Вселенная разумная

Возникла необходимость в идеологическом и моральном самооправдании, поскольку альтернатива, предполагающая отказ от мяса, не могла быть реализована в связи с национальными традициями многих народов. Дополнительным доводом является мнение диетологов о мясе как "основном источнике полноценных белков и о невозможности найти им полноценную замену". Следует, однако, заметить, что некоторые народы - в основном азиатские практически не употребляют в пищу мяса, о приемлемости чего, как и о движении вегетарианцев, уже на протяжении многих десятилетий идут нескончаемые споры.
      Для оправдания своей двойной морали по отношению к "братьям меньшим" человеком был выбран другой путь - более привычный путь субъективизма по отношению к своей жертве, ее унижении, в оправдании любого насилия - как физического, так и морального, - своим превосходством над жертвой этого насилия. Благородные римляне считали все прочие народы варварами, крестоносцы шли покорять неверных, вся идеология колонизаторов была построена на презумпции неполноценности туземцев. Те же корни питали и достигший поистине апокалиптической мерзости и злодейства фашизм.
      И совсем не в том дело, что истинные причины всех раздоров, войн и насилия были совсем другими. Важным было и остается оправдание собственной гнусности в глазах окружающих и, что, наверное, еще более важно, - в своих. И придумывали, и убеждали и себя и других в том, что варвары - грязные, что мусульмане - нечестивцы, а христиане - праведны, что арийцы имеют право на жизнь, а унтерменши - нет и т.д. и т. п.
      Та же самая логика является базисной и определяющей отношения человека с животными, и венцом теоретических изысканий, обосновывающих немыслимое превосходство человека, стало учение И.П. Павлова.
      Ко времени оформления этого учения в единую систему накопилось очень много факторов чрезвычайно сложного поведения животных, и человечество, к тому времени достигшее таких моральных высот, которые заставили его относиться с отвращением к каннибализму, желало научно убедиться, что гастрономические отношения с животным миром не являются некоторой разновидностью этого, уже преодоленного каннибализма.
      Величие исторического процесса человечества как раз и состоит в том, что любая насущная потребность людей, как правило, имеющая весьма отдаленное отношение к добру - неминуемо реализуется.
      Вспомним хотя бы историю создания атомной бомбы. Даже великий Резерфорд был убежден, что сие невозможно, ан нет: очень захотелось, и бомба была создана.
      С той же неизбежностью появилось и учение И.П. Павлова, которое все-таки, несмотря на его естественнонаучное обличье, является по сути морально-этическим оправданием человека в его роли уничтожителя всего живого на Земле. Хищник из "Мира животных", спокойно поедающий серну перед объективом камеры и не ищущий оправдания этому в своем видовом превосходстве, по крайней мере не лицемерит, чем, кстати, и вызывает наше отвращение. Между тем стараниями в основном сентиментального и гуманного человека за последние 100 лет исчезло 75 видов млекопитающих, 600 видов обречено на вымирание. Под угрозой сейчас находится большинство оставшихся высших видов растений и животных. Те же из них, которых человек выбрал для удовлетворения своих потребностей в пище и сырье, давно уже гибридизированы и приспособлены к его нуждам. На них больше не распространяется закон естественного отбора и генетической эволюции. Последствия же селекции, производимой человеком, до сих пор неизвестны, и неясно, в какой степени одомашнивание и селекция снижают сопротивляемость к заболеваниям и паразитам.
      Если бы это хоть кого-нибудь волновало, можно было бы говорить о планомерном геноциде, осуществляемом человеком в животном мире. А поскольку любой геноцид обязательно сопровождается пропагандой, направленной на создание мнения об объекте геноцида как о неполноценном существе, то учение Павлова как раз и выполняет роль такой пропаганды превосходства высшей человеческой расы. Вознеся человека до богоподобных высот и низвергнув животное в пропасть неразумности, учение Павлова возвело баррикады, по одну сторону которых оказался человек, по другую - весь остальной живой мир.
      Для меня эта граница, проводимая между человеком и животными, всегда представлялась воплощением напыщенного и самовлюбленного антропоцентризма. Более того, нередки случаи, когда принадлежность к роду человеческому перестает быть предметом гордости и становится источником стыда. Я не согласен, когда говорят о чьих-то "зверствах" или, желая кого-то оскорбить, называют животным. Помимо того что подобные высказывания незаслуженно оскорбительны по отношению к животным, на что в конце концов можно наплевать: мы же цивилизованное, а значит, шовинистически настроенное человечество, - такие заявления по меньшей мере необъективны.
      Наверное, более правильным будет называть это процветающее, прогрессирующее варварство, презрение к человеку и человеческой жизни, геноцид, равнодушие к экологии, маниакальную тягу к всеобщему взаимоубийству не зверством, а гуманизмом, как присущее только и исключительно человеку.
      А. Кестлер, называя в качестве одной из таких параноидных тенденций обычай человеческого жертвоприношения, прослеживает его во всей истории человечества. От древних обитателей Скандинавии, от этрусков и ацтеков этот обычай складывался у самых разных цивилизаций, совершенно не связанных между собой, как проявление извращенной логики, к которой явно склонен наш биологический вид.
      Австрийский этолог К. Лоренц доказывает, что способность человека к убийству себе подобных существ, относящихся к собственному биологическому виду, поистине уникальна.
      Так где же все-таки, по мнению современных психологов, биологов, философов, пролегает та самая граница, что навеки разделила человека и животное? Заклинаниями, произнесение которых мгновенно ставит упомянутую уже границу, служат слова: "рефлекс", "язык", "инстинкты". Читаем у И.П. Павлова: "В развивающемся животном мире на фазе человека произошла чрезвычайная прибавка к механизмам нервной деятельности. Для животного действительность сигнализируется почти исключительно только раздражениями и следами их в больших полушариях, непосредственно приходящими в специальные клетки зрительных, слуховых.и других рецепторов организма. Это то, что мы имеем в себе, как впечатления, ощущения и представления от окружающей внешней среды как общеприродной, так и от нашей социальной, исключая слово, слышимое и видимое. Это - первая сигнальная система действительности, общая у нас с животными. Но слово составило вторую, специальную нашу сигнальную систему действительности, будучи сигналом первых сигналов. Многочисленные раздражения словом, с одной стороны, удалили нас от действительности, и поэтому мы постоянно должны помнить это, чтобы не исказить наши отношения к действительности. С другой стороны, именно слово сделало нас людьми..."
      Итак, переиначивая Библию, можно сказать, что "в конце было Слово..." Значит, слово и явилось той границей, что навсегда отделила животный мир от человека. Но тогда куда же нам отнести глухонемого от рождение Герасима из "Муму"? Или слепоглухонемых от рождения детей, которые благодаря современным методам обучения хотя и остаются физически неполноценными, но в умственном отношении они становятся вполне разумными людьми, среди которых есть ученые? Если это все одни рефлексы, то давайте считать упомянутые методы обучения дрессировкой, а таких людей, в полном соответствии с учением Павлова, животными, со всеми вытекающими для них из этого последствиями...
      А.И.Мещеряков, посвятивший всю жизнь воспитанию и обучению слепоглухонемых детей, пишет: "...экспериментально опровергается бытующая до сих пор идея о том, что человеческая психика рождается или просыпается только вместе с усвоением языка, речи. С нашей точки зрения, язык на первых порах лишь оформляет уже сложившиеся элементы человеческой психики, возникшие в актах предметно-практического поведения". Давно и неоднократно высказывались мысли о том, что при теснейшей всеобъемлющей связи мышления с языком в нашей психике, в аппарате головного мозга все же имеются и функционируют автономные системы - интеллект и язык.
      В 1980 году Н.И. Жинкин серией экспериментов доказал, что мышление осуществляется в особой кодово-информационной системе, принципиально отличной от любого национального языка - средства общения. В этой связи интересны свидетельства многих авторов, рассказывающих о практике высоких йогов, свободно общающихся между собой, несмотря на незнание языка друг друга.
      Теперь, в качестве примера, я хочу привести небольшую заметку, где автор демонстрирует образец трактовки поведения животных по Павлову. Заметка приводится почти полностью, с сохранением авторских кавычек: "Тщательное изучение жизни муравьев позволило выявить поразительное сходство общественной жизни человека и муравьев. Вот несколько примеров: только что родившиеся муравьи проводят свое детство в специальных "яслях" под надзором профессиональных "воспитателей", которые регулярно выводят малюток погулять за пределы муравейника. За больными ухаживают "врачи". Они ежедневно проводят профилактические осмотры, в случае необходимости, госпитализируют своих пациентов и даже оперируют их - ампутируют, например, поврежденные конечности. В Южной Америке обитают муравьи-"фермеры", которые засыпают землей трещины в стволах деревьев и засевают эти своеобразные поля различными культурами. В уборке урожая принимают участие все члены сообщества.
      Некоторые муравьиные семьи используют для посевов участки вокруг муравейника. Собранные семена идут в пищу, а соломка - на строительные нужды. Существует у муравьев и церемония захоронения: "могильщики" относят усопшего на кладбище, расположенное неподалеку от муравейника, и предают его земле на глубине 2-2,5 см. Разумеется, здесь и речи быть не может о зачатках разума. По крайней мере, разума в нашем понимании. Большую роль в жизнедеятельности муравьев, по мнению, специалистов, играет сложная система врожденных инстинктов, чрезвычайно развитая у этих общественных насекомых".
      Логично, видимо, предположить, что медведю-исследователю - если, конечно, ему придет в голову заниматься такими исследованиями - вряд ли покажутся осмысленными действия людей, работающих у конвейера или идущих в парадном строю: скорее, он придет к выводу о том, что это проявления "сложной системы врожденных инстинктов, чрезвычайно развитых" у этого двуногого млекопитающего.
      Но однажды лед все-таки тронулся, и вот уже не столь одинок в своих, казавшихся ученому миру "дешевыми сенсациями, абсурдом", гипотезах Дж.Лилли, американский нейрофизиолог, еще в начале 60-х годов предположивший, что уровень интеллекта дельфина ничуть не ниже человеческого, а может быть, и выше; что дельфины обладают собственным языком, причем языком невероятно сложным. Исследователи определили, что при общении дельфины используют несколько сотен различных сигналов - примерно столько же, сколько слов мы используем при повседневном общении. Известно, что существуют определенные приемы, с помощью которых можно узнать, как устроена та или иная письменность. Аналогичный подход был использован при изучении графической записи звуковых сигналов дельфинов. Выяснилось, что сообщения дельфинов организованы примерно так же, как наша речь, но что эти сигналы - нечто большее по своему значению и информационному содержанию, чем наша лексическая единица языка слово. Иначе говоря, сигнал дельфина - что-то среднее между словом и фразой. Уже "установлено, что дельфины способны получать, обрабатывать и использовать информацию такого характера, которая выходит за реальные биологические потребности", Оставляя на совести автора цитируемой статьи туманное выражение "реальные биологические потребности", хочу отметить факт удивительного антропоцентризма, когда автор, собравший поразительные наблюдения, все же задает вопрос: "Зачем дельфину огромный, хорошо развитый мозг?" Автору, похоже, и в голову не приходит, что если нет забот о деньгах, автомобилях, ценах, экологических проблемах, телевизорах, наркомании, зубодолбежных станках, росте преступности, энергетическом кризисе и атомных бомбах, то мозги вовсе и не нужны. Неужели невозможно представить себе цивилизацию, ценности которой практически полностью воплощены не в создании и потреблении материальных ее плодов, а в мышлении и познании, в созидании сложнейших и изощреннейших философских и этических систем, в самопознании? Есть еще одно слово-заклинание - "труд", который, как известно, "создал человека". С этим не приходится спорить, но в еще большей степени, чем человека, труд создал человеческую цивилизацию явление уникальное на Земле и, видимо, в наших окрестностях космоса.
      И опять же труд, но в жизненно необходимой для существования расы мере, присущ не только человеку. Упомянем хотя бы тех же муравьев, чей труд к тому же является фольклорным примером для человека.
      Не принято испытывать трудностей и при объяснении действий животных, не имеющих для них вроде бы никакой жизненной необходимости. Даже фантастически сложные игры ворон, о которых можно было бы написать огромную книгу, объясняются легко и просто чем-то вроде "обучения молодого поколения". Я хочу привести пример такой "внепрактической деятельности". К счастью, в первоисточнике эта прелестная история не была испорчена дидактическими разъяснениями.
      Лесничий Том Бакли с Аляски, сидя перед телевизором в рождественскую ночь, вдруг почувствовал, что кто-то наблюдает за ним в окно.
      Повернувшись, Бакли увидел голову огромного медведя. Не обращая внимания. на лесничего, медведь уставился на экран, где демонстрировались мультфильмы. Когда программа кончилась, медведь исчез в лесу.
      Отодвигая границу разума, мы, естественно, хотим где-то остановиться, обрести потерянную было опору, потерянное превосходство, но факты, необъяснимые даже при помощи самых сильных заклинаний - таких, как "сложные инстинкты", отодвигают границу разума все ниже и ниже по лестнице зоологической классификации до тех пределов, где находятся странные существа - полуживотные-полурастения.
      И вот - растения, в которых, как кажется, просто нет места даже для искры разума и эмоций. Тем не менее однажды нашелся человек, который усомнился в этом и продемонстрировал миру удивительные, сенсационные эксперименты. Этот человек Клив Бакстер, один из ведущих американских специалистов по детектору лжи, бывший в то время главой Исследовательского комитета Академии криминалистических наук, однажды решил на всякий случай проверить - есть ли эмоции у растений? Бакстер присоединил два электрода своего детектора, определяющего измерение электропроводности, к листу растения и опустил другой лист в чашку с горячим кофе. Никакой реакции.
      "А что если огонь?" - подумал Бакстер, и в это время игла самописца резко пошла вверх. Бакстер продолжал опыты и в другом эксперименте, поставленном им: механизм, соединенный с датчиком случайных чисел, опрокидывал чашку с живой креветкой в сосуд с кипятком. Рядом стояло растение с наклеенными на лист электродами, замеряющими изменение электропроводности, которое регистрировалось самописцем. Этот опыт повторялся много раз, в том числе и ночью, когда все покидали лабораторию. И всякий раз была устойчиво зарегистрирована эмоциальная реакция, совпадающая по времени с гибелью креветки.
      "Любопытная деталь: оказывается, растение постепенно "привыкает" к трагическим событиям. Например, интенсивность выброса кривой в опыте с креветкой падает после многократного повторения опыта. Растение не обращает внимания на бесполезную сто первую угрозу. Однако при смерти человеческих клеток (антисептик вводят в пробирку с культурой клеток) привыкания нет. Домашнее растение, видимо, чутко реагирует на болезнь хозяина и даже на изменение его настроения".
      Так все-таки есть ли какая-либо особенность, кроме совершенно выдающегося типа цивилизации, которая отделяет человека от остального живого мира? Мне кажется, что главное отличие, по точному определению Р. Мерля, состоит в том, что "мозг дельфина столь же искушенный, как у человека, но контролируется добротой". Я думаю, что это относится не только к дельфинам, потому что основное качество, которое отличает человека от животных, - это его злоба. Злоба, чаще всего беспричинная, злоба, круто замешанная на самовлюбленности и эгоизме. Антропоцентристское учение Павлова, конечно, сыграло свою положительную роль: мы с удовольствием и не задумываясь особо, едим бифштекс, выламываем бивни у слонов и метким - прямо в глаз - выстрелом бьем белок. Но это же учение, как и любое другое, утверждающее чье-либо превосходство, стало одной из основных причин, порождающих бессмысленную злобу и жестокость человека, причиной его противопоставления всему живому на Земле.
      У обезьяннего жилища в одесском зоопарке "экскурсоводы любят рассказывать трогательную историю о том, как обезьяна "усыновила" котенка. Но слащавая история - ложь. Молчаливое звериное царство знает, как все произошло на самом деле. Заметив злой нрав обезьяны, какие-то подонки забросили в клетку полуживого от страха котенка.
      Они ждали кровавого зрелища. Обезьяна спрыгнула с настила, отнесла котенка в дальний угол - подальше от опасности - и дала корку хлеба".
      И еще про зоопарк такая вот коротенькая заметочка: "На редкость доброй и заботливой оказалась обезьянка по кличке Йода из зоопарка Порт-Мейерса, Флорида, - она вынянчила около 50 котят, брошенных родителями на произвол судьбы. Йода окружила малышей трогательной заботой, ревностно охраняя их от всяких неприятностей".
      Я не хочу чернить все человечество-все мы знаем примеры поразительного альтруизма, бескорыстия и самопожертвования самой жизнью во имя других жизней. Но из песни слова не выкинешь: были и костры инквизиции, и печи Освенцима, и одесский зоопарк тоже был. И поэтому с нашей, человеческой колокольни представляется какой-то дурацкой толстовщиной поведение черноморских дельфинов: сколько лет их безжалостно расстреливали, сдирали шкуры и вытапливали жир - а они, идиоты этакие, вместо того, чтобы из столь близкого каждому человеку священного чувства мести топить курортников сотнями, подплывают, играют с детьми, помогают обессилевшим пловцам и улыбаются, улыбаются, улыбаются...
      Человек выше всего этого. Он мечтает о контактах со звездными братьями и плюет на братьев своих меньших, понимая контакт с ними лишь как потребление или насилие. Даже исследовательские, вроде бы делу контакта должные служить программы, и те являются одиозным воплощением идеологии высшей расы, идеологии дремучего антропоцентризма. Ученые, пытающиеся найти хоть какой-то контакт с животными, не представляют, за весьма редкими, счастливыми исключениями, другой основы для взаимопонимания, кроме как на своих собственных, человеческих началах. Сколько лет пытались научить дельфинов английскому языку? А бесплодное насилие над шимпанзе, которым столь же безапелляционно вдалбливали свою, человечью логику? И когда произошел прорыв, это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Убежденность в незыблемости границы между высшим и низшим оказалась сильнее. И весь спектр реакций научной общественности опять уложился в привычный диапазон от "не может быть!" до старой песни про рефлексы, подражание, дрессировку.
      А в обезьяннике происходили удивительные вещи: американские ученые сделали попытку обучения обезьян языку глухонемых, и эта попытка увенчалась успехом. Они создали для детенышей обезьян условия, подобные тем, в которых живут и воспитываются человеческие дети глухонемых родителей. Работа, проводимая в течение нескольких лет, дала целый ряд весьма любопытных результатов. Число усвоенных слов, включая не только знаки предметов, но и некоторые абстрактные понятия, достигало нескольких сотен, и обезьяны довольно бойко объяснялись со своими учителями на языке жестов. Ученый мир, однако, выразил недоверие к этим результатам, выразившееся в обычном их толковании как имитации обезьяной тех слов и выражений, которые применял исследователь в разговоре с ней. После этой критики был поставлен необыкновенно интересный и остроумный опыт. В ходе эксперимента в одну клетку были помещены 13-летняя шимпанзе Уошу, уже обладавшая солидным словарным запасом, и десятимесячный детеныш Лули. В общении с ним Уошу использовала многие сотни слов, усвоенные за многолетнюю учебу. Руководствуясь какой-то непонятной логикой, Уошу сразу же стала обучать Лули слову "приходить". Сидя напротив Лули, Уошу сделала соответствующий жест и притянула детеныша к себе. Она повторяла с ним урок в течение пяти дней. Через неделю Лули, к изумлению исследователей, впервые использовал выученное слово.
      Между тем Уошу продолжала обучение. Громкими криками она выражала чувство голода, подтверждая свое требование знаком "пища".
      Лули сидел рядом и удивленно смотрел на нее. Уошу силой заставила его сделать знак, обозначающий "пища", поднеся его руку ко рту. Лули научился использовать и это слово. Ученик Уошу быстро делал успехи, и к трехлетнему возрасту его словарь составил 28, а еще через 2 года - 47 слов.
      Много можно было бы еще рассказать о таких экспериментах и их впечатляющих результатах, однако на меня наибольшее впечатление произвел один грустный эпизод, который не планировался как эксперимент и который говорит о гораздо большем, чем все хитросплетение экспериментальных методик.
      Вместе с Коко, одной из обезьян, прошедших обучение языку глухонемых, жила кошка - ее подруга, с которой у Коко была нежная и теплая дружба. Однажды кошка заболела и ее перевели в другое помещение, где она умерла. Когда Коко на языке жестов сообщили об этом, она заплакала...
      Общение может быть налажено и с существами, которые, как считается, стоят намного ниже наших ближайших родственников - обезьян - на лестнице классификации. Есть интересное сообщение о краснохвостом попугае Алексе, живущем в Падуанском университете, Италия. Вопреки распространенному мнению о "попке-дураке", Алекс, которого этолог И. Паперберг за 6 лет обучил основам общения с человеком, знает названия более 50 предметов. Он умеет попросить любой предмет или отказаться от него.
      Итак, сознание, разум, эмоции оказываются вовсе не уникальным явлением и на Земле. Они обычны и обыденны, как облака, дождь, смена дня и ночи, зимы и лета. "Природа не роскошествует множеством причин", и разум того или иного свойства, разум несопоставимый, разум, измерение которого не допускает ступеней и степеней, царит на Земле. Вообще, разум как явление, по-видимому, относится к той категории, внутри которой невозможны никакие доступные для нашей логики сравнения, и человеку необходимо учиться принципиально новому для него способу оценок - без сравнения и сопоставления. Сейчас мы оцениваем чужой разум со своей, человеческой точки зрения и сравниваем его со своими, веками выработанными критериями, что приводит порой к выводам прямо-таки странным.
      Однажды, например, некий аналитик поразил мир занятной теорией, заявив, что самое умное домашнее животное - это гусь, поскольку гуси реже других животных гибнут под колесами автомобилей. Комментарии здесь, я думаю, излишни...
      Я понимаю, что все сказанное выше в какой-то, быть может, весьма незначительной степени отражает моральный аспект наших взаимоотношений с животными и что читатель вправе задать вопросы иного, материального плана: "А сам-то автор чем питается? Ведь если следовать его, автора, рассуждениям, то мы только тем и занимаемся, что едим интеллектуальных кур и мыслящих коров? А если идти за автором еще дальше, то получается, что мы поглощаем умную картошку? Ведь так и вегетарианство становится неприемлемым. Чем же можно заменить "единственный источник полноценного белка?" У меня нет ответов на эти вопросы. Хотя, быть может, решение этой проблемы, пусть пока только в теоретическом и экспериментальном плане найдено и заключается в разработке и производстве синтетической пищи, ведь синтез белка уже не является каким-то экзотическим лабораторным процессом и в определенной степени приобрел уже промышленные масштабы. Что же касается гастрономических свойств и качеств синтетической пищи, то и здесь достигнуты некоторые успехи - можно упомянуть и получаемую уже в коммерческих количествах черную икру или успешные работы по "гастрономизации" искусственного мяса.
      По странному и не раз случавшемуся в истории человека совпадению возникновение морально-этического аспекта какой-либо проблемы немедленно сопрягается с вовсе, казалось бы, не связанным с ним экономическим, материальным аспектом. Яркий пример этому вершится на наших глазах. Появляется еще один могучий фактор, способный стимулировать работы по производству синтетической пищи, - стремительный рост населения Земли. В настоящее время население планеты увеличивается в среднем примерно на 70 миллионов человек в год. Прогнозы показывают, что в 2000 году число людей на Земле составит около 7 миллиардов человек. В 2050 году эта цифра возрастет до 15 миллиардов. Число колоссальное, но уже сейчас количество голодающих на Земле превысило полмиллиарда, что сегодня еще может быть объяснено царящей в мире социальной несправедливостью и неравноправным международным экономическим порядком. Однако рост населения в будущем может привести к тому, что традиционное сельское хозяйство окажется несостоятельным в обеспечении всех будущих жителей Земли продовольствием даже при наличии справедливого распределения.
      Пока же искусственной пищи нет, да и что-то не очень аппетитное звучит в этих словах - синтетическая пища, и ситуация остается прежней: высокообразованный интеллектуал, всем своим воспитанием подготовленный к убийству, берет многозарядный карабин и лупит контактера промеж рогов. Ведь на его стороне классики: и Тургенев, и Хемингуэй, и многие другие певцы бессмысленного убийства, поэтизировавшие его и превратившие в утонченное, романтичное и извращенное удовольствие. Как прекрасен чудесным ясным солнечным утром катящийся в своем последнем прыжке подстреленный заяц, как красива, как похожа на натюрморты знаменитых фламандцев алая кровь на черных перьях глухаря, как могуч настоящий мужчина, в спортивном азарте убивший самую большую рыбу, как великолепен предсмертный рев расстрелянного тигра и какими стеклянными и отчужденными становятся его глаза, какая изумительная картина, когда целая шайка пикадоров, матадоров и прочих оров под рев обезумевшей от восторга смерти толпы тиранит, терзает и убивает ни в чем не повинного быка. Какие страсти! Какие эмоции! Какое геройство! Какие люди! А зверье дурное, оно считает человека добрым и идет, бывает, с нуждой своей к человеку за помощью. И так редки примеры этой помощи, этого понимания и сострадания в человеке, что пишут о них газеты, как о снежном человеке, в рубрике "Это надо же!".
      Вот несколько таких трогательных историй.
      В больницу небольшого финского городка позвонили из лесничества и попросили прислать врача, чтобы помочь раненому. Приехавший в лесничество хирург увидел сидевшего на земле возле дома лесника огромного бурого медведя. В задней лапе у него торчала большая острая щепка. Оказалось, что медведь сам приковылял к леснику, надеясь на людскую помощь. Хирург вытащил занозу, очистил и промыл рану, забинтовал лапу. Во время этой операции медведь ни разу не дернулся. Когда все было закончено, медведь лизнул врачу руку и исчез в чаще.
      Иногда благодарность животных за помощь носит материальный, а потому, с нашей точки зрения, еще более осмысленный характер. В годы Великой Отечественной войны партизанский связной, шедший по лесу, нос к носу столкнулся с медведем, который, как и в финском случае, протянул лапу с занозой. Человек вытащил занозу и забинтовал лапу. Медведь скрылся, но на этом история не завершилась. Когда через некоторое время связной опять шел той же дорогой, он увидел того же медведя, который держал в передних лапах колоду-улей. Он поставил улей перед человеком и ушел в лес.
      Чрезвычайно сложными отношениями характеризовался конфликт между людьми и обезьянами в восточной провинции Сьерра-Леоне. Причиной конфликта послужило совершенно мирное желание двух итальянских зоологов оказать медицинскую помощь детенышу бабуина, которого нашли в джунглях в тяжелом состоянии. Обнаружив пропажу, десятки бабуинов отправились на его поиски. К ним присоединились шимпанзе. На четвертый день они отыскали дом, где остановились итальянцы и, дождавшись ночи, совершили опустошительный набег на него. Однако животных постигла неудача - зоологи накануне переехали в другой городок для оказания хирургической помощи малышу-бабуину. Стая раздосадованных обезьян ворвалась в соседний дом, на глазах у перепуганных родителей похитила семимесячного ребенка и скрылась в джунглях.
      Разобравшись в причинах гнева животных, местные жители разыскали зоологов и попросили их отнести обезьянку на то место, где они ее нашли. Через два дня инцидент между людьми и животными был окончен. Живого и невредимого ребенка нашли на обочине дороги, а в знак своих мирных намерений обезьяны оставили рядом с ним большую связку бананов.
      Рассказы о таких происшествиях в большинстве своем имеют хорошо заметный подтекст некоторого самодовольства и самолюбования, столь свойственных человеку: как же, что случись - идут на поклон к Царю Природы! Но, увы, это совсем не так. Это, к сожалению, редчайшие случаи, когда человек еще воспринимается как часть Природы, в которой все взаимосвязано всеобщим симбиозом, иногда, видимо, просто по инерции, включающим в себя человека. Представления о живом мире как о непрерывной кровавой битве страдают некоторой примитивностью и носят явный отпечаток высокомерного снобизма; но Природа не столь проста, и межвидовой симбиоз далеко не самый сложный вид взаимодействий в живом мире.
      Работники нью-йоркского зоопарка однажды утром обнаружили пропажу крупного орангутана. Впрочем, вскоре его нашли в ближайшем парке. Но на следующее утро обезьяна исчезла вновь. После тщательных поисков орангутана обнаружили там же. Один из сотрудников решил раскрыть тайну бегства. Целую ночь просидел он в укрытии неподалеку от вольера, где обитали обезьяны. Утром он увидел, как знакомый орангутан вынул из тайника банан и подошел с ним ко рву, отделяющему вольер от луга, где паслись лоси. Орангутан остановился на берегу и стал размахивать бананом. На этот призыв с противоположного берега приплыл крупный лось. Обезьяна забралась ему на спину, без проблем форсировала водную преграду и большими прыжками пустилась бежать в ближайшую рощу, предварительно отдав банан лосю.