Кодекс Дипгейта - Ночь шрамов

       Керамика? Три тысячи лет, а на ней и следа нет. Машина определенно легкая: иначе бы такая громадина давно утонула в песках. Брошенная цивилизацией, куда более развитой, чем наша собственная, валяется здесь, словно забытый в песочнице совок.
      Девон шагал вдоль корпуса Зуба, пытаясь разгадать таинственный узор, найти ключик, какую-либо последовательность. Отравитель оказался настолько поглощен созерцанием, что, остановившись, с удивлением заметил собравшихся вокруг него дикарей.
      Фигуры словно выросли из песка: бесформенные, выцветшие на солнце плащи и грязные шарфы на лицах. Около дюжины мужчин собрались на площадке у подножия Зуба, по большей части вооруженные охотничьими луками и копьями. Было и другое оружие: дубины и костяные топоры, длинные ножи и кривые сабли, тонкие бандитские рапиры — арсенал, добытый в сотнях междоусобиц.
      Из группы пустынных воинов выделялся шаман. Из-под шарфа, словно обтрепанная и спутанная веревка, свисала длинная, украшенная перьями, костями и другими колдовскими штуковинами борода. Кривые пальцы крепко сжимали белую деревянную палку высотой в человеческий рост.
      Этот дикарь формирует мнение племени, питает их ненависть. Именно его нужно убеждать.
      Дикари надвигались. Девон размял плечи и шею и шагнул им навстречу. Будет трудно. Может быть, даже больно.
      Сделав несколько шагов, Девон понял, насколько больно.
      Никаких переговоров, никакого обмена любезностями, только боль.
      Острие топора врезалось в грудь, и он повалился на землю.
      Бросивший топор не кричал и не бежал, а продолжал спокойно надвигаться навстречу противнику. Чувства его, ненависть или ликование, остались скрыты под пыльным шарфом.
      Девон ощупал рану и с удивлением обнаружил на пальцах вязкую жидкость. Он выдернул топор — острое лезвие блестело на солнце алой кровью. Отравитель с трудом поднялся на ноги и выпрямился.
      — А теперь послушайте!
      Дикари не издали ни звука, лишь ножи и топоры засвистели в воздухе.
      Камень попал Девону в висок, топор врезался в плечо и чуть не разрубил шею. Стрелы зашипели. Одна ударила в бедро, другая задела щеку, третья застряла в животе. Острые наконечники расцарапали Девону лицо, разорвали уши. Несколько стрел пробили легкие. Что-то тяжелое со страшной силой ударило отравителя по голове. Песок и голубое небо перемешались и поплыли перед глазами.
      Надо было что-то делать. Девон уже собирался выкрикнуть: «Стой!», когда еще один камень ударил его прямо в лоб и сбил с ног. Стена Зуба скользнула мимо словно огромная грязновато-белая туча, закрыв половину неба.
      Удары градом сыпались на несчастного. Камень и металл били и рвали плоть, тело тонуло в горячем песке. Девон практически перестал ощущать боль, в ушах раздавался глухой стук. Толстое копье проткнуло живот. Отравитель схватился за древко обеими руками и, потянувшись за него, поднялся на ноги и выпрямился. Выдернул копье. Ножи безжалостно впивались в плечи, живот, грудь и шею. Глаза смотрели в равнодушно-голубое небо. Что-то отчетливо хрустнуло в мертвой тишине пустыни: сломалось ребро. Девон попытался устоять на ногах, но его с силой ударило в руку и развернуло.
      Девон не успел еще оправиться, а хашетты уже нацелили на пришельца луки, начали поднимать с земли камни. Отравитель посмотрел на свое искалеченное тело: плоть висела клочьями, раны кровоточили. Из руки торчал острый осколок кости. Под ногами песок потемнел и намок от крови, в легких хрипела вязкая жидкость. Девон ощупал распухшее лицо и недосчитался нескольких зубов. Кровь и слюна забили глотку, не давая произнести ни слова. Последовал еще один удар в голову, и правый глаз перестал видеть. Девон взялся за стрелу, торчавшую из правой глазницы, и переломил древко. С обратной стороны черепа остался торчать металлический наконечник. Девон аккуратно вытащил остаток стрелы.
      Мелкие кусочки мозга прилипли к дереву.
      Боль нежно разливалась по телу, словно щекотала. Страшно хотелось чесаться. Она добралась до кончиков пальцев, кожа затрепетала. Девон сделал глубокий вдох, и тогда невыносимая боль ворвалась в него, кровь и кости, зубы и язык застонали. Череп гудел, словно острые иглы впились в глаза и уши.
      Девон рассмеялся.
 
      Темнота. Ничего не видно. Дилл не мог различить даже вытянутые перед собой руки или кольчугу, прилипшую к телу. Он падал вниз. Стремительно падал, крепко прижав к спине крылья. Крик замер в горле, захлебнулся в потоке ледяного воздуха, который заставлял глаза слезиться. Ангел зажмурился, но от этого ничего не изменилось: его окутала кромешная тьма. С каждым ударом сердца он падал все глубже и глубже навстречу смерти. Дилл открыл глаза. Слезы, словно осколки льда, врезались в веки.
      — Рэйчел! — Пустота проглотила голос раньше, чем звук достиг его собственных ушей.
      Страх умолял ангела остановиться. Бездна не могла продолжаться бесконечно: рано или поздно он разобьется о дно. Но другого выбора не оставалось. Если остановиться сейчас, он окажется один в кромешной темноте, а Рэйчел пропадет наверняка. Дороги назад нет — без нее нет.
       Я тебе верю.
      В памяти всплыло ее лицо. Образ пробудил в душе Дилла ненависть, ненависть к самому себе и к поколениям боевых архонов, что были до него. Он ненавидел все то, что олицетворяли его предки и чем так и не удалось стать ему. Ангел снова зажмурился.
      — Рэйчел! Рэйчел! — Продолжая отчаянно звать, Дилл несся вниз.
      Бездна засасывала ангела, словно смола, наполняя легкие, проникая в плоть и мозг. Страх стал абсолютным, слился с самим существом Дилла.
       Лови меня…
      Как же ее поймать? Рэйчел далеко внизу или над головой, а может быть, совсем близко справа или слева. Как найти ее в такой темноте? Дилл ослеп. Она мертва. Мертва с того самого момента, как бросилась в пропасть.
       Я тебе верю.
      Слова острыми когтями вцепились Диллу в сердце и не отпускали. Не отпустят даже после смерти. Дилл снова открыл залитые слезами глаза и уставился в пустоту. Снова попытался выкрикнуть ее имя, но бешеный ветер ворвался в легкие. Армия призраков ждет внизу. Может быть, Рэйчел давно с ними? Успеет ли он увидеть их раньше, чем встретится с острыми скалами? А что дальше?
      Что дальше?
      Рядом не будет священника, чтобы освятить тело. Ульсис не придет дать ему спасение, дать место в рядах своей армии. А Лабиринт? Может ли Лабиринт пробраться в город Дип за его душой? Или разбитое тело Дилла так и останется гнить на дне бездны в темноте и вечном забвении?
      Дилл больше никогда не встретится с отцом: мысль ударила его словно кулак. Ангел еще крепче прижал к спине крылья и растопырил пальцы, отдавшись на волю пустоте.
      — Рэйчел!
      Диллу показалось, что через гул ветра раздался отдаленный голос.
      — Рэйчел!
      А был ли голос? Как долго осталось до дна? Может быть, то выли духи, предупреждая незваного гостя о скорой гибели? Просили его одуматься, остановиться?
      — Рэйчел!
      Откуда-то сверху снова позвал голос. Будто выкрикнули его имя. Может быть, просто свист в ушах? Чуть слева. Дилл попытался справиться со своим телом и повернуться в сторону голоса. Одна рука потянулась за фонарем на поясе, а другая до боли сжала рукоятку меча.
      — Рэйчел!
      — Дилл! — Голос разбил пустую вечность на тысячи осколков.
      Ангел отчаянно рванулся на звук, не смея даже надеяться.
      Кровь гудела в висках, в ушах звенел смех бездонной темноты.
      — Дилл, здесь, снизу!
      Дилл расслабил крылья, чтобы замедлить падение, ветер вцепился в перья. Он ничего не понимал. Рэйчел не могла до сих пор падать. Не могла разглядеть его в такой темноте. Но это точно ее голос.
       Призрак?
       Я умер? Я уже на дне?
      — Дилл, слева, сверху, тридцать ярдов!
       Сверху?Дилл расправил крылья, и мощный поток воздуха мгновенно остановил его.
      — Рэйчел?
      — Сверху, слева!
      — Где ты? — умолял Дилл. Его голос утонул в темноте.
      — Зажги фонарь!
      Он целую вечность искал фонарь, крутил колесико, чтобы выбить искру. Дилл несколько раз взмахнул крыльями, чтобы удержаться на одной высоте, не зная даже, открыты ли у него глаза. С третьего раза фонарь зажегся, осветив руки, пояс и ноги Дилла. Рукоятка меча сверкнула золотом, металлическая сетка мерцала на груди. Все остальное окутала густая вязкая темнота, которую не мог рассеять слабый свет фонаря. Пустота казалась теперь только чернее. Грудь начало сдавливать, стало трудно дышать.
      — Рэйчел! — позвал Дилл.
      — Я вижу тебя! Сверху, недалеко! Я здесь!
      Дилл повернулся на голос.
      Одной рукой Рэйчел ухватилась за плечо Карнивал, которая держала спайна за колени.
      Ангел неторопливо взмахивала мощными крыльями, повиснув в воздухе вместе с Рэйчел на плечах, словно девушка совершенно ничего не весила.
      — Выключи фонарь, — зашипела Карнивал.
      Дилл остолбенел от удивления и тупо уставился на ангела.
      Карнивал щелкнула зубами и оскалилась.
      Дилл ослабил свет.
      — Она спасла меня. Увидела, что ты прыгнул за мной, и показала мне, где ты.
      Лицо Карнивал казалось в темноте удивительно белым; даже шрамы побледнели. Только глаза оставались такими же холодными и пустыми.
      — Темновато, а? — прохрипела Карнивал. Судя по голосу, она задыхалась. — Там есть выступ. — Она мотнула головой. — Вы можете отдохнуть.
      Они молча направились к скале. В свете фонаря Дилл заметил, как Рэйчел, сидя на спине ангела, повернула голову и улыбнулась. У него замерло сердце.
      Гладкая, словно стекло, металлическая полоска выросла из скалы. По обе стороны на расстоянии вытянутой руки тянулись вертикальные полосы того же металла. Дилл приземлился немного позади остальных. Меч звякнул о выступ.
      — Судя по всему, пропасть сужается ко дну. — Рэйчел заговорила глухим металлическим голосом. Девушка посмотрела сначала вниз, а потом задрала голову наверх. — По-моему, эта стена спускается под наклоном.
      В первый раз за все время Дилл поднял голову и посмотрел вверх. Дипгейт блестел и переливался всеми цветами, словно россыпь драгоценных камней.
      — Как глубоко мы?
      — Не меньше полумили, — ответила Рэйчел. — Может быть, больше. — Она дотронулась ладонью до каменной стены. — Скала… словно тает.
      Отражение фонаря сверкнуло в глубине камня. Оттуда на Дилла уставился еще один ангел, запертый в ловушке блестящего черного льда. Бледный и несчастный, он напомнил Диллу архонов на церковных гобеленах.
      Карнивал бесшумно отошла в сторону от света фонаря и уселась на краю выступа.
      Оставшись наедине, Дилл сел рядом с Рэйчел и прошептал:
      — Что теперь с ней? Что ты собираешься делать?
      — Она могла просто дать мне умереть.
      — Почему она этого не сделала?
      — Я не знаю, Дилл. Она со мной не разговаривает. С ней что-то не то… она совсем другая… Я никогда ее такой не видела. — Девушка понизила голос. — По-моему, она напугана.
      — Ты можешь остановить ее до того, как она доберется до Дипа?
      Рэйчел взялась за край выступа, на котором сидела, и уставилась в пропасть потускневшими глазами.
      — Я не могу сейчас драться с ней, — равнодушно сказала девушка. — Нужно ждать.
      — До каких пор?
      — Пока мы не доберемся до дна.
      — Но если нас обнаружит Ульсис?
      — Больше я ничего не могу сделать. — Рэйчел пожала плечами.
      Дилл откинулся назад, упершись крыльями в стену. Над ним нависли тонны темноты и оглушительной тишины. Ангел закрыл глаза, чтобы избавиться от гнетущего страха, который только усилился.
       Я мог бы поднять тебя. Я должен отнести тебя обратно наверх.
      Рэйчел не должна была оказаться в пропасти. Это Диллу поручили вернуть ангельское вино, не ей. Не будь он слабаком и трусом, Рэйчел никогда не оказалась бы здесь. Она прыгнула только потому, что знала: Дилл не сможет преодолеть страха перед бездной в одиночку. А теперь она в опасности из-за его трусости.
      — Спасибо, — сказала Рэйчел, — что прыгнул за мной.
      Дилл не смог выдавить ни слова.
      — Все в порядке?
      — Я… Прости, что не поймал тебя.
      — Нет. — Рэйчел положила руку ему на плечо. — Это я должна просить прощения. Я была так зла на Марка и Фогвилла, что Совершенно не думала. Как ты вообще мог отыскать меня в темноте? Я поняла это только в тот момент, когда прыгнула. — Она Украдкой бросила взгляд на Карнивал. — Я думала, мне конец.
      Дилл отвернулся, чтобы Рэйчел не заметила стыда в его глазах.
      — Я прыгнула и только тогда поняла, что натворила. Я кричала, пока совсем не пропал голос. Она меня поймала. Только-только я еще падала, а в следующее мгновение оказалась у нее на руках. Сначала я подумала, это ты.
      Дилл высвободил руку. Рэйчел подвинулась ближе, но больше не трогала его.
      — По крайней мере ты попытался.
      Казалось, они целую вечность просидели в тишине. Дилл снова и снова прокручивал в голове события в алтаре, и воспоминания не давали ему покоя. Он видел, как Рэйчел скользнула в пропасть. Лови меня!В следующую секунду все замерли, затаив дыхание, а потом командующий схватил ангела и потащил на верную смерть.
      Даже страх перед темнотой бездны не смог стереть этих воспоминаний.
      — Ты поступил очень храбро, — прошептала Рэйчел.
      Дилл не смел поднять глаза. Он не слышал, как к ним тихо подошла Карнивал. Он был только благодарен, когда резкий голос ангела разбил его мрачные мысли.
      — Я не вижу дна. — Лицо Карнивал было болезненно напряжено, руки хватались за шрам на шее, словно горло сдавила веревка. Снова раздался хриплый голос: — Можешь сам ее тащить или опять мне придется?
      — Могу. Думаю, могу.
      — Тогда вперед.
      Они встали, и Рэйчел обняла шею Дилла. Ангел вздрогнул от ее прикосновения.
      Карнивал смотрела на них пустыми глазами. Ее лицо скрывала маска шрамов и ненависти.
       Каждый шрам — новая жизнь. Она превратила свое лицо в маску. Может быть, под шрамами до сих пор скрывается ангел? Она знала, что мне ни за что не поймать Рэйчел. Проще всего было смотреть, как она разобьется. Но Карнивал этого не сделала.
      — Спасибо, — сказал Дилл, — что спасла ее.
      — Не благодари меня, ангел, — равнодушно ответила Карнивал. — Я не имею представления, что ждет внизу или сколько мне придется искать ангельское вино. Но я знаю одно. — Голод блеснул в черных безжизненных глазах. — У этой суки по венам течет кровь. — Карнивал улыбнулась. — А Ночь Шрамов уже близко.

24. Непростой союз

      Из-под пыльного шарфа раздался голос шамана.
      — Интересно, если отрезать тебе голову, руки и ноги, а тело порубить на тысячу маленьких кусочков и скормить козам, ты будешь жить? — Он говорил с дэламурским акцентом, на щелкающем языке погонщиков верблюдов. Дикарь нагнулся над Девоном, и косточки застучали в спутанной бороде.
      Отравитель сел на песке и попробовал вытащить стрелу, застрявшую под левой лопаткой. Раны ныли в тех местах, откуда он успел вытащить лезвия и наконечники. Топоры выдергивать не так больно, но они оставляют глубокие следы на груди и шее. Разорванные куски плоти приходилось собирать и прижимать руками, чтобы они срослись, но раны переставали кровоточить и заживали.Боль в черепе постепенно утихла, а правый глаз начинал видеть. Отравитель поднял глаза к бороде и ответил:
      — Честное слово, не знаю.
      Шаман с силой ударил пришельца посохом в шею. Захлебываясь слюной и кровью, Девон повалился на спину. Выплюнул песок и, опершись на обрубок руки, поднялся на колени. Замотанные грязными шарфами лица окружили шамана и пришельца, оружие сверкало на солнце.
      — Подобный… ход событий, — задыхаясь, выговорил Девон, — не принесет… ничего хорошего… никому из нас.
      — Тебе будет хуже, по-моему, — ответил шаман. Один из дикарей рассмеялся.
      Девон наконец-то ухватил стрелу и дернул. Боль ворвалась в тело, и отравитель стиснул зубы.
      — Вам даже не любопытно, зачем я пришел сюда? — Он бросил стрелу на мокрые, пропитанные кровью комья песка, где уже валялось с полдюжины обломанных наконечников и украшенных перьями пустынного грифа палок.
      Шаман задумчиво погладил бороду.
      — Нужна пила, чтобы сделать все как следует.
      — Я пришел, чтобы предложить вам кое-что.
      — Сначала, я думаю, руки и ноги, — продолжал шаман.
      — Вы готовы на переговоры?
      — А голова потом. Если она все еще останется жива, пускай наблюдает, как разойдутся самые аппетитные кусочки. — Шаман повернулся к одному из дикарей. — Ты, принеси пилу.
      — Да, Батаба. — Дикарь поспешно скрылся под корпусом Зуба на дальнем конце машины.
      — Острую или тупую, какая тебе больше нравится! — крикнул ему вслед Батаба.
      Дикарь кивнул.
      Плечо Девона зачесалось, когда рана начала затягиваться. Один из дикарей вытряхнул на песок сумку с ядами и рылся в пузырьках, рассматривая цветные жидкости и принюхиваясь к пробкам.
      — Я бы порекомендовал красную, — заметил Девон. — Да, вот эту маленькую. — Он снова обратился к Батабе: — Собственно, не кажется ли вам странной моя живучесть?
      — Я вижу в этом вызов, — заключил шаман.
      Группа дикарей окружила «Биркиту» и, уверившись, что нападения опасаться не стоит, двинулась к кораблю. Скоро они найдут Сайпса.
      — Могу сделать вам предложение более выгодное, чем моя смерть.
      — Твоей смерти вполне достаточно, отравитель.
      — Ты знаешь, кто я?
      — Думаешь, в Дипгейте не осталось наших разведчиков? Мы с самого начала знали, что в городе на тебя идет охота. А теперь воздушные корабли загнали тебя к нам. Ты дурак, что пришел сюда.
      — У нас общий враг.
      Батаба усмехнулся.
      — Тридцать лет мы страдали от ядов и болезней, а теперь ты ищешь среди нас союзников?
      Хашетты с криками ворвались на «Биркиту», круша все на своем пути. Раздался радостный клич, и через минуту на палубу выволокли Сайпса. Девон поморщился, когда старый священник упал лицом на покореженные доски.
      — Поосторожнее с ним. Старик слишком хрупкий, а стоит Целую кучу денег. Это священник. Дипгейтский пресвитер.
      Батаба наблюдал, как старик с трудом поднялся на ноги.
      — Символ твоей веры? Или это ты — символ его веры?
      — Хотите, убейте его.
      — Думаешь, я жду твоего разрешения, отравитель?
      Девон ничего не ответил. Дикарь вернулся, неся в руках до боли ржавую пилу. Отравителя начало подташнивать.
      Все теперь зависело от его предложения.
      — Послушай. Я пришел, чтобы завершитьэту войну, чтобы закончить десятилетия кровопролития. Я пришел предложить вам победу. Я могу отдать вам Дипгейт.
      Батаба медленно повернул к Девону спрятанное под слоями материи лицо. На косточках и перьях в лохматой бороде виднелась запекшаяся кровь.
      — Ты лжец и убийца. Каждое твое слово — яд. Мы обменяем священника на выкуп, но не тебя.
      Девон плюнул, и на песке осталось кровавое пятно.
      — Тогда ты настоящий дурак. Думаешь, со мной умрут науки? Мое место займут другие. Сколько ты думаешь за него получить? Посмотри — он одной ногой в могиле. Придется постараться, чтобы он только дожил до выкупа. Церковь не много потеряет, если лишится одного дряхлого старика. Я прошу вашей помощи, чтобы завершить эту войну.
      Батаба взял в руки пилу и внимательно изучил ржавые зубья.
      — Будет больно, — сделал равнодушный вывод шаман.
      Девон усмехнулся.
      — Пустая трата времени. Боль, если ты еще не заметил, ничего для меня не значит.
      Шаман задумчиво задрал голову и посмотрел на небо, а потом снял шарф.
      Девон, замерев, смотрел на него: половину лица обтягивала гладкая загорелая кожа, а другая была практически полностью разрушена. Серый глаз слева и отвратительное красное месиво справа. Ожоги, подобно змеиной коже, покрывали шею и впалые щеки. Левое ухо отсутствовало. Черные татуировки украшали сожженную кожу и пустую глазницу, исчезая в волдырях и трещинах на черепе. Клочья волос кое-где торчали на здоровой стороне головы.
      — Да, — сказал шаман. — Для тебя ничего не значит.

* * *

      — Нужно погасить фонарь. — Рэйчел пыталась перекричать свист ветра и шум крыльев ангела. Одной рукой она держалась за шею Дилла, обхватив его ногами.
      — Нет. — Дилл прижал к себе лампу, словно мать грудного ребенка.
      — Нужно экономить масло.
      — Я… — Дилл не мог найти другого оправдания, кроме правды.
      — Он боится темноты, — с боку раздался голос Карнивал.
      Рэйчел внимательно вгляделась в лицо Дилла, потом положила руку ему на плечо.
      — Хорошо, пускай еще чуть-чуть погорит.
      — Нет! — Свет в одну секунду стал ему и другом, и злейшим врагом, который одновременно избавлял его от страха, а взамен выставлял этот страх напоказ. — Ты права. Масло нужно экономить.
      Дрожащими пальцами Дилл погасил фонарь.
      Темнота мгновенно обрушилась со всех сторон.
      Они опускались все ниже и ниже. Темнота окружила их непроницаемой стеной, и только над головой горел крошечный огонек Дипгейта, который становился меньше и меньше каждый раз, когда Дилл поднимал голову. Он кожей ощущал дыхание Рэйчел, ее грудь поднималась и опускалась. Дилл попытался дышать вместе с ней, но выходило как минимум вдвое чаще.
      Только Карнивал могла видеть в такой темноте. В воздухе ощущались взмахи ее крыльев, когда ангел проносилась мимо. Карнивал предложила держаться как можно ближе к наклонной стене, но без света это казалось практически невозможным. При каждом движении Дилл боялся удариться крылом о скалу. Он напряженно всматривался в темноту, пытаясь различить очертания камней, пока глаза не заболели.
      Воздух постепенно становился теплее и удушливее. Волосы намокли от пота, Диллу стало трудно дышать. Кольчуга душила его, он весь взмок. Шея затекла, начали болеть спина и плечи.
      Невидимая Карнивал без усилий проплыла мимо.
      — Тебе не нужно отдохнуть? — спросила Рэйчел.
      — Все в порядке, — пробормотал Дилл. В голове крутились совершенно другие мысли.
      Далеко внизу лежал Дип, в котором ждут легионы призраков. Может, они и сейчас глядят из темноты? Жаждут ли они до сих пор света Айен? Забвение казалось более милосердной долей, чем тысячелетия кромешной темноты.
      Рэйчел пошевелилась. Ножны у нее за спиной оставили синяки на руке Дилла, там, где он держал девушку. Судя по движению воздуха, Карнивал только что пронеслась мимо. Дилл немного подождал, потом шепнул на ухо Рэйчел:
      — По-твоему, она это серьезно? Ну… насчет крови?
      Рэйчел напряглась.
      — Может быть, именно поэтому она так напугана. Когда придет Ночь Шрамов, ей понадобится живая душа, чтобы выжить.
      — Ты сможешь с ней справиться?
      Рэйчел только пожала плечами.
      Они опускались все ниже, и Рэйчел становилась тяжелее на руках Дилла. Ангелу приходилось чаще взмахивать крыльями, чтобы удержаться на лету, плечи начало сводить от напряжения. Рубашка прилипла к спине, кольчуга стала натирать и царапать кожу. Меч на поясе казался камнем, а рукоятка больно впилась в бок. Дыхание Рэйчел было горячим и влажным, а от ударов ее сердца становилось больно.
      Казалось, они опускаются целую вечность.
      В кромешной темноте ничто не указывало, как долго они были в пути, кроме душившей жары и нараставшей боли. Дилл хотел уже предложить немного отдохнуть, когда неожиданная мысль поразила его. Он развернул крылья и повис в воздухе.
      — Что случилось? — спросила Рэйчел.
      — Карнивал. Она улетела?
      В тишине слышалось только их дыхание и взмахи крыльев Дилла.
      — Я зажгу фонарь, — сказала Рэйчел.
      — Но она нас увидит, — возразил Дилл. Ты меня увидишь.
      — Она и так нас видит. Нужно понять, как далеко дно.
      Дилл поднял фонарь, а Рэйчел повернула кремневое колесико. Хотя фитиль был совсем низко, свет ослепил привыкшие к темноте глаза.
      — Что-нибудь видишь? — спросил Дилл.
      — Ничего.
      Темнота совершенно поглотила слабый свет. Вокруг только пустота и тишина.
      — Ты совсем устал, — заметила Рэйчел. — Давай подлетим поближе к стене.
      — В какую сторону?
      — Не знаю. Если пропасть продолжает сужаться, это недалеко.
      Ангел кивнул.
      — Только медленно, — предупредила Рэйчел.
      Скоро они подлетели к блестящей черной стене. Либо Дилл инстинктивно угадал с направлением, либо пропасть действительно стала намного уже. Рэйчел отвязала фонарь и подняла перед собой. Поверхность скалы была покрыта наплывами, словно таявшее черное стекло. Призрачно-бледные отражения расплывались в каменном зеркале.
      Дилл вздрогнул.
       Мы призраки? Разве это и есть царство смерти?
      — Внизу еще один выступ, — заметила Рэйчел.
      Они приземлились на мокрый металл. Вода сочилась из трещин в камне, и капли стучали по выступу. Рэйчел подставила ладони и попробовала воду.
      — Нормально. Холодная.
      Утолив жажду, они отыскали на выступе относительно сухое место. Дилл свесил ноги и потянул мышцы на шее, поморщившись от боли.
      — Как глубоко мы, по-твоему?
      — Дипгейт плохо видно, — задрав голову, ответила Рэйчел. — Но он теперь ярче. Там, наверное, около полудня.
      На невообразимой высоте призрачные полоски и завитки света венчали колодец пропасти. Дилл посмотрел вниз — ничего.
      — Может быть, дна действительно нет?
      Рэйчел подняла фонарь и, сделав несколько осторожных шагов вдоль выступа, остановилась и села на корточки.
      — Знаешь, Дилл, поверхность не плоская, она поднимается под небольшим углом. — Девушка еще раз подняла фонарь, чтобы осмотреть выступ. — Когда мы остановились в первый раз, я не была уверена, но теперь… Здесь угол круче. Должно быть, выступ по спирали поднимается по скале.
      — Дорога вниз?
      — Или наверх. — Рэйчел подняла на него глаза. Наверное, эта тропа спрятана под краем пропасти.
      — Но зачем?
      Рэйчел покачала головой.
      — Не знаю. Но этого здесь быть не должно. Металл, — она провела рукой по краю выступа, — заржавел. А наверху — нет. Эта часть дороги старше. Скорее всего старше на несколько десятков лет.
      — Мы можем спуститься по выступу.
      Убийца посмотрела вниз.
      — Не видно никаких признаков Дипа. Если город действительно существует, значит, он либо не освещен, либо до него еще слишком далеко. Мы так можем неделями ходить.
      Целый город, погрязший в вечной темноте. У Дилла сердце замерло от одной только мысли. Вся темнота собралась там, заперта, словно в ловушке. Ангел подошел поближе к фонарю. Масло скоро закончится. Он внезапно почувствовал, будто тонет, будто невесомое тело поглотил бездонный океан. Его охватило непреодолимое желание вырваться на поверхность. Дрожа всем телом, Дилл встал, с трудом глотая воздух.
      — Дилл? — Рэйчел вдруг оказалась рядом. — Посмотри на меня! — Она повернула его лицо и посмотрела прямо ему в глаза. — Я не позволю никакой беде случиться с тобой.
      Дилл едва мог дышать.
      — Посмотри на меня! Я тебя не брошу. Ты в безопасности. — Девушка подняла фонарь. В ее глазах блестела тревога. — Осталось много масла. Много света.
      Постепенно напряжение в легких прошло, и дрожь утихла.
      — Прости, Рэйчел. Мне очень стыдно. — Он хотел отвернуться, хотел, чтобы она отпустила его, но девушка крепко держала ангела за руку.
      — Тебе нечего стыдиться. Все чего-то боятся. Посмотри на Карнивал. Почему, как ты думаешь, она избегает света?
      — Я архон храма. — Голос Дилла оборвался. — Но у меня ничего не получается так, как надо. Я не умею обращаться с мечом, едва могу летать. — Ангел закрыл глаза, отчаянно пытаясь скрыть стыд. — Я даже с телегой и лошадьми не могу справиться. А темнота… она меня пугает! Я трус! Пустое место.
       Что обо мне подумает отец? А ты, Рэйчел, что ты скажешь, если узнаешь, как я отказывался спуститься?От стыда больше не спрятаться. Дилл посмотрел на Рэйчел полными страдания глазами.
      — Ты борешься со своим страхом, Дилл. Посмотри, как далеко ты зашел. Боги на дне, ты храбрее, чем я.
      — Но ты умеешь сражаться.
      — Думаешь, это храбрость? — В ее улыбке было страдание. — Нет ничего достойного в убийстве, даже с санкции Церкви. Хашеттские варвары тоже люди. Предатель — такой же человек. — Боль в глазах спайна поразила ангела. — Пока меня не перевели на городские крыши, я выискивала хашеттских разведчиков и агентов, иногда наемников или пилигримов, которые бежали из Дипгейта. В Холлоухиле и Сандпорте, в лесах Шейла. Сама не знаю, сколько их было, — страшно вспомнить. Но я убивала их, потому что боялась этого не сделать. Если ты часть отряда спайнов, ты подчиняешься или сам превратишься в угрозу.
      Они еще долго стояли в тишине, мили темноты нависли над ними, внизу их ждали неведомые глубины. Диллу начало казаться, что, кроме них, во всем мире никого больше не осталось. Только ангел и убийца и пара призрачных отражений в черном камне.
       Бездна видит нас именно так? Пародия на тех, кем мы мечтали стать?Собственное отражение безжалостно жестоко смеялось над ним. Из глубины каменного зеркала выглядывал ангел, которого Диллу едва удалось узнать: намного старше шестнадцати, настоящий уродец, вытянувшийся в тонкую полоску, с бледным, искаженным от страха лицом.
      Дилл отвернулся.
       Это я? Пожалуйста, Ульсис, дай мне сил измениться. Дай мне смелости ради Рэйчел. Она больше меня нуждается в защите.
      Дилл вспомнил Карнивал. Сколько раз она сталкивалась лицом к лицу с жестокой правдой? И все же Карнивал никогда не питала иллюзий по поводу того, кто она есть или кем могла бы стать. Внезапно Дилл все понял: Карнивал сама нанесла раны. Она ненавидела себя, калечила себя, чтобы сохранить какую-то часть своей души нетронутой.У Дилла сжалось сердце: душа Карнивал вовсе не изуродована шрамами, она чиста. И ангел отчаянно пыталась уберечь ее.
      Шрамы лишь оружие.
       Карнивал и Рэйчел… злейшие враги. Итак похожи.
      Дилл нетерпеливо всматривался в черную бездну.