Тени из преисподней

Из дальнего угла тут же выскочил хорошо знакомый Синий человек с желтыми глазами, с ужасом взглянул на Проловича и бросился в один из боковых проходов. Сергей сделал несколько шагов за ним, но тяжелый стон, раздавшийся из угла, заставил его прекратить погоню. В углу, прямо на полу лежала бесформенная масса. Стон повторился и у Проловича исчезли последние сомнения - в углу лежала Лида. Подбежав к девушке, Сергей осторожно поднял ее на руки. В тот же миг свинец превратился в ржавую труху и с грохотом осыпался вниз. Лида открыла глаза и ее лицо осветилось радостной улыбкой:
      - Сережа?
      - Это я, моя родная. Что случилось?
      - Ты все же пришел...
      - Я не мог не придти на твой зов. Хорошо, что я успел вовремя.
      - Я рада, что ты пришел. Ты не успел... Но я все же рада, что в этот последний миг ты со мной - мне будет не так страшно умирать, - сказала Лида и ее лицо тут же осветилось грустной, но все же счастливой улыбкой.
      - Ты хочешь сказать, что этот ублюдок, этот человек с желтыми глазами...
      - Он не человек. Да, он убил меня, и я скоро умру, - тихо сказала Лида и прижалась головой к груди Проловича.
      - Что ты, милая, тебе это только кажется. Это только сон. Сейчас мы проснемся и сразу же окажемся в больнице, - срывающимся голосом бормотал Пролович, но в душе со страхом чувствовал, что Лида говорит правду.
      Он не мог сказать, откуда появилось это понимание, но каждой клеточкой ощущал приближение роковой, неизбежно-безжалостной развязки.
      По лицу Лиды пробежали первые конвульсии и Пролович понял, что она начала агонизировать.
      - Лида, что с тобой?! Лида, любимая! - заорал Пролович, всем сердцем желая разорвать на куски эту огненную планету и вырвать Лиду из пасти смерти.
      - Не кричи, Сережа, не надо! Я хочу поцеловать тебя на прощание, - едва слышно прошептала Лида и призывно потянулась к Сергею сложенными в трубочку бледными губами, на которых уже начали проступать первые признаки грядущей смерти.
      Сергей впился горячими губами в холодеющие уста девушки с такой силой, словно хотел вытащить из них смерть, а затем, глотнув воздуха, заплакал и прошептал, прижав к груди самого дорогого человека:
      - Я люблю тебя!
      - Я тоже... Прощай, - одними губами ответила Лида, попыталась улыбнуться, но не успела - ее лицо передернула последняя гримаса смерти.
      Все завертелось в пестром, обжигающем круговороте и Пролович понял, что все кончено...
      22
      Вскочив с постели, Сергей бросился к двери, но она оказалась запертой. Пролович тут же выбил фанеру, высунулся в коридор и дико закричал на всю больницу:
      - Быстрее! Кто-нибудь! Санеева умирает! Быстрее!
      На шум выбежал сам Боченко:
      - В чем дело? Почему вы так кричите?
      - Санеева умирает! Быстрее, не стойте столбом!
      - Откуда вы об этом узнали?
      - Это неважно. Я прошу вас, быстрее! - закричал Пролович и попытался выбраться в коридор.
      Но это ему не удалось и Сергей лишь повредил несколько пальцев на правой руке. Увидев кровь, Боченко понял все по-своему и вызвал санитара:
      - Смолин, у Проловича припадок! Неси смирительную рубаху!
      - У тебя у самого припадок, идиот! Санеева умирает и мне не до шуток! заорал Пролович, выбил дверь ногой и побежал в соседнее отделение к палате, где лежала Лида.
      Боченко вначале испуганно отскочил в сторону, а затем бросился следом за Сергеем, опасаясь, как бы Пролович не выкинул какой-нибудь номер. Из одной из боковых дверей показался санитар Смолин, но Сергей изловчился и затолкнул его обратно увесистым пинком.
      Вот и нужная палата. Пролович резко дернул ручку на себя, но дверь оказалась запертой. Двумя ударами правой ноги Сергей расправился с замком и ворвался в комнату. Почти тут же ему на плечи опустились чьи-то тяжелые руки и с силой прижали к полу. Пролович попытался вырваться, но санитары уже успели оседлать его спину и теперь принялись натаскивать смирительную рубашку.
      - Осторожнее, не поломайте ему руки! - предупредил подоспевший Боченко.
      Услышав голос главврача, Пролович почти прекратил сопротивление:
      - Делайте со мной, что хотите, но посмотрите Лиду, я вас очень прошу!
      Убедившись, что Пролович "обезврежен" и посажен на стул, Боченко взглянул в сторону Лиды. В первое мгновение ему показалось, что девушка спит, безмятежно разбросав по кровати свои тонкие, изящные руки. Боченко даже невольно залюбовался этим зрелищем, но его возвратило к действительности почти звериное рычание Проловича:
      - Она умерла! Подойди же к ней!
      - Конечно подойду и ты сам убедишься, что она жива и здорова, поспешно заметил Боченко и подошел к кровати.
      Осторожно, опасаясь испугать спящую девушку, Боченко легко потряс край ее матраса.
      - Ну?! - взревел Пролович и санитар тут же зажал ему рот.
      Боченко потряс кровать сильнее, но это не привело ни к какому результату. Тогда главврач тронул девушку за руку. Рука была теплой, но Санеева по-прежнему лежала с закрытыми глазами.
      - Лида! - с нарастающим беспокойством позвал Боченко и принялся трясти девушку за плечи.
      - Пульс! - почти приказал Пролович, которого санитары, обеспокоенные таким ходом событий, наконец, оставили в покое.
      - Не указывайте! - огрызнулся Боченко, но все же выполнил требование Проловича.
      Пульса не было. Боченко раскрыл левый глаз: зрачок не реагировал на свет.
      - Она умерла! ОНА И В САМОМ ДЕЛЕ УМЕРЛА! - прошептал Пролович и беззвучно заплакал, глотая крупные соленые слезы.
      Еще продолжал суетиться Боченко, делая Лиде прямой массаж сердца, еще искали какие-то медикаменты и шприцы, но Пролович уже знал, что все это не имеет абсолютно никакого смысла - сон оказался правдой и Лида умерла. Умерла в том мрачном и сыром склепе, убитая Синим человеком с ядовитыми, желтыми глазами...
      Сознание медленно провалилось в молочно-серый туман...
      Пролович пришел в себя лишь после обеда. Медленно разлепив глаза, Сергей тут же их закрыл - свет, льющийся из большого окна, казался нестерпимо ярким.
      - Как вы себя чувствуете? - мягко спросил Боченко.
      Пролович вновь открыл глаза, удивленно посмотрел на Боченко и тут же его мозг пронзила острая боль - ЛИДЫ БОЛЬШЕ НЕТ!
      - Вы меня слышите? - спросил Боченко, увидев, что Пролович очнулся.
      - Слышу, - глухо сказал Пролович, прокручивая в памяти все утренние событие.
      Вначале ему казалось, что Лиду еще можно было спасти, будь расторопнее он сам и более сообразительнее медперсонал. Но потом Сергей все же понял, что в любом случае было уже поздно - Лида умерла до его пробуждения. Боченко что-то говорил, но Сергей его не слушал - перед ним все время стояли милые черты любимого, ставшего родным лица.
      - Да вы меня совсем не слушаете?! - наконец заметил главврач.
      - Ну почему же?
      - Извините, но как вы обо всем узнали?
      - Можете мне не верить, но я это узнал во сне. Я был с ней и видел ее смерть, Лида умерла на моих руках.
      - То есть, это был в некоторой мере вещий сон?
      - Не совсем. Это был наш общий сон, - задумчиво сказал Пролович.
      - Но разве бывают общие сны? - удивленно спросил Боченко.
      - Бывают. Например, сегодня я видел тот же сон, что и вы.
      - И что это был за сон? - Боченко внимательно взглянул на Проловича.
      - Обещайте, что вы еще раз внимательно меня исследуете на предмет моего сумасшедствия, если я сейчас расскажу, что вы видели сегодня во сне?! попросил Сергей.
      - Что ж - интересно послушать, - уклонился от ответа Боченко.
      - Но вы обещаете?
      Боченко вздохнул, немного помолчал и, поняв, что отвечать все же придется, осторожно заметил:
      - Я не могу вам этого гарантировать, но... Но могу обещать, что если у вас будет значительное улучшение... Тогда можно будет серьезно говорить о вашей вменяемости.
      - Неужели вы и в самом деле считаете, что я - сумасшедший?!
      - Не забывайте и о том, что от этого зависят ваши взаимоотношения с милицией...
      - Иными словами - меня могут отправить в тюрьму? Вот видите - я прекрасно понимаю и это?! Вы считаете меня сумасшедшим?
      - Вовсе нет, но вы, видимо, немного больны и у вас порой случаются нервные срывы.
      - Но...
      - Вы, кажется, хотели рассказать мне сон? - мягко оборвал Проловича Боченко.
      - Сегодня вам снился ночной город, жители которого регулярно спасаются от нашествия пластилиновых обезьян, - начал свой рассказ Пролович.
      Время от времени Сергей поглядывал на Боченко, пытаясь определить реакцию главврача на услышанное. С первых же слов Боченко сосредоточенно слушал Проловича, стараясь не упустить ни одной подробности. Пролович дошел до того момента, когда его позвала Лида и замолчал, не зная, стоит ли рассказывать и второй сон.
      - Что же было дальше? - нетерпеливо спросил Боченко.
      - Дальше я попал в сон Санеевой, где она и умерла прямо на моих руках.
      - А хотите, я расскажу, что видел я? - неожиданно предложил Боченко и, не дожидаясь ответа, начал свой рассказ: - Дело в том, что схватка с обезьянами показалась мне настоящим безумием, но я не убежал, а спрятался в кустах, росших на самом краю болота. Я видел, как вас облепили обезьяны, но потом...
      - Что было потом?
      - Потом вы стали совсем прозрачным и вскоре совершенно исчезли. Обезьяны еще долго пытались вас найти, но у них ничего не получалось вместо вас они нашли меня. Я очень сильно испугался и проснулся... Но... Но откуда вы узнали про резиновый мост, медного человека и свинцовую реку? Дело в том, что все это снилось мне и раньше, но вот вчера я этого точно не видел.
      - Этого я не могу вам сказать. Видите ли, сон скорее всего, похож на автоголограмму и наше сознание может, видимо, охватить лишь ее часть. Иначе говоря, сон что-то вроде компьютерной игры, а наше сознание выполняет роль джойстика. На экране мы видим лишь часть города, но все его остальные части тоже существуют, но вне экрана - в памяти компьютера, и появляются по мере нашей ходьбы. Так и во сне. Мост и река, наверное, были в другой части вашей мысленной голограммы, в которую я попал. А ваше сознание в это время было на другом берегу.
      - Но тогда получается, что мир сна не ограничивается тем, что воспринимает наше сознание?
      - Очевидно. Более того, сон - это, быть может, какое-то биологическое поле, своеобразная голограмма, на девяносто девять процентов построенная бессознательным, - Пролович впервые высказывал свои идеи без опасения, что его сочтут сумасшедшим.
      - Но как же тогда вы попадаете в чужие сны? И почему только вы, а я, например, нет?
      - Я не могу ответить на эти вопросы, я сам недавно обнаружил, что могу это делать. Может быть, в таких случаях происходит взаимопроникновение полей сна или их своеобразная интерференция. Здесь нужны специалисты.
      - Как вы себя сейчас чувствуете?
      - Вполне удовлетворительно. Но... Но сегодня я потерял очень близкого человека.
      - Дело в том, что из Минска приехал специалист по парапсихологии и он хотел бы вас немного посмотреть и побеседовать.
      - Чтобы помочь засадить меня в тюрьму?
      - Не думаю.
      - Сегодня мне очень плохо. Не физически, конечно. Поэтому я предпочел бы отложить этот разговор на завтра.
      - Но это очень хороший специалист и он мне сказал, что для него очень важно поговорить с вами именно сегодня. Иначе я бы не настаивал. Он к тому же сказал, что получил от вас очень интересное письмо.
      - Письмо? Какое письмо? Как его фамилия? - оживился Пролович, вспомнив о письме, отправленном в Минск.
      - Кабцев.
      - Кабцев? Тогда я согласен с ним поговорить и чем быстрее, тем лучше.
      - Хорошо, я сейчас его приведу, - удовлетворенно кивнул головой Боченко и вышел в коридор.
      23
      Минут через пятнадцать Боченко вернулся в сопровождении низенького и очень толстого пожилого человека и тут же представил Проловичу своего спутника:
      - Александр Федорович Кабцев. Я вас оставлю - дела.
      Толстяк плотно прикрыл дверь вслед за Боченко и внимательно посмотрел на Сергея.
      "Наверное, тоже считает, что я псих", - подумал Пролович, и от досады ему и в самом деле захотелось выкинуть что-нибудь идиотское, например, изобразить собаку и укусить Кабцева за ногу.
      - Я получил ваше письмо, - Кабцев первым нарушил достаточно тягостное молчание.
      - Ну и как - я не показался вам сумасшедшим? Кстати, хочу предупредить, я здесь лежу с диагнозом "шизофрения".
      - Меня уже об этом предупредили. Наша беда в том, что во всех случаях жизни мы, как тот страус, прячущий голову в песок, обвиняем людей в шизофрении, если они хоть как-то отклоняются от стереотипа. Я понимаю ваше состояние и, я говорю об этом совершенно серьезно, подозреваю, что вы вполне нормальный человек, - мягко сказал Кабцев и улыбнулся той особенной улыбкой, какой могут улыбаться одни только толстяки.
      - Извините за мой тон, я и в самом деле немного здесь устал. Сегодня утром умерла девушка... Она была моей невестой, - Пролович смахнул рукой невольно навернувшуюся слезу и отвернулся к окну.
      - От чего она умерла? - резко спросил Кабцев, но тут же смутился. Простите за бестактность, но это очень важно.
      - Я еще не знаю официального заключения, но... Это может показаться вам странным... - Пролович замялся, не зная, продолжать ли ему свой рассказ.
      С одной стороны, хотелось рассказать, с другой же Пролович надеялся на Кабцева и не хотел заранее давать тому повод подозревать его в шизофрении. Кабцев, видимо, понял, что делается на душе у Сергея и поспешно заверил:
      - Можете рассказывать все, что случилось, я уже сказал, что не считаю вас сумасшедшим. Постарайтесь припомнить все, что с вами случилось после того, как вы отослали мне письмо. Я уже успел кое-что выяснить у вашего друга Бумагина, но пока мне не хватает кое-каких деталей. Не будем терять времени - у вас может больше не быть такой возможности поговорить со мной наедине.
      Спокойный, уверенный тон Кабцева, располагал к откровенности, и Пролович начал свой рассказ. Кабцев слушал с большим вниманием, и постепенно Сергей стал говорить обо всем с полной откровенностью, стараясь припомнить мельчайшие детали. По мере рассказа Сергея Александр Федорович становился все более мрачным, а когда Пролович дошел до смерти Лиды, Кабцев буквально посерел.
      - Что с вами? - удивленно спросил Сергей.
      Для Кабцева Лида была совершенно чужим человеком, поэтому Проловича несколько озадачила такая реакция ученого.
      - Я опоздал! Я опоздал! Неужели тень вновь появилась и появилась так быстро?! - едва слышно пробормотал Кабцев и уставился в угол, словно он был один в комнате.
      - Какая тень?! - почти крикнул Пролович.
      Кабцев вздрогнул, оглянулся на Сергея, медленно встал со стула и подошел к нему:
      - Меня сразу заинтересовало ваше письмо о снах. Еще в древнекитайских летописях можно найти упоминание о том, что некоторые люди во время сна могут посещать других людей, приходя к ним в сны - похоже, что вы обладаете этим свойством...
      Кабцев еще долго рассказывал о каких-то летописях и даосизме, поэтому Пролович не выдержал и перебил рассказчика:
      - Но вы сказали о какой-то тени... Что это за тень?
      - Да, я немного увлекся, простите. Помните мою статью о зомби? Так вот, зомби и в самом деле могут присутствовать и в этом я убедился из вашего рассказа. Дело в том, что из моей статьи в "Труде" цензура выбросила целый кусок одной из древнекитайских рукописей. А там был очень важный материал: один китайский летописец рассказывает, что в одной из деревень Поднебесной неожиданно начали появляться зомби. При этом он делает небольшое упоминание о том, что в сны жителей стал приходить человек с синим лицом и желтыми глазами.
      - Но...
      - Да, как видите, это совпадает с вашим рассказом. Вот этот человек и есть самый главный зомби, все же остальные "ожившие трупы" полностью находятся в его власти и, скорее всего, не способны на самостоятельные действия.
      - А как же тот зомби, который напал на меня в квартире?
      - Он почти полностью управлялся Клименчуком.
      - Но... Как же мог Клименчук дожить до нашего времени с самой древнекитайской эпохи?
      - А он и не доживал, он родился где-то всего лет тридцать пять назад.
      - Но ведь вы сами только что сказали, что Клименчук и есть главный зомби, который описан в древнекитайской летописи?!
      - Я сказал лишь то, что когда-то все развивалось по очень схожему сценарию. В этой рукописи сказано, что виной всему была Тень, явившаяся из подземного мира умерших. Она, якобы, вселилась в одного из жителей, и он стал главным зомби.
      - То есть, вы хотите сказать, что какой-то черт вселился в Клименчука?
      - Называйте это, как хотите, но что-то явно контролирует Клименчука. Причем мертвого Клименчука. А уже сам Клименчук управляет остальными зомби. Насколько я знаю, вас вначале обвиняли в краже трупа из морга, так? спросил Кабцев и слегка прищурил глаза.
      - Да.
      - Так вот, мне кажется, что их никто оттуда не крал.
      - Но...
      - Они ушли сами.
      - Сами?!
      - Да, похоже на то. В китайской летописи было сказано, что главный зомби управлял остальными лицами лишь в том время, когда сам находился в своеобразной коме.
      - Тогда зачем Клименчук преследовал Лиду и, в конце концов, ее убил?
      - Тень дала ему жизнь, правда, не человеческую, но все же жизнь. А для того, чтобы жить, нужна энергия. Мы получаем ее при распределении АТС, а то, во что превратился Клименчук, вполне может получать ее из биополей своих жертв. Биополя особенно уязвимы во время сна. То есть, вполне возможно, что Клименчук превратился в самого обыкновенного энергетического вампира, о которых стало модно писать в последнее время.
      - Но, если я правильно понял, Клименчук мертв?
      - Не совсем, от полного омертвления тканей он спасается путем поглощения энергии биополя. Так что он лишь наполовину труп, а наполовину монстр - настоящее творение Ада, если понимать под Адом бердяевское планетарное или даже всленное ЗЛО.
      - Вы верите в Ад?!
      - Я называю Адом то место, откуда появляются Тени. Может, это выход в другие миры, а может, и еще что - мы, видимо, узнаем это очень не скоро.
      - Но зачем он убил Лиду? Ведь он лишился питания. И почему он выбрал в жертвы именно ее?
      - Скорее всего, потому, что она идеально подходила ему по характеристикам поля. А убил он именно потому, что душа, то есть биополе, отделяется от тела в момент смерти, как раз тогда этот энергетический сгусток можно проглотить, что и сделал этот монстр. А убил он очень расчетливо, заставив испытать невыносимый ужас во сне. Не надо забывать, что сон - это вторая реальность. Это самый настоящий мир, который существует считанные часы и минуты, но существует относительно независимо от нашего сознания.
      - А что теперь будет делать Клименчук? Успокоится?
      - Не думаю. Пока ему хватает энергии, он будет сидеть тихо, но рано или поздно ему понадобится новый донор. К тому же раз к вам приходил зомби, Клименчук, скорее всего, знает о вашем существовании. Я думаю, что он попытается вас убить.
      - Как? Опять пошлет зомби?
      - Вряд ли, тем более - после первой неудачной попытки. К тому же подготовить нового зомби не так-то просто. Скорее всего, он попытается убить вас во сне.
      - Что же делать?
      - Уничтожить Клименчука.
      - Как?
      - Тоже во сне...
      В коридоре раздались приглушенные шаги.
      - Похоже, что возвращается Боченко. Придется обсуждать этот вопрос завтра. Прошу только об одном, если сегодня во сне вы увидите Клименчука, то постарайтесь проснуться, не ввязываясь с ним в поединок. Для этого достаточно просто упасть вниз с большой высоты.
      - Почему же не ввязываться?
      - Я пока еще не все понял и будет лучше...
      В дверь постучали, и в кабинет вошел Боченко:
      - Александр Федорович, вы уже закончили?
      - В общем, на сегодня - да, но мне хотелось бы поговорить с вами, спокойно сказал Кабцев, словно только что разговаривал о закатке каких-нибудь огурцов.
      - Хорошо. Может, в моем кабинете?
      - Пожалуй.
      24
      Дело почти закончено и его можно передавать в прокуратуру. Ибрагимов сознался в убийстве неизвестного в парке Мазурино и с этим было все ясно. Но зато появилась целая куча вопросов, никак не связанных друг с другом. Во-первых, странное похищение трупов убитого и Соколовой из морга. Во-вторых, нападение на квартиру Санеевых. В-третьих, расчленение врачом-дантистом Проловичем трупа Соколовой, который неизвестно каким способом попал к нему в квартиру. В-четвертых, странные сумасшествия Санеевой и Проловича, постоянно твердивших об оживших трупах. Вначале Сидоренко даже было решил, что трупы были украдены с целью изготовления из них масок для ограбления той же квартиры Санеевых. Но труп Соколовой отпадал сразу - до расчленения он был с кожей. А вот труп неизвестного... Пролович, не раздумывая, показал на портрет и назвал его Клименчуком. Надо будет сделать республиканский запрос о пропаже человека с такой фамилией. То же самое вчера сказал и Варьянов. К тому же Пролович сказал про родинку, которую не было видно по телевизору, и о которой забыл сказать ведущий.
      После долгих и мучительных раздумий Сидоренко почувствовал, что он не в силах ответить на все эти вопросы и, тем более, не в силах проникнуть в ту тайну, которая окружает все эти события. В самом же присутствии тайны Сидоренко не сомневался - он привык к тому, что самые нелогичные и абсурдные поступки, как правило, являются таковыми лишь для непосвященных и выступают в роли своеобразной надводной вершины ледяного айсберга, скрывая более глубокие и чаще всего преступные взаимоотношения.
      Завтра должно быть проведено повторное медицинское освидетельствование Проловича, и в случае несовпадения с решением Боченко могла появиться хоть и ничтожная, но все же ниточка, ведущая к правде. Если же и вторая комиссия подтвердит решение первой, что казалось Сидоренко более вероятным по ряду причин, можно было со спокойной совестью закрыть дело о похищении трупов большего не смог бы сделать ни один сыщик.
      Раздался резкий и неприятный телефонный звонок. Сидоренко вздрогнул и поднял трубку. На том конце провода раздался голос сержанта Фомина, оставшегося в психиатрической больнице для наблюдения:
      - Товарищ капитан, в больнице только что скончалась Санеева.
      - Как? Какой диагноз?
      - Что-то с сердцем. Но это еще не все, в это же самое время в больнице появился странный тип, он несколько раз говорил наедине с Боченко, а потом с Проловичем.
      - Он приехал до того, как умерла Санеева?
      - Не знаю...
      - А кто должен знать? Будь там и наблюдай за происходящим. Тот человек уже уехал?
      - Да. Я записал номер машины.
      - Жди, сейчас выезжаю.
      "Они убирают свидетелей - видимо, Санееву специально положили, чтобы выявить степень ее невменяемости, а затем убили, побоялись, что она что-то узнает или вспомнит. Что за человек? Фомин записал номер, но... Но этот человек мог уехать. Не исключено, что с ним связаны Боченко и Варьянов. Тогда становится понятным и расчленение трупа - они, испугавшись разоблачения Проловича, видимо, решили сымитировать его сумасшествие и укрыть в Витьбе. Зачем же тогда история о Клименчуке? Направить нас на ложный след? Но ведь и Санеева, и другая медсестра говорили о нем. В конце концов, и ту и другую можно было запугать", - машину основательно тряхнуло на огромной выбоине, и Сидоренко едва не выехал на встречную полосу. "Черт, надо быть повнимательнее, а то и сам могу попасть в морг", - недовольно подумал капитан, но через мгновение к нему вновь вернулось хорошее настроение - тайна, еще час назад казавшаяся абсолютно неразрешимой, теперь представлялась вполне посильной. Во всяком случае, Сидоренко интуитивно чувствовал, что визит незнакомца в больницу и смерть Санеевой помогут ему разобраться в калейдоскопе событий, на первый взгляд никак не связанных между собой.
      Километра за три от Витьбы на дорогу из леса выбежал человек и призывно вытянул руку. Сидоренко хотел проехать мимо, но потом передумал и остановился. Голосовавший быстро подошел к машине и спросил низким, хриплым голосом:
      - До больницы подбросишь?
      - Тут и осталось-то всего три километра... Сади..., - Сидоренко взглянул на незнакомца и замер, так и не договорив фразу до конца.
      Капитан сразу же узнал лицо человека, убитого чеченцами в парке Мазурино, вскрытого судмедэкспертами и украденного из морга. Это было его лицо, о чем говорила и едва заметная родинка над верхней губой.
      - Так довезешь или нет?! - раздраженно переспросил человек, злобно блеснув чуть желтоватыми глазами.
      - Садитесь, - с трудом выдавил Сидоренко, оглушенный неожиданной встречей.
      Человек хотел сесть рядом, но Сидоренко посадил его на заднее сиденье так он мог лучше рассмотреть его лицо.
      Сидоренко был прагматиком и материалистом до мозга костей, поэтому сразу же отбросил прочь первоначально промелькнувшую мысль о воскрешении трупа. Но, несколько раз оглянувшись на своего попутчика, капитан окончательно убедился, что его пассажир очень похож на убитого. "Одно из двух: или этот человек - брат убитого, или его искусно загримировали. Нужно довезти его до ворот, а там меня встретит Фомин. И мы вдвоем задержим его без всяких проблем", - решил Сидоренко и, посмотрев в зеркало, встретился взглядом с незнакомцем.
      - К кому-нибудь едете? - неожиданно спросил незнакомец.
      - У меня брат заболел. А вы?
      Незнакомец промолчал, словно вопрос был задан кому-то третьему.
      - Вы хотите кого-нибудь навестить? - более настойчиво спросил Сидоренко.
      Незнакомец едва заметно кивнул головой и отвернулся в сторону, давая понять, что не расположен к беседе.
      - Ясно! - неестественно весело сказал капитан, нажал на газ и машина лихо вкатилась на небольшой асфальтированный дворик.
      К машине сразу же подошел Фомин:
      - А я уже успел...
      Но Сидоренко опередил сержанта, опасаясь, как бы тот раньше времени не сказал лишнего:
      - Товарищ сержант - я не виноват, что не заметил знака! Я увидел его только тогда, когда подъехал к самым воротам - не мог же я сразу на скорости остановиться?! А там он за ветвями! Совсем не заметно!
      Фомин растерянно смотрел широко раскрытыми глазами на своего начальника, не понимая, что ему нужно делать.
      - Вот мои права, - с некоторым раздражением сказал Сидоренко и подал Фомину документы.
      Капитан начал было опасаться, что бестолковый сержант все испортит, но Фомин, наконец, улыбнулся глупой улыбкой, от которой его широкое, веснушчатое лицо расплылось в стороны и невнятно промямлил:
      - И все же вы нарушили правила.
      Незнакомца, похоже, ничуть не волновало появление Фомина и он, устав ждать окончания беседы, открыл дверь и вышел из машины.
      - Не стой, как пень, посреди дороги, его надо как-нибудь задержать! Но желательно сделать это без лишнего шума.
      - Как же без шума? - недоуменно пожал плечами рыжий сержант.
      - Надо заманить его назад в машину. Скажи, что хочешь составить на меня протокол, а его взять в свидетели, - пояснил Сидоренко.
      - Понял, - кивнул головой Фомин и крикнул удаляющемуся незнакомцу, Эй, подождите минутку!
      Человек даже не обернулся. Фомин нагнал его у самой двери и схватил за руку:
      - Одну минутку!
      Человек удивленно обернулся и недовольно спросил:
      - Что вы хотите?
      - Шофер машины, на которой вы приехали, нарушил правила, во двор въезжать нельзя!
      - Так и разговаривайте об этом с шофером - я-то тут при чем? раздраженно спросил человек и пошел дальше.
      Но отделаться от Фомина было не так-то просто, сержант обогнал незнакомца и загородил своей мощной фигурой вход в больницу:
      - А при том, что сейчас я составлю протокол, а вы должны будете его подписать, потому что являетесь свидетелем.
      - Дайте мне пройти! - с угрозой в голосе потребовал незнакомец.
      - Вначале вы подпишите протокол. Вы приехали в одной машине с человеком, нарушившим правила дорожного движения.
      - Пошел к черту! Отойди от двери! - незнакомец сжал кулаки и подошел к Фомину почти вплотную.
      Фомин, оценив свое преимущество в росте, презрительно улыбнулся и, не двинувшись с места, заметил:
      - Советую вести себя осторожнее - я нахожусь при исполнении служебных обязанностей.
      Обстановку разрядил подошедший Сидоренко:
      - Вы ведь со мной ехали - подтвердите, пожалуйста, что знак и в самом деле почти не виден из-за ветвей?!
      - А я говорю, что виден! - строго сказал Фомин.
      - Тогда давайте подойдем к воротам, и вы сами в этом убедитесь, предложил Фомин.
      В конце концов, им обоим удалось уговорить незнакомца сходить и посмотреть знак, а затем сесть в машину, чтобы подписать протокол. Едва только человек взял в руки ручку, Фомин и Сидоренко навалились на него с двух сторон, прижали к сиденью, закрутили руки за спину, и через мгновение раздался характерный металлический щелчок захлопнувшихся наручников. Незнакомец вначале опешил, но потом пришел в себя и принялся яростно сопротивляться. Каким-то чудом ему удалось вырваться из цепких объятий Сидоренко и лягнуть ногой сержанта ниже пояса. Фомин покраснел от боли, словно только что сваренный рак и с глухим стоном скрутился в три погибели, схватившись руками за ушибленное место. Человек рванулся вперед, а Сидоренко, зацепившись ногой за сиденье, не смог его удержать. Но Фомин уже пришел в себя и теперь жаждал отмщения:
      - Ах ты, сука! - взревел сержант, и его тяжелый кулак с огромной силой ударил в затылок беглецу.
      Тот не смог удержать равновесие и ударился лбом о лобовое стекло. Обмякшее тело безжизненно упало на переднее сиденье, а по стеклу маленькими блестящими молниями расползлись глубокие трещины.
      - Дурак! Что ты сделал?! Вдруг он уже готов?! - Сидоренко набросился на сержанта, едва удержавшись от более сильных оскорблений.
      - Пускай держит свои заготовки при себе! - огрызнулся сержант, но все же бросился поднимать незнакомца.
      Тот уже пришел в себя и теперь с ненавистью смотрел на сержанта.