Сентледжи (№1) - Жена для чародея

Джентльмены усадили Медлин на кушетку и собрались вокруг нее, словно пчелы над каплей меда. Анатоль стоял у камина, бдительно наблюдая за родственниками, которые засыпали Медлин вопросами, стараясь побольше узнать о ней.

По крайней мере, они делали это обычным способом, в отличие от Мариуса. Анатоль перевел взгляд на бледное лицо кузена, который говорил очень мало, прислушиваясь больше к чужим разговорам, как и подобало врачу.

Как ни клял Анатоль судьбу, наделившую его необычным даром, он всегда был ей благодарен за то, что его миновала участь Мариуса. Даже Сентледжи трепетали в присутствии Мариуса, ибо человеческая душа была для него открытой книгой. Он видел все, даже самые тайные помыслы и побуждения.

Анатоль до сих пор не понимал, как позволил Мариусу взять Медлин за руку, посмотреть ей в глаза. Быть может, оттого, что сам, к стыду своему, до сих пор сомневался. В глубине души Анатоль страшился, что произошла ошибка, что он, подобно своему отцу, женился на Неподходящей женщине, а это означает гибель и для жены, и для мужа.

«Фитцледж сделал правильный выбор».

Какое неимоверное облегчение ощутил Анатоль, услышав эти слова! Теперь он сумеет пережить этот вечер.

Самое страшное позади, его жену приняли в лоно семьи. Что касается остального. Возможно, родственники и не одобряли требования Анатоля не касаться в разговоре некоторых тем, но они наверняка не пойдут против его воли.

Недоразумение с не приглашенными дамами тоже было улажено, и последние следы беспокойства исчезли с лица Медлин, растворившись в сияющей улыбке, когда появился преподобный Фитцледж.

Все Сентледжи приветствовали священника тепло и уважительно, как подобает встречать. Искателя Невест. Фитцледж с равной теплотой отвечал на приветствия, тяжело дыша и отдуваясь» словно всю дорогу бежал бегом.

Пригладив белоснежные волосы, он почтительно поклонился Медлин и извинился за опоздание.

— Сегодня приехала моя внучка Эльфрида. Нам с миссис Бимз пришлось немало похлопотать, чтобы устроить ее поудобнее, ведь в доме так давно не было детей.

— Какая это» должно быть, для вас радость, мистер Фитцледж! — отозвалась Медлин. — Долго ли прогостит у вас девочка?

— Думаю, что долго. Лондонский воздух ей вреден, а ее мать, жена моего младшего сына Коринна, вскоре должна разрешиться от бремени.

— Надеюсь, она родит сына, — сказал Адриан. — Мальчика, обладающего даром. Для следующего поколения нам понадобится новый Искатель Невест.

— Уверен, что Коринна сделает все возможное.

— Велите-ка лучше, как следует потрудиться вашим сыновьям. — Игривое, замечание Адриана вогнало Медлин в краску, а Анатоль удивился, что Адриан не получил от священника обычного мягкого выговора.

Фитцледж, похоже, был чем-то сильно озабочен, и Анатоль понимал, что приезд внучки тут ни при чем. Слишком хорошо он знал своего старого наставника.

Что еще могло произойти?

Впрочем, Анатоль недолго пребывал в неведении. Когда поток приветствий иссяк, Фитцледж увлек его в сторону.

— Анатоль, по пути сюда я увидел нечто весьма тревожное.

— Еще одну загадочную женщину в плаще? — устало вздохнув, поинтересовался Анатоль.

— Слава богу, мет… но только сегодня я узнал, что вы взяли в услужение Бесс Киннок.

— Ну а что? Разве не вы ее прислали?

— Нет-нет, что вы!

Взволнованный тон Фитцледжа не на шутку обеспокоил Анатоля. Нахмурясь, он минуту размышлял, потом пожал плечами.

— Значит, это сделал кто-то еще из деревенских.

— Но разумно ли допускать ее так близко? Понимаю, вы просто хотели проявить участие, но…

— Участие тут не при чем, старина. Это называется угрызения совести.

— Ваша совесть может быть спокойна. Вы не виноваты в смерти матери Бесс, хотя бедная девушка думает иначе. — Фитцледж покачал головой. — Пришлите ее ко мне. Если она нуждается, я подыщу ей место. Как бы не случилось беды. Если принять во внимание, что думает о вас бедное дитя…

— Дитя думает, что я Демон, посланный из ада, и что меня надо было сжечь на костре, как только я родился. Впрочем, это мнение мне хорошо знакомо.

— Мальчик мой, -начал было Фитцледж, беря Анатоля за руку. Тот раздраженно отстранился.

— Оставьте ваши уговоры, милейший Фитцледж. Пока Бесс исполняет свои обязанности и устраивает мою жену, она останется в доме. Я не вижу никакой серьезной угрозы в болтовне деревенской девчонки.

Особенно когда приближается истинная опасность. Все чувства Анатоля разом обострились, в мыслях возник образ человека, идущего по коридору. Правда, как ни силился он сосредоточиться, образ оставался расплывчатым. Анатоль не преувеличил, говоря Медлин, что, когда Сентледжи собираются вместе, они производят шум. Силы, присущие им, сливались в единый поток, искажавший восприятие.

Может, это егерь? Недавно Уорфорду сообщили, что видели браконьеров, и… У Анатоля перехватило дыхание от острой боли в висках. Он надавил пальцами на лоб.

Нет, это не теплая энергичная аура Уорфорда, а нечто холодное, острое, словно лезвие ножа, вонзается в мозг.

— Роман!

Это имя сорвалось с уст Анатоля, точно ругательство. Фитцледж вздрогнул. Все разговоры в гостиной разом смолкли, все взгляды устремились к двери. Как говаривал с горечью Анатоль, никто иной не умел так торжественно обставить свое появление.

Сняв треуголку и плащ с капюшоном. Роман обернулся к Бесс Киннок, замершей за его спиной, и с небрежным изяществом сбросил ей в руки одежду.

Потом ущипнул девушку за щеку, отчего Бесс зарделась, и воззрилась на Романа с немым обожанием.

Вслед за тем Роман отвесил собравшимся элегантный поклон. На нем был парчовый камзол цвета слоновой кости и такие же кюлоты, голубой жилет, расшитый серебром. Длинные золотистые волосы Романа были стянуты сзади черной бархатной лентой, открывая красивое точеное лицо. Стряхнув с кружевных манжет незримую пылинку. Роман взглянул на Анатоля. В его глазах плясали зловещие огоньки.

Анатоль вспомнил о злой фее, натворившей немало бед.

Дурное предчувствие стиснуло грудь, и он шагнул вперед, преграждая путь Роману. Кузен с нескрываемой насмешкой оглядел его черный сюртук.

— Боже милосердный! Кто-нибудь умер?

— Пока еще нет.

На губах Романа заплясала довольная усмешка, а в дальнем конце гостиной возникло движение. Двоюродные братья Анатоля вскочили на ноги, Адриан настороженно замер, а Мариус нерешительно шагнул вперед.

Наверняка все они хорошо помнили последнюю стычку Анатоля с Романом, которая произошла здесь же, в замке Ледж.

Это случилось в день похорон Линдона Сентледжа, когда напряжение многих лет взаимной неприязни и соперничества усугубилось горем Анатоля. Они с Романом вцепились друг другу в горло, точно бешеные псы, и, чтобы их разнять, потребовались объединенные усилия всего клана Сентледжей.

А все из— за часов. Часов отца Анатоля, которые по традиции должны были достаться его сыну, но заполучил их Роман.

Он до сих пор не расставался с этой вещицей. Вот и сейчас намеренно неторопливо достал часы из жилетного кармана и открыл, нарочито давая Анатолю заметить портрет матери на обратной стороне крышки.

— Боже мой! — пробормотал Роман. — Мои извинения, кузен. Кажется, я слегка опоздал?

— Опоздал?! — хмыкнул Аиатоль, стараясь не показать, какое впечатление произвел на него вид отцовских часов. Понизив голос, чтобы не слышали остальные, он спросил: — Какого черта тебе здесь понадобилось?

Роман вздохнул.

— Этот вопрос, похоже, входит у тебя в привычку. Надо заметить, весьма утомительную привычку. Я приехал, чтобы присоединиться к этому милому семейному сборищу.

— Что-то не припоминаю, чтобы тебя сюда приглашали!

— А должны были пригласить. Насколько мне помнится, я ношу имя Сентледж.

— А я стараюсь об этом забыть.

В глазах Романа мелькнул зловещий огонек.

— Тогда, пожалуй, придется напомнить.

Анатоль весь подобрался, ожидая стычки, и между ними встал Фитцледж.

— Джентльмены, прошу вас, — заговорил oн тем же огорченным тоном, каким увещевал их еще детьми. — С этой нелепой распрей давно пора покончить. Сентледжи всегда были дружной семьей. Мастер Роман, если вы желаете остаться, то должны вести себя достойно.

Злоба, исказившая красивое лицо Романа, сменилась обычной ленивой насмешкой.

— Да, сэр, конечно, — небрежно согласился он.

— Милорд, — обратился Фитцледж к Анатолю. — Подумайте о вашей жене. Неужели вы хотите огорчить ее неприятной сценой?

Анатоль упрямо выпятил челюсть, но взглядом невольно отыскал Медлин, окруженную Сентледжами. Лицо ее светилось невинным любопытством и удивлением.

«Нет, — подумал Анатоль, — не захочет». Интересно, как далеко он способен зайти в стремлении огорчать Медлин? Пожалуй, спляшет и с самим дьяволом, если понадобится.

Шагнув к Роману, он цепко стиснул его руку повыше локтя.

— Если ты останешься, — прошипел Анатоль сквозь зубы, — то будь добр, придержи свой пакостный язык. Моя жена ничего не знает о наших наследственных странностях, и пока я намерен держать ее в неведении. Попробуешь меня обмануть, пеняй на себя.

Роман удивленно вскинул брови, но сказал:

— Разумеется, кузен, Я далек от желания вызвать твое неудовольствие.

Он высвободил руку, разгладил рукав, изобразив на губах сладкую улыбку, которой Анатоль ни на йоту не доверял. Внутренний голос, редко подводивший его, искушал воспользоваться рожденным даром. Одно хорошее усилие, и Роман отправится не то что за дверь, а прямиком в ад.

И тогда он до смерти напугает Медлин, станет в ее глазах диким, необузданным чудовищем.

Оставалось лишь сделать, то, что Анатоль так часто проделывал прежде, — уступить кузену дорогу.

Когда Роман вошел в гостиную, прочие мужчины перевели дух и немного успокоились. Роман обменялся парой пустяковых фраз с младшими кузенами, но тут увидел Медлин — и обычное сардоническое выражение лица сменилось искренним изумлением. Он смотрел на Медлин во все глаза; и Анатоль отлично его понимал.

Со смесью гордости и отчаяния, он думал, что в этот вечер его юная супруга особенно хороша.

— Анатоль, — промурлыкал Роман, не сводя глаз с Медлин, — надеюсь, ты представишь меня своей жене.

В груди Анатоля шевельнулось почти незнакомое чувство, которому он даже не сразу нашел название — страх.

— Медлин, -сухо произнес он, — это мой кузен Роман.

Не обращая внимания на более чем нелюбезный тон Анатоля, Роман склонился над рукой Медлин.

— Мадам, — он поднес к губам кончики ее пальцев, — если бы я знал, что встречу такую красавицу, непременно нанес бы вам визит гораздо раньше.

— Благодарю вас, -пробормотала Медлин. Глаза ее взволнованно блестели. Роман всегда оказывал такое действие на женщин. Глупо было надеяться, что Медлин, такая восприимчивая и чувствительная, поведет себя иначе.

С нелегким сердцем Анатоль слушал, как Роман шелковым голосом расточает Медлин комплименты, превозносит ее красоту и очарование.

Он сам должен был сказать ей, как она прекрасна сегодня, и непременно сказал бы, если б не неуклюжий язык и непонятная застенчивость. И теперь он лишь бессильно глядел на эту сцену, словно стал опять неловким мальчуганом, прижавшим лицо к оконному стеклу.

Безысходная тоска боролась в его душе с иными чувствами. Хотелось оторвать Медлин от Романа, сжать ее в объятиях, чтобы все видели — она принадлежит ему. Борясь с приступом ревности» Анатоль не почувствовал появления нового лица.

Лишь когда от дверей донеслось отчетливое покашливание, он обернулся — и остолбенел при виде немыслимой фигуры. Что за паяц? Лицо мужчины покрывал толстый слой белил и румян, на подбородке чернела приклеенная мушка. Казалось, весь он состоит лишь из огромного парика и шелкового сиреневого камзола, так тщедушно было его тело.

— Какого черта! — Восклицание Анатоля привлекло остальных.

— Боже мой, кто это? — воскликнул Пакстон, выпучив глаза.

— Не кто, а что, -проворчал Адриан. Медлин бесшумно скользнула к Анатолю и шепнула:

— Это еще один ваш двоюродный брат, милорд?

— Черт побери, конечно, нет! — воскликнул Анатоль, возмущенный подобным предположением.

Спокойным оставался лишь Роман. Он направил лорнет на тщедушного человечка и лениво проговорил, растягивая слова:

— Ах, Ив… Прошу прощения, друг мой. Я был так взволнован встречей со своим семейством, что совсем позабыл о вас.

Он махнул рукой, и незнакомец чуть не на цыпочках вошел в гостиную. Теперь Анатоль понял, почему не заметил его присутствия раньше — у этого существа была такая слабая аура, что она растворялась в мощной ауре Романа.

— Джентльмены, милейшая кузина Медлин, — сказал Роман, лениво указывая на незнакомца, — позвольте представить вам Ива де Рошенкура.

Мужчина изогнулся в столь церемонном поклоне, что у Анатоля от омерзения свело челюсти. К тому же от француза несло духами, словно от портовой шлюхи.

Роман продолжал:

— Ив — мой большой друг, и я взял на себя смелость пригласить его с собой.

«Слишком мягко сказано», — подумал Анатоль, приходя в ярость. Мало того, что у Романа хватает наглости являться незваным, так он еще тащит с собой это набеленное чучело! Анатоль хотел уже высказать свое раздражение вслух, но тут его опередил младший кузен.

— Послушай-ка, Роман, — заявил он со свойственной юности прямотой, — это ведь семейный ужин.

Рошенкур испуганно округлил глаза.

— Milles pardon, мсье, мадам, — забормотал он. Странный голос, высокий и резкий, раздражал слух, точно скрежет ржавой пилы по железу. — Я не знал. Certainement, если бы я знал, то не позволил бы себе вторгаться…

Француз попятился к двери. Анатоль было вздохнул с облегчением, но тут Медлин проворно подбежала к гостю.

— О нет, мсье, пожалуйста, не уходите! Для нас будет большой честью, если вы с нами отужинаете, не правда ли?

Сентледжи выслушали ее с каменными лицами, только Фитцледж одобрительно кивнул.

— Милорд? — Она вопросительно взглянула на Анатоля. — За столом достаточно места. Прошу вас, пригласите мсье присоединиться к нам.

Скрестив руки на груди, Анатоль хмуро оглядел родственников. Он хорошо понимал причину их мрачного молчания. Всем корнуэльцам, и ему в том числе, свойственно глубокое недоверие к чужеземцам, но как противиться мольбе, которая светится в зеленых глазах Медлин? Он уже смирился с присутствием Романа, отчего бы не стерпеть еще одного шута?

— Хорошо, — сказал он, наконец, — этот тощий щеголь нас не объест. Пусть остается.

— Как благородно с вашей стороны, милорд! -с издевкой процедил Роман, но тут вмешался Калеб.

— Анатоль… — начал было он, но умолк под строгим взглядом Фитцледжа.

— Довольно, Калеб. — Священник подошел к французу, приветливо протянул руку: — Добро пожаловать, сэр. Мне показалось, я услышал в вашей речи легкий южный акцент. Вы не из Гаскони?

— У вас тонкий слух, мсье, — отозвался француз. Он все еще чувствовал себя неловко, но все же старательно улыбнулся. — Я и вправду родился в Гаскони, в маленькой деревушке, но сейчас живу в Париже.

— Что же привело вас и Англию? — хмуро спросил Анатоль.

Прежде чем француз успел ответить, раздался голос Романа:

— Мсье де Рошенкур весьма одаренный художник. Мне понадобились его услуги.

— Здесь, в Корнуолле? — проворчал Адриан. — Что ему здесь делать?

— Ах, дядюшка, разве я вам не говорил? — с наигранным удивлением проговорил Роман, и его лицо озарилось сладкой улыбкой. При этом, однако, он косился на Анатоля, словно предвкушал действие своих слов. — Ив — мой архитектор. Он будет возрождать к жизни Пропащую Землю.

13

Ряд подсвечников тянулся во всю длину стола красного дерева, искрились хрустальные бокалы, белел фарфоровый сервиз, собственноручно расписанный дедом Анатоля. На каждой тарелке, чашке, соуснице дышал пламенем сентледжский дракон.

Уилл Спаркинс в новом пудреном парике и черной ливрее с золотой каймой наполнял бокалы вином, бесшумно передвигаясь вокруг стола. Как следует отмывшись, он оказался весьма миловидным юношей, а его соломенные волосы были подстрижены и больше не скрывали красивых голубых глаз.

Преображение Уилла Спаркинса было, само собой, делом рук Медлин, и порой казалось, что только этого она и смогла достигнуть за время своего пребывания в замке Ледж.

Медлин старалась держать себя в руках, приветливо улыбалась гостям… но на званых обедах и приемах она всегда чувствовала себя неуютно. Припомнить бы, что делала мать, играя роль гостеприимной хозяйки? Правда, леди Бертон никогда не приходилось сидеть за столом под неусыпными взглядами нарисованных драконов, в обществе одних только мужчин, которые готовы вот-вот схватиться за шпагу вместо вилки.

В гостиной стояло напряжение под стать затишью перед бурей, собиравшейся за окном. Со всех сторон Медлин омывали подводные течения — чувства и невысказанные мысли, которые она лишь ощущала, но не могла понять.

Она без аппетита ковыряла вилкой фрикасе из телятины, время от времени бросая взгляд на Анатоля, сидевшего на другом конце длинного стола. Он тоже почти не ел, лишь потягивал вино из высокого бокала.

Все последнее время они с Анатолем ужинали вдвоем. Пренебрегая этикетом, Анатоль пересаживался со своей тарелкой поближе к Медлин. Он с аппетитом ел, не мешая жене говорить, а она с удовольствием болтала, может быть, даже чересчур много. Анатоль обычно молчал, но его дружелюбное молчание разительно отличалось от нынешней мрачной отчужденности.

Слева от Медлин сидел человек, который и был повинен в напряжении, царившем за столом. Блестящий Роман Сентледж.

Медлин не знала, чего ожидать от Романа с его красивым лицом, лощеными манерами и улыбками, которые никогда не согревали холодного взгляда. Рассматривая безупречный профиль Романа, Медлин размышляла о том, как сильно он отличается от остальных Сентледжей. Во всех — от Анатоля до юного Калеба — было что-то особенное, притягательное, незабываемое, нечто, чему Медлин не могла подобрать названия. У Романа это нечто отсутствовало.

Заметив ее пристальное внимание. Роман с самодовольной усмешкой бросил на нее взгляд поверх бокала.

— Мне повернуться другим боком, кузина? — спросил он. — Тогда вы сможете наглядеться вдоволь.

— Н-нет. — Медлин опустила глаза, вспыхнула до корней волос.

— Но вы рассматривали меня, так мило нахмурив прелестные бровки. Вас что-то беспокоит?

«Очень многое», — подумала Медлин. Например, почему Анатоль с такой неохотой пустил в дом своего двоюродного брата? И почему простое упоминание о какой-то Пропащей Земле настолько взволновало всех Сентледжей, что Анатоль, казалось, готов растерзать и Романа, и его друга?

— Извините, — сказала она, — я не хотела так назойливо вас разглядывать.

Роман склонился к ней, доверительно понизив голос:

— Не стоит извиняться. Мужчина может лишь радоваться, сделавшись объектом внимания столь прекрасных зеленых глаз. Кстати, какого они оттенка? Изумрудного или малахитового?

— Я… я не знаю, — неловко пробормотала Медлин, чувствуя на себе пронзительный взгляд Анатоля.

Она никогда не умела принимать лесть и комплименты, флиртовать с мужчинами. Вот Луиза прекрасно знала, как обращаться с людьми, подобными Роману. На месте Медлин она заливалась бы смехом и строила Роману глазки только для того, чтобы возбудить бешеную ревность в своем молодом муже.

Медлин содрогнулась, представив, чем могла бы кончиться такая опасная игра с Анатолем. Где нет любви, нет и ревности, но Медлин понимала, что взаимная неприязнь Анатоля и Романа имеет глубокие корни, и любого предлога достаточно, чтобы между ними вспыхнула ссора.

— Мне все-таки кажется, что ваши глаза больше походят на изумруд, — назойливо продолжал Роман, еще ближе придвигаясь к ней. — То же сияние, тот же блеск…

— Право же, сэр, они не изумрудные и не малахитовые, просто зеленые.

Роман удивленно выгнул брови.

— Неужели мои комплименты оскорбляют вас, кузина?

— Нет, но мне было бы гораздо приятнее, если б вы говорили со мной, как честный и разумный человек. Медлин поморщилась. Как всегда, она слишком откровенна! У Романа сузились глаза, но он быстро взял себя в руки и рассмеялся:

— О-о, леди столь же мудра, сколь хороша собой!

К облегчению Медлин, он откинулся на спинку стула. Казалось, отповедь ничуть не испортила ему настроения. Он просто сменил тему разговора. При желании Роман мог быть весьма приятным собеседником. Он говорил с Медлин о Лондоне, о театрах — словом, о том, что ее интересовало.

Когда подали вторую перемену блюд, Медлин решила, что было бы невежливо не обратиться теперь к другу Романа. Француз сидел всеми забытый. Мистер Фитцледж, который мог бы проявить к нему участие, оказался на другом конце стола, а Сентледжи разговаривали только друг с другом.

Рошенкур принадлежал к типу светских щеголей, типу, которого Медлин всегда избегала в лондонских гостиных… но к этому человеку она почувствовала неожиданную симпатию.

Может быть, потому, что они оба были чужими в клане Сентледжей. Как жестоко поступил Роман, приведя друга на этот семейный ужин! Он не мог не знать, что именно такие мужчины, как Рошенкур, вызывают особое презрение у его родственников, Застенчивый француз вжался в стул, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания.

Внешность Ива не говорила о большом уме, а его бесцветные глаза казались пустыми. И все же Роман вряд ли стал бы мириться с обществом глупца. Медлин гадала, что могло свести вместе двух таких непохожих людей.

До поры до времени она сдерживала свое любопытство и следила за тем, чтобы бокал и тарелка Рошенкура не пустели. Ее забавляло, что предсказание Анатоля касательно аппетита француза не сбылось. Совсем напротив.

Большинство Сентледжей были отличными едоками, но француз, пожалуй, мог дать фору любому из них. Медлин изумленно смотрела, как он уплетает вымоченную в вине жареную ветчину, пирог с голубятиной и молодой горох, то и дело подкладывая себе на тарелку. Правда, никогда в жизни ей не приходилось видеть у мужчины таких изысканных манер — руки француза двигались с грацией, недоступной ей самой.

Когда Рошенкур оторвался от еды, чтобы пригубить вино, Медлин обратилась к нему:

— Так вы архитектор, мсье?

— Не совсем, мадам, — ответил Ив со скромной улыбкой. — Просто в последнее время у меня возник интерес к строительству красивых зданий.

— Но, наверное, вы проделали такой долгий путь не просто ради удовлетворения любопытства? — воскликнула Медлин. — Должно быть, вы очень дружны с Романом Сентледжем, если предложили ему свою помощь.

Рошенкур бросил неуверенный взгляд на Романа, который беседовал с Заком Сентледжем.

— О, oui, но скорее я приехал в Англию по поручению дамы.

— Вашей жены, мсье?

— Non. Увы, моя супруга скончалась. Я говорю о своей благородной покровительнице, графине Собрейн.

Медлин понимала, что ее любопытство неуместно, но Ив ее заинтриговал. Она терпеливо ждала, пока он расправится с бланманже из кролика и снова сможет говорить.

— Младшему сыну всегда трудно пробить себе дорогу, особенно если он обладает весьма скромными талантами. Графиня была так добра, так великодушна. Она помогла мне войти в общество, добиться признания. Она даже взяла на себя заботу о воспитании моего сына. Эта благородная дама умна, обаятельна и очень красива.

Медлин с улыбкой кивнула, однако ей хотелось направить разговор в иное, более интересное, русло.

— Как удачно, что при этом у вас остается время помочь Роману с… я забыла, как называется это поместье.

— La Pays Perdue.

— Да-да, Пропащая Земля. Не правда ли, какое странное название для поместья?

— Это неприятное и унылое место, мадам. Забытое и заброшенное, старинный дом обращен в груду пепла. Но все это изменится, когда…

— Боюсь, вы утомили мою кузину, Ив. — Роман, неприятно улыбаясь, перегнулся через стол. — Вечно вы судачите о моих делах.

От подобной грубости Медлин округлила глаза. Она взглянула на Ива, но если француз и был оскорблен, то не показал виду. Он лишь крепче сжал в пальцах ножку бокала, потом опустил глаза и спокойно произнес:

— Я не судачу, мсье. Мадам Сентледж проявила вполне естественный интерес к вашему поместью, и я стараюсь удовлетворить ее любопытство.

— Если моя кузина так интересуется этим местом, пускай увидит его собственными глазами. Вы ведь обожаете ездить верхом, не так ли, дорогая Медлин? — шелковым голосом промурлыкал Роман.

Теперь уже Медлин опустила глаза. Страх перед лошадьми всегда был ее уязвимым местом, особенно после того, как она вышла замуж за Анатоля.

Всего пару дней назад муж настоял, чтобы она пошла с ним в конюшню, и с великой гордостью стал показывать своих гунтеров. Медлин так оробела перед огромными животными, что даже не осмелилась потрепать кого-нибудь из них по шее. В конце концов, Анатоль отослал ее в дом, и она ушла с тяжелым сердцем, сознавая, как сильно его разочаровала.

Но разве мог знать об этом Роман?

— Увы, нет, сэр, — как можно беззаботнее ответила Медлин. — Боюсь, я неважная наездница.

Как на грех, эти слова пришлись на паузу в разговорах и привлекли всеобщее внимание.

— Чепуха, моя дорогая, — сказал Пакстон Сентледж с добродушной улыбкой. — Все жены Сентледжей от рождения прекрасные наездницы.

— А уж жена Анатоля тем более, — добавил Роман.

— Нет, она не любит верховую езду, — сказал Анатоль. — И хватит об этом.

— Наверное, потому, что ты предлагаешь ей огромного грубого зверя; Леди нужна более изысканная лошадка.

Всякий раз, когда Роман обращался к Анатолю, в его тоне звучал некий тайный смысл, ускользавший от Медлин. Она с тревогой заметила, что глаза мужа потемнели, словно небо перед грозой.

Юный Калеб перегнулся через стол к Медлин.

— Не надо бояться лошадей Анатоля, кузина. Они славные. Уверен, если я с ними поговорю, они согласятся следить за тем, чтобы вы не упали.

— Вы разговариваете с лошадьми, мсье? — со смешком спросил Ив.

— Да, сэр. — Мальчик смерил француза презрительным взглядом. — У меня такой дар. Так же, как дядя Анатоль умеет… — Калеб в ужасе прикрыл рот ладонью.

— Как Анатоль умеет что? — мягко подсказал Роман.

— Я… я, — запинаясь, проговорил Калеб. — Я хотел сказать, что умею разговаривать с лошадьми так же хорошо, как Анатоль умеет на них ездить.

Медлин могла побиться об заклад, что вначале Калеб хотел сказать совсем не то. К ее великому разочарованию, мальчик сел на место и впился зубами в крыло куропатки, явно вознамерившись больше не проронить ни слова.

Она так надеялась, что в этот вечер родные Анатоля помогут ей больше узнать о муже… Но едва речь заходила о нем, Сентледжи становились такими же несловоохотливыми, как слуги в замке и деревенские жители, которых Медлин не раз пыталась расспрашивать.

Единственным исключением, как видно, был Роман Сентледж. Поигрывая бокалом, он как ни в чем не бывало, вернулся к теме лошадей:

— Может, мне послать Медлин лошадку из своей конюшни? У меня есть прелестная кроткая кобылка, которая ей очень подойдет.

— Нет! — отрезал Анатоль, прежде чем Медлин успела произнести хоть слово.

— Можете считать ее запоздалым свадебным подарком…

— Я сказал — нет!

Медлин не нужны были никакие подарки Романа, но отказаться от предложения можно было и поучтивей.

Роман поджал губы.

— Может, твоя жена сама примет это решение?

В разговор вмешался Адриан.

— Думаю, Медлин сейчас не до верховой езды, им с Анатолем и так есть чем заняться, — сказал он с лукавым блеском в карих глазах. Адриан явно стремился разрядить обстановку, но Медлин, поняв его намек, залилась густым румянцем.

— Капитан Сентледж! — укоризненно воскликнул Фитцледж.

Адриан ответил ему безмятежной улыбкой.

— Ну-ну, ваше преподобие! Над молодоженами принято подшучивать, разве не так? — Он игриво подтолкнул Анатоля локтем в бок. — Скажи-ка, Анатоль, тебе удалось превзойти своего деда, который трое суток не выходил из супружеской спальни?

Анатоль не ответил. Покраснев еще сильнее, чем Медлин, он уставился в пол.

— Трое суток? — с ужасом повторила Медлин. Теперь она знала, как часто мужчина может приходить в спальню к жене — конечно, если у него есть желание… Медлин упала духом — ее союз с Анатолем более неудачен, чем она в своей невинности могла предположить.

— Ну да, — усмехнулся Адриан. — Не может быть, чтобы вы не слышали истории о том, как мой отец, Грейсон Сентледж, увел жену в спальню сразу после окончания брачной церемонии, и она даже не позволила ему позавтракать!

— Адриан! — возмутился Пакстон. — Как-никак ты говоришь о нашей матери!

— Да, она была весьма пылкой женщиной, и стыдиться тут нечего. Великая страсть, которую мужчины из рода Сентледжей пробуждают в своих выбранных невестах, вошла в предания.

— Верно, — кивнул Зак и произнес нараспев: — «Два сердца сливаются в один миг, две души соединяются навечно».

Пакстон улыбнулся, и суровые лица троих мужчин преобразились — они выражали тепло и нежность. Очевидно, в эту минуту все трое думали о своих женах, которые дома ждали их возвращения… но, когда Медлин взглянула на Анатоля, он отвел глаза.

— Ну, я думаю, — сказал Роман, — нет нужды рассказывать жене Анатоля о великой страсти. Медлин сама ее испытывает, не правда ли, моя дорогая?

Медлин не пришлось отвечать, потому что Анатоль с размаху грохнул кулаком по столу, едва не сметя на пол серебряное блюдо.

— Не твое дело, что чувствует моя жена! А теперь, черт возьми, давайте поговорим о чем-нибудь другом!

Под его свирепым взглядом все мгновенно умолкли. Анатоль видел, что Медлин огорчена этой вспышкой — ну да все лучше, чем позволить родственникам уничтожить остатки его гордости. Не хватало только, чтобы они догадались, что он переспал с женой лишь однажды — и то без особого успеха.

К счастью, все вернулись к еде. Даже Мариус, по-видимому, ничего не понял. Только Роман продолжал бросать на Анатоля оскорбительные взгляды и улыбаться своей гнусной улыбкой.