Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Рожденные в завоеваниях (№1) - Рожденные в завоеваниях

ModernLib.Net / Фантастический боевик / Фридман Селия / Рожденные в завоеваниях - Чтение (стр. 26)
Автор: Фридман Селия
Жанры: Фантастический боевик,
Космическая фантастика
Серия: Рожденные в завоеваниях

 

 


Мы должны остаться платежеспособными во время этого несчастья. Трать столько денег, сколько потребуется на взятки, чтобы иностранные купцы были довольны; только помни, что независимо оттого, кто чему и кому угрожает, все Дома на Бракси находятся в одном и том же положении и все одинаково неспособны вывезти грузы из Бисалоанской системы. Ты найдешь список купцов и чиновников в файле «Чума» в моих личных файлах, с пометками о тактике давления, которую следует применять при непредвиденных обстоятельствах. Я составил его как раз на такой случай, поэтому не сомневайся перед тем, как воспользоваться моими предложениями.

Особенно внимательно следи за Домами моих конкурентов, это Дома Йирила, Делака, Лерекса и Салоза. Эти люди являются моими самыми опытными соперниками в политике и финансовых делах и от них можно ожидать вмешательства. Также опасайся Сечавеха. После фиаско с Венари он не представляет большой политической угрозы, но между нами сохраняются враждебные отношения, и я не сомневаюсь, что он организует мне неприятности просто из чистого удовольствия. Это браксанский обычай — во время чумы подкапываться под соперника.

Пошли ко мне Ферана. К сожалению, мы должны установить мир, или Холдинг обрушится на нас с обоих концов, и мы должны заключить мир до того, как азеанцы поймут, почему он нам так нужен. В старые времена вопросов бы не возникло — они так горели желанием заключить мирный договор — но теперь, когда командир звездного флота на переговорах главная, а нам на пятки наступает чума, мы не можем рисковать. Феран их знает; а что еще более важно, он знает Ее. Вместе мы сможем манипулировать врагом и выиграть время. К тому же, лиу Митете и Феран будут вынуждены иметь дело непосредственно друг с другом и у меня есть подозрения относительно этой парочки… Но нет, пока я в этом не уверен, не стану говорить наверняка.

Держись и правь на пользу мне. Я полагаюсь на тебя».

* * *

Он что-то кричит в забытьи, слов не разобрать. Она не спала уже много дней и очень мало ела. Звуки его страданий пронзают стены самого крепкого сна, призывают кошмары, и те не дают ей покоя. Бывают моменты, когда она сожалеет о предпринятом шаге, и должна снова напоминать себе, что обычные доктора ничего не смогли бы сделать для него. Бывают моменты, когда она боится, и твердит себе, что он должен выжить, должен выжить, должен выжить любой ценой! И она не должна спрашивать почему.

Но вот звуки обращаются словами, а слова —мучительным криком. Он приподнимает распухшие веки и, кажется, узнает ее.

— Мои дети… — шепчет он.

Она опускает глаза.

— Мертвы, — говорит она.

Их отношения всегда были простыми и честными и теперь она сожалеет о том, что не может соврать.

— Мой Дом… — спрашивает он, его голос звучит совсем слабо.

— Заброшен, разрушен, — эхом отвечает она. — То, что осталось, придется отстраивать заново.

Он болезненно морщится, хотя сильные боли прекратились несколько дней назад.

— Я потерял все, — шепчет он, его голос холоден и безжизнен. — Все! Моих детей, мой Дом, мою власть… Что мне осталось? Все пропало, все…

Она отворачивается. Он может поплакать, потому что умирает ужасной смертью и потерял единственное доказательство своей плодовитости. Но она не может себе этого позволить. Тем не менее, она чувствует, как на глаза наворачиваются слезы, незнакомые браксанским глазам, она борется с ними, чтобы не думать о том, что их вызвало.

«Он потерял все. Все?».

* * *

«Мой лорд и Хозяин, — пишет Ньен. — Мне потребовалось много времени, чтобы связаться с тобой, но я бодрствовала до той минуты, пока не смогла написать тебе, как выполняются твои приказы. Феран уехал и вскоре должен прибыть на военную базу на орбите Аккара — и уехал он очень вовремя, поскольку объявили карантин сразу, как он уехал. Теперь у меня начнутся сложности с отправкой посланий тебе: я не могу отправлять их, как раньше, а должна передавать текст в соседнюю систему и организовывать отправку уже оттуда. Сколько я могу в таком случае сообщить, не опасаясь любопытных глаз? Или мне следует подождать лучшей возможности? Может, посылать почту контрабандой на охранную станцию за Бисалосом Двенадцать, чтобы отправка шла уже оттуда? Короче, какому способу связи ты доверяешь больше и насколько?

Здесь находится Йсила, и вскоре должны подъехать две другие твои дочери, в течение нескольких десятых. Терак болен и очень раздражен по поводу наложенного карантина, но, с другой стороны, не хочет отвечать перед тобой, если не подчинится, поэтому ведет себя прилично.

Кайм’эра Салоз умер от чумы, как и его Хозяйка. Большинство его владений поглощены Делаком и Коровом, но мне удалось получить значительную долю его акций в шахтах Кеста. Я не уверена, но мне кажется, что какую-то часть новых приобретений Дерака можно вырвать у него из рук до того, как он окончательно оформит право собственности на них. Лерекс убежал с Бракси неизвестно куда, как раз перед объявлением карантина, я пытаюсь его найти. Сечавех сидит под наложенным им же самим карантином и очевидно ждет, что ты попытаешься захватить у него что-то, пока он слаб. Дом Сечавеха хорошо охраняется несмотря на мои усилия. Но я продолжаю попытки.

Относительно Йирила… Вот что меня беспокоит очень сильно. Его Хозяйка Д’вра заболела и поправилась — как я понимаю, ее семья сильна в этом плане — и снова стала управлять Домом. Затем заболел сам кайм’эра. Его родословная, напротив, особенно чувствительна к вирусу. Я полагала (мы все полагали), что Д’вра будет за ним ухаживать, поскольку является одной из немногих чистокровных Хозяек, способных совершить такой подвиг. Вместо этого она бросила и его, и Дом. Мои информаторы сообщают, что более половины людей, населявших владения Йирила, или умирают, или уже мертвы, поскольку большая часть проживавших в его Доме имели значительную часть браксанской крови. Дом разваливается на части, и хотя Д’вра могла бы его спасти, она, очевидно, нарушила карантин и убежала из системы. Я не стану притворяться, что понимаю такое — но ведь я никогда по-настоящему не понимала ваш народ».

* * *

Она проходит сквозь мусор, ее руки дрожат. Им не следовало пытаться остановить ее. Им следовало свалить общение на компьютеры, бесполые машины, что скрывают личности пилотов за механической монотонной речью. Что она могла сделать, кроме как уничтожить помешавших ей?

— Тазхейн, — шепчет она и ее голос дрожит. — Что я наделала? Я убила людей, я убила браксинцев, и все это за тем, чтоб привести его к позору…

* * *

«Мой Хозяйка, — пишет Затар. — Ты все прекрасно выполнила, и я доволен тобой.

Мне было жаль услышать такое про Йирила. Меня удивили такие чувства, ведь мы были соперниками, но я его очень глубоко уважал и желал бы ему более легкой смерти. Что касается Д’вры… Насколько мне известно, их с Йирилом объединял только Дом, а я хорошо знал его. Даже их сексуальные пристрастия так сильно различались, что они никогда не делили удовольствие, только в период одного Уединения. Йирил владел большим и могущественным Домом, а Д’вра была гордой и способной женщиной. Но перед лицом чумы этого недостаточно, моя Хозяйка.

Но, если Д’вра на самом деле бросила Дом Йирила и он все-таки выживет, последствия ее поступка могут быть очень серьезными. Мне не нужно рассказывать тебе, как сильно мы зависим от Хозяек нашего Дома, ты знаешь это лучше, чем я. Да, мы не заключаем контрактов, никаких официальных обязательств — но даже при этом Двр’а установила опасный прецедент. Если Йирилу все-таки удастся выжить (а раз у него нет Дома, куда он может вернуться, не уверен, что это его обрадует), ей лучше не появляться на Бракси или любой другой планете в Центральном Регионе, причем очень продолжительное время.

В случае Лерекса я не удивлюсь, если дело уже находится не в нашей компетенции. У него много конкурентов и его враги — фанатики. Я даже не удивлюсь, если услышу про «неожиданную» кончину Лерекса. Запрещенные приемы могут внезапно стать возможными под прикрытием эпидемии.

Мы пытаемся заключить мир, я веду дневник наших переговоров, чтобы потом изучить все в деталях. Азеанцы что-то подозревают — Она что-то подозревает — но тысячелетия чумы научили нас тщательно хранить свои тайны, поэтому до Нее не дойдет никаких точных сведений. Также нашим преимуществом является преждевременное начало эпидемии на этот раз; через десять лет, когда чума должна была начаться, Азеанка могла бы вообще отказать нам в переговорах.

Феран — бесценен. Он хорошо знает азеанцев и обладает большим терпением, чем я, играя в эти их словесные игры; в дополнение к этому наше знание азеанского языка дает нам преимущество, когда они хотят поспорить между собой.

О, какая пытка видеть Ее снова, находиться так близко и не в праве что-либо сделать! Кровь вскипает в моих жилах при виде Нее, и Она это чувствует; но что мы можем поделать, скованные необходимостью? Я страстно желаю бросить проклятый договор в лицо азеанцам, нести смерть, которой так хотим Анжа и я… но чума связывает меня по рукам и я заставляю себя действовать на благо моего народа.

Они с Фераном ненавидят друг друга, Ньен. Я чувствую это, сидя рядом за столом переговоров, их ненависть накаляет воздух осязаемым напряжением и от нее веет холодом, как от могилы, — словно между ними выросла стена из жгучего льда. И также есть что-то еще, чего я не ожидал. С т р а х. Ужас, он прячется глубоко внутри Нее, почти невидимый под внушительным безразличным видом, что Она на себя напускает; и дрожь в душе Ферана, так плохо скрываемая, что я могу чувствовать ее как свою, что подрывает мою уверенность наряду с его собственной. Эти вещи очевидны для меня потому, что я так хорошо знаю Анжу, или потому что близость ее разбудила ту связь, что когда-то установилась между нами, и это позволяет мне делить с ней экстрасенсорное восприятие ситуации? Или это на самом деле так ясно? Могу лишь утверждать, что между Анжой и Фераном есть нечто большее, чем я предполагал. И я должен это понять, если собираюсь использовать их обоих.

Опасайся Сечавеха! Раньше, пока Венари не протаранила Цитадель, мы были просто соперниками, но теперь он ненавидит меня. Его Дом является самым опасным, поскольку ему не нужно бороться за власть, а только мстить — и поэтому он чрезвычайно опасен. Посмотри владения Корова на Сузеране. Мне кажется, что у него были проблемы с этим. Проявляй осторожность и пользуйся всеми преимуществами чумы, которыми удастся воспользоваться. Это не только смерть для браксанов, но и призыв к ведению политики, которая может подорвать устои Дома или укрепить их. Я думаю, ты уже начала это понимать.

Если можешь, передавай мне сообщения через военных. Я доверяю им гораздо больше, чем секретарям, которые управляют Бисалоанской охранной станцией. Но в любом случае, поскольку наши сообщения проходят через руки незнакомцев, мы должны проявлять осторожность, говорить уклончиво и избегать деталей. Любого человека можно купить, а во времена чумы все оплачивается быстрее».

* * *

С минуту она сидит неподвижно, собираясь с духом. В двадцатый раз разглаживает перчатки, в девятый проверяет положение ножен. Зеркало отражает созданный ею образ худой и незнакомой женщины, но он призван подавлять любого мужчину, непривычного к великолепию браксаны. Она устала и не уверена в себе. Ее качает, когда она встает на ноги, и она страстно желает расслабиться и отдохнуть. Но до этого еще очень далеко. Она слышит шаги, приближающиеся к шлюзу корабля от станции, с которой она состыковалась, и собирается, придавая своим чертам идеальную надменность. Впервые в ее жизни это неискренне.

Открываются наружные двери, затем и внутренние. И входит он.

— Леди Д’вра?

Он плохо говорит на ее языке; азеанский плохо подходит для этого. Тем не менее умение говорить на браксанском являлось одним из условий сделки. Браксанец не изучает чужой язык, чтобы общаться с теми, кто ниже его достоинства.

Она надменно отступает в сторону. Легким жестом показывает на мужчину, лежащего в нише.

Врач проходит на корабль и приближается к больному.

— Жив? — спрашивает он.

— Если бы он был мертв, то и меня бы здесь не оказалось, — раздраженно бросает Д’вра.

Врача явно удивляет ее ледяная холодность. «Как жаль, — думает она. — Ему следовало знать, что его ждет». Врач склоняется над телом. В это мгновение она его ненавидит, как и всех его соотечественников, причем с такой безумной яростью, что чуть не выхватывает меч из ножен и не прерывает тут же этот глупый фарс. Не смеет. Она заставляет свою руку покорно бездействовать и говорит себе: позже. Сейчас она должна притворяться. Это не дается ей так уж легко и естественно, но придется научиться.

При помощи пульта управления врач подает сигнал и носилки на колесиках сами вкатываются внутрь небольшого помещения. Она делает шаг вперед, чтобы помочь азеанцу, но ему помощь не требуется, и доктор сам быстро перемещает тело больного из нишы на каталку. Врач поднимает на нее глаза и улыбается. Несомненно, так он пытается ее ободрить.

— Еще не поздно, — говорит врач.

— Повезло, — сухо отвечает она и добавляет про себя: «Вам обоим».

Д’вра идет за больным кайм’эра на станцию.

* * *

«Мой лорд и Хозяин, — пишет Ньен. — Я пыталась должным образом выполнить твои приказы. Женты бесконечно тянутся и каждый день список жертв становится все длиннее и длиннее. Все три порта на луне закрыты как для прибытия, так и для отлета. Бракси и Алдоус также находятся на карантине.

Ты должен знать о революциях на Эренгарре и Тзири. Я слышала, что Тзири уничтожат в наказание, поскольку она считается менее ценной из этих двух планет. Кайм’эра придерживаются мнения, что демонстрация готовности Бракси разрушить населенную планету почти сразу же после уведомления снимет остальные вопросы мгновенно.

Чего я не понимаю, лорд, так это почему не сформировался иммунитет к тсанкару? Почему за столько лет не возникла более сильная порода людей, способных противостоять болезни?

Пришло известие, что Лерекс впал в беспамятво от чумы на Астаргалле и покончил жизнь самоубийством, бросившись с взлетной платформы вниз головой. Учитывая то, что ты сообщил мне, и то, что я выяснила, проводя собственное расследование относительно его Дома, меня это не удивляет — и, кажется, это вообще никого не удивляет. Но доказательств для возникновения уголовного дела нет. И, что самое важное, кто станет утруждать себя этим во время эпидемии?

Мне удалось перехватить кое-какие фонды, уходящие из Дома Сечавеха на определенные черные рынки. Торговцы очевидно недовольны, поскольку лишились своего обычного рынка сбыта, и Сечавех пытался дать им взятки, чтоб стали посговорчивее. Вместо этого я приведу их под твое крыло, когда наступит подходящий момент. В настоящее время Сечавех ничего не знает, а если и проверит, то выяснит, что все сделано Домом Лерекса.

Ленар из твоего Дома смог получить назначение на станцию и действует, как наш связной. Как я полагаю, это тебя устраивает?

Также были три попытки лишить тебя монополии на Дарконском шелковом рынке, предпринятые Коровом, Сараном и Мемеком. Все они провалились. Тебе следовало предупредить меня, что это может случится, мой лорд. Я могла бы строить более претенциозные планы».

* * *

Она поднимает голову. Она видит, что вошел врач, и тут же перестает заламывать руки и с ложной невозмутимостью кладет их себе на колени.

— Ты быстро закончил, — говорит она. Это скорее вопрос.

— Процесс осложнен… — мнется доктор.

— Но ты можешь добиться успеха, — перебивает она предстоящее объяснение, не желая его выслушивать.

— Да, госпожа, — опешил врач, непривычный к такой резкости. — Думаю, что могу.

— И ты не сделаешь ничего сверх того, о чем мы договорились.

— Конечно, госпожа, если вы так хотите, — в замешательстве проговорил он. — Но после того, как я подготовлю контейнер и тело для обработки, совсем несложно будет добавить немного закодированной информации…

Она встает, дрожа от ярости.

— С его личностью нельзя играть, азеанец! И так мне приходится подвергать его вашему вмешательству! Разве ты не понимаешь, что он скорее убил бы себя, чем добровольно сдался вашей науке на съедение? И я согласна с ним в этом.

— Я не понимаю… — промямлил врач.

— Я не прошу тебя понимать. Мне плевать, понимаешь ты или нет, — она жестом указывает на палату, где тело Йирила в этот момент облучается в лечебных целях. — Если ты притронешься хоть к одному лишнему кодону помимо тех, о которых я договорилась с тобой, ты умрешь. Понятно?

Никогда еще не доводилось ей встречать человека, которого она не смогла бы запугать, и этот не стал исключением. Доктор выведен из равновесия и нервничает из-за ее неистового упорства — и явной искренности ее слов, и потому быстро кивает.

— А когда придет ваша очередь выполнять вашу часть сделки, вы будете такой же услужливой? — его голос звучит неуверенно, но с надеждой.

Она резко кивает, ненавидя его и его науку и все, что заставило ее прибыть сюда. Подвергнуться его испытаниям? Тогда она умрет и Йирила прихватит с собой. И азеанец — дурак, если думает иначе!

Но врач принимает ее заверения. Что ему еще остается!

* * *

«Моя Хозяйка, — пишет Затар. — Мы заключили перемирие, на какое-то время. Я думаю, Анжа знает правду. Но кто может сказать, что было у нее на уме, когда она подписывала договор? Если бы Анжа стала давить и дальше, пытаясь разбить нашу нацию, то могла бы стоить мне моего Дома, и это не стало бы легкой смертью. В конце концов наш кайрт мог бы спасти Бракси. Тем не менее одного этого недостаточно. К сожалению, этот мир, который я так хотел заполучить, держит нас с Анжой вдали друг от друга; договор обязывает ее и пока он действителен, мы не можем встречаться в личной схватке, чего, как я думаю, оба страстно желаем.

Феран бесценен, как я уже говорил, и я пытался убедить его остаться здесь со мной, но он настоял на возвращении в Бисалос, или, по крайней мере, поближе к той системе. Поскольку он родился не в нашем мире, думаю, Феран недооценивает ужас, который охватил его Дом. Но человек свободен в своем выборе и имеет право действовать по собственному усмотрению. Но было бы жаль потерять его теперь.

Ты спрашиваешь, как так получилось, что мы не вывели более сильную породу людей? Разве можешь ты, которая жила среди нас так долго, хоть на мгновение сомневаться в нашей изобретательности в организации собственного разрушения? В это мгновение все Зарвати, включая меня, сжимаются в дальних углах Холдинга, выжидая, пока не пройдет буря. В конце концов она пройдет и мы вернемся. В то же время те семьи, которые имеют неплохой шанс выжить после контакта с чумой, все еще находятся на Бракси и сражаются, пытаясь усилить влияние своих Домов, и в результате сделки подхватывают тсанкар. Многие из них от этого умрут. Так что видишь, Ньен, межзвездные путешествия и природа нашего общества соединяются и пестуют слабость, а не избавляются от нее. И, по правде говоря, разве могло что-то, кроме нашей собственной глупости, сделать нашу расу такой малочисленной, от сотен тысяч браксанов до едва… но нет, я не стану приводить эти цифры.

Я сердечно благодарен тебе за то, что ты сделала! Смею ли я предположить, что находясь в такой трагической ситуации ты, как мне кажется, довольна собой? Я очень мало знал, когда забрал тебя из Сулоса, и даже не мог предположить, что ты вырастешь в такую дельную помощницу. Когда я поставил тебя Хозяйкой, я сделал это по причинам, не имевшим никакого отношения к политике, но твое деловое чутье постоянно росло и я могу тебя только похвалить, потому что отчеты о заключенных тобой сделках впечатляют. Если мужчина не может вернуться домой во время чумы, то все его дела находятся в руках его Хозяйки. Я считаю, что мне очень с тобой повезло. И мы еще победим Бракси».

* * *

Кровь — красные реки мести, свободно текущие по стерильному белому полу, суть жизни, вытекающая из человека; запах и цвет Смерти.

Д’вра отступила от тела. С ее жаора капают капли крови и падают к ее ногам. Она оценивает свою работу. Если не считать вытекающей из доктора человеческой крови, ее жертва выглядит, как рыба с неудачно вспоротым нутром. Через мгновение она склоняется к его более чистому рукаву и вытирает лезвие меча двумя быстрыми движениями, затем убирает в ножны. Убийство было легким, просто на мгновение Двр’а высвободила смертельную ненависть, что сосредоточилась на азеанце с момента их встречи. Он был экстрасенсом, он видел, что его ждет? Или ему было трудно разделить с ней желание убивать и само действие, когда имелась лишь тонкая ниточка самоконтроля, между тем и другим?

Д’вра с минуту стоит неподвижно, наслаждаясь животным экстазом после убийства. Она также страстно желает мужчину, чтобы претворить это чувство в жизнь; действие кажется неполным, когда нет мужчины, чтобы войти в нее и привести ее к пику наслаждения и удовлетворению. Но обстоятельства складывались так, что она не может удовлетворить эту страсть. В глубине мобильной станции — тишина; слышно лишь дыхание Двр’ы и Йирила и стихающее пульсирование азеанской крови, вытекающей из тела. И тишина Пустоты. Двр’а перешагивает через еще теплое тело и отмечает, что лицо — то, что от него осталось — сохранило удивленное выражение. Хорошо. В конце концов он оказался дураком.

Лихорадочная краснота, вызванная чумой, сходит с лица кайм’эра. На мгновение ее охватывает удивление и, прикладывая палец в перчатке к виску Йирила, Д’вра думает: «Они изменили его. Они изменили его суть. Они сделали его кем-то, кем он не должен был стать». Если истинное Имя отражает душу и душа изменена, нужно ли менять Имя? Она убирает руку. «Тебе было суждено умереть, — говорит она мысленно. — И я изменила тебя. Благодарный, как может быть благодарен человек за свою жизнь, сможешь ли чувствовать ко мне что-либо, кроме ненависти за это?».

Двр’а поднимает Йирила — если это все еще Йирил, в чем она не уверена — и несет его почти без труда, поскольку сила тяжести на станции минимальна. Д’вра аккуратно кладет Йирила в нише своего корабля и складывает его сильные руки на груди. Дышат ему стало гораздо легче. Она снова слышит голос азеанца у себя в сознании, его последние слова:

— Все сделано. Он будет жить.

И снова ярость накатывает на нее. Неужели азеанцы на самом деле думали, что она отдаст свои браксанские гены их ненавистной науке и пройдет — как там это называется — экстрасенсорное тестирование? Ее злит одно воспоминание об этом. Но обещание ее обеспечило жизнь Йирилу. И если азеанцы так сильно хотели иметь чистокровную браксанку для тестов и экспериментов, то пусть пытаются заполучить ее и дальше. Повторенье — мать ученья, во всяком случае, для воина.

Д’вра набирает топлива для своего корабля из запасов станции и удаляется с места убийства. После минутного размышления она стреляет по кораблю доктора, снова и снова, пока его силовое поле не рушится и сам корабль не падает наконец в очищающий ваккуум. Последний выстрел раскидывает остатки, и больше ничего не остается, кроме крошечных частичек мусора, свидетелей встречи, — и совсем ничего, чтоб рассказать о ней.

И только тогда Д’вра устанавливает обратный курс. Домой? Она горько усмехается. Это уже не годится. Она знает свой народ и знает чуму, и поскольку никогда не сможет рассказать Йирилу, что сделала в дни своего отсутствия, то ничего кроме самой яростный вражды ожидать от лорда не приходится. А так и должно быть, но все равно — больно.

Д’вра опускается на пол рядом с Йирилом. Только сейчас, после стольких дней, усталость накатывает на нее и Д’вра уступает ей… И льются слезы, и она их не удерживает больше. Это будет долгий полет домой для Йирила — и еще более долгий для нее.

* * *

«Мой лорд и Хозяин, — пишет Ньен. — Ходят слухи, что самое худшее позади, и по правде говоря, я рада, что эпидемия заканчивается. В целом твой Дом стал богаче во всем, кроме населяющих его людей, в последнем, боюсь, все Дома серьезно пострадали. Тем не менее, думаю, ты будешь доволен сделанным в твое отсутствие и — что не менее важно — не сделанным.

Ты слышал о трагедии на Клуне? Планета, как ты наверное помнишь, недавно вступила в Холдинг, это был ее первый контакт за пределами своей звездной системы. К сожалению тсанкар они выдержать не смогли. Умерло столько людей, что есть серьезные сомнения, сохранится ли местная культура. Но я думаю о браксане и понимаю, что культура не умирает из-за малочисленности народа, только из-за его слабости.

Официальный список умерших браксанов снижает количество чистокровных до примерно девяти тысяч. Я уверена, что, когда ты вернешься, то сможешь получить более детальную статистическую информацию, чем я. Несмотря на то, что я — Хозяйка на Бракси, я все равно простолюдинка, и — давай не забывать об этом — заклеймена как предательница.

Какой-то сплетник и любитель сенсационных слухов на Тей объявил, что истинное количество браксанов гораздо меньше, оно возможно составляет половину оттого, что обнародуется в печати, а тщательно подготовленная пропаганда утаивает от Холдинга информацию, как мало его правителей на самом деле остались в живых. Его казнили, насколько я знаю, и последовал ряд репрессий против его родного города. Боюсь, что я не следила за всем этим подробно. В целом во время эпидемии восстали только три цивилизации и их нейтрализовали. Мне говорят, что для чумы это неплохо, но это смотря по чему судить.

Я боюсь за тебя, и хочу, чтобы ты был здесь, но предпочла бы, чтоб ты лучше уехал навсегда, чем принял смерть, которую я видела. Я рада, кайм’эра, что достаточно стара и не увижу снова этот кошмар. Я рада сослужить тебе хорошую службу и еще больше рада превзойти тех мужчин, что презирали меня с моих первых дней на Жене, но постоянные смерти и почти осязаемое чувство страха измотали меня. Я очень-очень устала и буду рада, когда все это закончится. Пожалуйста, возвращайся домой, как только сможешь».

* * *

Два корабля за силовой паутиной Бисалоса. Один — маленький, транспорт, предназначенный для перелетов на более короткие расстояния, но к сожалению используемый для более длинных, ощетинившийся оружием, что очевидно не планировалось изначально. Второй — побольше и более комфортабельный, этакая космическая яхта, какими пользуются браксинцы, способная обеспечить уют во время долгих путешествий меж звезд.

Они встречаются; их шлюзы стыкуются и запаиваются.

Д’вра прикасается к волосам, хотя этого недостаточно, чтобы привести их в порядок, и даже безнадежно, затем покидает свой корабль и заходит в другой.

Он ждет. «Что меня к нему тянет?» — думает она. Он не чистокровный браксан, только немного привлекательный, едва ли страстный на ее вкус. Но вот он идет к ней и обнимает и Двр’а вспоминает. Спокойствие. Напряжение уходит, словно некая экстрасенсорная губка впитала его. После стольких дней наступает расслабление и покой. Она вспоминает.

— Йирил? — Феран говорит тихо и в общем спокоен. В других мужчинах Д’вра этого бы не потерпела.

— Жив. С ним все будет в порядке, — она отступает назад и смотрит на Ферана. Ей не хочется это говорить. Это неважно. — Я убила его.

Феран не спрашивает кого, или как, или почему.

— Я так и думал, — кивает он с пониманием.

— Но ты обещал ему…

Феран улыбается.

— И ты тоже.

Двр’а тоже улыбается, странно, что она помнит, как это делается.

— Ты ведь, в конце концов, браксан.

— Спасибо, — он кивает на транспорт. — Йирил там?

— Да, — отчаяние поднимается на поверхность. «Пока нет, — говорит она себе. — Ни сейчас, ни перед кем-то». — Там есть ниша за рубкой.

— Я доставлю этот корабль на Бракси, — говорит ей Феран. — Карантин снят. Жди меня здесь.

— Я бы снова хотела увидеть Бракси, — вздыхает Двр’а.

Он смотрит на нее, гладит по щеке и впитывает печаль.

— Мне там не будут рады, — наконец говорит она. — Может, это даже небезопасно.

— Думаю, ты не права.

Она раздражена, но только слегка. Все ее негативные эмоции смягчаются в присутствии Ферана.

— Ты не понимаешь наши обычаи и образ жизни.

— Ты не понимаешь, что такое чума, — мягко говорит он. — Эта эпидемия оказалась очень сильной. Говорят, не было ничего подобного с 5287 года, а та эпидемия вошла даже в азеанскую историю.

— Да уж, неудивительно, — с горечью говорит Д’вра. — Они нам ее и занесли.

Феран лишь кивает. Что можно ответить на правду?

— Ты — здоровая женщина, Д’вра, чистокровная браксанка. Они не могут себе позволить выгнать тебя.

— Не надо мне врать, — гневно бросает женщина, но затем смягчается. — Не лги себе, — шепчет она.

Он раз целует ее, огонь смерти пропал и осталось только спокойное удовольствие от человеческого контакта.

— Уединение? — наконец спрашивает она.

— Ты поселишься на Викарре. Тебе это подходит?

— Отлично, — угрюмо кивает Двр’а. — Я не могу обещать, что результат…

— Я понимаю, — прервал ее Феран. — Я только прошу тебя попытаться.

Она смотрит на него и впервые понимает, до какой степени он стал браксаном. Фераном правила мечта, вперед его гнала навязчивая идея мужчины-полукровки, которую может осуществить только настоящая браксанка. Сына равного по статусу его отцу может родить лишь чистокровная браксанка. Так просто. Но многие из таких вот умирают, так и не достигнув цели. Но Феран обменял это на жизнь Йирила, используя последние из своих азеанских контактов, чтобы привезти генетика из какого-то Института эстрасенсов на Военную Границу в обмен на некие услуги. Это справедливо. Д’вра вздыхает, решив, что попробует. Может, это и сработает. Вероятно нет. Но куда еще она может пойти?

— Я вскоре вернусь, — обещает Феран.

* * *

«Моя Хозяйка, — пишет Затар. — Наконец из Монтесекуи поступили хорошие новости: чума, насколько известно браксанам, закончилась. Вирус все еще действует на каких-то планетах в отдаленных частях Пустоты, но обычный карантин сдержит его распространение, пока эпидемия не закончится естественным образом.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40