Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)

      Она повернулась и увидела бородатого солдата, заглянувшего в окно кареты, - они подъехали к воротам. Рядом стояло еще одиннадцать солдат, которые проверяли торговцев, доставивших необходимые для церемонии бракосочетания товары. Многих других в город просто не впускали.
      Рапсодия отвела глаза, на вопрос ответил Риал:
      - Риал, лорд-регент Тириана приехал на бракосочетание по приглашению, сказал он своим приятным сильным голосом. Взяв приглашение Рапсодии, он протянул его стражнику вместе со своим. - Со мной леди Рапсодия, герцогиня Элизиума, - добавил он, подмигнув ей.
      Рапсодия спрятала улыбку, услышав титул, которым ее наградил Акмед, когда подарил домик на тайном острове.
      Солдат внимательно просмотрел первое приглашение и молча вернул его Риалу. Долго крутил приглашение Рапсодии, а потом посмотрел на нее.
      - Покажите лицо, леди, - приказал он.
      Прежде чем Рапсодия успела пошевелиться, Риал угрожающе наклонился вперед.
      - В чем дело? - резко спросил он. - Как ты осмеливаешься так говорить с гостьей принца? Приглашение в полном порядке. Отойди в сторону, солдат. Мы продрогли в пути. Дай нам проехать.
      Стражник тут же обнажил короткий меч, а остальные повернулись к карете.
      - Все в порядке, Риал, - быстро проговорила Рапсодия. - Они просто выполняют приказ. - Она повернулась к солдату и откинула капюшон.
      Солдат ошеломленно посмотрел на Рапсодию, потом быстро заморгал, провел рукой по лицу и постарался успокоиться. Вернув второе приглашение Риалу, он жестом показал, что карета может следовать дальше.
      Рапсодия вновь надела капюшон.
      - Вы сразу же отправитесь в дом для гостей, Риал?
      Лорд-регент улыбнулся:
      - Да, поскольку ничего другого в городе не знаю. А вы хотите сначала куда-нибудь заехать, Рапсодия?
      Она кивнула, рассеянно глядя на толпы солдат, вышагивающих по улицам.
      - Мне нужно побывать у портного. Я не захватила с собой необходимых туалетов - мне пришлось довольно долго путешествовать, не заезжая домой.
      "Более семи лет, хотя по эту сторону Покрова Гоэн прошло всего несколько часов", - подумала она. Повернувшись к Риалу, который внимательно за ней наблюдал, она улыбнулась и сказала:
      - Кроме того, я с нетерпением жду возможности потратить крупную сумму денег короля Акмеда.
      Священник беззвучно вздохнул. Его карета вновь застряла в веренице других экипажей. Он покачал головой, стараясь успокоить вкрадчивый и одновременно резкий голос, звучащий в его сознании.
      Как ни печально, но во время бракосочетания он не сможет предаться своему любимому занятию. Войска Тристана успели принести ему клятву как регенту и верховному главнокомандующему, так что теперь почти невозможно направить их против него. Армия выросла до огромных размеров, солдаты Роланда, расквартированные в разных провинциях, постепенно прибывали в Бетани, скоро их общее число превысит сто тысяч. От одной этой мысли его глаза загорелись.
      И все же он страдал из-за невозможности причинить кому-нибудь вред, устроить разрушения огромного масштаба. Королевское бракосочетание, первое за многие годы, - превосходный повод для массовой резни. Ну как тут удержаться и не учинить насилие? К сожалению, он приготовил лишь маленький сюрприз и сомневался, что это испортит празднество. Священник пожал плечами. Какая жалость!
      Он слегка отодвинул занавеску на окне и высунулся, чтобы почувствовать на лице ветер.
      "Пора, мои добрые друзья, - прошептал он. - Ваш выход".
      На западном берегу реки Пхон, главной водной артерии провинции, далеко от взглядов солдат, в кузнице, спрятанной среди темных хижин и старых конюшен, загорелись глаза кузнеца и его подручных, которые несколько дней назад подковали копыта лошадей, тащивших карету священника. Внутри их душ вспыхнуло темное пламя.
      Они молча прекратили работу, вышли из домов и на холодном ветру принялись собирать инструменты.
      45
      Четыре квартала на восток от второго колодца северного района, затем одиннадцать кварталов на юг. Рапсодия беззвучно считала кварталы, крепко держа в руке матерчатую сумку и стараясь не задевать ею снег, покрывавший мощеную мостовую. Дыхание теплым облачком поднималось у нее над головой, а потом ветер относил его в сторону.
      Как-то раз Эши рассказал ей, как добраться до тайных убежищ, расположенных в разных городах Роланда, о чердаках, подвалах и кладовых, которые он снял. Он предупреждал Рапсодию, что редко бывает в городах, поэтому времени между его визитами проходит довольно много и он не может ничего гарантировать. Комнаты, говорил Эши, могут оказаться небезопасными, лишь маленькая хижина, спрятанная за водопадом в северном Гвинвуде, абсолютно надежна. Однако он предложил ей в случае необходимости воспользоваться его убежищами. Одно такое место находилось и в Бетани, где они договорились встретиться до свадьбы или после нее, если, конечно, Рапсодия сумеет его найти.
      На восьмой улице к югу она заметила, что людей стало меньше, и остановилась, чтобы осмотреться. Она разглядела три высоченные башни, на вершине каждой была установлена огромная цистерна для сбора дождевой воды. Дождевую воду использовали для орошения городских парков, она питала древний намерьенский акведук и канализационную систему, а также поступала во дворец и базилику. На соседних улицах стояли каменные цистерны и баки меньших размеров, тоже для хранения дождевой воды. Кроме того, здесь находились казармы, где жили солдаты, днем и ночью охранявшие цистерны, чтобы злоумышленники не отравили дворцовые запасы воды.
      Рапсодия прошла еще три квартала вдоль бесконечной каменной стены и оказалась возле места, где, по словам Эши, должна была находиться дверь. Она незаметно огляделась по сторонам, убедилась, что за ней никто не наблюдает, и быстро юркнула в боковой переулок, заканчивающийся каменной стеной, заросшей густым кустарником.
      Вечнозеленый кустарник с зазубренными шипами, которые росли в два ряда и оставляли глубокие болезненные царапины, был весьма популярным средством защиты в западных частях континента, где выполнял роль забора. Некоторое время назад Рапсодия жила в Гвинвуде и изучала флору нового для себя мира вместе с Ллауроном и Ларк, застенчивой лиринкой, отлично разбиравшейся в травах, а посему знала об опасности. Она умела обходить такие изгороди, используя технику, которой научилась в Гвинвуде, а также собственные способности Дающей Имя.
      Послышался шум проезжающего мимо экипажа.
      "Хорошо", - отметила Рапсодия. Значит, будет нетрудно нанять экипаж, чтобы добраться до дворца и не опоздать на церемонию бракосочетания. Когда топот копыт затих, она повернулась к степе кустарника и просунула руку вниз, вдоль шипов.
      "Верлисс", - негромко пропела она истинное имя растения. Она ощутила, как слегка завибрировала грубая кора, шипы и весь кустарник настроились на ее зов.
      "Эвини", - сказала Рапсодия. "Бархатный мох".
      Жесткие шипы, касавшиеся ее руки, стали мягкими и безопасными, похожими на нежный мох, покрывающий весной упавшие деревья. Она мягко отвела ветви кустарника в сторону. Как и говорил Эши, за живой изгородью имелась каменная дверь без ручки.
      Пошарив рукой по двери, она обнаружила углубление для пальцев и потянула дверь на себя. Створка беззвучно отворилась, и Рапсодия быстро прошла внутрь, тут же закрыв ее за собой.
      Она оказалась в маленькой темной комнате, которая во времена намерьенов являлась частью каменной цистерны, а потом стала жилищем сторожа. Прошли столетия, дверь заросла кустарником, и о комнатке все забыли. Вделанная в стену маленькая решетка служила окном, пропуская в комнату немного света и ни единого звука.
      Рапсодия нашарила в сумке свечу. Когда свеча загорелась, Рапсодия начала согреваться - сказывалась ее глубокая внутренняя связь со стихией огня. Подняв свечу над головой, она огляделась.
      В комнате стояли кровать, небольшая тумбочка и шкаф, а возле окна, рядом с маленьким столиком, потертое кресло, похожее на то, что она видела в домике Эши за водопадом. На столике Рапсодия обнаружила лампу. В комнате было удивительно сухо, но прохладно. Повсюду стояли большие свечи из пчелиного воска.
      Рапсодия подошла к шкафу и повесила в него чехол со своим новым, удивительно элегантным платьем, поставила сумку на тумбочку, после чего зажгла свечи. Потом она уселась на кровать, приготовившись к ожиданию Эши, и стала смотреть, как разгораются свечи и в комнате становится светлее. Она улыбнулась, услышав голос матери:
      "Даже самый простенький домик в свете свечей превращается во дворец".
      Рапсодия закрыла глаза и вызвала в памяти мамино лицо. Оно возникло перед ее мысленным взором с улыбкой на губах.
      - Спасибо вам, леди Роуэн, - прошептала Рапсодия. - Спасибо за то, что вернули мне мать.
      На балконе зала Таннен-Холл, королевской резиденции, где находились покои гостей, скрестив руки на груди, стоял Ллаурон. Он вдыхал морозный ветер, который с наступлением ночи стал еще холоднее. Ллаурон смотрел на запад, где облака превратились в золотые спирали, сплетающиеся вокруг заходящего солнца.
      "Как красиво, - подумал Главный жрец, рассеянно потирая руки, чтобы согреться. - Скоро я сам узнаю, каково быть частью такой красоты".
      Взошла вечерняя звезда, ярко засияв на темном небосводе. Остальные звезды, словно следуя ее примеру, тут же стали зажигаться одна за другой, подмигивая своими холодными очами. Слезы обожгли выцветшие голубые глаза Ллаурона.
      "Я иду, мои братья, - прошептал он ветру. - Я иду".
      Дверь на балкон открылась. Ллаурон отвернулся от прекрасного неба и вновь увидел веселый яркий свет сверкающего зала. На пороге стоял слуга, за спиной которого двигались тени и слышался смех.
      - С вами все в порядке, ваша милость? Могу я вам чем-нибудь помочь?
      Главный жрец улыбнулся.
      - Нет, благодарю, сын мой, - ответил он, медленно направляясь к открытой двери. - Я только что загадал желание вечерней звезде - пусть завтра все пройдет хорошо.
      46
      Белая льняная сорочка под небесно-голубым камзолом обтягивала могучую грудь Тристана Стюарда, неприятно липла под мышками - Тристан нервничал и страшно потел.
      Он с самого утра расхаживал по длинному коридору, в который выходил Большой зал его дворца, с видом человека, приговоренного к смерти, или дикого зверя, попавшего в клетку. Он уже протоптал дорожку в глубоком ворсе ковра своего кабинета, переделанного на время в гардеробную, нервно ероша рукой волосы, украшенные церемониальной лентой.
      Тристан вызвал своего гофмейстера, Джеймса Эдактора, в третий раз за истекший час и мрачно нахмурился, когда тот вошел и аккуратно притворил за собой дверь.
      - Слушаю, милорд?
      - Она уже приехала? - выпалил лорд Роланд, так резко отвернувшийся от стола, что сбросил на пол ворох карт и бумаг.
      - Леди Мадлен?
      - Нет, болван! - прорычал лорд Стюард. - Мне кажется, я уже три раза просил тебя прислать ко мне посла болгов.
      Гофмейстер смущенно откашлялся.
      - Да, милорд, просили, но мы не можем ее найти.
      - Что? - побледнев, переспросил Роланд. - Что ты сказал?
      - Мне очень жаль, милорд, но мы не можем ее найти. Вчера она показала свое приглашение страже у западных ворот, но так и не появилась в Таннен-Холле и не заняла отведенные ей апартаменты. Без сомнения, она в городе. Наверное, решила навестить друзей.
      Лорд Роланд сердито развернулся и задел рукой поставленное здесь специально ради важного события трюмо. Отделанный серебром стеклянный поднос с флаконами самого разного размера, расческами и бритвенными принадлежностями упал на пол и разлетелся на тысячи осколков. Гофмейстер отскочил в сторону, пытаясь увернуться от острого стекла.
      - Ты так думаешь, да? - проревел он и помчался к двери, не обращая внимания на усеянный осколками пол. - А вдруг ее захватили в плен, или изнасиловали, или еще того хуже?
      "Или она развлекается с кем-нибудь из герцогов или благородных лордов в их уютных апартаментах в Таннен-Холле, - подумал он. - А если они в обмен на расположение усыпали ее драгоценностями и пообещали сказочное богатство и возможность покинуть земли болгов? Может быть, сейчас она, завернувшись в тончайшие шелковые простыни, обнимает Ивенстрэнда, Балдасарре или Макалвена".
      От этой мысли на лбу у него выступили капли пота. Вполне возможно, что она все продумала, договорилась с ними заранее, еще до того, как появилась здесь, или ее соблазнил кто-нибудь из послов, прибывших ко двору Илорка, чтобы поклониться мерзкому королю болгов от имени одного из соперников Тристана. И вот сейчас они нежатся в постели, занимаются любовью и насмехаются над ним, потешаются на его счет - ведь он должен жениться на Чудовище из Кандерра.
      Ужас, написанный на лице гофмейстера, мимо которого промчался Тристан, не произвел на него никакого впечатления. Его затопила темная ярость, с которой он не мог справиться, поглотила все его существо и одновременно вызвала такое нестерпимое желание обладать этой женщиной, что у него задрожали руки.
      - Скажи капитану дворцовой стражи, что я приказал прочесать улицы города. Пусть ее найдут. Я хочу встретиться с ней здесь, в моем кабинете, до церемонии бракосочетания. Мне необходимо обсудить неотложные дипломатические вопросы, прежде чем я швырну свою жизнь к ногам ведьмы из Кандерра. Ты меня понял, Эдактор? - Он ухватился за ручку и так резко дернул на себя тяжелую дверь, что петли, возмущенные насилием, жалобно запротестовали. - Найдите эту женщину и...
      Он замолчал, услышав, что его голос сорвался на юношеский дискант, и тут увидел стоящую за дверью маленькую девочку в воздушном белом платье, одну из горничных Мадлен. Ее светлые кудряшки были украшены цветами, и она дрожала от страха. Девчушка держала в руках поднос, на котором стояли тарелочки с закусками, паштетами, свежей кашей, ароматными колбасами и чашкой горячего чая. По традиции невеста готовит завтрак в день свадьбы, чтобы продемонстрировать будущему мужу свои кулинарные способности, но Мадлен, естественно, просто приказала слугам сделать это за нее. Тристан ее не винил. Он поступил точно так же с букетом цветов, которые должен был собрать сам и вручить своей нареченной. Он с отвращением посмотрел на девочку и откашлялся.
      - Найди ее, Эдактор, и поблагодари за великолепный завтрак. Скажи миледи Мадлен, что обожающий ее жених будет ждать свою прекрасную невесту у Алтаря Огня в базилике.
      Эши подходил к северо-западным воротам Бетани и вдруг почувствовал покалывание на поверхности кожи.
      Солнце едва-едва поднялось над горизонтом, и его лучи, лаская лицо, освещали дорогу, по которой он шагал, а его тень, гротескно удлиненная, следовала за ним. Впереди, сияя на солнце и обещая надежду, поднимались к небу башни Бетани. Эши знал, что за стенами города его ждет Рапсодия, они договорились об этой встрече еще осенью, и он с трудом сдерживал нетерпение. Боль, многие годы пронизывавшая его грудь и тело, ушла, и он с наслаждением вдыхал свежий холодный воздух, радуясь тому, что живет, впервые с тех пор, как был ребенком.
      Однако сейчас, где-то примерно в лиге от северо-западных ворот, у него за спиной затаилось зло, и дракон в его душе зашевелился.
      Эши остановил коня, которого прихватил с поля боя на Кревенсфилдской равнине, и повернулся, позволив дракону оценить ситуацию. На границе восприятия он почувствовал движение: темные тени, вытянутые, как и его собственная, стараясь остаться незамеченными, пробирались на восток с западного берега реки Пхон. И хотя дракон обладал почти безграничными возможностями и видел мельчайшие детали, он не смог заглянуть в сердца этих людей. Эши сразу понял, что предчувствие его не обмануло.
      В его сознании вспыхнул черный гнев и удушливой волной окатил с головы до ног. Снова ф'дор. Демон предпринял очередную попытку пролить кровь невинных людей. Эши привык вмешиваться в его планы.
      Но ведь не тогда же, когда женщина, которую он любит и которую не видел целую вечность, совсем рядом. Только мысли о том, что он увидит Рапсодию в роскошном вечернем наряде, помогали ему не сойти с ума все прошедшие месяцы.
      Эши оглянулся на пробуждающийся город, освещенный первыми лучами солнца, и, отчаянно ругаясь, повернул на запад. Теперь сияющий свет, льющийся на Бетани, отбрасывал сердитые, длинные тени впереди него.
      Рапсодию охватило отчаяние. Огромные часы на колокольне Дворца Регента уже дважды пробили четверть часа, а она все еще стояла на углу, пытаясь остановить какой-нибудь экипаж. Вчера вечером сквозь зарешеченное окошко маленькой комнаты в каменной цистерне она видела, что мимо часто проезжают самые разные экипажи и возницы громко зазывают пассажиров. Однако сейчас улицы северных кварталов Бетани опустели: горожане либо находились во дворце, где занимались подготовкой свадебного пира, либо собрались у базилики Огня полюбоваться на новобрачных. Наверняка все экипажи заняты и сейчас доставляют гостей из Таннен-Холла в базилику, хотя она расположена всего в нескольких кварталах от дворца.
      Рапсодия сердито топнула ногой. Какой глупостью было отказаться от удобных апартаментов, отведенных во дворце для гостей, и провести ночь в одиночестве в пустой комнатке в каменной цистерне! Эши так и не появился. Дожидаясь его и пытаясь унять волнение, она записывала песни в потрепанную тетрадь в свете оплывших свечей. К восходу солнца она оставила все попытки уснуть, отправилась к северному колодцу и набрала воды, чтобы помыться перед тем, как начать наряжаться для церемонии бракосочетания герцога Бетани. На площади, где находился колодец, шумели мужчины и женщины, вопили малыши, носились дети. На нее никто не обратил внимания.
      И вот она оделась и была готова отправиться на церемонию, но не было возможности попасть во дворец.
      Ради такого торжественного события Рапсодия надела великолепное платье из жесткого шелка цвета аметиста; вчера вечером она с наслаждением разглаживала его, касалась чудесной ткани руками, проверяя, не пострадало ли платье, пока она везла его сюда. В утреннем свете его цвет, неяркий, как будто сотканный из мягкой дымки, подчеркивали украшения, которые она купила специально для церемонии. Ее шелковые туфельки явно не выдержат дороги до базилики по грязному снегу, как, впрочем, и роскошное платье.
      Рапсодия с беспокойством оглядывала пустую улицу, думая о том, что ее покупки, приготовления да и сам визит в Бетани могут оказаться напрасными. И тут вдалеке она различила цокот копыт по мостовой.
      Через несколько минут из-за угла появилась телега лудильщика. Старый мул, накрытый потрепанным одеялом, с шорами на глазах, вез расхлябанную телегу, наполненную горшками, сковородками, кастрюльками, потемневшими от времени масляными лампами и еще какими-то железками, позвякивающими в тишине. Медленно и как-то неохотно мул тащился по грязной улице. Рапсодия фыркнула.
      - Извините, - крикнула она, обращаясь к старому лудильщику, сидевшему на козлах. - Прошу меня простить, не могли бы вы меня подвезти? Мне нужно попасть на бракосочетание герцога.
      Лудильщик, один глаз которого закрывала черная повязка, повернулся и в изумлении уставился на Рапсодию. Женщина в нарядном платье и бархатном плаще произвела на него такое сильное впечатление, что он чуть не свалился с козел. Он выпустил поводья, и мул тут же остановился.
      Подхватив подол, Рапсодия перебежала через улицу и, легко забравшись в телегу, устроилась рядом с лудильщиком.
      - Спасибо, - с облегчением выдохнула она. - Я уже боялась, что опоздаю.
      Мужчина тупо кивнул, продолжая пялиться на нее одним глазом. Рапсодия подождала несколько мгновений, затем взяла поводья и мягко вложила их в руки лудильщика.
      - Ну что, поехали? - вежливо спросила она.
      Лудильщик смущенно кашлянул, и мул, почувствовав, что хозяин снова взял поводья в руки, зашагал вперед, в сторону Дворца Регента и базилики Огня.
      47
      Торжественная процессия высокопоставленных особ уже входила в круглую базилику, когда Рапсодия заняла свое место во втором круге рядом с Риалом. Толпа, заполнившая всю центральную площадь Бетани и улицы, ведущие к Таннен-Холлу, взволнованно шумела, люди толкались и отпихивали друг друга, пытаясь рассмотреть свадебный кортеж.
      Герцоги провинций Орландана и другие вельможи, чьи предки сыграли заметную роль в истории Роланда, друг за другом шествовали по застеленному ярко-алым ковром южному проходу, ведущему в храм; такой же ковер украшал северный предел и доходил до центральной части базилики. Мозаичные изображения языков пламени на внешней части круглого здания, создающие впечатление полуденного солнца, застывшего на небе, были вычищены до блеска. Каждого входящего в базилику приветствовал радостный вопль собравшихся зевак.
      Квентин Балдасарре, герцог Бет-Корбэра, вошел в базилику как раз в тот момент, когда Рапсодия опустилась на скамью. На измученном, изборожденном морщинами лице герцога яростным огнем горели глаза, но больше ничто не выдавало терзавшую его душевную боль.
      - Вы где были, дорогая? - с беспокойством спросил Риал. - Я уже подумал, что вы решили вернуться в Илорк. - Он взял ее под руку и добавил: Вы великолепно выглядите.
      - Спасибо. Прошу меня простить за опоздание, я недооценила кое-какие факторы.
      Когда Рапсодия увидела Ирмана Карскрика, герцога Ярима, ее передернуло. Он был одет в черные шелковые панталоны, белую рубашку, отливающий серебром камзол и плащ, а его голову украшал рогатый шлем, как у неизвестного, который пришел на помощь Ракшасу, когда она прошлым летом сражалась с ним в базилике Звезды. Через несколько мгновений она заметила на голове Благословенного, стоящего у алтаря, точно такой же шлем, только красного, как и его одеяние, цвета.
      "Наверное, это Ян Стюард, Благословенный Кандерр-Ярима, брат Тристана", - подумала она, глядя в серьезное лицо, освещенное языками пламени, вырывающегося из самого сердца Земли и горящего в центре базилики.
      Запели фанфары, толпа заволновалась, а гости поднялись со своих мест. Воздух наполнили восторженные крики - это в северном пределе появился Тристан в небесно-голубом с белой отделкой свадебном костюме и длинном белом плаще с горностаем. Он окинул взглядом базилику, и на мгновение его глаза остановились на том месте, где сидели Риал и Рапсодия. Затем в сопровождении двух юных пажей он, высоко подняв голову, прошествовал к Алтарю Огня и едва заметным кивком поприветствовал брата.
      Снова раздались громкие возбужденные крики, и Рапсодия с Риалом повернулись в сторону южного предела, где замерла Мадлен Кандеррская, одетая в великолепное белое подвенечное платье, украшенное тысячами сияющих жемчужин. Она опиралась на вытянутую руку своего отца, Седрика Кандерра. Рапсодии показалось, что она видит печаль в его глазах, хотя лицо отца Мадлен было совершенно спокойно.
      Они двинулись вдоль прохода, за ними шли две совсем маленькие девочки, которые несли точно такие же шкатулки, как и те, что были в руках у пажей Тристана; далее следовала целая процессия юных леди, поддерживающих длинный шлейф платья Мадлен. В этот момент кто-то тихонько тронул Рапсодию за локоть.
      - Вот ты где, моя милая, - прозвучал мягкий голос Ллаурона. - Я так рад, что у тебя все в порядке и ты смогла присутствовать на свадьбе. Наклонившись вперед, он спросил заговорщицким тоном: - Мне показалось или я действительно видел, как ты приехала на телеге лудильщика? Необычный выбор транспортного средства для гостьи регента.
      - Здравствуйте, Ллаурон. - Рапсодия поцеловала Главного жреца в щеку, а потом окинула его внимательным взглядом. За семь лет, проведенных у Роуэнов, она так и не сумела простить Ллаурона за то, что он не прислал в Сорболд помощь, когда она так в ней нуждалась. - Мы, крестьяне, передвигаемся именно на таких телегах, а на королевские церемонии нас приглашают редко. - Она отвернулась от Ллаурона и увидела, что Мадлен подошла к Алтарю Огня. - Мне еще не приходилось видеть роланданской свадебной церемонии.
      - Самое настоящее варварство, - весело заявил Риал и поклонился Главному жрецу. - Рад вас видеть, ваша милость. Вы со мной согласны?
      - Абсолютно, - рассмеялся Ллаурон. - Мы, сторонники истинной веры, выступаем за простоту, но не одобряем столь прямолинейных ритуалов. Странно, правда? Ведь мы поклоняемся природе во всех ее проявлениях, а их верования считаются гораздо более цивилизованными. Ну да ладно.
      - А я не вижу тут ничего варварского, - заявила Рапсодия, увидев, как Тристан опустился перед своей невестой на одно колено.
      - Подожди, дорогая, - улыбаясь, сказал Ллаурон. - Ритуал Соединения еще не начался.
      - Какую цену вы предлагаете за невесту? - спросил Благословенный у Седрика Кандерра.
      - Сорок тысяч золотых, сто орланданских слитков платины, пятьдесят брусков древнего райзина, - с гордостью в голосе ответил Седрик. - Мы заключили эту сделку в соответствии с традициями церкви и законами Роланда.
      - Бьюсь об заклад, если бы Тристан заупрямился, он заплатил бы гораздо больше, лишь бы от нее избавиться, - наклонившись к своей соседке в элегантном платье, прошептал один из гостей, сидевших перед Рапсодией, и та с серьезным видом кивнула в ответ.
      - А что такое цена за невесту? - спросила Рапсодия у Ллаурона.
      - Сколько отец Мадлен готов заплатить Тристану Стюарду, чтобы сбыть ее с рук, - хихикнув, ответил Главный жрец. - Таков обычай, но на этом бракосочетании громадная сумма говорит о многом.
      Рапсодия с интересом наблюдала за тем, как Седрик Кандерр достал свиток и перо.
      - Что-то вроде приданого, которое давали за невесту в деревне, где я выросла, - заметила она. В это время Тристан изучил бумаги, взял перо и, положив их на восковую дощечку, протянутую Благословенным, поставил свою подпись. - Хотя у нас считалось, что это подарок родных невесты молодой семье.
      - Может быть, у вас так все и было. А здесь другие законы. Если молодой муж по прошествии года посчитает, что его жена не стоит заплаченных за нее денег, он имеет право вернуть ее отцу и должен отдать половину полученного на свадьбе.
      - Половину? - удивленно переспросила Рапсодия. В этот момент Седрик Кандерр поцеловал Мадлен в щеку и отправился на свое место во Внутреннем Круге. - Почему только половину?
      - Ну, поскольку она больше не... девственница, она падает в цене.
      - Но...
      - Перестань, Рапсодия, что с тобой? Прекрасная система, - шутливо заявил Ллаурон. - В Патриархальной вере первая годовщина свадьбы отмечается очень пышно, поскольку она означает, что муж решил оставить у себя жену навсегда. Мне рассказывали, какие тут устраивают грандиозные пиры по этому случаю! Ой-ой-ой, ты, похоже, возмущена, дорогая. Покраснела, точно свекла, этот цвет совсем не гармонирует с твоим великолепным платьем. Мне казалось, ты уже научилась терпимо относиться к чужим обычаям. - Он наклонился поближе и прошептал ей на ухо: - Ты не можешь себе представить, как я рад видеть тебя в здравии, несмотря на то что Каддир не смог тебе помочь. Да и миссия твоя, насколько я понял, прошла успешно. Я тобой горжусь. Что...
      - Тише, дитя мое. Церемония продолжается. - И Ллаурон быстро отвернулся к алтарю.
      Рапсодия прищурилась, но тут же с удивлением поняла, что не может на него сердиться. Природа наградила Ллаурона обезоруживающим обаянием. Впрочем, Рапсодия дала себе слово потребовать у него объяснений, почему Каддир так и не пришел к ней на помощь, и снова обратила все свое внимание на свадебную церемонию.
      Ян Стюард обратился к брату:
      - Тристан Стюард, сын Малькольма Стюарда, лорд-регент Роланда и принц Бетани, что ты дашь этой женщине?
      Тристан гордо выпрямился, и Рапсодия заметила, что его влажные от пота каштановые волосы блестят в свете огня, горящего у алтаря.
      - Клянусь верой и Огнем дать ей мои владения и состояние, семью и верность, - ответил Тристан.
      Когда Благословенный задал тот же самый вопрос и получил ответ от Мадлен, Рапсодия принялась оглядываться по сторонам, пытаясь найти Эши. Хотя он не пришел в тайное убежище, она надеялась, что он будет присутствовать на бракосочетании. Но увидеть его в огромной толпе было невозможно, даже если он и попал на церемонию. В особенности учитывая, что он по-прежнему не расставался со своим туманным плащом, который скрывал его от посторонних глаз. Рапсодия вздохнула, повернулась к алтарю и услышала зов чистого голоса стихии огня, рожденного в самом сердце Земли. Пение языков пламени казалось ей сладостнее музыки королевского оркестра, сопровождавшего церемонию.
      Она задремала, но через какое-то время ее вывел из забытья голос Благословенного:
      - Владения, - произнес он одно слово голосом чистым и торжественным.
      Тристан и Мадлен молча повернулись и кивнули своим пажам. Те быстро открыли по одной из шкатулок, достали оттуда свитки и тут же протянули их жениху и невесте. Тристан и Мадлен одновременно положили на алтарь рядом друг с другом карты своих владений, символизируя объединение земель.
      - Состояние, - произнес Благословенный.
      И снова пажи открыли шкатулки, вынув оттуда украшенные драгоценностями церемониальные ожерелья правителей провинций Бетани и Кандерра. Рубины и алмазы обозначали Бетани, а изумруды - зеленые поля Кандерра.
      Благословенный взял в руки ожерелье Кандерра и торжественно надел его на шею Тристана Стюарда, который поклонился. Затем он проделал то же самое с ожерельем Бетани, надев его Мадлен, та также поклонилась в ответ.
      - Ну вот, дело сделано. Обменявшись драгоценностями и картами, они решили судьбу двух провинций, - едва слышно прошептал Риал. - А их жители, отдавая свою верность лордам, владеющим землями, на самом деле дают клятву не человеку, а всего лишь украшению, которое переходит из поколения в поколение, и наличие мудрости у того, кто его носит, - счастливое исключение. Тристан только что заручился поддержкой своей жены и тех, кто населяет ее земли, всего лишь надев на шею ожерелье. По-моему, это неправильно.
      - Во времена их предков, - кивнув, проговорил Ллаурон, - народ на Большом Совете сам выбирал своих правителей. Земля, на которой проходил Совет, обладала магическими свойствами, она сама утверждала принятое решение, и претенденты на трон либо получали его, либо нет. Но в наше время эта традиция утеряна. Как, впрочем, и большая часть ритуалов Патриархальной религии, которая требует, чтобы человек обращался к посреднику, а тот в свою очередь передает его просьбу другому посреднику, говорящему уже с самим Патриархом, единственным, кому дано право общаться с Богом.