Регентство (№1) - Влюбленный опекун

Глава 10

Через неделю после отплытия из Гавра Гриф стоял возле нактоуза, в очередной раз убеждаясь, что новый человек по имени Старк игнорировал его приказ распустить носовой бом-брамсель. Новичок был силен как бык и достаточно сообразителен, но прикидывался глухим и глупым, когда надо было выполнять команды. Когда шкоты бом-брамселя были наконец выбраны и парус поднят, ему пришло в голову резко отпустить парус, так что тот мгновенно поймал ветер, отчего корабль неуклюже зашатался. И в этой, и в других ситуациях Старк действовал как нельзя хуже.

Гриф мог бы вытерпеть все это, если бы Старк не проявлял откровенного нежелания сотрудничать. К тому же этот человек был слишком стар, чтобы начинать учиться морскому делу: в свои сорок с лишним лет он обладал бородой с проседью и, казалось, воспринимал приказы как оскорбления. Он не мог смириться с тем, что агент обещал ему должность стюарда, а на самом деле ему приходилось выполнять функции матроса, поскольку Гриф не нуждался в стюарде, но ему крайне нужен был человек на фор-марсе. Оснастка «Арканума» неоднократно изменялась в течение нескольких лет с целью облегчить управление кораблем, и теперь Гриф сократил команду до минимума. В хорошую погоду достаточно было шестерых матросов, чтобы посменно нести вахту, однако во время шторма, например, такого, как в Гибралтарском проливе, на борту требовался полный штат. Старка надо было учить ради него самого. Гриф не сомневался, что тот по достоинству оценил бы преподанную ему науку, если бы оказался на верхушке раскачивающейся мачты во время шторма, когда они огибали мыс Горн в одну из ужасных ноябрьских ночей.

Передав командование Мазу, Гриф уже был готов спуститься вниз, когда в открытом люке появилась голова мистера Сидни.

– А-а, капитан! – Ботаник сунул руку во внутренний карман своего сюртука. – Рад, что встретил вас. Меня просили передать вам письмо.

Гриф удивленно посмотрел на него:

– Письмо?

– Да-да, именно... – Сидни взглянул на конверт. – Капитану Грифону Фросту. Это вы, не так ли?

Как всегда, лицо маленького человека выражало лишь простодушную озабоченность, но Гриф отлично знал, когда тот насмехался над ним.

Он протянул руку и взял пакет.

– Интересно, кто передал вам это письмо?

– Ах, так вы все еще не догадываетесь... – Ботаник сделал паузу, безуспешно пытаясь пригладить редкие волосы на облысевшей голове. – Леди Тесс, конечно.

Гриф замер.

– Дочь покойного графа, – добавил Сидни с улыбкой, глядя на Грифа. – Надеюсь, вы помните ее. Она спонсировала эту экспедицию, благослови ее Господь.

– Спонсировала экспедицию... – Гриф посмотрел на письмо, словно это была ядовитая змея. – То есть она оплатила все это?

– Да, конечно, и при этом проявила незаурядную щедрость, вы согласны? Именно она предложила мне отправиться в путешествие с вами. – Сидни довольно посмотрел на Грифа и похлопал его по руке. – Я только выполнил свой долг. А теперь позвольте откланяться. До обеда я буду внизу.

От волнения Гриф чуть не лишился голоса. Он молча проследил за тем, как Сидни исчезает в люке, потом подошел к поручню на корме и слепо устремил взгляд на горизонт.

Тесс.

Значит, деньги, которые спасли его, позволили выкупить корабль и сохранить чувство собственного достоинства, деньги, которые сейчас лежат в сейфе внизу, – все это ее.

Осознание этого было подобно тяжелому удару. Гриф чувствовал себя опустошенным, поверженным. Глядя на голубую воду за кормой, он внезапно ощутил страшную усталость.

Она и гак владела его гордостью, его душой, его снами – разве этого недостаточно? Он ненавидел ее и старался выкинуть из головы с безжалостной решимостью, однако миссис Элиот не оставила его в покое и на этот раз, спасая от разорения. К тому же она написала письмо.

Гриф смял бумагу в кулаке. Что она могла сообщить? Что счастлива? Что Стивен Элиот прекрасный муж? Прошел уже целый год, и, возможно, у нее родился ребенок. Гриф посмеялся бы над всем этим, если бы вдруг у него не перехватило дыхание. Прочитав послание, он, вероятно, обнаружит, что появился новый наследник Ашленда.

Впрочем, что это может изменить? Он согласился принять деньги и теперь расплачивается за это. Его купили за десять тысяч фунтов, а потом прислали письмо.

Грифа охватили стыд и мучительный гнев. Он даже подумал, что ему следовало принять предложение француза. Лучше быть пиратом или погибнуть под упавшей мачтой, чем объектом благотворительности. Лучше умереть.

Письмо жгло его пальцы, жгло его сердце, ос – тавляя только пепел, и он, с яростью бросив его за борт, некоторое время наблюдал, как оно, описав дугу, исчезает в пенящемся следе «Арканума».

– Капитан!

Гриф повернулся к Мазу. Помощник стоял внизу, а рядом с ним возвышалась плотная фигура Старка.

– В чем дело? – резко спросил Гриф, не имея настроения выслушивать жалобы нового матроса.

– Это Старк, сэр. Он хочет поговорить с вами.

– О чем?

Мазу выглядел немного смущенным.

– О его обязанностях, сэр.

– Я подумал, вам следует знать, – быстро начал Старк, – что мои способности пропадают зря...

– Твои способности... – прервал его Гриф. – И что же это за способности, Старк? Скоблить якорную цепь? Собирать пеньковые очески? Или, может быть, ты заметил, что требуется просмолить канаты оснастки?

Однако Старк, казалось, не слышал капитана.

– Я не умею делать ничего из этого, – раздраженно сказал он, – но у меня есть опыт в обслуживании, сэр.

– А-а! – Гриф холодно улыбнулся и наконец дал волю гневу, который мучил его. – Подавать блюда, наливать вино – это ты имеешь в виду?

– Да, сэр. Именно это, сэр. Я ожидал, что вы используете меня в обслуживании команды и пассажиров.

– Ты метишь на должность стюарда?

– Именно так, сэр! – Старк кивнул.

– И ты хотел бы получать за это больше, чем обычный матрос?

– Конечно, сэр.

Гриф посмотрел на Мазу.

– Он несет вахту по правому борту?

– Да, сэр, – ответил Мазу.

– Хорошо, Старк. Как только стемнеет, заступай на должность стюарда и оставайся до следующей вахты.

– На весь вечер, сэр?

– Конечно.

– Но, сэр... – Старк выглядел слегка смущенным. – Я работал с самого утра, сэр.

– Полагаю, ты должен привыкнуть к тому, что это будет твоей дополнительной обязанностью.

– Я не понимаю...

– Не понимаешь? – спросил Гриф с убийственной мягкостью. – Ты не понимаешь, как это может измотать человека – сначала отстоять вахту на правом борту, а потом прислуживать в качестве стюарда? Думаю, через несколько дней недостаток сна поубавит твое рвение, Старк. К тому же бог знает, когда ты найдешь время для еды.

Старк был явно обескуражен, однако, по-прежнему не желая сдаваться, он негодующе произнес:

– Это нечестно, сэр. Я только хотел предложить свои услуги, так как подумал, что, раз у вас на борту благородная леди, вам может потребоваться моя помощь.

Гриф с раздражением обернулся:

– Если бы у нас на борту была леди, то это означало бы, что ты знаешь лучше меня, кто находится на моем корабле, Старк.

На мгновение на лице Старка промелькнул испуг, затем его черты приняли лукавое выражение.

– Не знаю, что и сказать, капитан. На вашем месте я поинтересовался бы насчет этого у кого-нибудь еще.

Уголком глаза Гриф заметил, что Мазу напрягся. Что означали эти язвительная самоуверенность и многозначительная улыбка Старка? Этот человек определенно не сомневался в своих словах и знал то, чего не знал капитан.

– Я хочу видеть Старка в моей каюте, когда склянки пробьют восемь, мистер Мазу, а пока займите его работой. – Считая, что разговор окончен, Гриф отвернулся, но вдруг добавил, скосив глаза на Старка: – И еще, мистер Мазу... выбросьте за борт половину табака, который принес с собой этот человек. Отныне у него не будет времени курить свои вонючие бирманские сигары.

Крошечная каюта, где Тесс изображала больного Томаса Картрайта, все более стесняла ее. Сначала она вполне довольствовалась тем, что у нее появилась возможность, сидя на узкой койке, с улыбкой прислушиваться к знакомому плеску волн, бьющихся о корпус «Арканума». Иногда она различала голос Грифа, то приглушенный, то громко отдающий команды, в то время как корабль покидал Ла-Манш и выходил в открытое море. Когда Гриф разговаривал в кают-компании с мистером Сидни, она представляла, как эти двое сосредоточенно изучают морские карты и их головы – рыжевато-золотистая и лысоватая – склонились, определяя, в какой точке этого огромного мира они могут высадиться.

Впрочем, все это не имело особого значения. Мистер Сидни, этот милый человечек, который годами оставался дома и заботился о растениях и животных, присылаемых ее отцом, заслуживал того, чтобы однажды отправиться в увлекательное путешествие. Узнав о предстоящем приключении, он был вне себя от радости. Каждый раз, принося поднос с едой в ее каюту, Сидни садился напротив и, пока она ела, восторгался путешествием и благодарил ее с такой искренностью, перед которой невозможно было устоять.

Им очень повезло: мистеру Тейлору потребовалось всего четыре месяца, чтобы отыскать «Арканум» в ремонтном доке в Португалии. Тесс старалась не думать слишком часто о силе шторма, после которого корабль оказался там, потому что, когда она представляла, какой опасности подвергались моряки, ее охватывал холодный страх. То, что Тесс заметила на палубе «Арканума», было похоже на шрамы: свежая древесина и краска подчеркивали отремонтированные места в сломанном фальшборте и заделанные дыры в настиле.

Мистер Тейлор уехал в Бразилию к больной жене, полагая, что оставил Тесс в надежных руках мистера Сидни, и Тесс не стала лишать своего опекуна иллюзий. Так, она ни разу не упомянула, что они с Сидни были сообщниками в преступлениях еще с тех пор, как Тесс научилась ходить: они вместе совершали многочисленные побеги из классной комнаты и из других скучных мест и ни разу не были пойманы. Вот и теперь мистер Сидни с энтузиазмом поддержал план Тесс перевоплотиться в Томаса Картрайта.

Сейчас Тесс жаждала одного – увидеть Грифа и многое рассказать ему. Она придумывала множество способов, как предстать перед ним, и затем все их отвергала. Один был слишком внезапным, другой – слишком нелепым. Что она скажет ему? «Добрый день, сэр. Я вышла прогуляться посреди Атлантического океана... и случайно забрела на ваш корабль...»

Первоначально Тесс намеревалась выйти на палубу, как только корабль покинет порт, но с каждой милей ее решимость таяла, и она все больше убеждалась, что радушной встречи не будет. Мистер Тейлор оказался прав: без сомнения, Гриф презирал ее за то, что она сделала.

И тогда Тесс решила написать ему письмо. Она три дня сочиняла свое послание, исправляя вариант за вариантом. В конце концов получилось нечто слишком длинное, хотя там почти ничего не говорилось о том, о чем ей больше всего хотелось бы сообщить. Но по крайней мере из письма следовало, что теперь она поняла свою ошибку, что ее брак со Стивеном Элиотом расторгнут... и что она будет любить Грифа, даже если он никогда не простит ее.

Последнее предложение о невозможности простить ее она добавила после долгих раздумий. Конечно, он не простит, но она писала о своем раскаянии в надежде, что это может как-то успокоить его уязвленную гордость. Маскировка под Томаса Картрайта, знаменитого ботаника, страдающего морской болезнью, была предпринята только для того, чтобы не дать Грифу возможности сбежать от нее, прежде чем она все ему объяснит. Как только он узнает правду, Тесс не будет больше досаждать ему своим присутствием – по крайней мере так ей казалось вначале.

Но может быть, она поторопилась со своими клятвами?

Тесс, нахмурившись, посмотрела на два лежащих перед ней платья. Сидни уже передал письмо, и Гриф мог прочитать его в любой момент, а может быть, уже прочитал. От этой мысли сердце ее сжалось. Она заставила себя снова взглянуть на платья. Одно было темно-синего цвета, другое – темно-красного. Какое выбрать? Тесс хотела выглядеть наилучшим образом. Она боялась, что сильно изменилась за время пребывания у Стивена и из молодой женщины превратилась в призрак с ввалившимися глазами. По крайней мере так она выглядела после того, как мистер Тейлор забрал ее из Ашленда.

Тесс с тревогой посмотрела в зеркало над небольшим умывальником в каюте. Она все еще выглядела бледной, и глаза казались слишком большими, но при мысли о встрече с Грифом лицо и шея ее порозовели.

Звук шагов по трапу заставил ее испуганно повернуться. Мистер Сидни спустился в кают-компанию десять минут назад, значит, это мог быть только Гриф, и, судя подробному стуку по ступенькам, он торопился.

Прижав руку ко рту, Тесс попыталась сдержать охватившее ее волнение.

Из-за переборки послышался приглушенный голос мистера Сидни, и Тесс напряглась, прислушиваясь. Ее сердце стучало так громко, что она едва могла расслышать слова.

– Думаю, мне пора познакомиться с вашим коллегой, Сидни, – прозвучал холодный голос Грифа.

Итак, он прочитал письмо. Тесс едва не задохнулась от волнения. Мистер Сидни, как всегда, оставался спокойным. Она знала, что могла положиться на старого друга, однако жесткость тона Грифа не предвещала ничего хорошего.

Как и следовало предположить, Сидни любезно ответил, что его коллега неважно чувствует себя, но, несомненно, скоро поправится. В ответ Гриф что-то раздраженно произнес и направился прямо к ее каюте.

Тесс успела лишь схватить одно из своих платьев, и тут дверь резко распахнулась. Она тяжело опустилась на койку, потому что ноги отказывались держать ее. Тем более у нее не было сил поднять глаза и посмотреть ему в лицо.

Последовало долгое молчание. Сердце Тесс бешено колотилось, и она боялась, что вот-вот упадет в обморок. Ее внимание сосредоточилось на обтрепанном крае его штанов, и она отметила, что они нуждаются в починке.

Густая прядь волос выбилась из пучка на лоб, и она, мотнув головой, быстро откинула ее назад на обнаженное плечо.

Гриф продолжал хранить молчание, и Тесс медленно подняла глаза. Она часто думала об этом моменте в мрачные часы одиночества и старалась мысленно представить его лицо. Сейчас она увидела его наяву, но без тени приветствия и одобрения.

И тут, неожиданно для себя, Тесс разразилась слезами.

Столь непредвиденное обстоятельство наконец вывело Грифа из состояния прострации. В тот момент, когда Старк сделал свое нелепое заявление о присутствии на корабле женщины, Гриф уже догадался, о ком идет речь, однако, пока не увидел ее, съежившуюся от страха, с бледными щеками и заплаканными глазами, он не мог до конца поверить в возможность чего-либо подобного.

Теперь ему трудно было представить, как он мог сразу не догадаться об этом. Уловка оказалась такой простой, такой очевидной, что даже Старк сумел раскрыть ее. Теперь Гриф ненавидел Тесс за то, что она выглядела такой хрупкой, испуганной, и за то, что она вновь пробудила в нем чувства, которые он спрятал за железными дверьми. Он не хотел, чтобы она плакала, чтобы начала объяснять, почему находится здесь. Он не хотел знать, что сделал Стивен Элиот и по какой причине она сбежала от него. Она сама выбрала его постель, а если не смогла далее оставаться в ней, то и искала бы утешения где-нибудь в другом месте. Она могла отправиться куда угодно, чтобы избавиться от мерзавца-мужа... куда угодно, но только не к нему.

Гриф попытался сосредоточиться на платье, лежащем на койке рядом с ней, потому что не мог смотреть на мягкий изгиб ее шеи, на белые изящные пальцы, которые она прижимала ко рту.

– На вашем месте я не стал бы распаковывать вещи, – угрюмо сказал он. – Завтра мы прибудем на остров Тенерифе. Полагаю, там вы сможете найти другой корабль.

Тесс едва слышно произнесла что-то, и Гриф невольно посмотрел на нее. Казалось, она стала меньше ростом и теперь выглядела более кроткой и уязвимой. Почему она плачет, черт бы ее побрал? Почему сидит здесь с чертовски зелеными глазами, обнаженными плечами и мягкими распушенными волосами? И вообще, что делает на его корабле жена Стивена Элиота?

Гриф отступил назад, захлопнул за собой дверь и долго стоял, тупо глядя на деревянную обшивку.

Он не сразу заметил, что рядом с ним стоит Сидни.

– Кажется, вы чем-то расстроены, дорогой мой?

Гриф повернулся и пристально посмотрел на ботаника.

– А вы чего ожидали? Что я буду радоваться, как юнец?

– О нет, ничего подобного. Однако все же мы надеялись, что вы будете приятно удивлены.

– Буду удивлен... – пробормотал Гриф.

Раздражение в его голосе было. хорошо слышно через закрытую дверь, и Тесс замерла, прервав поспешное одевание, затем вытерла глаза тыльной стороной ладони.

Облачившись наконец в синее платье и собрав волосы в плотный пучок, она сделала глубокий вдох и открыла дверь.

Мужчины сразу повернулись к ней: один с безмятежным выражением лица, другой – с весьма мрачным видом. Затем мистер Сидни приятно улыбнулся:

– Насколько я понял, капитан, вы намереваетесь высадить ее светлость на острове Тенерифе?

– Вас обоих, – холодно ответил капитан. – Это решено.

Тесс не могла заставить себя взглянуть на Грифа и повернулась к мистеру Сидни, который невозмутимо сидел на столе, где были разложены его блокноты.

Маленький человек нахмурился и потер нос.

– Видите ли, дорогой, при этом могут возникнуть проблемы, – задумчиво произнес он.

– Меня не интересуют ваши проблемы. У меня достаточно своих.

– Боюсь, это одна из ваших главных проблем, капитан, – мягко сказал мистер Сидни. – Видите ли, если мы должны будем искать другой корабль для нашей экспедиции, то возникает вопрос относительно десяти тысяч фунтов ее светлости.

Тесс из-под ресниц взглянула на Грифа. Выражение его лица оставалось неизменным, но она заметила, как кровь прилила к его шекам и шее. .

Круто повернувшись. Гриф вошел в капитанскую каюту и через минуту вернулся с двумя парусиновыми мешочками, в которых глухо звенели монеты, когда он бросал мешочки на стол.

– Здесь две тысячи. На остальные деньги вы получите расписку.

На мгновение наступила тишина.

– Не думаю, что расписка даст нам возможность обогнуть мыс Горн, – тихо заметил мистер Сидни.

– Но двух тысяч наличными вполне хватит.

– Да, это верно. Я всегда считал, что мы платим вам слишком много, капитан.

– Чего вы хотите? – В голосе Грифа чувствовалось волнение. – Благодарности? – Он внезапно посмотрел на Тесс и скривил губы. – Примите мою покорную благодарность, ваша светлость. Вы получите сполна ваши деньги.

– Получит ли? – Сидни нахмурился. – Боюсь, я должен напомнить ее светлости, что вы не имеете должной репутации для предоставления кредита, капитан. Думаю, ей следует считать эти деньги ссудой, выданной под определенное обеспечение. У вас есть чем покрыть такую огромную сумму?

Тесс очень хотелось остановить мистера Сидни. Восемь тысяч фунтов уже пошли на ремонт корабля, но ей не было жалко этих денег; она без колебаний отдала бы и сотню тысяч; если бы Гриф нуждался в них. Однако он собирался высадить ее на берег и покинуть навсегда. Тогда она не увидит его до конца своей несчастной жизни.

Гриф продолжал напряженно смотреть на Тесс.

– У меня нет необходимого залога, – медленно произнес он.

Кроме корабля. Но эти слова Гриф оставил при себе.

– Миледи, – обратился мистер Сидни к Тесс, – вам достаточно будет слова этого джентльмена?

Тесс попыталась представить их расставание... и почувствовала, что у нее не хватит на это духа.

– Нет, – прошептала она, – не достаточно.

Лицо Грифа побледнело, и он с презрением взглянул на нее. Его губы шевелились, и, казалось, он не находил слов, чтобы выразить свою ненависть к ней. В следующее мгновение он молча повернулся и начал подниматься вверх по трапу.

Плечи Тесс безвольно опустились. Она сделала все возможное для сближения с Грифом, но потерпела неудачу. Он никогда не простит ей то, что она пытается удержать его насильно.

Никогда.

Они миновали Канарские острова, Тенерифе и продолжали движение, но никто больше не заикался о высадке. Теперь Тесс свободно выходила из своей каюты, поскольку ей больше не было смысла скрываться, но при этом старалась не сталкиваться с Грифом и не испытывать его холодного равнодушия. Тем не менее видеть его стало для нее ежедневной потребностью, как еда и питье. Она ничего не могла поделать с собой. Ей доставляло горестное удовольствие наблюдать за ним на палубе; там он был в своей стихии и чувствовал себя непринужденно, отдавая приказы или занимаясь ремонтом оснастки, как обычный матрос.

Нынешний «Арканум» отличался от того корабля, который помнила Тесс. Сокращение команды не прошло бесследно, и Гриф был вынужден принимать участие в повседневных работах. Повсюду были видны также следы износа: краска выцвела, на ранее блестящих медных деталях появился зеленый налет. Все это являлось следствием эксплуатации корабля с неукомплектованной командой, многие члены которой были знакомы Тесс по прошлому путешествию как опытные моряки, но они не могли полностью выполнять все необходимые обязанности.

Одни Лишь сны нарушали монотонный образ жизни Тесс, который стал привычным для нее за прошедшие недели, в то время как корабль, подгоняемый попутным ветром, продвигался вдоль побережья Африки. Со временем первое потрясение, связанное с отказом Грифа, переросло в тупую боль. Несмотря на это, Тесс находила удовольствие в путешествии. Хотя Гриф не разговаривал с ней и даже не смотрел на нее, он по крайней мере находился рядом, и это давало ей некоторое утешение. Теперь она могла наблюдать за ним сколько угодно.

Утром на исходе шестой недели Тесс последовала за ничего не подозревающим мистером Сидни на палубу. В юбках она припрятала кусочек мыла, готовясь принять участие во всеобщем веселье по поводу пересечения экватора. Готовая ко всяким неожиданностям, Тесс все же не удержалась от удивленного возгласа при виде ожидающего их громадного Нептуна, покрытого водорослями и с самодельным трезубцем в руках.

Мистер Мазу издал впечатляющий рык из-под бороды, сделанной из пакли, показывая белые острые зубы. Он сделал знак своим помощникам, которые схватили беспомощного мистера Сидни и начали действовать. Корабль замер на месте, слегка покачиваясь на волнах, словно в предвкушении традиционного обряда. С мистера Сидни сняли сюртук и рубашку, но, учитывая присутствие Тесс, оставили штаны, после чего толстяка тщательно намылили.

Прежде чем обмакнуть его в соленую воду, ему подали огромную оловянную кружку с каким-то ужасным варевом, пахнущим ромом и трюмной водой. Мистер Сидни заявил, что готов стать истинным сыном Нептуна, но когда он поднес сосуд к дрожащим губам, внутри что-то начало плескаться. Сидни вздрогнул и с криком отбросил кружку, из которой вылилась зеленая отстойная вода, а на юбку Тесс упал несчастный краб. Она тоже вскрикнула и отскочила назад, а краб шлепнулся на палубу и, решительно шевеля клешнями, устремился к обнаженной черной ноге Нептуна.

Последовавшая суматоха вызвала у Тесс неудержимый смех, и она, изнемогая, схватилась за голову, а затем прислонилась к крышке люка. Погоня за крабом продолжалась и затронула даже Грифа, который стоял в стороне за штурвалом. Будучи бесцеремонно отброшенным от ноги Нептуна, рассерженный краб устремился к беззащитным ногам капитана, и он, пренебрегая своим достоинством, забрался на палубный ящик, где его болтающиеся ноги оказались вне досягаемости краба.

Наконец трезубец Нептуна отогнал разбушевавшееся животное в сторону, и Тесс, взвизгнув, подобрала юбки и отступила назад. Краб был окружен с помощью бочонков и ведер, однако предпринял последнюю отчаянную попытку освободиться и, ринувшись между топчущихся ног, отыскал клюз и исчез в море.

Тесс с ликованием наблюдала за этой сценой; лицо ее раскраснелось от возбуждения. Она ожидала, что сейчас перед ней возникнет мокрая фигура недовольного мистера Сидни, но неожиданно столкнулась с Грифом. У него было странное выражение лица, в глазах его еще не совсем угасло веселье, и на какое-то мгновение в них отразилось неосторожное проявление чувства, словно смех доставлял ему скорее боль, чем удовольствие.

Губы Тесс приоткрылись, но, прежде чем она успела что-либо сказать, он отвернулся и, вновь прикрывшись спасительным щитом, зашагал прочь. Его шаги некоторое время звучали на юте, и наконец он исчез за рубкой.

Ночью Тесс приснился жуткий сон. Все началось с галереи, темного места, которое она ненавидела, ожидая в безотчетном страхе то, что должно было произойти. Она видела дверь, слышала шаги и со стоном прижималась к стене, чтобы сделаться меньше, а сше лучше совсем исчезнуть.

Дверь открылась с долгим низким скрипом, и она подняла голову, стараясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте. Ее вдруг охватило непреодолимое желание убежать, и она побежала, но ее ноги двигались медленно, словно ватные.

И тут же она поняла, что кто-то, проскользнув в дверь, подкрадывается к ней – безликий, холодный. Он протягивает к ней руки...

Тесс вскрикнула и проснулась от звука собственного голоса. Кто-то прикасался к ней, прижимая холодные пальцы ко рту и носу, а затем исчез. Вокруг было темно, но она чувствовала, что ужасный призрак скрывается в темноте. Было ли это продолжение сна? Вряд ли. Разум упорно говорил Тесс, что она уже не спит...

Что-то действительно пошевелилось в темноте, и Тесс, снова вскрикнула, а потом съежилась от страха, стремясь куда-нибудь спрятаться... и тут знакомый голос произнес ее имя. Но это был голос не Стивена, а другой – доброжелательный и нежный...

Гриф взял ее руки и приблизил к себе, успокаивая дрожь. Прерывисто вздохнув, Тесс прильнула к нему, едва веря, что это реальность и что сон остался сном.

– О Боже, я думала, что он здесь... – Ее голос прервался. – Я думала...

Гриф крепче сжал ее руки.

– Ш-ш. Успокойся, здесь никого нет, кроме нас.

Тесс уткнулась лицом в твердое плечо.

– Но я чувствовала его. Он прикасался ко мне. Это казалось таким реальным...

– Это был только сон. – Гриф коснулся губами ее волос. – Плохой сон, но больше он не вернется.

Снаружи за открытой дверью каюты послышались шаги босых ног, и Тесс вся напряглась.

– Капитан? – раздался обеспокоенный голос в темноте. – Ради Бога, что здесь происходит?

– Все в порядке, Мазу, – тихо сказал Гриф. – Возвращайся на свое место.

– Да, сэр, – после некоторого колебания ответил помощник и удалился.

Только теперь Тесс начала сознавать, что тепло, которое согревало ее, исходит от обнаженной кожи Грифа, а ее легкая ночная рубашка представляет собой весьма тонкий барьер между ними. Ей следовало отстраниться, но она так и не смогла сделать этого.

– Отчего ты пахнешь дымом? – спросил он через некоторое время.

Тесс приподняла голову и инстинктивно сжала его руку.

– Дымом? – Пожар на борту корабля грозил полным уничтожением.

– Табачным дымом, – быстро уточнил Гриф и, повернув голову, глубоко втянул воздух.

Тесс тоже принюхалась.

– От меня пахнет смолой...

– Вероятно, это от меня. Извини. – Он смущенно откашлялся.

– Ничего. – Тесс закусила губу, затем робко заметила: – Мне нравится этот запах.

Она тут же почувствовала, как его напрягшаяся рука отодвинулась от ее талии.

– Теперь ты сможешь спокойно уснуть? – спросил Гриф глухим голосом.

Она хотела сказать «нет» – слишком холодным стало место, к которому он только что прикасался, но внезапно заговорила совсем о другом:

– Я прошу прощения. По поводу денег и всего остального.

Гриф резко встал, и теперь Тесс могла различить его контуры в слабом свете, проникающем через иллюминатор.

– Я знаю, что это очень огорчило тебя, – добавила она, – но... я просто не могла совладать с собой, поскольку боялась, что ты прогонишь меня.

Гриф долго молчал, а когда заговорил, его голос прозвучал необычайно хрипло:

– Я не стал бы этого делать, Тесс.

– О... – Ее голос дрожал и прерывался от волнения. – Я была ужасно глупой. Если бы только ты смог простить меня...

– Не надо, – прервал он. – Дай мне время. Пожалуйста. Я еше не готов говорить на эту тему.

Тесс горестно вздохнула:

– И все же прости.

– Я постараюсь. А теперь спи.

Тесс услышала, как он направился к двери.

– Ты действительно собираешься уйти?

– Да. Постарайся уснуть. Стивен далеко, и он больше не причинит тебе вреда.

Не ответив на ее приглушенное пожелание спокойной ночи, Гриф шагнул на палубу и, закрыв дверь, прислонился к ней. Стиснув зубы и до боли сжав кулаки, он с трудом удерживался от того, чтобы не броситься назад в каюту и снова не заключить Тесс в объятия. Холодное дерево было гладким, как се кожа; Гриф прижался к нему лбом, чтобы напомнить себе, кто он и кто она. Еще он попытался пробудить в себе гнев и угасшую ненависть, но безуспешно. Все ушло, пропало под воздействием дрожащего голоса и пальцев, сжимавших его руку. Тесс даже никак не прореагировала, когда он произнес имя человека, от которого она сбежала на другой конец света, – имя, которое стало источником ее ночных кошмаров.

Гриф судорожно вздохнул. Разве не он не уберег ее, не защитил? Как теперь он мог отослать ее назад к Элиоту? Нет, ни в коем случае. Однако другое решение было крайне мучительным – видеть ее, слышать ее и при этом не иметь права прикоснуться к ней – ведь она до сих пор принадлежала другому.

Огромным усилием воли он заставил себя расслабиться. Его пальцы медленно скользнули по лакированной поверхности двери. Убедившись, что она заперта на задвижку, он отошел от каюты Тесс и тихо поднялся по трапу.

Глава 11

Сначала лежащий по курсу остров легко было принять за скопление облаков, возвышающихся над морем на лазурном горизонте, однако, когда корабль приблизился, темное облако оказалось сушей, покрытой мшистыми болотами, холмами и долинами с оливковыми деревьями, то есть вполне осязаемой реальностью под дрейфующим белым саваном. Путешественники наконец подошли к Таити, и теперь Гриф стоял у штурвала, радуясь открывшемуся виду.