Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)

      - Анборн ап Гвиллиам, остановись, - приказала она. Воздух в комнате застыл, стало теплее, а Анборн замер на месте, спиной к Рапсодии. Она видела, как напряжены его плечи, слышала его тяжелое дыхание. - Вы не причините ему вреда, Анборн. Он под моей защитой.
      - В самом деле? - презрительно усмехнулся генерал, однако же не решился взглянуть ей в глаза. - А кто защитит тебя, Рапсодия? Ты не в силах постоять за себя, не слишком удобное положение, когда имеешь дело с такими людьми, как я. - В его голосе слышалась угроза.
      - Меня защитите вы, Анборн, - ответила Рапсодия, в голосе которой слышалось смирение и уважение. - Вы станете моим защитником, поскольку вы благородный человек. У вас не было никаких оснований уходить в холодную ночь, когда вы услышали Призыв Кузенов, но вы спасли меня.
      Его плечи слегка расслабились, но он сохранял неподвижность.
      - На то есть свои причины, - коротко ответил он. - Я дал клятву, но у меня нет никаких обязательств по отношению к этому ублюдку. Или к тебе.
      - Кузены могут быть самыми разными, Анборн, - мягко возразила Рапсодия. - Их можно встретить в самом неожиданном месте, а некоторые из них даже бывают Певицами. Среди них попадаются не слишком высокие, даже слабые. - Она отпустила Анборна. - Вы чтите Маквита и древних воинов, как и тех, кто встал в строй сейчас. Иногда величайший подвиг солдата состоит в том, чтобы помочь слабому, и вы это сделали, вы заслуживаете уважения, и я благодарю вас.
      "Но сначала, генерал, тебе нужно залечить разрыв в своей душе. Со смертью Гвиллиама ты стал королем солдат, но ты должен найти самого слабого из своих сородичей и защитить его, самого беззащитного из всех, иначе ты недостоин прощенья. И так будет, пока ты не получишь отпущения или умрешь, не удостоившись его".
      Анборн медленно повернулся и по-новому посмотрел на Рапсодию. Потом он опустил глаза, словно только сейчас заметил, что она обнажена, вернулся в угол и убрал меч в ножны.
      - Ты одна из Трех, - медленно проговорил он, и, хотя его голос прозвучал утвердительно, Рапсодия понимала, что Анборн не уверен.
      - Да, - ответила она, - и вы исполнили пророчество. И да будет вам даровано прощенье.
      "Если ты хочешь залечить разрыв, генерал, охраняй Небо, дабы оно не упало".
      Анборн еще раз взглянул на нее, в его глазах уже не было гнева, который слышался в голосе несколько мгновений назад. Он подошел к шкафу и вернулся с грубым одеялом в одной руке и какой-то одеждой в другой, молча протянул ей одеяло и помог встать. Рапсодия завернулась в одеяло, Анборн вытащил ее из остывшей воды и тщательно растер. Потом он отдал Рапсодии шерстяное женское платье зеленого цвета, слишком для нее большое. Все так же молча Анборн вышел из дома.
      Когда он вернулся, Рапсодия уже оделась и сушила волосы перед камином. Анборн принес увесистый мешок, откуда вынул зимнее яблоко и вручил его Рапсодии. Она улыбнулась и взяла его, хотя руки у нее все еще слегка дрожали.
      - Я хочу принести свои извинения, - заявил Анборн, серьезно глядя на нее. - Надеюсь, ты простишь меня.
      - Ну, единственное оскорбление состоит в том, что вы спасли мне жизнь. Конечно, кое-кого из моих знакомых ваш поступок может и возмутить. Рапсодия улыбнулась. - Анборн, из того, что мое появление здесь предсказано в пророчестве, вовсе не следует, что я мистическое существо. На самом деле я самый обычный человек с весьма разнообразным прошлым. И мне бы хотелось, чтобы вы обращались со мной как с обычной женщиной, а не как с существом из легенды. Если вы помните, во время нашей первой встречи вы назвали меня "чудом природы", и я на вас не обиделась. Так что можете говорить мне все, что угодно, я отнесусь к вашим словам совершенно спокойно.
      Анборн улыбнулся, в первый раз за все время в его улыбке не было иронии, и ей понравилось, как изменилось его лицо.
      - Тебя никак нельзя назвать обычной женщиной, Рапсодия. Для меня честь быть рядом с тобой и помогать тебе. Полагаю, ты согрелась. Давай поспи немного. - И он показал на кровать.
      - Только обещайте не тыкать меня под ребра, - улыбнулась Рапсодия. Огонь давно разгорелся, и в комнате стало тепло. Она подошла к кровати, на которой лежал набитый соломой матрас и грубое шерстяное покрывало, и с облегчением присела на нее. - И разбудить меня, когда придет мое время стоять на страже. Вам тоже нужно поспать.
      - Посмотрим, - невозмутимо ответил Анборн, вынимая из седельной сумки флягу.
      Он протянул ее Рапсодии, и она сделала большой глоток. Крепкий напиток обжег ей горло, она закашлялась и вернула ему флягу.
      - Проклятье, что это за хрекин? - простонала она, вытирая выступивший на лбу пот рукавом зеленого платья.
      Анборн рассмеялся.
      - Тебе лучше этого не знать.
      Рапсодия с интересом посмотрела на зеленый рукав.
      - Мне кажется, вам это платье не слишком к лицу, Анборн. Чье оно?
      - Оно принадлежало моей жене, - ответил Анборн, усаживаясь в старое кресло. - Она не станет возражать, если ты его поносишь, - после ее смерти прошло одиннадцать лет. - В голосе Анборна Рапсодия не услышала боли. Кстати, тебе оно идет гораздо больше.
      Рапсодия удивленно посмотрела на Анборна.
      - Мне очень жаль, - пробормотала она, пытаясь увидеть скорбь в его глазах.
      - Тут не о чем жалеть, - откровенно признался он. - Мы не слишком любили друг друга. К тому же мы практически не жили вместе, я крайне редко с ней встречался.
      Рапсодия откусила кусок высохшего яблока, оно оказалось сладким напоминание о теплой осени. Ей стало грустно.
      - Но когда-то ведь вы ее любили, - не сдалась Рапсодия, чувствуя, что вступает на опасную тропу.
      Анборн улыбнулся и покачал головой.
      - Нет, - просто ответил он. - Для столь умной и одаренной женщины, Рапсодия, ты иногда бываешь удивительно наивна.
      Рапсодия почти перестала дрожать и почувствовала, как постепенно к ней возвращаются силы.
      - Тогда почему вы на ней женились?
      Анборн отхлебнул из фляги.
      - Она была достаточно привлекательной женщиной из уважаемой семьи. Насколько мне известно, жена никогда мне не изменяла. Да и я сохранял ей верность, пока она не умерла.
      Рапсодия ждала продолжения, но Анборн молчал.
      - И все? - удивленно спросила она. - Но зачем?
      - Хороший вопрос, - проворчал Анборн, стягивая сапоги. - Боюсь, у меня нет на него ответа.
      - У вас есть дети?
      - Нет. - Выражение его лица и голос не изменились. - Мне бы не хотелось лишать тебя иллюзий, Рапсодия. Ты неплохо знаешь нашу семью, и тебе хорошо известно, что мы не страдаем склонностью к романтическим увлечениям. Да и фантастические выдумки относительно моих деда и бабки - настоящий вздор. Элинсинос соблазнила Меритина, представ перед ним в облике девушки, которую он рисовал в своих мечтах, - в этом ей помогло драконье чутье. К тому же Меритин на тот момент много лет провел в море. Она могла бы принять вид овцы, и он бы не совладал с собой.
      Анборн посмотрел на Рапсодию, не выдержал и рассмеялся.
      - Извини, дорогая, если я развеял твои иллюзии. И если я тебя не убедил, то добавлю, что Элинсинос его не любила. Он был первым серенном, которого она увидела, и ей захотелось, чтобы он стал ее собственностью. С самого начала секс и брак в нашей семье определялись властью и возможностью доминировать, и с тех пор ничего не изменилось. Да и вряд ли когда-нибудь изменится: кровь дракона очень сильна.
      Рапсодия тяжело вздохнула, по собственному опыту зная, что Анборн говорит правду.
      - Сожалею, что разочаровал тебя. Надеюсь, тебя не оскорбило то, что я сказал относительно Меритина.
      Она улеглась в постель, на нее неожиданно навалилась страшная усталость.
      - У меня нет никаких причин чувствовать себя оскорбленной. Речь ведь идет о вашем деде. Кроме того, будь на вашем месте Акмед, аналогия была бы куда неприятнее. Но поскольку сейчас я вряд ли в состоянии переносить рассуждения о сексуальных привычках мистического персонажа, который отдает предпочтение дуплам деревьев, расположенным на определенной высоте, то мне лучше всего поспать, если вы не возражаете.
      Анборн оглушительно расхохотался.
      - Весьма разумная мысль. Мне бы не хотелось окончательно тебя разочаровывать. К тому же последние несколько дней были не самыми легкими в твоей жизни, верно? Отдыхай, утром перевяжем твои раны. Я присмотрю за гладиатором, пока ты спишь, а завтра мы отправимся к Элендре.
      Рапсодия уже спала. Огонь ровно горел всю ночь, согревая маленький домик на лесной прогалине.
      33
      Хагфорт
      Лорд Стивен засунул руку в самый дальний угол буфета и из последнего ряда вытащил заветную бутылку бренди.
      - Вот, - сказал он, протягивая ее Эши. - Раньше ты его любил.
      Эши улыбнулся.
      - Мне остается верить тебе на слово, поскольку я ничего не вижу. Впрочем, дракон уже успел оценить качество бренди, как и всего остального, что находилось в винном погребе, и с одобрением отнесся к выбору Стивена.
      - Из Кандерра, естественно. - Стивен забрал бутылку обратно. - У него чудесный цвет и замечательный букет. Возле огня ты сможешь оценить его по достоинству.
      - Нет, - быстро возразил Эши. Отказ получился чересчур резким, и он почувствовал, как вздрогнул Стивен. - Извини. Давай поговорим здесь.
      Стивен пожал плечами:
      - Сегодня твой день рождения. И если ты хочешь провести его среди крыс в моем винном погребе, что же, я не против.
      - Я прекрасно себя здесь чувствую, - усмехнулся Эши. - Ты же знаешь мою семейку.
      Стивен рассмеялся и уселся на большую бочку, стоящую у стены. Взяв бутылку бренди попроще, он вытащил пробку и сделал большой глоток из горлышка.
      - К сожалению, здесь у меня нет бокалов. Так что придется делать праздничные возлияния прямо из бутылки, как и положено варварам вроде тебя.
      - Мне бокалы ни к чему.
      Эши осторожно вытащил пробку, удивляясь, как быстро вернулись к нему прежние навыки, а ведь он целых двадцать лет утолял жажду в лесных ручьях и уличных канавах. Он вдохнул тонкий аромат.
      - О, Стивен, ты сделал мне роскошный подарок.
      - Вот истинные слова. А теперь выпей и расскажи мне о том, что с тобой произошло.
      Эши уселся на бочку рядом со Стивеном, закрыл глаза и оперся спиной о стену, неохотно погружаясь в мрачные воспоминания, от которых ему помогла избавиться Рапсодия. Он спросил у своей интуиции, можно ли доверять Стивену, и дракон тут же принялся нашептывать ему об осторожности. Лишь с большим трудом Эши удалось заставить его замолчать.
      - Все началось в первый день лета. - Голос Эши неожиданно дрогнул - на него обрушились воспоминания.
      Стивен молча ждал, пока его друг справится с волнением. Наконец герцог не выдержал долгого молчания и заговорил шутливым тоном:
      - Я помню. Как и все истинно верующие, я в первую летнюю ночь участвовал во всенощных бдениях, предписанных нашей верой. Возможно, теперь ты поймешь свои ошибки и пересмотришь убеждения.
      Шутка помогла Эши отвлечься от мрачных воспоминаний, и он рассмеялся.
      - Ладно. Я отправился в Дом Памяти, потому что слышал, как отец разговаривал с Элендрой про ф'дора. Они каким-то образом узнали, что он там появится, причем будет особенно уязвим. Элендра собиралась уничтожить его. Когда она покинула дворец на дереве, я потребовал у Ллаурона разрешения помочь ей. Сначала он не хотел даже слушать меня, но потом понял, что мой план совсем неплох. Он решил больше никого в него не посвящать. Он - мы преследовали демона с тех самых пор, как я себя помню. В этом состояла цель его жизни, и он передал ее мне.
      - Я помню, - негромко проговорил Стивен, глядя в потолок винного погреба. - Когда я отправился на обучение к Элендре, Ллаурон предупредил, чтобы я не соглашался стать в строй ее воинов, поскольку он имел какие-то свои планы относительно меня.
      - Мой отец считает, что все на Земле существуют только для того, чтобы служить его целям, - пробормотал Эши. - И хотя его цели благородны, безумно тяжело постоянно ощущать себя всего лишь инструментом в его руках. Но возвращаясь к той ночи, правда состоит в том, что я бы отправился туда, даже если бы он мне не разрешил. Ты же меня знал: я был безрассуден и упрям, и никакой цели в жизни.
      Стивен внимательно посмотрел на Эши.
      - А теперь она появилась?
      Эши вздохнул.
      - Не знаю. Мне казалось, что у меня есть цель.
      И его мысли обратились к Рапсодии, он вспомнил пустоту в ее глазах, когда они расставались, которую она всячески пыталась скрыть.
      "Я сберегу твои воспоминания, Ариа. Когда-нибудь мы сможем их разделить".
      "Нет. Возможно, они и станут моими, но тебе пора подумать об общих воспоминаниях с другой женщиной".
      "Завтра. А сегодня я останусь с тобой".
      Он закрыл глаза и выбросил эти мысли из головы.
      - Дальше я мало что помню. Я последовал за Элендрой в Дом Памяти. Стивен кивнул. - Мне так и не удалось ее найти. Когда я подошел к внешним воротам Дома, там никого не оказалось, вокруг царила тишина смерти. Полночь, а значит, солнцестояние уже прошло. Тогда я не понимал, но демон больше не был уязвимым. Я не помню встречу с ф'дором и не могу сказать, кто он. Все скрывает темнота. Осталась лишь вспышка темного огня, а потом страшная, чудовищная боль, от которой может избавить лишь смерть. Он забрал часть моей души. Проник внутрь моего существа, распространяясь, словно лиана, вдоль позвоночника, вошел в грудь и попытался похитить мою сущность.
      Даже с закрытыми глазами Эши ощутил, как содрогнулся Стивен.
      - И в тот момент я понял, что лучше смерть, чем то, что должно произойти, - продолжал он. - Я ощущал его волю, он хотел войти в меня, стать хозяином моего тела. И он бы пожрал мою душу, вернее, то, что от нее осталось. Я видел Пустоту, Стивен, видел Пустоту. Однако мне в самый последний момент удалось отсечь лиану Кирсдарком, хотя я понимал, что демон унесет часть моей души.
      - О Единый Бог!
      - И все кончилось. Больше я ничего не помню, лишь отдельные фрагменты, которые возвращались ко мне во сне. Смутно припоминаю, как полз по лесу в сторону Хагфорта - хотел добраться до тебя. Много раз мне снилось твое лицо и то, как ты накрываешь меня своим плащом. Мне остались лишь неясные частички снов, сопровождавшиеся чудовищной болью.
      - А что произошло после того, как я отправился искать твоего отца? спросил Стивен.
      Эши колебался. Хотя сердце подсказывало ему, что Стивену можно доверять, дракон вновь принялся нашептывать о своих сомнениях, как и во время встречи с Анборном.
      - Я не уверен. Мои раны удалось частично исцелить, после чего я стал скрываться, хотя боль продолжала меня мучить. Боль от потери души чудовищна.
      - Ты и сейчас ее испытываешь?
      Эши сделал еще один глоток превосходного бренди и сложил руки на коленях.
      - Сейчас мне стало лучше, - наконец ответил он. - Но боль далеко не самое страшное. Ф'дор взял частичку моей души и поместил ее в Ракшаса, демоническое существо, созданное из его собственной крови, а также крови хищных животных, в основном волков, и льда. Ракшас выглядел как я, был лишен сознания, но обладал умом. Долгие годы он являлся могущественным орудием демона, сея смерть и страдания по всему Роланду и Тириану. Я потратил много времени, пытаясь выследить его и хотя бы частично исправить причиненный им вред. И сообщал обо всех его перемещениях Ллаурону. Именно это отвратительное существо похитило детей из твоей провинции, используя их кровь для нужд ф'дора.
      Стивен встал, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони, в которой продолжал сжимать бутылку.
      - Клянусь, я его убью, - простонал он и принялся расхаживать между бочками.
      Эши улыбнулся:
      - В этом нет необходимости. Его уже прикончили.
      - А твоя душа?
      - Вновь стала цельной.
      - Благодарение Единому Богу! - Стивен продолжал ходить взад и вперед, чувства, разбуженные в нем Эши, искали выхода. - Чем я могу тебе помочь?
      Эши встал и положил руку на плечо друга.
      - Пусть весть о моем возвращении пока останется тайной. - Он улыбнулся. - И покажи мне моего тезку и его сестру.
      - Договорились. - Стивен отставил бутылку в сторону и повел Эши по темным коридорам замка.
      Ты уверен, что она спит? Я не хочу ее напугать. В этом капюшоне я похож на существо из кошмара.
      - Она спит очень крепко, - с улыбкой ответил Стивен, проводя пальцами по золотым локонам Мелисанды. - К тому же ты и без капюшона не отличаешься неземной красотой.
      Он поцеловал девочку в лоб и заботливо укрыл одеялом. Мелисанда улыбнулась, но не пошевелилась.
      - Она очень красивая, Стивен.
      - Верно. От матери она унаследовала черные глаза. Жаль, что ты не сможешь увидеть Мелли, когда она проснется.
      - А как звали ее мать?
      - Лидия из Ярима.
      Эши ухмыльнулся.
      - О да. Хороший выбор. - Он помрачнел и добавил: - Мне очень жаль, Стивен.
      - Да. Ты бы ей понравился.
      - Она была замечательной женщиной. - В голосе Эши слышалась печаль. Значит, твой сын уже вырос. Сколько лет я пропустил! Он уже почти мужчина...
      Стивен вздохнул в ответ, а потом провел рукой по облачку тумана, появившемуся в комнате.
      - Откуда это взялось?
      "Не говори", - прошипел дракон.
      - От Кирсдарка, - быстро ответил Эши, заставив дракона смолкнуть. - Он наделяет мой плащ способностью управлять стихией воды. И не позволяет найти меня при помощи вибраций, которые приносит ветер.
      - Так вот как тебе удалось так долго скрываться? - Лорд Стивен встал и показал в сторону соседней комнаты. Эши последовал за ним.
      - Да. - Когда они оказались в гостиной, Эши остановился. - А кто спит в комнате, которая находится напротив спальни Мелли?
      Стивен тоже остановился.
      - Гувернантка, ее зовут Розелла. А почему ты спрашиваешь?
      - У нее имеется большая доза экстракта очень сильного змеиного яда.
      Стивен побледнел.
      - Откуда ты знаешь? - прошептал он, бросив взгляд в сторону спальни, где осталась дочь.
      "Не говори, - яростно зашептал дракон. - Не говори!"
      Эши вздохнул.
      - У меня очень обостренные чувства, - солгал он. - Я ощущаю его запах. - Ложь была незначительной, едва ли Стивен помнил свои занятия с Ларк.
      - А у него есть другое применение?
      Эши пожал плечами:
      - Его используют для окраски волос. Кроме того, добавляют в красящие вещества, чтобы цвет приобрел устойчивость.
      Стивен заметно успокоился.
      - Значит, мы нашли причину. - Он похлопал Эши по руке. - Розелла прекрасная швея, она шьет одежду для детей. Я сильно встревожился, старина. Но Розелла никогда не причинит детям вред, я уверен.
      Эши улыбнулся своему лучшему другу:
      - Извини. Только благодаря моей невероятной подозрительности мне удалось уцелеть. Наверное, если я когда-нибудь снова стану нормальным человеком, мне придется заново учиться доверять людям.
      - Верно. Пойдем, мои покои рядом.
      Когда они оказались в спальне Стивена, Эши подошел к балконной двери и выглянул в окно.
      - Крепостная стена заметно пострадала. Суровая зима?
      Герцог Наварн оперся о письменный стол.
      - Ты слышал о карнавале в честь зимнего солнцестояния?
      Эши кивнул, продолжая смотреть в темноту.
      - Да. Мне очень жаль, Стивен.
      Стивен тяжело вздохнул.
      - Тогда тебе известно, что Тристан взял на себя командование армиями?
      - Да.
      Герцог потер подбородок большим и указательным пальцами.
      - Ты намерен взять командование в свои руки? Ведь ты наконец вернулся.
      Эши усмехнулся:
      - А зачем?
      - Потому что именно ты должен объединить Роланд. Ты для этого рожден.
      Эши рассмеялся и повернулся к другу.
      - Да уж, теперь возникли довольно любопытные возможности, - сказал он. - Как тебе понравится такой вариант: "Король Гвидион Мертвый"? Или "Воскресший"? Или "Восставший из мертвых"? Нет, не думаю, что это возможно. - Он вытащил перчатки из карманов плаща и надел их. - Спасибо за бренди.
      - Ты уходишь? - разочарованно спросил Стивен.
      Эши кивнул, в последний раз положив руку на плечо друга.
      - Я должен. Как и должен был прийти к тебе и рассказать обо всем, что произошло.
      - Но я еще не все у тебя спросил! - В глазах Стивена появилось отчаяние. - Когда ты вернешься?
      - Когда смогу. К сожалению, ничего определенного. Но знай, Стивен, я всегда помнил о тебе. И я рад, что ты жив и у тебя все хорошо. Придет день, когда наступит мир и мы сможем проводить время вместе, ни от кого не скрываясь.
      Герцог улыбнулся:
      - Надеюсь, долго ждать не придется. Твой тезка так быстро взрослеет. Тот, в честь кого он назван, мог бы принять участие в его обучении, да и сестры тоже. Он нуждается в тебе, Гвидион. Как и я. С каждым днем мои силы убывают.
      Эши рассмеялся и обнял друга.
      - Когда все закончится, у нас будет время пожить так, как положено нормальным людям. И мы начнем с того места, на котором наша жизнь прервалась, совершим удивительные подвиги, будем любить замечательных женщин и...
      - ... по всему Роланду в нашу честь будут возводить памятники, - со смехом закончил Стивен их юношеский девиз. Потом его усмешка превратилась в спокойную улыбку, и их глаза встретились. Как странно: многие их юношеские цели были или достигнуты, или утеряны - чрезвычайно болезненное чувство. - Я согласен сидеть в кладовой - после того как все повара отправятся спать, есть горбушки черного хлеба и до самого утра разговаривать обо всем, как прежде.
      - Я и сам с нетерпением этого жду, - признался Эши. - Мы будем наслаждаться обычными радостями жизни до конца наших дней. В любом случае, скоро мы впадем в детство и тогда сможем прятаться в твоем винном погребе, напиваться до полного помутнения рассудка и рассказывать друг другу истории, слушать которые ни за что не согласится никто другой.
      - Договорились. - Лицо Стивена стало серьезным. - Ты знаешь, я всегда готов помочь тебе, Гвидион. Мы находимся на грани войны. Быть может, благодаря твоему возвращению ее удастся предотвратить.
      - До встречи, Стивен. - Эши подошел к балконной двери. - Береги себя и своих детей. Скоро мы снова встретимся.
      Он открыл дверь и исчез, оставив Стивена смотреть в темное окно, за которым падал снег. А ветер продолжал стучать в двери Хагфорта.
      34
      Илорк
      В темных коридорах Котелка уже погасили часть факелов, когда Гривас постучал в дверь комнаты Совета, находившейся за Большим залом. Акмед сидел, уткнувшись взглядом в большую карту. Грунтор жестом предложил Гривасу войти, а сам вновь повернулся к Акмеду.
      Гривас молча ждал, пока Грунтор закончит совещаться со своим королем. Наконец Акмед свернул карту, он был раздражен.
      - Да?
      Гривас откашлялся.
      - Милорд, в башню Гриввена прилетела птица с посланием для вас. Оно выглядит довольно странно.
      Услышав это сообщение, Акмед поднял голову, бросил тревожный взгляд на Гриваса и протянул руку, затянутую в перчатку. Гривас вложил в ладонь короля маленький свиток, обернутый в промасленную ткань, и быстро отступил к пляшущим возле большого камина теням.
      Акмед и Грунтор переглянулись, затем великан подошел к камину, взял лучину, зажег ее и вернулся к столу. Через мгновение свет лампы уже озарял стол, над которым склонился король. Хмыкнув, он прочитал послание вслух.
      "Королю Акмеду Илоркскому.
      Ваше величество,
      С глубоким прискорбием я узнал от Р. об ужасной болезни, обрушившейся на Ваш народ, и трагической гибели Вашей армии. Посылаю Вам свои соболезнования и готов оказать любую помощь, если Вы нуждаетесь в лекарствах или травах, необходимых для похоронных ритуалов.
      Ллаурон, Главный жрец. Гвинвуд".
      Король и Грунтор еще раз переглянулись, и великан жестом показал Гривасу, что тот может идти. Гривас поклонился и аккуратно закрыл за собой дверь.
      Грунтор снял шлем и почесал макушку тщательно наманикюренными когтями.
      - Ну, что скажешь? Какие у тебя мысли?
      Акмед поднес записку поближе к огню и еще раз прочитал, наблюдая за тем, как мечется в камине пламя. Наконец он заговорил:
      - Я ошибался относительно Ллаурона. - Он швырнул записку в огонь, где она вспыхнула и исчезла в облаке едкого дыма.
      Грунтор дождался, пока Акмед поудобней устроится в кресле. Король смотрел в огонь, словно пытался разгадать его тайну.
      - Ллаурон не является ф'дором, - сказал Акмед.
      - Откуда ты знаешь?
      - Рапсодия никогда не сказала бы Ллаурону ничего подобного. Сомневаюсь, что ей вообще известно о его послании. История о болезни и гибели нашей армии - ложь, а Рапсодия никогда не лжет. Я полагаю, что данное сообщение адресовано не только мне, но и ей, в нем содержится какой-то подтекст.
      Грунтор кивнул.
      - И ты понял?
      Акмед наморщил лоб под вуалью.
      - Пожалуй, да. По каким-то причинам, известным только ему самому, Ллаурон сознательно распространяет это ложное сообщение. И ставит меня в известность о своих действиях. Будь он ф'дором, он никогда бы так не поступил. - Грунтор кивнул, а Акмед наклонился еще ближе к огню, вглядываясь в его глубины. - Возможно, он пытается выманить ф'дора и информация о том, что Илорк стал уязвим, - просто уловка. Тогда понятна фраза о гибели нашей армии.
      Отблески пламени освещали серьезное лицо Грунтора.
      - Получается, тебе все ясно.
      Темная ярость загорелась в глазах короля.
      - Да. Он полагает, что ф'дор находится в теле человека, способного воспользоваться нашей слабостью. Мне придется придумать способ отблагодарить Ллаурона за то, что он использует мое королевство в качестве приманки для демона, - если, конечно, мы переживем нападение, которое, без сомнения, уже готовится.
      Дворец Регента. Бетани
      - Заходи, Эванс, оставаться в дверях невежливо.
      Эванс, пожилой советник Тристана, уже некоторое время стоял у входа в столовую Дворца Регента. Он вздохнул и пересек огромный зал, звук его шагов по гладкому мраморному полу эхом отразился от высоких застекленных окон, отличительного знака дворца столицы Бетани. В камине горел огонь, и, когда советник проходил мимо него, его длинная тень неторопливо прошествовала за ним следом.
      Он постарался скрыть раздражение, охватившее его при звуках голоса повелителя Роланда, пьяного и полного жалости к себе. В последние несколько недель голос Тристана часто бывал таким. То ли регент скорбел о трагических событиях на зимнем карнавале, то ли сказывалась ответственность, которая легла на его плечи, после того как он принял командование Орланданскими армиями, а может, его пугало приближение свадебных торжеств, - этого Эванс не знал, но любая из причин могла послужить достаточным поводом.
      Не следовало забывать, что Тристан обручен с Мадлен, Кандеррским Чудовищем. Среди послов ходила шутка, что Седрик Кандерр регулярно устраивал роскошные пиры, надеясь, что кто-нибудь однажды напьется до такой степени, что попросит руки его дочери.
      "Должно быть, Тристан лично выпил полбочонка, а потом добавил еще", радостно заявил Буа де Берн, посол Авондерра, когда было объявлено о предстоящей свадьбе. Эванс вспомнил, как он тогда смеялся. Теперь ему хотелось плакать, когда он слышал такой голос принца.
      - Я подумал, что вы захотите на это взглянуть, милорд, - сказал Эванс, подходя к столу, за которым сидел регент, и отметил, что Тристан почти не прикоснулся к ужину, лишь графинчик с бренди, стоявший рядом с его бокалом, опустел. - На закате один из лучников обнаружил привязанное к ноге птицы послание - вероятно, она попала в бурю и ее случайно занесло к нам.
      Тристан посмотрел в свой бокал, где плескались остатки бренди, а затем устремил безучастный взгляд на резную столешницу, по которой плясали отсветы огня из камина. Он вздохнул, когда Эванс протянул ему записку на промасленной ткани, потом поднял бокал, залпом допил бренди и только после этого взял послание.
      Эванс молча смотрел, как изменялось выражение лица лорда Роланда, пока он читал записку. Сначала шок, потом удивление, сменившееся маниакальным блеском в глазах, а затем принц закинул голову и оглушительно захохотал. Эванс потер ладони, ему вдруг стало холодно.
      В сумраке своего кабинета священник слышал смех лорда Роланда; то ли его принес ветер, то ли огонь камина, то ли этот смех отозвался в глубинах его сознания, связанного с разумом Тристана, но звук был удивительно четким, столь же ясно священник слышал треск горящих поленьев.
      Он не знал, почему смеется принц, но отчетливо уловил в его смехе жажду крови и возликовал.
      35
      Гвинвуд, к северу от реки Тарафелъ
      Поток воды, низвергавшийся с горы, покрылся коркой льда, местами потрескавшегося под собственной тяжестью. Погруженный в раздумья, Эши опустился на колени под ветвями дикой яблони. Он пришел сюда, чтобы смыть кровь с меча в чистой воде потока, но теперь сожалел о принятом решении. Сейчас ему казалось неправильным, даже эгоистичным осквернять ледяную воду и нетронутый снег кровью, оставшейся на клинке после схватки в лесах северного Наварна.
      Покинув замок Стивена, Эши наткнулся на небольшой лиринский отряд, напавший на лесное поселение. Его жители еще не забыли событий, произошедших на карнавале в честь зимнего солнцестояния, и отчаянно обороняли свои жилища, вооружившись вилами и косами. Эши почувствовал запах горящих соломенных крыш, подожженных лиринскими солдатами, с расстояния в несколько лиг, поэтому прежде всего растопил снег на тяжелых ветвях вечнозеленых деревьев, окружавших деревню, и пожар быстро погас.
      На несколько мгновений защитники деревни и их враги застыли на месте, пораженные волнами удивительного света, исходившего от сияющего водяного меча. Но затем лиринскими солдатами вновь овладели злые чары, и сражение вспыхнуло с новой силой. Эши ничего не оставалось, кроме как присоединиться к жителям деревни. Бой завершился только после того, как последний лирин был убит. Отмахнувшись от благодарных селян, Эши устремился сюда, чтобы очистить свой клинок и душу.
      Но даже сейчас, стоя на коленях возле обледеневшего потока, он продолжал ощущать тревогу.
      "Мы не одни", - прошептал дракон, живущий в его крови.