Противоборство

      ...День начальника генерального штаба сухопутных войск вермахта генерала Франца Гальдера мог складываться так и этак. Но в двух пунктах в течение суток он неизменно повторялся: ежедневный доклад у фюрера и запись в своем «кригстагебух» (военном дневнике). За эту скрупулезную точность Геринг, недолюбливавший Гальдера, называл его генерал-бухгалтером. Но как раз бухгалтерская точность генерала поможет нам открыть завесу над тайной четырех «тигров», неудачно вступивших на разбойничью тропу. Гальдер сделал очень короткую, но примечательную запись, датированную 29 августа 1942 года:
      «Группа армий „Север“: контрудар по вклинившемуся противнику начался вполне успешно. Результатов пока нет. „Тигры“ еще не приняли участия в боях, так как застряли перед мостами с малой грузоподъемностью».
      А 2 сентября появилась еще одна короткая запись, касающаяся «тигров»:
      «Полковник Крамер: отчет о действиях „тигров“ под Мгой. Очень правильно, что их оттянули назад».
      Эти слова Гальдера: «...еще не приняли участия в боях» и «...их оттянули назад» свидетельствуют, что танки не побывали в бою, пришлось их тащить обратно, на исходные позиции.
      Однако дело было совсем не так. Чтобы пролить свет на действия этих «тигров», обратимся к книге Эйгона Кляйна и Волькмара Кюнна: «Тигр». История легендарного оружия 1942 – 1945», изданной в Штутгарте (ФРГ) в 1976 году, к главе «Четыре танка „тигр“ на Северном фронте»,
      Оказывается, 6 «тигров» выгружались на станции Мга 23 августа 1942 года и поступили в распоряжение 502-го тяжелого танкового батальона. Опытные «тигры» Хеншеля были, как говорится, сработаны не с присущей немцам аккуратностью. Два из них оказались неисправными, и пока ремонтники устраняли, дефекты, Манштейн, руководивший операцией, по настоянию Гитлера 29 августа 1942 года четыре «тигра» послал в район Мги в наступление.
      Получив приказ атаковать подразделения Красной Армии, «тигры», используя мощь огня своих 88-миллиметровых пушек, с большого расстояния (около двух километров) обстреляли советский разведывательный отряд, но и сами попали под артиллерийский огонь. После этого они разделились, чтобы обойти небольшой холм.
      Читатель помнит этот эпизод. Для «тигров» местность оказалась совсем неподходящей. Моторы «майбах» ревели как сто чертей, трансмиссия перенапрягалась. И вот один «тигр» остановился из-за поломки в коробке передач. Затем вышел из строя двигатель второго, отказала бортовая передача третьего и, как следовало ожидать, четвертая машина застряла в болоте, беспомощно молотя гусеницами грязь.
      Надо сказать, этим «тиграм» повезло. Они вышли из строя, не нарвавшись на своем недолгом пути на советские противотанковые пушки и артиллерию крупного калибра. Гитлеровцы эвакуировали их лишь с наступлением темноты.
      Полковнику Крамеру – офицеру для особых поручений при генерал-инспекторе подвижных войск вермахта, о котором упоминает Гальдер в своем дневнике, нечем было порадовать фюрера в своем отчете. А Гитлер так много надежд возлагал на дебют сверхсекретных, сверхмощных «тигров»!..
      Главному конструктору танкового отдела «фирмы „Хеншель“ Э. Андерсу было над чем задуматься. Требовалось срочно принимать меры. Предстояло не только резко снизить удельное давление на грунт, но и поднимать мощность „майбахов“.
      Пока конструкторы прикидывали и рассчитывали, к 15 сентября, после доставки самолетами запчастей, все 6 «тигров» вновь обрели боеспособность и были брошены о бой. [347]
      Когда Гитлер на совещании в ставке 23 августа 1942 года говорил, что подготовка к операции «Нордлихт» не может остаться для советского командования неизвестной, он не ошибся. Операция по очередному штурму Ленинграда провалилась, и этому во многом способствовала синявинская наступательная операция, подготовленная Ленинградским и Волховским фронтами.
      Войска Волховского фронта, начав наступление 27 августа 1942 года, медленно продвигались вперед. Гитлеровцы непрерывными контратаками пехоты и танков при поддержке авиации пытались остановить этот натиск. Однако волховчане, преодолев сопротивление фашистов, вышли на подступы к Синявино. До Невы оставалось 7 – 8 километров.
      Стремясь предотвратить выход соединений Волховского фронта к Неве на синявинском направлении, немецко-фашистское командование перебросило в район прорыва дополнительные силы, в том числе и 12-ю танковую дивизию из-под Ленинграда. Теперь «тигры» вместе с основными силами этой дивизии сосредоточились на северных окраинах Мги, чтобы ликвидировать любой танковый прорыв советских войск.
      На девятый день наступления, когда волховчанам удалось расширить свой прорыв до 15 – 20 километров, продвигаясь по синявинским болотам по 1,5 – 2 километра в сутки, в штабе Манштейна раздался тревожный звонок из Винницы. Гитлер будто забыл о недавнем разговоре с генерал-фельдмаршалом. Теперь он требовал от него не овладения Ленинградом, а только немедленной помощи командующему группой армий «Север» Кюхлеру в восстановлении положения.
      И вновь напомнил о необходимости испытать в боевых условиях «тигры». У фюрера были причины такой торопливости. Много войск увязло под Сталинградом. Нужно было в помощь им снимать дивизии из-под Ленинграда, в том числе посылать туда и «тигры». Уже начал формироваться 503-й тяжелый танковый батальон, и часть программы второго полугодия фирмы «Хеншель» была предназначена для него.
      Действия советских войск под Ленинградом давали свои ощутимые результаты и для сталинградцев. Помню стихи во фронтовой газете «На страже Родины». Их часто декламировали бойцы нашего Ленинградского фронта: [348]
       Не жалей свинца, товарищ,
       Бей фашиста-сатану!
       На Неве его ударишь —
       Отзовется на Дону
      Гитлер торопил с испытанием «тигров» под Мгой. Его генеральный штаб сухопутных войск, прекрасно информированный о местности под Мгой, обратил внимание фюрера на то, что дорога Мга – Синявино, по которой предстоит действовать «тиграм», проходит в междуречье рек Мойка и Мга, которое сплошь покрыто болотами, и это сделает невозможным маневрирование «тигров». Но Гитлер отвел эти возражения, сославшись на то, что Хеншель учел возможность действий танков на такой местности.
      И вот 21 сентября 1942 года 502-й танковый батальон перешел в наступление против частей нашего 4-го гвардейского стрелкового корпуса, имея впереди танки «тигр» – все шесть машин. Задачей батальона было отбросить советские части.
      Но здесь «тиграм» крупно не повезло. На рассвете они в сопровождении одного Т– III двинулись по узкой дамбе, проходившей по болоту. Не успели пройти и несколько сот метров, как был подбит и загорелся Т– III . Снаряд угодил и в «тигр» командира роты. Мотор в нем заглох, и экипаж спешно бросил обстреливаемую машину. Были подбиты и остальные «тигры», а головной увяз в болоте всем корпусом. Вытащить его под огнем советской артиллерии было невозможно.
      Узнав о судьбе «тигров», Гитлер пришел в ярость и потребовал, чтобы секретное оружие вермахта ни в коем случае не попало в руки советских войск. Через два дня фашисты сняли с застрявшего танка оптическое и электрооборудование, автогеном срезали пушку, а корпус взорвали.
      Кто же были герои, которые встретили «тигров» и вступили с ними в единоборство?
      О том, что произошло под Мгой 21 сентября 1942 года, автору повести сообщили жена фронтовика-артиллериста Ивана Никифоровича Дацкевича и его зять. Сам И. Н. Дацкевич был инвалид и написать о памятном бое не смог. К сожалению, ветерана войны уже не стало. Он жил в поселке Рождественка, Сладковского района, Тюменской области. Вот что сообщили родные II. Н. Дацкевича с его слов. [349]
      Иван Никифорович был тогда наводчиком 122-миллиметровой гаубицы, входившей в состав первой батареи 1225-го гаубичного артиллерийского полка. Эта батарея и встретила новые немецкие танки «тигр», которые шли колонной впереди своего 502-го тяжелого батальона, как наконечник стрелы, пущенной Манштейном по вклинившимся в «бутылочное горло» советским войскам.
      Когда появились вражеские танки, никто и не предполагал, что это «тигры», которые после неудачного дебюта 29 августа вновь выходили на разбойничью тропу. Последовала обычная в таких случаях команда:
      – К бою!.. Без команды не стрелять!..
      По команде с НП командира батареи капитана Коропчука гаубица, наводчиком которой был Иван Никифорович Дацкевич, подбила головной танк Т– III , а соседнее орудие – «тигр», замыкавший колонну танков. Когда головной «тигр» стал обходить горевший Т– III , то получил снаряд в борт. Мотор в нем заглох, и он свалился с дамбы в болото, в котором увяз всем корпусом. Экипаж выскочил из машины и бросился наутек.
      Последующими выстрелами были подбиты четыре остальных «тигра», поскольку они оказались зажатыми спереди горевшим Т– III , а сзади шестым «тигром».
      По словам Дацкевича, ночью после боя были приняты меры по доставке подбитых вражеских танков в наш тыл.
      Иван Никифорович помнил солдат и офицеров, с которыми он был в первом бою с «тиграми». Это майор Балагушин – командир полка, капитан Куценко – командир 1-го дивизиона, капитан Коропчук – командир 1-й батареи, бойцы Голубь, Крокодилов, Онханов и Буланкин, которые жили раньше в Челябинске. К сожалению, инициалов боевых товарищей Дацкевич не запомнил.
      В ночной эвакуации «тигров» участвовал рядовой Буланкин, который был трактористом в батарее.
      О том, как расправилась батарея капитана Коропчука с «надеждой» Гитлера – первыми «тиграми», брошенными в бой под Мгой в двадцатых числах сентября 1942 года, засвидетельствовали в своих мемуарах бывший генерал-инспектор, а затем начальник штаба вермахта Гейнц Гудериан и бывший рейхсминистр вооружений и боеприпасов третьего рейха доктор Альберг Шпеер.
      Гудериан в «Воспоминаниях солдата» писал:
      «В сентябре 1942 года танк „тигр“ был впервые применен в бою... Гитлер возложил на первые танки „тигр“ совершенно второстепенную задачу, а именно, начать небольшую атаку на труднопроходимой местности – в заболоченных лесах под Ленинградом, по которым тяжелые танки могли двигаться в колонну по одному по проселкам, натыкаясь, конечно, на стволы противотанковых пушек противника, расставленных в этих проходах. Тяжелые непоправимые потери и рассекречивание этого боевого средства (в будущем его нельзя уже было использовать внезапно) таковы последствия применения новых танков».
      Более красочно и с любопытными деталями рассказал о происшедшем Альберт Шпеер:
      «Как и всегда при появлении нового оружия, Гитлер ждал от „тигров“ сенсации. Красочно расписывал он нам, как советские 76-миллиметровые пушки, насквозь простреливающие лобовую броню танков Т– IV даже с большого расстояния, напрасно будут посылать снаряд за снарядом и как, наконец, „тигры“ раздавят гнезда противотанковой обороны. Генеральный штаб обратил внимание на то, что слишком узкие гусеницы из-за болотистой местности по обеим сторонам дороги делают невозможным маневрирование. Гитлер отвел эти возражения.
      Так началась первая атака «тигров». Все было напряжено в ожидании результатов... Но до генерального испытания дело не дошло. Русские с полным спокойствием пропустили танки мимо батареи, а затем точными попаданиями ударили в менее защищенные борта первого и последнего «тигров». Остальные четыре танка не смогли двинуться ни вперед, ни назад и вскоре были также подбиты. То был полнейший провал...»
      Описание боя артиллеристов 1225-го гаубичного полка майора Балагушина с «тиграми», приведенное И. Н. Дацкевичем, и описания Гудериана и особенно Шпеера в их мемуарах сходятся. Правда, Гудериан и Шпеер не указывают места и точной даты расправы батарейцев Коропчука.с «тиграми».
      В истории с шестью покалеченными «зверями» примечательно вот что. Ее постарались замять, как будто и не было. Гитлер отнес потерю «тигров» за счет нелепого «случая и приказал снять фильм о „тиграх“ и запечатлеть их неуязвимость». [351]
      Такой фильм был заснят в октябре 1942 года в небольшом городке Ютербоге. «Тигры» там обстреливала противотанковая и полевая артиллерия, но те как ни в чем не бывало широченными гусеницами давили орудия. Тексты, сопровождающие эти кадры, должны были внушать мысль о неуязвимости «тигров» и бесполезности борьбы с ними.
      Съемки хвастливого боевика можно рассматривать как попытку не только заглушить память о позорном эпизоде под Мгой, но и показать, что немецкие конструкторы быстро устранили недостатки «тигров».
      Описанный выше случай заставил немецко-фашистских инженеров внести серьезные изменения в конструкцию «тигра», прежде всего в его ходовую часть. Масса танка возросла еще на две тонны. Изменения вносились в ходе уже начавшегося в августе 1942 года серийного производства «тигров», что задерживало их поступление в 502-й батальон на доукомплектование до штата роты в 14 машин, которые обещал Гитлер Кюхлеру, а также в 503-й батальон, который он собирался послать под Сталинград.
      Но для кинобоевика, снятого под Ютербогом, один из первых серийных «тигров» был выделен по указанию Гитлера без проволочек.
      Завод Нибелунга, выполняя указания Гитлера, которые он дал на совещании в Бергхофе 26 мая 1941 года, все-таки к июлю 1942 года изготовил еще пятерку «тигров» Порше по проекту VК-4501 (Р). Возникает вопрос: а что же стало с ними? Нет, они не стали музейными экспонатами. Сначала машины использовались для обучения танкистов формируемых тяжелых танковых рот упоминавшихся 502-го и 503-го батальонов. Затем и их пришлось отправить на фронт.
      Где и когда они появились на советско-германском фронте, на этот вопрос опять помогает ответить бухгалтерская точность Франца Гальдера. Но прежде несколько слов об обстоятельствах, предворяющих запись в его дневнике.
      К сентябрю 1942 года обстановка на Северном Кавказе несколько стабилизировалась. Советские войска нанесли врагу большой урон, закрепились в предгорьях. Но Гитлер не отказался от планов полного захвата Кавказа. В то время в составе группы армий «А», действовавшей на юге, насчитывалось 29 дивизий. Командование [352] вермахта приняло решение нанести последовательные удары силами 17-й армии на Туапсе, а затем 1-й танковой армией на Орджоникидзе. На туапсинском направлении противник надеялся отрезать черноморскую группу войск от основных сил Закавказского фронта и лишить Черноморский флот баз и, портов, тем самым высвободить часть своих сил для переброски на другие участки фронта.
      Когда такая радужная перспектива исхода боев на Кавказе стала маячить перед взором Гитлера, он пообещал командующему группы армий «Центр» генерал-фельдмаршалу фон Клюге передать ему из группы армий «А» 9-ю и 11-ю танковые дивизии. Вот тогда и появилась датированная 1 сентября 1942 года запись в дневнике Гальдера:
      «Фюрер:
      б) 9-я и 11-я танковые дивизии высвобождаются и посылаются в район автодороги!
      Выделить 4 – 6 танков «Порше» для патрулирования автодороги...
      Фюрер: Танки «Порше» 60-тонные мосты! Повышенная проходимость по снегу (высота снежного покрова 50 см).
      Клюге: Покрытие автодорог слабое.
      Фюрер: Хочет решить задачу под Кировом с помощью 9-й и 11-й, танковых дивизий».
      На первый взгляд эти записи Гальдера малопонятны. О каком снеге может идти речь 1 сентября?
      Но все станет ясно, если вспомнить обстановку осени 1942 года в полосе действий группы армий «Центр» и противостоящих ей советских Западного и Калининского фронтов.
      В результате частных операций войск Западного фронта против группы армий «Центр» соединения 16-й армии Западного фронта глубоко вклинились в треугольник Юхнов, Киров, Беляев, потеснив 4-ю армию генерала Шмидта. Вот этот треугольник и решило гитлеровское командование срезать. Но сил у Клюге для этого не хватало, и он просил у Гитлера помощи. Основной удар намечалось нанести вдоль автодороги Рославль – Киров – Сухиничи силами 9-й и 11-й танковых дивизий.
      Клюге хорошо чувствовал на себе силу брянских партизан, которые постоянно наносили удары по тылам группы армий «Центр». Чтобы обезопасить тылы перебрасываемых [353] дивизий, Гитлер решил послать «тигры» Порше для патрулирования автодороги.
      Генерал-фельдмаршал фон Клюге, зная о преувеличенной оценке Гитлером нового оружия и памятуя о приближающейся русской зиме с крепкими морозами и глубоким снежным покровом, выразил сомнение в эффективности «тигров» Порше, заявив, что покрытие автодороги в этом районе слишком слабое, а с наступлением зимы высота снежного покрова достигает 50 сантиметров. Кроме того, на автодороге нет мостов с грузоподъемностью более 60 тонн, которые могли бы выдержать танки.
      Гитлер отверг эти сомнения Клюге, заявив, что танки «Порше» имеют большой клиренс и повышенную проходимость по снегу.
      Так «тигры» Порше из учебных превратились в боевые и попали на восточный фронт. Что с ними стало, предстоит еще выяснить. Во всяком случае, ни «тигры» Порше, ни «тигры» Хеншеля не изменили положение фашистских войск на фронте.

Когти «тигра»

      О Сталинградской битве написано много. Но, как принято ныне выражаться, есть еще белое пятно в освещении этой классически проведенной нашими войсками операции.
      Общеизвестно, что после окружения под Сталинградом 6-й армии и 4-й танковой армии командование вермахта предприняло попытку деблокировать их. С этой целью создавались две группировки: в районе Котельниково и в районе Тормосина.
      В официальной военно-исторической, мемуарной и художественной литературе утверждается, что Котельниковская деблокирующая группировка имела батальон новых танков «тигров», которые на советско-германском фронте применялись впервые. Уточняется, что в батальоне было 44 «тигра». Вокруг этого батальона созданы легенды.
      Но когда и на каком рубеже «тигры» были введены в бой, какие части советских войск с ними встретились, кто первым принял на себя их огонь, таранный удар их мощной брони? [354]
      Читатель уже знает, что Гитлер возлагал на «тигров» большие надежды. В том числе он не сомневался, что с их помощью генерал-фельдмаршал Манштейн и генерал Гот пробьют коридор к окруженным под Сталинградом войскам.
      Но «тигров», включенных в ударную группировку Гота на бумаге и в обещаниях Гитлера, окруженные войска Паулюса так и не увидели. Не пришлось с ними встретиться и нашим войскам во время деблокирующего удара Гота из района Котельниково вдоль железной дороги на Сталинград.
      Одна из легенд, причем вроде бы основанная на архивных документах, утверждает, что «тигры» встречались в боях у Верхнекумской, другие говорят, что нет – это было у хутора Круглякова, по словам третьих – в районе Котельниково.
      Проверка же документов, на которые ссылаются авторы легенд, показала, что в них речь идет не о «тиграх». Десятки писем от участников этих боев тоже свидетельствуют, что «тигров» у Гота во время деблокирующего удара не было.
      На чем же основаны эти заблуждения?
      Уже упоминалось, что в апреле 1942 года на вооружение немецких танковых дивизий поступили модернизированные танки Т– IV Г2 и Т– IV Н с мощными длинноствольными 75-миллиметровыми пушками и усиленным бронированием. У первой модели длина ствола равнялась 43 калибрам, у второй – 48 калибрам. Пушки имели дульный тормоз. Гусеницы были расширены на 30 миллиметров. Силуэт этих танков для наших воинов был непривычным.
      Если оценивать эти танки, то можно сказать, что они лучше прежних моделей. Но германская промышленность не могла срочно наладить их массовый выпуск. И, как отмечал Б. Мюллер-Гиллебранд в трехтомнике «Сухопутная армия Германии 1933—1945», в войска к началу летнего наступления 1942 года их поступило всего 133 экземпляра. (Этими танками, кстати, были укомплектованы и две роты 502-го тяжелого танкового батальона «тигров», находившегося под Ленинградом).
      Таким образом, более мощная броня, уширенные гусеницы, более длинная (в 1,8 – 2 раза) пушка с дульным тормозом, необычный силуэт и послужили причиной того, что эти танки приняли за «тигров», [355]
      Ну а были ли на самом деле пропагандируемые Геббельсом и ожидавшиеся окруженными войсками Паулюса танки «тигр» во время Сталинградской битвы?
      Да, были, но они не успели поступить Готу к началу деблокирующего удара, а стали на вооружение позже, уже когда наши войска, отразив удар вражеских танков, погнали недобитые гитлеровские части к Ростову. События развивались столь стремительно, что обещания Гитлера в штаб армий «Юг» поступали быстрее, чем двигался эшелон с «тиграми».
      Надо учесть, что железнодорожным чинам вермахта приходилось заботиться и о том, чтобы уменьшить потери боевой техники от действий советских партизан. Это вынуждало гитлеровцев неоднократно менять маршруты эшелонов, направлять их окружным путем.
      В то время, когда советские войска бронированным щитом встали на пути танков Гота, выбивали их, жгли и калечили, в ставке Гитлера продолжались споры о дальнейшем плане ведения операции группой армий «Дон» в конце декабря 1942 года.
      27 декабря Гитлер дал ответ Манштейну на оценку им обстановки на фронте действий подчиненных ему войск и на просьбу подкреплений. Фюрер выделил в его распоряжение 7-ю танковую дивизию, имевшую 145 танков и штурмовых орудий, дивизию СС «Викинг» и 503-й отдельный танковый батальон «тигров». К ним Гитлер добавил еще 50 машин, обещая, что они прибудут из рейха в начале января 1943 года.
      Генеральный штаб сухопутных войск из выделенных группе армий «Дон» танков приказал усилить 4-ю танковую армию Гота дивизией СС «Викинг» и 503-м батальоном «тигров». Намечалось, что они прибудут на станцию разгрузки в Сальск соответственно 26 и 30 декабря 1942 года.
      Когда вечером 28 декабря обстановку на фронте доложили Гитлеру, он особое удовлетворение выразил по поводу прибытия на фронт 53-го батальона «тигров». В телефонном разговоре с Манштейном он заявил, что «наконец-то будет применено превосходное оружие, каким являются танки типа „тигр“. Они, пожалуй, в состоянии разбить вражеские танковые корпуса. Он приказал Манштейну, чтобы «тигры были сосредоточены для наступления на обоих флангах 57-го танкового корпуса. [356]
      Фюрер, который вмешивался в использование на фронте каждой дивизии, взял под свое попечение и применение батальона «тигров». Этим батальоном он решил усилить 17-ю и 23-ю танковые дивизии, но уже не мечтал с помощью «тигров» прорваться к окруженной группировке Паулюса. Расчет был «скромнее»: «разбить русские танковые корпуса», которые гнали Гота к Ростову.
      Утром 6 января 1943 года на рубеже реки Куберле сосредоточилась часть 503-го отдельного батальона – 17 танков «тигр» и 20 Т– IV, вооруженных 75-миллиметровой пушкой с длиной ствола 24 калибра, то есть той пушкой, которой вооружались прежние танки Т– IV . Это было первое участие батальона «тигров» в боях.
      Один из свидетелей событий того времени граф Кисельмангс 6 января 1943 года записал в своем дневнике:
      «Тигровый психоз» принимает в высших сферах все более вопиющие формы. И вообще они воображают, что каждое очередное новое оружие в кратчайшее время выиграет войну».
      Граф прав. Гитлер вопреки историческому опыту не первый раз переоценивал новое оружие, То же самое произошло и с новым танком «тигр».
      К сожалению, автору этих строк свидетелей боя советских воинов с «тиграми» 6 января 1943 года пока найти не удалось.
      Ганс Дерр в книге «Поход на Сталинград» пишет, что когда на рубеже реки Куберле и на южном фланге 4-й танковой армии ухудшилась обстановка, Гот ввел в бой севернее Островетянской 23-ю танковую дивизию, которая 6 января 1943 года атаковала советские войска.
      «Во время этих атак,– пишет Г. Дерр,– впервые были применены новые танки типа „тигр“.
      Дальше Г. Дерр пишет:
      «Для ликвидации угрозы захвата переправы у Пролетарская через р. Маныч 11 января 1943 года навстречу советским войскам... через Екатериновку была брошена вновь образованная боевая группа с батальоном танков типа „тигр“.
      К сожалению, и этот эпизод встречи с «тиграми» на реке Маныч остался белым пятном в истории Великой Отечественной войны. Кто были герои, принявшие удар этих бронированных машин, пока остается неизвестным.
      Несколько приоткрыл завесу над «тиграми» под Сталинградом генерал-майор в отставке Александр Михайлович Овчаров, Герой Советского Союза, в свое время [357] командовавший 62-й механизированной бригадой.
      «В Сталинградской операции,– писал он,– мне довелось участвовать с начала и до конца, как в оборонительный период, так и в наступательный, но с немецкими танками типа „тигр“ сталкиваться не приходилось ни мне, ни кому-либо из моей бригады. Впервые с „тиграми“ мы встретились в боях на Миус-фронте».
      То же самое мне написали ветераны 3-го гвардейского танкового корпуса полковник И. Я. Амелин и подполковник Я. В. Шканчиков.
      Но когда я внимательно проследил боевой путь 62-й бригады, входившей в состав 13-го танкового корпуса генерала Т. И. Танасчишина, то убедился, что в боях 11 января 1943 года за станицу Пролетарскую, о которых пишет Г. Дерр, она обязательно должна была встретиться с «тиграми».
      Написав Александру Михайловичу еще письмо, я просил вспомнить эти бои. Боевой комбриг, конечно, не мог их забыть, хотя отдельные события того времени, возможно, и выпали из его памяти. Ответ я получил исчерпывающий, который и предлагаю вниманию читателей.
      «Я утверждал и утверждаю, что в период отражения натиска группы Манштейна в двадцатых числах декабря 1942 года наша 62-я мехбригада с танками противника типа „тигр“ непосредственно не встречалась.
      На реке Куберле у Зимовников на нашем участке фронта они тоже не появлялись, и лишь в районе р. Маныч восточнее станции Буденновская числа 13-го или 14-го января 1943 года (станицу Буденновскую мы взяли 15-го января...), когда повернули на запад и наступали вдоль Маныча, были обстреляны танками противника из-за реки. Многие обратили внимание на то, что звуки выстрелов были не такие, как в танков Т– III и Т– IV , а гораздо громче и резче. Да и разрывы снарядов свидетельствовали о том, что стрельба велась из орудий калибра около 100 миллиметров. Кое-кто утверждал, что огонь ведет артиллерия противника с закрытых огневых позиций. Но вскоре заметили за стогами соломы (или сена) замаскированные танки. Когда огнем 85-миллиметровых пушек зенитного артдивизиона гвардии майора Царева была подожжена одна скирда, оттуда выполз, подставив бок, огромный танк, Он тут же был подбит бронебойным снарядом. [358]
      Сгорел ли он, или его уволокли в тыл, не могу утверждать, так как нас разделяла река и расстояние в 1000 – 1200 метров. Я сам наблюдал эту картину. Хотя Маныч был покрыт льдом и по нему можно было проехать на автомашине, никто к горящему танку не поспешил, так как надо было выполнять приказ и мы устремились на запад».
      Письмо генерала А. М. Овчарова интересно тем, что в нем описана тактика боевого использования «тигров». Они, как и новые танки Т– IV Г2 и Т– IV Н, не шли впереди боевых порядков средних танков Т– III и Т– IV , как боевые слоны и колесницы персов и индусов впереди своей пехоты, а наоборот, прятались за ними и через боевые порядки наступающих средних танков и мотопехоты на бронетранспортерах «плевались» своими увесистыми снарядами.
      Бывший командир 4-й гвардейской механизированной бригады генерал X. Л. Харазия в одном из писем сообщил, что в последующих боях Великой Отечественной войны он, не раз встречаясь с «тиграми» и «пантерами»,
      «не видел, чтобы они ходили в атаку в голове колонн своих войск, а всегда шли за боевыми порядками и, как правило, вели огонь с коротких остановок».
      Бросить «тигров» в открытый бой Манштейн не решался, памятуя урок, полученный им под Мгой. Поэтому-то мало кто из наших воинов и видел их.
      «Тигры» в боях на реках Куберле и Маныч показали только свои когти, царапая ими наши наступающие танковые механизированные корпуса, но не были, как надеялся Гитлер, в состоянии «разбить вражеские танковые корпуса».

Железный язык

      В начале января 1943 года, в то время когда наши войска громили танковые дивизии Гота и Манштейна уже на ростовском направлении, а 503-й тяжелый танковый батальон «тигров», прибывший из Германии, разгрузился в Сальске и готовился нанести удар по нашим танковым механизированным корпусам, его собрат – 502-й батальон, находившийся в районе Мги, получил пополнение. Теперь в его составе была рота, полностью укомплектованная танками «тигр». В каждом взводе 4 танка, а всего [359] в роте – 14. Кроме того, командир батальона и начальник штаба с начальником связи имели еще по одному танку. Остальные машины были Т– III и Т– IV новых образцов (всего около 50 машин).
      Это был период подготовки войск Ленинградского и Волховского фронтов к последующим наступательным боям на шлиссельбургско-синявинском направлении с задачей «перекусить» «бутылочное горло» вражеской обороны южнее Ладожского озера. В случае успеха наши войска разрывали блокадное кольцо юго-восточнее Ленинграда, к тому же 8-я армия Волховского фронта выходила в тыл бывшей манштейновской 11-й армии.
      Наступление началось 11 января 1943 года, а в первой половине дня 18 января войска 2-й ударной армии Волховского фронта и 67-й армии Ленинградского фронта соединились в районе Рабочих поселков № 1 и № 5. Это означало конец блокады Ленинграда. Первым из ленинградцев с волховчанами встретился командир танковой роты лейтенант Д. И. Осатюк из 61-й отдельной легкотанковой бригады подполковника В. В. Хрустицкого.
      Но до этого памятного дня у Дмитрия Ивановича Осатюка произошел бой, который он сам назвал «балетом». Этот бой имеет прямое отношение к «тиграм», так как именно с ними вступил в поединок на своей «малютке» лейтенант Осатюк.
      ...До войны вокруг номерных поселков в районе Синявино разрабатывали торфяные болота. И во время прорыва блокады там еще высились огромные штабеля торфа, образуя кое-где сплошную стену. От разрывов снарядов торф загорелся, и все вокруг затянуло густой пеленой едкого дыма.