Малышев собрал совещание, на котором поставил вопрос о возвращении к силуминовому картеру. Дали слово Шашмурину. Его доводы о том, что авария чистая случайность, причина ее не выяснена (хотя сам он ее знал, но не хотел о ней сообщать) и нет оснований думать, что виновен чугунный картер. Он горячо доказывал, что применение чугунного картера не только поможет устранить основной дефект старых КПП, но и позволит сберечь стране тысячи тонн дефицитных материалов, резко повысит производительность труда, сбережет государству десятки миллионов рублей. Но не убедил наркома.
Обращаясь к Николаю Федоровичу запросто, как к старому знакомому, Малышев сказал:
– Ты решил задачу создания надежной коробки передач для тяжелых танков. Ни кинематическая схема, ни конструктивное решение не вызывают сомнения... Кроме картера. Будем делать его из силумина. Рисковать нельзя!
– Но ведь силумин – дорогостоящее сырье. Алюминий получаем из Канады, который с большим риском доставляется к нам морскими караванами,– не унимался Шашмурин.
Должно быть, наркома танковой промышленности глубоко задело, что его, государственного деятеля, поучает конструктор в соблюдении государственных интересов, и Малышев решил употребить власть: [287]
– На танке Т-34 картеры КПП идут из силумина. Правительство сумеет обеспечить дефицитными материалами в необходимом количестве и производство узлов и агрегатов танка КВ.
Шашмурин опять стал доказывать свое, говорил, что в конструкцию им заложены соответствующие резервы, исключающие риск. Он наотрез отказался заменить чугун на силумин.
Тогда Малышев не сдержался. Он крепко отчитал конструктора за упорство. И обычно ровный, деликатный, интеллигентный Шашмурин завелся и, нагрубив Малышеву, ушел с совещания, хлопнув дверью.
На следующий день Шашмурин добился встречи с наркомом. Он хотел извиниться перед ним и поговорить с глазу на глаз. Николай Федорович раскрыл Малышеву истинную причину аварии КПП и своего взрыва.
Нарком все понял и пожал конструктору руку.
«На всю жизнь я понял его доброжелательность и доверие к людям,– вспоминает Николай Федорович.– В дальнейшем, при решении многих ответственных заданий, я это всегда чувствовал».
КВ-1С оказался значительно надежнее своего предшественника и не только благодаря снижению массы, хотя и это сыграло немаловажную роль в повышении его скоростных и маневренных качеств. Главным был целый ряд изменений и новшеств, позволивших значительно повысить надежность трансмиссии. Если же говорить более конкретно, то в модернизированную машину внесены следующие изменения: поставлена новая коробка передач, изменены конфигурация и размеры броневого корпуса и уменьшена толщина брони корпуса и башни, усовершенствована система охлаждения двигателя. В трансмиссии легированные стали заменены углеродистыми, с закалкой их токами высокой частоты, цветные сплавы – чугунным литьем, что явилось беспрецедентным в области отечественного танкостроения. Это позволило сэкономить тысячи тонн дефицитных материалов и повысить производительность труда. В конечном счете Красная Армия получала больше танков.
Вот что об этом сказано в книге «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 —1945»:
«Новое в технологию основного производства на танкостроительных заводах внесла термическая обработка деталей [288] токами высокой частоты. Впервые она была применена на Кировском заводе в Челябинске. Высокочастотная электрозакалка резко уменьшила время обработки деталей, повысила их твердость и износоустойчивость. Цикл обработки одной из важнейших деталей, например, сократился с 30 часов до 37 секунд. Применение для поверхностной закалки токов высокой частоты только на Кировском заводе дало за год 25 млн экономии».
В приведенной цитате не названы ни инициаторы новой технологии, ни конкретные исполнители. А между тем они были и следует их назвать. Духов награжден орденом Красной Звезды. Ордена получили Сычев, Синев и другие конструкторы.
Когда на ЧКЗ был запущен в производство танк КВ-1С, его предшественник КВ-1 был снят с производства. В цехе МХ-2, производившем КПП, бортовые редукторы, главный и бортовые фрикционы и вентиляторы, остался задел этих узлов от старой машины.
И вот однажды произошел такой случай. Бортовые редукторы КВ-1 и КВ-1 С по внешнему виду и по местам их установки не отличались. Однако на редукторах КВ-1С ведущий вал-шестерня имел 13 зубьев, а на КВ-1 – 12 зубьев. На разное количество зубьев как-то сразу не обратили внимание. Но когда на одну и ту же машину устанавливали бортовые редукторы с разных машин, то есть разным количеством зубьев на ведущем валу, то танки шли не по прямой, а их стало уводить в сторону. Один уводило вправо, другой – влево, а третий – опять вправо...
Цех сдачи танков еще не встречал таких «коленец» от машин. Механики-водители военной приемки наделали шуму, подняли на ноги всех. Одни сборщики продолжали работать спокойно, не подозревая, что виноваты-то они...
Началось выявление причины увода танков от прямой. Работали днем и ночью. Перебирали траки гусениц, заменяли их с правой стороны на левую и наоборот, но танк при всех этих манипуляциях оставался непослушным.
Кое-кто шутил и над механиками-водителями.
– Вчера, наверное, хлебнул солярки... Вот и ведет его в сторону. А другого тянет с трассы в деревню Синеглазово к Марье на свидание... [289]
Возникала угроза остановки сборки танков и их сдачи военной приемке. Тут уж забеспокоились все без исключения. Задумался над капризом машин и начальник ОТК цеха МХ-2 Петр Ильич Салакин.
«Я обратился к технической документации,– вспоминает Петр Ильич,– посмотрел паспорт узла бортовых редукторов. Наиболее вероятным узлом, где скрывалась загадка, были бортовые редукторы. На нем значился в одном случае бортредуктор под номером СБ-15, а в другом СБ-15С. Вал с шестерней имели также разные номера чертежей, а на них увидел разное количество зубьев на шестернях (12 и 13). Тогда я пришел к выводу, что увод танка можно устранить установкой парных бортовых редукторов: или от КВ или от КВ-1 С, т. е. они должны соответствовать или танку КВ или танку КВ-1С».
Проверили бортредукторы на танках, на которых были поставлены эти узлы от разных танков, заменили на парные, и танки перестали гулять по сторонам.
По ту сторону фронта
Немецкая разведка не была в состоянии вскрыть полный размах советских военных усилий. В дни ожесточенной борьбы за Сталинград, когда становилось ясно, что победа ускользает из рук вермахта, Гитлер разбушевался в своей ставке.
«Я – глава величайшей промышленной державы,– кричал он.– Каждое мое движение заставляет трепетать мир. И я произвожу в поте лица 500 танков в месяц, а вы говорите мне, что Сталин выпускает 1000!»
Фюрер в бешенстве отбросил разведывательные сводки.
Да, они вводили Гитлера в заблуждение. С конвейеров советских танковых заводов в то время сходило по 2000 танков ежемесячно!
Ну а теперь посмотрим, что же были за танки у гитлеровцев и у нас. Какие изменения произошли в их тактико-технических характеристиках с начала войны?
Уже после кампании во Франции Гитлер убедился в необходимости увеличить огневую мощь своих танков и потребовал, чтобы 37-миллиметровая пушка на танке Т– IV была заменена на длинноствольную 50-миллиметровую. Гудериан в «Воспоминаниях солдата» пишет, что указания Гитлера были самовольно изменены управлением [290] вооружения и на Т– IV в январе 1941 года установили короткоствольную 50-миллиметровую пушку.
Это, в конечном счете, сказалось на том, что почти все 3712 танков, брошенных на Советский Союз 22 июня 1941 года, уже к декабрю были полностью уничтожены, исковерканы и сожжены.
«То, что и по своим тактико-техническим данным (вооружение, броневая защита, проходимость) танки имевшихся типов не удовлетворяли требованиям, которые были предъявлены к ним на Востоке,– пишет Б. Мюллер-Гиллебранд,– выяснилось лишь после начала боевых действий и явилось неприятной неожиданностью».
В январе 1942 года все же танк Т– III получил длинноствольную 50-миллиметровую пушку. На танке Т– IV в апреле 1942 года была установлена 75-миллиметровая танковая пушка.
В апреле 1942 года на вооружение вермахта было принято штурмовое орудие с 75-миллиметровой штурмовой пушкой на базе шасси танка Т– III .
Танки t-35 и t-38, вооруженные 37-миллиметровыми пушками, «заимствованы» в 1939 году в чехословацкой армии и продолжали изготавливаться в дальнейшем заводами, находившимися в протекторате Чехии и Моравии.
На некоторых танках Т– III в июле 1942 года была установлена 75-миллиметровая пушка, такая же, которая стояла на прежних моделях Т– IV .
Как отмечает тот же Б. Мюллер-Гиллебранд, в июле 1942 года Гитлер
«потребовал увеличения производства танков, включая сюда штурмовые орудия, артиллерию на самоходных лафетах и противотанковые орудия на самоходных лафетах, до 1450 единиц ежемесячно...»
На достижение таких темпов было потрачено полтора года.
В 1942 году пущены в серийное производство тяжелые танки Т-VI – «тигр». Первые 77 машин этого типа были изготовлены в том же году. Увеличивалась толщина брони на средних танках Т– III и Т– IV.
Так что танки противника представляли реальную силу.
Вскоре после битвы под Москвой советское командование приняло решение приступить к формированию танковых корпусов, основу которых составляли три танковые бригады, мотострелковая бригада, зенитно-артиллерийский дивизион, дивизион РС и подразделения разведки. [291] Всего корпусу в этот период полагалось иметь немногим более 200 средних и легких машин. Наличие таких корпусов позволяло массированно применять танки на поле боя.
Но создание танковых корпусов имело и минусы. Одни танковые батальоны (их в бригаде – по три) насчитывали по 21 среднему и легкому танку Т-34 и Т-60, другие – по 29 тяжелых, средних и легких машин. При движении по дорогам средние и легкие машины шли примерно с одинаковой скоростью, но как только встречалось бездорожье, легкие танки обычно отставали. Если в батальонах имелись и тяжелые танки, то они на марше, как правило, не только отставали, но и нередко разрушали мосты, в результате чего нарушался график движения остальных частей и подразделений.
Вот что пишет об этом главный маршал танковых войск П. А. Ротмистров:
«Самое печальное заключалось в том, что в условиях маневренного боя чаще всего на поле боя выходили одни средние танки, т. е. Т-34, так как легким трудно было сражаться против средних танков противника, а КВ отставали. Следовательно, чем же практически командовал на поле боя командир танкового батальона? Одной танковой ротой, укомплектованной Т-34. А командир танковой бригады? Практически тремя танковыми ротами Т-34. Кроме того, как мог командир батальона в бою управлять танковыми ротами, если на КВ, Т-34 и Т-60 были радиостанции различных типов?»
Война, конечно, поправила эти недостатки в организации танковых батальонов и бригад. Впоследствии, с учетом предложений командиров бригад и корпусов, были созданы отдельные бригады, укомплектованные только КВ, исчезли смешанные танковые батальоны, а со временем появились и бригады средних машин, укомплектованные Т-34.
Но недостатки в организации танковых войск проявляли себя не только у нас. Они были и у гитлеровцев, хотя те имели значительный опыт войны. К началу летней кампании 1942 года в танковых дивизиях вермахта полки впервые переводились с двух– на трехбатальонную организацию. В каждом батальоне имелось по две роты легких и одной роте средних танков. Как отмечает Б. Мюллер-Гиллебрандт, танковые полки были укомплектованы полностью. Оставался некомплект лишь в частях, [292] на вооружении которых находились устаревшие танки типа Т– II , производство которых промышленность прекратила в июле 1942 года. В среднем в танковой дивизии имелось свыше 126, а в моторизованной – свыше 50 танков.
Мощь противотанковых средств вражеских танковых дивизий значительно увеличилась в связи с принятием на вооружение новой 75-миллиметровой тяжелой противотанковой пушки «кобра». Наши танкисты называли ее «гадюка», из-за того, что на ее стволе была нарисована змея.
А теперь подробнее о том, что же происходило на фронтах в начале грозного лета 1942 года. Читая сводки Совинформбюро, мы тогда не знали, конечно, что на наших глазах переворачивается страница той главы войны, которая в учебниках истории получит короткое название: «Оборонительные бои советских войск на воронежском направлении». Немецкие источники обозначают этот этап летней кампании 1942 года еще короче: «Операция „Блау“ („Синяя“).
19 июня немецкий штабной самолет «флюзеляршторхе», пассажиром которого был офицер оперативного отдела 23-й танковой дивизии 40-го танкового корпуса, был сбит нашими летчиками. Самолет упал в расположении 76-й стрелковой дивизии у села Белянка. У офицера штаба был любопытнейший документ – приказ о развертывании операции «Блау». Согласно той самой «Блау» 6-й армии генерала Паулюса и 40-му танковому корпусу генерала Штумме приказывалось нанести удар под Волчанском в полосе 21-й армии Юго-Западного: фронта.
Операция «Блау» – удар на воронежском направлении, а затем выход к Кантемировке – была призвана открыть немецко-фашистским армиям путь на Волгу и Северный Кавказ. К концу июля противник сосредоточил на южном крыле фронта более половины всех своих танковых и моторизованных соединений. Перед ними стояла задача: одним ударом опрокинуть наши армии, окружить их, уничтожить, выскочить на равнину между Доном и Волгой.
На равнинной местности, лишь незначительно изрезанной ложбинами и кое-где покрытой перелесками, закипели крупные танковые бои. Такого еще советским танкистам не приходилось испытывать. Но не познал [293] этого прежде и враг. Упорство советских войск привязывало немецкие танки к полю боя, не давало им простора для оперативного маневра, гасило их наступательные возможности.
Между тем противник отчаянно стремился нарастить пробивную силу боевых машин. Удивляло количество авиации, приданной танковым группам Клейста и Гота; чуть ли не каждый танк прикрывался самолетом. И все-таки на поле боя такое спаренное продвижение танка и самолета долго продолжаться не могло. Подобная роскошь – на несколько часов. А вместе с уходом авиации у фашистских танкистов спадал и наступательный пыл, и они переходили к обороне.
Артиллерийские и минометные части, сотни пикирующих бомбардировщиков – всем этим безвозвратно жертвовали гитлеровцы для прорыва. Там, где он удавался, они быстро вводили в брешь тактические и оперативные резервы, заранее подтянутые из глубины. Авангардная группа в 20 – 30 танков без оглядки, не оставляя прикрытия, устремлялась вперед, чтобы внести смятение в ряды советских войск.
Когда противника встречала мощная противотанковая оборона, эшелонированная в глубину, он не имел успеха. Случалось, что его мелким танковым группам удавалось проскочить далеко, но это часто кончалось тем, что из-за нехватки горючего машины теряли подвижность, попадали в окружение, экипажи сдавались в плен. Бои показали, что не только противотанковая пушка, но и противотанковое ружье в руках опытного, умелого советского бойца сильнее вражеского танка. Множество бронированных машин противника выводилось из строя простейшими пехотными средствами борьбы.
Известно, что в наступлении первое и естественное желание прорвавшегося – развивать успех, расширять участок прорыва, захватывать выгодные рубежи, узловые пункты. В 1941 году гитлеровцы, выполняя эту задачу с помощью танков, жались к основным дорожным магистралям. Летом 1942 года они, используя сухую июльскую погоду и выгодную местность, двигались колоннами в 50 – 60 машин по всем более или менее пригодным проселочным дорогам. Расчет здесь такой – приковать внимание советских военачальников к второстепенным направлениям и создать для себя преимущество на основных. [294]
Противодействуя противнику, советское командование выделяло небольшие танковые группы для оборонительных боев. В это время ударные группы наших танков, быстро маневрируя, начинали истреблять слабосильные боевые потоки вражеских машин, которые, как правило, в этих случаях требовали по радио помощи от своей центральной колонны. Благодаря этому основная колонна гитлеровцев рассыпалась, ее продвижение замедлялось.
Танковые войска противника стремились тесно взаимодействовать со своей пехотой. По опыту 1941 года, они выдвигались к исходным позициям для атаки не только с десантами автоматчиков, но и с крупными группами мотопехоты. Вот началась атака. Танки остановлены советскими бронебойщиками и противотанковой артиллерией. Немедленно перебежками вперед, а чаще всего в обход с флангов шли вражеские автоматчики. Они стремились расчистить дорогу танкам и своей мотопехоте, а та, несмотря на потери, жалась к броне, боясь, как бы ее не отсекли от танков. Это облегчало задачу советской артиллерии. Она уничтожала вражеские танки и мотопехоту не порознь, а вместе. Тем и объяснились огромные потери в живой силе, которые противник понес в этих танковых боях.
По-прежнему наиболее опасными для вражеских танков оставались советские КВ и Т-34. Поэтому танковые соединения противника в июльское наступление 1942 года шли со своими подвижными противотанковыми средствами – легкими артиллерийскими полками и мотоциклетными ротами. В этих ротах смонтированные и закрепленные на руле противотанковые ружья стали, таким образом, подвижными. В борьбе с ними наибольший эффект давали советские легкие танки Т-60, а затем и Т-70. Они нападали на мотоциклистов из засад, подбивали их и давили гусеницами. Каждая небольшая, хорошо организованная засада давала огромный эффект.
В излучине Дона
Летнее наступление 1942 года немецко-фашистские войска начали 28 июня. Они имели численное превосходство в силах и средствах, прорвали оборону Брянского и правого крыла Юго-Западного фронтов и стремительно [295] двигались на юг по правобережью Дона. Нависла угроза окружения войск южного крыла Юго-Западного и Южного фронтов.
6 июля Ставка Верховного Главнокомандования решила вывести эти войска из-под удара на рубежи реки Дон и на внешний обвод Ростовского укрепленного района и одновременно подготовить оборону на подступах к Сталинграду и Кавказу.
Обнаружив отход советских войск, противник организовал их преследование, стремясь с ходу овладеть донскими переправами. Уже 12 июля он вторгся в Сталинградскую область и передовыми отрядами вышел к большой излучине Дона.
Разгорелись жаркие, кровопролитные бои. Советские войска, отходя, наносили огромные потери врагу. Плечом к плечу с другими родами войск сражались советские танкисты, которые вписали в историю войны немало ярких страниц, прославивших и грозную их боевую технику.
Адъютант фельдмаршала Паулюса полковник А. Адам в своих воспоминаниях пишет:
«В районе севернее Волчанска сороковой танковый корпус неожиданно встретил сильное сопротивление. Русские вкопали в землю множество танков, вокруг которых отчаянно сражалась пехота».
Что стояло за этой сухой короткой записью? В бою под Волчанском 158-я тяжелая танковая бригада подполковника А. В. Егорова потеряла 42 танка и половину личного состава. И это за несколько часов боя. Гитлеровцы потеряли 85 танков. А произошло это так.
С восходом солнца 30 июня заговорила вражеская артиллерия, а потом над боевыми порядками нашей пехоты и танков появилось больше сотни бомбардировщиков. Высоко над ними барражировали «мессершмитты».
Когда бомбовозы сбросили свой смертоносный груз, показались танки врага. Сначала они шли клином, а затем начали разделяться на две части, решив охватить с двух сторон высотку, на которой находился НП Егорова. Танки двигались не торопясь.
У наступавших тактика была проста: вызвать на себя огонь с дальних дистанций, обнаружить противотанковые орудия обороняющихся и направить на [296] них авиацию, а затем все, что останется, подавить танками.
Но позиции советской пехоты и противотанковой артиллерии молчали. Танкам фашистов пришлось подойти совсем близко к траншеям советской пехоты и открыть огонь. А обороняющиеся молчали, будто вымерли. Снова появилась вражеская авиация и стала сбрасывать бомбы не на передовой, а на тыловые позиции бригады. Пыль и дым заволокли все кругом, передний край исчез за сплошной серо-черной завесой.
И только теперь ударила первая линия противотанковых средств стрелковых подразделений. Вражеская танковая цепь дрогнула, несколько машин задымились. Но общий строй продолжал двигаться. Наши пушки огонь усилили. Задымили еще несколько танков. Враг, однако, упорствовал. Вот уже с десяток машин перевалили через траншею нашей пехоты... Серые глыбы неотвратимо наползали, обходя высотку, на которой располагался НП бригады, явно опасаясь, что на ней есть противотанковая артиллерия.
...Прошло два часа, как начался бой. Егоров включил рацию.
– Нечаев, что у вас?
– Первые три атаки отбиты. Подожгли двадцать. Немец перегруппировывается. Потери – пока один тяжелый сгорел. У тридцатьчетверки заклинило башню. Ремонтники что-то делают.
– На КП гони! – приказал Егоров механику-водителю своего командирского танка.
Позже на КП подсчитали что гитлеровцы потеряли более 50 машин. Но и в бригаде потери немалые. В батальоне Нечаева сгорело 8 машин и 6 выведены из строя, у Николаева – та же картина.
Но бой еще не закончился. Большая группа танков противника, откатившись, вдали перестраивала свои ряды. Сначала они сгрудились, а затем выстроились острым клином, но так, что в голове оказались два танка, идущих параллельно. Похоже, они собирались раздваивать свой строй, чтобы острием одного ударить в стык батальонов, а вторым, левым, проскочить к реке.
«Пусть идут туда. Там стоит засада»,– подумал комбриг.
В засаде стояли взводы лейтенантов Шолохова и Якуба. [297]
– Как дела, подполковник Егоров? – прохрипел в трубке рации голос комкора генерала Щурова.
– За четыре часа противник потеснил наши фланги, вклинился в центре бригады до четырех километров, – ответил комбриг.
– Какие потери?
– Двадцать два танка безвозвратно. Десять дерутся в окружении.
– Продержись, Егоров, еще немного. Скоро поможем.
Да, нелегко было танковой бригаде Егорова. Враг наносил свой главный удар по ней. 250 танков при поддержке авиации и артиллерии против 50!
...Слева, со стороны села Волчья Александровка, над горизонтом поднялось огромное облако пыли. Это шла в контратаку 85-я танковая бригада. Комкор Щуров сдержал слово. Контратакующий клин из 50 машин Т-34 разрезал наступавшие немецкие порядки пополам и, подминая под гусеницы технику и людей, пронесся ураганом. Волна удара передалась и в тыл врага. Немецкие танки вдруг прекратили стрельбу и стали поспешно перегруппировываться, чтобы прикрыть свой фланг и не быть раздавленными. Суетно перемещаясь, танки противника начали откатываться назад...
Только к поздней ночи, сняв с передовой уцелевшую технику, комбриг Егоров сумел по докладам подчиненных командиров составить картину боя, да и то неполную. Ведь о многом уже некому было рассказывать.
Экипажи сражались группами и в одиночку. Не имея надежной связи, каждый танк становился самостоятельной боевой единицей, решающей задачу непосредственно на поле боя. Комсомольский взвод лейтенанта В. А. Плуталова принял бой с двадцатью фашистскими танками. Командир погиб. Командование принял младший политрук Н. И. Потапов. Взвод выстоял в неравной схватке, хотя и оставил все танки на поле боя.
Особо хочется сказать о танковом взводе под командованием лейтенанта Дмитрия Дмитриевича Шолохова. Посланный комбригом Егоровым на ликвидацию прорыва у Волчьей Александрова, он там и встретился с танками врага. Фашистские машины двигались вдоль балки, упиравшейся в село. Комсомольские экипажи Г. П. Сергеева и А. С. Калинина встретили колонны огнем. Гитлеровцы решили обойти село, окружить советских [298] танкистов. Шолохов уничтожил головную машину, совершавшую маневр. По одной подожгли Сергеев и Калинин. Но фашисты не успокоились и решили проскочить через село. На его улице бойцы Шолохова уничтожили два танка, отсекли от них пехоту. За два часа боя взвод сумел отразить пять атак врага. Погиб Калинин и его экипаж. Поврежденным оказался и танк Сергеева.
Поняв, что так просто мимо Волчьей Александровкн не пробиться, фашисты решили обойти ее дальней стороной по дну балки, чтобы достичь реки Волчьей. Шолохов разгадал вражеский маневр, сменил позицию, перебрался к реке. Положение его оказалось выгодным: он хорошо видел лощину, в которой скопилось до 50 танков противника, бронетранспортеров с пехотой. И лейтенант использовал свое положение как нельзя лучше. Оказавшись в ловушке, фашисты уже ничего не смогли сделать с отважным экипажем. Снаряды и пулеметные очереди сжигали вражеские танки и уничтожали пехоту. Вскоре подоспели танкисты нашей 167-й бригады, и прорыв врага был ликвидирован.
За время боя под Волчьей Александровкой экипаж Шолохова уничтожил 24 фашистских танка.
За мужество и героизм, умелое ведение боя лейтенанту Д. Д. Шолохову присвоено звание Героя Советского Союза, а воины его взвода награждены орденами и медалями.
Ценой огромных потерь в начале июля фашистские войска прорвали оборону Юго-Западного фронта и устремились в большую излучину Дона. Войска Южного фронта под натиском превосходящих сил врага отходили из Донбасса к нижнему течению Дона, чтобы занять оборону по его левому берегу от Верхнекурмоярской до Ростова. Воды тихого Дона окрасились человеческой кровью. Горел Воронеж. Взрывались шахты Донбасса.
Обширная открытая местность между реками Северский Донец и Дон, куда устремились бронированные полчища Гота и Клейста, словно специально была создана для действий танков. В жарких схватках с врагом опять превосходство в тактико-технических данных оказалось на стороне советских танков. Конечно, реализовать это превосходство могли лишь люди, в совершенстве владеющие грозной техникой. Именно мастерство [299] помогало нашим воинам выходить победителями, подчас из самых невероятных ситуаций.
При смене боевой позиции 15-й танковой бригады майора В. С. Савченко неожиданно вышел из строя КВ, которым командовал гвардии лейтенант С. Коновалов. Прекратилась подача горючего. Тут же, у дороги, экипаж приступил к ремонту машины.
– Справитесь самостоятельно? – спросил лейтенанта подъехавший командир бригады.
– Справимся, товарищ майор! Задержимся недолго и нагоним.
– Могут скоро подойти и наверняка скоро подойдут фашисты. Надо их задержать любой ценой, а поддержки оставить не могу – сами знаете задачу и положение бригады. Надеюсь на вас, держитесь!
Экипаж ответил почти хором:
– С рубежа не отступим.
Майор приказал остаться с экипажем заместителю командира роты по технической части и пополнить боезапас танка до штатного.
Заместитель командира роты по технической части старший техник-лейтенант Серебряков вместе с экипажем принялся за ремонт машины, а остальные танки бригады ушли дальше. Вскоре машина вновь обрела жизнь. Только .начали собирать инструмент, как механик-водитель громко воскликнул:
– Товарищ лейтенант, бронемашины!
Коновалов вздрогнул от громкого крика, чертыхнулся и отдал приказ занять свои места.
Пушка КВ моментально повернулась в сторону взгорка, где показались бронемашины. От удачных выстрелов командира орудия Дементьева оба броневика вспыхнули.
Откинув крышку люка над башней, Коновалов оглядел местность и услышал нарастающий гул моторов. «Идут фашистские танки,– понял он,– надо сообщить комбригу». Однако рация молчала, вероятно, бригада ушла уже далеко.
В ожидании противника Коновалов занял позицию в лощине, склоны которой хорошо скрывали КВ до самой башни. Впереди проселочная дорога взбегала на небольшой взгорок, а за ним, в низине, среди заболоченных берегов протекала речка и раскинулись утопавшие в садах улицы населенного пункта. За селением [300] примерно в километре от стоявшего в засаде танка, дорога вновь поднималась по отлогому склону вверх. Через короткое время из-за гребня возвышенности показалось более тридцати вражеских танков, а за ними еще и еще... Конца колонны не было видно. С головной машины взлетела красная ракета. Догадавшись, что это был какой-то сигнал уничтоженным ранее броневикам, Коновалов тоже ответил красной ракетой. Видимо, это успокоило фашистов и они приближались к селу, ускорив ход.
– По головному – огонь!
Грохнул выстрел, и танк закрутился на месте, разматывая гусеницу.
– Есть почин! – как удачливый охотник, воскликнул Коновалов. Он был сейчас и за командира танка, и за наводчика орудия.
Первые выстрелы советского танка ошеломили захватчиков. Перестраиваясь на ходу, они ответили огнем из десятков стволов, но снаряды их не достигали цели: перед ними была только башня кочующего на лощине КВ... Оставив на поле боя четыре сгоревших танка, фашисты отошли. Они приняли кочующий по овражку советский танк за тщательно замаскированную батарею. Однако, опомнившись, гитлеровцы снова двинулись вперед, теперь уже развернутым строем. Вражеские снаряды стали рваться рядом с КВ, а затем и сотрясать его мощную броню. Но она выдержала удары, а вот вражеский строй поредел на шесть танков.
К счастью для наших воинов, противник не мог зайти с флангов – мешали топкие речные берега. Волей-неволей гитлеровским танкам снова пришлось перестроиться в колонну. КВ бил по ним прямой наводкой.
Долго продолжался неравный бой. Большие потери приводили фашистов в ярость, и на возвышенности, загроможденной разбитыми и горящими машинами, появлялись все новые и новые их танки.
Когда гитлеровцам наконец удалось занять населенный пункт, КВ встал у входа в лощину и бил по противнику прямой наводкой.
Все внимание находившегося в башне Коновалова было сосредоточено на дороге, так как фашисты могли пройти только по ней. Вырывавшихся на дорогу мотоциклистов он сметал пулеметной очередью и тут же бил из пушки по танкам, поражая одну машину за другой. [301] Вражеские снаряды тоже начали причинять неприятности. Они разбили гусеницу.
Кончался день, кончались у танкистов и боеприпасы. С последним снарядом лейтенант приказал товарищам покинуть машину через аварийный люк. Но в этот момент гитлеровцы, выставив на краю оврага пушку, били по танку Коновалова в упор. Машину охватило пламенем, и скоро последовал взрыв, который оглушил командира.
