интересно? Слава Богу, я не модель...
      А про себя добавила: и хорошо, что недавно побывала у стоматолога. Правда, мелькнула мысль: а что, если фотопломба, которую ей поставили, на пленке выглядит каким-нибудь пятном? Только что уверяла себя и остальных, будто ей безразлично, появится она на телеэкране или нет.
      – Это правильно вы сказали насчет модели, слава Богу, потому что, поверьте моему опыту журналиста, большинство из них имеют пресловутые ноги от ушей... вместо мозгов! – подхватил он.
      И еще долго, наверное, жужжал бы у Наташи над ухом, если бы ее не тронула за руку технолог экстракционного завода, она же – кандидат технических наук Елизавета Дмитриевна Коровина, которую коллеги звали просто Лиза, а подчиненные за глаза – Бедная Лиза.
      – Наташенька, тебя тоже сюда выдернули? – сказала она, увлекая Рудину вперед. – Небось директор не пришел?
      – У директора – французы, а я, по его мнению, как раз сегодня хорошо выгляжу, – улыбнулась Наташа.
      – Он прав, хороша! – Бедная Лиза любовно оглядела Наташу, будто в этом имелась и ее заслуга. – Послушай, Наташа, мы вчера получили экстракт чистотела с совершенно обалденными качествами. Я всего лишь изменила один параметр...
      Она увлеченно заговорила о своих делах, увлекая Наташу в зал.
      – Ты могла бы разработать новый скраб. Или лосьон.
      Вот Бедная Лиза небось на судьбу не жалуется. Занимается любимым делом в городе, куда она когда-то сбежала от несчастной любви с ребенком на руках. Дочь ее давно уехала в Питер, а внучка все равно постоянно живет у Елизаветы. Экстракционист в городе – одним из самых известных людей, потому что экстракт дуба, который заводик выпускает, растворяется в самогоне как растворимый кофе, без осадка, а дубильные вещества придают домашней водке цвет и привкус коньяка. Порой даже удивительно, скольким людям просто до зарезу необходим этот экстракт, распределением которого как раз и ведает Бедная Лиза...
      После торжественного собрания – Наташа подумала так по привычке – должен был состояться небольшой концерт, а потом банкет. Наверное, потому, что это сборище, названное громко форумом, именно и было обычным собранием. С той лишь разницей, что выступала на нем интеллигенция. В большинстве своем творческая и потому бедная: каждый жаловался на то, что денег нет на самое необходимое!
      Однако находились люди, которые повторяли то же самое – денег нет, но... Несмотря на такое большое НО, они добились того-то и того-то. В основном интеллигенция творческая. Альтруисты и энтузиасты. Те, что ставят с детьми спектакли или организовывают ансамбли народного творчества.
      В другое время Наташа порадовалась бы, что не все пропало, не все прахом пошло, как любят вещать некоторые политики. Не перевелись на Руси чистые души, для которых любимое дело важнее хлеба насущного... Они трудятся, несмотря ни на что, тащат за собой нищую, заброшенную государством культуру.
      Правда, самой стране это чести не делает. Собрали форум людей, которые работают и готовы работать впредь не жалея сил, – для чего? Констатировать, что по-прежнему нет денег?
      Первое время Лиза пыталась что-то о своем производстве Наташе рассказывать. Кстати, в отличие от своей молодой коллеги она о глобальных проблемах не думала, а пыталась, ни на что не обращая внимания, делать свое маленькое дело. И небезуспешно. Не слушала, о чем говорят с трибуны, а шептала Наташе о своих очередных идеях. В другое время та слушала бы открыв рот, а сегодня ей не до того. Она даже не ожидала, что случившееся с ней в субботу будет так долго занимать ее мысли. Причем занимать настолько, что всем остальным событиям в Наташиной душе просто не находилось места.
      После речей начался концерт, перед которым объявили, что позже участники смогут пройти в буфет, где накрыты столы.
      Наташа на обещанную халяву не откликнулась. Спасибо, она уже посидела за накрытым столом два дня назад, и чем это кончилось? Это у нее такая несмешная шутка. В общем, сидеть со всеми за столом не хотелось.
      И когда участники форума отправились в буфет, она двинулась в сторону гардероба, где толпилась жалкая кучка интеллигентов, которых тоже не заинтересовали накрытые столы.
      Она не спеша оделась, набросила сверху платок, уже не заботясь о том, что примнется прическа, и усмехнулась в глаза своему отражению. Чего старалась, прическу делала, для кого?
      Наташа не спеша сошла с крыльца драмтеатра.
      – Простите, можно вас на минуточку?
      Она обернулась. Тот самый работник областного телевидения. Хочет взять у нее интервью?
      – Скажите, а почему вы не остались на банкет?
      Он говорил и поспешно застегивал куртку, хватая ртом холодный воздух. Бежал за ней, что ли?
      – Мне не хочется, – сказала она.
      – Не хочется есть или есть в толпе?
      – Ну какая уж там особая еда? Могу поспорить: вареная курица и салат «Столичный». Так у нас в общепите называют салат оливье.
      Он хохотнул, с интересом поглядывая на нее.
      – Вы и в самом деле оказались правы. Там были еще яблоки...
      – И апельсины, – подсказала Наташа.