Чужая ноша (№1) - Чужая ноша

– Д-дурак! Мы не в детективы играем!

– Все, все, молчу, – Вадим поднял вверх обе руки, словно сдаваясь. И, чтобы загладить свою вину, заинтересованно спросил:

– Ну так, Инга, вернемся к вопросу Ларисы. Какие выводы ты сделала на основании прочтения дневника?

– Я поняла, что в той истории не обошлось без магии. Сильнейший приворот, посредством которого Ларисина бабушка отвадила ее деда от другой невесты и женила на себе. Сделала, конечно, она это не своими руками, а обратилась к некой старухе, о которой упоминает в дневнике и которая, по-видимому, обладала магическими способностями. Это во-первых. Во-вторых, приворот был не «белым», а сделан «по черному». О последствиях девушка тогда не думала, у нее была одна цель – не допустить женитьбы любимого на другой. Приворот сработал стопроцентно и очень быстро, на основании чего я и смею предложить, что был он «черный». Далее… Похоже, девушка столкнулась с некими неожиданными последствиями своего, скажем так, нелицеприятного поступка. Ее стали терзать какие-то страхи. Может быть девушка и в самом деле стала сходить с ума… Ей постоянно являлась некая она. А еще меня зацепило в дневнике следующее, – Инга снова принялась расхаживать по кухне, цитируя дневник:

– «…Но назад хода уже нет, мы – в неразрушимой связи. Мы – одно целое, как это кольцо, заключившее нас в себя. Мы едины. Но я боюсь не за то, что связь может разрушиться. Она не разрушится…». Смею предположить, что это был даже не приворот, а мощное заклятие, которое неразлучно бы соединило Ларисину бабушку и ее деда. Что это за заклятие – я не знаю, но мне надо узнать. Я хочу поискать ответ на этот вопрос, съездив в ту деревню. Надежда на то, что мне удастся найти человека, который бы хоть что-нибудь знал об этом, призрачна, но попытаться все же стоит.

– Один вопрос, сестричка, – Вадим, как в школе, поднял руку. – Какое отношение имеет эта история из прошлого к настоящему, в частности, к тем трагедиям, которые стали происходить в жизни Лары? И какое отношение – к нам с тобой? Может, я что-то не понял, объясни.

– Объясняю. Во-первых, я как раз и хочу понять, какое отношение это заклятие имеет к произошедшим недавно трагедиям – и имеет ли. Могло ли оно породить то проклятие, которое повисло над Ларисой, или все же нет, и это две разные вещи? А во-вторых…

Инга замялась, словно сомневаясь, говорить или промолчать, и все же решилась.

– А во-вторых, я уже не раз упоминала, что между тобой, Вадим, и Ларисой есть некая сильная Связь. Мощная, я бы даже сказала, неразрушимая. Я все голову над этим ломала, если помните… Так вот, мне кажется, что эта связь – подобна той связи, которая соединила Ларисиных бабушку и деда. Возникла не очень давно, но слишком стремительно.

– О-паньки! – Вадим удивленно присвистнул. – Я не ворожил и не привораживал, ты же знаешь!

– Я тоже не занималась… приворотами, – Ларисины щеки возмущенно вспыхнули.

– Я знаю, – Инга невозмутимо ответила, тогда как и Вадим, и Лариса, переглянувшись, с негодованием на нее уставились. – Но Связь эта есть, и никуда от этого не денешься. Как-то же она возникла…

– Инга, ты просто дрянь, – Вадим громко возмутился. – И бездушная садистка. Только что безжалостно растоптала все иллюзии. Мы-то с Ларисой считаем, что между нами вспыхнули чувства – сами по себе, потому что судьба или что там еще… А ты тут заявляешь, что нет, братцы, вы всего лишь завороженные-привороженные. И если бы не эта расчудесная магия, прошли бы вы мимо друг друга и даже бы не заметили. Заигралась ты, сестра, в свою магию.

– Я не заигралась! – Инга в отчаянии вскрикнула, и на ее глазах даже показались слезы. И Ларисе стало жаль ее, она даже позабыла о своем негодовании, вызванном Ингиным заявлением. – Не заигралась! Я помочь хочу!

– Чем помочь? – Вадим спокойно спросил и невозмутимо закурил. – Разворожить нас, сделать магические пасы над нашими головами и отворотить? А мы, может, не хотим! Нам и так хорошо – вместе. И жили бы мы себе, припеваючи, и бед бы не знали. И считали, что у нас такая любовь – сама по себе, не навороженная…

– Вадим, хватит! – Лариса, до этого молчавшая, резко оборвала его, заметив, что по лицу Инги катятся слезы. – Хватит, Вадим…

Он замолчал, только, отвернувшись в сторону и недобро сощурившись, курил. Лариса растерянно переводила взгляд с него на Ингу и обратно, не зная, что сказать или сделать. Впервые на ее глазах они, кажется, поссорились.

– Между прочим, брат, у меня не было мыслей разрушить… отношения между тобой и Ларисой, – Инга, стесняясь своих слез, быстро вытерла их ладонью и вскинула голову. Она умышленно не стала употреблять слово «связь», заменив его словом «отношения». – Ты меня спросил, я ответила. И не я это придумала. Да и не понятна мне твоя реакция сейчас, ты же ведь так любишь спорить и доказывать мне, что не веришь ни в магию, ни в привороты, ни в другие подобные вещи!

Инга усмехнулась и вытащила из общей пачки, лежащей на столе, сигарету.

– А тут неожиданно будто взял и поверил, да еще возмутился как! Если у тебя есть претензии, предъявляй их не мне, а тому, кто это сделал.

– Если и правда сделал, – Вадим глухо проговорил, не глядя Инге в глаза. – Ладно, черт со всем этим! Сделали – не сделали, наворожили – не наворожили… Главное, Лариска со мной и отвечает мне взаимностью.

Он хлопнул ладонями по столу и, подняв на Ингу глаза, с виноватой улыбкой добавил:

– Извини! Не прав был.

Инга снисходительно усмехнулась и промолчала, но ее красноречивый взгляд, брошенный на брата, явно произнес: «Не «выступай», раз ничего не понимаешь…».

– Инга, а не получится ли так… – Лариса, воспользовавшись возникшей паузой, решилась задать вопрос, который возник у нее еще до перепалки Вадима и Инги, – Что если ты снимешь проклятие, то и связь между мной и Вадимом окажется разрушенной?

Инга, словно и боялась подобного вопроса, не торопилась с ответом. Молча посмотрев вначале на брата, с усмешкой ожидавшего, что она скажет, а затем на Ларису, которая напряженно сжала кулачки, призналась:

– Не знаю.

И поспешно добавила, предупреждая новый выплеск негодования брата:

– Но… не думаю. Если между вами и правда та Связь, о которой упоминается в дневнике, то она, как там сказано, неразрушимая. Впрочем, я, кажется, уже и раньше упоминала о том, что связь эта мощная и ни отворотами, ни какими другими способами ее не разрушить.

– Успокоила, – Вадим иронично усмехнулся, но перевел дыхание с заметным облегчением.

– Лариса, у меня к тебе есть вопрос, – Инга старательно не заметила ироничной усмешки брата. – В дневнике упоминается о кольце. Ты случайно не находила или не получала в подарок кольцо? Ну, мало ли… Вспомни. Может, по наследству досталось…

Лариса, мысленно перебрав содержимое своей шкатулки с украшениями, покачала головой:

– Нет. Я не люблю украшения, у меня их мало. И все кольца, которые у меня есть, куплены либо мной, либо при мне же – родителями. Нет, Инга. Нет.

– Я, как знаешь, тоже колец не ношу, – Вадим, бросив на сестру смеющийся взгляд, с готовностью продемонстрировал ей обе ладони.

– Мда-а, – Инга, о чем-то размышляя, задумчиво протянула, потом, словно спохватившись, хлопнула в ладоши и уверенно провозгласила:

– Вернемся к первоначальной теме. В субботу с утра я отправляюсь в деревню Черногрязцы, где жила когда-то Ларисина бабушка. Лара, ты как?

– Еду! – девушка с готовностью откликнулась. – Могу завтра поинтересоваться расписанием автобусов…

– Стоп, барышни, одних за приключениями вас никто не отпустит, даже не смотря на то, что вы уже взрослые девочки. Обещаю не мешать вам, просто отвезу вас в ваши Черногрязцы и привезу обратно. Возражения есть? – Вадим с вызовом посмотрел на сестру, словно опасаясь, что та начнет возражать против его компании. Но Инга заметно обрадовалась и, улыбнувшись, отрапортовала:

– Возражений нет!

Остаток вечера прошел за обсуждением маршрута. Отправиться решили в субботу рано утром, чтобы в воскресенье вечером уже вернуться в Москву.

XXI

Лёка вошла в свою квартиру, на ходу рассматривая обложку музыкального обозревателя, выходящего по пятницам. Ее заинтересовала статья, вынесенная на обложку и озаглавленная как «Рок-звезды или рок-бездарности?». Не отрывая взгляда от журнала и стаскивая зубами перчатки, девушка закрыла за собой дверь и присела на телефонную тумбочку. Быстро пролистав страницы, она нашла нужную статью и тут же углубилась в чтение.

Некий господин, подписавшийся как Ромашкин, возомнил себя музыкальным критиком и расстарался разгромной статьей на целую страницу. С ухмылкой и понтами он довольно грубо прошелся по некоторым молодым коллективам, игравшим музыку в стиле рок. Господин Ромашкин, видимо, считал себя великим экспертом в музыке, отлично разбирающимся в том, что гениально, а что – бездарно. Не мало досталось и самой Лёке. Не известно, был ли господин Ромашкин на ее последнем концерте или составил о нем мнение по впечатлениям третьих лиц, но, видимо, посчитал, что имеет право на злые выпады в адрес малоизвестной певицы. В частности, обозвав ее песни «неудобоваримыми», от которых может приключиться «несварение слуха», убежденно доказывал, что у таких «музыкантш» будущего нет.

Лёка дочитывала статью, даже не замечая, что по ее щекам катятся слезы. Эта статья, пусть и сляпанная грубо и безграмотно, послужила последней каплей, переполнившей чашу отчаяния. Сегодня ей отказали в ротации на радиостанции, заявив, что ее песни – не того формата. Концертов в ближайшее время не предвиделось. Денег на запись профессионального диска нет. А тут еще и грязная статейка Ромашкина… Наверное, это судьба, знак – впервые увидеть свое имя в прессе именно в разгромной, а не хвалебной статье. Лёка медленно, словно во сне, сняла куртку, шарф и шапочку. Небрежно бросив одежду на тумбочку, она, сбросив журнал на пол, прошла в комнату и, обняв себя руками, словно защищаясь, прилегла на диван.

После работы Лариса заехала на обязательный «пятничный ужин» к родителям. Теперь, после гибели Аленки, вечера у родителей проходили в скорбном молчании, иногда прерываемом мамиными причитаниями. Как традиция, перед ужином Лариса вместе с родителями рюмочкой вина поминала Алену и Влада, а в эту пятницу – уже и Сашу.

– Молодые-то все… – мама вздохнула и вытерла слезы. Лариса угрюмо промолчала. Высидев положенные два часа, она попрощалась и, пообещав быть осторожной, вышла на улицу. Достав из сумочки телефон, позвонила Вадиму и сообщила, что уже едет домой.

– Можно, я к тебе заеду сегодня? – он с надеждой поинтересовался и с теплой интонацией добавил:

– Соскучился! Мы с тобой уже сутки не виделись!

– Заезжай! – Лариса улыбнулась. – Только, Вадим, не забывай, что завтра нам рано вставать. Тебе надо выспаться, потому что ты будешь за рулем.

– Высплюсь, – он бодро ее заверил и засмеялся:

– На крайний случай, если я вдруг от усталости буду клевать носом, ты или Инга на время смените меня за рулем. Водить обе умеете.

– На меня – не рассчитывай! – Лариса твердо отрезала. – Я за руль больше не сяду.

Она добралась до дома довольно быстро. И когда уже входила в квартиру, в сумочке затренькал мобильный. Увидев высветившееся на экранчике имя Вадима, она со смехом ответила:

– Ты чего?

И тут же осеклась, поняв по тону Вадима, что что-то случилось.

– Лара, я не смогу к тебе сейчас приехать. Мне Инга только что позвонила в истерике. Лёка попыталась покончить с собой, ее отвезли в больницу. Я тоже туда сейчас еду.

Внутри будто окатило холодной водой. Лариса замерла с трубкой, не зная, что спросить или сказать, все слова и вопросы будто разом вылетели из головы.

– Лара?.. – он, испуганный ее долгим молчанием, спросил.

– Д-да, я здесь… Как это случилось?

– Не знаю ничего. Мне Инга позвонила, кажется, из «больницы». Я так понял, что она нашла Лёку в ее квартире и вызвала «скорую». Я тоже еду в больницу – поддержать и успокоить сестру.

– Вадим, позвони мне, хорошо? Или, если сможешь, приезжай. У меня и заночуешь. Я не буду спать, дождусь твоего звонка или приезда. Хорошо?

Вадим промычал что-то неопределенное и отключился.

Приехал он около часу ночи, когда Лариса уже вся извелась, встревоженная отсутствием звонков и хоть какой-то информации о состоянии Лёки.

– Извини, что так поздно, – Вадим устало поцеловал ее и прошел в комнату. Сел в кресло и, поморщившись, помассировал пальцами виски. Лариса, прислонившись к дверному косяку, замерла, не решаясь спросить. И все же, не выдержав молчания, спросила:

– Как Лёка? Спасли?

– Спасли, похоже… Глупая девчонка, кто ж таким способом решает свои проблемы? Беда с вами, барышни… Прочитала в газетенке грязную статью о себе и решила таким вот кардинальным способом… Инга сказала, что у Лёки сегодня был трудный день, на радио не приняли ее песни. А тут еще статейка – пустая, нелепая, но Лёка – барышня впечатлительная, вот и резанула себе от отчаяния вены. Хорошо, что Инга решила к ней заехать – успокоить после этого провала с радиостанцией. И ладно ключи от Лёкиной квартиры у нее были. Так и нашла ее – с перерезанными венами. Спасло лишь то, что времени мало прошло. Мы с Ингой долго просидели в больнице, пока нам хоть что-то вразумительное про Лёку смогли сказать. Потом отвез сестру домой, посидел с ней еще какое-то время, чтобы она более-менее успокоилась. И после – к тебе. Если позволишь, я рухну спать уже у тебя, не поеду домой…

– Конечно, Вадим.

Она предложила ему поужинать, но он отказался, согласившись только на чай. И когда Лариса уже готовила ему чай и бутерброды, сказал:

– Инга уже не поедет, останется с Лёкой. Мы можем поехать вдвоем, если считаешь, что так надо. Решай ты, потому что мне – все равно. Мне и здесь с тобой хорошо, и уехать за город тоже хочется.

Лариса задумалась, принимая решение. Что именно хотела разузнать Инга в деревне, ей было не совсем понятно. Гонять Вадима в такую даль ради того, чтобы посетить деревенское кладбище тоже было бы не совсем правильно.

– Лариса, мне эта поездка не доставит каких-либо неудобств. Если ты колеблешься из-за меня, то это не правильно, – Вадим словно прочитал ее мысли.

– Я не знаю, что именно Инга хотела выяснить там… Тебе она тоже вряд ли сказала – не до этого было.

– Инга сказала две вещи. Первая – что она боится за тебя и ей не хотелось бы отпускать тебя в эту поездку. Два случая, произошедших недавно с тобой, всерьез обеспокоили ее и напугали. Она считает, что тебе надо быть предельно осторожной. А второе – наказала мне следить за тобой и оберегать, если ты все же не передумаешь ехать. Но об этом она могла бы и не говорить. Больше она ничего не сказала.

– Я все же хочу разобраться с тем, что происходит со мной и моими близкими. Инга нашла некоторые зацепки и поэтому, Вадим, мы не будем отменять поездку. За два дня, думаю, управимся.

– О”кей. Решили, – он кивнул, принимая ее решение. – Значит, завтра с раннего утра и отправимся.

Встать пришлось рано, так как дорога предстояла не близкая, а вернуться надо было уже на следующий день к вечеру. Немного хмурые и молчаливые от недосыпа они сели в машину и отправились в дорогу. Но когда уже выехали за пределы Москвы, настроение у обоих поднялось. Вадим включил музыку и на полупустой трассе развил приличную скорость. В предвкушении небольшого путешествия настроение и у него, и у Ларисы постепенно поднималось, как ртутный столбик – в жару.

– У меня настроение такое… Азартное! – Лариса с улыбкой поделилась с ним. – Наверное, в ожидании приключений.

– Вот только «приключений» нам не надо, – он тут же с усмешкой отозвался. Но хорошее настроение тоже не смог скрыть.

Дорога вскоре стала восприниматься Ларисой просто как некое путешествие, приносящее радость. Недавние тревоги, горе и переживания отошли, уступив место легкому настроению, игравшему в душе, как пузырьки шампанского. Пустынная дорога вдоль лесопосадок, стрелой несущаяся «Ауди», словно вырвавшаяся на волю птица, заводная музыка, придорожное кафе, в котором они остановились пообедать, горячая и вкусная еда, на которую они набросились с повышенным аппетитом, смеющийся и подшучивающий Вадим, сидящий напротив нее, смесь запахов кухни, сосновых поленьев и сигаретного дыма в кафе, небольшая метель, которая не встревожила, а больше обрадовала – все это было составляющими частями небольшого дорожного приключения. Ларисе уже было все равно, куда и зачем они едут, главное, что они куда-то ехали, были вместе и в хорошем настроении. В кафе Вадим позвонили сестре поинтересоваться состоянием Лёки. Инга уставшим и сонным голосом (видимо, ночью так и не смогла уснуть из-за переживаний) ответила, что с Лёкой все будет в порядке. Это известие вызвало всплеск радости, Лариса с Вадимом чокнулись стаканами с соком и опустошили их за здравие Лёки. Даже очередная просьба Инги быть предельно осторожными и внимательными воспринялась как часть «приключения» и не нагнала ни малейшего облачка на сияющее солнцем настроение.

– Часа через два, думаю, будем уже в твоих Черногрязцах. Надо будет подумать и о ночлеге. Интересно, есть ли по близости какой-нибудь районный городок, в котором можно было бы найти гостиницу? – сверившись с картой, Вадим присвистнул. – Ну и глухомань! К ближайшему городку мы только к ночи попадем.

– В этом городке моя бабушка Зоя живет, – сказала Лариса, заглядывая через его плечо в карту. – На крайний случай можем и к ней поехать. А можем и в деревне попросить у кого-нибудь ночлега, заплатим. Или в машине останемся. Не пропадем!

Похоже, ей гораздо больше хотелось ночевать у кого-нибудь в деревне или в машине, но не в гостинице – потому что от этого дорожное приключение обретало еще более яркую окраску.

– Посмотрим, – Вадим сдержанно ответил. Видимо, просьбы и тревоги Инги принял с гораздо большим вниманием, чем Лариса.

Метель к вечеру разыгралась, и Вадим несколько обеспокоился состоянием дороги.

– Не в Москве все же, здесь никто расчищать не будет. Не застрять бы…

И не проехали они и километра, как его опасения сбылись. Машина неудачно съехала с дороги на обочину и увязла боковым колесами в небольшой колее.

– Гадство, – парень тихо выругался и еще раз предпринял бесполезную попытку выехать из колеи.

– Выйти надо, подтолкнуть, – Лариса встревожено выглянула в окно.

– А то и откапываться придется, – Вадим сквозь зубы ответил и вышел из машины. Девушка вышла за ним следом.

– Не так уж глубоко и сели, – он внимательно осмотрел завязшую в смеси не замерзшей грязи и мокрого снега машину и несколько воодушевился. – Вот тебе и твои Черногрязцы! Название само за себя говорит. Обидно, что не доехали всего какую-то пару километров. Надеюсь, справимся сами.

Однако провозиться им пришлось гораздо дольше, чем они рассчитывали. Машина фырчала, бешено вращала колесами, с усердием пытаясь вырваться из плена, да только увязала в грязи еще больше. Вадим, усадив Ларису за руль, сам подталкивал машину сзади.

– Вот тебе и приключение, – он после очередной бесполезной попытки высвободить машину из «плена», устало проворчал и перевел дух.

– Не получается? – Лариса вышла к нему.

– Попробую еще подкопать, – взяв лопатку, он присел и вновь принялся откапывать завязшее заднее колесо. Лариса с найденной в багажнике картонкой присела возле переднего. Вот тебе и приключение, Вадим прав. Не заночевать бы тут на дороге. И, как назло, ни одной проезжающей машины, которая бы могла вытянуть их на буксире.

Уставшие и перепачканные грязью, они наконец-то смогли выехать из колеи уже тогда, когда вечерняя темнота скрыла очертания округи.

– Лучше поздно, чем никогда, – Вадим, когда машина, победоносно фыркнув, тронулась из колеи, устало заметил. Лариса вывезла машину на дорогу и вышла к нему, оставшемуся на обочине.

– Почиститься бы надо, а то мы с тобой как из болота вылезли, – она критическим взглядом осмотрела в свете фар его и себя. – Давай отойдем к краю дороги, там снег чище. Или спустимся немного вниз.

Дорога проходила по верху склона, у подножия которого темнела лесопосадка. Свет от оставленных включенными машинных фар освещал дорогу и часть склона. Лариса сошла с обочины и немного спустилась вниз. Присев, она принялась чистым снегом оттирать грязные руки и рукава куртки. Вадим спустился к ней.

– Какие у нас дальше планы? До твоей деревни два-три километра, почти приехали. Рядом – метрах в пятистах – другая деревня. Можно будет заехать и спросить, где можно остановиться на ночлег. Вряд ты ли пойдешь отыскивать кладбище на ночь глядя, – Вадим резонно заметил и с силой потер снегом испачканную грязью почти до самого колена штанину.

– Дай лучше я, тебе не удобно, – Лариса, понаблюдав за тем, как он пытается разглядеть штанины своих брюк сзади, предложила и поднялась с корточек. Но встала она слишком резко, не рассчитав, что стоит не на ровной поверхности, а на склоне. Нога соскользнула, и девушка, взвизгнув, покачнулась. Вадим, вовремя среагировав, успел подхватить ее и не дал упасть. Но сам при этом поскользнулся и, упав, немного прокатился вниз по склону, по пути больно ударившись коленом обо что-то твердое – то ли камень, то ли корягу.

– Вадька? – Лариса испуганно вскрикнула откуда-то сверху, силясь разглядеть его в темноте. Сюда свет фар уже не достигал.

– Стой там наверху и не вздумай спускаться! Со мной все в порядке, я сейчас к тебе поднимусь, – он прокричал ей и попытался встать, но тут же, охнув от неожиданной боли в ноге, вновь сел. Похоже, он здорово ушиб колено.

– Вадим? – Лариса, не послушав его, уже спускалась к нему. – С тобой все в порядке?

– Да, я ж сказал, – он процедил сквозь стиснутые зубы и кое-как поднялся на ноги. Так, на ногу ступить смог, уже хорошо. Только вот как вскарабкаться наверх?

– Вадим? Точно все в порядке? – Лариса, обеспокоенная тем, что он медлит идти, снова встревожено спросила.

– Не знаю… Ногой обо что-то ударился. Похоже, там камень был. Не волнуйся, сейчас пройдет, – он наклонился и осторожно потер ушибленное колено. – Сейчас… Сейчас пойдем. Подожди немного.

Его заявление, что «сейчас все пройдет» нисколько не успокоило девушку, а, наоборот, встревожило. Она засуетилась, запричитала, и своей бесполезной суетой вызвала у Вадима лишь легкое раздражение.

– Успокойся, все нормально, – он, лишь бы не слышать больше ее обеспокоенных причитаний, медленно двинулся вверх по склону. Когда он наступал на левую ногу, колено отзывалось резкой болью, которая, казалось, отдавалась даже в затылок.

– Подожди, Вадька, – Лариса нагнала его. – Давай помогу.

Идти, опираясь на плечо Ларисы, было немного легче, но все равно те несколько метров склона, которые он с трудом преодолел, показались ему адовой пыткой. Вот тебе, похоже, и начались приключения…

После недолгого «совещания» решили доехать до ближайшей деревни и поинтересоваться насчет возможности у кого-нибудь остановиться на ночлег. Лариса еще заявила, что поинтересуется и наличием больницы где-нибудь поблизости.

– Какая больница, Ларка? – Вадим скептически усмехнулся. – Здесь такая глухомань, что вряд ли в округе есть даже самый захудалый здравпункт. Обойдусь!

– Сомневаюсь, – она, усаживаясь за руль, хмыкнула.

Стучась в первый дом Лариса особо и не рассчитывала на удачу, но ей повезло. Дверь открыла женщина неопределенного возраста и довольно миролюбиво поинтересовалась, что девушке надо. Лариса извинилась за беспокойство и, кивнув в сторону машины, объяснила, что они с молодым человеком направляются из Москвы в некий город (она даже назвала какой-то для правдоподобности). Но вот из-за того, что потеряли много времени, пытаясь вытащить забуксовавшую машину, не успели до ночи доехать до районного городка и теперь ищут ночлега в этой деревне. Да к тому же парень получил травму. Если здесь по близости есть и больница… Но женщина, слушавшая с вниманием, тут же перебила Ларису:

– Что ты, милая! Какие тут больницы? Мы, если заболеваем, к бабе Вале идем – она у нас за доктора. А что с парнем-то?

– Ногу ушиб сильно, – Лара жалобно ответила и с надеждой посмотрела на женщину, которая про ночлег так еще ничего и не сказала.

– Ну, это пусть баба Валя посмотрит! Она у нас во многих болячках разбирается! И на ночь, думаю, тоже пустит. Она радушная. Одна живет, скучно ей, гостям рада будет. Подожди, я провожу вас.

Женщина исчезла в доме и громко крикнула кому-то:

– Ва-ась, я счас девочку до бабы Вали провожу! Надобно ей.

И появилась уже в тулупе и повязанном на голову платке.

– Вот туточки она живет, баба Валя-то, – женщина указала рукой на один из домиков, которые они медленно проезжали. – Машину-то во дворе оставить попросите. У нас тут ребятни мало, да те, кто есть, вам утром мигом колеса с любопытства развернут, ежели машину тут бросите. Айномарка-то, дорогая…

Чрезвычайно гордая тем, что ее покатали по деревне на «айномарке», женщина выбралась из машины с достоинством королевы и, поднявшись на крыльцо нужного дома, затарабанила в дверь:

– Баб Валя! Баб Валя! Открой! Это Галка Смирнова! Открой, очень надо!

Лариса тоже следом за женщиной вышла из машины и робко вошла во двор.

– Че орешь, как оглашенная? – дверь со скрипом распахнулась, и в проеме показалось недовольное лицо старушки. – Чай не глухая, слышу хорошо. Че случилось-то? Заболел кто?

– Да из Москвы тут ночлега просют! Девочка с парнем, заблудились они… Парень ногу расшиб, помощь твоя нужна.

– Ну, пусть заходют, посмотрим.

– Так они с машиной! Поставить во дворе можно?

– Пусть ставят. Погоди, я счас выйду.

Старушка открыла дверь пошире и вышла на крыльцо.

– Здравствуйте, – Лариса робко поздоровалась.

– Здравствуй, – баба Валя, нахмурившись, внимательно оглядела ее с головы до ног и, видимо, «фейс-контролем» осталась удовлетворена, потому что в следующую секунду уже заулыбалась:

– Меня баба Валя зовут, а тебя, девонька?

– Лара. Где бы… можно было у Вас поставить машину?

– Да вот прямо во двор въезжайте!

Под любопытные взгляды бабы Вали и женщины Лариса, сев в машину, завела двигатель и аккуратно въехала во двор.

– Спасибо, – она поблагодарила женщину, проводившую их к бабе Вале, а Вадим в знак благодарности извлек из кармана денежную купюру:

– Вам за беспокойство и помощь.

– Чай, есть-то хотите? – баба Валя, похоже, и правда обрадовалась неожиданным гостям. И тут же пояснила причину своей радости:

– Я одна живу, поговорить-то особо не с кем. Дети и внуки в городе давно живут, редко приезжают… Я счас накормлю-то вас, а потом уж и на ночь устрою. И ногу твою погляжу. Как звать-то тебя?

Она, радушно улыбаясь, обратилась уже к Вадиму. Тот назвал свое имя и огляделся в поисках, куда бы можно было присесть. Баба Валя правильно его поняла:

– Садись сюда.

Она быстро подвинула ему табурет, и Вадим неуклюже присел, вытягивая левую ногу. Колено болело невыносимо.

– Ты обожди пока тут, а я на стол соберу, – старушка излучала небывалую энергию. Ларисе было неловко за доставленные ей неудобства, и она в качестве компенсации предложила свою помощь в накрывании стола. Но старушка бодро ответила:

– Ты и так устала, милая. Присядь, отдохни. Я сама управлюсь!

На столе быстро, как по волшебству, появились миска с нарезанным толстыми ломтями хлебом и кувшин с молоком.

– Чем богаты, тем и рады, – старушка вздохнула и пригласила к столу.

Наверное, за всю жизнь ни Лара, ни Вадим ничего вкусней не пробовали. По крайней мере, так им казалось обоим, когда они с аппетитом жевали ломти пышного, с крупными дырочками деревенского хлеба и запивали его свежим молоком.

– В Москве вашей и хлеб, наверное, не такой, и молоко – не молоко… – Бабуля, подперев ладошкой щеку, с умилением глядела, как они с аппетитом едят.

Лариса молча кивнула, а Вадим, потянувшись за очередным ломтем хлеба, признался:

– Очень вкусно! Даже за аппетит свой стыдно…

– А ты не стыдись, милок! Кушай на здоровье!

После того, как они наелись, бабушка так же ловко убрала со стола и бодро распределила, кто где будет спать. Лариса вызвалась застелить постели, пока баба Валя будет осматривать Вадиму колено.

– Ой-ой-ой, милок, – старушка сокрушенно пробормотала. – Это как же ты, милый, так ушибся? Болеть ведь долго будет.

Лариса, занятая постелью, оглянулась через плечо. Вадим, положив ногу на другой табурет, закатал штанину. Ушибленное колено сильно опухло, а на его внутренней поверхности образовался внушительный кровоподтек. Баба Валя легонько дотронулась до синяка, и парень поморщился от боли.

– Плохо, милок… Тебе бы показать ногу врачу. Я могу лишь боль маленько снять. Мазь у меня хорошая от ушибов, сама варила по особому рецепту, да, боюсь, и она тебе не шибко поможет. В город как приедешь, к доктору сходи, иначе еще долго с ногой промаешься.

Вадим, то ли уже от усталости, то ли измученный болью, безропотно позволил старушке заняться его ногой. Лариса, чтобы не терять время даром, решила расспросить бабу Валю на интересующую ее тему. Встав сзади Вадима, она обняла его за плечи и задала бабуле вопрос о местонахождении деревенского кладбища, мотивируя свой интерес тем, что хочет посетить могилы бабушки и деда.

– Кладбище в километре отсюда. Как раз посредине между нашим Опенкиным и соседними Черногрязцами, – бабуля, прикладывая к колену Вадима свою чудодейственную мазь, охотно пояснила. – Только оно заброшенное. Кто туда ходит? Тот, кто остался в наших деревнях. А осталось мало народу. В основном все в город переехали. А вот раньше, м-м-м, какие наши деревни были обжитые! Особенно Черногрязцы! Там жисть кипела – и клуб был, в котором танцы по субботам устраивали и кино крутили, и колхоз процветал. А молодежи сколько жило! А потом все в город стали уезжать. Сейчас и в Черногрязцах, и в нашем Опенкине почти одни старики остались…