Любимая

– Мадам Дефорж считает, что служанка убежала, – заметила Мари. – Но я с ней не согласна. Как, впрочем, и остальные. – Не дожидаясь ответа своего любовника, она поинтересовалась: – Ты веришь в то, что клуб «Адское пламя» существует?

– Если и нет, то, учитывая все россказни, скоро появится.

– Ведет ли месье Дефорж общие дела с месье Ламартином?

– Разумеется, так же, как и Гарнетт. Им принадлежит половина предприятий на пристанях.

– А какого ты мнения об этих господах Дефорже и Гарнетте?

– Они попали в дурную компанию.

– Я тоже так думаю. Помолчав, Мари добавила:

– Это не последнее исчезновение.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все.

Мужчина не стал оспаривать превосходств ее интуиции. Она всегда оказывалась права.

– А еще я знаю, что должна остановить их.

– Как?

Пожав плечами, Мари повернулась лицом к своему любовнику:

– Я не должна знать все на свете.

Спустя много лет другая женщина точно так же стояла, вглядываясь в первобытную черноту ночи. Рядом с ней находился черный кот с янтарными глазами, которым, по всей видимости, владело то же беспокойство, что и его хозяйкой. Кот мяукнул.

– Знаю-знаю, – тихо успокоила животное Микаэла.

Все игроки прибыли, и игра вот-вот начнется… Но карты предупреждают о пороке, предательстве, предрекают опасность. Она видела красное, словно кровь, пламя свечи; сюрреалистическую темноту длинного туннеля; оранжево-алые языки пламени… Она видела смерть.

Смерть.

Мрачную, настороженную, неумолимую. Поглаживая висящий на шее крестик, Микаэла молилась. Молилась, чтобы удалось исправить все, что было неправильно в прошлом. Молилась, чтобы злу не удалось восторжествовать вторично. Чтобы любовь, наконец, победила.

На следующий день, в субботу, погода была ясной и солнечной. В половине четвертого в двери особняка Ламартин позвонили. Роуэн плохо спал ночью и теперь дремал, сидя в кресле в гостиной. На коленях у него все еще лежал дневник Энджелины. При звуке звонка он вздрогнул и проснулся. «Кто бы это мог быть?» – подумал он и положил дневник на стол. Когда он шел к дверям, его шаги гулким эхом отдавались по коридору. Открыв дверь и увидев, кто там, он в шоке застыл на месте.

После того, как первый неловкий момент прошел, Кей заявила:

– Надеюсь, ты пригласишь нас войти?

– Черт возьми, Роуэн, – встрял Стюарт, – должны же мы были узнать, отчего тебе так не хочется возвращаться!

– Ты же знаешь, как Стюарт любит действовать под влиянием момента, – извиняющимся тоном произнес Марк. Сьюзен, стоявшая рядом с мужем, улыбкой извинилась за столь неожиданное появление.

– Так ты впустишь нас или нет? – повторил Стюарт вопрос, минуту назад заданный Кей.

За возможность вежливо выпроводить своих друзей Роуэн, не задумываясь, отдал бы все свои деньги до последнего цента. Но он не мог этого сделать. Первый раз в жизни он понял, что означает попасть в капкан. Ловушка оказалась прочной…

– Разумеется, – он изобразил улыбку и отошел в сторону. – Просто вы, ребята застали меня врасплох.

Кей вошла первой и тут же бросилась на шею Роуэну:

– Привет, милый, – она поцеловала его.

– Привет, – отозвался Роуэн. Он чувствовал ее поцелуй, но никак не отреагировал на него. На секунду он прижал Кей к себе, понимая, что, если он не сделает этого, его поведение покажется странным. Эти мысли встревожили Роуэна. По идее, он должен сам хотеть обнять свою невесту…

Его друзья, по очереди войдя в дом, направились в гостиную.

– Чудесная комната, – отметила Сьюзен. – Ой, Марк, взгляни, какой милый дворик! Марк подошел к жене, и оба они долго стояли, глядя в залитый солнечным светом внутренний дворик.

– Красивая магнолия, – отметил Марк. – Этот цветок – оттуда?

– Что?

Роуэн в это время потихоньку, чтобы никто не видел, прятал дневник Энджелины в ящик стола. Эта потрепанная книжечка была первым, что он увидел, вернувшись в комнату. Она натолкнула его на мысль: что, если во время визита гостей в доме произойдет что-нибудь странное? Как он объяснит смену мебели и появление людей, живших в девятнадцатом веке? Роуэн догадывался, что подыскать правдоподобное объяснение этому будет нелегко.

– Это цветок с той магнолии, что растет во дворе? – повторил вопрос Марк.

Роуэн взглянул на цветок, который уже начал увядать:

– А… да, – ответил он.

– Честно говоря, – заявила Кей, глядя на дворик и дерево, – мне все это кажется достаточно мрачным. Один фонтан чего стоит! Ужас!

– А мне даже нравится, – возразила Сьюзен. – Дом такой старый… да и вообще.

– Чей кот? – спросил Марк.

– Что? – переспросил Роуэн, чувствуя, что не поспевает за ходом беседы.

– Вон там, в патио, сидит сиамский кот, – пояснил Марк.

Он подтвердил подозрения Роуэна: наверняка где-то в стене имеется дыра, сквозь которую кот приходит и уходит, когда ему заблагорассудится.

– Ничей. Хозяин дома просил изредка подкармливать его.

– Похоже, он решил здесь обосноваться, – заметил Стюарт. – Но до чего же мрачный двор! И дом не лучше.

– Неправда! – запротестовала Сьюзен. – Здесь очень красиво.

– Я же не говорил, что он некрасивый, – возразил Стюарт. – Я сказал, что он мрачный.

– Согласна, – тут Кей передернула плечами. – Здесь есть что-то, что пугает меня. Как ты можешь жить здесь, милый?

К счастью, ответить Роуэну никто не дал.

– Здесь особая атмосфера, – признал Марк.

– И наверняка водятся привидения, – не допускающим возражений тоном заявил Стюарт.

Роуэн взглянул на друга.

– Какие еще привидения? – заинтересовалась Кей.

– Дэвид говорил, что об этом ходят легенды, если, конечно, им можно верить. Дом, стоявший здесь, сгорел, затем был отстроен где-то в начале века, годах в двадцатых, что ли. Тип, который отстроил его, жил здесь меньше года, а потом заявил, что в доме обитают привидения, и уехал. Владельцы сменялись один за другим, но никто не жил здесь долго. Прежде чем Дэвид купил его, дом некоторое время пустовал. Он постарался восстановить его таким, каким дом был раньше.

– И чей призрак появляется здесь? – спросила Кей.

– Не знаю, – ответил Стюарт, – но это какая-то женщина.

– Неужели люди действительно верят в эту чушь? – воскликнула Кей. – Милый, а ты видел этот призрак?

Роуэн, который с каждой минутой этой беседы чувствовал себя все более неловко, был избавлен от необходимости отвечать.

– Ой, смотрите, – Сьюзен подошла к камину, – зеркало для нижних юбок!

– Что-что? – не понял ее муж.

– Женщины проверяли здесь, все ли в порядке с их нарядом… потихоньку, разумеется.

Раз уж внимание всех гостей оказалось обращено к камину, не было ничего удивительного в том, что они заметили портрет, висящий над ним.

– Боже мой, кто это? – воскликнул Марк. – Хороша, правда?

– Полегче, доктор Хаген, – поддразнила его жена, заметив вскользь: – она и в самом деле красива, но почему-то кажется грустной, правда?

Разговор о портрете привлек Стюарта и Кей. Картина потрясла Кей.

Пытаясь казаться беззаботным, Стюарт спросил Роуэна:

– Так это и есть та картина, насчет которой ты звонил Дэвиду?

Кей не сводила с портрета глаз, внимательно прислушиваясь к словам Роуэна. Стало ясно, что она была недовольна, что на обсуждаемой картине была изображена юная красавица.

Роуэн понял, что от ответа уйти не удастся. Он знал, что Стюарт приехал потому, что беспокоился о нем.

– Да, – он постарался, чтобы его тон не вызвал подозрений. – Не хотите ли чего-нибудь выпить? У меня в холодильнике безалкогольные напитки, да и бар доктора Белла весьма хорош.

– Мне кока-колу, – попросила Сьюзен.

– Мне тоже, – добавил Марк.

– Кто она? – Кей не отвлек разговор о напитках. Она не сводила глаз с портрета.

– Бывшая хозяйка дома, – ответил Роуэн притворяясь беззаботным.

– Как ее звали? – не унималась Кей. Роуэн смутился. Он не хотел называть ее имя никому, а особенно Кей.

Кей повернулась и, не моргая, уставилась на него. Роуэн никогда не видел, чтобы ее глаза цвета морской волны смотрели так пристально.

– Как ее звали? – повторила она.

Роуэн сунул руку в карман своих брюк цвета хаки, как будто это могло помочь ему со – i хранить незаинтересованный вид.

– Энджелина… кажется.

– Энджелина Ламартин, – повторила Сьюзен. – Красивое имя для прелестной женщины.

– Это про ее призрак рассказывают, что он появляется в доме? – как ни в чем не бывало, спросил Марк.

Все пристально посмотрели на Роуэна.

Марк и Сьюзен ждали ответа на интересующий их вопрос, выражение глаз Стюарта оставалось для Роуэна загадкой, а что думала, глядя на него, Кей и вообще было тайной за семью печатями. Роуэн рассмеялся:

– Не знаю, – солгал он. – Сказки про привидений рассказывает Стюарт. – С этими словами он повернулся и вышел из комнаты, добавив: – Пойду за кока-колой.

Когда он вернулся, друзья, к счастью, забыли о картине. Ближайшие полчаса все весело, роптали и смеялись. Марк и Стюарт потчевали Роуэна рассказами о том, что происходит в больнице. Он вполуха слушал. Кей сидела рядом с ним и при каждом удобном случае прикасалась к нему, дотрагиваясь то до затылка то до ладони, то до бедра. Роуэн обостренно ощущал каждое прикосновение, они действовали ему на нервы, и самое легкое из них казалось страшным, как будто по нему проехал грузовик. Духи Кей бесили его.

– Составим программу, – предложил Стюарт, как всегда, взяв инициативу на себя. – Сегодня поужинаем в самом шикарном ресторане города, затем проспим все утро, а завтра решим, что делать дальше.

Роуэн с самого начала подозревал, что друзья останутся на ночь, но надеялся, что ошибается. Сейчас все его надежды рухнули. Ему хотелось плакать, кричать, вышвырнуть их вон. Он не мог себе этого позволить. Как ни странно, в то же время он был бы рад видеть их… только не сейчас.

Все разбрелись по спальням. Роуэн уступил Кей ту, где спал он, намекнув, что сам переберется куда-нибудь. Он выбрал себе комнату, в которой появлялась Энджелина. Как и предполагалось, его решение не обрадовало Кей, но она промолчала. Она приняла это решение безропотно, но была разочарована.

Они договорились встретиться в семь часов в гостиной, чтобы к половине восьмого отправиться в ресторан Антуана. Как всегда, Стюарт в последнюю минуту умудрился заказать места. Роуэн собирался спуститься вниз первым, чтобы убедиться, что комната все еще принадлежит двадцатому веку… Хотя, если это окажется не так, то, что он сможет сделать?

Он осторожно открыл дверь в гостиную «Только не сейчас, – думал он. – Пожалуйста, не сейчас!» Когда Роуэн вошел в комнату, у него екнуло сердце: он увидел, что у двери, ведущей в сад, стоит человек. Роуэн испугало, что этот высокий, худощавый мужчина может оказаться Галеном Ламартином. При звуке шагов Роуэна человек обернулся.

– Похоже, что ты рассчитывал увидеть кого-то другого, – с улыбкой сказал Марк. Роуэн облегченно вздохнул:

– Нет, – возразил он. – Я просто надеялся оказаться первым.

– Я быстро переодеваюсь, и давно научился не путаться под ногами у Сьюзен.

Роуэн улыбнулся и подошел поближе к другу. Словно совершая некий ритуал, они одновременно сунули руки в карманы. Оба молча смотрели на дворик. Гортанно журчал фонтан, вызолоченный последними лучами заходящего солнца.

– Я говорил Стюарту, что нам стоит позвонить перед приездом, – заметил Марк. – Но ты ведь знаешь Стюарта. Пытаться его остановить – то же самое, что становиться на пути товарного поезда.

– Да уж, – ухмыльнулся Роуэн.

– Он беспокоится о тебе, – без обиняков заявил Марк. – Кей тоже.

– У меня все в порядке.

– Правда?

Роуэн хотел ответить утвердительно, как уже вошло у него в привычку, но вместо этого почему-то сказал:

– Нет.

– Хочешь поговорить об этом?

– Со мной что-то случилось в Мехико.

– Ты чуть не погиб, – Роуэн изумленно взглянул на друга. – Это единственное объяснение.

– Я не верю, что это могло так повлиять на меня.

– Веришь ты или не веришь, это не меняет положения дел. Что есть, то есть.

– Я видел свет, туннель. Кажется, слышал голос. Вернее, чувствовал его.

– Пойми, что во Вселенной существует высшая сила. Нечто, что сильнее тебя, Роуэн, – улыбнулся его друг.

– Кроме того, существует зло.

– Большинство мировых культур принимали это положение, учитывая, что наравне с ним наличествует и добро.

– А как насчет справедливости? Всегда ли добро побеждает?

– Хочется думать, что такое правило существует.

«Неужели я попал в эту ситуацию? – подумал Роуэн. – Неужели оказался замешан в вечную битву добра со злом? Может, мне предназначено исправить то, что было исковеркано много лет назад?»

Над этими вопросами он размышлял весь вечер, вместо того, чтобы прислушиваться к беседе своих друзей, вместо того, чтобы ответить на поцелуй Кей, когда она пожелала ему доброй ночи, вместо того, чтобы спать. Он мучился над этими вопросами почти до часу ночи. Без четверти час Роуэн услышал приглушенные голоса, доносившиеся из гостиной. Все остальное немедленно вылетело у него из головы.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

По мере того, как Роуэн спускался по лестнице, голоса становились все громче. Когда он был наверху, они звучали неразборчиво, но теперь стало ясно, что это – веселая болтовня на какой-то вечеринке. Боже, неужели он единственный, кто слышит это? Или просто он первым встал, а остальные скоро спустятся?

Достигнув последней ступеньки, Роуэн застыл в нерешительности. Дверь в гостиную оставалась закрытой, точь-в-точь как была, когда он уходил. Стоя в коридоре, он слышал веселый женский смех и звон тонкого хрусталя. Роуэн повернул ручку двери, совсем забыв, что на нем только джинсы, которые он даже не потрудился, как следует застегнуть. Что бы ни творилось за дверью, он был уверен, что его никто не увидит.

Приоткрыв дверь, он заглянул внутрь.

В гостиной сидели мужчины и женщины, одетые по моде прошлого века. Поблизости от него, прикрывшись веерами, хихикали две расфуфыренные дамочки. Две другие в это время обсуждали наряды:

– В этом городе я не могу найти ничего привлекательного, – жаловалась мадам Дефорж, следя, чтобы ее юбка не слишком пышно лежала.

– Я тоже. Все приходится привозить из Парижа, – мадам Гарнетт притворялась, что ее это раздражает, но не могла скрыть гордости, обуревавшей ее при мысли о том, что она может позволить себе делать покупки столь далеко от дома.

Роуэн протянул руку, пытаясь нащупать энергетическое поле, но не нашел его. Он вошел в комнату и прикрыл за собой дверь, чтобы приглушить доносящийся из комнаты шум. Он узнал двух дам, обсуждающих проблемы своего гардероба – в прошлый раз они занимались тем же, – и беглым взглядом окинул комнату. В углу сидели мужчины. Беседуя, они попыхивали сигарами, и пили бренди. В центре этой группы возвышался Гален Ламартин, красавчик с прогнившей насквозь душой. Роуэна снова охватил гнев. Он сдержал его при мысли, что, если в комнате находится Гален, то, возможно, здесь же он найдет и Энджелину. Сейчас Роуэну больше всего хотелось увидеть ее.

Он быстро пробежал глазами по лицам собравшихся. Вспомнил Энджелину, которая вчера лежала, скорчившись на полу; вспомнил ее рассеченную губу и отпечаток ладони Галена Ламартина, горевший на лице. Эта картина запечатлелась в его сердце, словно выжженная каленым железом. Но сильнее всего Роуэна потрясли ее слезы. Никогда раньше он не был так поражен чужими слезами. Он уже отчаялся встретить Энджелину, решив, что сегодня ее нет в гостиной, как вдруг увидел стоявшую в одиночестве женщину…

На ней было то самое красное платье, которое Гален Ламартин заставлял ее надеть в прошлый раз, то самое, которое она не решилась надеть из-за царапин на горле. Было ясно, почему ее мужу оно так нравится. Оно было превосходно. Нет, это красота Энджелины делала таким платьем. Винно-красная ткань великолепно оттеняла ее белую, словно фарфор, кожу. Низкий округлый вырез платья оставлял открытыми прекрасной формы плечи. Талия была обтянута, а ниже ниспадали три пышных волана. Рубиновое ожерелье в три ряда украшало ее шею, а в высоко взбитых волосах были маленькие розы.

При одном лишь взгляде на нее захватывало дыхание. Энджелина была так неправдоподобно прекрасна, что Роуэн сделал шаг по направлению к ней. О, если бы он мог посмотреть на нее поближе! Ему хотелось удостовериться, что она вполне оправилась от побоев, нанесенных прошлой ночью мужем. Он подошел к ней шагов на шесть, и, словно почувствовав его приближение, Энджелина подняла голову. Их глаза встретились. Он заглянул в ее нежные, грустные, черные, как ночь, очи. Роуэну показалось, что она увидела его, но он решил, что выдает желаемое за действительное, несмотря на то, что на долю секунды грусть в глазах Энджелины уступила место узнаванию.

Мадам Дефорж и миссис Гарнетт резко смолкли. Одна из хихикавших дамочек ахнула, другая в изумлении прижала ладонь к губам. Постепенно комната стихла, словно по ней пробежала волна. Гален Ламартин поднял глаза. Нахмурился. И двинулся на Роуэна. Люди расступались, как масло под ножом, пропуская его.

Они видели его!

Когда Роуэн осознал это, на него словно свалилась груда камней. Он наконец-то полностью проник в прошлое! Как он мечтал об этом! Теперь ему хотелось, чтобы он выбрал для своего появления более удачный момент. Он сделал шаг назад. Затем еще один. Гален надвигался на него, не сводя с Роуэна холодного немигающего взгляда. Тишина сменилась приглушенными перешептываниями. Роуэн, продолжая отступать, бросил последний взгляд на Энджелину. Она глядела на него так пристально, словно от того, будет она видеть его или нет, зависела вся ее жизнь.

И тут Роуэн почувствовал, что упирается спиной в дверную ручку. Дотянувшись до нее, он, не мешкая, открыл дверь и выскочил в коридор. Он надеялся, что, закрыв дверь, оставит прошлое позади, Облегченно вздохнув, Роуэн повернулся и… наткнулся на Кей.

Все произошло так быстро, что Энджелина не знала, что и думать. Только что она стояла в гостиной, мечтая оказаться за тысячу миль от этой суеты и веселья, и вот уже видит перед собой внимательные темно-карие глаза незнакомца. Полуобнаженного мужчины. Почему-то он показался ей знакомым. Неужели она встречала этого человека раньше? Энджелина поняла, что кое-кто из дам испугался его. Только не она! По правде сказать, ей почему-то казалось, что он пришел за ней, и женщина была уверена, что пошла бы вслед за ним, не задавая никаких вопросов. Он изучающе смотрел на нее, не отводя глаз, и в его взгляде Энджелина прочла сочувствие.

Затем он исчез так же внезапно, как и появился.

Энджелина почувствовала, как совсем близко от нее прошел муж. На ходу Гален бросил своим приспешникам, Дефоржу и Гарнетту, равно как и остальным гостям мужского пола:

– Обыщите дом! «Беги!» – мысленно умоляла незнакомца Энджелина. Увидев, что в коридоре никого нет, она приободрилась, но тут же снова упала духом, увидев, что ее муж отдает какие-то приказания своему слуге-ирландцу, одетому, как всегда, в черное. Ему были известны углы и закоулки особняка, неведомые даже ей. Он походил на гончую, черную гончую, которая ни за что не собьется со следа. Стоило Энджелине подумать об этом, как рыжеволосый бородатый ирландец посмотрел на нее. Мурашки побежали по спине женщины, когда она наткнулась на холодный спокойный взгляд янтарных глаз. Она испугалась за незнакомца, за любого, кто решится встать на пути у этого типа. С ободряющей улыбкой на устах Гален вернулся в комнату:

– Дамам нет нужды волноваться. Негодяй будет пойман.

Его слова вызвали самые разнообразные отклики. Все заговорили одновременно:

– Кто это был?

– Он явно сумасшедший.

– Я до сих пор дрожу от страха!

– Уверена, что он бы нас всех поубивал…

– Не смеши. У него не было никакого оружия.

– Он был раздет! В жизни не встречала столь возмутительного зрелища!

– В жизни не видела ничего столь же восхитительного. А вы? – возбужденно прошептала мадам Дефорж, обращаясь к Энджелине и миссис Гарнетт.

Энджелина вообще практически не видела полуодетых мужчин. То, что она узнала в супружестве, отнюдь не способствовало нежной привязанности к противоположному полу. Несмотря на это, замечание мадам Дефорж воскресило в ее памяти темные, кофейного цвета волосы, растрепанные, словно их обладатель только что поднялся с постели, широкие плечи и грудь. Не говоря уж о босых ногах и брюках, которые держались на бедрах так низко, что приходилось удивляться, как они до сих пор не свалились. Несмотря на необычный облик мужчины больше всего Энджелине запомнились его глаза. В них была сила, привлекавшая ее. Она отчаянно нуждалась в этой силе.

– Ты неисправима, – упрекнула миссис Гарнетт свою приятельницу.

Беседа стихла, когда Гален подошел к жене. Он тактично отвел ее в сторону.

– Известен ли тебе этот человек? – тихо спросил он.

– Нет, конечно. Ни разу в жизни не видела его, – даже себе самой Энджелина не желала признаваться в том, что лицо визитера показалось ей знакомым.

Гален сжал руку жены. Не больно, но напоминая, что при малейшем неповиновении с ее стороны прикосновение превратится в боль:

– Ты ведь не будешь лгать мне, моя красавица?

– Я незнакома с ним, – вздернув подбородок, упорствовала Энджелина.

Гален собирался что-то сказать, но тут появился рыжий ирландец, пробиравшийся между гостями к своему хозяину. Энджелина прислушалась, стараясь понять, о чем шепчутся эти двое. Услышав «его нигде нет», она беззвучно вздохнула. Она не представляла себе, кто этот незнакомец, но была уверена, что он должен скрыться. Кроме того, Энджелина верила, что они еще увидятся.

– Кей! – воскликнул Роуэн, все еще держась за ручку двери. Его сердце бешено стучало. Он не знал, обязан ли этим только что пережитому страху или тому объяснению, что сейчас предстоит.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Кей.

Стало ясно, что она не слышала шума вечеринки. Возможно, на это был способен лишь он со своим болезненно обостренным слухом. Но коли так, то что она сама делает здесь, внизу?

Словно отвечая на этот вопрос, Кей сказала:

– Я слышала, как ты вышел из своей комнаты, – и, прежде чем Роуэн успел ответить, уверенно продолжала: – Роуэн, нам надо поговорить.

Он отпустил дверную ручку, побаиваясь, что дверь распахнется, и оттуда выбежит Гален и весь девятнадцатый век, чтобы посчитаться с ним. Но дверь осталась закрытой, Роуэн облегченно вздохнул и направился к лестнице:

– Поговорим наверху.

Обняв Кей за талию, он хотел было вести ее наверх, но она вырвалась, заявив:

– Я предпочитаю разговаривать прямо здесь и сейчас, – повернув ручку двери, она шагнула в гостиную.

– Кей, погоди!

В комнате было темно, ее освещал лишь слабый свет луны. Тишина, словно песня, эхом отражалась от стен и потолка. Внизу о чем-то шептал фонтан.

– В чем дело? – Кей явно смутила резкость его тона.

– Да ничего, – Роуэн надеялся, что она не заметит, с каким облегчением он произнес это. Как всегда, он растерялся. Переход из одного мира в другой, из одного века в другой выбил его из колеи. Некоторое время после таких путешествий Роуэну не удавалось прийти в себя, казалось, что ему нет места ни в том, ни в этом мире.

– Может, ты включишь свет? – спросила Кей.

Роуэн повиновался. Кей прошла в комнату, ее взгляд устремился к портрету Энджелины. Молча, словно влекомая против воли, Кей подошла ближе к картине и застыла, глядя на нее.

Роуэн чувствовал себя крайне неудобно.

Тут Кей повернулась и повторила:

– Нам необходимо поговорить. Роуэн отметил, что Кей так же привлекательна, как обычно. Светлые волосы острижены по-мужски коротко, ногти в безукоризненном порядке, сине-зеленые, словно море, глаза сверкают. Белый пеньюар, сквозь который просвечивала кружевная ночная рубашка, был запахнут так, что виднелась ложбинка между грудями. Но этот соблазнительный вид уже не привлекал Роуэна, хотя он и сам не понимал, почему. А ведь было время, когда их тела подходили друг к другу, словно перчатка – к руке. Было время, когда он не мог насытиться ею. Но это, казалось, было целую жизнь назад.

– В чем дело? – спросила она.

– Ничего не про… – начал он. Взмахом руки Кей заставила его замолчать.

– Прекрати! Я не желаю слышать, что все в порядке, когда чувствую, что что-то происходит! – она вздохнула и пробежалась пальцами по волосам. Огромный бриллиант на ее пальце ярко сверкнул в свете люстры. – Слушай, Роуэн, я не собираюсь кричать. Я хочу, чтобы мы поговорили как два взрослых и разумных человека.

Роуэн промолчал. Он не желал обсуждать, что бы то ни было, но не видел иного выхода. Единственное, на что оставалось надеяться, – то что Кей не будет слишком углубляться в его проблемы.

– После поездки в Мексику ты изменился – увидев, что Роуэн уже открыл рот, чтобы возразить, Кей остановила его. – Выслушай меня, пожалуйста, – она на минуту смолкла, подбирая выражения. – Я понимаю, что ты пережил тяжелую травму. И не спорю с этим. Но мне неясно, почему ты вычеркиваешь из своей жизни меня.

Снова Роуэн услышал в ее голосе боль.

– Кей, я…

– Ты всегда был скрытен, и я старалась уважать эту черту. Это было нелегко, но я старалась. Ты не из тех, кто способен отдать всего себя… – Кей снова запнулась, выискивая нужные слова. – Но после того случая ты ушел в себя. Замкнулся по-настоящему. Роуэн, ты живешь в своем собственном мире и не хочешь впускать туда меня.

Роуэн подумал о том, как отреагирует Кей, если он признается, что иногда живет в девятнадцатом веке. В мире Энджелины. В мире, куда он, даже если пожелает, не в силах пригласить с собой Кей.

– Кей, я даже не надеюсь, что ты поймешь меня.

– Вот именно. – Ее голос дрогнул. – Я должна понять. Самое время постараться мне все объяснить. Если мы собираемся стать мужем и женой.

– Это похоже на угрозу.

– Это отныне не угроза. Обычная констатация факта.

– Так что ты хочешь понять?

– Мне необходимо понять, почему ты после того несчастного случая не хочешь, чтобы я была рядом с тобой, почему не взял с собой в Новый Орлеан, почему стараешься не дотрагиваться до меня?

Сосредоточившись на последнем вопросе, Роуэн запротестовал:

– Это не так…

– Все именно так! Черт побери, Роуэн, мы не занимались любовью с тех пор, как были в Мексике! А когда ты приближаешься ко мне, у меня появляется чувство, что я прокаженная! – обида в очередной раз уступила место гневу. Яростному, жгучему гневу.

Роуэн шагнул к ней, но Кей подняла руку, останавливая его:

– Нет. Я не хочу, чтобы ты дотрагивался до меня. Полчаса назад тебе было противно целоваться со мной. И не приведи Господь оказаться со мной в одной кровати!

Роуэн глубоко, устало вздохнул и уселся на диван. Она говорила чистую правду. Он не мог оскорблять ее отговорками и не собирался это делать.

– Кей, я не собирался обижать тебя. Просто сейчас я переживаю трудное время. Не знаю, как и сказать…

– А ты все-таки попытайся.

Он не мог сказать ей о том, что с ними творится. Невозможно говорить о путешествиях в прошлое. Нельзя рассказать об Энджелине. Роуэн не мог объяснить Кей или кому-нибудь другому то, чего и сам не понимал. Более того, он ни с кем не хотел беседовать об Энджелине.

– Вот видишь, видишь! – воскликнула Кей. – Ты не хочешь даже разговаривать со мной!

– Я не могу.

– Нет, можешь. Просто не хочешь. А как же свадьба? – ввернула она.

– Что – свадьба?

– Не хочешь ли ты приехать в город к назначенному дню? Или планируешь позвонить мне и сообщить, что тебе нужно провести еще некоторое время в этом Богом забытом особняке?

Раньше Роуэн никогда не видел Кей в ярости. Теперь же в ее глазах цвета морской волны бушевал шторм. Впечатляющее зрелище!

– Кей, пожалуйста, дай мне немного времени! Пожалуйста!

– Любишь ли ты меня?

Вопрос был очень простым. Сложно было ответить на него. Она ему нравилась, он переживал за нее – это было трудно отрицать. Но далее Роуэн совсем запутался в своих чувствах, Честно говоря, он сам не знал, как относится к Кей. Несколько недель назад ему казалось, что они будут превосходной парой. А сейчас… сейчас он не знал… В конце концов, он уже не тот. Черт возьми, он и сам не знает, во что превратился!

– Если тебе приходится так мучиться с ответом…

– Кей, ну, конечно же, ты мне небезразлична.

– Любишь ли ты меня? – она грустно улыбнулась, видя, что он не собирается отвечать. – Что ж, по крайней мере, я не могу пожаловаться, что ты лгал мне.

Встав, Роуэн направился к ней. Кей отошла на шаг и сняла с пальца кольцо. Она положила его на ближайший столик, тот самый, на котором Роуэн обнаружил магнолию, и пошла к двери.

– Кей! – окликнул Роуэн. У него стоял комок в горле. Ему не хотелось причинять Кей боль. Господи, правда, ведь, он не хотел! Но Кей обернулась, и Роуэн понял, как ей тяжело.

– У тебя есть другая? – тихо и спокойно поинтересовалась она, хотя на глазах появились слезы. – Я спрашиваю просто из любопытства.

Снова вопрос был предельно прост, но ответить на него оказалось сложно. Когда Роуэн обдумывал ответ, он представил себе Энджелину. Он увидел, как она хороша собой и как несчастна. Он почувствовал ее так же, как тогда, когда ее призрак прошел сквозь него. Это было исключительное ощущение, болезненно исключительное. Оно было прекраснее всего, что ему доводилось испытывать.