Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)

      Рапсодия потянулась к нему.
      - Сэм...
      - Его слова - сама истина, - ответил нежный голос Ллаурона. - Я более не имею никаких прав. Но я просто жду твоего прощения.
      - Сэм, почему бы тебе не спросить у Акмеда и Грунтора, не нужна ли им помощь, чтобы разобраться с этой чудовищной толпой? - мягко предложила Рапсодия. - Я могу сама о себе позаботиться. Пожалуйста, иди.
      Гвидион с сомнением посмотрел на нее, все понял и с недовольным видом ушел.
      - Он все еще разгневан и страдает, - вздохнул Ллаурон; казалось, источником его голоса являются земля и воздух одновременно. - Надеюсь, ты поможешь ему справиться с яростью, моя дорогая.
      - Я не уверена, что это следует делать, - вскинулась она. - Быть может, нам обоим лучше все помнить.
      Из земли послышался низкий смех.
      - Возможно, ты так действительно думаешь, Рапсодия, но ты ошибаешься. Ты недостаточно злопамятна. Боюсь, тебе и без того хватает дурных впечатлений. А если учесть продолжительность твоей жизни, тебе придется носить в себе слишком много боли. К тому же ты не из тех, кто долго держит камень за пазухой.
      - Ну, если я забуду, почему не хочу с тобой говорить, то всегда смогу вспомнить этот день: Анборна, который, спасая меня, превратился в калеку, Стивена, отдавшего жизнь за то, чтобы намерьены сумели выбраться из Чаши. И ужасы, которые наслала на нас Энвин, пожалуй, я не забуду. Время покажет, способна ли я носить камень за пазухой.
      - Но почему ты так на меня сердита? - В голосе, принесенном ветром, слышалось искреннее недоумение. - Что я такого сделал?
      Рапсодия раздраженно отмахнулась от ветра.
      - Где ты был? Почему не помог? Ты мог спасти жизнь многим, а ведь речь шла о намерьенах, которых ты любил. Почему ты сам не расправился с Энвин? Ты ведь мог.
      - Она была моей матерью, Рапсодия.
      - Гвидион твой сын. Анборн брат. Стивен был твоим другом. И это твой народ. По-моему, вполне уважительные причины, чтобы поднять руку на мать.
      - У Гвидиона есть ты. Многие считают Анборна своим другом. Стивен, да благословит его Создатель, был любим женщиной и двумя чудесными детьми, а также всеми, кто его знал. Намерьены связаны между собой нерасторжимыми узами, что придает смысл их жизни. А у Энвин остался лишь я. - Теплый ветер погладил ее волосы. - Надеюсь, придет день, когда ты меня поймешь и простишь. И еще я надеюсь увидеть внуков. Ты ведь не откажешь мне в этом?
      - Сомневаюсь, что я когда-нибудь пойму мотивы твоих поступков, но не в моих силах что-либо тебе запрещать, Ллаурон, - ответила Рапсодия. - Теперь ты живешь в своем собственном мире. И однажды, если у нас будут дети и если они захотят тебя увидеть, никто не станет им мешать. - Потом ее зеленые глаза потемнели. - Но только в том случае, если ты больше не попытаешься вмешиваться в нашу жизнь.
      - Наши миры настолько далеки друг от друга, что едва ли я смогу вмешиваться в ваши дела.
      - Будем надеяться.
      - Рапсодия, я должен попросить тебя кое-что запомнить, - принес ветер звучный голос Ллаурона.
      Она посмотрела на намерьенов, разбившихся на небольшие группы и что-то оживленно обсуждавших.
      - Да?
      - Уж не знаю, понимаешь ты или нет, но все, что вызывает у тебя такую ненависть в отношении меня, однажды еще повторится.
      - О чем ты говоришь?
      - Я говорю о том, - раздался голос дракона, - что ты выходишь замуж за мужчину, который тоже дракон, и настанет день, когда ему придется сделать выбор. И если его человеческая сторона победит, ты станешь вдовой и узнаешь боль, пережитую мной. А если он выберет мой путь, ну, тогда у тебя будет окно, куда вы сможете оба шагнуть. У меня и в мыслях не было посягать на твое счастье, моя дорогая, но таковы законы нашей семьи. Просто я не хочу, чтобы ты однажды проснулась и почувствовала себя обманутой.
      Боль сжала горло Рапсодии. Она поняла, что Ллаурон говорит правду. Вот только не знала зачем. То ли Ллаурон предупреждал ее о предстоящих трудностях, то ли рассчитывал отговорить от свадьбы с сыном.
      Она вновь посмотрела вниз, на дно Чаши, где Гвидион утешал детей Стивена Наварна и Розеллу.
      - Прощай, Ллаурон. - Она встала и подобрала юбки. - Полагаю, мы встретимся на свадьбе, во всяком случае я буду ощущать твое присутствие.
      Она спустилась вниз и поспешила туда, где ее ждал муж.
      87
      В главном зале Тириана, на вершине Томингоролло, под аккомпанемент веселых звуков труб торжественная процессия несла свадебный дар, чтобы поместить его на пьедестале рядом с диадемой. Дар был с подобающим благоговением выставлен для всеобщего обозрения.
      Из множества богатых подарков, представленных на суд королевы лиринов, имелись сокровища огромной ценности от королей и герцогов, мечтавших получить ее руку. Однако она выбрала простой свиток, перевязанный черной бархатной лентой. Он был запечатан необычной тринадцатиугольной медной печатью - говорили, что во всем мире их осталось лишь две.
      Ходили слухи, что в свитке записана удивительная песня. А поскольку сама королева являлась непревзойденным музыкантом, все верили, что песня должна быть волшебно прекрасной, если она выбрала именно этот дар. Свиток лежал на блюде, на котором было выгравировано имя: Гвидион из Маносса, Король намерьенов.
      Во время этой церемонии королева, в соответствии с обычаем, отсутствовала. Во всяком случае, ее никто не заметил, поскольку она лежала на полу балкона Главного зала и из-под туманного плаща вместе с Гвидионом наблюдала за происходящим. Им обоим лишь с огромным трудом удалось удержаться от идиотского смеха, когда она продемонстрировала выбранный ею дар Риалу, после чего ей пришлось убежать из его кабинета, чтобы не нарушить торжественности момента.
      Песня была даром только для невесты. Гвидион грозился, что там будет записан один из любимых маршей Грунтора. Но, развернув свиток, Рапсодия обнаружила, что ее уроки не пропали даром: на тщательно разграфленном пергаменте были без единой ошибки начертаны ноты, из которых складывалась фраза: "Эмили и Сэм навсегда".
      Букет зимних цветов, который он преподнес вместе со свитком, напомнил ей об Элизиуме. День за днем цветы понемногу раскрывались, причем каждый следующий лепесток был красивее предыдущего. Букет заморозила магия, остановившая процесс цветения. Настоящее чудо, но королева не пожелала его ни с кем делить.
      "Еще одно доказательство моего эгоизма", - сказала она своему избраннику, но тот в ответ лишь улыбнулся.
      - И кто же свершит обряд нашего бракосочетания? - спросила Рапсодия у Гвидиона во время их прогулки по садам Томингоролло. - Ты Главный жрец и Патриарх, в религиозной иерархии нет никого выше.
      Гвидион улыбнулся.
      - Ты слегка отстала от жизни, - ответил он, поцеловав ей руку. - Пока ты отказывалась со мной встречаться, мне пришлось придумать себе занятие, которое бы не дало мне сойти с ума, вот я и позаботился о том, чтобы передать эти полномочия другим.
      Рапсодия рассмеялась.
      - Да, в самоуверенности тебе не откажешь. Мне казалось, ты сомневался в том, что станешь Королем намерьенов.
      - А я действительно ни в чем не был уверен. Просто я всегда считал, что руководство церковью - работа не для меня. К тому же если бы ты вышла замуж за Акмеда или Анборна, я бы бросился в море и дальнейшее уже не имело бы для меня никакого значения.
      - Значит, ты намерен сохранить оба титула себе?
      - Да, но я назначил двух людей, которые, как мне кажется, сумеют справиться с этой непростой задачей и при этом станут сотрудничать. И даже если этого не произойдет, я рассчитываю на гармоничное сосуществование двух различных верований.
      - Прекрасно. И кто же теперь является Главным жрецом?
      Эши остановился и посмотрел вдаль.
      - Гэвин. А вот и тот, кого бы я хотел видеть Патриархом, - конечно, сначала Весы Джерна Тал должны определить, достоин ли он этого. Мне показалось, что его удивило мое предложение. Я попросил его прибыть в Тириан после Совета намерьенов, чтобы ты с ним познакомилась. Он недавно принял веру, но очень мудр. Пойдем, я представлю его тебе.
      Рапсодия взяла Эши за руку и последовала за ним через сад туда, где их ждал немолодой человек. Его длинная борода слегка курчавилась, в светлых волосах блестела седина. Несмотря на солидный возраст, он был высоким, стройным и широкоплечим, а его улыбка показалась Рапсодии знакомой, хотя издалека она не смогла его узнать.
      - Он был на Совете? - спросила она Гвидиона.
      - Да, он принадлежит к диаспоре. Я встретился с ним за несколько дней до того, как Второй флот прибыл на Совет. Я спросил его, откуда он появился, и его ответ меня смутил. Он заявил, что он из того места, которое ближе и дальше, чем любой известный край нашего мира. Мы провели вместе несколько дней, и на меня произвели впечатление его мудрость и дар предвидения, а также удивительная способность к исцелению. За эти дни он с поразительным мастерством вылечил от серьезных болезней несколько человек. От него исходит ощущение покоя. Я решил предложить ему пост Патриарха, если у меня будет такая возможность. Мне кажется, он тебя знает. Этот человек спрашивал о тебе, но тогда я ничего не мог ему рассказать. Полагаю, ты будешь приятно удивлена.
      Рапсодия замерла на лесной тропе, не в силах отвести глаз от мужчины в рясе. На его морщинистом лице появилась улыбка, заставившая ее покраснеть от нахлынувших воспоминаний.
      - Константин!
      Он протянул к ней руки, на которых время оставило свой след, и она поспешила к нему навстречу, обняла, поцеловала в щеку и ужасно покраснела воспоминания были не только приятными. Однако его глаза оставались безмятежными, и он лишь улыбнулся.
      - Привет, миледи, - произнес он знакомым низким голосом. - Для меня большая честь, что вы меня помните.
      Рапсодия протянула руку и коснулась его щеки.
      "Я провела за Покровом Гоэн семь лет, а когда я вернулась в наш мир, снег даже не успел засыпать рукоять меча, - подумала она. - После моего возвращения прошло полгода. Боги, удивительно, что он еще жив".
      - Я же говорила, что никогда тебя не забуду, - мягко ответила она.
      Константин поцеловал ее руку.
      - Как и я. Желаю вам счастья. Король намерьенов счастливый человек.
      - Спасибо, - одновременно сказали Гвидион и Рапсодия.
      Король намерьенов привлек к себе Рапсодию.
      - Константин согласился - если Весы его одобрят - занять пост Патриарха в ночь летнего солнцестояния, - сообщил Эши. - И тогда они вместе с Гэвином нас поженят, если ты не против, Ариа.
      Рапсодия улыбнулась:
      - Конечно, я не против. Благодарю тебя, Константин. - Она внимательно всмотрелась в его лицо. - А почему ты решил уйти?
      Его глаза потемнели, но он не отвел взгляда.
      - Время пришло, - только и ответил он.
      Рапсодия вспомнила, как Анборн говорил, что иногда лучше проявить мудрость и остаться в неведении. Потом она повернулась к Королю намерьенов, с интересом следившему за их разговором.
      - Я восхищена твоим выбором, дорогой. Он занимался с самыми лучшими учителями, и я уверена, что в нем нет ни капли зла. - Ее глаза хитро сверкнули, и Константин рассмеялся.
      На лице Гвидиона отразилось недоумение.
      - Пойдем, Сэм. - Рапсодия потянула жениха за собой. - Нам нужно найти место, где его милость мог бы отдохнуть, ведь он проделал очень долгий путь. Мы расскажем тебе его историю. Ты будешь удивлен, когда узнаешь, что новый Патриарх помог нам прикончить ф'дора.
      Гвидион только развел руками.
      - Ну, Рапсодия, ты обладаешь поразительной способностью испортить любой сюрприз.
      Верная своему слову, Рапсодия потребовала простое платье, как и обещала Гвидиону после свадьбы Тристана Стюарда в Бетани. Шлейф платья тянулся за ней всего на пару футов, плечи остались открытыми солнцу, поскольку свадьба проходила в первый день осени.
      Несмотря на кажущуюся простоту наряда, портнихи Тириана трудились над ним очень долго. Миресилл нашла кусок белого с голубым отливом кандеррского шелка, прекрасно гармонировавшего с золотистой кожей Рапсодии. Платье было скроено с удивительным изяществом и простотой - истинным знаком мастерства, объяснила Рапсодия своему недоумевающему жениху, отправляясь на седьмую примерку.
      - Платье не украшено ни вышивкой, ни кружевами. Многие белошвейки используют их для того, чтобы скрыть недостатки материала или мастерства. А Миресилл всегда стремится к совершенству.
      Гвидион обнял невесту и поцеловал ее.
      - Не сомневаюсь. Уверен, что мне понравится платье, несмотря на то что ты слишком часто уходишь от меня к нему.
      - Ты такой жадный, - с шутливой суровостью сказала Рапсодия. - Боюсь, ты бы предпочел, чтобы я и вовсе обходилась без одежды.
      - Точно.
      У самого Гвидиона с костюмом возникли проблемы. Хотя покрой костюма жениха был достаточно простым, ему предстояло разместить на нем отличительные знаки многочисленных союзов и сообществ, к которым он принадлежал в течение своей жизни. Каждый такой знак являлся эмблемой и подтверждением его высокого статуса. Никто и мысли не допускал, что Гвидион может прийти на свадьбу без них. Рапсодия не могла удержаться от хохота, когда он с возмущением разложил все это на столе в Главном зале Тириана. Стол длиной в двадцать футов был плотно уставлен самыми разнообразными предметами, каждый из которых Гвидион должен был прицепить к своему костюму.
      - Тебе придется больше есть - твои размеры следует увеличить по меньшей мере в десять раз, - смеялась она, разглядывая сотни шляп, кинжалов, посохов, церемониальных мечей, корон и гульфиков, покрывавших стол. Она взяла одно из двадцати с лишним колец с печаткой, лежавших в куче. - Так, посмотрим, по одному на каждый палец на руках, на ногах и еще одно для твоего...
      - Не говори ничего, - с шутливой угрозой перебил ее Эши. - Иначе сегодня ночью тебе будет не слишком удобно, моя дорогая. Я могу выбрать кольцо с самыми острыми краями.
      - А вот это мне нравится больше всего, - заметила Рапсодия, поднимая жуткую боевую маску наинов. - Неужели они носят такие штуки во время сражений?
      - Да, и даже хуже. - Он оглядел стол и тоскливо вздохнул. - Я буду выглядеть смешным, если все это надену, Ариа. А если выберу лишь часть, то рискую оскорбить тех, чьих символов на мне не будет. Если же их совсем не надевать, оскорбленными почувствуют себя все. Что же делать? Как ты думаешь, еще не поздно сбежать?
      - Один раз мы уже так поступили, помнишь? Сейчас нам предстоит официальная церемония, ты и я уже совершили самое важное без свидетелей. Она улыбнулась ему, надеясь успокоить. - Ничего, я тебе помогу. Давай разберем все это вместе, и ты расскажешь, от кого они и что символизируют.
      Через месяц, утром перед репетицией свадебной церемонии, она протянула ему коробочку, обтянутую бархатом.
      - Это тебе за терпение, которое ты проявил во время примерок моего подвенечного платья, - сказала Рапсодия, и Гвидион нежно ее поцеловал. Открой ее и посмотри, не решает ли она твою проблему.
      В коробке лежало длинное ожерелье, цепь, состоящая из шестиугольных пластин, оправленных в красное золото. Пластины были инкрустированы отличительными знаками всех сообществ. Здесь даже имелась жуткая маска наинов с горы Сардоникс, украшенная небольшими самоцветами. Гвидион не удержался от смеха, когда представил себе ювелира, потратившего долгие часы на поиски камня подходящего цвета, чтобы изобразить жидкость, капающую из миниатюрных ноздрей маски.
      - Как и все, что связано с тобой, этот подарок само совершенство, нежно пробормотал Гвидион, привлекая Рапсодию к себе.
      - Очень хорошо. Теперь я могу не опасаться всех этих больших заостренных предметов?
      - Да, всех, кроме одного.
      Гвидион подтащил ведро к двери маленького домика, спрятавшегося за водопадом, и выплеснул из него грязную воду на зеленую траву.
      "Как она это делает?" - удивленно подумал он, со стоном усаживаясь в удобное старое кресло. Он как-то помогал Рапсодии наводить порядок в доме в Элизиуме, но тогда это доставляло ему удовольствие. Гвидион покачал головой и рассмеялся. Если бы Рапсодия находилась рядом и держала его за руку, он бы согласился, чтобы его заклеймили каленым железом.
      Эши вспомнил о прошлогодних дремотных утренних часах - запахе свежего кофе, мыла и нежном пении. Рапсодия всегда вставала до рассвета, наводила в Элизиуме чистоту, гладила одежду, работала в саду - и все это задолго до того, как нормальные люди открывали глаза. Дело в том, что она выросла в деревне, объяснила Рапсодия, когда он пытался затащить ее обратно в постель, если она заходила в спальню. Воспоминания о спокойной совместной жизни стали для него самыми любимыми, оставаясь островком здравого смысла в мире, где все охвачены безумием. Он вздохнул, с радостью предвкушая возвращение этих дней.
      Он с удовлетворением оглядел комнату. В грязном домике холостяка был наведен идеальный порядок, новая двуспальная кровать застелена свежим атласным бельем, которое он купил для Рапсодии в Наварне. Он сам по ночам перевозил сюда мебель на тележке, чтобы никто не узнал о существовании его убежища, нечто вроде западного Элизиума, где они смогли бы остаться вдвоем во время поездок по этим провинциям.
      "Здесь необходим женский присмотр или служанка", - сказала Рапсодия. Эши решил проблему, попытавшись украсить свой дом так, как это сделала Рапсодия в Элизиуме. И он стал уютным и милым. Ну а в роли служанки Эши выступил сам, проводя здесь по четыре часа в последние дни перед церемонией бракосочетания. Рапсодии потребовалось всего полчаса, чтобы навести здесь образцовый порядок в тот день, полтора года назад, но Эши понимал, что она оценит его усилия.
      Гвидион неохотно встал и еще раз внимательно осмотрел результаты своих трудов. Вино охлаждалось в специальном ведерке со льдом, на столе хрустальные бокалы, он даже не забыл положить ароматные травы в камин. Если они захотят пожить здесь зимой, ему придется построить комнату для ванны, хотя мысль о том, что Рапсодия и в стужу может нагреть воду в пруду за водопадом, вызывала у него восторг. Он нанес последний штрих, поставив в угол мешок, полный лепестков красных и белых роз, - ему удалось убедить Рапсодию, не объясняя зачем, применить свою магию, и лепестки сохраняли свежесть. Эши представил, какое выражение появится у нее на лице, когда следующей ночью она увидит на полу и постели рассыпанные лепестки.
      "Романтический дракон, нет ли здесь противоречия?"
      "Да. Но ты все равно меня любишь?"
      "И буду любить всегда".
      Когда постель была покрыта лепестками, он в последний раз оглядел спальню. Затем вышел из хижины, тщательно запер дверь и, насвистывая, направился к тому месту, где оставил лошадь и тележку.
      Дом Памяти, Наварн
      Для свадебной церемонии лирины украсили лесные угодья Тириана и Гвинвуда, повсюду висели колокольчики и тростниковые флейты. Весь путь от лиринского города до Великого Дерева сверкал от ярких лент, усыпанных тысячами самоцветов, подаренных наинами. В результате лес купался в разноцветных вспышках света, повсюду сияли радужные отблески.
      А потом произошло чудо: в утро свадьбы зацвели все цветы в саду Дома Памяти. Землю украсил огромный алый ковер зимних цветов, дар Спящего Дитя, безмятежно покоящегося в объятиях матери Земли.
      Кроме традиционных украшений, Эши при помощи дворцовых слуг завязал муслиновые банты в виде восьмерки - символа любви - в спальне Королевы намерьенов, а также в залах замка Стивена, где она остановилась. С удивительными подробностями - тут ему на помощь пришла память дракона - он воссоздал сцену их первой встречи в ту прекрасную летнюю ночь на танцах по случаю окончания сбора урожая. Утром в день свадьбы Рапсодия проснулась в спальне, полной свежих сосновых веток и букетов полевых цветов, похожих на те, что украшали столы и бочки в ее родной деревне. Она села на кровати и с изумлением взирала на точность, с которой Эши воспроизвел все, что окружало их тогда, а потом радостно рассмеялась. Должно быть, ночью он пробрался в ее спальню, укрыл своим плащом, а постель усыпал листьями ивы. На плаще лежала узкая бархатная ленточка черного цвета с серебряной пуговицей в форме сердца.
      Элендра удобно устроилась в кресле в спальне невесты и с улыбкой наблюдала за приготовлениями. Рапсодия сидела на полу в нижней рубашке и терпеливо поправляла подол платья Мелисанды Наварн, а служанка-лиринка устроилась на постели у нее за спиной и вплетала в волосы жемчужины, всякий раз недовольно вздыхая, когда королева шевелилась. Сильвия стояла возле двери, поскольку каждые несколько минут в спальню что-то приносили, и призывала к порядку маленьких фирболгов - внуков королевы, которые с дикими воплями бегали по комнате.
      - Они едят цветы из венков, миледи, - пожаловалась служанка.
      Рапсодия кивнула.
      - Я знаю. Проследи, чтобы у них не застряли в зубах ленточки.
      Когда старший ребенок из ее свиты был наконец приведен в порядок, Рапсодия встала. Ее волосы убрали от лица, но по спине они ниспадали до самого пояса, украшенные маленькими белыми цветами и побегами розмарина, символизирующего мудрость. Рапсодия нервно улыбнулась Элендре и последовала за болтающими служанками в другую комнату, где висело свадебное платье. Миресилл ужасно суетилась - казалось, она исполняет роль повитухи, помогающей появиться на свет наследнику короны. Наконец после исправления множества недочетов королева выпрямилась, повернулась к присутствующим лицом, и все в благоговении отступили на шаг. Довольная улыбка Элендры стала еще шире. Она всегда считала, что Рапсодию невозможно сделать красивее, чем она есть, но теперь наглядно убедилась в том, насколько была неправа. Она попыталась понять в чем дело: в совершенном платье, снежно-белом с голубым отливом, или в счастливом сиянии глаз невесты. Сильвия решительно хлопнула в ладоши.
      - Ладно, теперь все могут идти, - сказала она детям и служанкам.
      Наступившая суматоха позволила Элендре на несколько мгновений остаться наедине с Рапсодией. Она подошла к ней сзади, пока Рапсодия, стоя перед зеркалом, надевала сережки, и положила руку ей на плечо.
      Невеста, глядя в зеркало, улыбнулась Элендре и вдруг резко повернулась и обняла ее. Элендра прижала Рапсодию к себе, а потом подошла к туалетному столику и бросила на него ключ. На лице Рапсодии появилась неуверенная улыбка.
      - А это еще что такое?
      - Ключ от моего дома, - ответила Элендра, поправляя ожерелье. - Я просто хочу сказать, что теперь это и твой дом.
      Рапсодия кивнула.
      - А зачем мне ключ? Я буду приходить, только если ты будешь дома.
      Элендра поцеловала ее в щеку и направилась к двери.
      - На тот случай, если ты захочешь провести время наедине со своим мужем вне дворца. Ты выглядишь удивительно красивой, дорогая, и очень счастливой. Я постараюсь запомнить тебя такой. А сейчас не мешкай, тебя ждет жених. Она улыбнулась и вышла из комнаты.
      Рапсодия еще раз поправила подол платья и огляделась. Ее окружали люди, которых она любила, и очень скоро их будет еще больше. Ее внуки - Наварны, дети Гоэн и фирболги - были одеты в белый шелк, украшенный цветами. Риал, естественно, тоже занимал место в ее свите, а Элендру она выбрала свидетельницей. Акмед и Грунтор, в подобающих случаю пышных костюмах, приготовились подвести невесту к алтарю. Тут же находился паланкин Анборна, двое воинов наинов ждали команды. А в мерцающем эфире, видимые только Рапсодии, парили два громадных дракона, не спускавших с нее полных любви многоцветных глаз. Она представила себе, как бы веселилась Джо, увидев их, и послала сестре поцелуй, зная, что и она невидимо присутствует здесь.
      - Хорошо, - сказала она, обращаясь к этому удивительному сборищу. - Мы можем начинать.
      - Это извращение.
      Леди Мадлен Стюард, жена лорда Роланда, быстро отошла в сторону, уступая дорогу свадебной процессии и зло погрозив ухмыляющемуся ребенку, который попытался потрогать усыпанное самоцветами платье. Волосатое личико под цветочным венком показалось ей жутким. Мадлен пришла к выводу, что в ублюдочных маленьких фирболгах в праздничных нарядах есть нечто непристойное, и как их можно включать в свадебную процессию?
      Вообще леди Роланд была не слишком счастлива в последние три месяца, с тех самых пор, как ее муж вернулся с ней домой после окончания Совета намерьенов. Тристан со счастливым видом нес чепуху о клятве верности новым Королю и Королеве. Мадлен гордилась тем, что вышла замуж за человека, принадлежащего к самому могущественному Дому. Теперь все изменилось, и ей приходилось признавать превосходство бесспорного красавца с медными волосами и женщины, в свиту которой входило чудовище и самый грубый человек из всех, кого ей доводилось встречать. Ее мир перевернулся, и леди Мадлен могла лишь беспомощно наблюдать за дальнейшим усилением кошмара.
      Тристан Стюард бросил на жену свирепый взгляд.
      - Тише, - сердито прошипел он, а потом отвернулся от жены и вновь взглянул на сияющие лица Короля и Королевы намерьенов, готовых заключить союз.
      Свадьба, по королевским стандартам, получилась довольно скромной. Церемония была необычной, даже завораживающей: она проходила под открытым небом, у потомка Дуба Сагии, возле развалин Дома Памяти, а не в базилике Бетани или Сепульварты. Тристан печально улыбнулся, глядя на нового Патриарха, благословляющего жениха и невесту вместе с Главным жрецом филидов.
      Тристан с трудом переносил вид искаженного негодованием лица Мадлен, в особенности когда имел возможность взглянуть на Рапсодию. Бесспорно, она была необыкновенно, волшебно красива, но люди не могли оторвать от нее глаз по другой причине: поражало то, с какой любовью она смотрела на своего короля. Так ведет себя лишь влюбленная и совершенно счастливая женщина.
      Тристан вздохнул. Если бы кто-нибудь хотя бы один раз так взглянул на него... Он понимал, что теперь, когда Пруденс больше нет, этого не произойдет никогда. Мир вокруг на мгновение потемнел, но тут колокольчики на деревьях и колокола на отстроенной башне зазвенели - губы Короля и Королевы намерьенов слились в поцелуе.
      Рапсодия разговаривала с Константином в тени высоких причудливо украшенных деревьев и вдруг спиной почувствовала чей-то пристальный взгляд. Она повернулась и не сумела сдержать радостной улыбки: Элендра. Лиринская воительница успела переодеться, она сменила праздничный наряд на привычное белое шерстяное платье, похожее на рясу жрецов-филидов. Элендра улыбнулась в ответ и так многозначительно посмотрела на Рапсодию, что та мгновенно забыла обо всем остальном.
      - Ты меня извинишь? - спросила Рапсодия у Константина.
      Его блестящие голубые глаза на изборожденном морщинами лице улыбнулись.
      - Конечно, миледи.
      Рапсодия приподняла подол свадебного платья и перешагнула через камни, которыми был обозначен край лесной тропы. Однако стоящая поодаль Элендра подняла руку, остановив Рапсодию, а потом помахала ей и двинулась в лес, в направлении Покрова Гоэн. Обернувшись, она кивнула невесте, с любовью глядя на нее. Затем решительно зашагала вперед и скрылась за деревьями.
      - Рапсодия? Что случилась, дорогая? - послышался ласковый голос Эши.
      Она повернулась к мужу и прижалась к нему, не замечая слез, которые катились по ее щекам.
      - Ничего, Сэм. Ничего не случилось.
      Гвидион посмотрел в сторону леса и на мгновение прикрыл глаза.
      - Это Элендра? Я едва могу ее разглядеть.
      - Да. Тебе следует смотреть внимательнее, Сэм. Не думаю, что ты снова ее увидишь. Во всяком случае, в нашем мире.
      Гвидион стер слезы с ее лица.
      - С тобой все в порядке?
      Рапсодия кивнула:
      - Конечно. Я могу лишь порадоваться за нее. Сегодня ночью она будет вновь спать рядом с Пендарисом.
      Акмед стоял под густой листвой древнего дуба, растущего на склоне холма. Дуб возвышался над площадкой для танцев, расчищенной в садах Дома Памяти. Маленький, но очень хороший оркестр из Наварна расположился неподалеку от того места, где предавался раздумьям король фирболгов. Оркестр исполнял самые разные мелодии, предоставив возможность отдохнуть уставшим музыкантам из Тириана. Король и Королева танцевали с самого начала бала, к ним присоединились сотни гостей, и даже теперь, несколько часов спустя, лес все еще пел и люди грациозно двигались под звуки чарующей музыки.
      К Акмеду подошел улыбающийся Грунтор, совершенно счастливый после танца с невестой.
      - Ты только посмотри на нее, сэр, настоящий демон вальса, - с трудом выдохнул он, вытирая огромный лоб. - Однако Ой здорово придумал: нужно, чтобы она встала тебе на ноги - это совсем не больно, она весит не больше перышка, - и тогда ты не будешь наступать на подол платья. Она ужасно сердится, если ты ошибаешься.
      Акмед глотнул бренди и хмыкнул.
      - Спасибо за подсказку.
      Грунтор спрятал платок в карман, почесал затылок, и оба друга принялись наблюдать за танцами. Рапсодию было трудно не заметить, несмотря на небольшой рост и огромную толпу зрителей. От ее лица исходило неземное сияние, а смех звенел, словно колокольчики на деревьях Тириана и в лесу Белого Дерева. Те, кто во время танца оказывался на расстоянии десяти футов от нее, обычно останавливались, словно зачарованные волшебством ее любви. Сейчас она кружилась в вальсе с Риалом, но, когда мужу удавалось вновь заполучить ее в свои объятия, лицо Рапсодии светилось ярче солнца.
      - Она выглядит счастливой, верно?
      - Да.
      Грунтор посмотрел на друга.
      - И как тебе удается сдерживаться?
      - О чем ты?
      - Ну, - промычал болг, - Ой всегда полагал, что ты питаешь к ней слабость, если мне будет позволено так выразиться.
      Акмед сделал еще один глоток, но ничего не ответил.
      - Конечно, это меня не касается, сэр, но что ты собираешься делать? Ой хочет сказать, зачем ты ее отпустил?
      Вальс закончился, и Акмед улыбнулся. Рапсодия низко поклонилась своему партнеру, который сначала удивился, а потом весело расхохотался вместе с ней. Оркестр заиграл пеннафар, традиционный праздничный танец, и Эдвин Гриффит с хитрым видом отстранил Гвидиона в сторону и подхватил Рапсодию.
      - А кто сказал, что я ее отпустил?
      Грунтор наморщил лоб и посмотрел на своего короля.