Милая, обожаемая моя Анна Васильевна

      И когда в 1946 г. я вернулась, Екатерина Павловна была мне самым дорогим человеком. Она очень постарела, хотя по-прежнему была деятельна и очень занята. Я боялась ее тревожить и утомлять, когда приходила к ней. Если видела, что она устала, поднималась: "Ну, я пойду, Вам надо отдохнуть". А она делала вид, что не слышит, и продолжала разговаривать. И тут я поняла, что, по существу, она очень одинока, несмотря на внучек97 и правнуков, которых она любила нежно, но которые жили своей и совсем ей чужой жизнью.
      Жила я в это время в Рыбинске, работая в театре98, и, накопив сверхурочные часы и дни, приезжала в Москву. В один из этих приездов в 1959 г. она проводила меня до передней и сказала: "Анна Васильевна, подавайте на реабилитацию". А я уже подавала и получила отказ, я только на нее поглядела. А она: "Я понимаю, что все это Вам надоело, но сейчас подходящий момент, и, если Вы его упустите, так и останетесь до конца жизни"99.
      Я поняла ее слова как приказ, а ее приказа я ослушаться не могла, не раз я ей была обязана просто жизнью. В 1960 г. я получила реабилитацию и с тех пор жила в Москве, и мы виделись чаще.
      Для меня было радостью, что мне уже не о чем было ее просить, - и так я была перед ней в неоплатном долгу. А она об этом точно и не помнила. Она вообще не помнила, что она делала для людей, ей это было так же естественно, как дышать.
      Сколько людей я перевидала, но никогда не встречала такого полного забвения своих поступков, а вот малейшее внимание к себе она помнила.
      Приезжая в Москву из Рыбинска, я звонила к ней, она назначала день и час - она всегда была занята и людей у нее бывало много. Она интересовалась моей жизнью, работой, всем. Но как-то я рассказывала ей не слишком веселые истории, и она сказала: "У меня голова от этого заболела". Она старела на глазах... Какой же одинокой она была в последние годы жизни! Сверстники ее умирали один за другим, родные не утешали. А она все касающееся их принимала к сердцу, волновалась, огорчалась, худела на глазах, точно таяла.
      И, приходя к ней, я рассказывала ей уже только что-нибудь веселое и забавное. Она любила цветы и всегда радовалась, если ей принесешь - всегда немного, - иначе она сердилась: зачем деньги тратить? И ее старая домработница Лина ловила меня в передней и говорила: "Что Вас давно не было? Она будто при Вас повеселела". "Она" - так всегда называла она Екатерину Павловну.
      Потом Екатерина Павловна нет-нет да позвонит сама: "Вы сегодня не заняты? У Вас нет работы? Тогда кончайте свои дела, когда кончите приходите". Не знаю человека, который так уважал бы дела другого - что бы это ни было.
      Как-то раз она говорит: "Что это Вас давно не видно?" Я отвечаю: "Вы же знаете, Екатерина Павловна, что Вы у меня No 1, но ведь есть еще No 2 и No 3 - что уж я поделаю?" Она смеется и говорит: "Вот у меня столько так называемых друзей, а если что надо - обращаюсь к Вам".
      Она часто просила что-нибудь купить для нее - какие-нибудь пустяки.
      "Екатерина Павловна, я бы Вас на ручках носила, если бы могла, а я Вам 200 грамм сыра покупаю".
      Последнее время ей уже было очень трудно ходить, а одной совсем нельзя. Тогда она вызывала меня по телефону, чтобы я ее провожала.
      Как-то раз позвонила: "Вы свободны? Тогда заходите к Дарье, это от Вас близко". А как раз у меня был приступ ишиаса, и я еле ходила. Что делать пошла.
      Оказалось, что Екатерине Павловне хотелось поехать домой на троллейбусе ["А то из машины ничего не видно".], а одной ехать ей трудно. Меня разбирал смех: она ходит с трудом, я еле хожу - а она была ужасно довольна, что видит из окна Москву. Это было вроде эскапады, все ее забавляло. Мы заходили в какие-то магазины, получали в сберкассе ее пенсию, покупали совершенно ненужные вещи - еле добрели до дому, а она была довольна: несмотря ни на что, в ней обнаруживалась подчас прелестная веселость, способность радоваться пустякам.
      ИЗ РАССКАЗОВ ЕКАТЕРИНЫ ПАВЛОВНЫ
      Когда началась революция, то у нас (Политический Красный Крест) был пропуск во все тюрьмы, и мы свободно там бывали.
      Мы - это Муравьев100, Винавер и я.
      И вдруг пропуск отобрали.
      Надо было идти к Дзержинскому. Я сказала, что не пойду в Чрезвычайку. Но Муравьев заболел, один идти Винавер не соглашался - пришлось пойти.
      Дзержинский встретил нас вопросом: "Почему вы помогаете нашим врагам?" Я говорю: "Мы хотим знать, кому мы помогаем, а у нас отобрали пропуск".
      Дзержинский: "А мы вам пропуск не дадим".
      Е.П.: "А мы уйдем в подполье".
      Дзержинский: "А мы вас арестуем".
      С тем и ушли. (Тут глаза Екатерины Павловны заблестели: на другой день дали пропуск.)101
      Когда кончилась война с Польшей, мне предложили взять на себя работу по репатриации военнопленных поляков - руководство Польским Красным Крестом.
      Дзержинский вызвал меня к себе. Я ему говорю: "Я очень боюсь брать это дело на себя. Говорят, поляки такие коварные, им нельзя доверять".
      Тут Дзержинский, который был чистокровный поляк, стал страшно смеяться: "Вот и хорошо: вы работайте, а очень-то им не доверяйте".
      В 20-е годы мы с Винавером возили передачу в Бутырки. В столовой на Красной Пресне мы брали порции второго блюда и вдвоем везли их на ручной тележке.
      Это довольно далеко и страшно утомительно. Везем, везем, остановимся и отдыхаем, прислонившись спиной друг к другу.
      А собственно, зачем мы это делали сами? Сколько людей сделали бы это за нас - и с удовольствием.
      x x x
      Последний раз у нее на квартире я была в день ее отъезда в санаторий Барвиха в начале декабря 1964 г. Вид у нее был просто страшный, очень нервна, возбуждена. Я спросила ее, не надо ли ей помочь уложить вещи, - нет, все готово, за ней приехали. Потом она сказала: "Я позвоню Вам из Барвихи" и не позвонила. Через несколько дней у нее случился инфаркт, и ее с постели увезли в Кремлевскую больницу. Она хотела непременно вернуться из санатория к Новому году - как она любила праздники!
      Я позвонила ей перед Новым годом - и тут узнала о ее болезни. Меня точно черным платком накрыло.
      87 лет, инфаркт, чего можно ждать? И все-таки - какой могучий организм...
      Вот я начала писать о Екатерине Павловне, и меня потянуло в Новодевичий на ее могилу. Я бывала там вместе с нею - на могиле ее сына и матери102: ей было уже трудно ездить одной... а внукам некогда, все дела, дела...
      Она купила цветов в горшках, попросила меня взять лейку - а самой ей стало нехорошо, я просто не знала, как ее довести до участка. Две лиственницы сплетаются верхушками над могилами. У памятника ее сына лежали три белые астры - ей было приятно, что кто-то все-таки вспомнил. Хотелось самой высадить цветы, а было трудно.
      Теперь прибавилась и ее могила. Кругом чисто - видно, уборка оплачивается, - и видно, что никто там не бывает, очень все казенно. Только памятник ее сына приобрел новый смысл: со своей стелы Максим смотрит на могилу матери. "Эта рана никогда не заживает, - как-то сказала мне Екатерина Павловна. - Дарья назвала своего сына Максимом, она думала сделать мне приятное, а мне это ножом по сердцу".
      Мимо проходила экскурсия молодых девушек. Экскурсовод указал на могилу "сына Горького" - у него не нашлось ни одного слова, чтобы сказать о Екатерине Павловне, которая всю жизнь отдавала людям в несчастье. "К страданиям чужим ты горести полна, и скорбь ничья тебя не проходила мимо - к себе самой лишь ты неумолима..." - разве не о ней эти строки А.К. Толстого?
      Очень мне было горько.
      Вспомнила я ее похороны. Говорились речи о той работе, которую она вела по литературному наследию Горького, - замалчивая, еле касаясь Политического Красного Креста, точно это запретная тема, неловко ее касаться. И только один голос произнес: "Спасибо, Екатерина Павловна, от многих тысяч заключенных, которым Вы утирали слезы". Я обернулась - старая женщина посмотрела на меня: "Я не могла этого не сказать"103.
      На гражданской панихиде в Музее Горького я стала у гроба. Екатерина Павловна лежала в цветах, и лицо ее было молодое, такой прекрасный лоб, тонкие брови - никогда ее больше не увижу. Заплакала я - кто-то сказал: "Вам нехорошо? Дать капель?" Как будто странно, что можно заплакать, прощаясь с дорогим человеком.
      Каких мы людей теряем,
      Какие уходят люди...
      И горше всего - что знаем:
      Таких уж больше не будет.
      Была нам в жизни удача,
      Что мы повстречались с ними,
      И нет их... И только плачем,
      Повторяя светлое имя.
      1965
      ____________
      Примечания
      Фрагменты воспоминаний должны были появиться в 1984-1985 гг. в историческом сборнике "Память". Выпуск готовился в то время, когда главный редактор "Памяти" ленинградский историк А.Б. Рогинский (отказавшийся эмигрировать вопреки нажиму КГБ СССР) находился в четырехлетнем заключении. Оставшиеся на свободе сотрудники "Памяти" собрали и отредактировали шестой выпуск, после чего набор, верстка, считывание текстов и т.д. были осуществлены в Париже Вл. Аллоем - постоянным издателем "Памяти", которому приходилось выполнять там и всю черновую работу, непосредственно связанную с изданием. Активные (и, надо сказать, точно раcсчитанные) действия КГБ (в Ленинграде редакторам выпуска No 6 высокий чин ясно дал понять, что "органы" все подготовили для того, чтобы прибавить А.Б. Рогинскому новый срок, не выпуская его из зоны) привели к намерению приурочить выход в свет шестого выпуска "Памяти" буквально к первым дням после освобождения Рогинского в августе 1985 г. Парижские осложнения помешали этому, в результате чего шестой выпуск вынужден был сменить обложку. Вместо No 6 "Памяти" вышли - с сильной задержкой - No 1 и 2 "Минувшего".
      Тем временем воспоминания А.В. Книпер были опубликованы в нью-йоркском "Новом журнале" (No 159, 1985).
      До репринтных отечественных изданий "Минувшего" ряд текстов из его No 1-7 перепечатывался с нарушением авторских и издательских прав. По отношению к "Фрагментам воспоминаний" отметим пиратскую публикацию, осуществленную редакцией "Литературной России" в 1990 г. в No 2 ее еженедельника "Русский рубеж" (под заголовком "Адмирал Колчак и его любимая женщина"). Протест, обращенный в редакцию, ничего не дал; от "Русского рубежа" и "Литературной России" не последовало даже извинения.
      x x x
      Из старого, десятилетней давности предисловия приведем здесь три абзаца.
      "Сафоновские" страницы приоткрывают жизнь семьи интеллигентной (из тех, на которых стоит отечественная культура), проливают свет на истоки жизнестойкости автора. К сожалению, в наше время лишь единицы, причем обычно из старых дворянских фамилий, озабочены собиранием материалов к истории своего рода. Редакция посчитала необходимым снабдить семейные страницы воспоминаний Анны Васильевны подробными примечаниями, чтобы образовать ядро "Материалов к истории семьи Сафоновых".
      Сердцевина текста - страницы о Колчаке. Готовя их к печати, мы сами для себя открыли этого человека, с его развитым чувством чести и любви к родине, далекого от шкурничества и корысти. Тут важна каждая деталь, размывающая или размалывающая стандартный образ. Но история любви адмирала, может быть, сильнее всего превращает плакатную фигуру в живого человека. В написанных фрагментах ничего не сказано об омском периоде деятельности Колчака, когда он взялся за неподходившую ему роль (Трафальгар бы ему, а не Омск; "Трагедия адмирала Колчака" назвал свою книгу С.П. Мельгунов). Естественно, что и комментарии, коснувшись этой сложной темы, не могли иметь целью ее широкий охват и раскрытие. С другой стороны, грешно было бы не воспользоваться возможностью и не напомнить о несправедливо замалчиваемой военной и научной деятельности Колчака, в частности о его арктических исследованиях.
      Приходится ждать упреков в пристрастности комментариев. Могут сказать: нельзя снимать ответственности с Колчака за то-то и за то-то, нельзя идеализировать его, используя подбор фактов. Но задача здесь была особая дорисовать тот образ адмирала, который близок автору - героине воспоминаний. Психологические аспекты в таком случае оказываются подчас важнее, чем политические. Кроме того, совсем небесплодно для историка сосредоточиться на исследовании и обрисовке тех личных качеств и разнообразных заслуг Колчака, которые выдвинули его и сделали в глазах определенного круга людей надеждой нации, благородным знаменем белой идеи. Авторы комментариев готовы упрекнуть себя скорее в том, что не продвинулись далеко по этому пути, чем в обратном.
      ________________
      1 Город Кисловодск, выросший из военного укрепления и терской казачьей станицы, развивался как курорт с нач. XIX в., но особенно быстро - после строительства Владикавказской железной дороги (1875), соединившей Кавказские Минводы с Ростовом. В начале ХХ в. развернулась сдача в аренду казенных земель для дач. Особенно много многоквартирных дач ("Русь", "Мавритания", "Забава", "Затишье", "Видгор") было построено О.А. Барановской на землях, полученных ею в пожизненное пользование. В это же время в городе был разбит новый парк. В 1910-1911 гг. Кисловодск стал первым в России зимним курортом. Он был самым быстро растущим из курортов Кавказских Минвод и главным центром их культурной жизни. В курзале Владикавказской ж.д. играл большой (до 80 человек) симфонический оркестр (с ним выступали А.К. Глазунов, М.М. Ипполитов-Иванов, В.И. Сафонов), ставились оперные спектакли с участием приезжих знаменитостей.
      Фрагменту воспоминаний, непосредственно посвященному панораме Кисловодска, в рукописи предпослана надпись: "Илюше Сафонову от тети Ани".
      2 Кабат (урожд. Сафонова), Анастасия Ильинична (ум. 1932) - старшая сестра В.И. Сафонова. Была замужем за его лицейским товарищем А.И. Кабатом (1848-1917) - финансистом и общественным деятелем. По воспоминаниям А.В., была "хранительницей и сказительницей семейных преданий". После переезда семьи в Петербург брала уроки музыки у проф. Т.О. Лешетицкого, бывшего одновременно одним из первых учителей В.И. Сафонова. Когда ее сестра М.И. Плеске овдовела, оставшись с пятью детьми, взяла на себя заботу о семье Плеске и прекратила занятия музыкой. После революции, лишившись средств к существованию, зарабатывала частными уроками музыки и приобрела как педагог популярность среди жителей Кисловодска. В последние годы жизни получала персональную пенсию за заслуги брата. Умерла в Кисловодске.
      3 Сафонов, Василий Ильич (1852-1918) - пианист, дирижер, муз. педагог. Первые годы провел в станице Ищeрской над Тереком, в 1862 г. семья переехала в Петербург. Окончил Александровский лицей (1872), Петерб. консерваторию (1880, поступил в 1879). С 1880 г. совмещал концертную деятельность с преподаванием в Петерб. консерватории. Приняв предложение П.И. Чайковского, стал профессором Моск. консерватории (1885), а затем С.И. Танеев и Чайковский убедили его взять на себя руководство ею (директор МК с 1889). Главный инициатор и организатор постройки нового здания МК, сумел добиться субсидии от царя и большой денежной помощи от московских купцов. В 1890-1905 гг. - худ. рук. концертов Рус. Муз. об-ва в Москве и их главный дирижер. Борьба Сафонова за укрепление учебной дисциплины среди преподавателей и учащихся, его единоначалие и самовластность, горячность и временами несдержанность, расхождения с худ. советом МК, а позднее - отрицательное отношение к революционному движению и забастовочному комитету студентов (создан в МК весной 1905) вызвали оппозицию среди части студентов и профессоров. К этому прибавился личный конфликт с Танеевым. Участие студентов своего класса в сходках и в студенческом движении Василий Ильич воспринял как измену искусству и ему лично. В 1905 г. он взял отпуск и уехал на гастроли в Америку, а затем отказался вернуться в МК, вышел в отставку и переселил семью в Петербург. В 1906-1909 гг. жил в США (дирижер филармонии и одновременно директор Нац. консерватории в Нью-Йорке), затем вел концертную работу в России и в заграничных турне. Создал свою пианистическую школу. Среди его учеников - А.Н. Скрябин (в судьбе которого он принял осо-бенно большое участие), Л.В. Николаев, А.Ф. Гедике, сестры Гнесины, Е.А. Бекман-Щербина, Н.К. Метнер, И.А. Левин, Р.Я. Бесси-Левина; учеником Сафонова считал себя А.Б. Гольденвейзер. Основал (1912) муз. школу в Кавказских Минводах (ныне муз. школа No 1 в Пятигорске), где имелась стипендия на деньги В.И. Полностью на его деньги построена концертная раковина в кисловодском парке. В советской литературе имя Сафонова практически отсутствовало вплоть до 1950-х годов; 100-летний юбилей его был отмечен в 1959 г. Победа В. Клиберна на Первом международном конкурсе им. П.И. Чайковского (Москва, 1958) вызвала волну интереса к творчеству В.И. Сафонова, т.к. В. Клиберн является учеником Р.Я. Бесси-Левиной, принадлежавшей к пианистической школе Сафонова. После победы на конкурсе, во время своих гастролей в Киеве, В. Клиберн встретился с Анной Васильевной и написал ей: NoЯ приветствую еще одну дочь моего "музыкального деда"¤.
      Юбилей Сафонова послужил для Анны Васильевны одним из толчков к написанию публикуемых воспоминаний. "Сколько раз я собиралась записать то, что помню об отце, и все не могла собраться. Но вот после выслушанного мною протокольного доклада, где образ этого замечательного человека и артиста был полностью выхолощен и доведен до скупой абстракции, до меня дошло, что надо писать все, что помнишь, независимо от литературной ценности записей".
      В настоящее время имя Василия Ильича носят улицы в Кисловодске и станице Ищерской, Большой концертный зал Кисловодской филармонии, Русский историко-культурный центр (Кисловодск), муз. школа (Пятигорск). Периодически проводятся два конкурса его имени: Всероссийский конкурс пианистов в Кисловодске (открыт для участия зарубежных исполнителей) и конкурс молодых дарований в Пятигорске. Центром изучения жизни и творчества В.И. Сафонова стал музей музыкальной и театральной культуры в Кавказских Минводах (Кисловодск; дир. Б.М. Розенфельд).
      4 Сафонова, Варвара Васильевна (1895-1942) жила в столице с 1906 г. Училась в частной гимназии кн. Оболенской. Пианистка, была дружна с А.Н. Скрябиным. Изучала живопись в частной студии Зейденберга, затем (с 1914) в школе живописи Е.Н. Званцевой, у К.С. Петрова-Водкина. Стала профессиональной художницей. В 1917-1923 гг. - в Кисловодске и Тифлисе, затем вернулась в Петроград. Здесь занимала более просторную из двух комнат, оставшихся во владении Сафоновых (во второй - сестра Ольга с мужем и сыном); комната В.В. служила также худ. студией, здесь помещался и рояль. В 20-30-е годы В.В. и О.В. были стеснены в материальном отношении, и их младшая сестра Елена посылала им из Москвы краски, кисти, синьку, сахар и т.д. Умерла от голода в январе 1942 г.
      5 Сафонов, Илья Иванович (1825-1896) - генерал-лейтенант (1893) Терского казачьего войска. Вступил в службу рядовым (1845), прошел на Кавказе ряд военных кампаний (1848-1961). В 1862 г. переведен на службу в столицу. Был командиром лейб-гвардии Терского казачьего эскадрона; по случаю освящения штандарта эскадрона (1868) написал песню "Полным сердцем торжествуя, терцы весело поют...". Командовал Терской каз. бригадой (1885-1893), 2-й Кавказской каз. дивизией (1893-1895), в последний год жизни состоял при войсках Кавказского военного округа. При участии и материальной поддержке И.И. в Кисловодске были выстроены вокзал железной дороги и курзал при нем, ставший центром музыкальной жизни Кавказских Минвод. Монархические взгляды И.И., его глубокая религиозность (правда, он не принадлежал к официальному православию, а был единоверцем), убежденность в том, что казаков должно рассматривать не только как боевую силу, но и как образцовых граждан, "чуждых заразе социализма" (см. письмо его на с. 507-514 кн.: П о п к о И.Д. Терские казаки со стародавних времен. Ист. очерк. Вып I. СПб., 1880), оказали влияние на членов его семьи. Умер в августе 1896 г. На похоронах его присутствовали, в частности, А.П. Чехов и А.И. Чупров. Его жена Анна Илларионовна Сафонова (урожд. Фролова) умерла в ноябре 1907 г.
      6 Сафонова (урожд. Вышнеградская), Варвара Ивановна (1863-1921) была женой В.И. Сафонова с 1882 г. Обладательница прекрасного меццо-сопрано, окончила Петерб. консерваторию по классу пения проф. К. Эверарди (1882, с малой золотой медалью), концертировала в 1880-е. Затем отдалась делам дома и воспитанию десятерых своих детей. В 1917 г., уехав летом, как обычно, со всей семьей в Кисловодск, осталась там и после смерти мужа. По установлении в городе советской власти всю семью, начиная с В.И., несколько раз выводили на расстрел, требуя сдачи ценностей, которых Сафоновы не имели, т.к. перед самой революцией В.И. сдала их на хранение в Гос. банк; первый такой случай произошел, видимо, вскоре после того, как Терский народный совет наложил на буржуазию г. Кисловодска контрибуцию в 30 млн. руб. (апрель 1918). После смерти В.И. ее дети разъехались из Кисловодска, и оставшаяся там часть сафоновского семейного архива заметно пострадала.
      7 Ярошенко, Николай Александрович (1846-1898) - рус. живописец, член Товарищества передвижных худ. выставок. Артиллерист, вышел в запас генерал-майором (1892); в отставке с 1893 г. С 1882 г. почти каждое лето, а с 1892 г. постоянно жил в Кисловодске, где имел свою небольшую усадьбу. Семьи Я. и Сафоновых в Кисловодске довольно тесно соприкасались. Кисти Я. принадлежит портрет И.И. Сафонова, сохранившийся в семье Сафоновых в искалеченном виде (опасаясь преследований за предка-генерала, его наследники обрезали на картине эполеты и мундир, оставив лишь лицо; позже, при попытке реставрации, портрет был безнадежно поврежден). Умер и похоронен в Кисловодске.
      Могилы Сафоновых уничтожены, когда (ок. 1932) был взорван собор и затем на месте собора, окружавших его могил и Соборной площади сооружены Красная площадь и сквер.
      8 Сафонова, Ольга Васильевна (1899-1942) род. в Кисловодске; с 1906 г. жила в Петербурге. Училась в гимназии Л.С. Таганцевой. В 1916 г. - в театр. студии В.Э. Мейерхольда на Бородинской, 6. Мейерхольд в нее влюбился, родители О.В. воспротивились бурно развивавшимся отношениям, и она из студии ушла; переписка ее с В.Э. продолжалась несколько лет (см.: М е й е р х о л ь д В.Э. Переписка. 1896-1939. М., 1976, ук. имен). Со знакомства В.Э. с О.В. начались его приятельские отношения с тремя сестрами - Ольгой, Варварой и Марией. В 1917-1921 гг. жила в Кисловодске; вернулась оттуда в Ленинград. В 1924-1927 гг. - во Вхутеине (бывш. Академии художеств) на живописном факультете; училась у К.С. Петрова-Водкина. После окончания была вынуждена работать чертежницей, выполнять различные ремесленные работы и т.д. С 1931 г. замужем за художником К.А. Смородским. После уплотнения осталась жить вместе с сестрой Варварой в прежней петерб. квартире Сафоновых (Фурштадтская, позже Петра Лаврова, 37). После начала войны работала на оборону города (плела сети для аэростатов). В январе 1942 г. умерла от голода вместе с сестрой и мужем. Часть ленингр. архива Сафоновых попала в Музей муз. культуры (ныне - им. М.И. Глинки), часть погибла во время блокады.
      9 Cафонов, Илья Васильевич (1887-1931) - виолончелист. С гимназических лет был болен туберкулезом и в молодые годы прошел курс лечения в Давосе. Игре на виолончели обучался у Юлиуса Кленгеля, одновременно занимался в Лейпцигском ун-те. Выступал в концертах с братом Иваном. Жил в 20-е годы в Москве. Умер в Одессе от туберкулеза.
      10 Cафонов, Иван Васильевич (1891-1955) был как скрипач учеником Лессмана. Одновременно с окончанием юридического факультета Петербургского ун-та сдал экзамены в консерватории, получив звание свободного художника. С 1912 г. стал постоянным партнером отца и участвовал в его концертных поездках. Был дирижером Терского казачьего симфонического оркестра (Владикавказ). После революции - в основном педагог и методист. Приспособил для обучения скрипичному мастерству отцовскую методику обучения игры на фортепиано; системой И.В. Сафонова пользуются и сейчас в скрипичной школе И. Менухина (США, потом Великобритания). Стремясь повысить качество скрипок отечественного производства, изучал технологию изготовления скрипок, много работал с мастерами - их создателями. Преподавал в муз. школах, вел частные занятия.
      11 Махарина, Мария Ивановна, - певица (сопрано), в 1896-1902 гг. артистка оперной труппы Имп. Большого театра.
      12 Белоусов, Евсей (Ефрем) Яковлевич (1882-1945) - виолончелист. Окончил Московскую консерваторию в 1903 г. С успехом концертировал в городах России, выступал в ансамбле с пианистами В.И. Сафоновым и А.К. Боровским. С 1922 г. жил за границей, гастролировал в европ. странах. В 1926 г. поселился в США, с 1930 г. преподавал в Джульярдской муз. школе. Умер в Нью-Йорке.
      У Анны Васильевны есть еще следующая запись о нем:
      "Неистощимый каламбурист: подают пирог с ежевикой - Евсей (Евшлык он у нас называется):
      - Вот тут и поживи-ка!
      У него большие рыжие усы и открытое русское лицо. Папа рассказывает какой-нибудь еврейский анекдот, потом смотрит на Евшлыка:
      - Прости, Евсеюшка, я все забываю, что ты жид".
      13 Патти, Аделина (1843-1919) - итальянская певица (колоратурное сопрано). Выступала в концертах с 7-летнего возраста. В 1859-1898 гг. - на оперной сцене, затем концертировала до 1914 г. Гастроли ее во многих странах носили сенсационный характер. Неоднократно пела в России.
      14 Плеске, Эдуард Дмитриевич (1852-1904) - лицейский друг и одноклассник В.И. Сафонова, которому он посвятил свой первый композиторский опыт - "Листок из альбома", а затем - "в память дружбы" - "Романс". Пианист, член дирекции Моск. отделения Имп. Рус. Муз. об-ва и уполномоченный от МО ИРМО в Главной дирекции ИРМО. Сделал успешную карьеру: тайный советник, директор Особенной канцелярии по кредитной части Министерства финансов (1892-1894), управляющий Гос. банка (1894-1903), министр финансов (август 1903-февраль 1904), член Гос. Совета (1904). Женат на сестре В.И. Сафонова Марии Ильиничне (ум. 1944).
      15 Вышнеградский, Иван Алексеевич (1831-1895) - гос. деятель и ученый-машиновед, основоположник теории автоматического регулирования; крупный предприниматель. Почетный член Петерб. Академии наук (1888). Окончил Главный педагогич. ин-т, где сложились сохранившиеся до конца жизни его близкие товарищеские отношения с учившимся в том же ин-те Д.И. Менделеевым. Проф. (с 1862) на кафедре механики и директор (1875-1878) Петерб. технол. ин-та. Со второй половины 70-х годов - владелец крупных пакетов акций. Входил в правление Петерб. об-ва водопроводов, Юго-Западных железных дорог, Рыбинско-Бологовской железной дороги и др. Его состояние к 1880 г. составляло ок. 1 млн. руб., а к концу жизни возросло, по мнению некоторых, до 25 млн. Занимался устройством Всероссийской пром.-худ. выставки (Москва, 1882). В 1884 г. - член совета министра нар. просвещения, участвовал в выработке университетского устава 1884 г., резко ограничившего права университетов. Управляющий Министерства финансов (1887-1892), министр финансов (1888-1892). Человек исключительной трудоспособности, с простотой обращения в служебных отношениях, Вышнеградский дисциплинировал и спаял министерство. Сумел ликвидировать к 1891 г. дефицит платежного баланса. Рассчитывая развить нац. промышленность и освободить рус. рынок от ввоза иностранных (особенно германских) пром. товаров, осуществил переход к последовательно покровительственной политике по отношению ко всем отраслям промышленности, добившись при этом и увеличения таможенных доходов. Приступив (с 1889) к радикальному пересмотру существовавшей таможенной практики, привлек к этому делу специалистов, а также организовал учет пожеланий предпринимателей. Подготовил проведенную впоследствии денежную реформу с девальвацией рубля и введением золотого обращения, начав тем самым новый курс финансовой политики. Приступил к конверсии рус. займов, пытаясь упорядочить гос. долги России; серия конверсионных операций во Франции, связавшая в результате деятельности Вышнеградского и его преемников финансы России с Парижской биржей, легла в фундамент франко-рус. союза. Продолжая в ряде отношений политику своего предшественника на посту министра финансов Н.Х. Бунге, Вышнеградский был противником осуществленного Бунге рабочего законодательства (характеризовал его как "сентиментальность, никуда не годную для промышленности"). Выдвинул С.Ю. Витте как гос. деятеля, рекомендовав его (1889) на пост директора учрежденного тогда Департамента ж.-д. дел. Сохранил влияние на Витте, после того как последний сменил Вышнеградского в должности министра финансов (отговорил Витте от опрометчивого выпуска "бумажных сибирских рублей" для нужд ж.-д. строительства). Среди друзей Ивана Алексеевича - поэт А.Н. Майков. В доме И.А. бывали, в числе других деятелей рус. культуры, Я.П. Полонский, Д.В. Григорович, Н.Н. Страхов. В последний год жизни И.А. Вышнеградский состоял почетным членом Моск. отделения Имп. Рус. Муз. об-ва и почетным членом дирекции МО ИРМО.
      16 Вышнеградская, Варвара Федоровна (1823-после 1913) - урожд. Доброчеева, по первому браку Холодова. Ниже в тексте упоминаются ее дочери: Вера Николаевна Холодова, в замужестве Бертельс, и Софья Ивановна Вышнеградская, в замужестве Филипьева. Из детей И.А. и В.Ф. Вышнеградских отметим также Александра Ивановича Вышнеградского (1867-?) - промышленника и финансиста (директор Междунар. коммерч. банка в Петербурге, Коломенского машиностр. завода, Московско-Виндавско-Рыбинской железной дороги и т.д.), впоследствии игравшего видную роль в рус. эмиграции. А.И. Вышнеградский был также композитором и деятелем Имп. Рус. Муз. об-ва; попав в декабре 1917 г. в Трубецкой бастион Петропавловской крепости, писал там свою 4-ю симфонию.
      17 Сафонова, Анастасия Васильевна (1883-1898), старшая из детей Сафоновых, была на редкость одарена и трудолюбива. Игре на фортепиано ее учил отец, а сама она занималась с братом Илюшей. Стала зрелым исполнителем. Сочинила ряд фортеп. пьес, ни одна из которых не сохранилась целиком; первые этюды были посвящены матери. Писала прозу (на рус. и франц.), стихи (на рус. и нем.), пыталась переводить стихи (с нем. и англ.). В ее тетрадях (напр., "Бурда", 1897) все это перемежается нотами и выразительными рисунками пером. С нее и ее сестры Александры ведут начало сохранившиеся в семейном архиве и подвергавшиеся взаимному суду рукописные книги собственных сочинений, альбомы рисунков (карандаш, акварель), домашние сборники и журналы (с "изданием" произведений одних братьев и сестер другими).