Чужой муж

      – Ничего не понимаю, – фыркнул Валерка, но вышел из машины и направился к гостинице.
      Он что-то говорил Неле, но она смотрела на него недоверчиво, пока не взглянула туда, куда он предлагал. Сидящая в машине Наташа помахала ей, и девушка заторопилась к машине, опережая Валерия.
      – Наталья Петровна, вы так похорошели! Поправились, – заговорила она, едва открыв дверцу, но тут же сбилась, взглянув на Наташин живот. – Я вообще-то ненадолго, у нас через час занятия с хореографом.
      – Ничего, мы успеем попить чайку, поговорить, а потом брат отвезет тебя обратно. Валер, у тебя на ближайшее время нет никаких дел?
      – Никаких, – живо откликнулся тот.
      Вот так всегда: для чужого человека наизнанку вывернется, а если бы сестра попросила о том же для себя, отговорился бы ужасной занятостью.
      Родители Селивановы уехали на дачу, так что в доме никого не было.
      – Какие у вас высокие потолки! – восхищалась Неля. – И комнаты большие.
      – Родители по своему вкусу строили, – улыбнулась Наташа. – Мама поначалу возражала: мол, зачем такой высокий дом, шторы придется вешать только с помощью лестницы, а потом и самой понравилось. Папа ее успокоил – шторы вешают не каждый день, да и сын зря, что ли, под метр девяносто вымахал!
      – Брат у вас высокий, – сказала Неля, – с ним любая девушка может не бояться каблуки носить.
      – А что так печально?
      – Да я почему-то все больше невысоким мужчинам нравлюсь. Наш директор говорил: Новикова, ты уже горбиться начала. Роста своего стесняешься, что ли? Так напрасно. Высокую женщину и в толпе видно. А начальник цеха нет-нет да дылдой и обзовет... Сам-то маленький, метр с кепкой, вот и насмехается.
      – Ничего, будет и на твоей улице праздник, – успокоила Наташа, усаживая гостью за стол. – Встретишь высокого, который будет тебе под стать.
      Пока закипал чайник, она ставила на стол варенье, мед, пироги, которые напекла вдвоем с матерью. В какой-то момент Наташа встретила напряженный взгляд Нели, с которым та рассматривала ее живот. Девчонка так и не научилась скрывать свои чувства – на ее лице последовательно отразилась вся гамма: от удивления до разочарования.
      – Вы замужем, Наталья Петровна? – наконец выпалила она.
      – Нет, с чего ты взяла... Ах, это. Это не то, что ты думаешь.
      – Хотите сказать, это не беременность? Опухоль?
      Наташа едва сдержалась, чтобы не расхохотаться: Неля все понимала буквально.
      – Беременность. Только, как говорится, нездешнего происхождения. Я ее с собой привезла.
      – Неужели это ребенок Валентина Николаевича?
      – Увы, это так.
      – Вот бы он порадовался.
      – Порадовался? Но почему ты говоришь о нем в прошедшем времени? Он умер?!
      Стоило Наташе столько времени уверять себя, что Валентин для нее ничего не значит, а происшедшее между ними всего лишь эпизод, случай. Мало ли, кто с кем может очутиться в постели... Она нарочно унижала себя и их с Валентином отношения такими вот мыслями, как будто для нее переспать с мужчиной ничего не стоило.
      Но вот объявилась Неля, заикнулась о Валентине, и в один момент будто слетели все покровы и обнажилась самая суть жизни Наташи, которую она до сего времени не осознавала. Валентин – единственный мужчина ее жизни. Ей никто больше не нужен! И ни с кем, кроме него, она никогда не будет счастлива!
      В момент с ней что-то случилось. Откуда появилась эта экзальтация? Разве совсем недавно не уверяла она себя, что Пальчевского нужно забыть?!
      Она не замечала ни удивленных глаз Нели, ни ее попыток сказать ей что-то, а продолжала выкрикивать:
      – Где он? Что, что с ним случилось?!
      – Нет, он не умер, – наконец выговорила Неля. – Вы так волнуетесь, Наталья Петровна, вам же вредно... Хотя для него, наверное, лучше бы умереть.
      – Что ты такое говоришь? – Испуг несколько ослабил свою хватку на горле Наташи. – Погоди, кажется, я догадываюсь: его посадили?
      – Вы имеете в виду тюрьму? Наталья Петровна, как вы можете такое даже предполагать? Валентин Николаевич – честный человек.
      – Тогда почему ты так сказала: лучше бы умер?
      – Понимаете, Наталья Петровна, он уже не главный механик нашей фабрики. И вообще он у нас больше не работает...
      – Кто же он теперь?.. Хочешь сказать, уехал из города?
      – Куда же ему ехать? Да и не на что. Разве вы не знали, Валентин Николаевич детдомовский. Сирота. У него из родни – никого.
      И в самом деле странно, почему Наташа не знала такие элементарные вещи о человеке, который до сих пор для нее важен, как выяснилось?
      И никогда ей об этом не говорила Томка. Она вообще никогда ничего о Валентине не говорила, только о себе. А Наталья и не спрашивала. Свинья!
      Эк ее несет! Готова уже саму себя уничижать. Наталья не спрашивала о Валентине. А почему она должна была спрашивать? Тогда он был мужем Тамары и между ними не было и намека на какие бы то ни было отношения...
      – ...Да и не нужны никому такие, как он.
      Неля продолжала говорить... Кстати, что она такое говорит?!
      – Какие – такие? – изумилась Наташа. – Неля, ты всегда так хорошо к нему относилась, и вдруг! Валентин не мог в одночасье стать вдруг человеком, который никому не нужен.
      Однако слова осуждения гостью из Наташиного прошлого не смутили. Она посмотрела на нее не то чтобы с укором, а с сожалением: мол, сказала бы тебе, да не хочу волновать, в твоем-то положении!
      Но потом посмотрела в Наташины ждущие глаза и решилась:
      – Запил он, Наталья Петровна, понимаете, запил! Как из Франции вернулся, как обо всем узнал...
      – Да о чем таком он мог узнать?!
      Но понимание уже пришло к Наташе изнутри, из глубины души, куда она упорно заталкивала свои сомнения по поводу собственного поступка и того, чем он мог отозваться не только на ее жизни, но и на жизни Валентина.
      Неля тоже это понимала, но у нее сегодня статус был такой: недобрый вестник она называлась. Что ж, приходилось нести возложенную на нее тяжесть.
      – Валентин Николаевич прямо с вокзала к вам домой помчался. Позвонил, а ему дверь Тамарка открывает: заходи, говорит, теперь ты снова мой. Твоя Наташка продала мне тебя вместе с этой квартирой.
      Наташа ахнула, а Неля испуганно замолчала.
      – Не обращай на меня внимания, всего лишь сбываются самые худшие мои предположения.
      – Тогда зачем вы... – Неля подбирала слова, не в силах объяснить, как ее дорогая и обожаемая старшая подруга могла сделать то, что трудно объяснить, – уехали?
      – Думала, Валентин в семью вернется, – пролепетала Наташа.

Глава шестнадцатая

      – Что вы, Наталья Петровна, как можно, мне Федька все про него рассказывал, я ему нарочно деньги одалживала... без отдачи, конечно, чтобы знать, как там Валентин Николаевич... Он ведь из дома Тамары... из вашего бывшего дома выскочил как чумной, чуть под машину не попал. Хорошо, этот Федор поблизости оказался, он как раз ждал, когда машина мимо проедет, а тут увидел, что кто-то мимо мчится. Он и схватил его за куртку. Федька – нормальный мужик, когда не пьет. Бывший военный. И реакция у него что надо. Машина, говорят, в сантиметре от Валентина Николаевича проехала. Чудом ноги ему не отдавила.
      – Значит, он к Тамаре не вернулся? – пробормотала Наташа, так живо представляя картину унижения Валентина, что ее затошнило.
      – Нет. А вот на второе заседание суда пришел. Чтобы развестись. Нарочно и капли в тот день не стал пить. С такой, сказал, ядовитой гадиной надо только на трезвую голову бороться. Я с ним вместе ходила, на всякий случай. – Неля смутилась: выходило, будто она сомневалась в выдержке Валентина, но договорила: – Развели их, да Томка уже и не настаивала. У нее к тому времени другой мужик появился, а Валентина Николаевича она стеснялась. Говорила всем: еще с алкашом я не валандалась!
      – Где же он живет? – От волнения голос Наташи никак не хотел звучать спокойно.
      – У Федьки и живет, в общежитии. Они с того случая подружились. Спит в его комнате, на полу. У него там свой матрац есть... На железной дороге оба подрабатывают. То вагон разгрузят. То машину. Что заработают, то и пропьют.
      У Наташи было такое чувство, будто Неля рассказывает ей о совершенно незнакомом человеке. Если до той их недели любви она не была близка с Валентином в интиме, то уж как человека она знала его достаточно хорошо. Представить Пальчевского в роли вокзального алкаша у нее не хватало воображения.
      – А Тамара... она не пыталась его лечить?
      – Какое там! На суде даже стала говорить, будто бы он давно потихоньку пьянствовал, а она его жалела, не хотела на развод подавать...
      – О Господи! – простонала Наташа; слушать и дальше у нее просто не было сил. Потому она спросила у Нели: – А о какой этикетке ты говорила?
      Та слегка удивилась такой резкой перемене темы, но ответила:
      – Разве вы забыли? Мы же новую туалетную воду выпустили. Помните, на той французской линии, которую еще Валентин Николаевич монтировал. А потом на фабрике конкурс объявили: на самую красивую работницу. В общем, меня выбрали. Почему-то. Я и вам флакончик привезла. Показать.
      На этикетке Неля совсем не была на себя похожа. Парикмахеры изобразили ей какую-то совсем уж новомодную прическу. А фотографы подобрали необычный ракурс. Неля выглядела совсем юной и действительно очень красивой.
      – А теперь меня на конкурс красоты послали. Директор сказал: поедешь на юг, погреешься... Вам привет передавал. Сказал, что, возможно, он был и не прав. Только не сказал, в чем.
      Наташа знала, но тоже объяснять не стала.
      – В общем, я неожиданно так поднялась над моей прошлой жизнью. И все благодаря вам.
      – Мне-то за что? – удивилась Наташа.
      – Директор сказал, что это вы ему обо мне говорили.
      – А, действительно был разговор.
      – Видите, вы уже и думать забыли, а для меня ваша забота другой стороной жизнь повернула. Я о таком и мечтать не могла.
      Теперь Наташа, получив передышку, смогла, как она сама говорила, продышаться. И все-таки продолжить разговор.
      – Скажи, Неля, ты перед отъездом его видела?
      – Видела, – медленно проговорила Неля, и ее лицо сочувственно исказилось. – Я сказала: Валентин Николаевич, а что Наталье Петровне передать? А он отвечает: не знаю, о ком ты говоришь.
      Наташе было стыдно. Так стыдно, что она не знала, куда девать глаза, что делать с руками – они вдруг будто стали лишними. И живот, который почему-то стал казаться нелепым, как соломенная шляпа зимой. Носить ребенка от человека, которого бросила в трудную минуту, убоявшись неприятностей!.. Чтобы восполнить тягучую паузу, она жалко улыбнулась Неле:
      – Я рада за тебя, Неля. Выходит, не всем я только несчастья приношу?
      Добрая девушка забеспокоилась:
      – Да не переживайте вы так, Наталья Петровна! Может, все еще наладится... А может, вы просто не любили Валентина Николаевича? Это бывает: мужчина надеется, ждет, а тебе его жалко, и все.
      Наташа не смогла ей ничего ответить, а только пожала плечами. Любое изъявление чувств сейчас выглядело бы по меньшей мере странно.
      Неля взглянула на часы.
      – Ой, Наталья Петровна, у меня же хореография! Как бы не опоздать.
      – Я подвезу вас, не беспокойтесь!
      Валерка бросился к ней с такой поспешностью, что Наташа удивилась. В отношениях с Викой брат проявляет скорее этакое ленивое добродушие или нетерпение, но тоже ленивое. А навстречу Неле он просто рванул со всех ног...
      С какой-то новой, неизвестной Наташе грацией та позволила поддержать себя за локоть и шагнула в распахнутую перед ней дверь.
      А Наташа осталась наедине со своими невеселыми думами.
 
      Первый вопрос, который выдал ее взбудораженный ум, был традиционно русским: «Что делать?»
      Махать кулаками после драки поздно, выясняя в придачу к первому вопросу и второй: «Кто виноват?»
      Теперь не важно кто, важно, что из этого получилось. А получилась, мягко говоря, ерунда на постном масле. Если можно это сказать о загубленной жизни человека.
      Но думать так ей не позволил внутренний голос. Что значит загубленной? Навешивать ярлык, еще не начав ничего делать? Заведомо признать любое свое действие напрасным?
      Первым желанием было – вернуться в город, из которого Наташа так поспешно когда-то сбежала, и срочно вытаскивать Валентина из объятий зеленого змия. Но она вовсе не уверена, что сам Пальчевский этого захочет. Он для себя решил: Наташа его предала – и вычеркнул Рудину из своей жизни.
      Зародилось в душе сомнение: что-то он совсем уж слабый. Выбрал для жизни самый простой путь – алкоголь? Много ума не надо. Но до сих пор он не делал всё как все. Институт окончил – много ли выходцев из интерната получают высшее образование? Никто ведь его не толкал, не вел, не тащил, просто некому было.
      Стал главным механиком пусть и небольшой фабрики. А тогда ему было – Наташа прикинула – двадцать семь лет.
      У него нормально все начиналось, и не встреться Валентину Тамара... А потом Наташа... Если бы да кабы! Можно подумать, есть жизни безо всяких препятствий.
      В какой же момент он вдруг почувствовал, что жить ему незачем? Неужели именно с Наташиного, как он считал, предательства?
      Выходит, Наташа так много для него значила, а он для Наташи – почти ничего?
      Что Рудина за человек! Разве не была она счастлива с Валентином? Пусть всего одну неделю. И что же выходит, для нее покой важнее любви?
      Можно уговорить себя, что любви-то и не было. Но тогда что было? Зачем Наташа легла с ним в постель? Ей ведь не шестнадцать лет, чтобы тупо следовать зову пола. Могла бы догадаться, чем кончаются такие игры.
      Зов пола. Из чего вообще он складывается? Для человека разумного. Наверное, это не только инстинкт? Ведь до того... почти месяц Валентин звонил ей по вечерам, и она каждый раз ждала этого звонка с замиранием сердца. А когда Валентин ее обнял, она в тот же миг забыла обо всем. И губы. У него были такие теплые и одновременно настойчивые губы. Сердце стремительно понеслось навстречу пронзительному чувству счастливого беспамятства.
      Зов пола. Нет, это было бы слишком просто. Ее звал к себе не просто мужчина, а родной, близкий человек. Странно, тогда между ними еще ничего не было, а Наташе уже казалось, что она входит в свой, временно забытый, но такой любимый дом.
      И когда они слились в одно целое, когда она ухнула в разверзшуюся перед ней сладкую пропасть без дна, в которую летела и летела, забыв обо всем, в тот единый миг ей стало ясно: это он, ее единственный мужчина...
      При одном воспоминании о его объятиях она невольно так вздрогнула, что ребенок беспокойно шевельнулся у нее в животе.
      Ребенок! А если Валентину сказать о ребенке, неужели не откликнется? Неужели и правда станет раздумывать, его это ребенок или не его.
      Ведь у них будет мальчик – ей точно сказали на УЗИ. Впрочем, почему Наташа делает упор именно на этом? Разве девочка не стоила бы того, чтобы у нее был отец?
      Трудно угадать, как может отреагировать Валентин. В таком состоянии, когда он зол на весь мир. Еще подумает, будто Наташа пользуется случаем, чтобы повесить на него чужого ребенка.
      Господи, неужели ей ни от кого не дождаться помощи? Подсказки.
      «Понадобится помощь, звоните». Кто ей это сказал? Сан Саныч, Наташин железнодорожный попутчик. Пять месяцев тому назад. Да он и не вспомнит о Наташе. Где она, а где Питер! Да и он не Господь Бог, чтобы решать ее проблемы. И какие проблемы!
      А сама Наташа хоть раз вспомнила о нем? Хоть раз позвонила? Хотя бы из вежливости. При нем не стала читать визитку, сунула в кармашек сумки, а потом забыла. Не до того было. Возвращение домой. Учеба на курсах. Работа уже по новой профессии.
      А почему вообще она думает, что не может решить вопрос сама? Когда сбегала от Валентина, ни у кого не спрашивала... Не от Валентина сбегала? А от кого, от себя?
      Наташа отыскала в шкафу черную сумку – летом она ее обычно не носила – и достала картонный прямоугольник. Прочла и не поверила своим глазам. Александр Александрович Терещенко, вице-губернатор области. А она вела себя с ним... как с обычным случайным человеком.
      Минутку, а как еще она должна была себя вести? Все время кланяться? Заискивать? Нормально себя вела...
      Все-таки для чиновника такого ранга он был какой-то нетипичный. Ехал один, без охраны. Ничем свой высокий статус не выдал.
      Она набрала код Санкт-Петербурга, не совсем представляя, зачем это делает. Вернее, Наташа хотела услышать мнение человека, с ее ситуацией знакомого больше даже, чем Наташина мать. Достаточно двух слов... Хотя что мог посоветовать посторонний человек? Не иначе это с ней от растерянности.
      Ей ответил женский «секретарский» голос.
      – Могу я услышать Александра Александровича? – спросила она.
      – Александр Александрович в командировке.
      Она назвала Наташин родной город! Нет, бывает же такое. Значит, это знак! Надо непременно его разыскать. Что-то ей Валерка говорил. В городе какой-то форум... Да какая разница, что за форум, ей на нем не присутствовать. А вот что, если попробовать позвонить ему на мобильный телефон?
      Она еще думала, а пальцы сами уже набирали написанный на визитке номер. Он мог сто раз его поменять. Почти никакой надежды на то, что он ответит...
      – Слушаю, – тотчас отозвался мужской голос.
      – Александр Александрович, вас беспокоит Рудина Наталья Петровна, – как-то мяукнула она. – Вы меня, конечно, не помните...
      – А вы напомните, – доброжелательно посоветовал он. – Мы с вами знакомы или вы звоните по чьему-то поручению?
      – Мы ехали с вами в поезде. Зимой.
      – Конечно, Наташа, я вас помню. Но телефон иной раз так меняет голос, потому я вас сразу и не признал. Как ваши дела? Вы работаете? Замуж вышли?
      – Работаю. И работа мне нравится... Сан Саныч, я уже раскаиваюсь, что вас побеспокоила. Вы – человек занятой, мало вам своих трудностей.
      – Немало. Но мне было бы интересно с вами увидеться. Я вас вспоминал... Как у вас сегодняшний вечер, не занят? Мы бы могли вместе поужинать. Днем у нас куча мероприятий...
      – У меня вечер свободный, – сказала она.
      – Мне понравился у вас ресторан «Мадьяр». Вы в нем были? Между прочим, у них прекрасный повар.
      – Брат о нем упоминал, но я не была.
      – Я могу за вами заехать.
      Он сделал паузу, но Наташа поспешила отказаться:
      – Спасибо. Меня брат привезет.
      – В семь часов вас устроит?
      – Вполне. Я постараюсь не опаздывать, – с нечаянным кокетством сказала Наташа. Собираясь на встречу, она надела просторный джинсовый сарафан, который почти скрывал ее беременность. Волосы она просто закрутила на затылке.
      Между прочим, тогда, когда она ехала в поезде с Сан Санычем, Наташа еще не знала о своей беременности.
      На улице стояла жара. Даже сегодня, в шесть часов вечера, термометр за окном показывал тридцать градусов. Но в ресторане наверняка работают сплит-системы, так что ей надо дойти до машины – она позвонила на мобильник брату, и тот обещал довезти ее до ресторана, – а потом от машины до двери ресторана. На таком небольшом расстоянии не успеешь пропасть от жары.
      В вестибюле ресторана – прохладном и не слишком освещенном, ибо семь вечера – еще не время для заполнения ресторана посетителями – к ней подошел незнакомый молодой человек.
      – Наталья Петровна?
      – Да, – растерянно подтвердила она.
      – Пойдемте, я провожу вас к столику Александра Александровича.
      Терещенко поднялся ей навстречу. Поцеловал руку.
      – Какой здесь предупредительный метрдотель, – сказала Наташа.
      – Это мой охранник, – усмехнулся вице-губернатор.
      – А я уж думала, что вы принципиально против охраны, – сказала Наташа, садясь на отодвинутый им стул.
      – Пытаюсь иной раз оторваться, – доверительно сообщил он. – Но начальник у меня – ох, зверь! Не дает своевольничать... Кстати, пока я вас ждал, заказал холодные закуски на свой вкус. Если захотите что еще, выберите сами.
      Он придвинул к ней меню.
      – Вообще-то я не голодна. Так получилось... – залепетала Наташа. – Я вдруг вспомнила, как вы тогда в поезде прониклись моими проблемами, хотела просто позвонить, а оказалось, вы у нас в городе.
      – Все очень удачно сложилось, уверяю вас, – проговорил Сан Саныч. – Представьте, сейчас сидел бы в компании мужиков, которые дорвались до питья, вдали от бдительных глаз жен и дотошных местных журналистов. А мне много пить нельзя, пришлось бы хитрить, изворачиваться... Нет, посидеть за одним столом с красивой женщиной куда лучше... Игорек, мой охранник, сидит сейчас и кое-что домысливает насчет вашей округлившейся фигуры. Небось зауважал меня еще больше.
      Наташа покраснела.
      – Что вы смущаетесь? Беременность вам очень идет.
      – Вы первый не спрашиваете, замужем я или нет.
      – Я и так вижу, что нет. – Он поднял руку в ответ на ее невольное удивление. – Надеюсь, вы поняли меня правильно, я ничего обидного не имел в виду. Просто такая основательная женщина, как вы, непременно носила бы обручальное кольцо.
      Наташа поежилась. Второй раз она общается с этим человеком, и второй раз у нее возникает ощущение, что Сан Саныч понимает ее лучше, чем она сама.
      – Значит, – продолжал тот как ни в чем не бывало, – у вас все хорошо: работаете, живете с родителями, здоровы, ребенка ждете... Шестой месяц?
      Она опять смутилась.
      – Шестой.
      – Если я правильно считаю, он ОТТУДА?
      – Оттуда.
      Она опустила голову, потому что в его тоне проскользнуло... нет, не осуждение, но все равно какая-то неодобрительность. Зачем Наташа ему позвонила? Он опять не так поймет ее, как и в прошлый раз...
      – Я никогда не преклонялся перед американцами, – говорил между тем Сан Саныч, – но чего они в общей массе не имеют, так это затянувшейся инфантильности.
      – Что вы сказали? – Наташа была поражена; она даже подумала: не ослышалась ли? Он опять ее поражает. – Я – инфантильна?!
      – Именно. Сначала вы верите своему врагу, успокаивая себя тем, что на вашего любимого человека у нее якобы больше прав. Потом вызываете меня, будто фею, которой достаточно взмахнуть волшебной палочкой, и все станет на свои места. А вы? Что делаете при этом вы сами? Сидите и покорно ждете, чем все кончится?.. Вот, например, как отнеслись к будущему ребенку ваши родители?
      – Хорошо отнеслись. Сказали, рожай, мы поможем вырастить... – Наташа чувствовала себя как на экзамене.
      – Видите, какой вы везунчик. И здесь – ноу проблем!
      – Извините, – сказала Наташа, поднимаясь, – и в самом деле вы правы, я надеялась, что вы подскажете, глупо, конечно, позвонила, навязалась...
      – Ишь ты, какая обидчивая! – Он схватил ее за руку. – «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман»? Нет уж, останьтесь, мы не договорили. Так что же случилось в том городке после вашего побега?
      Прав вице-губернатор: поздно запирать конюшню, когда из нее увели лошадь. Пришла и говори... Каламбурчик!
      И она стала рассказывать.
      Сан Саныч выслушал не перебивая. Только в конце ее рассказа заметил:
      – Выходит, я был прав: от одной женщины мужику трудно отбиться, а уж от двух... Но не буду больше вас терзать. Что сделано, то сделано. Так и быть, согласен поработать у вас феей.
      – Не понимаю.
      – Я поговорю кое с кем, и вашего Валентина доставят прямо сюда.
      – Доставят? Но он же не груз, живой человек. Как его можно доставить против воли?
      – Наташа, вы как маленькая девочка. Если человек понадобился зачем-то, например, следствию, его могут доставить в нужное место не только с другого конца страны, но и из-за рубежа.
      – То есть как правонарушителя?
      – Когда человек в запое, разве ему не все равно, ехать в спецтранспорте или валяться под забором?
      – Но тот город, в котором Валентин живет... Там же все друг друга знают. Что они скажут?
      – Скажут, допился Пальчевский!
      Этот человек, Сан Саныч, он что, над ней издевается? Она с подозрением взглянула на него, но в лице сидящего напротив мужчины ничего не изменилось. Он смотрел так же спокойно и участливо.
      – Съешьте, Наташенька, это мясо. Ей-богу, отлично приготовлено!
      – Зачем вы так, Александр Александрович?
      – Что, плохая из меня фея? – несколько смутился он.
      – Я уже все поняла, хватит!
      – И что вы решили? – Он с интересом посмотрел на нее.
      – Поеду к нему сама. Пусть он меня прогонит, обзовет последними словами – стерплю, сама виновата. А ему унижений хватит.
      – Считаете, еще не все потеряно?
      – Считаю, что хребет, как вы говорили, ему еще не сломали. Это он сам думает, будто все потеряно, но я-то знаю... Психоаналитик, наверное, сказал бы: тяжелое детство – он ведь сирота, воспитывался в интернате, трудные обстоятельства, многочисленные стрессы, но одно известно точно: Валентин Пальчевский – порядочный человек.
      – А за ребенка своего не боитесь? – Он кивнул на Наташин живот.
      То ли ею овладел кураж, то ли она и в самом деле почувствовала уверенность в своей правоте, но она сказала:
      – Не боюсь. Пусть растет мужчиной. И привыкает преодолевать трудности.
      Она лихо выпила стакан с томатным соком.

Глава семнадцатая

      Наташа взяла на работе один отгул – на пятницу. В субботу-воскресенье она собиралась встретиться с Валентином и к понедельнику вернуться.
      Теперь она старалась не думать, как произойдет эта их встреча, потому что при одной мысли о предстоящей поездке ее сердце тревожно екало.
      Конкурс красоты закончился, но устроители не отпускали девушек по домам. Со следующей недели предполагалось турне победительниц конкурса по городам региона.
      Неля неожиданно для себя заняла на конкурсе красоты второе место и получила звание «вице-мисс». Наташа посмеялась про себя: «Везет мне на этих вице!»
      Жаль, девушка не могла поехать с ней. Наташе казалось, что Неля со своей прямотой и уверенностью в том, что Наталье Петровне непременно нужно поговорить с Валентином Николаевичем, пробила бы все преграды. Нашла бы Валентина, привела к ней. Теперь Наташе все придется делать самой.
      Зато, к удивлению Наташи, в далекий северный город вызвалась ехать Стася.
      – Чего ты там не видела! – пыталась отговорить ее Наташа. – Глухая провинция, да и только.
      – Ничего, – говорила та, – посмотрим, как люди живут в провинции. Да и как ты в таком положении поедешь одна?
      – Так и поеду. До родов еще почти три месяца.
      Но пока она раздумывала, брать с собой Стасю или не брать, та уже достала билеты и сообщила ей.
      – Саша, – ее личный шофер, – за тобой заедет. У нас поезд в шесть сорок утра. Будильник хорошо работает?
      – Хорошо, – посмеялась Наташа, – в крайнем случае меня мама разбудит.
      Неожиданно на вокзал приехала Неля с братом Валерой. Он накануне позвонил матери с сообщением, что останется ночевать у друга, с которым они договорились попить пивка.
      – Это твой друг? – улыбнулась брату Наташа, за которой шофер Стаси нес сумку.
      – А что, разве не бывает друзей среди женщин? – разулыбался Валерка.
      – Да я не возражаю, дружите, пожалуйста!
      Неля прыснула, а Валерка вдруг решительно обнял ее за плечи.
      – Взгляни, разве мы плохая пара?
      – Очень хорошая, – сказала Наташа, но продолжать разговор не стала, потому что на перроне появилась Стася.
      – Это ты – Наташина знакомая? – с ходу обратилась она к Неле. – Красивая девушка. Между прочим, Рудина, будь ты подальновидней, такую девушку на работу бы пригласила. Чем тебе не модель для нашего салона!
      – Вот ты и пригласи.
      – А что, и приглашу. Неля, кажется? Для вас у меня есть работа.
      – Спасибо, конечно, но я ведь живу далеко отсюда.
      – Жила, – продолжала Стася свой наскок, – а теперь наш город распахивает вам свои объятия или...
      Она взглянула на Валеру, напряженно прислушивающегося к разговору, и рассмеялась, обнимая брата подруги за плечи:
      – Пойдем-ка, дружок, с тобой пошепчемся. Нашим девушкам, похоже, поговорить нужно.
      – Волнуюсь я за вас, Наталья Петровна, – говорила, оставшись с ней наедине, Неля, – как бы ваша поездка не оказалась напрасной.
      – Думаешь, Валентин не захочет ос мной разговаривать?
      – Скорее всего не захочет. Он теперь совсем другим стал. – Неля замялась, подбирая слова. – Раньше он спокойный был, вежливый, а сейчас... все время нарывается.
      – Агрессивный?
      – Вот-вот, грубый. И не верит никому. Я даже думаю, он вас может оскорбить.
      – Пусть только попробует, – вмешалась Стася, которую ненадолго хватило, чтобы стоять в стороне. – Это Наташа у нас тихая да спокойная, а я тоже девушка агрессивная. Могу и сдачи дать.
      – Нет, что вы, Валентин Николаевич никогда на женщину руку не поднимет, – сразу бросилась на защиту отсутствующего Пальчевского Неля. – Такие, как он, в любом виде границу знают. Хоть ведро выпьют.
      – А как же насчет оскорбления? – спросила Наташа.
      – Так вы же его обидели, – пробормотала Неля, отводя взгляд.
      – Видишь, Натка, какая она справедливая, – заступился за девушку Валерка. – Как бы она тебя ни любила, а этого Валентина считает невинно пострадавшим.
      – Мужчина невинно пострадать не может! – заявила неугомонная Стася. – Мужик виноват по своей природе, и никто мне другого не докажет!
      – Я недавно прочитала в одном журнале такую хохму: настоящий джентльмен назовет кошку кошкой, даже если он об нее споткнулся и упал, – хихикнула Неля.
      – Ну и что? – рассеянно спросила Наташа.
      – Так шутка как раз про Валентина Николаевича.
      – Если он такой, как ты говоришь, – опять сказала Стася, – значит, есть надежда.
      – Какая? – не поняла Наташа.
      – Что он все же даст тебе сказать что-то в свое оправдание прежде, чем прогонит с глаз долой.
      На самом деле Стася ни в каких мужчин-джентльменов не верила.
      – Вы, Наталья Петровна, сначала Федьку найдите, – горячо заговорила Неля.
      – Какого Федьку?
      – Ну, того, с которым он... пьет. Федька, как бы это сказать, ленивее, что ли. Его всегда можно застать на одном и том же месте. Не на вокзале, так в общежитии. А Валентин Николаевич неспокойный. Мечется, как будто что-то ищет... Да, может, мне дать вам ключ от комнаты? Вдруг в гостинице мест не окажется.