Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)

      Крошечный мешочек из мягкой ткани упал на ее раскрытую ладонь.
      - Полагаю, ты знаешь, что нужно с этим сделать, дитя мое.
      Розелла не знала, но с удивлением услышала свой ответ:
      - Да, ваша милость.
      В глазах священника вспыхнул красный огонь.
      - Хорошо, очень хорошо. Пусть зима будет для тебя легкой, и да минуют тебя болезни, а весна придет скоро.
      - Спасибо, ваша милость.
      - Розелла?
      Розелла опустила глаза и увидела, что Мелисанда нетерпеливо дергает ее за юбку, а стоящие неподалеку герцог Наварн и его сын с удивлением за ней наблюдают.
      - Идем, Розелла, идем же! Быка сейчас будут разрезать, и папа сказал, чтобы я тебя пригласила отужинать с нами.
      Розелла рассеянно кивнула и повернулась туда, где только что стоял священник, но он исчез.
      Пламя костров трещало в темноте, рассыпая снопы искр и посылая столбы дыма в ночное небо. Над полями Хагфорта неслись веселые песни и смех. Звуки праздника, веселые и беззаботные, оглушали Тристана Стюарда, причиняли боль, и он потряс головой, силясь прогнать их прочь. Он сидел, прислонившись к стене окутанного тенями портика, и пил пиво из бутылки, которую вручил ему Седрик Кандерр после состязания в пении.
      Раньше счастливый шум зимнего карнавала звучал для него сладостной музыкой, наполняя бездумным возбуждением, от которого начинала бурлить кровь. Теперь же, когда рядом не было Пруденс, праздник превратился в какофонию, вызывавшую у него головную боль. Стивен пил пиво огромными глотками в надежде утопить в нем звуки праздника или, по крайней мере, хотя бы чуть-чуть их заглушить.
      Впрочем, на самом деле больше всего ему хотелось прогнать голос, который постоянно звучал у него в голове. Тристан не мог понять, откуда он возник и кому принадлежал.
      Тот день, когда он зазвучал впервые, был словно в тумане. Это произошло после того ужасного совета. Тристан созвал всех Орланданских священников и правителей, надеясь убедить их вместе выступить против болгов, официально чтобы отомстить за убийство его стражников, но в действительности - в надежде расквитаться за смерть Пруденс. Все до единого регенты заявили, что он сошел с ума, и категорически отказались его поддержать, даже Стивен Наварн, которого Тристан любил как брата.
      Ему казалось, что после того совета кто-то попытался его утешить. Может быть, Стивен? "Нет, - подумал он и тряхнул головой. - Не Стивен. Утешавший был старше, с добрыми глазами, обведенными красной каемкой, будто опаленными огнем. Священник". Только вот из Сепульварты или Гвинвуда - Тристан не знал. Он попытался вспомнить тот разговор, вспомнить человека, которому принадлежали глаза, но мозг отказывался подчиняться. Остались только слова, звучавшие всякий раз, стоило ему остаться в тишине:
      "Ты именно тот, кто нужен".
      Неожиданно Тристана зазнобило. То же самое он испытал, впервые услышав эти слова, - холод, убивавший ласковое тепло, излучаемое глазами священника. Он запахнулся в плащ и поудобнее устроился на каменной скамье, пытаясь согреть замерзшие ноги.
      "Для чего?" - спросил он тогда.
      "Для того, чтобы вернуть в Роланд мир и безопасность. Ты наделен храбростью и сможешь положить конец хаосу и занять трон. Если бы ты правил всем Роландом, а не только провинцией Бетани, ты получил бы в свое полное распоряжение армии, которые безуспешно попытался призвать себе на помощь сегодня. Твои друзья герцоги могут отказать лорду-регенту. Они не станут противиться воле короля. Ты имеешь полное право на корону, Тристан, гораздо больше других".
      В горле у Тристана запершило, он вновь испытал горечь унижения, пережитого, когда его отказались поддержать другие регенты. Он сделал еще глоток из бутылки и вытер губы тыльной стороной ладони.
      "Меня не нужно в этом убеждать, Ваша Милость. Если случившееся сегодня утром не является для вас достаточно веским доказательством того, что остальные регенты вовсе не уверены в моем бесспорном праве на трон, должен вам сказать об этом прямо: они в этом не уверены".
      Священник улыбнулся:
      "Предоставьте это мне, милорд. Ваше время обязательно наступит. Только будьте готовы действовать, когда оно придет. И еще, милорд".
      "Да?"
      "Вы подумаете над тем, что я вам сказал?"
      Тристан помнил, как кивнул. Он сдержал свое слово: голос постоянно звучал у него в голове, даже во сне, всякий раз, когда он оставался наедине с самим собой или его окутывала тишина.
      "Они не станут противиться воле короля".
      Тристан сделал еще один большой глоток, вытер рот рукавом плаща.
      Где-то вдалеке рассмеялась женщина. Тристан поднял голову и увидел парочку влюбленных, они перебегали от одной колонны к другой, прятались в тени, весело хохотали, светлые волосы женщины развевались на ветру, сияя в свете фонаря, и вот они исчезли в сумраке теней.
      Неожиданно голос в голове Тристана смолк, его захватила другая навязчивая идея. Он был страшно разочарован, когда Стивен сказал ему, что из Илорка, несмотря на приглашение, никто на праздник не прибыл. Представляя себе перспективу отправиться на карнавал с Мадлен, он утешался мыслью о встрече с Рапсодией. Стоило ему о ней подумать, как он сразу же почувствовал, что весь горит, точно в лихорадке, волна жара окатила его, сосредоточилась в паху, начала подниматься вверх, к влажным ладоням, оставляя за собой почти болезненное разочарование.
      Всякий раз мысли о Рапсодии заставляли замолчать голос, звучащий у него в голове, словно она первой предъявила на него права и оставила в его сознании след, неподвластный никому другому. Заклятие, наложенное на него после встречи с ней, вынуждающее его постоянно повторять в уме одни и те же слова, не могло справиться с желаниями, которые она в нем разбудила.
      Тристан медленно поднялся с каменной скамьи и, спотыкаясь, выбрался из портика. Скоро рассвет, а с ним и утренние торжества второго дня карнавала. Он оставил пустую бутылку на скамейке и поспешил укрыться от холода в теплой спальне, отведенной ему в замке.
      Вслед ему протяжно завыл ветер.
      Глухой ночью, когда даже последние гуляки разошлись спать, из замка порознь выскользнули два человека, закутанные в плащи, и направились в сторону полей. Накинув на голову капюшон, тот, что постарше, терпеливо стоял, укрывшись в тени, которая казалась особенно темной возле огромного умирающего костра. Другой человек, тоже прятавший свое лицо под капюшоном, был вынужден покинуть замок, послушный приказу того, кто ждал его за воротами. Два священника встретились в священную ночь, чтобы творить черные дела.
      Тяжелые, мрачные тучи скрывали луну и звезды, и даже их призрачный свет не проливался на землю. Первому священнику, тому, кто ждал, стоя на границе земель Стивена Наварна, было видно, как далекие костры отбрасывают кроваво-красные мерцающие отблески на белый снег, тут и там вспыхивают в лесу. В его глазах плясали языки такого же яркого пламени, и казалось, будто они обведены красным карандашом. Увидев, что другой священник наконец отдышался, он негромко заговорил:
      - Я вижу, вы услышали мои слова. Спасибо, что пришли на встречу со мной, ваша милость.
      Второй священник молча кивнул.
      - До сих пор вы не понимали, что подчиняетесь чьим-то приказам. Вы просто следовали за голосом, который с вами говорил, верно?
      - Да, - едва слышно выдохнул священник.
      - Но сейчас вы готовы, готовы понять, не так ли, ваша милость? Готовы исполнить свое предназначение? Я очень рад, что вы решили принять мое предложение. Вы сделали это по доброй воле? Вы понимаете, о чем я вас прошу и что предлагаю?
      - Думаю, да, ваша милость. - Голос священника дрожал.
      - Ну-ну, ваша милость, я не хотел вас обидеть. Я только намерен убедиться в том, что вы понимаете, какое могущество вас ждет в этом мире и после смерти.
      - Да, - послышался едва различимый шепот.
      Следующая фраза тоже прозвучала шепотом:
      - Безоговорочная власть. Неуязвимость. И вечная жизнь.
      - Да.
      - Хорошо, очень хорошо.
      В темноте сверкнуло лезвие крошечного клинка.
      Второй священник с трудом сглотнул и закатал рукав, его глаза сверкали так же ярко, как и клинок.
      - Всего лишь капля крови, чтобы подтвердить наше соглашение. После этого вы займете самое высокое положение в своем ордене.
      Священник кивнул, он дрожал, но причиной тому был вовсе не холод. Тонкое, похожее на иглу лезвие проткнуло кожу так быстро, что он не почувствовал боли. Появилась алая капля, сначала совсем маленькая, но уже в следующее мгновение она набухла до размеров дождевой.
      Он вздрогнул, когда престарелый священник склонился над его рукой, прижал к ней теплые, дрожащие губы и жадно вдохнул каплю крови. Он почувствовал, как внутри у него вспыхнул обжигающий огонь сродни сексуальному удовлетворению, запретному представителям его ордена.
      Всю ночь перед этим у него болел желудок. Но сейчас боль чудесным образом ушла, и он испытал сладостное облегчение. Неприятные ощущения, терзавшие его плоть, казалось, вырвались на свободу через крохотное отверстие, оставленное тонким лезвием, и он испытал возбуждение и непривычную полноту жизни.
      Первый священник ласково улыбнулся:
      - Добро пожаловать, сын мой, в истинную веру. Как только мы устраним все препятствия, ты сможешь делать все, что пожелаешь.
      14
      Кровавая бойня началась в тот момент, когда шло вручение призов победителям гонки на санях.
      В одном из самых престижных и суровых испытаний зимнего карнавала, гонке на санях, участвовали команды из четырех человек. Здесь побеждали физическая сила и скорость, а лучшая команда получала полный бочонок кандеррского виски, жареного быка, золотые медальоны и право хвастаться своими достижениями по всему Роланду.
      Как правило, в команду входили члены одной семьи, а награды вручал сам лорд Стивен во время веселой церемонии, отличавшейся шутливой помпезностью и пышностью. Победители садились в свои сани, под торжественные звуки марша в них впрягались проигравшие и тащили их до трибун, где и вручались призы.
      Гонки на санях были любимым развлечением лорда Стивена, и сейчас он стоял на своем возвышении, свистел, размахивал руками, громко вопил вместе с остальными зрителями, глядя на то, как победители швыряют снег и солому в проигравших, тащивших сани по полю. На повороте разразился снежный бой, и Стивен громко расхохотался, когда проигравшие раскачали сани и перевернули победителей в снег.
      Неожиданно Стивен испытал пьянящее чувство свободы - впервые за два дня праздник покинул пределы бастионов, окружавших замок. До сих пор он не выбирался за стены, и снег внутри был утоптан тысячами ног. Для гонки на санях требовалось открытое место и нетронутый наст, и поэтому зрители покинули защищенное пространство возле замка и сейчас стояли по краю огромного поля, где под лучами солнца блестел и искрился недавно выпавший снег. Как только призы будут вручены, все вернутся за замковые стены, ворота запрут, и начнется пир, кульминацией которого станет знаменитый огромный костер.
      Прислушиваясь к веселому смеху своих детей, словно ручеек вливающемуся в бурный поток всеобщей радости, Стивен посмотрел на золотой медальон, который сжимал в руке. Солнечный луч, вспыхнувший на его гладкой поверхности, на мгновение замер в волосах Мелисанды. Стивен снова взглянул на медальон, а потом на жареного быка, завернутого в промасленную ткань и источающего аромат специй и дыма пекана, и вдруг удивленно заозирался по сторонам. Бочонок с виски исчез.
      Стивен принялся искать глазами Седрика и обнаружил, что тот весело хохочет, обнимая за талию какую-то местную девчонку. Покачав головой, Стивен попытался найти его сына.
      - Эндрю! - позвал он друга, тот услышал и повернулся к нему. Бочонок... пропал.
      Эндрю взглянул на пустое место, где недавно стоял вожделенный приз, и кивнул, показывая, что все понял. Затем он повернулся к своим слугам, собираясь отправить их на поиски бочонка, но увидел, что они с восторгом размахивают руками, приветствуя проигравших, когда те перевернули сани, из которых прямо лицом в снег вывалился глава клана победителей. Эндрю улыбнулся, решил их не отвлекать и направился к главным воротам, ведущим в Хагфорт, где стоял фургон со спиртным.
      Довольный тем, что проблема решена, Стивен вновь стал с интересом наблюдать за разворачивающимся сражением между победителями гонки и проигравшими: теперь и к тем и к другим присоединились и члены их семей. Положив руку на плечо Мелли, он прикоснулся к ее золотистым локонам, наслаждаясь - сам этого не ведая - последними моментами ее детства.
      - Эй, Эндрю! Подожди!
      Эндрю вздохнул. Голос Данстина, звавшего его из внутреннего двора Хагфорта, звучал излишне громко и пронзительно: видимо, тот успел не раз приложиться к бутылке.
      Прекрасно понимая, что хозяин карнавала через несколько минут должен вручить приз, которого у него нет, сэр Эндрю, не останавливаясь, помахал Данстину.
      - Не могу, кузен, - крикнул он. - Мне нужно доставить Стивену приз для победителей гонки.
      - Полный бочонок виски? - уточнил Данстин, которому никак не удавалось сохранить равновесие на скользкой земле. - Подожди! Я тебе помогу! Тебе не поднять в одиночку.
      Сэр Эндрю улыбнулся про себя, но шага не сбавил. Несмотря на хрупкое телосложение, он был сильным человеком и привык к тяжелой работе в конюшнях и подвалах своего замка. Он слышал, как Данстин, который, будучи беззаботным братом правителя провинции, вел жизнь, полную удовольствий и развлечений, задыхаясь, пытается его догнать.
      - Подожди, болван! - завопил младший Балдасарре, и Эндрю пришлось немного замедлить шаг. - Что ты вытворяешь? Думаешь, я собираюсь отобрать у тебя виски? Ах ты, мерзавец! Я что, похож на разбойника?
      - Нет, Данстин, ты похож на надоедливого, пьяного ублюдка, - ответил Эндрю, стряхивая снег с сапог. - Представляю, сколько моего прекрасного эля плещется у тебя в желудке.
      Данстин, догнавший наконец Эндрю, никак не отреагировал на необычно резкие слова графа.
      - Я совсем даже не надоедливый, - заявил он, пытаясь отдышаться. - А эль у тебя и в самом деле отличный, жаль тратить его на этих. - И он кивком показал на восток, где и свистели зрители. - Пусть пьют помои Наварна или, на худой конец, мерзость, которая прибыла из Бетани. Кандеррское вино следует оставить для аристократов.
      - Только если аристократы победят в гонке. Впрочем, на сей раз выиграла семья кузнецов из Ярима, - сообщил Эндрю и начал спускаться по длинной широкой лестнице, ведущей на дорогу. Он кивнул стражникам у ворот и зашагал дальше. В крепости и на окружающих ее бастионах практически никого не было, все ушли смотреть гонку. - Кстати, Данстин, если кто-нибудь еще из моих конюхов хоть раз пожалуется, что ты пристаешь к его дочери, я разрешу ему пометить тебя раскаленным клеймом. А сам буду тебя держать. Семейные узы это очень хорошо, но всему есть предел.
      - А, я понял, - фыркнул Данстин, тащившийся за графом вниз по лестнице. - Леди Джеслин не подпускает тебя к себе, верно? Не переживай, старина. Свадьба уже скоро. Кажется, ты собираешься повесить себе ярмо на шею сразу после Тристана, иными словами через месяц?
      - Да, - коротко ответил Эндрю.
      Он на секунду остановился на последней ступеньке лестницы, посмотрел на юг, качнул головой и зашагал через широкое поле, ведущее к замку Стивена.
      - Что ты там разглядывал? - спросил Данстин, догнавший Эндрю и нетвердой походкой зашагавший рядом с ним.
      Они подошли к фургону, который охранял возница. Эндрю пожал плечами:
      - Мне показалось, будто я заметил что-то на юге. Скорее всего, просто игра света и тени.
      Поприветствовав возницу, он отбросил брезент и увидел запечатанный бочонок, раскрашенный золотой краской. Положив его на плечо, Эндрю собрался вернуться на поле, где проводилось состязание, но тут яркая вспышка снова привлекла его внимание.
      Данстин тоже ее заметил и, неожиданно побледнев, уставился на юг.
      - Что там такое? - пробормотал он, обращаясь к самому себе.
      Яркое зимнее солнце, заливавшее горизонт на юге, раскололось на тысячи ослепительных искр, раскрасивших вспененный снег. Прошло одно короткое мгновение, и следом за вспышкой показалась колонна конных сорболдских солдат, кавалерия, за ней тяжелая пехота, вооруженная пиками, лучники, пять фургонов с катапультами.
      Снег летел из-под копыт, осыпался белым облаком на плечи наступающей армии. Земля около фургона с бочонками начала дрожать, и лошади испуганно заржали.
      - Боже всемогущий, - прошептал Эндрю, увидев на горизонте еще одну колонну всадников.
      Сомнений, куда и с какой целью они направляются, не было никаких.
      Солдаты мчались в сторону поля, где собрались люди, не защищенные крепкими каменными стенами замка Стивена.
      Бочонок, полный виски, ударившись о заднее колесо фургона, упал на землю. Эндрю и Данстин одновременно обернулись и посмотрели на далекий замок, где осталась горстка солдат, затем на приближающуюся армию: третья, за ней четвертая колонна вооруженных до зубов сорболдцев взошли на гребень холма и целеустремленно направились в сторону веселящихся людей. Было ясно, что стена, выстроенная Стивеном, их не остановит и не выдержит ударов катапульт. Она лишь на время задержит наступление врага.
      Оказавшись между сорболдцами и замком, Эндрю и Данстин вновь одновременно глянули на юг. Впереди, довольно далеко, высились две колокольни Хагфорта, украшенные трепещущими на ветру флагами. Во время Намерьенской войны эти башни являлись частью основного бастиона. После ее окончания бастионы были разобраны, башни из сторожевых превратились в изящные колокольни, звонившие каждый час, а по праздникам звонари устраивали настоящие концерты.
      Башни стояли между Эндрю и Данстином и наступающей армией.
      Они переглянулись, мимолетно улыбнувшись, кивнули друг другу и разделились. Эндрю повернул направо, Данстин - налево. Они бросились по затоптанному грязному снегу прямо навстречу врагу. Эндрю успел на бегу крикнуть вознице фургона:
      - Беги к воротам! Предупреди стражу!
      Они оба находились уже всего в сотне шагов от цели, когда сорболдцы их увидели. От третьей колонны отделился левый фланг и направился в сторону башен и замка, в то время как остальная армия ускоренным маршем поспешила к полю, где проходили состязания.
      Данстин услышал свист стрелы, прежде чем она вонзилась ему в плечо. Он потерял равновесие и рухнул на землю, но тут же с трудом поднялся на ноги, отчаянно сражаясь с болью и страхом, наполнившим его, когда он увидел почерневший от вражеских солдат горизонт.
      Зажав рану рукой, он устремился вперед, чувствуя, как между пальцами сочится кровь. Он уже видел башню, древние камни которой сверкали в лучах утреннего солнца, видел развевающиеся флаги. Данстин задыхался, боль становилась все сильнее, обжигая грудь. Белые облачка пара застилали глаза, но он продолжал мчаться вперед, стараясь не обращать ни на что внимания.
      Всадники приближались. Данстин свернул направо и побежал, постоянно меняя направление, чтобы врагу было сложнее точно прицелиться. Сейчас, в минуту смертельной опасности, он вспомнил все, чему его учили в детстве. Вокруг свистели стрелы, он споткнулся, но заставил себя двигаться вперед и сумел удержаться на ногах, он молил всех святых, чтобы Эндрю оказался быстрее, проворнее, чтобы враг его не заметил. Разве это так уж много перед лицом того, что его ждет!
      Неожиданно он услышал громкий металлический щелчок - враг заряжал катапульты.
      Данстин уже почти добрался до башни, но этот страшный звук оглушил его, парализовал, заставил замереть на месте. Раздался новый щелчок и вслед за ним стоны разрываемого в клочки дерева.
      Данстин ощутил новый прилив сил и бросился вперед, не сводя глаз с башни, становившейся все ближе с каждым новым вдохом, новым шагом. Прямо перед собой он увидел маленькую дверцу - наверняка для сторожа - и заставил себя смотреть только на нее, он гнал себя вперед, вперед, вперед, стараясь не обращать внимания на почти нестерпимую боль в плече и груди, на кровь, фонтаном бьющую из раны.
      Он прикоснулся к ручке и почувствовал, как холодное железо обожгло ладонь... и вдруг мир вокруг него взорвался на тысячи жалящих каменных осколков.
      Уже теряя сознание, Данстин понял, что снаряд из катапульты угодил в цель, что его тело пожирает пламя. Осколки разрушенной башни разлетелись в разные стороны, посыпались на поле, точно крошки хлеба, разбросанные для птиц. А когда Данстина начал окутывать мрак, в его памяти всплыли детские кошмары и он позвал мать, которая всегда приходила со свечой и прогоняла ночной мрак.
      Забирая Данстина Балдасарре, смерть преподнесла ему два последних дара.
      Сквозь грохот рушащихся стен, сквозь треск пламени до него донесся колокольный звон с башни Эндрю, призыв к оружию, который предупредит лорда Стивена о надвигающейся опасности. Несмотря на жгучую боль, почерневшие губы Данстина дрогнули в радостной улыбке.
      Он умер и отправился к свету и поэтому не видел, как Эндрю упал с башни.
      15
      Звон разноголосых колоколов сначала удивил лорда Стивена. В первый момент все решили, что это звучит приветствие победителям гонки.
      Однако лорд Наварн принимал участие в разработке сценария карнавала и знал, что колокола подали свой голос не вовремя. Он отвернулся от весело бутузящих друг друга победителей и побежденных как раз в тот момент, когда колонна сорболдцев миновала последний холм перед дорогой, ведущей в замок.
      - О Единый Боже! - прошептал он едва слышно.
      Стивен окинул быстрым взглядом праздничное поле и попытался оценить ситуацию.
      Первым делом он подумал о своих детях. Гвидион, Мелисанда, а также Розелла, их гувернантка, и Джеральд Оуэн вместе с ним наблюдали за гонкой.
      Священнослужители, Благословенные Сепульварты и Главный жрец филидов со своими священниками, сидели рядом с ним и другими аристократами на построенной специально для праздника невысокой платформе. Она находилась почти сразу за восточными воротами и была установлена таким образом, чтобы зрители могли без помех наблюдать за гонкой. Вывести отсюда аристократию и священников будет просто.
      Стивен перевел взгляд на тех, кто пришел посмотреть на гонку, и решил, что сегодня здесь собралось не меньше десяти тысяч человек. Они стояли неровным полукругом, растянувшись примерно на лигу на восток в открытые поля Наварна. Ближе всего к воротам оказались представители мелкопоместного дворянства и землевладельцы. Чем ниже социальное положение, тем дальше от ворот стояли зрители. Самые бедные крестьяне, как всегда, станут первыми жертвами наступающего врага.
      Внутри у Стивена все сжалось.
      - К воротам! - крикнул он тем, кто сидел рядом с ним. - Бегите! - Он быстро повернулся, поймал взгляд капитана стражи и показал на приближающуюся колонну. - Сигнал тревоги!
      Их атаковало около сотни всадников и примерно семьсот пехотинцев, у которых имелось несколько катапульт. По мере приближения к полю они начали перестраиваться: всадники направились к стене, пехота двинулась на восток, туда, где собралось больше всего народу.
      К Стивену подбежал Тристан, схватил его за локоть.
      - Они скачут к стене! - крикнул лорд-регент, стараясь перекрыть рев толпы, которая, ничего не замечая, продолжала следить за происходящим на поле. - Они отрежут путь к воротам...
      - ... и всех перебьют, - закончил за него Стивен. Рожки заиграли тревогу, и герцог повернулся к пожилому гофмейстеру, стоявшему рядом с ним:
      - Оуэн! Отведи детей в безопасное место!
      Гофмейстер, бледный как полотно, кивнул и, не обращая внимания на протесты, схватил обоих детей за руки.
      - Квентин! - окликнул Тристан герцога Бет-Корбэра. - Забери Мадлен. Уходите!
      Он махнул рукой в сторону ворот, затем повернулся и схватил за плечо своего брата, Яна Стюарда, Благословенного Кандерр-Ярима, стараясь не обращать внимания на перепуганное лицо своей невесты, мелькнувшее, когда Балдасарре перетащил ее через веревочное ограждение и поволок к воротам.
      От западных ворот послышался топот копыт, и вскоре появились солдаты Стивена. Народ бросился врассыпную, во все стороны полетела солома, отмечавшая границу поля. К этому моменту уже почти все услышали шум и увидели строй наступающих сорболдцев, которые спускались со склона холма, мчась прямо по свежевыпавшему снегу, и неуклонно приближались. Воздух разорвал дружный крик ужаса.
      Волна паники захлестнула толпу, испуганные люди бросились к воротам, стараясь побыстрее оказаться под защитой стен замка. За несколько секунд началась страшная давка, люди дрались, слышались гневные вопли, крики боли, все топтали, давили друг друга, пытаясь поближе подобраться к спасительной цели.
      - Милорд! - крикнул Джеральд Оуэн. - Детям там не пройти!
      Стивен в отчаянии наблюдал за огромной толпой, собравшейся около единственного открытого входа в замок. Оуэн был прав: Гвидиона и Мелисанду затопчут перепуганные до ужаса люди.
      Над головой у него послышались крики и хлопанье дверей - это лучники занимали свои места на бастионах. Когда широкоплечий паренек начал готовить свои стрелы, Стивену в голову пришла идея.
      - Эй! - крикнул он лучнику на стене. - Приготовься!
      Стивен оторвал веревку от ограждения трибуны и подтащил ее к стене, подальше от ворот.
      - Оуэн! Иди сюда!
      Затем Стивен отошел немного от стены и, размахнувшись изо всех сил, швырнул веревку, в душе благодаря Единого Бога, который всего несколько месяцев назад надоумил его купить веревки именно у болгов. Болги научились делать очень легкие и прочные веревки, обычная в такой ситуации оказалась бы слишком тяжелой, и ему ни за что не удалось бы забросить ее на стену. После двух неудачных попыток лучник поймал истрепанный конец и показал, что крепко его держит. Стивен слышал, как навстречу врагу промчались его всадники.
      - Розелла, держи Мелисанду, - приказал Стивен испуганной гувернантке. Как можно крепче. - Розелла молча кивнула, и Стивен дважды обвязал веревку вокруг ее талии. - Отлично, девочка, поднимаемся! - Он махнул рукой лучнику, повернул Розеллу к стене и, не церемонясь, подтолкнул ее наверх, попытавшись улыбнуться плачущей от страха Мелисанде. Во все стороны полетели мелкие камешки и обрывки ткани.
      - Так, сынок, ты следующий, - сказал Стивен Гвидиону.
      Мальчик кивнул и схватил конец веревки, спущенной со стены, которая была выше его в два раза.
      - Я могу и сам забраться, отец.
      Стивен завязал веревку на поясе сына.
      - Я знаю. А теперь держись покрепче.
      Лучник тянул веревку, и Гвидион медленно полз вверх по стене. Когда он оказался на бастионе, Стивен вздохнул с облегчением и повернулся к Джеральду Оуэну.
      - Твоя очередь, Оуэн.
      Старик покачал головой:
      - Милорд, я должен оставаться здесь, пока вы не будете в безопасности, внутри замка.
      - Я не собираюсь в замок, по крайней мере до тех пор, пока все это не закончится. - Стивен говорил громко, стараясь перекрыть нарастающий гул голосов. Краем глаза он видел, что Тристан услышал его слова и молча кивнул. - Уведи детей подальше от стены, и помоги всем, кого удастся поднять. Эй, там, наверху! - позвал он лучника, все еще держащего в руках веревку.
      - Слушаю, милорд?
      - Оставайся на месте. Без одного лучника мы справимся, к тому же враг еще недостаточно близко. Постарайся вытащить как можно больше людей. - Он схватил за плечо пробегавшего мимо крестьянина с детьми, направлявшегося к воротам. - Эй, приятель, давай сюда детей, их поднимут наверх. А потом останешься здесь и поможешь другим - женщинам, старикам, всем, кто нуждается в помощи, - перебраться через стену.
      - Слушаюсь, милорд!
      - Давай, Оуэн. Постарайся успокоить людей и уведи их от стен. У сорболдцев катапульты. - Он посмотрел через плечо на неуклонно приближающуюся колонну, затем снова повернулся к Оуэну: - Скажи Хранителю Стены, чтобы лучники постоянно вели огонь, который прикроет отступление наших людей, а потом, когда враг окажется в пределах досягаемости, пускай переключаются на него. Разыщи командиров третьего и четвертого дивизионов, пусть следят за западными и северными воротами.
      Гофмейстер кивнул, затем схватил веревку и уже в следующее мгновение оказался на бастионе, а внизу началась самая настоящая кровавая бойня.
      Тристан выкрикивал приказы командиру своей охраны:
      - Уведите как можно больше людей к северной стене, там есть еще одни ворота, их отсюда не видно.
      Неожиданно он чуть не упал: сзади на него налетели сразу несколько человек, с перекошенными от ужаса лицами мчавшиеся к воротам. Тристан, отличавшийся крепким телосложением и недюжинной силой, удержался на ногах и прыгнул в сторону, чтобы не попасть под ноги еще одной группе крестьян, которые, ничего не видя перед собой, неслись вперед, подальше от страшного поля и вражеских всадников. Издалека донесся пронзительный голос Мадлен, выкрикивавшей его имя.
      - Организуй два фронта, - приказал он командиру своего отряда. Затем показал на колонну сорболдцев, которые наступали с востока, стараясь обойти с флангов зрителей, пришедших посмотреть состязание. - Собери пикейщиков, солдат и крестьян, которых тебе удастся найти, дай им все, что попадется под руки: палки, вилы, крюки - и поставь перед лучниками, их задача - отразить атаку пехоты. Кавалерия Стивена займется всадниками, которые скачут к стене, а потом придет черед лучников.
      Вокруг царил хаос. Он оглянулся в поисках Стивена, а командир его отряда отсалютовал ему и бросился выполнять приказ.
      Стивен стоял около стены, где руководил лучником, который поднимал наверх людей, собравшихся возле бастиона. Когда все поняли, что нужно делать, герцог Наварн отошел от стены, на мгновение прикрыл глаза рукой и что-то крикнул солдатам, находящимся на бастионе. Один тут же куда-то убежал, но уже через несколько минут вернулся с оружием, которое сбросил вниз.
      Стивен подобрал мечи с припорошенной снегом земли и начал быстро раздавать их мужчинам и женщинам, стоявшим рядом с ним. Затем он подбежал к Тристану и протянул тому длинный меч.
      - Посмотрим, не забыли ли мы уроков Элендры, кузен, - спокойно проговорил он, хотя глаза у него лихорадочно блестели.