Хроники XXXIII миров (№1) - Скрижаль Дурной Вести

— Я займусь своими орлами, — сообщил он Тори для порядка. И, вспомнив что-то теперь страшно далекое, добавил: — Однако.

— М-молодец, — одарил его мутным взглядом начальник. — Одобряю. — С этими словами он вновь прервал контакт с окружающими.

Клайд браво попрощался с остальным — совершенно индифферентным — обществом и, стараясь преодолеть ставшее дьявольски заметным вращение Планеты под ногами, потопал к своим оболтусам. По дороге вытащил из землянки вторую канистру

Получив команду, рядовой состав живо побежал за пайком и в считанные минуты был на месте — в своей крытой траншее. Клайд водрузил перед ними выпивку, предупредил, что ночной выход будет тяжелым, и, наконец добравшись до своей лежанки, не раздеваясь, заснул мертвым сном. Ему приснился Лесной Человек, и вместо глаз у него был Желтый Огонь.

* * *

Душная ночная тьма лишь поначалу казалась непроницаемой. Сначала стал заметен призрачный свет гнилушек, затем глаз начал различать разноцветные, теплящиеся хоть и еле различимым, но живым огнем грозди фосфоресцирующих грибов, затем — голубоватые нити Гномьей Паутины. Постепенно лес начинал напоминать лабиринт улиц большого города, украшенного огнями к Рождеству. Только огни эти были в сотни раз слабее того, к чему Клайд привык на Большой земле. Это была редкая ночь без дождя.

Ночь эта изменила не только лес. Совсем иными были теперь и его люди. Там, в форте, превращенные казарменной дисциплиной в идиотские манекены, они гляделись воплощенной нелепостью, а теперь — в зыбком мраке вдоль тропы скользили жутковато хищные, еле заметные даже в упор и абсолютно бесшумные тени. Это были дети леса, плоть от плоти его. Они и переговаривались между собой звуками леса — какими-то скрипами и тресками. Иногда — голосом ночных зверей. В сравнении с ними Клайд чувствовал себя чудовищно неуклюжим и шумным роботом, угловато продирающимся сквозь до предела чуждый ему мир.

В помощники себе он выбрал малого постарше — Луку. Точнее, если уж говорить правду, Лука сам взял шефство над чудаком, который хоть и знает оружие получше других и реакцию имеет неплохую, но в лесу — младенец младенцем. Сейчас Лука был порядком озабочен. И становился все мрачнее с каждым часом. Когда отряд вышел к Гнилому ручью, он стал как вкопанный.

— Дальше идти не надо, начальник, — глухо сообщил он. — Здесь трапперы прошли. Запах металла.

Клайд даже не стал уточнять, что тот имеет в виду. Сам он не заметил бы здесь с десяти шагов и тяжелого танка.

— Задание идет под срыв, — коротко сказал он. — Там — впереди, в километре — район встречи.

— Ну ты даешь, начальник, — мрачно хмыкнул Лука. — Считай, что трапперы твоих встречных раньше тебя вычислили. И того... Но мы их еще можем и ушучить... Их — человек пять, не больше...

— И как ущучивать будем? — с интересом осведомился Клайд.

— А так, что пойдут они оттуда к речке. Там у них катер.

— Они что, тебе докладывали? Или как?

— Да тарахтел катерок-то их с час назад. Если пойдем наперерез — точно встретим этих голубчиков. А там...

— Отлично. Поведешь.

Клайд свистнул условным свистом и вполголоса объяснил бесшумно появившимся из мрака подопечным новую задачу.

* * *

Все произошло гораздо быстрее, чем ожидал Клайд. Они налетели на отряд трапперов лоб в лоб, не успев даже развернуть засаду. Лука успел предупредить отряд условным скрипом, и одиннадцать человек словно растворились в пространстве. Клайд, еще ничего не понимая, грохнулся за кряжистый пень и привел в готовность разрядник. Прислушался. И, к своему удивлению, услышал звук, которого не слышал давно, с детства, — стук конских копыт.

Конь и трое трапперов появились на тропе метрах в двадцати от него, вынырнув из ведьминой травы. Всадника на коне не было — только что-то, напоминающее мешок, было перевалено через седло. Чем-то Клайд себя все-таки выдал, потому что раздался крик «Засада!», дикое ржание коня, и почти сразу затрещали выстрелы. Тихие и смертоносные. Собственно, только двое из трапперов успели пустить в ход оружие. Одного Клайд снял первым же разрядом. Двое других были «готовы» в ту же секунду — как-никак по ним палила почти дюжина стволов. И почти сразу внизу — там, где ощущалась водная гладь реки, — взвыл движок катера. И звук этот растаял вдали.

— Сука какая, — посетовал, выходя на тропу, Лука. — Удрал, не стал своих дожидаться...

Отряд потерял одного бойца. Парень неудачно подставился под выстрел кого-то из своих. Кого — поди разбери теперь... Его товарищи кучей присели вокруг и тихо затараторили, обсуждая приключившееся несчастье. Трое — те, что были поопытнее, — занялись обыском убитых трапперов. В отличие от Егерского корпуса, строевые солдатики, слава богу, не увлекались коллекционированием голов противника. Клайд занялся взваленным на коня мешком. Тем более что «мешок» хрипло ругался последними словами.

Клайд разрезал ремни, которыми был связан пленник трапперов, не успел подхватить его — и тот грохнулся оземь. Потом поднялся, энергично растирая затекшие руки, стройный, даже хрупкий какой-то парень с тонкими, резко очерченными чертами очень молодого лица. На здешний корявый народ он походил не более, чем на осьминогов.

— Там, на тропе... — все еще хрипло отплевываясь и кашляя, сказал он, — там Роско... Наставник... Он... может, еще жив.

— Так, — озадаченно молвил Клайд, обернувшись к Луке. — Как ты? Еще трапперов в округе не чуешь?

Лука стоял, раскорячившись и отвесив челюсть, и как баран на новые ворота пялился на освобожденного пленника, из чего Клайд заключил, что его отряд вызволил какую-то важную птицу.

— Нет, не чую, — наконец выдавил из себя Лука, и Клайд махнул ему и еще троим и двинулся в сторону, указанную свежеосвобожденным.

Тот, в свою очередь, вставил ногу в стремя и чуть было лихо не вскочил в седло, но, натерпевшийся, видно, за эту ночь всякого жеребец снова дико заржал и вскинулся на дыбы. Клайд за штаны подхватил всадника, предотвратив еще одно его падение, и несколько неумело усадил его на успокоившегося коня. По непонятной для него причине эти его действия вызвали полнейшее остолбенение Луки и всех остальных его подчиненных. Всадник же одарил его таким гневным взглядом, который не могла скрыть даже ночная тьма.

В полном молчании они проделали пару сотен метров по тропе и на небольшой прогалине наткнулись на еще одного убитого траппера, двух солдатиков — тоже уже окоченевших, и того, кто был поименован как Роско. Сухопарый старик сидел, прислонясь к стволу дерева, и без особого успеха пытался сделать себе повязку — у него был задет бок и в кровь разбит левый висок. В общем-то ничего страшного.

— Может быть, нам пора обменяться паролями? — осведомился Клайд, помогая пожилому джентльмену управиться с биогелевым пластырем и шприцем с регенератором.

— Вы, как я понимаю, — те, кому я должен был сказать, что «рассвет сегодня будет ранним»?

— А вы — тот, кому я должен ответить: «Да, если тучи не закроют Звезду»? Меня, кстати, зовут Ван-Дейл. Клайд Ван-Дейл, комотделения, к вашим услугам.

— Филипп Роско — к вашим. Я думаю, нет необходимости представлять... э-э... — Роско сделал жест в сторону всадника.

— Феста, — хрипло, но уже позвонче, чем раньше, небрежно отрекомендовался тот, соскакивая на землю. — Можете без церемоний — просто Феста.

— Нам придется задержаться — надо зарыть убитых. Через час — тронемся. — Клайд внимательно присмотрелся к лицу Роско. — Мне кажется, что вас лучше доставить в форт. Там вам окажут...

— До большого новолуния мы должны быть на Котловане, — резко отрубил старик. — И никаких фортов! Пусть ваши люди соорудят... э-э... портшез...

— Я уступаю тебе своего коня. Ты можешь держаться в седле? — Это было скорее распоряжение, нежели любезное предложение: свежеосвобожденный пленник явно был главным из этих двоих.

«Дедов человек», — заключил про себя Клайд.

— Да. Так, пожалуй, будет лучше, — как-то несколько торопливо согласился Роско. — Отрядите тройку солдат, чтобы решить эту проблему с покойниками. Пусть они потом догонят нас. Солдаты, я имею в виду. Мы не можем медлить.

Клайд не стал спорить. Позже, котда он занял место в арьергарде маленькой колонны — один перекособоченный всадник и восьмерка пеших, — Лука, тихо похохатывая, прогудел ему на ухо:

— Ну ты даешь, начальник... Дедову Внучку за жопу ухватил...

— Какую внучку? — озадаченно воззрился на него Клайд.

— Как какую? Вон ту. Принцесса Феста... Деда Всех Дедов Внучка. Она, понимаешь, с коня полетела, а ты ее за жо...

— Заткнись, — огрызнулся Клайд.

Профессор Рональд Мак-Аллистер — академик трех академий и самый засекреченный из всех знаменитостей Малой Колонии, впрочем, может быть, просто самый знаменитый из всех засекреченных — взял с подноса сервисного автомата небольшой голубой, в полоску, бумаги конверт. Суетливый робот только что получил его у испрашивающего приема лица, ждущего в вестибюле института.

Профессор вскрыл (вообще-то говоря, просто открыл — запечатано послание не было) конверт и воззрился на то, что в нем было. А был там листок с распечатанными видеокадрами — три или четыре эпизода из того, что в начале месяца происходило перед «Джевелри трэйдс». Сняты они были не слишком хорошо — ручным регистратором, но достоверны были несомненно. К листку была подколота визитная карточка Энни Чанг — собственного корреспондента «Галактического бюллетеня», с короткой запиской, предлагающей указать время, в которое ему было бы удобно встретиться с ней, Энни Чанг, для разговора, который относится к статье, которую упомянутая Энни готовит для «Обозрения Пангеи». Лицо профессора нервически дернулось. Он снова перевел взгляд на распечатку видеокадров. Она заметно поблекла.

— Даррен! — заорал профессор в селектор. — Даррен, где вас черти носят?

Он снова перевел взгляд на листок распечатки. Изображение стало еле заметным. Носимый где-то чертями доктор Даррен возник на пороге. Руки — по швам, борода — скобкой.

Листок стал девственно чистым.

Профессор Мак-Аллистер — человек из ниоткуда — протянул доктору Даррену эту бумажку и коротко распорядился:

— На анализ. Хоть какие-то следы изображения. Зафиксируйте. Строго конфиденциально... Если бы вы поспели на пять секунд раньше и имели при себе регистратор...

— Профессор, ваш собственный регистратор находится во втором сверху ящике вашего стола.

Профессор проверил. Большого удовлетворения от вида инструмента он не испытал, но, будучи человеком объективным, заметил:

— Вам следовало напомнить об этом раньше Ступайте и разберитесь с этой бумагой. И распорядитесь пропустить ко мне мисс Чанг.

Потрясенный логикой полученного замечания, доктор Даррен отправился исполнять приказанное, и секунд через сорок пред относительно светлые очи Лысого Крокодила явились бездонные черные озера непроницаемых раскосых глаз и черный же короткий ежик прически Энни Чанг.

* * *

С самого начала они поняли друг друга — секретная знаменитость и одна из самых влиятельных особ здешних СМИ. Никакого разговора о самоликвидировавшихся изображениях не было. Вообще не было белого листочка. А если и был, то, верно, случайно попал он в голубой, в полоску, конверт. Вопрос не обсуждался. Мисс Чанг интересовала, естественно, та верхушка айсберга, именуемого программой «Мессенджер», которая стала известна широкой публике в связи с появлением на белый свет из долгого небытия Скрижали Дурной Вести.

— Вряд ли смогу сообщить вам нечто новое, мисс, — начал партию Лысый Крокодил. — Разве что вы найдете нечто, что вас заинтересует, вот в этих публикациях... — Профессор перекинул через стол заранее подколотые в папочку распечатки научно-популярных статеек последнего года.

Энни осторожно отстранилась от них.

— Благодарю вас, я уже ознакомилась с этой... э-э... литературой. — На лице Энни отразилась тень уважительного презрения. — Но, если бы вы могли резюмировать написанное вами и вашими коллегами, это вышло бы гораздо лучше, чем в моем пересказе. Не все читают ту же «Природу вещей» от корки до корки, а у «Галактического бюллетеня» насчитывается в общей сложности до четырех миллиардов постоянных читателей. С этой точки зрения именно мнение самого лучшего знатока проблемы относительно того, во что может вылиться новое попадание Скрижали в руки безответственных лиц...

— Ну что же, — профессор утонул в глубоком кресле и задумчиво взял со стола изготовленную из капа мраморной нимфеи трубку и, за неимением возможности раскурить ее в присутствии дамы, принялся прочищать ее миниатюрным ершиком, — еще и еще раз могу повторить, что, с точки зрения генеральной теории Палеоконтакта, сама природа Камня представляет собой немалую опасность. Большинство населения Малой Колонии и подавляющая часть населения Обитаемого Космоса — из тех, кто вообще знает о существовании Дьяволова Камня, искренне воображают, что это — всего-навсего необычайная форма кристаллической решетки углерода... обладающая необычайными свойствами, включающая некие примеси, которые сближают ее по свойствам с некоей молекулярной микросхемой... Но не в этом состоит главное...

Тут профессор словно и позабыл про непростые обстоятельства, сведшие их с мисс Чанг, и впал в профессионально-благостный, поучающий тон.

— Видите ли, — продолжил он, — с точки зрения современной физики, Дьяволов Камень, по всей видимости, не менее опасен, чем термоядерный заряд: дело в том, что его основой, причиной его существования является локальное и весьма стабильное, устойчивое искривление пространственно-временной структуры Вселенной.

— Простите, но, насколько я знаю элементарную физику, такие искривления должны быть связаны с наличием огромных масс и энергий...

— Точнее, их громадных градиентов. Правильно, они, по всей видимости, и существуют — но как бы спрятаны в небольшом объеме, имеющем вид Дьяволова Камня...

— Но такую вещь, как масса, не спрячешь — так мне всегда казалось... — робко, но с вызовом заметила Энни.

— Если допустить, что поле гравитации всегда имеет только положительный знак... — Профессор стал рассматривать свою трубку с таким видом, словно именно в ее конструкции он черпал свое вдохновение. — Кроме того, я ведь уточнил, что речь идет о градиентах. При достижении достаточно большой плотности даже малая масса может создать весьма крутой градиент гравитационного поля. Существует весьма убедительная математическая модель...

— Значит, Дьяволов Камень состоит вовсе не из углерода и примесей?..

— В нем есть достаточно и углерода, и некоторых других атомов, которые вписаны в картину силовых полей, существующих в этой искаженной микрообласти пространства. Они образуют при этом весьма своеобразную кристаллическую структуру. И она, видимо, действительно обладает многими свойствами молекулярного преобразователя информации. Вместе с организмом носителя Камня она составляет единую систему. Звено, связывающее поведение этого носителя с состоянием этого локального искажения пространства и времени...

— То есть своим поведением тот, кто надел Кольцо, может как-то изменять величину этого искажения?

— Точнее, его структуру. И притом только как элемент петли обратной связи. Состояние локального искажения скорее само влияет на поведение носителя, Воздевшего. А сама структура искажения зависит неким образом ни больше ни меньше как от состояния общего информационного поля Вселенной.

— Значит, Дьяволов Камень собирает информацию о состоянии Вселенной и каким-то образом заставляет того, кого называют Воздевшим, что-то предпринимать для того, чтобы... Чтобы — что?

— Вопрос задан верный, мисс, хотя посылка ваша неверна. Не совсем верна, точнее. Камень не собирает информацию. Просто на его состояние влияет некий параметр общего информационного поля Вселенной... Скорее всего, его стабильность. Идет не передача сигналов, а некое взаимодействие, по механизму напоминающее то, с чем наука столкнулась, изучая, скажем, так называемое неравенство Белла. Впрочем, я отвлекся. Вы спросили — с какой целью изменяет поведение Воздевшего Камень? Отвечу так: цель существования Камня состоит, скорее всего, в том, чтобы предотвратить информационную гибель Вселенной. Ее превращение в хаос. Это, конечно, только одна из гипотез... Но есть много аргументов в ее пользу...

— Простите, но один человек или даже все человечество — это же так мало в сравнении с Вселенной... — не удержалась от реплики Энни.

— Да, — веско возразил профессор, — один случайно взятый человек и одна случайно взятая цивилизация... Но в том-то и дело, что все, что связано с активностью Камня, видимо, далеко не случайно. Камень перемещается в пространстве и во времени по градиенту вероятности некоего рокового для информационного поля Вселенной события. И сам локально изменяет вероятность различных событий вокруг себя... Не спрашивайте меня, как он это делает. Это просто логический вывод из анализа событий, связанных с историей Камня.

— Как у Толкиена? — с почти детским удивлением спросила Энни. — Как Кольцо Саурона?

Профессор усмехнулся:

— Не читаю сказок. Но, наверное, это что-то похожее... Кстати, Камень, по крайней мере на несколько тысяч лет — если не на миллионы и миллиарды, — старше Кольца. Кольцо создали Предтечи — цивилизация, населявшая Планету за пять-шесть тысяч лет до того, как первые зонды Первой Империи обнаружили ее. Скорее всего, Предтечи изучили Камень гораздо глубже, чем мы, и, для того чтобы использовать его в каких-то своих, не известных нам целях, создали Кольцо — инструмент взаимодействия Искажения с организмом Предтечей. Не людей — Предтечей. От этого — много недоразумений... Камень сам находит тот — извините за каламбур — камушек, который может породить обвал... лавину, сметающую все. А Кольцо помогает ему найти человека... существо... которое под этот камень подложит щепочку... Если бы события, угрожающие бытию Вселенной, происходили на Земле, то Камень был бы там. Но он — здесь, на Малой Колонии... Впрочем, может быть, подобные объекты существуют и на Земле... В некоей иной форме...

— А кто же создал сам Камень? — встрепенулась загипнотизированная нарисованной картиной Энни.

— А почему его кто-то должен был создавать? — несколько агрессивно возразил Лысый Крокодил. — Вполне возможно, что существование таких вот Локальных Искажений — просто необходимое условие существования Вселенной... Впрочем, мы заговорились на чересчур общие темы... Считайте, что я резюмировал сейчас все, что мог поведать средствам массовой информации. У вас, наверное, есть более конкретные вопросы ко мне?

Профессор Мак-Аллистер — человек Комплекса и Энни Чанг — человек Прессы вернулись с небес на землю. Землю Малой Колонии.

— Да, разумеется, — сказала Энни. — Я хотела бы узнать у вас одну довольно деликатную вещь...

— Я и не ожидаю легкой светской беседы, мисс. — Профессор стал набивать трубку смесью табака и трав с Северного полушария, означив этим начало конца беседы. — Вырубите, пожалуйста, ваш регистратор, мисс...

— А вы — свой, мистер... — Энни и не пыталась соблюсти видимость решпекта.

Она вынула из сумочки и, щелкнув переключателем, положила на стол свой аппарат. Выразительно кивнула на горящий рубиновым огоньком индикатор. Профессор, крякнув, достал из стола и положил рядом свой. Надавил на клавишу. Индикаторы обоих аппаратов замигали: «Блок, блок, блок...»

— Я слушаю вас, мисс, — индифферентным тоном произнес Лысый Крокодил, продолжая снаряжать свою трубку.

— Видите ли, — Энни выпрямилась в кресле и посмотрела профессору в глаза, — пресса имеет некоторые специфические возможности, которые иногда позволяют нам — людям пера — достичь того, чего люди науки и люди закона добиться в той же ситуации не могут... Однако при этом всегда должны выполняться некоторые специфические, я бы сказала, условия... Не все их принимают... Так вот, нечто подобное может иметь место и в случае с Дьяволовым Камнем...

— Охотно этому верю, — профессор попытался отвести глаза в сторону, но не слишком удачно.

— Что бы вы сказали, профессор, если бы того, кто сейчас завладел той реликвией, о которой вы рассказали сейчас так много интересного, обнаружили бы не органы сыска, а кто-то из нас — пишущей братии? И что бы вы сказали на то, что кто-то из нас предложил вам организовать контакт с нынешним владельцем Камня?

Последовало секунд двадцать молчания и тщательного уминания набитого в трубку табака. Потом профессор сказал:

— Париж стоит мессы...

— Но вы помните, что у нашего дела — своя специфика...

— Вот номер моего кодированного канала. Он не может быть прослушан. — Профессор извлек из запирающегося ящика своего необъятного стола маленькую белую карточку и протянул ее собеседнице. — Если у вас возникнет желание продолжить со мной разговор на эту тему...

Карточка исчезла в сумочке Энни. Энни поднялась и забрана со стола свой регистратор.

— Я весьма благодарна вам за содержательную беседу, профессор. Думаю, что я скоро воспользуюсь вашей любезностью...

— И чем раньше, тем лучше. — Профессор проводил Энни до дверей. — Риск возрастает со временем...

* * *

Оставшись один, профессор рявкнул в пространство:

— Даррен!

Даррен возник на пороге, словно материализовавшись сразу при произнесении его имени.

— Изображение наносили на бумагу способом Ярроу, — доложил он. — Восстановить такие вещи невозможно...

— Чего и следовало ожидать, — морщась как от зубной боли, заметил профессор. — А вот чего ожидать не следовало... Закройте дверь. Так... Вот чего ожидать не следовало, так это того, что на тех кадрах, что были на этой бумажонке, отражены некоторые наши с вами подвиги, что имели место на Гранд-Театрал...

— Черт возьми... Как это было возможно? Это...

— Это очень похоже на подставку... Хотя для нас представлялось совершенным экспромтом... — Профессор принялся мерить свой кабинет шагами.

— Эта китаянка шантажирует нас? Мы всегда можем...

— Пока что рано предпринимать тут резкие движения. Кажется, мадам Чанг сможет вывести нас на Камень... Если, конечно, не блефует. Теперь мне в голову закрадывается подозрение, что и вторая наша акция сработана... не совсем чисто...

— В любом случае, старика надо было захватить первыми. Вы же знаете, что не прошло и часа после того, как мы его... э-э... изъяли из госпиталя...

— В каком он состоянии?

— Мы стараемся как можем. Он скоро созреет для беседы с вами. Но, сами понимаете, инсульт — это вам не рак желудка...

— Действуйте. Время не ждет...

* * *

Тяжело вздохнув, — сказывались последствия последней пары недель, исключительно нервных, — Спиро Апостопулос распорядился в селектор касательно того, что сегодня он не примет даже Черта и Дьявола, если они вдвоем явятся по его душу. Тяжело ступая, он поднялся в библиотеку, располагавшуюся этажом выше в старинном, имитирующем какой-то из архитектурных шедевров древней Метрополии «шато», скрытом в глубине огромного парка, усаженного сплошь вывезенными с Земли диковинками дендрофлоры.

Библиотека эта была, надо сказать, любимым местом отдохновения почтенного финансиста вовсе не потому, что, как утверждали злые языки, она была единственным местом, где вдали от бдительного взгляда супруги он мог пропустить лишнюю рюмочку «Метаксы» и вздремнуть над страницами очередного эзотерического трактата. Отнюдь нет. К фольклору Малой Колонии, проблемам Палеовизита и эзотерическим изысканиям, посвященным предметам экзокосмоархеологии, Спиро относился трепетно и исключительно серьезно. Библиотека его особняка представляла неплохой музей, в котором (кроме собственно старинных инкунабул и новейших сочинений по вышеназванным и связанным с ними темам) были представлены и довольно дорогостоящие археологические находки с обоих полушарий Планеты, и даже кое-что из того, что в свое время было найдено в пещерах и развалинах баз Древних Пришельцев на Малом и Большом Бельмесах. Специалисты его собрание ценили и за возможность поработать здесь бывали благодарны по гроб жизни.

Подождав, пока бесшумно скользнет на свое место тяжелая резная дверь из каменного дерева, Спиро в благословенной, пропитанной одним только книжным местам свойственным еле заметным ароматом векового тлена полутьме проследовал к низкому, покрытому еле различимой янтарной мозаикой столику, на котором со вчерашнего вечера покоились разложенные в одном, только ему известном порядке записи и предметы — пара масок, «космические раковины», знаменитый «платиновый еж» и сочинения странника Арники в оригинале. Сейчас порядок этот был чуть нарушен. Господин Апостопулос нахмурился и задумчиво опустился в кресло.

И тут же вскочил как ужаленный.

Другое точно такое же кресло, развернутое спинкой к мозаичному столику — лицом к широкому экрану терминала, темнеющему в глубине комнаты, — бесшумно повернулось, и громадного роста фигура, уместившаяся в нем, так же бесшумно подняла палец к губам.

Спиро стал ошалело лупить себя по заднице, забыв, что носит газовый пистолет в заднем кармане совсем других штанов, пучить глаза и трясти членами, изображая всем своим видом безмерное возмущение.

— Не пугайся, Картавый, — посоветовал ему Шишел. — Ты лучше сюда посмотри...

Он развернул перед хозяином дома специально для этого случая чисто помытую здоровенную ладонь, увенчанную пятеркой соответствующего калибра пальцев, на одном из которых уверенно располагался так хорошо знакомый господину Апостопулосу черный бриллиант. Камень полыхнул темным, злым пламенем.

Спиро онемел.

Потом он убрал руку от свисавшего с резной потолочной балки шнурка сигнализации, за который уже было ухватился, и, продолжая стоять на полусогнутых, озадаченно почесал то место, в котором так предательски не обнаружилось его верное средство индивидуальной защиты.

— Кто вы? — спросил он.

— Не о том спрашиваешь, отец, — с досадой оценил его вопрос Шишел. — Ты садись — в ногах правды нет, а разговор у нас долгий будет...

— Кто пустил вас сюда? — все еще с гневом в голосе продолжил Спиро, опускаясь, однако, на сиденье, — попытка возвышаться над незваным гостем, обрушивая на его голову гневные инвективы, явно провалилась — не в тех весовых категориях были противники.

— Сам и пустил, считай, — успокаиваще прогудел Шишел. — Старье у тебя, отец, а не сигнализация.

— Вы, надеюсь, не затем сюда пришли, чтобы предложить мне более совершенную систему по сходной цене? — Чувство юмора стало возвращаться к Спиро. Он жестом попросил собеседника снова предъявить ему «товар» и впился в Перстень колючим взглядом.

— Вот это — верно, — согласился с ним Шишел. — Не для этого. Поговорить зашел. Сам понимаешь о чем. Если не будем дергаться — оба останемся с наваром. А дурака сваляем...

— Вы и не представляете, милейший, что будет с нами... и со всеми, если мы, как вы изволили выразиться, сваляем дурака... — Спиро окончательно взял себя в руки. — Итак, как я понимаю, вы здорово влипли, друг мой?

Он поднялся и, сделав успокаивающий жест в сторону сразу подтянувшегося в кресле Шишела, мелкими шажками направился к шкафчику, сработанному из капа гранитной березы. На свет божий появилась удлиненная, натурального стекла бутыль и пара изысканной формы коньячных бокалов.

— Угощайтесь, милейший, — вкрадчиво продолжал он. — Вы, надеюсь, понимаете, что у вашего покорного слуги хватит ума не причинять вреда Воздевшему Скрижаль? Так что — главное, чтобы глупостей не наделали вы... Или вы их уже успели наделать?

Шаленый игнорировал брошенный на него проницательный взгляд хозяина, задумчиво наблюдая, как янтарная влага наполняет предназначенные для нее затейливые вместилища, и прикидывал, стоит ли все-таки идти ва-банк, доверившись простому суеверию чокнутых на поклонении Камушку господ.

— Ведь, как я понимаю, вы пришли не просто затем, чтобы вернуть перстенек его законному владельцу? — несколько вынужденно продолжил партию Спиро. — За умеренное вознаграждение?

— Дьявол и Сатана этому Камушку законные хозяева! — рявкнул Шишел. — Кабы мог я от этой игрушки отцепиться, я бы даром ее первому встречному сбагрил! Я к вам пришел узнать — что от меня ТОМУ надо?.. Что мне такое сотворить надо, чтобы от всей этой чертовни избавиться?

— Ага, — с удовлетворением констатировал Спиро и приветственно приподнял свой бокал, приглашая незваного гостя угоститься отменным напитком. — Значит, Камень взялся за вас. И это вам не нравится. Вы уже мечтаете избавиться от своего приобретения. Сколько же вы готовы уплатить вашему покорному слуге за добрый совет в отношении того, как это сделать?

Шишел чуть поперхнулся и впрямь замечательным коньяком, но сохранил полнейшую индифферентность во взоре, которым смерил хозяина дома.

— Тут интерес ясный, — доходчиво объяснил он зарвавшемуся партнеру. — Вы Камушек получаете — с рук на руки. Как только... Ну и комиссионные — мне. За возвращение вещи, так сказать. Много не возьму — пять процентов от суммы страховки — не больше...

На этот раз поперхнуться следовало Спиро, но тот просто рассыпался мелким смехом.

— Вы просто не представляете, о какой сумме говорите... Даже если мне удастся освободить такую массу свободных денег, то мне просто никогда не удастся ее восстановить... Откуда?..

— Да как день божий ясно — откуда. Из страховки той же... Тебя ведь никто за язык тянуть не станет, что Камушек-то, мол, своим ходом домой пришел...

— Это верно, не станет... — Спиро, смакуя глоточек коньяка, откинулся в кресле и задумчиво воззрился в потолок. — Но все равно — вы запрашиваете совершенно нереальную сумму... Два миллиона федеральных — не больше. И только после того, как...

Он очень хорошо представлял себе, что после того, как Воздевший исполнит Предназначенное, некому, может статься, будет платить, а может — и не за что...

— Ну уж нет, — строго определил Шишел. — Тут ты мелочевкой не отделаешься...

— Вы, по-моему, не в том положении, чтобы много торговаться, милейший. — Спиро поднялся и стал с назидательным видом расхаживать по чуть светящемуся ковру. — Не на том конце ствола, как принято говорить у людей вашей профессии...