Рожденные в завоеваниях (№1) - Рожденные в завоеваниях

— Этого не должно было случиться. Этого больше никогда не произойдет. Пусть этого будет достаточно.

— А если против тебя выдвинут обвинения? — спросил Тау.

— Кто обвинит меня в убийстве гражданского лица? — сказала Анжа с упреком.

— Любой член Совета Правосудия, кому первым придет в голову выдвинуть против тебя это обвинение, — доктор помедлил. — Попал, верно?

Он пробил ее броню и эмоции зашевелились в душе. Страстное желание, и отчаяние, и необходимость человеческого контакта. С кем, если не с ним? Он предлагает поддержку. Его беспокойство кажется искренним. Почему бы Анже не принять его помощь?

— Ты не знаешь, о чем просишь, — Анжа почувствовала, что дала слабину, и предвидела падение щитов, которые всегда оберегали ее от суждений — и презрения — остальных людей.

— Доверься мне! — мягко сказал Тау.

Анжа изучала его снаружи и изнутри, глубже, чем делала когда-либо раньше. Его предложение давало ей свободу изучить личность Тау изнутри, оценить его доверие, и она воспользовалась возможностью, чтобы понять то, что профессиональная этика раньше запрещала, сугубо личные вопросы. Тау встретил ее открыто и откровенно показал мотивы своих действий. Беспокойство. Любопытство. Дружелюбие. Анжа осторожно попробовала последнее и, несмотря на чужой для нее тон, нашла ответную реакцию у себя. «Мне нужно высказаться, — подумала Анжа. — И здесь есть тот, кто готов выслушать меня». Больше она не станет ничего рассматривать.

— Что ты знаешь о телепатическом контакте в гетеросексуальной паре, соединившейся на всю жизнь? — спросила Анжа. Она не могла выразиться более ясно, если только выложить все прямо, и ожидала от Тау смущения. Но он, по-видимому, понял, что она имела в виду.

— Говорят, что в процессе полового контакта телепаты очень сильно соприкасаются друг с другом — независимо оттого, связанна ли эта пара на всю жизнь или нет, — ответил Тау. Он все понял — таков был скрытый смысл его слов. Если у Анжу нет необходимости объединяться с кем бы на всю жизнь — право на это давалось азеанцам от рождения, — то она, конечно, ищет удовольствия по другой причине. Тау принимал это как должное.

Анжа этого не ожидала.

— Ты знаешь о процессе? — насупилась она, но почувствовала облегчение: может, ей и не потребуется все объяснять.

Тау пожал плечами, но глаз не отвел.

— По слухам, — ответил он настороженно.

— Институт тебя не готовил?

— Не в этом плане.

— Им следовало бы… Следовало ожидать… — Анжа замолчала, обеспокоенная внезапным открытием. Почему они пренебрегли объяснением такой важной части ее прошлого? Не ожидали, что она рискнет быть пойманной, ради того только, чтоб поэкспериментировать… Нет, на них это не похоже. В Институте все очень щепетильны. Тем не менее им следовало рассказать обо всем Тау.

И вдруг все встало на свои места: они хотели, чтоб Анжа зависела от Института, и такие меры обеспечили бы ее постоянную привязанность. Не найдя себе поддержки среди членов экипажа, ей пришлось бы вернуться к Ллорну. Или нести бремя воспоминаний в одиночестве.

«Будьте вы прокляты! — зло подумала Анжа. — Будьте вы все прокляты!».

Она повернулась к Тау и, хоть ногти и впивались ей в ладони от кипящего внутри гнева, Анжа заставила себя говорить спокойно, чтобы ясно дать понять ему: ее ярость направлена на других.

— Сядь, — тихо сказала женщина. — Я попытаюсь объяснить.

Он сел около письменного стола, Анжа пристроилась на краешке стула с другой стороны, напротив него, ее пальцы нервно постукивали по столешнице.

— Вскоре после того, как меня сюда назначили, мы остановились на Шеве, чтобы собрать эскорт для сопровождения на Кол-Суа. Помнишь? — Тау кивнул. — Посол Левирен… предложил мне заняться любовью. До этого я проявляла осторожность и избегала любых сексуальных контактов, опасаясь политических последствий, но на Шеве… — она вздохнула. — Я приняла предложение. Он хотел меня и трудно отказать кому-то, когда ты так захвачен его вожделением. Я сказала себе, что заслужила это. Я всю жизнь отказывала себе в одной части жизни, но теперь, после того, как самый трудный период закончился, я могла себе позволить немного расслабиться. И вот я приняла предложение Левирена. У него был дом в окрестностях Венесаши и мы отправились туда — тихое, уединенное место, где нас никто не побеспокоит. Я помню, как почувствовала напряженность его ожидания, силу желания и прочувствовала все внутри него — более четко, чем когда-либо с простым человеком. Возбуждение любого рода стимулирует телепатический контакт и более всего — сексуальное возбуждение. Для телепата удовольствие — это поделиться опытом; барьеры полностью открываются и каждый переживает удовольствие за двоих… как я предполагаю. Так должно быть. Я так этого и не выяснила. Потому что он умер, Тау. Когда Левирен держал меня в объятиях, когда я ответила ему… он умер.

Анжа мгновение наблюдала за реакцией Тау. Но ее не последовало, и женщина коснулась его поверхностных мыслей, ожидая отвращения или жалости, или и того и другого. А нашла только беспокойство. Это удивило Анжу.

— Я пыталась определить, что могло вызвать его гибель, — тихо сказала Анжа, успокоенная тем, что нашла в Тау сочувствие. — Я могла думать только о ярости и жестокости внутри меня, которые перешли из сознания в сознание со всей силой прямого контакта, а Левирен с этим не справился. Он ушел из жизни — просто перестал существовать. Я убедила себя, что случилось именно это, и более яростный и сильный человек может преуспеть там, где провалился Левирен. И я стала искать такого человека.

— Арварас, — догадался Тау.

— Кей Сан. Другие. Это ни разу не сработало.

— Разве нет способов блокировать контакт в этом случае?

— Это называется дисциплиной контакта, — сухо ответила Анжа. — Я не могу этого сделать. Не спрашивай меня, почему — я сама не представляю — но я так и не смогла ее освоить. Мое тело является проводником для мыслей, и чем больше я напряжена, тем лучше это срабатывает. Моя единственная неудача. И очень большая, проклятье! Однако я продолжала искать. Я считала, что решением проблемы будет мужчина, собственная природа которого так брутальна, что ничто из моих откровений его не удивит.

— Серу Че-Ли.

— Я потратила целый год, проводя расследования, чтобы найти людей, которые помогут его отыскать. Когда подошло время и нам предстояло провести отпуск на поверхности планеты, я запросила Адриш. Я знала, что Че-Ли там, — Анжа пожала плечами, но это больше походило на нервную судорогу. — Ты знаешь остальное.

— Все было также? — мягко спросил Тау.

Она кивнула. Анжа пыталась сделать так, чтобы воспоминания не повлияли на ее голос, но не привыкла к такому обману и не сумела спрятать своих страданий.

— Он мертв, — глухо выговорила она. — Они все мертвы. Что-то во мне убило их и это что-то продолжит убивать каждый раз, когда я пытаюсь… при любой попытке.

— Может, тебе удастся на этом сосредоточиться и…

Анжа зло тряхнула головой.

— Нам не дано видеть телепатический процесс изнутри. Это гарантировано нашей психологической обработкой. Предполагается, что это не дает нам сойти с ума. Нет, я попала в капкан. И я скажу тебе кое-что, Тау. Я унаследовала мое либидо не от азеанских родителей. Принять это было гораздо сложнее, чем что-либо в моей жизни вообще, — женщина отвернулась от врача, раздумывая, заметил ли он ее дрожь. Вероятно заметил. — Но если ни Че-Ли, значит, никто. Ярость в нем была для меня словно домом. Я не могу представить сознания, более подходящего для моего собственного.

— Так что теперь? — тихо спросил Тау.

Анжа встала и обхватила себя за плечи.

— Я живу. Я служу Империи. Я продолжаю действовать, — костяшки ее пальцев побелели от напряжения. — Это реальность, Тау. Мне требуется жить с тем, какая я на самом деле есть.

— И позволить этому приносить тебе боль? — уточнил доктор.

— У меня есть выбор? — с ненавистью пробормотала Анжа.

— Зачем ты спрашиваешь? Конечно есть.

Она мгновение смотрела на него, раздумывая.

— Да, — сказала Анжа наконец. — Ты вероятно сможешь это сделать. Но разве правильно лечить здорового? Перенаправить сексуальное возбуждение просто потому, что оно в настоящий момент ненужно? Им это понравится, — внезапно сказала Анжа. — Им это очень понравится. И именно по этой причине, если и не по какой другой, я не буду этого делать.

— Ты уверена?

Она задумчиво разглядывала пол. Совет с аплодисментами встретил бы гормональную настройку — и этого было достаточно, чтобы Анжа приняла решение.

— Да, — ответила она Тау. — Абсолютно.

Он чувствовал в ней напряжение, а потому встал и подошел к ней, и предложил контакт. Увидя это, она отпрянула.

— Это не очень хорошая идея, — пробормотала она. Тау сжал рукой ее плечо. Волна боли и отчаяния летела через его руку к сознанию от сознания Анжи. И Тау посылал ей утешительные мысли. Анжа подняла голову и посмотрела на доктора. Она не плакала. За долгие годы она забыла, что это такое. Но была близка к тому, чтобы расплакаться.

Анжа накрыла его руку своей и улыбнулась.

— Я выплесну это на Бракси, — пообещала она.

— Я не забуду это обещание, — кивнул Тау.

3

Издалека этот корабль показался им торговым, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что ничего подобного. Во-первых, слишком много орудий — и очевидно нацеленного, во-вторых, никаких следов лицензирования или отметок о происхождении. В-третьих, не одно, а два внешних защитных силовых поля — а это значило, что корабль ожидает выстрелов, и частых.

Йирил и Сечавех с сомнением посмотрели друг на друга, но позволили кораблю зайти на стыковку.

Казалось, он колебался перед тем, как состыковаться с боевым кораблем, и медленно и с опаской шел на сближение. И только в последний момент, когда посадка стала необходима, корабль сбросил внешние защитные поля.

Охрана «Сентиры» насторожилась, когда открылась дверь и спустился трап.

— Как ты считаешь, нам следовало их предупредить? — прошептал Йирил.

— Совсем нет, — возразил Сечавех.

Наверху трапа показался человек и стоял там, ожидая неизбежной проверки.

— Оставайтесь на месте… — начал офицер, затем посмотрел на кайм’эра, чтобы проверить, правильно ли среагировал. И с удивлением увидел, как они забавляются, глядя на него, и его рука с зажатым в ней шокером задрожала.

— Я полагаю, это кайм’эра Затар, — сказал, подойдя ближе, Йирил.

— Если нет, то ваша система безопасности явно не эффективна, — Затару тоже было забавно наблюдать за разворачивающейся сценой. На голове у него был обруч, прижимавший почти белые волосы. Свободная рубашка, расстегнутая до пупа, широкий шарф и пара высоких лугастинских перчаток, чтобы экипаж не увидел большую часть его тела, чем он мог позволить им разглядеть, — вот каково было облачение Затара. Он даже купил плащ по пути назад, чтобы с его широких плеч каскадом лилась материя, хотя и яркого бирюзового цвета. Более всего поражал наряд лорда. Возможно. Но золотистый цвет лица, которое источало браксанскую надменность, лица, лишенного волос, но с легкими шрамами и остатками недолеченных ожогов, — поражал ни менее.

— Как я понимаю, все это искусственное, — Сечавех показала на шрамы.

— О, да, — Затар уже сошел по трапу на палубу, «торговый» корабль закрылся и ждал разрешения отделиться. — Отпусите их, — приказал лорд.

Ответственный офицер был поставлен в тупик. Сечавеху потребовалось повторить команду перед тем, как он подчинился.

— Ничего личного, — тихо сказал Йирил. — Но почему мы не взорвем этот корабль?

— Потому что у меня в руку вшит имплантант, который взорвет меня, и на том корабле имеется к нему спусковой мезанизм. Кстати, мне нужен врач.

— Но тогда почему тебя уже не взорвали? — спросил Сечавех.

— Потому что я не заплатил заранее. Послушайте, кайм’эра, это едва ли тот прием, которого я ожидал.

Кайм’эра провели Затара мимо охраны, окружая с обеих сторон. Люди вокруг них явно были озадачены необычным шествием.

— Обрати внимание, мы не давим на тебя, требуя рассказать, что случилось. На этом корабле тебе выделена каюта и у нас здесь несколько женщин из твоего Дома , а также вино, и косметолог…

— И кто-то, чтобы удалить имплантант.

— И это. Поэтому восстанавливайся в свое удовольствие. После этого мы ждем полного отчета.

— Приведите ко мне врача и косметолога и вы можете все выслушать прямо сейчас.

Йирил передал просьбу охраннику и тот покорно отправился искать нужных людей.

— А теперь расскажите мне, что вы сделали? — спросил Затар.

Мужчины вошли в лифт и он стал опускаться вниз.

— Мы предложили дипломатическое перемирие на десятый день жента. Сегодня пятый, — добавил Йирил. — Для осбуждения возможности условного мира вокруг полуострова Квай. Азеа ведет там разработку горных пород и может многое потерять, если эта часть станет Активной Зоной боевых действий. Мы дали понять, что произойдет, если они не пойдут на переговоры.

— Вы еще не получили ответа?

— Нет. Но послание только что ушло. Ты же знаешь, что твой план не давал нам как следует развернуться, а сюда добраться от Бракси — немало дней нужно.

Лифт открылся на жилом уровне, который полностью передали под нужды браксанов. Йирил и Сечавех отвели своего товарища в каюту.

— А-а, — Затар опустился на толстые подушки, устилавшие пол. — Одна из приятных вещей в общении с объявленными вне закона в Азеа типами состоит в том, что они переняли определенные черты нашей культуры. Маленький жалкий корабль Скиве был первым местом, где я почувствовал себя уютно с тех пор, как покинул Бракси.

В дверном проеме появились мужчина и женщина. Затар жестом пригласил их войти. Они колебались мгновение, но затем Затар закатал один рукав м показал грубый шрам. Мужчина тут же подошел и встал на колени с одной стороны, женщина устроилась с другой.

— Вы знаете, что я принимал? — спросил лорд.

— Ваша Хозяйка дала мне все рецепты, — кивнула женщина.

— Отлично. Смешайте мне контрагент, а пока мне нужно обрезать вот это и покрасить, — Затар свободной рукой провел по длинным белым волосы. — И снова завить.

— Вы хотите и кожу покрасить?

— На шее. Остальное может подождать.

Затар посмотрел на двух кайм’эра. Те проявляли осторожность, не задавая вопросов, но явно разрывались от любопытства. Но с чего начать? Затар провел два года среди таких чужеродных народов, что живущие в своей скорлупке браксаны просто не поймут, что означает притворяться одним из них, и не поймут, почему ему часто приходилось отступать от первоначального плана. Лорд коротко рассказал о своих путешествиях и связанных с ними трудностях, о том, как по широкой дуге облетел Военную Границу и вошел в Империю в регионе, где Бракси не представляет угрозы, а поэтому системы безопасности сведены к минимуму. Затар поведал им о Тиррахе и планетах типа нее, где впервые столкнулся с отвергнутыми Империей разбойниками и понял, что может использовать их для претворения в жизнь своих планов. Там он осваивался со своей азеанской маской. Один человек догадался, что Затар из Холдинга, и попытался добиться его высылки, но умер, не понимая, что браксан не задумывается дважды перед тем, как убить дюжину человек за один вечер, если это нужно для того, чтобы тайное не стало явным. После этого Затар свободно тратил деньги, оплачивая информацию, и обнаружил, что все другие источники проблем легко продаются задолго до того, как азеанцы могут предпринять шаги для защиты информации.

Покидая Тиррах, Затар уже свыкся с маской азеанца и двинулся вперед, вглубь Империи. Отсутствие звездных линий связи означало, что можно путешествовать практически незамеченным. Затар нашел такое отсутствие линий связи глупым, но это было ему на руку.

Он не стал рассказывать кайм’эра о своей остановке на Ллорну. Риск был таким серьезным, что лучше не вспоминать. Затару требовались медицинские карточки Анжи, чтобы подготовить нужную дозу яда, но он не имел возможности раздобыть эти карточки в Звездном Контроле, где содержалось много другой важной информации, и поэтому их тщательно и надежно охраняли. Однако, кто мог ожидать кражи на Ллорну? Затар рассчитывал на это и пробрался в архив Института, надеясь, что больше никуда идти не потребуется. Он не питал иллюзий относительно риска: любой охранник, патрулирующий территорию, — экстрасенс, и если Затар с ним столкнется, ему на голову свалится вся остальная охрана. Руки у него дрожали, когда он нашел то, что искал, и стал быстро уходить. Воспоминания все еще окрашивались страхом, и ему не хотелось долго думать о Ллорну. В последующие женты Затар передал информацию домой в беспилотной капсуле, не желая доверять ее ничему другому. Пусть будет дольше, но надежнее. Затар отправил капсулу и сразу же отбыл на дальнюю планету — на тот случай, если его заметили. Но этого не произошло. Контрабандист привез в Империю формулы и химикаты, которые Затар не смел носить с собой, из его Дома, и еще один контрабандист доставил ему все за хорошую плату.

Затар ждал. Он подготовил яд, формула его также отличалась от обычной, как и отпечатки пальцев жертвы: учитывая ее обмен веществ и химический состав крови, он мог рассчитать время смерти до десятого, если и не точнее. Затар следил за военными частотами при помощи специального оборудования, которое привез с собой, пока наконец не услышал о приказе.

«Завоеватель» отправлялся на Адриш. Затар последовал туда. Его маскарад теперь стал второй натурой кайм’эра, что и требовалось, если он хотел быть неузнанным первоклассным телепатом. Он слышал, что мысли наемного убийцы, фокусирующегося на жертве, служат словно маяком для натренированного гиперчувствительного сознания. Затар надеялся, что это неправда и Анжа отвлечется на что-то иное или — что было наименее вероятно — ему удастся провести операцию, самому отказавшись от мыслей о последствиях.

Но лорду повезло. Он нашел ее в грязном игорном доме, в одном из наименее респектабельных районов, где Анжа договаривалась с одним из представителей местного дна. Она был так занята, что у Затара не возникло проблем с выливанием содержимого небольшого пузырька в стакан, который собирались подать ей к столу. Затар оставался в игорном доме достаточно долго, чтобы посмотреть, как Анжа его выпила. Затем он быстро вышел наружу, чтобы его взволнованные мысли не сработали как сигнал тревоги и не предупредила жертву о его присутствии.

Он вернулся на Тиррах, а оттуда на Границу, и этот путь не отличался ничем особенным, поэтому его Затар описал быстро, просто перечислив необходимые факты.

Затем он согнул руку, над которой работал врач. Тот поднял голову от работы:

— Я почти закончил, кайм’эра.

Имплантант располагался глубже, чем ожидалось, а прибор локального действия для извлечения имплантанта мог обрабатывать только ограниченный участок тела, поэтому врач работал медленно и осторожно. Затар кивнул.

— А теперь расскажите мне, что происходило на Бракси, — попросил он.

— Ну, событий столько, что об этом можно было только мечтать, — ответил Сечавех. — Мы работали по каждому фронту и, кажется, получили результаты. Отчеты с Войны обрабатывались и изменялись, чтобы создать максимальное напряжение, и кайм’эра вроде бы искренне боятся этой твоей женщины. Служба новостей Телоса — контролируемая Йирилом — представила отчет, по оценке которого осталось максимум два поколения перед тем, когда количество представителей племени браксана сократится до двенадцати тысяч. А если учитывать тот факт, что мы всегда увеличиваем цифры для общественности раз в десять, то получилось отменно зловещее пресказание. Кстати, предполагаемый автор казнен. Кайм’эра очень пугаются подобных вещей и это видно. Мы спрогнозировали всплеск чумы в девятую луну на Дакре, и это заставило их задуматься. Эта твоя маленькая поэтесса тоже неплохо поработала. Ты бы слышал ее выступление на Фестивале Солнца! Мы нашли нескольких шемар и провели суды для получения максимального эффекта. Конечно, обвинения были подстроены. Я сказал бы, что прямо сейчас реакция браксанов на образ доминирующей женщины яростно негативная — насколько вообще возможно. Итак, предварительная психологическая обработка проведена.

— Мы подняли вопрос о реорганизации и его приняли положительно — в особенности после угрозы чумы и скандала в прессе, — продолжил рассказ Йирил. —Общее мнение таково, что раз мы не можем поддерживать кайм’эрат, то получим на свои головы широкомасштабную революцию, и браксаны хотят перестроиться до того, как она начнется. Отчет Телоса дал им понять, что не нужно ждать сокращения численности нашей расы, чтобы оказаться в опасности, пока общественность думает, что нас стало меньше. По моим подсчетам, по крайней мере четверть кайм’эра нас поддерживают.

— Нам нужно три четверти или около того, — возразил Затар.

— Мы их получим. Сечавех и я выдвинули нескольких кайм’эра на руководящие должности наряду с нами и привезли их сюда, как ты и просил.

— Хорошо, — кивнул Затар. — Они сами все увидят. Вы им что-нибудь говорили?

— Ничего конкретного. Трое из них составляют неофициальную триаду, как и мы: Винир, Лерекс и Салоз.

— Мой отец? Великолепно!

— Это идея Сечавеха. Соперничество между вами настолько хорошо известно, что никому и в голову не придет, что вы объединитесь. Лерекс и Салоз также владеют частной собственностью прямо у Военной Границы, а это означает, что если они начнут рискованную игру, то первыми и потеряют от этого. Поэтому на них можно ставить. Последний, Делак, нужен для проведения голосования. Итого — семеро.

— А у Делака что, недвижимость? — осведомился Затар.

— И немало.

— Отлично. Семеро людей, что якобы не смогут никогда договориться. Это понравится кайм’эрату.

— Они все приедут на переговоры. Когда Анжа умрет… — Йирил сделал ударение на слове «когда», словно подчеркивая, что это не может значить «если». — они увидят, какая нам предоставляется возможность. Тогда мы сможем поговорить.

— Я доволен, — Затар посмотрел на врача, который извлек из его руки небольшой чип и теперь зашивал рану. Вид у него был недоуменный. — В чем дело?

— Надпись, лорд, — поспешно ответил врач. — На браксинском — некий примитивный основной режим.

— Прочти вслух, — велел Затар.

— Здесь говорится: «Неужели ты в самом деле думал, что я риску негодованием браксана, имплантируя взрывное устройство в одного из представителей племени? Подпись — Скиве».

Затар расхохотался.

— А, значит вместо этого он подвергнул меня ненужному хирургическому вмешательству. Гораздо лучше.

— И меньше риска, — заметил Йирил.

— Правда? Даже у человека, стоящего вне закона, даже у убийцы может быть чувство юмора. А шутки Тирраха смертельны, — Затар обернулся к доктору. — Отправь это куда-нибудь подальше с корабля. Я подозреваю, что в конце концов эта штуковина все-таки взорвется.

И имплантант на самом деле взорвался. В свое время.

А кайм’эра готовились к переговорам.

4

— Чего я никак не могу понять, так это почему они хотят заключить договор. Ясно, почему он будет преимуществом для н а с, но им-то что даст этот мир? — размышляла Анжа вслух.

— Так ты собираешься участвовать в переговорах? — спросил ее заместитель.

— У меня нет выбора, Зейне. Император хочет мира. Но после того, как я получу достаточно власти на Границе, браксинцам придется нелегко. Это просто тактика отсрочек, и все, а я устала от того, что меня заставляют медлить с атакой и…

Вошел Тау.

— Привет, — поздоровалась Анжа. Тау определенно требовалось ее внимание. — В чем дело?

— Мне нужно, чтобы ты спустилась в медицинский отсек, — сказал он с усилием. — Прямо сейчас.

Она уловила страх доктора, и страх нешуточный, и кивнула.

— Замени меня, — сказала Анжа заместителю, поднявшись с кресла, и вышла следом за врачом. — В чем дело?

Тау посмотрел на нее в упор. Он так пытался не дать чувствам прорваться наружу, что чуть не сделал наоборот.

— Подожди в лаборатории, — пробормотал он. — Я все скажу тебе там.

Анжа последовала за ним по коридорам к медицинскому отсеку, затем к дверям его личной лаборатории, которая открылась сама при их приближении…

…и стали слышны крики умирающего, но они были несравнимы с волнами агонии, что бились о сознание Анжи, выталкивая ее из помещения. Тау потребовалось взять ее за руку и тащить вперед и невольно сопереживать Анже.

— Я думал, что ты проявляешь повышенную осторожность, — на лбу у доктора выступил пот, когда он попытался игнорировать чужеродные ощущения, которые улавливал через нее. — Я на самом деле так думал. Прости.

В углу лаборатории стоял прозрачный контейнер, в котором находилось маленькое животное — то есть находилось раньше. Теперь там осталась только кучка извивающейся черноты, жутко подвывавшее при последнем издыхании. От существа, которое недавно было живым, исходило страдание, более сильное, чем могло перенести любое существо и остаться после этого в живых.

Черная Смерть. Анжа едва не потеряла сознание.

— Как давно? — выдавила она с усилием.

— Это находилось в тебе? По крайней мере два стандартных дня, может три, — Тау потащил ее к столу, и Анжа еле плелась за ним, неспособная закрыться от боли животного, поскольку боль эта стала ей почти как своя. — Я считал тебя сумасшедшей, зная, как ты этого боишься, — признался врач. — Но каждый раз после того, как ты сходила с корабля, я все равно брал анализы. Метаболизм у этого существа идет быстрее, чем у тебя, и биохимический состав крови такой, что яд действует гораздо раньше, чем на тебя.

Анжа легла на операционный стол и закрыла глаза.

— Каковы шансы? — тихо спросила она.

— Если яд все еще в крови, то хорошие, — Тау заколебался. — Если в мышечной ткани, что уже могло произойти к этому времени… тогда — не знаю. То, что я собираюсь предпринять, никогда не делалось раньше. По крайней мере предупредить серьезное заражение никто не успевал еще.

— Ну давай станем первыми, — прошептала Анжа.

Помощники врача несли инструменты и аппаратуру. Тау разработал инструментарий под руководством Анжи и корабль заказал его изготовление, но Тау никогда не пользовался этим — он надеялся, что не придется. Как ему найти эту проклятую дрянь без облучения, способного высвечивать места мутации? Тау радовался, что под влиянием собственных страхов Анжа не улавливает его мыслей.

Его руки работали быстро и машинально, подсоединяя экспериментальную аппаратуру. Никакой анестезии: Тау знал, что любая анестезия ускорит процесс. По крайней мере, животное наконец умерло, хотя яд еще не вступил в фазу инертности. Теперь Анже придется думать только о своей боли.

— Тау? — позвала она.

— Что?

— Ты можешь точно определить, когда яд должен был сработать?

— Почему?

— У меня есть подозрение. Скажи мне.

Доктор кивнул помощнику, жестом отправляя его за данными.

— Я не поставил бы на это жизнь, Анжа.

— Я и не собираюсь. И переведи… переведи это для меня в календарную систему Бракси, ладно?

— Десятый день восьмого жента, — помедлив сказал Тау.

— Хаша… — пробормотала Анжа.

— Что это значит? — встревожился доктор.

— На этот день они назначили переговоры о мире. Теперь все приобретает ужасный смысл. Тау, вытяни меня из этой ямы. Я не знаю, кто меня отравил, но мне совсем не нравится рассчет времени и такие странные шутки. Дай мне еще немного времени пожить, чтобы я разобралась с этим вопросом.

— Я сделаю все от меня зависящее, — обещал Тау и подсоединил первый фильтр.

Анжа пролепетала что-то, но Тау не расслышал до конца и совсем не понял ее слов. На мгновение он опустил руку ей на лоб в надежде, что она может передать мысль, но очевидно мысль не предназначалась для него — или женщина уже не смогла этого сделать.

— Это второй… — были слова, что доктору удалось раччлышать и они не выходили у него из головы еще долгое время.

5

Переговорная Станция IV, предназначенная для ведения мирных переговоров, представляла собой строение без каких-либо отличительных черт и находилась на орбите вокруг солнца, на которое никто не претендовал, где-то в обширной Зоне Военных Действий. Теперь, когда корабли с обеих сторон стали ею пользоваться, возможности станции стали более очевидными. Там имелось защитное поле, для которого требовались азеанские и браксинские коды, передаваемые одновременно, чтобы его снять. Сам спутник был оформлен в традициях обеих культур, и равные половины, но в абсолютно разном стиле, отводились для каждой из звездных империй. Из всех станций для ведения переговоров эта была самой большой и с ней с каждой из сторон легко состыковывались по семь кораблей, которые прислала каждая сторона на эту встречу.

— Просто потеря боевых сил, — пробормотал Затар. — Шесть из этих кораблей сейчас могли бы штурмовать какую-нибудь планету.

— И что мы будем делать, если заключение договора провалится? — спросил Йирил.

Затар удивленно посмотрел на него.

— Кайм’эра, заключение договора не провалится, если только мы сами его не разорвем. Но я знаю, что ты имеешь в виду, — он вздохнул и снова повернулся к экрану. — Традиция есть традиция.

«Сентира» причалила к палубе с браксинской стороны и состыковалась со станцией. Две дюжины браксинцев вышли из огромного корабля, среди них — семеро кайм’эра. Другие боевые корабли находились там только для поддержания имиджа и никто не покинет их за время переговоров. То же самое, как подозревал Затар, происходило и с азеанской стороны. Традиция!

Они прошли через вестибюль браксинской половины станции, спроектированной для комфорта участников переговоров и расслабления экипажей во время долгих дипломатических склок. До их прибытия это место напоминало склеп; теперь там велась активная деятельность, станция готовилась к приезду гостей. Обеденные залы, обставленные в браксанском стиле, открылись при их приближении, отвечая на компьютерный анализ их расовых черт. За ними распахнулись двери в другие помещения, пышно и богато убранные, от мебели из полированного псевдодерева, со вставками серебряных нитей, и алдоусанского белого кристалла, до шпалер, которые покрывали стены без иллюминаторов. Поблескивали многочисленные золотые нити, добавляя чувство архаичной роскоши к технике, на станции, которой управлял компьютер, — типично браксанский стиль.