Горсть мужества

      – Что еще не произошло, может произойти в любой момент. – Смех. – Нет, извините, это была лишь шутка. Я пообщался, наконец с коллегой, который живет рядом с вами, и подумал, как было бы хорошо выпить с вами по стаканчику вина и тем самым достойно завершить сегодняшний день. У Линды перехватило дыхание.
      – Господин Шмидт? – спросила она дрожащим голосом.
      – Не так официально, прошу вас! Гюнтер. Так гораздо лучше!
      – Где… Где вы?
      – В машине, у вашего дома. Если выйдете на балкон, я включу габаритные огни. Видите? Я хотел уже уезжать, но тут увидел у вас свет, и мне пришла в голову эта идея.
      Действительно, во дворе стояла его машина.
      – Но я ничего не понимаю. Полагаю, вы знаете, сколько сейчас времени?
      – Зачем мне думать о времени? В такую ночь? «Несказанный идиотизм», – подумала Линда и решила поскорее закончить разговор.
      – Мне рано вставать на работу!
      – Подарите себе завтрашнее утро, и вы успеете прекрасно выспаться. Я возмещу вам издержки. Кем мы работаете? Сколько зарабатываете? Полагаю, пятьсот марок прекрасный гонорар за прогул? Нет?
      Линда, застыв, стояла на балконе и вглядывалась в свет галогенных ламп стоящей посреди двора машины. Пятьсот марок? За стакан вина? Он, должно быть, спятил.
      – Что, я не прав? Вы зарабатываете больше за одно утро? Шестьсот марок? Для моего бюджета это вполне приемлемая сумма за час приятной беседы. Подумайте, и я выйду из машины и десять раз обойду вокруг нее. Если согласитесь с моим предложением, то дважды на короткое время включите и выключите свет. Тогда я позвоню в дверь. Разве не заманчивое предложение?
      У Линды вспыхнули щеки. Она отключила телефон, но продолжала держать трубку в руке и заворожено смотрела, как мужчина медленно прохаживается вокруг своей машины. Он что, рехнулся? Принимает ее за проститутку? Какое бесстыдство! Надо немедленно позвонить Дирку. Нет, лучше Марион! Да, Марион. Открыть этой добродетельной даме глаза на ее мужа! Но тут Линда вспомнила о разговоре за ужином у Моники и о том, как Ричи предложил поквитаться с Марион. Можно пригласить Гюнтера и тайно записать разговор на магнитофон. Кто знает, что наболтает этот Гюнтер! За один стакан вина! За шестьсот марок. Из своего бюджета! Только одно это одним ударом уничтожит Марион. Как минимум эмоционально. В этом можно не сомневаться.
      Линда дважды включила и выключила свет. Потом побежала в ванную, быстро натянула джинсы и футболку, провела помадой по губам. В этот момент раздался звонок. Линда успела еще провести расческой по своим роскошным черным локонам.
      – Да, пятый этаж, направо, – произнесла она в домофон, открыла замок, достала из сумочки диктофон, нажала на кнопку «Запись» и сунула аппарат под кресло.
      Сердце ее неистово стучало. Через мгновение раздался стук в дверь. Босиком, не надевая туфель, она пошла открывать.
      Гюнтер стоял перед ней; он был выше и массивнее, чем запомнился на празднике. На нем белая льняная сорочка и голубые брюки. В полутемном коридоре Гюнтер выглядел вполне ничего, а улыбка показалась Линде симпатичной.
      – Надеюсь, что не напугал вас, – сказал он, когда Линда пригласила его войти. – Мне пришло в голову, что все происходящее удивило вас. Но, пожалуйста, отбросьте все опасения. Я действительно ничего не имел в виду, кроме стакана вина в приятном обществе. Предыдущий визит несколько утомил меня, и я хотел отвлечься от него в вашем обществе. – Гюнтер искренне рассмеялся, демонстрируя прекрасные белые зубы.
      – Ах да, да. – Линда судорожно соображала. – А с кем же вы встречались?
      – Так, партнер по бизнесу. Для меня важно, но для нас с вами не имеет никакого значения. – Гюнтер стоял в прихожей, оглядываясь вокруг.
      Линда указала ему на кресло.
      – Может, присядете? Кресло очень удобное.
      – Ах, я бы с удовольствием присел с вами вон за тот стол! Это не так официально. Кроме того, можно лучше расставить бокалы.
      Черт, подумала Линда, диктофон лежит не на том месте!
      – У вас есть вино? – Гюнтер прошел мимо нее на кухню. – А бокалы? О, интересно обставлено! У вас есть вкус. И неплохой!
      Остановившись на кухне, он осмотрел ее. Линда следила за его взглядом, замершим на шкафчике, где должен быть бар, но за стеклом которого стояли лишь бутылки из-под вина, наполненные разными полезными жидкостями.
      – Да, я видел нечто подобное во время последней поездки в Рим. Это в известном смысле даже интересно, так хранить подсолнечное масло и уксус… Итак…
      – О, а где вы были в Риме? Я тоже люблю Рим!
      – Ну, где обычно бывает человек, приезжающий в Рим.
      Может, он сменит эту тему? Ведь не Рим же волнует его, в конце концов. Линда никогда не была там и не могла поддержать этот разговор.
      Гюнтер медленно провел указательным пальцем по бутылочным этикеткам.
      – Вот в этой было прекрасное бордо. Неудивительно, что люди оставляют себе на память такие бутылки, напоминающие о прекрасных минутах.
      – Кроме того, это еще и практично!
      – Верно.
      Гюнтер бросил на Линду взгляд, смутивший ее. Зачем он пришел к ней на кухню? Ей двадцать семь лет. Откуда у нее деньги на сверхсовременный кухонный гарнитур со встроенной техникой? Старый холодильник она выпросила у родителей, кухонный шкаф приобрела на распродаже, а плита приобретена в прошлом году, когда в магазине электротоваров, расположенном рядом с домом Дирка, проходила распродажа по случаю закрытия. Если у нее появляются деньги, Линда с большей охотой тратит их на путешествия, чем на мебель.
      – Как вы думаете, – Гюнтер ободряюще улыбнулся ей, указывая на холодильник, – у вас есть там бутылочка вина?
      – Ах да! Конечно, есть! – Линда открыла холодильник. – Красное, белое, шампанское. Что вы хотите?
      – Позвольте! – Он взял бутылку красного. – Хорошее итальянское. Но лучше хранить его не в холодильнике. Выньте эту бутылку оттуда.
      Классическое кьянти. Последнее подношение ее родителей. Линда и не считала его особенно хорошим. Ведь кьянти пьют почти все.
      – Но кто же пьет летом теплое вино? Ведь и без того жарко!
      – Несколько лет назад я рассуждал бы так же. Но таковы правила. Белое вино пьют охлажденным, а красное должно быть комнатной температуры.
      «Это тебе объяснила Марион», – едва не сорвалось у Линды. Но вместо этого она достала бутылку белого вина.
      – Тогда это более подходящее.
      Гюнтер, глядя на этикетку, молча ухмылялся. Потом сказал:
      – Ничто не мешает нам продегустировать его. Есть штопор и бокалы?
      Открыв бутылку, он огляделся.
      – Чего-то не хватает? – спросила Линда с легким вызовом в голосе. – Может, термометра или льда?
      – На будущее: к шампанскому, конечно, надо иметь лед. А еще я подумал бы о свечах на стол.
      «Никакого будущего не будет, – поклялась себе Линда. – То, что я согласилась на этот визит, более чем идиотизм». Однако пошла в спальню, чтобы принести свечи.
      «Скоро туда войду и я, – подумал Гюнтер, провожая ее взглядом. – У Линды прекрасная фигура, даже в этих обносках. Ах, эти ягодицы в старых джинсах!»
      «Полегче, полегче, – успокоил он себя. – Пусть все идет, как идет», Гюнтер улыбнулся.
      – Что-то не так?
      – Нет, я просто радуюсь, что вы согласились принять меня. А не присесть ли нам?
      – Да, пожалуйста. – Линда указала на стул и расположилась напротив.
      Столик маленький, предназначенный для завтраков на двоих. Линда зажгла свечи. Что теперь говорить? И как только она позволила втянуть себя в эту авантюру! Может, наконец позвонит Дирк?
      – Кем же вы работаете, если не секрет?
      Ах, теперь он хочет поторговаться.
      – Это по поводу так называемого гонорара?
      – Боже сохрани! Нет, это мы уже забыли. Из обычного любопытства. Вы, я полагаю, занимаетесь чем-то связанным с красотой. Вы не модель?
      Линда размышляла, что бы ей приврать. Ее работа действительно имеет отношение к красоте. Она продавщица в парфюмерном магазине. И с модельным бизнесом ее тоже что-то роднит. По совместительству Линда торговала женским бельем. Но может, навешать ему лапшу на уши?
      – Да, связана. В качестве дополнительного заработка.
      Это почти правда.
      – Сразу бросается в глаза. Но вам надо попасть в профессиональные руки. В руки хорошего агента. Ведь у вас природная красота. Вы красивее всех моделей на обложках, даже в обычной жизни.
      Похоже, он хотел польстить ей. Ну и ладно. Ведь Линде все равно, что говорит Гюнтер.
      – Мне двадцать семь, слишком много, чтобы начинать по-настоящему. Кроме того, мой рост 169 – слишком мало для модели. И это было всегда. Поэтому ни единого шанса я не имела. Но мне хорошо и без этого.
      – Ваша скромность еще более украшает вас. Да, пожалуй, Рёмерсфельд потерял бы тогда одну из своих самых ярких звездочек!
      Говнюк!
      – По-моему, достаточно, что одна из звезд сияет на капоте вашей машины. – Линда подняла бокал.
      – Ха-ха-ха! – засмеялся Гюнтер. – Вы остроумны. Вы действительно интересная женщина, Линда. – Он поднял бокал. – Неординарная.
      Затем Гюнтер достал бумажник и выложил на стол шесть сотенных купюр.
      – Можно я еще как-нибудь приду? У вас очень хорошо.
      – Вы… Вы же хотели посидеть часок? Вы и не побыли почти…
      – Лучше сегодня я уйду пораньше, чтобы в следующий раз пораньше прийти, ха-ха.
      Линда заставляет себя не смотреть на деньги, лежащие на столе. Это, в самом деле, шестьсот марок. За полчаса разговора. Такие деньги она зарабатывает за неделю! О небеса! Как же богат этот человек! Сказочно богат!
      Линда медленно встала. Гюнтер поднялся мгновением раньше и подал ей руку.
      – Итак, до свидания. Желаю вам хорошего утра завтра. Спасибо за вино.
      Линда шла за ним к двери словно загипнотизированная. Он едва пригубил из своего бокала! Как можно благодарить за вино?
      – А что вы больше любите пить? – Гюнтер повернул голову не останавливаясь.
      Так быстро и не сообразить. А, в самом дел, е что? Томатный сок? Эти как-то по-детски.
      – Шампанское, – наобум отвечает Линда.
      – У вас есть вкус. – Гюнтер кивнул и направился к лифту.
      Линда закрыла дверь, погасила свет во всех комнатах и в полной темноте подошла к окну гостиной. Она увидела, как Гюнтер идет к машине, садится, дважды мигает фарами, прощаясь, и медленно выезжает со двора. Он догадался, что Линда стоит у окна.
      Дрожа от волнения, Линда зажгла свечу и в ее мерцающем свете рассмотрела банкноты, лежащие на столе. Зазвонил телефон. Дирк! Что сказать ему? «Слушай, тут заходил Гюнтер Шмидт и просто так оставил мне шестьсот марок»? Да в это ни один нормальный человек не поверит! Сначала она послушает, что записалось на магнитофон. Если вообще что-нибудь записалось.
      – Да. – Линда сняла трубку.
      – У вас было очень хорошо, я хотел пожелать вам спокойной ночи!
      Гюнтер Шмидт! Из машины!
      – Да, спасибо. Большое спасибо, – тихо ответила она и повесила трубку.
 
      Гюнтер торжествовал, сидя за рулем своего автомобиля. Теперь она долго будет смотреть на деньги, словно прирученная мышь, и раздумывать, что же делать. Сначала Линда решит, что следует вернуть деньги, затем выпьет еще стаканчик и, уже направляясь в постель, убедит себя, что эти деньги получены честно! Откинув солнцезащитный козырек, Гюнтер открыл на ходу встроенное в него маленькое зеркальце.
      – Пф, шестьдесят, – ухмыльнулся он отражению в зеркале. – Свежая молодая кровь как омолаживающий массаж. Да еще приносит ни с чем не сравнимое удовольствие! – Гюнтер вставил кассету в магнитофон и начал громко подпевать: – Прекрасная девушка, у тебя ведь есть сегодня минутка для меня…
      Затем он повернул, чтобы сделать маленький крюк и проехать мимо дома своего советника. Смотри-ка! В кабинете еще горит свет. Кажется, Клаус серьезно подошел к поставленной перед ним задаче. Гюнтер удовлетворенно кивнул: игра начинает идти по его правилам.
 
      На следующее утро Линда проснулась в шесть часов. Гораздо раньше, чем следовало. Она испытывала какое-то необъяснимое беспокойство. «Что же произошло?» – подумала Линда спросонья и бросила взгляд на будильник. Она забыла завести его? И тут Линда подскочила. О Господи, деньги! От этого Шмидта! Или ей это приснилось? Она спрыгнула с кровати и побежала в гостиную. Нет, на столе стоят два бокала с остатками вина и свечи, а рядом лежат купюры. Линда ничего не тронула, думая перехитрить себя, надеясь, что все это исчезнет как дурной сон. Но ничего не получилось.
      Она вернулась в постель, отодвинула подушку в угол и укуталась одеялом. Она поднялась на час раньше только из-за того, что какой-то Гюнтер Шмидт оставил на ее столе шесть сотен марок. Но Линда никогда не вставала на час раньше ни для кого и ни для чего. За всю свою жизнь. И сегодня она не сделает этого. Этот час она доспит как положено! Совершенно спокойно! Как всегда!
 
      Регина только что поднялась, чтобы приготовить завтрак для себя и Клауса. Конечно, потом она снова ляжет и постель, но они приняли с Клаусом неписаное правило – каждое утро проводить вместе, спокойно завтракая за столом. Ставя варить кофе, Регина слышала, как Клаус идет в ванную. Регина достала газету из ящика и перелистала страницы. Июль, все в отпусках. Ничего интересного в этот летний период не происходит. Она перевернула газету. Последняя страница кишит предложениями турпоездок. С раздражением Регина закрыла газету и положила ее рядом с тарелкой Клауса именно этой страницей кверху. Наверное, надо поговорить с ним еще раз. В конце концов, она могла бы поехать с кем-нибудь из подруг. Тогда, не опасаясь за ее нравственность, он мог бы спокойно заниматься своими делами. Клаус вышел из ванной, и Регина заметила, что выглядит он неважно. Ей даже показалось, что он постарел за одну ночь. Поэтому она не решилась сразу начать разговор на интересующую ее тему.
      – Ты плохо спал? – озабоченно спросила она.
      – Я почти полночи проработал. Когда я пошел в ванную, было уже три часа!
      Клаус поцеловал Регину и придвинул к столу свой стул.
      – Похоже, я все-таки старею. Раньше такой режим работы ничего мне не стоил! Ты еще не пожалела о своем выборе?
      – Но, милый, как ты можешь говорить такое! – Регина налила ему кофе и подвинула тарелку с нарезанной колбасой. – Я могу снова пойти работать, чтобы ты так не надрывался. Вдвоем мы одолеем эти проблемы гораздо быстрее!
      «Тогда и прав у меня станет побольше и я смогу пойти в отпуск когда захочу», – подумала она при этом и отрезала пару кусочков хлеба.
      – Пока ты рядом со мной, тебе незачем думать о работе. Я уже был женат на женщине, которая только и думала о своей карьере. Мне этого хватило на всю жизнь! Никогда ее не было дома, никогда у нее не было времени, даже завтрак мне приходилось готовить самому. В доме постоянно находились чужие люди – гувернантки, уборщицы, репетиторы для детей и бог знает кто еще.
      – Но это же не так плохо, – возразила Регина. – Зато все хорошо функционировало.
      – Функционировало! Ты совершенно точно сказала. Все функционировало. И я сам, как некий главный механизм, тоже «хорошо функционировал». Я никогда в своей жизни не функционировал лучше. Но я больше не хочу функционировать. Я хочу жить!
      «Только этого мне еще не хватало, – размышляла Регина, намазывая бутерброд маслом. – Теперь рядом со мной эгоист. И все потому, что Моника никогда всерьез не занималась его воспитанием! Она просто испортила Клауса!»
 
      Рёмерсфельд окутал зной нового летнего дня.
      Все шло заведенным порядком, Гюнтер направился к одной из своих строительных площадок, чтобы проверить ход работ. Марион собиралась сесть на традиционный послеобеденный бридж. Дирк ближе к одиннадцати часам начал искать свой автомобиль, потому что опять не мог вспомнить, где оставил его в последний раз. Моника обсуждала с Ричи письмо из налогового ведомства, в котором их фирму извещали о предстоящей финансовой проверке.
      Только Линда была словно сама не своя. Проснувшись утром, она проверила сразу, что записалось вчера вечером на диктофон. Но, как назло, только какой-то шум и невнятные голоса. Ничего такого, чем она могла бы разозлить Марион, не говоря уже о том, чтобы иметь возможность в случае чего объясниться с Дирком. А эти купюры все так же лежат на ее столе. Наконец Линда, запихнув деньги в кошелек, поехала на работу, а в обеденный перерыв вошла в отделение общества защиты животных. От имени Гюнтера Шмидта Линда перевела всю сумму на счет общества и просила направить письменное подтверждение о поступлении средств на домашний адрес Гюнтера. Уладив это дело, она вернулась в магазин, но все равно никак не могла сконцентрироваться на работе и на клиентах. У нее перед глазами постоянно стояло лицо Марион. Линда словно наяву видела, как та получает благодарственное письмо из общества защиты животных. Кроме того, девушке не терпелось поскорее поделиться своей проделкой с Ирэн.
 
      Гюнтер закончил объезжать свои строительные объекты около шести вечера. Настроение у него было приподнятое, дела шли, его машины полностью загружены работой.
      Все время, что сидел в автомобиле, Гюнтер почти не выпускал телефон из рук, созванивался с партнерами по вопросам форсирования работ, договорился с Клаусом о встрече завтра после обеда, сообщил Марион, что хотел бы поужинать ровно в семь, поэтому пусть она заканчивает свой бридж и начинает накрывать на стол. Наконец, в качестве своеобразного десерта Понтер позвонил своему поставщику вин и просил направить по адресу Линды ящик лучшего шампанского. Причем еще сегодня и желательно до восьми вечера. Тогда часов в девять он позвонит ей и поинтересуется, угадал ли с выбором сорта. Потирая руки в предвкушении этого разговора, Гюнтер свернул на свою улицу.
 
      Марион накрывала к ужину на террасе, чтобы еще немного насладиться прекрасной летней погодой. Желая доставить Гюнтеру удовольствие, она приготовила самое любимое его блюдо: жаркое с клецками и квашеной капустой. Гюнтер сначала пропустил кружечку холодного пива и только после этого занял свое место за столом.
      – И ты считаешь это подходящей едой для мужчины, который провел за рулем целый день в такую жару?
      Марион, едва не выронив из рук тарелку, замерла перед ним.
      – Что ты этим хочешь сказать?
      – Полагаю, ты могла бы готовить более продуманно. Какой-нибудь летний салат больше соответствовал бы такой погоде и моему состоянию.
      – Что? Но ты же терпеть не можешь…
      – Тебе следовало бы хоть немного подумать о моей фигуре!
      Марион опустила ложку в блюдо с жарким.
      – Но у тебя прекрасная…
      – Больше никакой пищи с холестерином, – прервал ее Гюнтер на полуслове. – Ведь с таким же успехом ты могла бы положить передо мной пистолет, чтобы я немедленно застрелился!
      – Что, во имя всех святых, на тебя нашло? – Марион села рядом и сокрушенно покачала головой.
      – Марион, мне исполнилось шестьдесят, если ты не забыла, и я хотел бы прожить еще несколько лет! Жить, а не существовать, понимаешь?!
      – Хорошо. – Марион встала, чтобы убрать со стола блюдо с поджаркой и клецки. – Мне ничего не стоит поменять блюда. Просто я думала… – Звонок в дверь прервал ее на полуслове. – Кто бы это мог быть? – Она вопросительно посмотрела на мужа. – Ты ждешь кого-нибудь?
      – Возможно. – Внезапно Гюнтеру пришло в голому, что это Линда, и его пульс участился. Глупость, успокоил он себя, у нее нет повода прийти сюда.
      Марион открыла дверь. Перед ней стояла незнакомая дама лет тридцати и широко улыбалась.
      – Я не могла отказать себе в удовольствии зайти к нам, чтобы поблагодарить вашего мужа!
      – Да? – Марион мучительно вспоминала, знакомо ли ей лицо этой дамы. – За что же?
      – Как за что? За щедрое пожертвование. Не каждый день случается, что совершенно посторонний человек приходит к нам с открытым сердцем и дарит его тепло. Простите, он дома? Я могу войти?
      Марион отступила в сторону, совершенно не понимая, что происходит. Так или иначе, но все пожертвования Гюнтера проходят через ее руки. Может, это был какой-то партийный взнос? Но и об этом следовало бы сказать, чтобы не злить и не расстраивать ее.
      По лицу Гюнтера она видела, что тот тоже не совсем понимает, в чем дело. Дама протянула ему руку, и он встал, чтобы пожать ее, но Марион заметила, как дрожит рука мужа.
      – Я хочу выразить вам сердечную признательность от имени общества охраны животных. Ваши деньги позволят нам развивать наши программы. Продолжить строительство нашего приюта для бездомных животных. И если в ближайшее время, благодаря таким щедрым пожертвованиям, мы приблизимся к открытию приюта, я приглашаю вас, – она повернулась в сторону Марион, – и вас, конечно, тоже, на это торжество. И заверяю вас, что таблички с вашими именами займут самое почетное место на фасаде нашего объекта.
      Гюнтер не знал, как ему реагировать. Эта дама странно возбуждена. Может, произошла какая-то ошибка?
      – Да, спасибо, – осторожно ответил он и попытался высвободить руку, которую дама по-прежнему сжимала в своих ладонях.
      – Да, так, а здесь ваши квитанции, чтобы все было правильно! – Она кокетливо засмеялась, опустила руку в свою сумочку, достала конверт и положила его на стол. – Если возникнут какие-то вопросы, в следующий раз вы можете обратиться прямо ко мне. Меня зовут Аннемари Розер. Я председатель местного отделения общества защиты животных.
      – Ах да. Да, спасибо!
      Марион попыталась угадать, что в конверте. Бомба? Но тогда конверт выглядел бы иначе. И дама постаралась бы сунуть его прямо в руки Гюнтеру. Или это Клаус внес какие-то деньги? Но со своими деньгами они могли бы выкупить это общество полностью. И обеспечить ему безбедное существование.
      Аннемари Розер положила рядом с конвертом свою визитку.
      – Не стану более мешать вам. Было очень приятно познакомиться. И еще раз огромное спасибо. Всего хорошего, и надеюсь на скорую встречу!
      Марион поспешила проводить ее до дверей. Ей не хотелось оставлять Гюнтера наедине с этим подозрительным конвертом. Марион заинтересовало, о какой сумме идет речь. Когда она вернулась, Гюнтер вскрыл конверт. С первого взгляда он догадался, о каких деньгах идет речь.
      «Ага, – подумал он, – маленькая бестия».
      – Ах, Боже! – рассмеялся Гюнтер, когда Марион пошла на террасу. – У меня совсем вылетело из головы. И из-за этого они устроили такое представление!
      Марион взяла из его рук лист бумаги.
      – Шестьсот марок, – удивилась она. – Шестьсот марок для общества защиты животных? Почему столько? Есть какая-то причина именно для такой суммы?
      Гюнтер налил себе еще пива и не спеша выпил.
      – Пари, из-за Клауса я проиграл пари. Все просто, но я совсем забыл об этом!
      Марион помахала квитанцией у него перед носом.
      – Но на квитанции стоит сегодняшняя дата. Как можно забыть то, что было сегодня?
      – О чем ты, Марион, просто Клаус все уладил. Думаешь, у меня есть время заниматься такой ерундой? Подавай-ка мне лучше клецки!
 
      Линде так и не удалось поделиться с кем-нибудь своей новостью. Ирэн уехала в Мюнхен на курсы повышения квалификации, а Дирк вряд ли подходящий партнер для таких разговоров. Он почти наверняка отнесется ко всему этому слишком серьезно, и все удовольствие от затеи, таким образом, пропадет. Конечно, Моника от души повеселилась бы над проделкой Линды. Но Моника, в ее теперешнем положении, не совсем годилась на роль человека, которому можно доверить такие тайны. Нет, кроме самой близкой подруги, делиться своим и приключениями Линда ни с кем не будет.

* * *

      Линда не нашла ничего лучше, чем заехать после работы к Дирку. Он, как и вчера, корпел над учебниками. Предложение пойти в кино не вдохновило молодого человека.
      – Кино… – застонал он. – Конечно, если бы мне не хватало кино здесь! Я сегодня уже насмотрелся кино во время лекций. Одно интереснее другого! И если я не сдам экзамен, мой старик задаст мне!
      – Что значит – твой старик задаст тебе! – Линда села к нему на колени и обняла за шею. – Ты должен бояться меня, в конце концов! Наша связь может так когда-нибудь разрушиться!
      – Что?! – Дирк откинул назад свои длинные волосы, глаза у него были усталые.
      – Любовная связь, – уточнила Линда, встала и одернула свою короткую юбку. – Мы что, не можем даже выпить по стакану вина? Обещаю оставить тебя после этого в покое.
      Дирк повернулся к ней и зевнул.
      – Если хочешь, – ответил он и снова отвернулся. – Посмотри в холодильнике, может, там есть бутылка.
      Линда пошла в соседнюю комнату, превращенную в маленькую кухню.
      – Красное вино не хранят в холодильнике! – крикнула она оттуда Дирку.
      – Что за идиотское правило? – возмутился Дирк и закинул ноги на письменный стол. – Ты говоришь сейчас почти так же, как мои старики! Кто же пьет летом теплое, словно моча, вино?
      Линда вернулась с бутылкой и двумя стаканами.
      – Ну да, знаток, тоже мне! – Она засунула ледяную бутылку ему между голых колен.
      – А—а, ты сошла с ума! – Дирк резким движением скинул ноги со стола и вскочил. – Ты что, решила сегодня поиграть в садо—мазо?
      – Да, если тебе это понравится, – засмеялась Линда и начала щипать его за волосы на голых лодыжках.
      – Реакция исключительная. – Дирк указал на свои шорты.
      – Что может сделать с человеком холодная бутылка с красным вином! – Линда взяла его указательный палец и провела им по своему животу.
      – Прекрати это немедленно, если всерьез хочешь связать свою жизнь с будущим адвокатом!
      – Ах, бросьте, я же, в конце концов, и сама хорошо зарабатываю. – Линда расстегнула «молнию» у него на шортах.
      – Как скажете. – Дирк зарылся лицом в ее волосы и начал медленно покусывать мочку уха.
 
      Ровно в половине одиннадцатого Линда загнала свой автомобиль в гараж. Она была слегка навеселе. Это все Дирк. Он вдруг пожелал пойти вместе с ней и выпить по кружечке пива. Сам-то пошел домой пешком, а ей пришлось ехать в свою новостройку, хотя лучше всего в таком состоянии не садиться за руль. Линда вошла в лифт.
      Когда двери лифта открылись, она тотчас заметила: у дверей квартиры что-то лежит. Этого здесь быть не должно. Ей собирались принести какую-то посылку? Что-то не припоминается. Подходя к двери, она поняла, что это не пакет, а картонная коробка. Линда нагнулась и прочитала надпись на ней. Шампанское. Шесть бутылок. Она выпрямилась, замерла над коробкой и почувствовала, как по телу побежали мурашки. Теперь все ясно. Понтер Шмидт приезжал вчера не к деловому партнеру. У Гюнтера Шмидта совершенно другие намерения. Его деловой партнер – это она,Линда Хаген!
 
      А на другом конце города Гюнтер Шмидт уже, наверное, в десятый раз набирал номер телефона Линды. И снова впустую. Но должна же она когда-то вернуться домой! Он, было, попытался поехать к ней сам, но испугался, как бы Марион что-то не заподозрила. Ему кое-как удалось замять эту историю с обществом охраны животных, но Марион лучше, чем кто-либо, знает, что ее муж скорее пожертвует деньги обществу ветеранов войны, чем даст хоть пфенниг на постройку собачьей будки.
      Поэтому он уселся рядом с Марион в кресло перед телевизором, где шли «Новости», начал ругать политиков. Гюнтер делал это почти всегда, когда случалось смотреть «Новости», и тем самым его поведение было вне подозрений. Вот глупость! Он послал девчонке коробку шампанского, а той до сих пор нет дома. Где ее, черт возьми, носит?
      В его голове пробуждались самые дикие фантазии, тогда как взгляд бездумно застыл на экране.
      – Бедная женщина, – услышал вдруг Гюнтер голос Марион.
      – Что? – Гюнтер попытался сконцентрироваться на передаче.
      – Ты не слышишь, о чем идет речь? – Марион лежала, укрывшись мохеровым пледом, на диване и задумчиво смотрела на мужа, сидящего в своем любимом кожаном кресле. Это кресло подарили ему на последнее Рождество. Между ними стоит сервировочный столик. На нем бутылка белого вина и два чистых бокала.
      – Что ты сказала? – Гюнтер вернулся к реальности. – Я не совсем понял тебя.
      – Ну, женщина, которая должна одна растить близнецов. Это же ужасно!
      – Откуда тебе об этом знать? Ты же не рожала!
 
      Линда затащила коробку с шампанским на кухню и нерешительности стояла перед ней, не зная, что делать дальше.
      Что, собственно говоря, он о себе возомнил? Он же знает, что у нее есть Дирк.
      С другой стороны, еще никогда в жизни ни один мужчина не присылал Линде шампанское. И уж точно никто – целый ящик.
      Лучше всего погрузить все это в машину и отвезти прямо к дверям дома Шмидта. С самыми добрыми пожеланиями от Мэрилин Монро с того света. А еще лучше ставить каждую ночь по одной бутылке между белыми колоннами его виллы. Причем каждый раз надевать на горлышко бутылки новый кондом. Один раз черненький, следующий раз красненький, потом с банановым вкусом, а под конец с пупырышками.
      Ухмыльнувшись, Линда начала искать в шкафу презервативы. Там должна быть еще одна упаковка, это она помнила точно. Но та, которую она нашла, вызвала у Линды вздох разочарования. Это обычные презервативы, безо всяких приколов. И срок годности истек. Она выбросила упаковку в мусорное ведро и задумалась, что делать дальше, но потом решила оставить проблему на утро. Линда пошла в ванную, после чего сразу легла в постель. И когда, после полуночи, телефон позвонил еще раз, она уже крепко спала.
 
      В двух километрах от дома Линды в своей постели рядом с Региной лежал Клаус и никак не мог уснуть. Он еще и еще раз прокручивал в голове свой план. План действительно гениален, но муки совести не оставляли Клауса. Никогда он не поступал так по отношению к друзьям. Даже в мыслях. Клаус вздрогнул и перевернулся на другой бок. В слабом свете он увидел жену, укрывшуюся до макушки одеялом. Черты ее лица расслаблены, она похожа на ребенка. Клаус подумал о прежних временах, когда укладывал своих детей по выходным в кроватку и подолгу просиживал рядом, пока они не угомонятся и не заснут. Тогда он не мог насмотреться на их радостные, счастливые даже во сне лица. Они были как маленькие ангелочки с пухлыми губками. Разум подсказывал ему еще в ту пору, что когда-нибудь все это останется только в воспоминаниях, но сердце не хотело прислушиваться к голосу разума, и чувства переполняли его.