Люди Волка

Где-то высоко во тьме все трещало и гудело — скрипуче, пугающе, неразборчиво.

— Призраки, — прошептал кто-то.

— Не бойтесь, — раздался впереди голос Волчьего Сновидца. — Я уже достаточно напугал их. Теперь они смирные. В прошлый раз я шел здесь без огня. И они пропустили меня — пропустили во тьме. Значит, я был достоин этого… Покажите им, что вы горды и бесстрашны, и они не причинят вам вреда.

— Понятно, почему им так не понравился дедушка Кричащего Петухом, — хмыкнул Издающий Клич, стараясь ободрить себя.

Поющий Волк рассмеялся — слишком резко и отрывисто. Смех его жутко отозвался во тьме.

Он шел держась за канат. Во рту было сухо, сердце замирало. «Я иду тропою черных духов». Зловещее потрескивание отдавалось ужасом в каждой жилке его тела.

— Разговаривайте, не молчите, — крикнул идущим сзади Волчий Сновидец. — И если заметите провалы или опасные места — дайте знать тем, кто идет следом.

Гул голосов разорвал тишину.

— Ну уж мы покажем им нашу храбрость, — бормотал себе под нос Издающий Клич. Он, моргая, вглядывался во тьму, снова и снова дрожа от тихого шума в ледяных стенах. А наверху что-то гудело совсем громко и совсем страшно. — Я вовсе не бесстрашен… и не горд… и я хочу хоть немножко света…

Шаг за шагом они двигались, ровный голос Волчьего Сновидца удерживал их вместе, и сама его Сила нависала над ними, как щит, в этом царстве враждебной тьмы.

Левой рукой Издающий Клич сжимал свои копья, а правую не отрывал от каната из мамонтовой кожи. Постепенно глаза его привыкли к темноте, и при свете тусклой лампы в руках Волчьего Сновидца он стал различать загадочные образы, населявшие этот мертвый и враждебный мир. Огромные узкие тени лежали на ледяных стенах…

А сзади, во тьме, скрипучий голос Обрубленной Ветви снова и снова повторял: «Волчий Сон… Волчий Сон…» Звук человеческого голоса защищал от жуткого, скрипучего, пугающего бормотания Духов, которые, подобно летучим мышам, затаились под черными сводами, подстерегая добычу.

Вперед и вперед. Издающий Клич шагал, страх, как зверь, царапался в его груди и рвал его сердце. Ледяные своды становились все ниже. «В ловушке, ты — в ловушке!» — шептал некто из глубин его сердца. Во рту его пересохло, но он понуждал себя идти вперед. За спиной у него Зеленая Вода пела священную песню, чтобы поддержать свой дух, на ходу баюкая ребенка.

Они то и дело останавливались. Все протискивались вперед, чтобы попасть в световое поле тусклой лампы Волчьего Сновидца. И каждый раз, останавливались ли они для отдыха или для еды, это укрепляло их, давая их измученным душам отдых от холода и тьмы — и от пугающего перешептывания мертвых.

Когда пришло время пятой остановки, смирение овладело ими. Они болтали, нервно пересмеивались, и Издающий Клич даже осмелился поднять глаза вверх и разглядеть, как играют отблески от лампы Волчьего Сновидца на ледяных сводах. Но, слава Отцу Солнцу, ни одно безглазое лицо не поглядело в ответ.

Память о солнечном свете стала неяркой, как сон, как зыбкая мечта. В труднопроходимых местах Издающий Клич прокладывал дорогу через груды камней для стариков и детей, которые все еще слепо таращились в темноту, широко раскрыв глаза и ничего не различая.

И тут где-то наверху раздался ужасающий скрип. Он прорезал Ледник сверху донизу мгновенно, как удар молнии. Земля под ногами вздрогнула; люди замерли.

— Бабушка… — в ужасе позвала Багряная Звезда.

— Я здесь, деточка, — отозвалась Обрубленная Ветвь.

— Возьми меня за руку… Я боюсь…

— Не думай об этих призраках, деточка… Сила Волчьего Сновидца держит их в узде. Нам ничто не грозит… Ничто.

Удары прекратились; скрежет наверху затих.

Издающий Клич неуверенно кивнул. Ему хотелось бы в это верить. На всякий случай он задержал дыхание, чтобы никакой злой Дух вместе с воздухом не вынул невзначай душу из его тела и не унес к себе во тьму.

Через час или два они вновь отдыхали, тесно прижавшись друг к другу. Издающий Клич поймал себя на том, что глядит на юношу, который некогда звался Бегущим-в-Свете. Да неужто это правда? Неужто они и впрямь идут через Великий Ледник? Идут из одного мира в другой? Шкура Дедушки Белого Медведя блестела в свете лампы. Волчий Сновидец на каждой остановке заново наполнял ее мороженым жиром.

В тусклом свете Издающий Клич различил и лицо Пляшущей Лисы. Оно было так же холодно, как лед вокруг них, — и так же беспощадно. А когда взгляд ее случайно падал на Волчьего Сновидца, в глазах ее вспыхивали боль, горе и неразделенная страсть. Издающий Клич вздохнул и прижал к себе Зеленую Воду, радуясь их счастью.

Только тут до него дошло, что Пляшущая Лиса идет последней в колонне. В самом опасном месте, дальше всего от света… Уж не хочет ли она достаться на прокорм какому-нибудь чудищу? Заметив, как блестят ее глаза, он отвернулся. Что она такое, эта Пляшущая Лиса? Что с ней произошло? Когда-то Кричащий Петухом разлучил ее с человеком, которого она любила. А теперь этот человек стоит в двух шагах от нее, но. между ними стена, которую ей не под силу сломать. И она, судя по глазам, понимает это. Издающий Клич поежился при этой мысли.

Шаг за шагом они двигались, время от времени делая привал, а затем снова пускаясь в путь, то и дело огибая нагромождения камней, страшные дыры и провалы. Кожаные подошвы с треском ступали по неровным валунам, эхо голосов смешивалось с гулом призраков, подстерегающих души. Но люди научились держать злых Духов в узде и словно преобразили это место тьмы и страха.

«Сюда», «Смотри, куда идешь», «А вот здесь поосторожнее». Это все стало таким привычным, что Издающий Клич мог бы позабыть, где он, собственно, находится и куда идет. И только бормотание Обрубленной Ветви напоминало ему о том, что превыше всех них:

«Волчий Сон, Волчий Сон»… Вновь и вновь отзывались эти слова в его сознании — одни среди темноты.

И вот они уснули.

Пробуждение. Тьма. Слышно пощелкивание, отдающееся повсюду, — словно призраки затеяли какой-то страшный труд во льду. Но светильник Волчьего Сновидца горит. Что ж, засыпай снова, Издающий Клич, —Волчий Сновидец стережет тебя от Духов.

Сколько времени прошло? Издающий Клич потерял счет часам и дням. Стало чуть светлее. Они озирались — растерянно, сначала не веря своим глазам.

— Свет! — воскликнул Поющий Волк. — Это же свет!

— Нет, — покачал головой Издающий Клич. — Это звезды. Блаженный Звездный Народ. — Он указал рукой вверх.

— Теперь вниз, — сказал, обернувшись, Волчий Сновидец. — Смотрите-ка, мы отсюда можем различить наверху края трещины… — И дрогнувшим голосом добавил:

— Мы прошли Ледник.

От облегчения и радости у Издающего Клич подкосились ноги. Он упал на колени и, прижав к себе Зеленую Воду, прошептал:

— Мы прошли Ледник.

— Конечно, муженек. Я же говорила тебе: Сон Волчьего Сновидца — верный.

Народ вокруг ликовал. Люди плясали и оглашали воздух радостными кличами.

А вокруг стало рассветать. Облака посерели.

Волчий Сновидец осторожно задул огонек, который так много значил для них во время странствия во тьме.

— Ох! — вдруг закричала Смеющаяся Заря, скорчившись.

Поющий Волк бросился к ней:

— Что?

Она тяжело сглотнула слюну:

— Пришла пора, я рожаю.

Обрубленная Ветвь восторженно взвизгнула:

— Волчий Сон! Дитя рождается! Рождается в Новом Мире, к новой жизни, как и весь Народ. Ха-ха! Волчий Сон! Новая жизнь! Мы рождены вновь!

Издающий Клич улыбнулся, чувствуя, как обняла его Смеющаяся Заря. Он увидел светящиеся лица соплеменников… А потом его взгляд упал на Пляшущую Лису. И радость его угасла, когда он заметил безмерную пустоту в ее глазах.

47

Не могу поверить, — качал головой Поющий Волк, глядя на бегущие по сугробам стада животных. Стайка длиннорогих бизонов стояла всего в одном броске копья от них и с любопытством, шевеля ушами, вертя хвостами, глядела на вновь прибывших гостей.

Гребень, на который они поднялись, на юге переходил в белое скопление холмов и ветвящиеся каналы. Вокруг стояли черные ели. Их косматые ветви покачивались на ветру, проносившемся по вершине гребня.

Русло Большой Реки к западу отсюда изгибалось. Узкое ущелье уходило в сердцевину огромных, увенчанных льдом гор. Вершины громоздились как зубы великана, пропадая в серых, стремительно несущихся по небу облаках. Великий Ледник тянулся на несколько дней пути к востоку. Горизонт с этой стороны терялся в тумане. Едва они забрались на продуваемую ветром вершину гребня, сразу почувствовали, как пробирает по коже холодный северный ветер.

Карибу, которые прежде подходили и с любопытством смотрели на них, невозмутимо паслись на проталинах. На их макушках пробивались первые рога.

— А вот первые следы мамонтов, — счастливо улыбнулся Издающий Клич.

— Волчий Сон. Здесь нет Других, — улыбнулся Поющий Волк. — Как не хочется возвращаться назад! Издающий Клич застыл на месте:

— Возвращаться назад? Подожди-ка минутку… Ты, кажется, сказал: «Возвращаться назад»?

Поющий Волк строго поглядел на своего родича:

— Волчий Сновидец хочет идти за другим отрядом. Думаю, Бизонья Спина уже привел своих людей…

— Возвращаться назад? То есть туда, откуда мы пришли?

— Да. Хотя Смеющуюся Зарю и ребенка я, конечно, оставлю здесь. Если мы не вернемся, Другие перебьют Народ с той стороны Ледника, как оленей на охоте.

— И ты собрался возвращаться? Да ты с ума сошел! Тебя задел луч от сияния Детей-Чудищ. С чего это нам…

— Кто-то еще должен убедить их, кроме Волчьего Сновидца. Ему многие не верят, с тех пор как…

— Это правда.

За спиной у них, неожиданно для обоих, раздался голос:

— Мне нужны вы оба.

Издающий Клич обернулся. Волчий Сновидец стоял перед ними и глядел каким-то рассеянным, невидящим взором. Белая медвежья шкура скрывала его с ног до головы, напоминая о его Силе. Казалось, длинные белые волосы жили собственной жизнью, переливаясь в лучах неяркого солнца, колыхаясь на ветру.

— Оба?

— Вороний Ловчий… — отсутствующим голосом прошептал Волчий Сновидец. Глаза его смотрели куда-то в пространство, губы дрожали. — Я… я чувствую, что всем нам грозит опасность. Обновление… я должен погрузиться в Сон. Я не знаю, что затеет Вороний Ловчий. Но я…. я чувствую неладное. Кровь.

— Я пойду с тобой, — ответил Поющий Волк.

— Я знал, что ты согласишься, — благодарно улыбнулся Волчий Сновидец. — Здесь останется Прыгающий Заяц. Он будет охотиться, чтобы прокормить женщин и детей. Зеленая Вода и другие помогут ему. Они будут отгонять медведей. У них хватит сил, чтобы выжить здесь.

Волчий Сновидец не отрываясь смотрел на Издающего Клич, но тот, кажется, замкнулся в себе. Он окидывал взглядом новую, открывшуюся ему землю — и сердце его разрывалось от боли. Земля эта звала его, влекла своими сладкими песнями, как молодая женщина любовника. Вдалеке он видел стадо мамонтов. Их огромные тела отсюда казались маленькими точками. Казалось, что они вот-вот сметут своими хоботами весь снег с кустов и осоки.

— Когда ты уходишь?

— Чем скорее, тем лучше, — ответил Волчий Сновидец. — Приближается Долгий Свет. Никто не знает, когда вода вновь хлынет этим руслом.

— Ты хочешь сказать, что…

— Это может случиться завтра, и тогда этим ходом уже не пройти.

Все трое переглянулись.

— Если ты пойдешь с нами, Зеленая Вода одобрит тебя, — прошептал Поющий Волк, заметив немой вопрос в глазах своего родича.

— Конечно одобрит, — раздраженно ответил Издающий Клич. — Почему я не женился на плаксе, которая только и хочет, чтобы я вечно был рядом и защищал ее. Нет, я взял в жены женщину с каменным сердцем, которая требует, чтобы я был сильным, шел навстречу опасности — и под конец сгинул в пасти какого-нибудь чудища! — Но в глубине души он с удовольствием представлял себе, как посмотрит на него Зеленая Вода, если он решится идти назад сквозь этот жуткий ледовый ход, — и одна мысль об этом согревала его сердце.

Чувствуя почти физическую боль, он оторвал взгляд от безлюдных лугов, полных дичи.

— Ну что ж, стало быть, надо идти, время не ждет.

Лунная Вода ждала; никто не двигался. Она не отрывала глаз от могущественного Сновидца, боясь, что ему в каком-нибудь видении откроется, что она замыслила. Но он спал как убитый. С замершим сердцем она подкралась к нему. От страха она двигалась особенно быстро и осторожно. Она склонилась над ним и откинула медвежью шкуру, скрывавшую дорожную лампу. Не дыша, она отвязала тесемки тючка с драгоценным жиром и так же осторожно, стараясь не шуметь, бросилась прочь. Легко, как тень, она пересекла лагерь и исчезла во тьме.

На место дампы и тючка она положила заранее припасенный плоский камень — авось пропажи хватятся не сразу.

Незаметно для всех она вернулась на свое ложе, рядом с другой женой Прыгающего Зайца. Скоро Волчий Сновидец пойдет обратно к своему Народу, на ту сторону Великого Ледника. Тогда и она сможет совершить задуманное и вернуться к своим. Отчаянное ожидание и надежда томили ее сердце. Стоило ей закрыть глаза, перед ней вставали родные лица… Лампу, конечно, будут искать, но кто подумает на нее? Они обыщут все узелки, все дорожные сумки, но и Лунная Вода не лыком шита: недаром же она дочь Великого Певца. Когда она уйдет отсюда, никто и не догадается, что она украла у этих людей их тайну, тайну пути в дивную землю. Всем им будет невдомек, что она принесет спасение Народу Мамонта.

48

Пляшущая Лиса налегала на каменный резец: она заканчивала выделку последнего куска тонкой оленьей кожи. Солнечные лучи согревали ее прекрасное лицо, синеватыми бликами играя в ее черных как смоль волосах. По небу ползли пушистые облака. Их тени, как живые создания, крадись по холмам.

— Лунная Вода ушла!

Она обернулась и увидела стоящую рядом с ней Куропатку. Ее круглое лицо было перекошено гневом. Пляшущая Лиса пожала плечами:

— Она неделями ждала случая. Я думала, все понимают, с чего это она разгуливает по лагерю ночами.

— Ты видела ее, когда мы спали?

— Много раз.

— Что же ты не сказала? Мы могли бы…

— Привязать ее к ближайшему дереву? А что толку? Она и не собиралась становиться одной из нас. Куропатка сурово поглядела на нее:

— Новые женщины укрепляют Народ. Приносят новую кровь.

— Только если они по доброй воле принимают свою участь. Некоторые не хотят жить с нами. Вот и Лунная Вода…

— Ну, — вздохнула Куропатка, — если бы она пожила с нами подольше, может быть…

— Когда она ушла? Я не видела… — А про себя подумала: «А я не спада полночи, как всегда думала о своем будущем, о том, как мне жить дальше…»

— Прыгающий Заяц прошлой ночью вставал, чтобы проверить свои кроличьи капканы. К ним повадился ходить волк и воровать добычу, вот Прыгающий Заяц и хотел его подстеречь. Когда я ложилась спать вчера вечером, она еще была здесь. А когда я проснулась — ни ее самой, ни вещей. Я обыскала весь лагерь. Думала, может, она где-нибудь спряталась и отводит душу наедине с собой.

Пляшущая Лиса стояла в задумчивости, судорожно шевеля пальцами.

— Теперь-то мы знаем, куда делась лампа, да? Куропатка уставилась на нее:

— Уж не думаешь ли ты?..

— Конечно. Она пошла домой, к своим. Поэтому ей и нужна была лампа.

— Обратно — ледовым ходом? Одна? — Куропатка недоверчиво покачала головой:

— Нет. Ей духу не хватит.

Лиса сухо засмеялась:

— Хватит. Я бывала в ее шкуре. Знаю, что это такое — быть рабыней. Это же понятно: она нас ненавидит. Считает, что мы унижаем ее. Да ты сама представь себе: какой-нибудь Другой лег бы с тобой и раздвинул тебе ноги… Что бы ты чувствовала?

— Прыгающий Заяц — это не какой-нибудь Другой! Он мой муж… И ее!

Лиса только усмехнулась, заметив, какой испепеляющий взор бросила на нее верная жена Прыгающего Зайца.

— Да, но ты-то любишь его. Это совсем другое дело…

— Она тоже могла бы полюбить его. Он заслужил бы ее любовь, если бы только она дала ему случай!

Лиса вдруг застыла на месте, осознав, что же случилось.

— Все это уже не важно… А важно то, что все мы попали в большую беду! — Она торопливо счистила со своего резца кусочки кожи и отряхнула в ближайший куст налипшее на него красноватое жирное вещество.

— Что Ты имеешь в виду?

— Она расскажет Другим про ледовый ход.

— Блаженный Звездный Народ! — Куропатка в ужасе зажала рот рукой. — Если они найдут ход, нам во веки вечные не будет покоя! Они до края земли будут преследовать нас.

— Конечно.

Лиса развязала свою дорожную сумку, положила туда резец, несколько ножей и узелок с вяленым мясом. Куропатка нахмурилась, глядя на ее приготовления:

— Что это ты замыслила?

— Я пойду за ней.

— Но как ты пройдешь сквозь ледовый ход? Одна? Без света?

— Волчий Сновидец прошел. А теперь идет Лунная Вода. — Она пожала плечами. — Я возьму с собой трут и ветви черной ели. Этого хватит, чтобы развести огонь если в том будет нужда. Да и потом, я ведь, в сущности прошла весь ход в темноте. Я же шла в хвосте отряда. — Дрожащими пальцами она стала ломать ветви и укладывать их в сумку.

— Лиса… — глаза Куропатки беспокойно бегали, — не делай этого. Ты только загубишь свою душу. Без покровительства и защиты Волчьего Сновидца…

— Что ж, Кричащий Петухом ведь проклял мою душу, — мрачно усмехнулась Лиса. — Может, пора пришла…

Она с тоской поглядела на Великий Ледник. Он сверкал в нежных лучах Отца Солнца. «А Бегущий-в… Волчий Сновидец с той стороны… Может, мне представится случай еще раз поговорить с ним…»

— Кричащий Петухом — дурень, ~ неуверенно произнесла Куропатка и на всякий случай оглянулась — не подслушивает ли их уродливый дух старого шамана? — Не давай им случая сожрать твою душу!

Пляшущая Лиса закинула мешок за спину и закрепила на лбу кожаную тесемку.

— Не гасите здесь огонь, — сказала она, небрежно похлопав Куропатку по плечу.

И она медленно пошла к страшной ледовой дыре, чувствуя дрожь в поджилках.

— Хочешь рассказать про ход Мамонтовому Народу, да? Ну что ж, посмотрим! — бормотала она.

Волчий Сновидец встретится, должно быть, с Вороньим Ловчим и Кричащим Петухом. Против них она, несмотря на все свои приготовления, бессильна. Это беспокоило ее уже сейчас.

Когда на следующее утро она добралась до хода, она увидела, как из-под сугробов вытекает ручеек.

— Да, кажется, начинает затоплять… — произнесла она. — Сколько же времени осталось у нас, прежде чем ход закроется?

Сжав зубы, она вошла в туннель. В мокром песке видны были женские следы. Да, теперь не было сомнений: Лунная Вода пошла именно этим путем. С замирающим сердцем вступила Пляшущая Лиса в темную расселину.

Призраки защелкали и заскрипели на нее, выгоняя непрошеную гостью прочь из своего царства.

Когда сменяются времена года, соединяется несоединимое. С юга идет Долгий Свет; лучи Отца Солнца теснят Долгую Тьму далеко на север — к Соленым Водам, где плавают ледяные горы.

Вместе с первыми проталинами появились слухи. Они передавались из уст в уста, их разносили одетые в меха охотники. Все говорили о Сновидце — о могучем Сновидце. Юноша, которого некогда звали Бегущим-в-Свете, увидел в Священном Сне дорогу на юг.

И не только увидел, а пошел туда! Он прошел через Великий Ледник и провел своих соплеменников. Народ спасен! Он обрел землю, куда Другим не добраться. Землю, где звери — истинные братья людей: они не боятся их. Этот Волчий Сновидец, говорят, родился от самого Отца Солнца. Он послан сюда, чтобы привести Народ в его новый дом.

Вороний Ловчий сидел на камне, молча глядя на утреннее солнце, не обращая внимания на собравшихся вокруг собратьев. А они ждали его совета. Они испытующе глядели на него. За последний год он отяжелел, черты его лица стали резче от бесконечных походов и схваток. Плечи его раздались, мускулы окрепли, а живот втянулся, хотя питался он сейчас получше прежнего. Походил он на молодого волка: высокий, сухопарый, сильный — человек, которому нет равных.

Щупая свои копья, он обдумывал, чего они добились за все эти походы в дни Долгой Тьмы. Другие еще держатся. В их руках побережье моря. Сейчас им предстоит Обновление. Начинается весенняя охота. Они уже начинают выбираться на звериные тропы — поглядеть, не идет ли дичь на юг, к богатым травой лугам. Уже в этом году на звериных тропах собралось столько Других, что они могли остаться и вовсе без добычи.

Сможет ли Бизон провести своих детей через ловушки Других? А Карибу? Или им придется отлавливать на пустынных скалах случайных баранов и молить Звездный Народ, чтобы тот послал им хоть несколько отбившихся от стаи мамонтов, а иначе не прокормиться следующей Долгой Тьмой. Уцелеет ли дичь после этого необузданного напора Других? А как будут вести себя Другие? Что если они не остановятся, не сделают перерыва для весенней охоты? Хорошенькое будет Обновление, если придется встретить его с поджатыми от голода животами!

Вороний Ловчий поднялся на ноги и стал расхаживать. Он потуже затянул тесемки своей новой парки и улыбнулся. Парка была трофейная, захваченная у Других, и она стала как бы символом их боевых успехов. Сейчас, оглядываясь вокруг, он замечал, что Народ начинает во многом походить на своих врагов. И то сказать: они носят их одежду, едят убитых ими зверей, спят с их женщинами… Вороний Ловчий задумчиво засунул ладонь за искусно отделанный рукав своей парки.

И еще ко всему прочему в этом году старейшины вздумали, в нарушение всех старых обычаев, провести Обновление далеко на юге — в Долине Цапли. В самом обиталище его проклятого братца!

Но хуже всего другое. Как ему удержать захваченные земли, коли его молодые воины уйдут танцевать Священный Танец в такую даль? Да за это время Другие все отвоюют обратно!

— Неужто эти старые дурни считают, что Другие подождут, пока у нас не кончится Обновление? — сердито говорил он, беспокойно расхаживая взад-вперед. — Сколько оно может продлиться? Недели? А Другие, стало быть, все это время будут смирнехонько сидеть у себя в лагере?

Орлиный Крик пожал плечами:

— Но Священный Танец — наш долг. Вспомни, что произошло в Долгую Тьму, когда мы пропустили Обновление? Пожиратели Душ отомстили нам. Да и потом, не забывай, что и у Других тоже будет большая сходка племен. Им тоже надо танцевать Танец, молиться, чтобы сохранить свои…

— Тогда мы должны напасть на них первыми! — воскликнул Вороний Ловчий, ударив себя кулаком по ладони. — Они будут поглощены своим Танцем так же, как мы своим. Вот тут-то самое время шугануть их так, чтобы они опомниться не успели…

— Но Обновление — это…

— Довольно! — оборвал его Вороний Ловчий. — Кто остается? А кто идет воевать за нашу землю?

Лишь несколько человек подняли руки. Некоторые заметно колебались. Остальные, судя по всему, не желали на сей раз присоединяться к Вороньему Ловчему.

По спине его пошли мурашки. «Будь осторожнее… Больше давить на них не след. Они пошли за мной, но не забыли своих любезных Обновлений. Есть ли выход? Могу ли я как-то убедить их, что старейшины поступают недальновидно, назначив Обновление так далеко на юге?»

Он вздохнул, сложил руки на груди и устало выдохнул.

— Знаю, знаю… Без Священного Танца духи убитых животных могут растерзать нас. — Он сухо кашлянул. — Ну и положеньице, а? Не будем молиться и танцевать на Обновлении — животные нам не дадутся. А если уйдем на юг — Другие отобьют у нас все охотничьи угодья. Опять же останемся без добычи.

Он помолчал, глядя в напряженные лица соплеменников. Горящие глаза, сжатые, сдержанно улыбающиеся губы. Да, это его воины! Его Народ!

— Значит, быть по сему. Идем к югу. — Он печально покачал головой. — И запомним, чья это была мысль… кто придумал проводить Обновление так далеко от наших родных мест. За это многим из нас придется поплатиться жизнями. Надеюсь, что эти старики хорошо отпоют ваши души, мои братья и сестры. Ведь это они ответственны за вашу жизнь!

Ну и потом, если мы пойдем на юг, я смогу проверить те нелепые слухи, которые ходят о моем сумасшедшем братце!

Лунная Вода продолжала путь — со всей храбростью и выдержкой, присущими Мамонтовому Народу. Она вышла на равнину. Воспоминания об ужасе, пережитом в ледовом ходу, заставляли ее усталые ноги двигаться быстрее. Никогда она не забудет эту дорогу! Идти по ней было, конечно, непросто. Она чувствовала себя погребенной подо льдом. Но все же лучик света впереди как-то разрежал мрак и вел ее за собой. Но обратный путь — это был настоящий ужас! Ни одного человеческого слова, ни одной живой души рядом. Когда она останавливалась, чтобы немного поспать, страх врывался в ее сны, и она прижимала к груди свою лампу и молила злобных призраков оставить ее в покое.

Теперь она бежала так быстро, как только могла, лишь бы добраться до Мамонтового Лагеря прежде, чем появятся тучи мух и комаров.

Может, в этом году Род Белого Бивня заслужит Белую Мамонтовую Шкуру. Война с Народом наверняка принесет им славу среди других родов. А если шкура будет у них, все племенные вожди с севера и запада соберутся в лагере Ледяного Огня. Радостное предчувствие наполняло ее душу. Если они придут… они услышат то, что она расскажет Почтеннейшему Старейшине о ледовом ходе, и о Сновидце, и о дороге на юг — к прекрасным долинам, кишащим дичью.

Добраться бы только до селений Мамонтового Народа! А уж тогда она будет в безопасности и в почете.

Она то бежала, то переходила на шаг, доедая последние запасы жира. Лампу она припрятала в надежном месте — на обратном пути она найдет ее без труда. Она криво улыбнулась. Хорошо скрывали эти людишки свой секрет, да она всех их перехитрила!

Только найти бы, где сейчас Ледяной Огонь! И где стоит лагерем Народ Мамонта!

49

Окутанная тьмой, Пляшущая Лиса пробиралась на ощупь, ее дыхание гулко отдавалось среди ледяных стен. Вода шумела под ее ногами. Каждый шаг приходилось долго отмерять. Она осторожно ступала на скользкие камни и снова тянулась вперед. Однажды она поскользнулась и упала, тихо ноя от острой боли в щиколотке. Связка растянулась, но кость на сей раз не сломалась. Да неужто ей всю жизнь возиться с этой тысячу раз проклятой щиколоткой?

Постепенно ход наполнялся водой. Теперь ей угрожали уже не только призраки. Шум воды заглушал потрескивание ледяных стен. Ноги ее промокли и совсем онемели от холода. Единственные сухие места, где можно было примоститься, остались на вершинах огромных валунов, на которые она натыкалась в непроглядной темноте. И конечно, ее трут и еловые ветки намокли, а высушить их не было никакой возможности.

Свет сначала забрезжил еле-еле, совсем неярко. Сжав челюсти, онемевшими, плохо слушающимися ногами ступала она по залитым водой камням.

— Никогда ты не доберешься до своих, Лунная Вода, — упрямо шептала она. — Я догоню тебя.

Казалось, путь затянется навсегда. Не раз и не два ей чудилось, что пришел конец, что она заблудилась и попала в боковое отделение канала — и теперь навсегда останется погребенной в глубинах земли.

И все же становилось все светлее. Теперь слышны были только ее шаги и шум подступающей воды. В трещине наверху проглядывало небо.

Ковыляя по камням, отряхивая воду, мигая от сероватого дневного света, она выбиралась на берег на другом конце ледового хода.

— Не думал я, что все это — правда! — раздался голос со скалы у нее над головой.

Она повернулась и поглядела наверх, сжимая копья негнущимися от холода пальцами. Три Осени, качая головой, поглядел на нее. На плечах у него была потертая парка, а его немолодое лицо, задубевшее от солнца и ветра, блестело, как медная руда.

— Пляшущая Лиса? Зачем ты вернулась? Я думал…

— Я преследую врага. — Она поежилась. Ледяной ветер пронзил ее и без того окоченевшее тело.

— Врага?..

— Да, — ответила она, пытаясь одолеть озноб. Больше ничего она сделать была не в силах: слишком холодно… — Но прежде всего мне надо согреться.

— Только и всего? — Три Осени улыбнулся, услышав, с каким страстным выражением произносит она это, и повел бровями. — У меня есть кое-что, чтобы обсушиться. Немного — мамонтовый навоз и горстка ивовых прутьев. Сними-ка эту мокрятину…

Она сбросила на землю свою сумку и, стуча зубами, пошла вслед за охотником в его временный чум. Он развязал свой узел и, достав оттуда навоз и прутья, стад разводить огонь. Она тем временем стянула с себя отсыревшие шкуры и стала выжимать их. Палочки для разведения огня ловко ходили в его опытных руках охотника. Вскоре дерево задымилось; Три Осени нагнулся подул, и пламя вспыхнуло. Он отклонился в сторону пропуская ее к огню.

Она узлом стянула волосы и выжимала их, наслаждаясь долгожданным теплом.

Три Осени вздохнул, позволив себе окинуть глазами ее нагое тело:

— Жаль, что мы не встретились при других обстоятельствах…

Пляшущая Лиса взглянула на него:

— Я тебя голым видела. Уж извини, страстью не воспылала. Я своим нынешним положением довольна, как-нибудь проживу. — Она нахмурилась. — И потом, ты ведь из поклонников Вороньего Ловчего. А ему бы не понравилось, если бы ты спутался со мной.

— Нет, — буркнул Три Осени, проветривая ее одежду. — Наши с ним пути разошлись.

— Неужто?

Он задрал голову и нахмурил брови:

— Я буду и дальше убивать Других. Я буду защищать мою землю. Но он выделывает такое, что у меня голова идет кругом. Он учит юношей пытать Других, разрезать их на части и пожирать сердца пленников. В этом уже есть что-то дурное. Он… я не знаю, он свихнулся, по-моему. Никогда не скажешь заранее, что он сделает в следующую минуту.

— Знаю. — Она кивнула и стала греть ноги над огнем, блаженно потягиваясь от прикосновения тепла. —И долго ты здесь подсматривал?

Он с шумом затянулся дымом костра и резко выдохнул.

— Я вообще… не подсматривал.

— Тогда что?

— Я много слыхал о долине Цапли. Решил сам пойти посмотреть, что здесь такое творится. Я оставил лагерь Вороньего Ловчего в самой середине Долгой Тьмы. — Он опустил глаза. — С тех пор я хожу сам по себе, охочусь и раздумываю о том, как мне быть дальше.