Кодекс жизнетворца

      Теперь, когда Третий Мир сам заботился о себе, основная часть изобретательности и усилий Запада тратилась на пустяки, на производство хлама для внутреннего рынка. К сожалению, разумные, образованные и проницательные люди - не лучшие потребители; поэтому не делались попытки вырастить разумное, образованное и проницательное население. Средства массовой информации перестали служить просвещению и информации, а стали орудием манипулирования, некритически настроенная публика сделалась легкой добычей рекламы, а школьная система дегенерировала до такой степени, что готовила только идеальных, ни о чем не задумывающихся потребителей. Однако, несмотря на обилие теорий о заговоре, которые были распространены среди интеллектуалов, ученых и политических активистов, Конлон не верил, что все это сознательно задумано магнатами промышленности: простое следствие эволюции, понемногу за раз, естественный отбор всего того, что выгодно для потребления, для получения прибылей.
      Мысли его прервал вызов терминала связи на столе, Конлон нажал кнопку доступа. На экране появилось лицо человека лет пятидесяти, с высоким лбом и отступающей назад линией волос, резкими чертами лица, густой бородой, в которой уже видна седина, и яркими проницательными слегка насмешливыми глазами. Это был Джералд Мейси, профессор психологии познания в университете Мериленда, один из давних друзей Конлона. Мейси был также известным фокусником, и его особенно интересовало разоблачение различных паранормальных феноменов. Именно знакомство с этой стороной деятельности Мейси послужило источником упоминания о ней Конлоном в разговоре с Брейди.
      - Привет, Уолтер, - сказал Мейси. - Компьютер сообщил мне, что ты звонил. В чем дело?
      - Привет, Джерри. Да, звонил вчера. Где ты был?
      - Во Флориде, в Талахасси.
      - Да? И что там было?
      - Мы с Верноном проводим там одно исследование. - Вернон Прайс, ассистент Мейси, его помощник на сцене и соучастник преступления. - Мы представляем "экстра"-способности Вернона группам студентов по всей стране. Некоторым заранее сообщают, что это фокус, другим говорят, что все взаправду. Наша цель - установить, как предрасположенность влияет на интерпретацию людьми увиденного, как это отражается на их объяснениях. Специальностью Мейси было изучение того, почему люди верят в то, во что они верят.
      - Интересно.
      - Да, но я сомневаюсь, чтобы ты из-за этого звонил мне, - ответил Мейси.
      - Ты прав. Послушай, мне бы хотелось встретиться и поговорить. Относительно одного проекта САКО, но я сейчас не могу вдаваться в подробности. Насколько ты занят?
      - Похоже, ты мне предлагаешь работу, - заметил Мейси. Говоря это, он взглянул на свой терминал, что-то привел в действие, потом посмотрел в сторону, за пределы видимости экрана. - Какое-то время занят ежедневно, сказал он. - А можем встретиться вечером? Мы пообедаем и, может, отправимся в итальянский ресторан, который тебе нравится.
      - Звучит неплохо, - сказал Конлон.
      - Как насчет завтра?
      - Подходит. О... я приведу с собой Пита Уайттейкера. Он с этим связан.
      - Конечно. Я его давно не видел. - Патрик Уайттейкер - один из руководителей Всемирной Информационной Сети, главного поставщика телепрограмм и баз данных. Мейси заинтересованно спросил: - А в чем дело, Уолт? Ты не можешь мне сейчас что-нибудь подсказать?
      Конлон криво усмехнулся.
      - Пусть Вернон узнает через "экстра". Нет, правда, давай подождем до завтра. В шесть тридцать подойдет?
      - Хорошо. Ну, значит, увидимся.
      Конлон снова посмотрел на стол, обдумывая свой следующий шаг. Наконец взгляд его остановился на папке, пришедшей из отдела предварительной оценки. В папке содержатся материалы относительно марсианского проекта. Рядом лежал номер "Вашингтон Пост", сложенный так, что видна была статья, посвященная возвращению Карла Замбендорфа в Штаты. Лицо Конлона покраснело, рот сжался.
      - Медиум! - мрачно произнес он.
      3
      - Послушайте, у нас выступление по телевидению в семь тридцать, крикнул через перегородку Дрю Вест водителю такси. - Нам нужно там быть через двадцать минут.
      Негромко бранясь про себя, шофер подал назад машину, едва не задев идущую за ней, резко повернул по встречной полосе под звуки сигналов и скрип тормозов и выехал с улицы Уорик в переулок, чтобы миновать пробку в конце Манхеттена у туннеля Холланд. Одна сторона улицы на протяжении семи кварталов чернела огромным уродливым сооружением из алюминиевых плит и стальных решеток - это злополучный Нижневестсайдский демонстрационный солнечный проект, он должен был показать, что город может получать электричество непосредственно от солнца. Прежде чем от этого опрометчивого проекта отказались, на него затратили двести миллионов долларов из городского бюджета. Деньги эти пошли на то, чтобы научить городских политиков тому, что инженеры давно знали. Но по крайней мере это сооружение спасало от дождя, и процветающий блошиный рынок возник под аркадами, перекрывающими улицу.
      - Я уверен, здесь есть еще что-то, Дрю, - возобновил разговор Замбендорф, когда Вест сел на место. - Ланг и Снелл были всего лишь вежливы, чтобы не ставить в неудобное положение Хендриджа. Классические чиновники корпорации, прагматичные, жесткие, не интересующиеся всяким вздором И ни капли информации от них. Они пришли на ленч совсем не потому, что интересуются паранормальными явлениями. У ГКК есть какой-то другой интерес.
      Вест кивнул.
      - Согласен. Больше того. Чутье говорит мне, что они представляют официальное мнение Совета директоров ГКК. Утверждение, что Совет директоров интересуется опытами с медиумом в районе Марса - только для публики. Но если это так, почему они на самом деле хотят послать нас, Карл?
      Такси остановилось на пересечении с Бродвеем. Сидя с другой стороны от Замбендорфа, Джо Феллбург внимательно следил за группой неопрятных юнцов, которые разговаривали и курили на углу.
      - Ну, может, в корпорации решили, что пора представить космос людям, - предположил он.
      Замбендорф нахмурился и взглянул на Веста. Вест пожал плечами.
      - Что ты имеешь в виду? - спросил Замбендорф у Феллбурга.
      Тот заметно расслабился, когда такси снова двинулось, повернул голову от окна и разжал свои большие черные кулаки.
      - Ну, космос, космические базы всегда предназначались для астронавтов, ученых, людей из САКО. Не для всякого. Ну, если САКО намерена когда-нибудь открывать колонии в космосе, надо как-то изменять это представление. Они могут решить, что появление Карла на Марсе - хорошая идея.
      - Мм... ты имеешь в виду популярную фигуру, с которой все могут соотносить себя... - Дрю Вест кивнул заинтересованно. - Возможно, это имеет смысл... Да, ты мог бы укрепить такое отношение в сознании людей... И это объясняет, почему Ланг, Снелл и, вероятно, все остальные руководители ГКК согласились с Хендриджем, хотя, наверно, считают его психом.
      - Это я вам и говорю, - сказал Феллбург. - Их совершенно не интересует, настоящий Карл медиум или мошенник.
      Замбендорф задумчиво погладил бороду, обдумывая это предположение. Потом кивнул, вначале медленно, потом быстрее. Наконец рассмеялся.
      - В таком случае нам не о чем беспокоиться. Если ГКК серьезно заинтересована в эксперименте, никто не будет стараться разоблачать нас. Вообще хорошая пресса о нас даже в их интересах. Так что в конце концов все оборачивается для нас выгодно. Я вам говорил, что Отто слишком беспокоится. Это настоящий кусок торта, вот увидите, кусок торта.
      Такси повернуло на Фултон-стрит, и все увидели группу евангелистов с плакатами, предупреждающими об опасности сношений с ТЕМНЫМИ СИЛАМИ и провозглашающих Замбендорфа НАМЕСТНИКОМ САТАНЫ. Евангелисты стояли на тротуаре у здания телестудий Эн-Би-Си, напротив торгового центра. Дрю Вест заметил Клариссу Эйдстадт, ждущую у обочины перед толпой, и попросил шофера остановить такси возле нее. Она села рядом с шофером и знаком предложила ему ехать дальше.
      - Сегодня этих придурков многовато, - сказала она, поворачиваясь к перегородке. - Главный вход осажден, но я знаю служебный боковой. - Потом шоферу: - Здесь направо... Высадите нас возле тех парней, что разговаривают с двумя полицейскими.
      Такси остановилось, все вышли. Пока Вест расплачивался с шофером, Кларисса передала Замбендорфу сложенный листок бумаги, который тот сунул во внутренний карман. На бумаге записаны наблюдения Отто Абакяна и Тельмы, все, что они заметили и услышали за час. Они заглядывали в сумочки, когда посетители расплачивались за билеты, слушали разговоры в женском туалете и в баре. На таких, казалось бы, незначительных мелочах базируются многие знаменитые чудеса.
      Группа вошла в здание, Замбендорф извинился, сказав, что ему нужно вымыть руки. На самом деле он хотел прочесть заметки, которые дала ему Кларисса. Через пять минут он присоединился к остальным и был представлен Эду Джексону, ведущему популярного "Шоу Эда Джексона", в котором Замбендорф будет главным участником. Джексон некоторое время изливал свой энтузиазм в стандартной телевизионной манере, потом ушел, чтобы начинать шоу с первыми участниками - для разогрева публики. Замбендорф со своими спутниками пили кофе, разговаривали с телеработниками и смотрели шоу по монитору. Подошла гримерша и нанесла Замбендорфу на нос и лоб несколько мазков. Замбендорф еще раз спросил, когда будут заранее оговоренные вставки рекламы.
      Наконец наступило время выхода на сцену, и Замбендорф оказался сбоку, за кулисами, вместе с помощником режиссера, а Эд Джексон тем временем настраивал аудиторию, заполняя время рекламной паузы. Потом повернулся, вытянул выжидательно руку, и оркестр тут же взорвался трубным крещендо; режиссер ткнул пальцем из своей будки, и Замбендорф прошел вперед в яркий свет юпитеров; его встретил гром аплодисментов и всеобщее возбуждение.
      Замбендорф раскланивался в разные стороны, отвечая на аплодисменты, Джексон улыбался, наконец они сели за низкий столик со стеклянной поверхностью, и Джексон начал свою обычную процедуру:
      - Карл, добро пожаловать на шоу. Я думаю, мы все гадаем, какие сюрпризы вы для нас сегодня приготовили. - Он немного помолчал, давая время зрителям освоиться, потом продолжил: - Были ли вы... гм... удивлены небольшой демонстрацией на улице, когда приехали?
      - О, меня никогда ничего не удивляет. - Замбендорф улыбнулся и выжидательно посмотрел на аудиторию. Через одну-две секунды его вознаградил взрыв смеха.
      Джексон тоже улыбнулся.
      - Серьезно, Карл, некоторые религиозно настроенные члены общества все время предупреждают нас относительно ваших способностей и того, как вы ими пользуетесь, что вы вторгаетесь в запретные области, от которых нельзя ждать ничего хорошего, что вы имеете дело с силами, с которыми нельзя связываться, ну, и так далее... Что вы ответите на такие опасения? Они беспочвенны? Или есть все-таки что-то, что следует сказать людям?
      Замбендорф на секунду нахмурился. Это всегда деликатный вопрос. Любое согласие ничего ему не даст, но и прямой отказ тоже не в его интересах.
      - Мне кажется, этот тот случай, когда на одно и то же разные люди смотрят по-разному, - сказал он. - Эти люди смотрят на действительность с религиозной точки зрения, и, естественно, на них сказываются традиционные религиозные взгляды и предубеждения... должен сказать, что не все они совместимы с современными взглядами на устройство вселенной и на наше место в ней. - Он виновато пожал плечами и быстро развел руки. - Я интерпретирую факты с научной точки зрения. Иными словами, я занимаюсь теми новыми феноменами, которые пока лежат за пределами научной любознательности. Но это не значит, что они запретны или таинственны. Так могли относиться к электричеству в Средние Века. Это просто загадка загадка, которую не может объяснить современный уровень знаний, но которая тем не менее в принципе объяснима и будет объяснена с течением времени.
      - Что-то такое, к чему нужно относиться с уважением, но чего не нужно бояться, - заключил Джексон соответствующим серьезным тоном.
      - Больше всего людей пугает то, что порождено их же сознанием, ответил Замбендорф. - То, чем мы занимаемся, открывает совершенно новые походы к сознанию человека. Лучше познав себя, люди сумеют лучше справляться с собственными страхами. Обычно люди больше всего бояться испугаться.
      - Может, тут вообще нет никакого противоречия, - заметил Джексон. Может быть, религиозные мистики на протяжении столетий испытывали то же самое, что вы сейчас пытаетесь использовать на сознательном уровне, научно... ну, например, так же, как магнетизм: ведь его использовали задолго до того, как поняли. В основном вы говорите то же самое.
      - Именно так я вижу эту проблему, - согласился Замбендорф. Средневековая церковь преследовала Галилея, но сегодня религия согласуется с ортодоксальной наукой. Можно многое понять из этого прецедента. Замбендорф был совершенно искренен: только имел он в виду совершенно не то, что большинство из зрителей.
      Джексон почувствовал, что аудитория пресытилась серьезной материей и глубокой философией, и решил, что пора продвигаться дальше.
      - Я знаю, что вы вернулись из длительной поездки, Карл, - из Аргентины. Как она прошла? Больше ли активности и энтузиазма в Латинской Америке, чем у нас?
      - О, поездка была очень успешной. Мы все наслаждались ею и встретились с массой интересных людей. Да, там начинают серьезные исследования по нашей теме, особенно в одном университете, где мы побывали... Но, говоря о длительных поездках, слышали ли вы еще об одной? Мы только что получили подтверждение.
      - Нет, расскажите нам.
      Замбендорф взглянул на аудиторию, потом прямо в камеру.
      - Мы отправляемся на Марс в составе экспедиции САКО. Мало кто знает, какие серьезные исследования проводит САКО в области паранормальных явлений, особенно в связи с передачей информации и воздействии на расстоянии. - Это правда. Мало кто знает; а те, кто знают, знают также, что САКО никаких таких исследований не проводит. - Мы в течение некоторого времени вели переговоры с САКО при посредничестве одной из основных космических корпораций, теперь достигнуто соглашение о проведении целого ряда экспериментов. Из цель - проверить, как сказываются внеземные условия на паранормальных феноменах...
      Замбендорф некоторое время рассказывал о марсианской экспедиции, преувеличивая роль своей группы, но в то же время не говоря ничего определенного. Джексон внимательно слушал, кивал в нужных местах и давал соответствующие ответы, но все время следил за аудиторией в ожидании первых признаков невнимательности.
      - Все это замечательно, Карл, - сказал он, решив, что напряжение достигло максимума. - Мы желаем вам успеха в нашем мире... или, может, лучше сказать - вне нашего мира... и надеюсь, вы снова будете участвовать в нашем шоу - после экспедиции.
      - Спасибо. Я тоже надеюсь на это, - ответил Замбендорф.
      Джексон повернулся лицом непосредственно к Замбендорфу, положил ногу на ногу и позволил рукам лечь на ручки кресла. Перемена позы означала изменение настроения и темы. Он озорно улыбнулся, давая знать, что подходит к части, которой все ждут. Замбендорф сохранял серьезное выражение лица.
      - У меня в кармане предмет, - признался Джексон. - Он потерян кем-то и передан в администрацию незадолго до начала нашего шоу. Вероятно, он принадлежит кому-то из зрителей в нашей студии. Мы подумали, может, Замбендорф что-нибудь скажет по этому поводу. - Он на секунду отвернулся и сделал искренний жест в сторону аудитории и камеры. - Честно, друзья, тут никакой подделки. Клянусь, никакого сговора. - Он снова повернулся к Замбендорфу. - Мы решили, что это неплохая мысль. Как я уже сказал, у меня в правом кармане предмет. Можете вы сказать о нем что-нибудь... или о его владельце? Должен сказать, я в таких вещах не разбираюсь... Может, это слишком сложное испытание, но... - Он замолчал, увидев застывшее выражение лица Замбендорфа. Аудитория стихла.
      - Очень неясно, - сказал Замбендорф после паузы. - Но я думаю, что могу нащупать связь... - Голос его прозвучал резче. - Если здесь кто-то потерял что-нибудь, пожалуйста, молчите. Посмотрим, что можно сделать. Он снова смолк, потом сказал Джексону: - Помогите мне, Эд. Суньте руку в карман и коснитесь предмета пальцами. - Джексон послушался. Замбендорф продолжал: - Проводите по нему пальцами и представляйте себе его зрительно... Сконцентрируйтесь сильнее... Да, так лучше... Ага, сейчас кое-что яснее... Этот предмет сделан из кожи, из коричневой кожи... Я думаю, это мужской бумажник. Да, я в этом уверен. Я прав?
      Джексон удивленно покачал головой, достал из кармана легкий светло-желтый бумажник и высоко поднял его, чтобы все видели.
      - Если владелец здесь, пожалуйста, ничего не говорите, - напомнил он аудитории, повышая голос, чтобы перекрыть аплодисменты и удивленные возгласы. - Должно быть кое-что еще. - Он с новым уважением взглянул на Замбендорфа. А когда заговорил, голос его звучал негромко и серьезно; очевидно, он не хотел нарушить сосредоточенности медиума. - А как насчет владельца, Карл? Вы видите что-нибудь?
      Замбендорф вытер лоб и вернул платок в карман. Потом взял бумажник, зажал в ладонях и внимательно посмотрел на него.
      - Да, владелец здесь, - объявил он. И обратился к неизвестному владельцы: - Сосредоточьтесь, пожалуйста, посильнее, постарайтесь передать мне в сознание свой образ. Когда будет установлен контакт, вы ощутите легкое покалывание в затылке, но это нормально. - Снова наступила тишина. Люди закрывали глаза, пытаясь уловить присутствие странных сил. Потом Замбендорф сказал: - Я вижу вас... вы смуглый, стройный человек, на вас светло-синий костюм. Вы здесь не один. Рядом с вами два человека, они вам близки... наверно, члены семьи. И вы сейчас далеко от дома... в нашем городе вы гость, турист, я думаю. Вы приехали с юга. - Он посмотрел на Джексона. - Пожалуй, все.
      Джексон повернулся и заговорил, обращаясь к аудитории:
      - Можете теперь показаться, если вы здесь, мистер Смуглый, Стройный и В Синем, - сказал он. - Присутствует ли здесь владелец бумажника? Если он здесь, пусть встанет и представится.
      Все начали поворачивать головы, осматривая студию. И вот в глубине у прохода медленно встал мужчина. Стройный человек, с наружностью испанца, с иссиня-черными волосами и короткими усиками, в светло-синем костюме. Он был ошеломлен и стоял, потирая лоб пальцами. Выглядел он неуверенно и не знал, что ему делать. Мальчик рядом с ним тянул его за рукав, а смуглая женщина в следующем кресле что-то говорила и знаками показывала на сцену.
      - Пожалуйста, подойдите сюда, чтобы опознать вашу собственность, сэр, - сказал Джексон. Человек кивнул и начал пробираться по ряду под аплодисменты, пока не смог наконец пройти вперед. Шум стих, Джексон прошел к краю сцены и заглянул в бумажник. - Это ваш? - спросил он, глядя вниз. Человек кивнул. - Какое имя там написано? - спросил Джексон.
      - Там написано Мигель, - сказал со своего места Замбендорф.
      - Он прав! - Джексон сделал удивленный жест, приглашая зрителей разделить свое благоговение. Он посмотрел на Замбендорфа, потом протянул бумажник Мигелю. - Откуда вы, Мигель? - спросил он.
      Мигель наконец обрел способность говорить.
      - Из Мексики... я здесь в отпуске с женой и сыном... Да, это мой бумажник, мистер Джексон. Спасибо. Он бросил нервный взгляд в сторону Замбендорфа и торопливо пошел назад, на свое место.
      - С днем рождения, Мигель! - сказал ему вслед Замбендорф.
      Мигель остановился, повернулся и удивленно взглянул на него.
      - Разве у вас сегодня не день рождения? - спросил Джексон. Мигель покачал головой.
      - На следующей неделе, - объяснил Замбендорф. Мигель шумно глотнул и остальное расстояние до своего места преодолел бегом.
      - Ну, как вам это понравится! - воскликнул Джексон, широко разводя руки, а аудитория откликнулась продолжительными аплодисментами и одобрительными выкриками. Замбендорф за Джексоном отпил воды из стакана и позволил атмосфере еще больше накалиться. Он мог бы добавить, что неизвестный благодетель, отдавший администрации бумажник, вынув его из кармана Мигеля, тоже обладал смуглой кожей - это был армянин, - но такое сообщение ухудшило бы впечатление.
      Теперь аудитория готова. Аппетит ее разгорелся, и она хотела новых чудес. Замбендорф встал со своего места и прошел вперед, а Джексон инстинктивно отодвинулся в сторону, превратившись в зрителя: теперь это полностью шоу Замбендорфа. Замбендорф поднял руки; аудитория снова стихла, на этот раз тишина была напряженной и выжидательной.
      - Я много раз повторял, что то, что я делаю, совсем не волшебство, сказал он; его звучный голос гулко отдавался в студии. - Это есть у всех. Я вам покажу... В данный момент я посылаю вам в мозг представление о цвете - всем вам - обычный цвет. Раскройте свое сознание... Видите? - Он посмотрел в камеру, которая его снимала. - Расстояние не имеет значения. Вы все, кто смотрит наше шоу дома, вы тоже можете присоединиться к нам. Сосредоточьтесь на представлении о цвете. Исключите все остальное из мыслей. Что вы видите? - Он повернул голову из стороны в сторону, подождал и воскликнул: - Желтый! Это желтый цвет! Кто из вас его видел? - Примерно четвертая часть собравшихся подняла руки.
      - Теперь число! - сказал Замбендорф. Лицо его излучало возбуждение. Число между десятью и пятьюдесятью, обе цифры нечетные, но разные. Например пятнадцать... но одиннадцать не подойдет, потому что обе цифры одинаковые. Да? Теперь... думайте! Чувствуйте! - Он закрыл глаза, поднес сжатые кулаки к вискам, подержал их так секунд пять и объявил: - Тридцать семь! - На этот раз примерно треть рук поднялась вверх под хор "ох!" и "ах!", и впечатление было еще более сильным. - Наверно, кое-кого я смутил, - сказал Замбендорф. - Я хотел сказать тридцать пять, но в последний момент изменил намерение и... - Он остановился, так как примерно еще половина зрителей подняла руки; вообще все собравшиеся восторженно размахивали руками. - О, очевидно, кое-кто из вас это уловил. В следующий раз мне нужно быть определенней.
      Но никто уже не упрекал его в этой небрежности: у всех складывалось впечатление, что они участвуют в абсолютно необычном и чрезвычайно значительном событии. Неожиданно всем показалось, что любые жизненные неприятности и проблемы могут быть решены очень просто: нужно только пожелать, чтобы они не существовали. Каждый может постигнуть эту тайну, она доступна всем. Неизбежное становится более приемлемым, недостижимое делается тривиальным. Нет больше одиночества и беззащитности. Учитель поведет их. Они пойдут за ним.
      - Кто здесь Алиса? - спросил Замбендорф. Ответило несколько Алис. Из города на дальнем западе... на берегу, - уточнил он. Одна из Алис оказалась из Лос-Анжелеса. Замбендорф увидел неизбежное бракосочетание, в котором участвует кто-то из членов ее семьи - ее дочь. Алиса подтвердила, что ее дочь в следующем месяце выходит замуж. - Вы много о ней думаете, сказал Замбендорф. - Поэтому я так легко уловил. Ее ведь зовут Нэнси?
      - Да... Да, Нэнси. - Взрыв аплодисментов.
      - Я вижу океан. Ее жених моряк?
      - Он служит во флоте... на подводной лодке.
      - Он инженер?
      - Нет, штурман... Но, наверно, тут и инженерные знания нужны.
      - Совершенно верно. Благодарю вас. - Длительные аплодисменты.
      Замбендорф рассказал об успешной сделке, заключенной этим утром торговцем одеждой из Бруклина, после некоторых колебаний сообщил телефонный номер и профессию рыжеволосой молодой женщины из Бостона и правильно назвал счет футбольного матча, в котором участвовали два парня из второго ряда в прошлый четверг.
      - Вы тоже можете это! - настаивал он, его звучный голос без микрофона разносился по всей студии. - Я вам покажу.
      Он прошел к краю сцены и смотрел прямо вниз, а за ним Джексон на доске записывал цифры.
      - Сосредоточьтесь на первой цифре, - сказал всем Замбендорф. - Все вместе. Теперь посылайте мне мысль... Думайте... Так лучше... Три! Я вижу три! Теперь следующая цифра... - Он правильно определил семь цифр из восьми. - Вы хорошо поработали, очень хорошо. Попробуем что-нибудь потруднее.
      Он достал заранее подготовленный черный бархатный мешок и предложил Джексону и нескольким зрителям проверить, что он непрозрачный и в нем нет отверстий. Потом повернулся спиной и позволил Джексону одеть себе на голову мешок как повязку на глаза. Затем, под руководством Замбендорфа, Джексон молча указал на женщину из числа зрителей, а женщина выбрала среди своих вещей одну и высоко подняла, чтобы все могли видеть. Это оказалась зеленая ручка. Потом она указала на другого зрителя, мужчину, сидевшего от нее в пяти рядах дальше от сцены, и тот повторил эту процедуру. Он поднял часы на серебряном браслете, и так продолжалось и дальше. Джексон записывал предметы у себя на доске. Потом отвернул доску от зрителей и Замбендорфа и сказал, что можно снимать повязку.
      - Помните, я рассчитываю на всех вас, - сказал Замбендорф. - Вы все должны помочь мне достичь успеха. Теперь первый предмет - думайте о нем, представляйте его себе. Теперь шлите мне... - Он нахмурился, сосредоточился и указал на свой лоб. Аудитория удвоила усилия. К ней присоединились сидящие дома зрители. - Писать... это имеет отношение к письму, - сказал наконец Замбендорф. - Ручка! Теперь цвет. Цвет... зеленый! Я увидел зеленый цвет. Вы посылали зеленый? - К тому времени, как он правильно назвал пятый предмет, аудитория была вне себя.
      Закончил Замбендорф тем, что показал всем сплошной металлический стержень примерно в два фута длиной и свыше дюйма толщиной. Джексон не смог его согнуть, не смог ни один из трех зрителей.
      - Но сила мозга побеждает материю, - провозгласил Замбендорф. Он попросил Джексона подержать прут, потом легко коснулся его центра пальцем. - Здесь потребуются совместные усилия, - сказал Замбендорф. - Всех здесь и всех дома. Я хочу, чтобы вы все сосредоточились на сгибании. Думайте: сгибайся. Говорите: сгибайся! Сгибайся! - Он взглянул на Джексона и кивнул, произнося это слово.
      Джексон понял и начал дирижировать рукой.
      - Сгибайся! Сгибайся! Сгибайся! Сгибайся!... - повторял он, голос его становился все громче и настойчивей.
      Постепенно это слово подхватила вся аудитория.
      - Сгибайся! Сгибайся! Сгибайся! Сгибайся! - Замбендорф повернулся к зрителям и широко развел руки. Глаза его горели в свете юпитеров, зубы сверкали белизной. - Сгибайся! Сгибайся! Сгибайся! - Он положил руку на прут. Джексон ахнул и широко раскрытыми глазами смотрел на сгибающийся стержень. Замбендорф взял у него стержень и высоко поднял его одной рукой, торжествующие глядя на зрителей, Стержень продолжал сгибаться под гром тысячи голосов. Слышались женские крики. Некоторые побежали по проходу к выходам. Бородатый человек с орлиным профилем, держа в руках открытую библию, поднялся на сцену, обвиняюще указал на Замбендорфа и начал читать что-то неразличимое в общем гуле, пока работники службы безопасности не схватили его.
      Зритель из Делавера пытался пробиться через забитые каналы Эн-Би-Си, чтобы сообщить, что его алюминиевый стул согнулся в тот момент, как Замбендорф приказал стержню согнуться. У другого в это время перегорело освещение. В Вайоминге в курятник ударила молния. В Алабаме загорелась стиральная машина. У восьми человек случились сердечные приступы. Часы в Калифорнии пошли в обратном направлении. У двух беременных произошли выкидыши. В Теннеси остановился ядерный реактор.
      В контрольной комнате за студией один из видеоинженеров изумленно и недоверчиво смотрел на экран монитора.
      - Бог мой! - сказал он технику, который в соседнем кресле жевал бутерброд с тунцом. - Да если бы он велел им отдать ему все их деньги, сорвать одежду и бежать за ним в Китай, знаешь что, Чет? Они бы сделали это.
      Чет, продолжая жевать, обдумал его слова.
      - Или на Марс, может быть, - ответил он после долгого задумчивого молчания.
      4
      На следующий день ранним вечером Конлон и Уайттейкер подъехали к дому Джералда Мейси, который находился в тупике на северной окраине Джорджтауна. Высокий, просторный и прочный, этот дом в то же время был неряшлив и производил впечатление какой-то груды, как будто его части строили не одновременно, стены и карнизы торчали в разные стороны во всех направлениях, крыша наклонялась под разными углами, а на одном углу торчала нелепая башенка в стиле шато. Интерьер представлял собой паутину перекрещивающихся коридоров и комнат, с лестницами и нишами в самых неожиданных местах, со старомодными подъемными окнами и огромным количеством резьбы и деревянных панелей. Часть подвала содержала разнообразный хлам, накапливавшийся у Мейси в течение жизни, а в другой части находилась лаборатория, в которой он разрабатывал оборудование для своих психологических тестов и совершенствовал искусство фокусника; выше на этажах, наряду с обычными жилыми помещениями, размещалась большая библиотека, компьютерный кабинет, а также помещения для многочисленных гостей, от студентов, временно лишившихся жилья, до уличных фокусников и профессоров других университетов.
      В отличие от широко распространенного, в том числе и среди ученых, мнения, научная квалификация не имеет отношения к умению разоблачать творцов чудес, читателей мыслей, медиумов и тому подобного. Ученых можно обмануть сознательным мошенничеством или бессознательным самообманом так же легко, как среднего юриста, а иногда даже легче, потому что значение и уважение, добытые в одной области, часто вызывают сознание своей непогрешимости и в других областях. Мир природных феноменов, который изучают ученые, может иногда поставить в тупик, но он не способен на сознательное мошенничество и в конце концов всегда поддается разумному объяснению. Теорему можно доказать, расчеты проверить, наблюдения повторить, предположения обосновать. В природе не бывает двусмысленностей. Но в человеческих делах так бывает редко, и здесь нелогичность и обман норма. Чтобы поймать вора, нужно нанять вора, говорит пословица; чтобы разоблачить фокусника, нужно быть фокусником. И если познания физика и нейрохимика не помогут в постижении изобретательности человеческой иррациональности и искусства профессионального обманщика, то знания психолога и фокусника очень могут помочь. Джералд Мейси был и тем, и другим и завоевал немалый авторитет в правительственных и частных организациях как консультант и исследователь в вопросах сверхъестественного и паранормального.