Рожденные в завоеваниях (№1) - Рожденные в завоеваниях

Истребитель был слишком быстрым, слишком удачливым и находился слишком далеко. Они выстрелили по нему, но не достали несколько дюймов, и этого оказалось достаточно. Компьютеры не были готовы к такому неровному полету, они не могли следовать за резкими скачками человеческой фантазии, и найти место, которое займет истребитель. Всего через несколько секунд после того, как он появился из «дыры», истребитель прорвался сквозь периферию и вышел из радиуса действия всех сканеров.

— Сезал! — приказал Херек. — Затар летит на двенадцатом, чтобы догнать нашего гостя. Отправляйся за ним. Возьми еще пять истребителей. Проследи, чтобы Затар вернулся целым…

«Или ты вообще можешь не возвращаться, — мрачно добавил про себя Херек. — Страшно подумать, что браксаны сделают с нами. Лорд-командир Затар… я надеюсь, ты знаешь, что делаешь».

* * *

Он отказывался думать о том, что делает. Если бы думал, то вероятно остановился бы. Но работу требовалось выполнить и никто не мог с ней справиться, поэтому повернуть было немыслимо… Но если бы кайм’эра подумал о риске, то мог бы и повернуть, поэтому Затар заставлял себя думать о других вещах, когда бежал по коридорам «Сентиры», руководствуясь только воинскими инстинктами.

Этот истребитель — ключ ко всему. Им нужно его захватить, нужно его понять, если они хотят дать отпор опасному врагу. Затар повторял это себе, когда бежал по центральной палубе, сбрасывая с себя дополнительный груз. Вначале меч в ножнах с лязганьем упал на пол. Затем медальон, тяжелый плащ, перевязь, пояс, на котором висел меч. Все это Затар сбрасывал на бегу. После того, как он окажется внутри корабля-меча, каждый грамм лишнего веса будет дорого ему стоить. Если бы было время сбросить тяжелый браксанский костюм и одеться во что-то легкое, весом с перо, например, повторяющий форму тела мундир пилота! Но Затар ограничился перчатками и запрыгнул на борт корабля-меча, не думая о том, что у него голые руки. Ввиду того, что он делал, забота о поддержании традиции выглядела смешно.

Сесть в кресло, принимающее форму тела, включить силовое поле, пристегнуться, перетянув ремень по груди. Личное поле, рециркулятор, все было для него готово и, даже когда «Сентира» перевела корабль-меч в положение для взлета, лорд уже надевал перчатки — подобие латных рукавиц — и полушлем, которые дадут ему сенсорный доступ к внешнему миру. Взгляд на пульт управления, подтверждающий, что все идет хорошо. Да, он готов. Команду выпалил шепотом, до того, как сомнения овладеют его душой. Запускающий механизм «Сентиры» взял его корабль под контроль и…

Полет в Пустоту.

Затар вздохнул с облечением, вытянул руки в тяжелых перчатках и позволил пальцам пройтись по рычагам. Перчатки усиливали ощущения, и микроскопические разницы в давлении обеспечивали ему массу информации; Затар пытался вспомнить свою подготовку, приписывая значение каждому из двух дюжин главных рычагов, располагавшихся под пальцами. Эти для скорости, эти для компьютерного доступа, эти для связи… Он нажал на несколько кнопок, увидел, как плоские экраны заполняются данными.

— Двенадцатый, это Сезал на первом. Требую подтверждения.

Лорд говорил мягко, рассчитывая, что шлем усилит и передаст его голос:

— Затар на двенадцатом, встаю в один ряд с вами. У вас есть подтвержденный след противника?

— С уверенностью в семьдесят один процент, командир. Это неплохо, — добавил Сезал, вероятно, считая Затара неопытным военным. Браксан мрачно улыбнулся. Он бы в этот момент полетел вперед при уверенности, выраженной и однозначным числом. Им слишком сильно требовался этот истребитель, чтобы гипотезы приборов могли отпугнули. — Передаю данные.

Затар наблюдал за тем, как данные наполняют экран, траекторию известного пути истребителя, соединенную с вероятным курсом и вероятной скоростью… Кайм’эра посмотрел на цифры и содрогнулся. Предстоял тяжелый полет.

— Ложусь на выбранный курс, — передал он.

— Первый, второй, восьмой, десятый и пятнадцатый последуют за вами. Связка установлена — подразделение связано автоматически. Подтвердите.

Затар подтвердил.

— Максимально широкое поле охвата, максимальная чувствительность сканеров, — приказал он.

Остальные корабли растянулись вокруг него, доведя расстояние между собой до максимума. Это было плохо для обороны, нехорошо для атаки, но это давало им самый большой шанс найти след азеанца.

— Вы ведете, командир, — послышался голос Сезала.

Затар без колебаний установил курс и задал своему кораблю самое большое ускорение. Его личные компенсационные возможности были хорошими, но все-таки ограниченными, к тому же имелся лишний вес и вероятно это ослабит его шансы. Затар пытался об этом не думать, сосредоточив все внимание на экранах. Звезды: их проецировал на экраны компьютер, расставляя в соответствующем порядке в иллюзорной Пустоте. Затар так и подмывало погасить дисплей, чтобы смотреть на сверхсветовую ночь во всем ее странном великолепии, но здравый смысл победил, и он убрал палец с нужной клавиши. Это был совершенно неестественный мир, который человек не должен был увидеть, но волшебство технологии позволяло ему это сделать. Вид его повернул взоры людские к богам — или, напротив, заставил отвернуться от них — и мог довести до сумасшествия даже самых стойких воинов. Затар не понимал его, не понимал, почему этот мир приводит людей к безумию, ни один человек, не открывший себя для сверхсветовой ночи, не мог это понять. Но сейчас было не время рисковать своим рассудком и потому Затар оставил дисплей включенным.

— След корабля! — объявил Сезал.

Самый дальний корабль поймал след прохождения истребителя. Из этого почти неощутимого следа можно было определить курс и скорость. Затар ждал, затаив дыхание, пока компьютер выполнял свою работу. Наконец давно ожидаемые данные заполнили экраны, и он быстро выработал курс перехвата.

Когда Затар передал курс сопровождающим кораблям, последовало молчание.

— Это превышает ваши параметры, лорд-командир, — помедлив, возразил Сезал. — Не забывайте, что ваш личный вес…

— Я знаю математику, — сухо ответил Затар. — Решать мне, не так ли?

Как человеку, который пострадает вероятнее всего, ему первому придется отказаться от погони. Или так думали остальные.

— Мы не сможем захватить этот истребитель, Сезал, если не увеличим скорость, — пояснил лорд. — Я понимаю, какой это риск. Курс подтвержден?

— Да, — последовал ответ.

И началась погоня.

«Дураки! — думал Затар. — Когда ваши предки впервые собирались в городах, строили стены, чтобы защититься от ярости природы, мой народ состоял — охотники, воины — жили в северных степях. Пока ваши народы развивали цивилизацию, мы развивали Человека. В то время, как вы позволяли слабым и уродливым выжить, и давали им возможность размножаться, мы убивали любое дитя, слабого телом или духом, чтобы они не испортили будущие поколения своими недостатками. Мы выше вас по силе и выносливости, чем любой человек, которого когда-либо производило на свет ваше племя. Мы — дети Тазхейна, бога-воина — и сила его крови сохранится, в темноте, в битве в Пустоте, и в долинах Курата».

Перегрузка плавно нарастала, но ему Затару предстояло почувствовать на себе ее действие. То же управление силой тяжести, которое позволило межзвездные полеты, защищало человека от худших воздействий; в рамках своей компенсационной системы человек мог путешествовать без дискомфорта. К сожалению Затару требовалось больше, чем позволяла система. Уверенным движением он установил новые параметры ускорения и весь страх, который он мог испытывать, был погашен упрямством браксана. Не существовало другого способа получить то, что он хотел, поэтому кайм’эра вынужден терпеть.

— Гипотеза, — сказал Затар компьютеру. — Время перехвата. Шансы контакта с кораблем-базой.

«5,4 стандартные единицы времени до пересечения вектора, — пришел ответ. — Текущий риск контакта 05%, — затем компьютер добавил: — Настоящее положение истребителя противника — 95% точности. Фактор риска может резко увеличиться».

Теперь Затар чувствовал давление, первое мягкое обещание боли. Он посмотрел на шкалу перегрузки — «Макс +255», говорилось там — затем она отключилась. Какой толк от того, что он знает цифры? Если лорд потеряет сознание, то корабль стабилизирует скорость и позволит ему прийти в себя. Так какое значение имеют цифры?

— Отчет о состоянии дел, — передал он.

Три корабля-меча дошли до предела, как и он, двум еще оставалось его достигнуть. Сезал находился в рамках безопасной зоны. Ни у кого из них не дошло до таких показателей, как у Затара, что было понятно. Его базовая масса значительно превышала их показатели.

Теперь давление стало сильнее и когда Затар пытался дышать, на его грудь давил вес. Кайм’эра сконцентрировался на том, чтобы делать глубокие вдохи, дышать медленно; он собрал всю мышечную силу, которая дала ему возможность максимально расширить грудную клетку. Но каждый следующий вдох давался труднее, и лорд теперь надеялся только, что враг появится в радиусе обстрела до того, как сила тяжести окажется слишком высокой.

«5,0 стандартных единиц времени до пересечения векторов», — информировал его компьютер. Затар не стал смотреть на фактор риска. Какого коэффициента окажется достаточно, чтобы он повернул назад — десять процентов? Двадцать процентов? Считалось, что только дурак будет следовать избранным курсом, если фактор риска выражается двузначным числом. У Затара появилось чувство, что ко времени окончания погони они будут близки к трехзначному.

И, не исключено, что он слишком сильно перенапрягся. Кайм’эра сражался против невероятного давления, каждый вдох давался ему с невероятным трудом. Сердцебиение эхом отдавалось в ушах, ритм был учащенный и рваный. Затар подумал, не снизить ли скорость и идти дальше не на максимуме, но затем силой воли снял руку с рычагов управления. Теперь стало ясно, почему главные регуляторы находились в ручках кресла пилота, под кончиками пальцев. Борясь против высокого давления, он не смог бы провести настройку вручную.

Когда Затар посмотрел на компьютерный дисплей, перед глазами пошли круги — осталось 4,6 единиц времени. И перехват оставался лишь возможным, не было никаких гарантий. А если потребуется больше времени? Затар пытался не думать об этом.

Что переживали другие? Он проверил экраны, отметил с удивлением, что количество сопровождающих кораблей уменьшилось на одного. Пятнадцатый исчез. Вероятно, пилот потерял сознание и запустилась программа спасения. Его корабль вернется на «Сентиру» на автопилоте, на допустимой скорости, которая не нанесет человеку вреда.

Раньше Затару не приходило в голову, что к тому времени, как он поймает добычу, другие могут оказаться не в состоянии ему помочь. Если он вообще до нее доберется. Кайм’эра больше не чувствовал свои легкие, мог только делать короткие вдохи, давление сжимало его все более и более жестоко, будто стягивая кожу с лица и превращая каждую складку одежды в инструмент пытки. Осталось 3,4 единицы времени. Может, теперь сбросить скорость, взять менее болезненный курс? «Твои предки никогда не боялись боли», — напомнил себе Затар. И сам себе возразил: «Моим предкам никогда не доводилось сталкиваться ни с чем подобным».

— Лорд-командир Затар, подтвердите, что вы на связи. — Сезал. Его голос звучал напряженно, терпение явно достиго предела.

— Подтверждаю, — удалось выдохнуть Затару. Вечный раб браксанского имиджа, он смог сделать так, чтобы голос звучал сильнее и увереннее, чем на самом деле.

— Мы потеряли второго, восьмого и пятнадцатого. По моим оценкам десятый через 0,25 единиц времени будет вынужден повернуть назад. Рекомендую провести настройку курса прямо сейчас, пока нас трое.

Сезал не стал говорить о собственном состоянии, оно было и так ясно по голосу. Он ужасно страдал, но будет терпеть. Сезал был сильнее остальных, а его корабль-меч — самым лучшим. Его компенсационая система наиболее эффективна, а собственный вес даже не приближается к весу Затара. Кайм’эра знал, что Сезал будет держаться — даже если это убьет его.

— Придерживаться нынешнего курса, — удалось выдавить браксану. Он попытался посмотреть на компьютерный дисплей и увидел только точки и вспышки света. Или слабо загоревшуюся цифру: 2,5. Теперь требовались все силы, чтобы просто остаться в живых, и забыть про такие вещи, как остановка сердца, удушье или разрушение грудной клетки. Если Сезал может идти дальше, то Затар — и подавно, а тот факт, что пилоту это дается легче, чем лорду, объясняется просто лучшими компенсационными возможностями организма Сезала. А браксаны славятся своей выносливостью и терпением.

Десятый корабль исчез. Затар слышал, как Сезал это объявил, или просто увидел какое-то отображение на дисплее, заметил цифры между плывущим ослепительным светом? Затар не мог точно сказать и это не имело значения. Теперь роль играли только чистая выносливость, отуманивающая сознание боль, вечность ожидания; они измерялись вдохами-выдохами и ударами сердца, сопровождались гулом крови в ушах, более громким, чем любой звук во вселенной. И тьма наползала. Уголком глаза он увидел…

«Ты должен держаться!».

… кружение света, кровь пульсирует по венам, сердце просто разрывается…

«Я — браксан!»

… и — внезапное освобождение, звон в ушах, дисплей мигает: «Стабилизация вектора» — и Сезал все еще рядом. Затар переждал секунду — не больше, чтобы прийти в себя и проверил обратный отсчет времени — 0,05.

— Готовиться к контакту с противником! — удалось вымолвить ему.

0,03… 0,01 — и вот он, как раз там, где и сказал компьютер.

Враг.

Он был мощнее, чем корабль Затара, быстрее и в отчаянии считал секунды. Только увидев их, враг бросился вперед во тьму, оставив преследователей позади. Затар и Сезал последовали за ним. Азеанец был в меньшинстве и ближе к дому, поэтому станет избегать конфронтации, а они рисковали все время, что следовали за ним. Но они должны достать его или их уничтожить «Завоеватель».

Вопреки здравому смыслу Затар проверил фактор риска.

Тридцать два процента.

Он выключил дисплей.

Давление снова нарастало, но на этот раз кайм’эра был к нему готов. Боль вывела из строя четверых из лучших людей Сезала, не сломив его самого и лорда-командира, но как хорошо азеанец справится с этим тестом? Да, компенсационная система лучше, чем у большинства, но это — азеанцы, а эта раса создавалась, чтобы напоминать расу Затара во всем, кроме цвета кожи и волос. Враг должен быть высоким, крепко сложенным, но его предки — не воины. Вес будет работать не в его пользу и сделает полет борьбой за выживание. И на этой арене Затару нет равных.

«Повернись и сражайся!» — думал он, бросая вызов вражескому кораблю, но вместо этого враг пытался от него убежать. Плохой знак. Ему бы следовало воспользоваться преимуществом своей прекрасной маневренности: им было бы трудно следовать за ним, если бы азеанец применил серию резких изменений курса. Но противник продолжал следовать только вперед, а это говорило о том, что он находится близко от дома, а это в свою очередь означало, что…

Затар отключил дисплей по вполне определенной причине и теперь заставил себя учитывать другие факторы, не те, которые выдавал компьютер. Такие, как: смеют ли они открыть огонь, когда неприятель доказал, что может прогнозировать такое действие. Кораблям-мечам сперва требуется занять лучшее положение, но они его не займут, пока азеанец не смилостивится…

Во время этого ускорения боль сильно не беспокоила лорда: предвкушение предстоящей битвы позволил забыть о неудобстве, дыхание стало естественным, как взмах меча. Затар вышел из состояния забытья, он чувствовал страдания тела, но был отстранен от этого, словно его телесная форма была не больше, чем груз, только частично подсоединенный к его личности и который вечно требуется таскать за собой. Что это — сила воина или предвестник разрушения? Лорду не пришлось решать этот вопрос. Его тело агонизировало долгое, очень долгое время и внезапно все кончилось. Вражеский истребитель стабилизировался и корабль Затара встал тем же курсом, словно прилепившись к противнику. Он выжил.

Затару потребовалось недолгое время, чтобы привести дыхание в норму.

— Сезал? — несмело спросил он.

Первый Меч ответил не сразу, но все-таки ответил:

— Я думаю, это ловушка.

Затар не согласился — так подсказывал ему инстинкт, а не здравый смысл. Откуда он знал, что противник сдался перед болью? Почему он так уверен, что азеанское сознание медленно отключилось, заключенное в теле, не выдержавшем давления? Не было времени размышлять, каждая потерянная минута еще больше увеличивала риск.

— Давай снимем его поле, — сказал он Сезалу.

Последовало молчание. Затем ответ:

— Для этого потребуется время.

— Я это понимаю.

— Что вы собираетесь делать?

Затар улыбнулся, но не ответил. «Увидишь!» — сказал он мысленно.

Он открыл огонь по врагу, проверяя, не окажет ли тот сопротивления. Сопротивления не последовало. Учитывая, что азеанский истребитель показал, что способен сбить корабль-меч как раз в момент выстрела, его бездействие являлось разумным доказательством того, что пилот больше не управляет кораблем. Отлично.

Поле поглотило огонь, на короткое время замерцало, затем рассеяло энергию. Разбивание поля потребует исключительной точности. Слишком слабая атака — и поле просто ее рассеет. Слишком сильная — и произойдет перегрузка. Им требовалось идеальное равновесие — достаточно сильный удар, чтобы повредить генератор, но недостаточно сильный для разрушения корабля.

Конечно, пилот может очнуться в любой момент.

А ведь еще имелся и корабль-база…

— Вперед, — сказал Затар, передавая браксинцам схему атаки.

Осторожно, осторожно: стрелять именно так, с такой силой, в таком ритме, немного больше, чем может выдержать силовое поле, и затем ослабить огонь, ослабить быстро! И чуть больше энергии для окончательного удара…

«Внешнее силовое поле разрушено», — проинформировал компьютер.

— Отлично, — прошептал Затар.

— Что теперь, командир? — спросил Первый Меч.

Затар отметил, что Сезал говорит неровным голосом, значит, он или сильно пострадал во время полета, или посмотрел на поднимающийся фактор риска. В его голосе могли ощущаться боль или страх, результат бы получился тот же.

— Теперь мы его захватим, — облегченно выдохнул Затар.

Молчание. Никаких комментариев не требовалось. Затар прекрасно знал мысли пилота, словно они появились в его собственной голове: «Он, вероятно, спятил! Это совершенно немыслимо!»

Но лорд говорил серьезно. Им требовалось взять этот корабль, чтобы знать, против кого они сражаются, и поэтому они должны были подняться на борт. Пока находятся в Пустоте. Фактор риска взлетел так высоко, что любой человек по здравом размышлении уже давно повернул бы назад. Ведь обстоятельства делали их беззащитными перед врагом.

Затар колебался только секунду, затем выключил наружное силовое поле.

Никакого ответа.

Он быстро проверил регуляторы собственного силового поля. В теории оно должно было защитить от Пустоты, на практике следовало это проверить. Но все, казалось, в порядке. Затар протянул руку к корабельному запору и ослабил его, в кабину стал просачиваться воздух. Покалывание на коже, это силовое поле использует проходимость его тела, как опорную плиту для действия, стабилизируясь против притяжения вакуума. Рециркулятор щелкнул и переключился на режим Пустоты, теперь он не только будет поставлять Затару свежий воздух, чтобы дышать и поддерживать температуру тела, но также будет следить и за давлением внутри поля.

Он подумал обо всех вещах, которые может дать непроницаемое силовое поле, и поразился, как человек когда-то осмеливался выйти в Пустоту без него. Столкнуться с Пустотой, не имея ничего, кроме ненадежной тряпочки между собой и убийственным вакуумом… — мысль эта ужасала. Затар в последний раз проверил рычаги управления, открыл люк…

Хаос, черный и зловещий, заполонил его разум.

Сверхсветовая Пустота. Таинственный мир, что природа не собиралась показывать человеку, реальность, которую не мог познать человеческий ум. Бесконечность темноты; в ней разум бросал вызов наблюдениям — такая абсолютная пустота, что разум боролся, чтобы отказать ей в существовании. Где недоставало движения, его создавал бессознательный разум. Темнота ползла, извивалась, искажалась перед глазами лорда и пронзала сопротивляющийся мозг, отгоняя рациональные мысли в пользу сенсорного хаоса. Присутствовал шум, но не поддавался описанию — шум слепящий, шум удушающий, черный, пустой звук, который наполнял вселенную своей пустотой. Чувства смешивались и сливались, каждое искало в другом какой-то настоящий стимул, чтобы служить якорем в вечном Ничто — и потерпело поражение. Разум барахтался и старался выбраться, потерянный в хаосе… и приветствовал страх, как что-то конкретное, знакомое ощущение во вселенной, сошедшей с ума.

— Командир?

Затар закрыл глаза и попытался сфокусироваться на звуке, шедшем из передатчика, вмонтированного в шлем.

— Командир! Вам нужна помощь?

— Нет, — прошептал Затар. Никто не должен видеть его в таком состоянии. — Со мной все в порядке, — «Со мной все должно быть в порядке». — Прикрой меня. Я иду туда.

Компьютер повел его к врагу. Затар едва ли что-то чувствовал. «Соединение закончено», — наконец объявила машина. До азеанского корабля можно было дотянуться рукой и, казалось, он висит без движения рядом с его собственным. Затар пытался не смотреть на окружающий его хаос, устанавливая на своем корабле компенсационный режим от возможного толчка. Это требовалось для того, чтобы корабль оставался в одной позиции по отношению к азеанскому истребителю. Если удача будет сопутствовать Затару, — и если вражеский пилот не очнется слишком быстро — то кайм’эра сможет подняться на вражеский корабль и подключить его компьютер к своему собственному. По крайней мере теоретически все было верно. Но сколько раз это делалось в реальности?

Затар сфокусировал внимание на корпусе азеанского истребителя и выбрался из корабля-меча. Он и раньше выходил в Пустоту, но никогда — при таких условиях. Теория была та же самая, но риск гораздо выше. Лорд проявлял осторожность, чтобы не смотреть в Пустоту, пока двигался к вражескому кораблю, провел поддерживающий канат к одному из оружейных портов и использовал его, как якорь. «Если пилот сейчас придет в себя… может произойти неприятность», — подумал Затар. Он поискал рычаг, открывающий дверь, а когда того не оказалось на том месте, где Затар ожидал его увидеть, он на мгновение впал в панику. Разве не предполагается, что азеанская технология — зеркальное отражение браксанской? Затем кайм’эра вспомнил принцип противоположности, перебрался в дальний конец корпуса и поискал там. Мгновение спустя он нашел рычаг. Приложить усилие, тогда высвободится защитный механизм… Все оказалось подобно тем кораблям, на которых его готовили. Через минуту истребитель раскрылся. И Затар смог проникнуть на борт.

Пилот сидел, скорчившись в дальней части корабля, кровь текла из глаз, ушей и рта. Биосканер указывал на то, что он умер недавно. Затар посмотрел повнимательнее и понял, что на самом деле пилот — женщина, и затем увидел еще кое-что, от чего его кровь в его жилах застыла, и увиденное вывело его из равновесия больше, чем все силы Пустоты вместе взятые.

Дрожащей рукой Затар дотронулся до повязки, украшавшей шлем пилота. Поскольку силовое поле заканчивалось на поверхности шлема, Затар без труда смог снять нить.

Красно-серебристая. Он мгновение смотрел на нее, затем заткнул за страховочный ремень. Потом, дрожа, обратил внимание на компьютер. То, что он увидел, то, о чем гласили эти цвета, просто поражало, Затару потребовалось отогнать от себя эти мысли, чтобы зафиксировать внимание на том, что требовалось сделать.

Он знал компьютеры и немного знал азеанский — и был готов, насколько возможно, к подобной ситуации. Тем не менее, лорду потребовалось долгое время, чтобы убедить направляющий разум истребителя принять соединение с кораблем Затара, в основном потому, что он не знал код пилота. Но, в конце концов, у Затара все получилось. Истребитель принял его указания — или, скорее, указания Сезала — и даже когда Затар пробирался назад на свой крошечный корабль, фактор риска уже значительно снизился.

Наконец Затар оказался внутри, включил силовое поле и передал Сезалу: «Все в порядке». Он положил руку на страховочный ремень, под которым была надежно спрятана красно-серебристая нить, и подумал, не соврал ли он Сезалу.

Голос Первого Меча прозвучал странно. Он казался ошарашенным тем, что произошло.

— Идем на соединение с «Сентирой», лорд-командир. У меня для вас готов вектор курса.

Затар посмотрел на дисплей — и поморщился. Да, им придется значительно уменьшить скорость. Будет не так плохо, как по пути сюда, но и не прогулочный полет.

— Принято, — сказал Затар. — Начинай.

На этот раз у него было много поводов для размышлений.

* * *

Вначале пришла боль. Затем свет: тени на блестящем фоне, медленно принимающие цвет и форму. Постепенно его сознание вернулось и вместе с ним — вечно присутствующее браксанское беспокойство.

— Где я… кто здесь? — горло саднило и слова прозвучали глухо, еле слышно. Раскаленные докрасна иголки прознали конечности, огонь бушевал к каждом суставе. Перед тем, как утратить сознание, Затар думал, что, вероятно, не может страдать сильнее. Он ошибался.

— Февак, сын Сераса, главный врач «Сентиры», — голос был низкий и тихий, с нервной дрожью. Разве браксаны не убивают тех, кто видел их слабость? — Вы находитесь в медицинском отсеке, в отдельной палате. Вы что-нибудь видите?

Перед тем, как ответить, Затар сделал глубокий вдох и заставил себя говорить уверенным тоном, несмотря на боль:

— Да.

— Хорошо, — ровно произнес врач. — Глазам нанесены кое-какие поверхностные повреждения. Но я считаю, что мы с ними справились.

Затар вспомнил неровные, бессистемные вспышки света, которые почти возвращали его в сознание, и кивнул. Ему было больно двигаться.

— Что-то еще? — спросил он.

— Минимальные внутренние повреждения. Мы со всем разобрались. Больше всего пострадали глаза. Я хотел бы проверить вашу чувствительность, как только вы будете готовы.

Для браксанов считалось приемлемым получать ранения в бою, и никакого позора лечению не приписывалось, но теперь битва закончилась и было непозволительно валяться в постели дольше необходимого и тратить слишком много времени на выздоровление. Собрав волю в кулак, Затар заставил себя сесть; боль была такой жгучей, что возвращение во тьму доставило бы удовольствие. Но он мог различить лицо врача и с радостью отметил его удивление.

— Как вы оцениваете мое теперешнее состояние? — спросил Затар.

— Если честно, то как невероятное, — пораженно выдохнул доктор. — Вы не должны были остаться в живых, не то что придти в сознание, — в его голосе послышался благоговейный трепет.

«Хорошо, — подумал Затар. — Отсюда информация распространится по всему кораблю».

— Ваше тело — один сплошной кровоподтек, как снаружи, так и внутри. Я думаю, мы справились с худшим, но вы достаточно долго будете чувствовать дискомфорт.

— Я — воин, — ответил Затар. Пусть врач думает, что хочет. Теперь Затар видел комнату, быстро переделанную для его удобства. Его вещи постирали и положили рядом. За ними на крюке висел свободный черный халат из какого-то мягкого по виду материала.

— Вам не повезло с одеждой, — продолжал врач. — По этой причине пилоты одеваются так, как вы видели. Под давлением, которое вы испытывали, каждая складка одежды становится подобием абразива. Я рекомендовал бы более свободную и мягкую одежду, пока вы поправляетесь.

Теперь Затар полностью сфокусировал взгляд и увидел, что случилось с его телом. Темно-пурпурные полосы шли по ногам, рукам и корпусу и длинные ссадины — теперь уже зарубцевавшиеся — отмечали места, где складки толстой шерстяной материи вошли в плоть. Ему придется провести какое-то время, подвергнувшись насильственной регенерации, если лорд хочет избавиться от шрамов.

Он сделал глубокий вдох, пытаясь собраться с силами, и заставил себя подняться на ноги. Если бы он был один, то определенно бы упал, в присутствии же другого человека Затар не мог себе этого позволить. Ему потребовались все силы и воля, чтобы сохранять равновесие, в то время как комната плыла перед взором с головокружительной скоростью.

— Как Сезал? — осведомился он.

— В плохом состоянии, но выживет, — сказал врач. — Он был подходяще экипирован для такого полета и он вовремя вернулся. Кое-какие повреждения, но мы все в состоянии вылечить. Я велел ему оставаться в постели какое-то время. Вам же я не могу приказывать, — сухо добавил он.

Затар сосредоточился на том, чтобы добраться до одежды — руки горели, комната качалась, но главное было — сохранить лицо. Затем Затар добрался до места назначения и каким-то образом сам, без посторонней помощи облачился в плотно прилегающие одежды. Было бы гораздо менее болезненно надеть халат, но это для браксана считалось неприемлемым.

— Сколько времени прошло после сражения? — спросил кайм’эра.

— Вы оставались без сознания два дня, — тихо сказал врач. — Частично из-за снотворного. Херек неоднократно интересовался вашим самочувствием. Он захочет с вами встретиться, как только вы сможете его принять.

— Конечно.

Рядом с кроватью стояла стеклянная баночка. Врач поднял ее и открыл.

— Я подумал, что вам это может понадобиться.

Белила для кожи. Матовые, без блеска — хорошо. Затар обычно пользовался более прозрачной косметикой, но эта скроет произошедшие на лице изменения. Один взгляд в зеркало дал ему понять, насколько он плох, и лорд нанес на кожу толстый слой белого крема — как для собственного спокойствия, так и для спокойствия всех остальных. Получилось идеально: если учесть косметику на лице и одежду, то Затар выглядел поразительно не пострадавшим.

— Передайте Хереку, что я готов принять его, — властно произнес он.

— Здесь?

— Нет, в моей каюте.

— Но лечение… — врач прикусил язык под суровым взглядом Затара. — Конечно, лорд. Могу ли я рекомендовать вам выделить какое-то время для регенерации? Повреждения еще не полностью исправлены.