Путешествия Николаса Сифорта (№2) - Надежда "Дерзкого"

Ремонтные бригады регулярно проводили учения по дезинфекции. Декомпрессия поврежденной секции корабля помогла предотвратить распространение вируса по всему кораблю, потому что вирус не мог проникнуть в соседние отсеки воздушным путем. Напольное покрытие сняли и вместе с остатками чудища поместили в холодильник, чтобы ксенобиологи могли потом изучить неизвестную форму жизни. Коридор тщательно продезинфицировали, пол застелили новым покрытием, а ремонтную бригаду отправили на профилактику. Все это я изложил Дражинскому.

– Спасибо, – поблагодарил меня Дражинский, – Надеюсь, в вашем корабельном лазарете есть сыворотка против вируса, поразившего Надежду?

– Так точно, сэр. Доктор Брос делает прививки всем без исключения.

– Отлично. Вы хорошо поработали. Если понадобится помощь, обращайтесь ко мне.

– Благодарю, сэр.

На этом разговор закончился. Я в раздумье смотрел на экран. Все пространство в радиусе десятков миллионов километров оставалось пустым, если не считать «Орленка». Таким образом, в случае нападения чудищ помощи ждать было неоткуда. Все системы наружного наблюдения «Порции» находились в режиме повышенной готовности; на посту связи кто-то постоянно дежурил. Были включены лазеры и лазерная защита, не спасавшая, однако, от проникновения рыб. Потянулись тягостные часы ожидания.

Через два дня у старшины Банатира сильно заболела голова, он даже не смог добраться до койки. Уже мертвого его принесли в изолятор. Мне доложили об этом прямо в каюту, где я в то время находился. Я приказал немедленно задраить все люки и двери, отключить систему регенерации воздуха и проветрить помещения корабля экстренной вентиляцией, чтобы заменить воздух на совершенно чистый, хранящийся на борту в сжиженном виде как раз для таких случаев. Несколько часов Аманда, Нэйт и я провели в своей каюте с герметично закрытой дверью.

Наконец доктор Брос доложил по телефону о предварительных результатах проверки.

– Вне всякого сомнения, это вирус, сэр. Тот же, что был на Надежде, лишь с некоторыми отличиями. Для более точных выводов и получения вакцины необходимо продолжить исследования.

– Как он распространяется?

– О, в этом смысле он страшнее чумы. Распространяется всеми мыслимыми и немыслимыми способами, например воздушно-капельным путем, а также проникает в организм даже сквозь неповрежденную кожу через поры.

– Значит, эпидемия может охватить весь корабль? – Меня охватил ужас.

– Возможно, сэр. Как только получу вакцину…

– Сколько времени проходит с момента заражения до летального исхода? – перебил я доктора.

– Не знаю, сэр. Вирус выделяет много токсинов. Возможно, не больше двух суток. В противном случае мистер Банатир был бы еще жив.

– Сколько нужно времени для получения вакцины?

– Слава Богу, сэр, этот процесс полностью автоматизирован. Из организма мистера Банатира уже выделен вирус. Теперь выращивается штамм этого вируса, потом…

– Когда будет вакцина?! – перешел на крик я.

Что и говорить, я допустил ошибку. Надо было сразу изолировать контактировавших с чудовищем от остальных. Это бы многих спасло.

– Трудно сказать, – осторожно ответил доктор Брос. – Может быть, завтра к вечеру. Если повезет, немного раньше. В этом смысле очень помогли данные Надежды. Без них не удалось бы так быстро установить причину смерти старшины.

Давить на доктора бесполезно. Он и так делает все, что в его силах.

– Как только получите результаты, сообщите мне. А сами вы прошли профилактику?

– Конечно, сэр! Как вы могли в этом сомневаться?!

– Все опасные операции поручайте младшему медперсоналу. Берегите себя. – Я положил трубку.

Ночью скончались Мелисса Чонг и миссис Аттани, а также три беспризорника, чьи имена, к своему стыду, я так и не смог запомнить. Каждая секция корабля вентилировалась независимо от других, причем только свежим воздухом, взятым из запасов. Систему регенерации воздуха мы на всякий случай отключили, опасаясь, как бы она не стала разносчиком вируса.

Я позвонил по телефону Алексу, который нес вахту на мостике, и попросил связаться с командиром Дражинским. Договорились запретить прямые контакты между людьми с «Орленка» и «Порции», пока не будет произведена вакцина против вируса.

Находившимся на вахте в центре управления за герметично закрытыми дверьми пришлось остаться там и на второй день. Каждые пятнадцать минут Алекс и пилот докладывали мне о своем самочувствии. Заболей кто-нибудь их них – и мне пришлось бы открыть все двери, ведущие из моей каюты на мостик, и сидеть там в скафандре до тех пор, пока кончится либо карантин, либо я.

За пределами корабля все было спокойно.

К утру в первой каюте для матросов умерли шестнадцать человек. Оставшиеся в живых наплевали на дисциплину и принялись барабанить по герметичной двери, требуя, чтобы их выпустили из зараженного помещения.

Спустя два часа позвонил доктор Брос. Судя по голосу, он был в полном изнеможении.

– Все в порядке, сэр. Синтезирующие аппараты начали производство вакцину. Уже есть первая порция, через час будет еще. Производятся две вакцины: профилактическая и лечебная. Слава Богу!

– Вы уверены в ее эффективности? – задал я идиотский вопрос. От тревоги и напряжения я плохо соображал.

– Да, сэр, тесты подтвердили ее эффективность. Вакцина убивает вирусы и в геле, и в крови. Главное, уничтожить вирусы в организме, а потом можно будет заняться нейтрализацией токсинов. Надеюсь спасти большинство заболевших.

– Первым делом введите вакцину себе и всему медперсоналу, потом дежурным в центре управления, – приказал я.

– Есть, сэр. И вам.

– Обо мне не беспокойтесь, здесь все в порядке. Спасайте матросов.

– Вначале вас, сэр. Таков порядок. Я пришел в ярость от такой наглости.

– Доктор Брос! Если вы думаете…

– Заткнись, Никки! – оборвала меня Аманда. – Ты что, спятил? Тебе надо сделать прививку! Обязательно!

Проснулся и громко заплакал Нэйт. Пришлось капитулировать. Аманда бросилась успокаивать ребенка, а я отправился в лазарет. Вводя мне вакцину, доктор вежливо извинился за свою настойчивость.

– Ничего, – сказал я. – Может быть, вам нужна моя помощь?

В медицине я ничего не смыслил, но доктор все-таки нашел мне работу: позволил катить тележку с вакциной и подавать ему ампулы. В каюте, где среди трупов ждали помощи еще живые, творилось нечто невообразимое. Я едва утихомирил людей, бросившихся к столику с вакцинами, чтобы скорее сделать инъекцию. Затем пришла очередь пассажиров.

Позже столовую для матросов превратили в госпиталь. Туда перенесли медицинское оборудование для очистки крови больных от токсинов.

Постепенно открыли все двери, и жизнь вернулась в нормальное русло, если не считать двадцати двух трупов на борту и опасности нападения чудовищных рыб. Со дня на день мы ожидали прибытия остальных кораблей эскадры. Что же до «Дерзкого», то его местонахождение оставалось по-прежнему неизвестным.

Дверь в центр управления открыл Алекс Тамаров, он буквально шатался от усталости, под мышками темнели пятна пота, рукав был подвернут для инъекции. Алекс, как и полагается, отсалютовал мне, я же, забыв о дисциплине, обнял его. Он уронил голову мне на плечо, но я, спохватившись, сказал:

– Идите спать, лейтенант. И вы, мистер Ван Пэр, тоже.

Они побрели в душ, а потом разошлись по каютам. На вахту заступили я и Вакс Хольцер. Из системы регенерации снова стали подавать воздух.

Я снял телефонную трубку:

– Мистер Кэрр!

– Слушаю, сэр!

– Слетай на «Орленок», передай им вакцину!

– Есть, сэр.

При других обстоятельствах Дерек пришел бы в восторг. Еще бы! Не каждый день сваливается такая удача – прокатиться в шлюпке по космическому океану. Но теперь отовсюду веяло смертью, и Дерека обуревали совсем другие чувства.

В наспех оборудованном госпитале скончался матрос. Помощь немного запоздала. Его организм был полностью отравлен. Гробы изготовили в инженерном отделении. В последний путь умерших провожали у переднего шлюза, чтобы не привлекать внимания собравшихся к тому месту у кормового шлюза, сквозь которое проникла смерть.

Ремонтному отряду не удалось восстановить управление кормовым шлюзом из центра управления, работал только локальный пульт управления. Чтобы беспризорники случайно не открыли этот шлюз, я распорядился устроить там постоянный пост охраны.

После вахты я пришел к себе в каюту приготовиться к похоронной церемонии. У Нэйта прорезались зубки, он постоянно капризничал, и Аманда обрадовалась, когда я предложил ей остаться с маленьким.

На церемонию собрались все офицеры, кроме тех, что несли вахту; много пассажиров, несколько матросов. Я надел парадную форму. В белых брюках с красными лампасами, в белой рубашке, черном галстуке, черных ботинках и кителе, с траурной лентой через плечо я прошествовал по коридору к двери шлюза.

Все гробы не могли уместиться в помещении шлюза, поэтому отправлять их в открытый космос предстояло двумя партиями. Рядовой, облаченный в скафандр, терпеливо ждал в закрытом шлюзе, пока я, незаметно подсматривая в свой электронный блокнотик, скорбно читал молитву Церкви Объединения об упокоении душ усопших рабов Божьих, как предписано министерством обороны Правительства ООН.

– Пепел к пеплу, прах к праху…

Насосы стали откачивать воздух из шлюза.

Увы, это я поспешил с приказом разгерметизировать двери и включить систему регенерации воздуха сразу после отражения нападения рыб. Иначе жертв было бы меньше. Следовало дождаться обнаружения вируса. В этом случае, правда, запасов сжиженного воздуха могло не хватить. И все-таки я чувствовал себя виноватым.

– Веруя в милость и доброту вечного Господа нашего, мы провожаем их тела…

Анни тихо плакала на плече Эдди Босса. Уолтер Дак-ко и Грегор Аттани тоже пришли на церемонию. Осиротевший Грегор был бледен, но старался держаться.

Зажглась красная лампочка. Это означало, что воздух из шлюза выкачан.

– …ждать Страшного Суда, когда все души предстанут пред Всемогущим Господом нашим… Аминь.

Я выключил свой электронный блокнот и обратился к матросу Кернсу:

– Открыть внешний люк!

Матрос в скафандре нажал кнопку на пульте управления, и люк открылся.

– Отправить останки!

Матрос плавно вытолкнул гроб в звездную бездну. Следом за ним еще один… Чьи тела покоились там? Я не знал. Да и какое это имело значение? Перед Господом все равны: «цивилизованные» и «нецивилизованные». Богатство с собой на тот свет не возьмешь.

Когда последний гроб был отправлен в космос, внешний люк закрылся, насосы стали нагнетать в шлюз воздух. Как только давление в шлюзе сравнялось с давлением внутри корабля, открыли внутренний люк шлюза.

– Приступайте, мистер Керне, – приказал я.

Матросы начали загружать в шлюз оставшиеся гробы. Грегор Аттани не выдержал и заплакал. Уолтер Дакко обнял его. Даже Эдди Босс легонько коснулся плеча Грегора, выразив ему таким образом соболезнование, но юноша отстранил его руку.

Внутренний люк снова закрылся. И снова гробы один за другим стали проваливаться в черную бездну.

Погибла почти половина экипажа. Это я погубил их, так же как миссис Аттани, Мелиссу Чонг и беспризорников, чьих имен даже не запомнил. Коридор медленно поплыл передо мной. Сказались три бессонные ночи. Но я постарался взять себя в руки. Дел было еще много.

Когда все стали расходиться, я подошел к Грегору Аттани и выразил ему соболезнование. Тот едва заметно кивнул. Возможно, даже не слышал меня.

Вернувшись в центр управления, я вызвал главного инженера Гендрикса и распорядился:

– Распределите обязанности между оставшимися в живых так, как считаете нужным. Особое внимание уделите системам жизнеобеспечения: гидропонике, регенераторам, электростанции. Если потребуется, используйте людей с камбуза.

– Есть, сэр, – мрачно ответил Гендрикс. – Нам нужно пополнение, все буквально валятся с ног.

– Знаю. Поговорю с адмиралом, попрошу передать нам офицеров и матросов с других кораблей, – сказал я, подумав при этом: «Если мы вообще найдем адмирала».

После ухода главного инженера мы с Рейфом остались на вахте вдвоем и хранили молчание. У меня слипались глаза и не было сил говорить. Гардемарин знал это и не тревожил меня без нужды.

Наконец пришла смена: Вакс Хольцер и Дерек Кэрр.

– Хорошенько следите за обстановкой, – предупредил их я. – Чудища могут вернуться.

Мог бы не говорить. Они и так сознавали опасность.

Я клевал носом и, чтобы не подавать дурного примера подчиненным, отправился к себе в каюту.

Аманда укачивала Нэйта, горел только ночник.

– Уснул наконец, – прошептала она.

– Дай его мне.

– Нет, я сама посижу с ним. Как прошли похороны?

– Печально. Как же еще? – Я снял китель, зевнул. – Грегор плакал. Трудно ему будет без матери. – Помню, как яростно она защищала сына, когда я собрался посадить его в карцер за драку с беспризорниками. В тот день родился Нэйт.

Аманда продолжала баюкать малыша, тихонько напевая.

– Ники, – вдруг прошептала она, – займи Грегора каким-нибудь делом, чтобы он не так тосковал по матери.

– Вряд ли он согласится. Ведь это я заставил его сидеть за одним столом с беспризорниками. – Превозмогая усталость, я стянул рубашку, подошел к детской кроватке, сдвинул в сторону одеяльце, улыбнулся жене. – Клади его, милая. Согрей меня в постели, чтоб мне лучше спалось. – Аманда нехотя отдала мне сына, поправила в кроватке простынку, подушечку.

Я коснулся плечом щеки Нэйта. Она была холодной. И тельце тоже холодным. Он умер уже несколько часов назад.

Снова около переднего шлюза началась траурная церемония. Офицеры окружили меня, словно защищая от посторонних. Снова я надел белый мундир с черной лентой через плечо и сверкающие черные ботинки. На этот раз я начистил их сам, отказавшись от услуг юнги.

Аманда была, как и накануне, в простой вязаной юбке и блузке. Время от времени она вздрагивала, судорожно сжимая мою руку.

Я лично принимал участие в изготовлении гробика. Он был в метр длиной и тридцать два сантиметра шириной, из дюралюминиевых пластин, скрепленных стальными уголками. Я рассеянно направил пламя горелки на угол ящичка; под раскаленными газами металл сделался алым, потом раскалился добела, начал плавиться. Задумавшись, я не замечал, что давно пора убрать горелку, а сварщики молчали, не смея вымолвить ни слова.

Нэйта уложили на мягкие желтые простынки, накрыли розовым одеяльцем, а сверху положили его любимую игрушку – плюшевую панду, черно-белую с розовым носиком.

Гробик закрыли и поместили в шлюз; мне осталось прочесть молитву. Я включил электронный блокнотик.

– Пожалуйста, не отправляй его в космос, – жалобно просила Аманда. – Там очень холодно.

Ее слова болью отозвались в душе. Аманда со вчерашнего дня была не в себе и, когда я нес мертвого сына в лазарет, шла следом, умоляя меня идти медленнее, чтобы не разбудить Нэйта.

Я хотел обнять ее, но она отстранилась и прислонила лицо к бронированному стеклу, за которым в шлюзе был виден гробик.

Я начал читать молитву:

– Пепел к пеплу, прах к праху…

Послышался плач Филипа.

Мой взгляд метался между строчками молитвы в блокноте и гробиком. Вдруг до меня дошло, что я молчу. Заглянул в блокнот, но не смог произнести ни слова. Так я стоял, уставившись на экранчик блокнота, пока Вакс Хольцер не потянулся к нему рукой. Тут я пришел в себя и выпалил:

– Отставить, лейтенант! Я продолжил молитву:

– Веруя в милость и доброту вечного Господа Нашего, мы провожаем их тела… ждать Страшного Суда, когда все души предстанут пред Всемогущим Господом Нашим… Аминь.

Я кивнул матросу, находившемуся в шлюзе у гробика. Аманда зарыдала, уткнулась мне в плечо.

– Ник, ты ведь тоже любишь его! – причитала она. – Не выбрасывай нашего ребеночка! Ради Бога!

Гробик плавно вылетел из шлюза в бесконечную пустоту.

– Господи, какой кошмар! – прошептала Аманда, с ужасом глядя в шлюз. – Никогда не думала, что ты способен на такую жестокость. – Она повернулась и пошла прочь, остановилась около Филипа Таера, ласково провела пальцем по его лицу, смахнув слезинку. – Ничего, Филип, не плачь. Все нормально. – И похлопала его по плечу.

Я встретился взглядом с доктором Бросом. Он покачал головой, подошел к Аманде и с улыбкой промолвил:

– Пойдемте, миссис Сифорт, посидим у меня в кабинете, поговорим.

– Я хочу в свою каюту, – заупрямилась Аманда.

– Нам есть о чем поговорить, – настаивал доктор.

– Нет. Я пойду к себе. Никки, ну что он ко мне привязался?

Доктор Брос попытался мне объяснить, что это защитная реакция ее психики – не воспринимать реальность такой, какова она есть. Но мне был нужен не диагноз, мне нужна была Аманда. Я боялся возвращаться в каюту и смотреть на пустую кроватку, боялся потерять самообладание. Но вдвоем переносить горе легче. И мне так хотелось быть сейчас рядом с Амандой! Я знал, в данный момент она меня ненавидит, но это скоро пройдет, и она, как бывало прежде, уткнется мне в плечо, чтобы выплакаться. Я отвел Аманду в каюту и закрыл дверь.

Шли дни, а кораблей нашей эскадры все не было. Чудища больше не появлялись. С командиром Дражинским мы общались только по радиосвязи, не решаясь покинуть корабль.

– Один из нас должен отправиться к следующей стоянке, – сказал мне однажды Дражинский, нервно теребя усы. – Может быть, «Дерзкий» ждет нас там. Но если остальные корабли появятся здесь…

Он сделал паузу, но я упорно молчал, ожидая его решения. Он продолжил:

– Сифорт, на вашем корабле с более совершенным сверхсветовым двигателем легче догонять. Поэтому я сейчас полечу, а вы подождите семь суток и отправляйтесь вслед за мной.

– Есть, сэр!

– Если появится один из кораблей, пусть не задерживается и продолжает полет.

– Есть, сэр.

– Удачи вам.

– И вам, сэр.

После короткого молчания он произнес:

– Мистер Сифорт, примите мои соболезнования. Какая трагедия!

У меня болезненно сжалось сердце.

– Спасибо, сэр, – выдавил я из себя.

– Да поможет вам Бог. – Он отсоединился.

Вскоре его корабль исчез из виду. «Порция» осталась в полном одиночестве.

Страшно было возвращаться в каюту! Но мой долг – быть рядом с Амандой. Она почти все время лежала убитая горем. Или вдруг начинала готовить еду для Нэйта, все еще не веря, что его нет.

Поглощенный своими мыслями, я долго смотрел сквозь экран.

– Не пойти ли вам к себе в каюту, сэр? – подал голос Вакс.

– Это приказ, лейтенант?

– Нет, сэр. Но, по-моему, вам лучше побыть с миссис Сифорт. Я один справлюсь на вахте.

– Я не нуждаюсь в жалости, мистер Хольцер, – сказал я сурово и развернул кресло к нему спиной, но тут же пожалел о своей резкости и, кашлянув, произнес. – Извини.

– Ничего страшного, сэр.

Его сочувственный тон почему-то действовал мне на нервы.

– Я буду в каюте, – бросил я, едва сдерживая раздражение. – Если что, звоните!

– Есть, сэр.

В каюте был полумрак.

– Тесс, – зашипела Аманда, едва я вошел. – Разбудишь его. Я вздохнул.

– Милая, нашего сына здесь нет. – Я опустился на корточки у ее кресла, взял за руку. – Он ушел. Теперь мы вдвоем.

– Как ушел? – На лице ее отразилось недоумение. – А, вспомнила. Ты выбросил его в шлюз. – Она задрожала. – Там холодно, Никки. Зачем ты это сделал? Ведь Нэйт там замерзнет!

Что я на это мог ответить? Я сжал ее руку, но она этого словно не заметила. Я принял душ, вернулся и сел на кровать.

Аманда села рядом.

– Я знаю, ты по нему тоже скучаешь. Ты так любил его. Нашего хорошего мальчика…

Я молчал, слезы мешали говоригь, к горлу подступил комок. Аманда обняла меня, я привлек ее к себе, и мы долго молча сидели в полумраке.

* * *

Трое суток прошли в напряженном ожидании. Беспризорники все чаще ссорились за ужином. Утихомирить их было непросто, только угрозами. Однажды случился неприятный инцидент. Крис Дакко обозвал одного из беспризорников электроссулем. Я не выдержал и тыльной стороной ладони шлепнул наглеца по губам. Тот замер на месте, с разбитой в кровь губой, а я зашагал к капитанскому мостику.

Через час, в сопровождении Филипа Таера, ко мне явился папаша Криса со своим сынком. И потребовал, чтобы Филип присутствовал при нашем разговоре.

– Как вы посмели избить моего сына! – брызгал на меня слюной Уолтер Дакко. – Как вы посмели!

– Он вел себя неподобающим образом, мистер Дакко, – ответил я.

Крис гримасничал, переминаясь с ноги на ногу.

– Мы заплатили за билеты! – вопил Уолтер Дакко. – Мы цивилизованные люди! Мой сын не ваш подчиненный! Вы не смеете и пальцем его его!

В чем-то он был прав. Трогать этого балбеса не следовало, но и допустить очередную потасовку было нельзя.

– Что я им сделал? – хныкал Крис. – Она сами обзываются, да еще как! Вы бы только слышали. Вы не имеете права…

– Вы еще несовершеннолетний, Кристофер, и находитесь на моем корабле. Еще раз позволите себе нечто подобное – пеняйте на себя!

– Вы не имеете…

Я оборвал его и ледяным тоном произнес:

– Последний раз вас предупреждаю. А теперь прошу покинуть центр управления.

– Но…

– Оба. Живо!

Я жестом приказал Филипу выпроводить непрошеных гостей. Таер взял было Уолтера Дакко за руку, но тот вырвался и пошел к двери, а следом за ним и его сынок.

Меня вдруг охватило беспокойство. Я сам не знал, хочу ли вернуться в каюту, но, как только меня сменил Алекс, покинул капитанский мостик.

Постоял у дверей каюты, но раздумал входить и решил немного побродить по кораблю. Навстречу мне попадались пассажиры. Они направлялись в комнату отдыха пообщаться и посмотреть видеофильмы.

Возле каюты гардемаринов по стойке «смирно» лицом к стене стоял Дерек Кэрр. Я остановился как вкопанный:

– Что случилось, мистер Кэрр?

– Приказ мистера Таера, сэр, – отрапортовал Дерек.

– Но ведь… Разве вы… Он… – От неожиданности я плохо соображал.

– Я без боя признал его старшинство, сэр. Два дня назад.

Меня охватила ярость. Я понимал, чего стоило Дереку это решение, и вот она, благодарность Филипа!

– Сам признал! И он смеет так с тобой обращаться?! Ну, я ему покажу! – Я решительно взялся за ручку двери.

– Нет, сэр! Пожалуйста! – взмолился он. Я не знал что и думать.

– Понимаете, сэр, я… я сам попросил мистера Таера. – Дерек покраснел. – Попросил отдавать мне такие приказы. Чтобы он видел, что я подчиняюсь ему.

Я не мог поверить своим ушам:

– Сам попросил?!

– Да, сэр, пусть почувствует себя старшим. Не беспокойтесь, все в порядке. Он не издевается надо мной. И поставил меня здесь совсем ненадолго. – Дерек помолчал, сделал глубокий вдох и выпалил: – Командир, пожалуйста, не вмешивайтесь. Прошу вас.

Меня качнуло, и я прислонился к стене.

– Но почему, Дерек? Зачем это тебе?

– Здесь нельзя без железной дисциплины. Я понял это после нападения чудищ. Мы с Таером не должны, не имеем права враждовать. Он старше, он и должен командовать. Это ненормально, когда младший поставлен над старшим. – Он слабо улыбнулся. – Кроме того, я в любой момент смогу вернуть себе старшинство, если захочу.

– Только не позволяй ему над собой издеваться, Дерек.

– Ни в коем случае, сэр.

– Обещай.

– Обещаю, сэр. Спасибо за заботу.

Я похлопал его по плечу и пошел дальше, переваривая на ходу полученную информацию. Какую цену Дерек заплатит за свое благородство? Надо будет посмотреть бортовой журнал. Если Филип снова начнет мучить гардемаринов бесконечными нарядами, спишу его «на берег». Навсегда.

Среди ночи появился корабль «Свобода». Завыла Сирена тревоги, и сердце у меня бешено заколотилось. Я немедленно связался с командиром Тенером и передал ему инструкции командира Дражинского. Через полчаса «Свобода» продолжила путь к следующей стоянке.

За ужином беспризорники вели себя на удивление тихо. Прямо как паиньки. Вчерашняя расправа с Крисом Дакко дала свои плоды, хотя я не сразу об этом догадался. Эдди вел себя заискивающе. Он поинтересовался, не продолжит ли Аманда давать им уроки. Я ответил, что непременно, как только почувствует себя лучше.

После ужина я пошел провожать беспризорников к каютам. У шлюза они начали дразнить часового, и мне пришлось на них прикрикнуть. Ребята мигом утихомирились. На мое командирское звание им было наплевать, и авторитетом я стал для них, лишь когда вправил мозги обитателю Верхнего Нью-Йорка.

Беспризорники не отпускали меня целых полчаса. Мелисса Чонг умерла, и им теперь не хватало того, кто бы заботился о них и учил уму-разуму. Алекса Тамарова, назначенного мною на должность воспитателя, они не очень-то слушались и со всеми своими проблемами обращались ко мне.

Ролла жаловалась, что ее бьет Жанна. Деке – что Грегор Аттани и его друзья по-прежнему дразнятся. Жанне нравится прическа Анни, а та не хочет сказать, кто ее сделал. Я постепенно привык к их тарабарщине и уличному жаргону.

Вырвавшись наконец от новых друзей, я поспешил в лазарет. Дверь открыл доктор Брос. Его помощников уже не было, они отдыхали у себя в каютах.

– Чем могу помочь, командир? – спросил доктор, усаживаясь в кресло в своем маленьком кабинете.

– В помощи нуждается Аманда.

– Ей не стало лучше?

– С ней творится что-то ужасное, она без конца плачет, а то вдруг начинает готовить малышу завтрак. У нас осталось много детских вещей: кроватка, одежда, детское питание. Все это напоминает о Нэйте. Может, убрать все это?

– Нет смысла. Ей надо выплакаться. А лучшее лекарство – время.

– А медицина, лекарства? Я имею в виду наркотики и транквилизаторы. – Господи, неужели он не понимает! Как больно мне об этом говорить! Мне и самому порой чудится прикосновение ручонки моего сына. – Доктор, помогите. Сделайте что-нибудь.

– Понимаете… При стрессе в крови резко повышается количество определенного гормона. Это – вредное для мозга вещество. И оно выводится из организма со слезами. Женщины плачут чаще, именно поэтому среди них реже встречаются душевнобольные. Попробую обследовать Аманду на предмет гормонального дисбаланса.

– Вы подозреваете шизофрению? – ужаснулся я.

– Дисбаланс гормонов вызывается не только шизофренией, командир. К сожалению, на борту корабля нет специального медицинского оборудования. Поэтому восстановить гормональный баланс в организме будет сложно. Шизофрения – всего лишь предположение. Диагноз может оказаться другим.

– Но хоть что-то можно сделать?

– Взять кровь на химический анализ. Это поможет поставить правильный диагноз. А может, подождать? Организм сам не справится?

– Сколько надо ждать?

– От недели до месяца. Если улучшения не будет, понадобятся срочные меры. Иначе в мозгу установится новый динамический стереотип, после чего вылечить ее будет гораздо труднее.

– Может, не надо ждать? – Мне так хотелось, чтобы Аманда стала прежней. Неужели я вслед за сыном потеряю жену! Сама эта мысль была невыносимой, и я гнал ее прочь. – Что, если ее состояние ухудшится?

– Если недолго повременить – это не повредит.

– Ладно, неделю подожду. Но как только тронемся в путь, приведу ее к вам на обследование.

На этом наш разговор закончился, и я вернулся в каюту.

Аманда как будто обрадовалась мне.

– Ой, Никки! Где ты так долго был? Пришлось чуть-чуть соврать:

– Занимался ссыльными. Аманда поморщилась:

– Не называй их так хотя бы при них.

– Кстати, – улыбнулся я, – Эдди сам их так называет, когда к ним обращается. Они обижаются, лишь когда говорят посторонние. – Я устало опустился в кресло, Аманда устроилась у меня на коленях.

– За что нам выпало такое несчастье, Никки? Господи, как мне его не хватает!

Я ничего не ответил, только обнял жену. Аманда снова была со мной. Какое счастье! Но вдруг она вскочила, чтобы накрыть Нэйта одеялом. И мое сердце снова сжалось от боли.

На следующий день с интервалом в несколько минут прибыли два корабля. Когда появился первый и завыла тревога, я опрометью помчался в центр управления. Тут же прибыл второй, «Гинденбург». Он вынырнул в семидесяти тысячах километров от нас. Мы обменялись опознавательными сигналами, и я сразу связался с командиром Эвертсом, доложил ему обстановку и передал приказ Дражинского лететь дальше. Вскоре «Гинденбург» исчез, преодолев световой барьер.

Тот же приказ я передал командиру Холлу, прибывшему на корабле «Союз».

– Я выше Дражинского по званию, Сифорт, и не обязан выполнять его приказы, – заявил Холл.

– Так точно, сэр. Но он выше меня и приказал передать вам его распоряжение!

– Понимаю. – Выражение лица Холла на экране смягчилось. – Вот незадача! Сам не знаю, что делать. Ведь неизвестно, куда делся адмирал.

– Так точно, сэр. – Сам-то я догадывался, куда делся адмирал, но об этом не стоило распространяться.

– Что ж, возможно, Дражинский прав. Попробую его догнать. Давно он улетел?

– Шесть суток назад, сэр. – Оставался день: Дражинский приказал ждать семь суток.

– Остальные корабли эскадры еще бог знает где. – Холл задумался. – Подождете еще несколько суток, Сифорт? Это не приказ, но так было бы лучше для эскадры.