Шпоры (№1) - Сила любви

Одетая снова в свое ненавистное одеяние, кроме ботинок, которых не было в ее комнате, Джонти прошла по темному коридору и вошла в кухню. Тухлый запах сгоревшего топленого жира ударил ей в нос, пока она нащупывала коробок со спичками. Пальцы наткнулись на него, и, вынув одну, она зажгла ее, потом зажгла огонь в керосиновой лампе, стоявшей посреди стола.

Дымоход закоптился дочерна, и лампа не давала много света, но светила достаточно, чтобы увидеть состояние большой комнаты.

Все было покрыто жирной пленкой: плита, стол, даже окно над мойкой было забрызгано жиром. Джонти взглянула на пол и содрогнулась. В ее отсутствие мужчины даже не трудились вытирать ноги, прежде чем войти на кухню. Отмоет ли она когда-нибудь всю эту уличную грязь с пола?

— Сначала я поставлю кофе, — пробормотала сама себе Джонти, но тут зацепилась пальцем за скамейку, небрежно отодвинутую от стола. — Потом найду свои ботинки, — добавила она, скорчив от боли гримасу.

Пока варился кофе, Джонти обыскала каждый уголок на кухне, даже выглянула на крыльцо в поисках ботинок. Она не могла их найти.

— Ну, Волк, — она потрепала большую лохматую голову собаки, — должны же они быть где-то здесь, но куда-то спрятались. Пожалуй, мне придется ходить босой, как в детстве.

По особому аромату, исходившему от кофе, стало ясно, что он готов. Джонти налила чашечку и, ошпарив язык, сделала большой глоток дымящейся черной жидкости. Все четыре дня она мечтала о нем, выливая ту жидкую грязь, которую Люси называла кофе.

Джонти подошла с чашкой к окну и выглянула в него на задний двор. Рассвет был прохладным и свежим, и она глубоко вдыхала острый аромат шалфея, доносимый по воздуху. Сейчас Джонти вспомнила тот день, когда должна была лежать в постели, и вздохнула — у нее было слишком много работы, а мужчины должны были прийти завтракать.

Вода в большой кастрюле, которую Джонти поставила на плиту, уже закипела, когда она отошла от окна. Чтобы не обжечь руки, Джонти взяла полотенце и перенесла кастрюлю в мойку, добавив в воду побольше мыла, и принялась отмывать грязь и жир, которые оставила Люси.

Когда Люси вошла в кухню, Джонти уже выскребла стол и плиту. «Какое неприятное впечатление она, должно быть, производит на мужчин», — подумала Джонти, глядя на неряшливую проститутку, уставившуюся на нее подведенными красным цветом глазами. «Сука», — подумала Джонти, и начала отрезать тоненькие пластики бекона от большого куска, не обращая никакого внимания на проститутку. Когда нож впился в мясо, она почувствовала враждебность, исходящую от этой противной женщины, и знала, что та сейчас заговорит.

Джонти успела сосчитать до пяти, когда Люси насмешливо сказала:

— Самое время прекратить валять дурака и начать зарабатывать на свое содержание.

Джонти вдохнула побольше воздуха и повернулась лицом к проститутке.

— Ну, как видишь, я встала и занимаюсь делом. Ты можешь идти и начать зарабатывать на свое содержание.

Люси оскорбилась.

— А ты не хотела бы зарабатывать себе на жизнь таким же способом? — она самодовольно ухмыльнулась.

Джонти спокойно посмотрела ясными голубыми глазами в лицо Люси.

— Нет, если бы я от этого стала выглядеть и пахнуть, как ты, — она брезгливо окинула взглядом растрепанные волосы, измятое, грязное платье и добавила:— Не знаю, как только Ред может ложиться с тобой в постель. Я бы хотела, чтобы ты ушла в летний домик. От тебя провонялась вся кухня.

— Ты, чертов ублюдок, — Люси угрожающе шагнула к Джонти, но тут же быстро отступила, так как перед ней, настороженно рыча, возник Волк.

— Ты хотела что-то сказать, Люси? — Джонти вопросительно подняла брови.

Видно было, как у Люси на виске от злости пульсировала вена.

— Ты смелая только когда рядом с тобой эта скотина, — усмехнулась она. — Но когда-нибудь я застану тебя одну, и когда я это сделаю, тогда ты пожалеешь о своем остром языке.

— Ты имеешь в виду так же, как на прошлой неделе? — Джонти обернулась к Люси. — Когда ты ударила своим хлыстом мою кобылу?

— Именно так, — Люси отступила. — Только в следующий раз я ударю хлыстом тебе по морде. Посмотрим, какой ты станешь привлекательной для Корда и остальных мужчин. Тогда они больше не будут такими ручными с тобой.

Сжав кулаки, Джонти пошла на рассерженную проститутку.

— Если ты когда-нибудь еще ударишь своим хлыстом меня или мою лошадь, ты очень пожалеешь, старая шлюха. Я…

— Она больше никого и никогда не будет бить своим кнутом, — слова прозвучали, как гром среди ясного неба, прервав Джонти. Обе женщины обернулись и увидели Корда Мак Байна, стоящего в дверях. Во всем его облике была такая решимость, что Люси не смогла скрыть растерянности.

— Как, как, Корд, — запинаясь, пролепетала Люси. — Я думала, думала, что ты еще спишь.

— Но ты ошиблась, да?

И пока Люси молчала, угрюмо потупившись, Корд встретился взглядом с Джонти и долго смотрел ей в глаза. «Что хотели сказать эти серые глаза — прости?» — думала Джонти. Было ли в них раскаяние за то, что он использовал слова Люси против нее и несправедливо ее наказал?

Возможно, но она выслушала от него столько незаслуженных оскорблений, что не собиралась обманывать себя мыслью, что Корд изменит свое отношение к ней. Даже сейчас, когда он убедился в том, что Джонти не била Красотку, он будет упрямо считать, что ее нужно исправлять.

Джонти отвела взгляд, и Корд обратил внимание на Люси.

— Собирай свои тряпки. Ред отвезет тебя в Эбилен сразу же после завтрака.

Люси старалась не замечать ледяного взгляда серых глаз, но для нее это было невыносимо, и она, с ненавистью посмотрев на Джонти, ушла из дома.

— Сучка, — выругался Корд и перевел горящий взгляд на Джонти. — Почему ты не сказал мне, что это она ударила кнутом кобылу?

— Я пытался сказать, — ответила Джонти, накрывая на стол. — Я пытался сказать тебе дважды. Но ты был слишком увлечен моим истязанием, это доставляло тебе удовольствие. Ты не хотел и слушать никакого оправдания.

После небольшой паузы Корд сказал:

— Итак, ты считаешь, что я — порядочный ублюдок, да?

— Это неважно, что я думаю о тебе, — Джонти все еще избегала встретиться с ним взглядом. — Более важно то, что ты думаешь о себе. Корд Мак Байн?

Корд с минуту смотрел на выпрямленную спину, затем резко повернулся и вышел на заднее крыльцо. Джонти улыбнулась, и у нее поднялось настроение. Корд этого не сказал, но она чувствовала, что он недоволен собой.

— Поделом ему, правда, Волк? — сказала она собаке, прислушиваясь, как Корд умывается, сердито расплескивая воду по всему крыльцу. Она обернулась, все еще улыбаясь, когда на кухню вошли Джонс и Лайтфут.

— Мы так хотели увидеть тебя здесь, — сказал Джонс, положив что-то завернутое в бумагу возле скамейки.

Выходя вслед за Лайтфутом на улицу, чтобы занять очередь в умывальник, он бросил через плечо:

— Еще один день я поел бы помоев, которые готовила Люси, и со мной случилась бы неприятность.

Джонти жарила оладьи, когда услышала, как к ним присоединились Понч и Ред.

— Скажи, Корд, что это я слышал, будто Люси уезжает? — сразу же воинственно начал Понч. — Но ее месячный срок еще закончится через две недели.

— Ее срок закончился сегодня, — резко ответил Корд. — Когда я узнал, что это она ударила кобылу.

— Боже мой, я знал, что это так, — донеслось приглушенное восклицание Джонса, вытирающегося полотенцем. — В этом ребенке нет ни капельки подлости.

— Хорошо, — согласился с неохотой Понч. — Ясно, что тебя разозлило, но почему Ред повезет ее назад? Ведь привез-то ее сюда я.

— Я посылаю Реда, потому что он обернется в два раза быстрее, чем ты, — ответил Корд тоном, нетерпящим возражений, и пошел на кухню. За ним пошли Джонс и Лайтфут.

— Я-то уж точно рад буду посмотреть вслед Люси, — сказал Джонс, накладывая себе в тарелку оладьев. — Мы с Лайтфутом сможем перейти опять в летний домик. На полу спать чертовски холодно.

— Только после того, как там проветрят комнату и сменят все постельное белье, — согласился Лайтфут, передавая Джонсу сироп.

— Я же говорил тебе, Корд, — сказал Джонс с набитым блинами ртом. — И я и Лайтфут говорили тебе, что Джонти никогда не бил эту кобылу. Черт, — добавил он. — Мальчишка даже не носит с собой кнут. Я сомневаюсь, есть ли он у него вообще.

Корд сосредоточенно резал бекон и, не поднимая головы, признал:

— Значит, я поступил опрометчиво.

Джонс пробурчал что-то себе под нос, но разговор замяли, что совершенно не удивило Джонти. Мистер Корд Мак Байн не собирался дальше объясняться, и Джонс это понял.

Она налила всем по чашечке кофе, потом взяла свою и собралась пойти к окну.

— Подожди минутку, Джонти, — сказал Лайтфут. — У Джонса есть кое-что для тебя.

— Для меня? — Джонти очень удивилась и вернулась на место.

Джонс широко улыбнулся и, наклонившись, достал пакет, который он положил на пол до завтрака. Протянув его Джонти, он сказал:

— Я и ребята скинулись… ну, кроме, Понча, он сказал, что у него совсем нет денег, и купили тебе вот это.

Пока Джонти развязывала веревку, связывающую пакет, он с гордостью добавил:

— Я специально ездил в Коттонвуд, чтобы купить их самому.

Джонти развернула обертку и уставилась на новую пару ботинок — легких, из мягкой кожи. На ее глаза накатились слезы. Как заботливы были мужчины! Она бы хотела всех их расцеловать, но не осмелилась. Если бы она так по-женски проявила себя, Корд отослал бы ее вместе с Люси.

Она одела один ботинок на ногу, и он оказался ей впору.

— Откуда ты узнал мой размер? — она погладила мягкую кожу.

— Мы сняли мерку с твоих старых ботинок, — просияв, ответил Джонс, довольный тем, что подарок доставил Джонти такое удовольствие. — И там еще носки. Ты не стер бы так ноги, если бы в тот день был в носках, — он хмуро посмотрел на Корда. — Мы обнаружили, что у тебя их нет.

Джонти не ответила. Ей стало неловко от того, что она настолько бедна, что не могла даже как следует обуться. Она подняла глаза, чтобы поблагодарить мужчин, и столкнулась с тяжелым взглядом Корда. Он был недоволен. «Да, ну его к черту», — подумала она и, переведя взгляд на мужчин, тепло поблагодарила их.

— А я-то думал, куда же подевались мои старые, — она засмеялась. — Я прилично ушиб большой палец, пока искал их.

Когда Джонс собрался было и дальше рассказывать о ботинках, Корд нетерпеливо прервал его.

— Не лучше ли тебе поехать, Ред? Я хочу, чтобы ты как можно быстрее вернулся. Мы будем клеймить табун, который загнали из западного каньона. Мне нужны все вы. Когда ты вернешься, встречай нас там. Мы разобьем там лагерь на пару недель.

Все встали вслед за Редом. Корд шел в нескольких шагах позади остальных. Все они пошли в загон седлать жеребцов. «Нравится мне это или нет, но следует уделять больше внимания своему подопечному, — думал Корд. — Ребенку нужна новая одежда». Мустангер был шокирован состоянием его изношенных ботинок, которые он снял с его ног на прошлой неделе, и теперь чувствовал себя виноватым, потому что не он, а его мужчины взяли на себя покупку новой пары обуви для ребенка.

Ну, именем Бога, больше этого не случится. Он возьмет выходной и поедет в Коттонвуд и купит ему новую одежонку. Стоит еще раз постирать те штаны, в которых Джонти сегодня был, как его «прелести» высунутся наружу.

Джонти стояла у окна, наблюдая, как мужчины готовились к тяжелому трудовому дню, как запрягали и седлали кобыл.

Ее внимание привлекли Корд и Ред. Они дружно смеялись, пока загоняли в угол небольшого пятнистого жеребца в загоне. Все люди Корда любили его и восхищались им, ну, может быть, за исключением Понча. Этот никого не любил и ничем не восхищался. Но он уважал и испытывал благоговейный страх перед оружием, всегда висящим на бедре Корда. Корд был очень ловок в обращении с кольтом.

«Вся трудная жизнь мустангера наложила отпечаток на его лицо», — думала Джонти, внимательно рассматривая человека, который полностью завладел ее вниманием на данный момент. Все в нем было суровым: черты его сильно загоревшего лица, его дьявольские серые глаза.

«Интересно, становится ли он мягче, когда занимается любовью?» Непрошеная мысль возникла у Джонти. Смягчаются ли эти твердые губы, станут ли эти железные глаза пьяными от страсти? В своем возбужденном воображении она представляла себя в объятиях Корда, чувствовала тепло его голого тела, его губ, ласкающих ее тело.

Она густо покраснела. Она что, потеряла рассудок? Никогда за свои 18 лет она не думала о таких вещах. И надо же, что все эти мечты были об этом ненавистном человеке — это просто невозможно представить.

Джонти переключила внимание на Люси, которая вышла из летнего домика и шла к двум оседланным ожидающим лошадям. Пока Ред привязывал ее узел с одеждой к седлу, проститутка нашла глазами Корда. Он не посмотрел на нее, и она позволила Реду помочь ей взобраться на лошадь. Джонти облегченно вздохнула, когда парочка поскакала по долине и скрылась из вида. Эта чертова баба заставила ее много страдать.

Джонти вновь посмотрела на мужчин и забеспокоилась, увидев, что Корд идет к дому. Что ему нужно? Неужели он шел для того, чтобы высказать ей свое неодобрение по поводу подарка, обвинить ее в том, что они сделали?

— Не смотри так задиристо, — хмуро сказал Корд, входя на кухню. — Я здесь не для того, чтобы драться с тобой.

— Да ну, это что-то новенькое, — отпарировала Джонти, отойдя от окна и присев. — Зачем же ты тогда здесь? — резко и требовательно спросила она.

У Корда свело челюсти, он сделал несколько шагов к Джонти, прежде чем завести разговор. Джонти отступила, думая, что он приложит к ней руки. «И, возможно, я этого заслуживаю», — подумала она, заметив, как он овладел собой. Он ведь сказал, что не хотел стычки.

— Я пришел напомнить тебе, что ты будешь здесь один пару недель, — начал он, — и предупредить тебя, чтобы ты был осторожен. Пусть всегда рядом с тобой будет пес, и запирай двери, когда ты дома и когда ты будешь уходить. Здесь есть воюющие индейцы. Ты можешь стрелять из пистолета, который висит в твоей комнате?

Джонти кивнула.

— Я с ним могу обращаться лучше, чем твои рабочие со своим оружием, — она помолчала минуту, а потом язвительно добавила: — Дядя Джим научил меня пользоваться им, а он в этом деле — мастер.

Повисло напряженное молчание.

— Несомненно, ты знаешь, — злобно сказал, наконец, Корд и его глаза зажглись гневом. — А чтобы быть уверенным в том, что ты не ускачешь к этому настоящему мужчине, я заберу с собой твою кобылу.

— Не забирай Красотку! — Джонти вскочила на ноги. — Что, если она мне понадобится?

— Тебе она не понадобится, если ты будешь делать то, что тебе говорят — не отходи далеко от дома и носи с собой оружие.

Не успела Джонти ответить, как Корд ушел. Она бросилась к двери, визжа:

— Я тебя ненавижу, Корд Мак Байн.

Не оглянувшись, Корд вскочил в седло и ускакал.

Корд поехал вброд через ручей, присоединившись к своим рабочим, которые плескались и возились, как мальчишки-переростки. Когда он вошел в воду по пояс, то зачерпнул пригоршню воды и умылся, смыв пот с бакенбардов, которые он не брил уже две недели. Корд решил приехать на ранчо до наступления сумерек и побриться.

Мустангер хотел побыстрее вернуться домой. Наверное, он становился слаб здоровьем, он устал есть бобы и соленую свинину, спать на земле. Он улыбнулся при мысли о своей мягкой постели и о вкусной еде, которую готовила Джонти.

Чертенок поживал неплохо, пока он со своими людьми был в отъезде. Каждый вечер за прошедшие две недели Корд подъезжал к дому и проверял, все ли в порядке. Волк знал, что он был возле дома и подсматривал в окно, но только по тому, что пес был настороженным, можно было догадаться, что на улице в темноте кто-то есть. Собака знала, что Корд имел право здесь появляться, а если бы это был кто-то другой — она бы сорвала дверь и набросилась на него.

На губах Корда заиграла улыбка. Как бы рассердился мальчишка, если бы узнал, что он подсматривает. Корд покачал головой: невероятно, но ему не хватало их споров.

Это были две трудные, но плодотворные недели. Вместе со своими людьми Корд приручил около ста голов хороших крепких мустангов. К тому же, Ред принес ему хорошие новости. Когда он возвращался домой после того, как отвез Люси в публичный дом в Эбилене, Ред остановился в Коттонвуде пообедать и выпить что-нибудь и узнал, что там был торговый агент из армии, который был заинтересован в покупке лошадей. Это означало, что Корду больше не придется совершать длительный перегон мустангов в Эбилен, ведь по пути лошади теряли в весе.

Да, положение улучшалось. Взгляд Корда смягчился, он был удовлетворен, вышел из воды и растер тело сухим полотенцем, которым пользовался уже четырнадцать дней. Надев свою грязную, пропитанную потом одежду, он вскочил на дожидающегося Ронайда и позвал мужчин:

— Поторопитесь, ребята, поедем на ранчо, помоемся как следует и вкусно поедим чего-нибудь, что приготовит Джонти.

Корд приехал домой на пятнадцать минут раньше своей команды. Когда по его прибытию Джонти появилась из-за угла дома, он удивился тому радостному чувству, которое вызвало в нем появление этой стройной фигурки. Не мог же он обрадоваться тому, что увидел этого чертенка?

Но если Джонти и была рада его видеть, этого не было заметно по ее лицу. То, что ее тонкие черты лица не выражали радости, как-то разочаровало Корда.

— Скоро приедут остальные, и нам надо много горячей воды, — грубовато сказал Корд, остановив коня рядом с ней. — Вытащи на крыльцо бочонок и поставь греть воду.

— А также — здравствуйте, Ваше Всемогущество, мистер Мак Байн, — тихо прошипела Джонти, когда Корд, не сказав больше ни слова, поехал в загон. — По крайней мере, он мог бы хотя бы поинтересоваться, все ли было в порядке, пока я была здесь одна в течение двух недель. Меня могли изнасиловать, корову могли украсть, а моих цыплят — потаскать дикие лисы.

Джонти пошла на кухню, ругаясь про себя, пока ставила две огромные кастрюли с водой на плиту и вытаскивала большой деревянный бочонок из кладовой на крыльцо.

Корд только сбросил одежду и осторожно поставил только что вскипевшую воду, которую Джонти приволокла из кухни, когда приехали мужчины.

— Поторопись, Корд, — окликнул Ред. — Я следующий. Я встретил симпатичную девчонку в Коттонвуде, и думаю, что съезжу к ней ненадолго.

Джонти продолжала подогревать воду, а Лайтфут выносил ее, таким образом, избавив ее от необходимости смущаться при виде голых мужчин, ожидающих своей очереди возле бочонка.

Гора грязной одежды росла, так как каждый сбрасывал с себя двухнедельный пот и грязь.

— Мне придется стирать одежду целую неделю, — вздохнула Джонти при виде сваленных в кучу брюк, рубашек и нижнего белья.

Немного позже, когда мужчины сели за стол, Джонти подумала что они похожи на свору голодных псов, как жадно они ели. Джонти слегка поежилась, пытаясь вновь привыкнуть к повязке вокруг груди. Ей было так легко и свободно ходить без повязки эти две недели, и теперь было трудно опять ходить перевязанной.

Наконец-то, они наполнили желудки, и Джонти стала разливать кофе. Через несколько минут они с Кордом остались на кухне вдвоем.

— Ну, как шли дела, пока нас не было? — Корд сам налил вторую чашку кофе из кастрюли, которую Джонти оставила на столе.

— Почти как всегда, — Джонти обеими руками держала чашку, время от времени отпивая из нее кофе небольшими глотками.

— Волк убил змею возле сарая с цыплятами. Старая наседка снесла десять яиц, — Джонти не сказала, как ей было одиноко, как ей казалось, что вокруг нее обитают невидимые духи, дотрагивающиеся до дверных ручек.

— Появлялся ли кто-нибудь незнакомый? Индейцы?

— Нет, только пара койотов что-то вынюхивала. Но Волк их разогнал.

Корд вертел в руках чашку, не зная, о чем еще спросить. Странно, но ему нравилось общаться с ребенком, когда они не нападали друг на друга. От мальчишки исходило что-то успокаивающее. Может быть, это было его спокойствие, его гортанный голос. Он усмехнулся про себя. Этот голос не всегда был спокойным. Когда Корд с ним ругался, а это было очень часто голос резал ухо и становился низким.

Корд размышлял о том, что ему нравился в нем этот дух бунтовщика. Это было единственным мужским качеством в Джонти. Корд мрачно улыбнулся, когда Джонти встала зажечь лампу и начала собирать грязную посуду. Ему дали понять, что их разговор окончен. Корд смотрел на хрупкие плечи, склонившиеся над мойкой, и невольно хотел начать спор.

«Ну, это уж будет с моей стороны слишком», — признал Корд, поднялся и вышел на крыльцо. Он прислонился к столбу, думая о том, не поехать ли ему тоже в Коттонвуд. Он слишком устал, и ему как раз не помешало бы немного выпить и покувыркаться в постели с проституткой.

Глава 11

Теперь каждый день было жарко, даже более, чем жарко. Было душно. Как обычно, Джонти встала, едва забрезжил рассвет. И, как обычно, она подала мужчинам завтрак, посмотрела, как они отъезжают, и приступила к своим обязанностям.

Повесив на руку ведро, она вначале пошла к Баттеркан, которую Лайтфут перед отъездом вывел попастись на зеленую лужайку, эту работу она выполняла каждое утро. Корова, наконец, отелилась и два раза в день Джонти надаивала целый бидон молока. Поначалу мужчины с сомнением смотрели на стакан с молоком, который она ставила возле каждой тарелки. Но после того, как Джонти пригрозила, что они не получат кофе, пока не опустошат стаканы, так они залпом все выпили. Джонти едва успевала делать масло, которое они намазывали на горячий бисквит.

Следующей обязанностью Джонти было накормить кур и цыплят. Фактически, это были уже не цыплята, а оперившиеся молоденькие куры. Из тринадцати цыплят этого выводка пятеро оказались несушками. Скоро она сможет иногда готовить для мужчин жареную курятину. У них глаза вылезут от удивления. Они с удовольствием ели три раза в неделю жареные яйца на завтрак, и для них это было настоящим лакомством.

Когда Джонти процедила молоко через белую марлю, специально используемую для этой цели, отнесла кувшин в пещеру и закрыла его сверху другой тряпочкой, она обследовала небольшой участок земли возле дома, на котором еще не выросли ели и сосны. Джонти посмотрела на зеленые цветущие заросли возле крыльца. Большинство растений цвели красными, желтыми и синими цветами и выделялись ярким пятном на фоне скал и песка.

Джонти улыбнулась. Ей пришлось изрядно поругаться с Кордом из-за растений, которые она выкопала в долине и пересадила возле дома. Он, в конце концов, сдался, когда она убедила его, что половину этих растений она использует для приготовления пищи, а остальные — для медицинских целей.

Ее губы расплылись в широкой веселой улыбке. Как досаждало Корду, что она еще и просто наслаждалась красотой этих растений.

Джонти вздохнула. Отношение Корда к ней не изменилось. Но, тем не менее, он удивил ее двумя новыми растениями и парой свежих рубах. И все равно Корд смотрел на нее, как на извращенца, и всегда был рад обнаружить какой-нибудь недостаток в ней. Джонти всегда вся сжималась внутри, когда он на нее ругался за что-нибудь, но ей удавалось внешне скрывать эту боль.

День прошел. Скоро надо было начинать готовить ужин. Хотя высоко в горах было еще светло и ясно, к подножию уже подкрадывалась темнота.

Джонти еще немного помедлила, не желая идти в душное помещение. Она любовалась вершинами гор в лучах заходящего солнца, когда какое-то шуршание позади нее заставило ее резко обернуться, почувствовав опасность. Волка сегодня не было с ней. Корд забрал его, объясняя, что в каньоне были места, откуда пес мог выгнать диких мустангов. Она всматривалась в темноту. Чем вызван этот шум? Кто это — индеец, медведь, пума?

Джонти вздрогнула, когда заметила, что к ней приближается тень большого человека.

— Кто там? — громко спросила она, готовая впорхнуть внутрь и запереть дверь на засов.

— Это только я, Понч, — толстяк остановился в нескольких шагах от нее, и его противные толстые губы расплылись в усмешке.

У Джонти внутри все задрожало.

— А где остальные? Я не слышал топота лошадей.

— Он подъедут попозже, — Понч приблизился, а Джонти сделала шаг назад. — Я подумал, что мы могли бы неплохо провести время вместе, пока они приедут. Немного развлечься.

Джонти отступила еще на один шаг. Теперь у нее от страха задрожали все поджилки.

— Убирайся, — она старалась говорить ровным голосом, не собираясь проявлять слабость перед этим человеком. — Я не хочу проводить с тобой время. Мне надо приготовить ужин.

— К черту ужин! — Понч схватил ее в охапку, и, не успела она пошевелиться, как его пальцы впились в ее руки. — Я тоже голоден, но я не хочу есть, мой голод сильнее, чем еда.

Он плотоядно посмотрел на нее.

— Я долго ждал, пока смогу поймать тебя без этой проклятой собаки, мой милый мальчик, и, клянусь Богом, я не собираюсь больше ждать — я хочу тебя сейчас.

— Прекрати! — задыхаясь, говорила Джонти, содрогаясь от отвращения, когда ее прислонили к стене. — Убери от меня свои поганые руки!

— И не подумаю, — промычал Понч, уклоняясь от ударов ее ног. — Это из-за тебя Люси отослали, поэтому сейчас ты можешь ее заменить.

И пока Джонти извивалась и выкручивалась, перепугано всхлипывая, возбужденный Понч навалился на нее всем своим весом и прижал к стене.

Своими толстыми пальцами он уже расстегивал пряжку на ее ремне, когда, как гром среди явного неба, прозвучало:

— Отпусти его.

Понч сжался, почувствовав ярость в тоне приказа. Он отпустил Джонти и отступил. Корд невесело усмехнулся, когда толстяк съежился от страха.

— На сей раз, мистер, вы переоценили свои силы, — он медленно, шаг за шагом, наступал на вспотевшего Понча. — Я выбью из тебя всю твою дурь.

— Но послушай, Корд, — Понч поднял руку, и в его раскосых узких глазах мелькнул хитрый огонек. — Этот ублюдок…

— Можешь на этом остановиться, — Корд говорил едким голосом, взгляд был холодным и разъяренным. Он расстегнул пальцем кобуру, и Понч дернулся.

Толстяк наклонил голову, собираясь сделать выпад и ударить Корда в живот, сбив его с ног. Но Корд заметил движение сквозь опущенные ресницы. Он выждал, рассчитал собственные действия и, когда Понч бросился на него, изо всей силы ударил Понча в лицо коленом. Толстяк неуклюже растянулся на спине, вытирая дрожащей рукой кровь изо рта. Когда он попытался уползти, Корд встал над ним.

— Дерись, ты, педераст, — он схватил Понча за воротник и поставил на ноги. — Теперь ты против мужчины, а не против ребенка.

Понч приготовился к защите, а Корд нанес ему тяжелый удар кулаком между глаз. Разъяренный Понч взревел от боли и навалился на Корда. Джонти отвернулась к стене, чтобы не видеть, как кулаки Корда молотили искаженного злобой, рычащего Понча.

Наконец, когда глаза Понча стали похожи на опухшие щеки, он опустил руки, отказываясь бороться дальше. Запыхавшись, Корд скомандовал:

— У тебя есть десять минут, чтобы исчезнуть. Если я когда-нибудь увижу тебя опять возле ребенка, я пущу тебе пулю в лоб.

Бросив сердитый взгляд на бледное лицо Джонти, Понч подобрал свою шляпу, стряхнул с нее грязь, похлопав ею по ноге и, пошатываясь, пошел к летнему домику.

Джонти, дрожа, смотрела, как он уходит, потом шагнула к Корду, чтобы поблагодарить его за своевременное вмешательство.

Однако взгляда на его лицо было достаточно, чтобы в недоумении отступить назад. В его серых глазах промелькнуло презрение к ней.

— Надеюсь, ты получил сейчас урок, — он отчеканивал каждое слово. — Не стоит дразнить такого человека, как этот.

Джонти уставилась на Корда, не веря своим ушам, это отражалось в ее глазах.

— Ты сошел с ума? — почти закричала она. — Я не дразнил его. Я его терпеть не могу!

— Возможно, твоя ненависть его и раздразнила, — Корд сердито на нее посмотрел. Затем, не давая ей времени на ответ, он продолжал тем же обвиняющим тоном. — Из-за твоих игр я сейчас потерял рабочего. А ты, юноша, — сказал он, ткнув ее в грудь пальцем, — будешь вместо него.

Джонти не ответила. Она стояла, потупившись и прикусив губу, чтобы не заплакать, и он спросил грубо:

— Ты понимаешь, о чем я говорю? Отныне ты будешь выполнять мужскую работу. Ты не будешь больше хорошей домохозяйкой, не будешь готовить и ухаживать за домом.

Джонти молча кивнула, глядя в землю. Корда рассердило, что она не подняла головы, он хотел, чтобы она на него посмотрела. Не дождавшись этого, он вскочил в седло, сказав:

— Ты приступишь к новым обязанностям где-то через неделю. Я завтра поеду в Коттонвуд. Там я знаю одну мексиканскую семью. Женщина прекрасно готовит и у нее есть дочь твоего возраста. Пару раз с ней покувыркаешься в постели, и я думаю, это уведет тебя с той дорожки, на которой ты стоишь сейчас.

Джонти уставилась на удаляющуюся широкую спину с такой ненавистью, что, казалось, могла убить одним взглядом. Даст Бог, когда-нибудь она отплатит ему за ту боль, которую он ей причинил.

Ссутулившись, Джонти вошла в кухню. Она хорошо ездила верхом благодаря дяде Джиму, но у нее не хватит ни сил, ни опыта, чтобы набросить лассо на диких мустангов. И еще одна мысль не давала ей покоя. Будет ли она также участвовать в приручении животных?

Джонти прервала свои мучительные раздумья, когда услышала топот приближающихся галопом лошадей. Возвращались мужчины. Она вздохнула. Лучше ей заняться делом. Они вот-вот будут здесь голодные, как волки. Джонти поставила сковородку на плиту и положила на нее куски оленины.

Через полчаса, когда мужчины вошли на кухню, на столе их ожидали жареное мясо, картофельное пюре с молочным соусом, бисквиты и миска с салатом из овощей.

— Я не видел толстяка поблизости, — заметил Ред, когда все расселись за столом.

Накладывая себе мяса, Корд кратко сказал: — Его унесло сегодня днем.

— Да что ты говоришь? — Джонс чуть не подавился бисквитом. — Он никогда не говорил, что собирается уехать.

— Я думаю, он соскучился по Люси, — Корд передал тарелку с мясом направо.

Ред рассмеялся.

— В это я могу поверить. В последнее время он был очень возбужден. Всегда руками трогал свой член. Если бы мы работали со скотом на ранчо, он бы сейчас трахал там телок.