Путешествия Николаса Сифорта (№2) - Надежда "Дерзкого"

– Я не инженер, мисс Бартель, однако хорошо знаю, что подавать большую мощность на неисправный двигатель крайне опасно.

– Но ведь не исключено, что при большой мощности двигатель заработает!

– При большой мощности может расплавиться его шахта. Неужели вы не понимаете, что…

– А датчики…

– Не перебивайте меня, мисс Бартель, это нарушение субординации. И я не потерплю! Матросу запрещено пререкаться с офицером!

– Так точно, сэр!

– Если стенки шахты расплавятся, над кораблем нависнет опасность. Я не возражаю против испытаний, но рисковать нельзя, «Дерзкий» и без того в критическом состоянии! Идите!

Она отдала честь, повернулась кругом и ушла.

Утром явился Филип и доложил:

– Уолтер Дакко хочет с вами поговорить, сэр. Прямо сейчас. Увидел меня в коридоре, схватил за руку, не считаясь с моим офицерским званием, затащил в комнату отдыха и просил передать вам его просьбу как можно быстрее.

– Я поговорю с ним немедленно. – Я взял микрофон: – Старшина полиции, быстро на мостик!

Через несколько секунд Уолтер Дакко уже стоял передо мной.

– Обстановка накаляется, – сообщил он.

– Конкретнее, – потребовал я.

– В кубрике говорят страшные вещи. Будто вы запрещаете испытания сверхсветового двигателя на полную мощность, потому что не хотите возвращаться домой.

– Что за бред!

– Так точно, сэр! Но они в этом уверены.

– Пока только разговоры? – спросил я.

– Да, сэр. Но… Собираются провести испытания без вашего разрешения, сэр.

– Каким образом? Ведь я приказал Керрену не подавать напряжение на двигатель без моего приказа.

– Верно. Но вас можно убрать.

Я посмотрел на него в упор. Он выдержал мой взгляд.

– Принесите со склада оружие, мистер Дакко. Для меня, мистера Таера и главного инженера.

– Есть, сэр. И еще… Я хотел бы уберечь Криса.

– Как?

– Запереть в каюте, если потребуется. Мало ли что может случиться, если начнется заваруха.

– Нет, – твердо сказал я. – Он военный и хорошо знает, что полагается за мятеж. Идите за оружием.

– Я немало сделал для вас, и вы передо мной в долгу. – В его взгляде была непреклонная решимость защитить сына.

– А вы мне ничего не должны, мистер Дакко? – спросил я.

– Вот, значит, как вы благодарите за помощь? Я с трудом удержался, чтобы не разразиться проклятиями. Конечно, Уолтер Дакко не раз оказывал мне неоценимую помощь, рискуя собственной жизнью. Добровольно докладывал все, что происходило на корабле, из чисто моральных побуждений. И я не мог оказаться неблагодарной свиньей.

– Мистер Дакко, – сказал я уже совсем другим тоном, – назначаю Криса вашим помощником до конца чрезвычайного положения. Принесите оружие.

– Есть, сэр. Спасибо.

– Если у нас увидят оружие, то сразу поймут, что нам известно о настроениях экипажа, – сказал Филип, как только Уолтер Дакко ушел.

– Что ж, чему бывать – тому не миновать.

Через полчаса Уолтер Дакко вернулся с лазерными и электрошоковыми пистолетами. Я взял пистолет, включил тревогу и, когда со всех постов поступили доклады, объявил в микрофон:

– Всем оставаться на местах для проверки.

С Филипом и Уолтером Дакко я начал обход корабля и закончил его в машинном отделении, где вместе с главным инженером находились Деке и Джокко.

– Касавополус, какую максимальную мощность можно подать на сверхсветовой двигатель, не подвергая корабль серьезной опасности? – спросил я.

Возможно, до него дошли слухи о готовящемся бунте, потому что он ничуть не удивился моему вопросу.

– Не могу точно сказать. Пожалуй, половину от обычной.

– Если мощность повышать постепенно, успеют температурные датчики сообщить о перегреве, чтобы вовремя отключить напряжение?

– Да, сэр.

– Хорошо. – Я взял микрофон и объявил по всему кораблю: – Отбой!

Мы с Филипом вернулись на мостик.

– Что вы задумали, сэр? – спросил он.

– Учения по лазерной стрельбе. – Я взял микрофон.

– Сразу после тревоги? – удивился Филип. Вместо ответа я взял микрофон и отдал приказ об учениях.

После полудня я дважды включал тревогу и снова провел учения по стрельбе. На лицах матросов можно было прочесть озлобление, но они еще не вышли из-под контроля. Во время ужина, сразу после традиционной молитвы, я сделал объявление:

– Испытания сверхсветового двигателя возобновятся под наблюдением главного инженера. Он решит, какую можно подать мощность, не нанеся вреда кораблю.

Не успел я договорить, как Елена Бартель, вскочив, взволнованно спросила:

– Можно провести испытания сегодня?! Следом со всех сторон посыпались просьбы:

– Сэр! Пожалуйста!

– Сэр! Можно сегодня?!

Я хотел отложить испытания до завтра, но не рискнул – слишком велик был напор.

На экране снова заплясали волны, картина, не имеющая ничего общего с нормальной работой сверхсветового двигателя. Повышение мощности не исправило положения. Однако шахта двигателя не перегрелась.

– Если бы эти волны перевести в звуковые, получилась бы какофония типа джаза, – сказал Филип, разочарованно глядя на экран.

Я зевнул. День выдался тяжелый, и мне было не до болтовни, хотелось отдохнуть. С какой стати я тут сижу?

– Наблюдайте за испытаниями, мистер Таер. Если двигатель начнет перегреваться, немедленно их прекратите!

– Есть, сэр.

– Оставляю мостик на вас. – Вернувшись в каюту, я снял китель и, как обычно, аккуратно повесил его на спинку стула. Теперь мне самому приходилось заботиться о своей одежде, гладить ее, завтрака тоже никто не приносил. На «Дерзком» не было юнги, как на «Гибернии». Слава Богу, неподалеку находилась каюта гардемаринов – это несколько облегчало жизнь.

Я ослабил ремень и галстук и почувствовал себя свободнее. И зачем мы только носим знаки отличия? Все это давным-давно устарело.

В дверь кто-то поскребся, как мышь. Что это? Я замер, прислушался; сердце бешено колотилось. Странные звуки повторились. Ладно, будь что будет! Я решительно распахнул дверь.

На пороге, опираясь на трость, стояла миссис Ривс.

– ВЫ?! – поразился я. – Чего вы хотите?

– Поговорить о…

– Пассажирам не положено входить к командиру, миссис Ривс. – Я даже не дал ей договорить.

– Знаю, – проскрипела она. – Но мне очень надо.

– Приходите утром. Сейчас мне не до…

– Командир, окажите любезность. Вы так молоды! И если уснете на несколько минут позже, с вами ничего не случится!

Лишь из-за пожилого возраста миссис Ривс я не захлопнул дверь перед ее носом.

– Входите.

Она проковыляла в каюту, осмотрелась, не зная куда сесть, и с трудом опустилась в кресло у письменного стола, на которое я ей указал.

– Вы, молодые, не понимаете, какое это счастье быть молодым и управлять своим телом, – начала она издалека.

Чтобы не увязнуть в долгом разговоре, я промолчал, и она, видимо, заметив мое нетерпение, с улыбкой перешла к делу.

– Ну что, будет работать мотор? – Она ткнула тростью в пол, наверняка имея в виду машинное отделение.

– Пока идут испытания, миссис Ривс, я не могу…

– Будет или не будет? – резко переспросила она.

– Не будет, – признался я.

В наступившей тишине старуха смотрела на меня осуждающе, надеясь пристыдить, и я невольно вспомнил отца, проверявшего у меня когда-то уроки.

– Вы допустили большую ошибку, командир, – сказала она. – Возможно, непоправимую.

– Хотите сказать, что не следовало заниматься двигателем? Но я не мог…

– Нет, не в этом дело.

Какая наглость! Перебить меня столь бесцеремонно! Я едва сдерживал ярость.

– Если двигатель не заработает, вы проведете десятки лет на корабле, в ограниченном пространстве. Мне, слава Богу, это не грозит. Я свое взяла от жизни и смогу спокойно умереть. Но что делать остальным? Командир, они ни за что не согласятся до конца своих дней терпеть рабство, именуемое армейской дисциплиной.

– Вас это не…

– Мистер Сифорт, – снова перебила она меня, – я решила поговорить с вами, пока вы еще командир. Потому что вам уже недолго оставаться в своей должности.

– Наплевать, – выпалил я и тут же спохватился: зачем откровенничать с какой-то старухой.

– Вас могут убить.

– Наплевать, – повторил я.

– А зря, молодой человек! – Она строго постучала тростью по столу, словно призывая нерадивого ученика исправиться и слушать внимательно. – Жизнь и без того слишком коротка, а вы перед этими людьми в долгу. И просто обязаны исправить допущенную ошибку, изменить свое отношение к подчиненным. Кто, кроме вас, способен командовать кораблем? Главный инженер? Но стоит дать ему свободу – и он напьется в стельку. Гардемарин? Так ведь он еще мальчишка и ведет себя соответствующим образом. Комитет пассажиров? Но они некомпетентны!

– Я командую как умею, – словно оправдываясь, ответил я мрачно.

– Зачем вы так часто объявляете тревоги, будоражите экипаж? Они как угорелые носятся по всему кораблю.

– Это учения. Боевая подготовка.

– Подготовка к чему? Хотите превратить экипаж в роботов, заставить подчиняться любому дурацкому приказу? Не этого следует требовать от людей. Пусть учатся жить дружно. Вместе трудиться, чтобы выстоять.

– Это военный корабль, – возразил я.

– Был.

От этого короткого слова я вздрогнул, будто от выстрела.

– Нас никто не отправлял в отставку. «Дерзкий» по-прежнему в строю, – не сдавался я. – У нас есть надежда добраться до дома.

– Если лететь с такой скоростью, вряд ли кто-нибудь доживет до возвращения. Неужели не понимаете? Людям надо создать человеческие условия, не сталкивать их лбами друг с другом, не держать в постоянном страхе, не подвергать стрессам. Короче, не делать того, что постоянно делаете вы.

– Миссис Ривс, мой долг не в том, чтобы создавать те или иные условия. Я обязан поддерживать на корабле воинскую дисциплину и армейский порядок.

– Вы уверены, что выполняете долг, о котором говорите?

– Уверен, – ответил я, не понимая, к чему она клонит. – По крайней мере стараюсь.

– Тогда почему вы и ваш помощник, этот мальчик, стали носить при себе оружие?

– Дело в том, что обстановка несколько обострилась. Видите ли, я боюсь…

– Ага!

Чертова старуха! Опять меня перебила. Едва сдерживая гнев, я забарабанил пальцами по столу.

– Мне понятна ваша тревога, мадам, но вы не вправе вмешиваться в мои дела.

– Господь с вами, молодой человек. Я не вмешиваюсь, только помогаю вам разглядеть зреющие плоды трудов ваших.

– И что же это за плоды?

– Вас свергнут. Возможно, просто убьют. А потом создадут мало-мальски приемлемые для жизни условия. – В наступившей тишине было слышно даже наше дыхание. – Знаете, людьми можно руководить, пока они этого хотят, – заговорила она наконец.

Мне стало вдруг любопытно.

– Вы по образованию историк?

– Психолог, – лукаво усмехнулась она. – Я умею убеждать людей, но с вами почему-то не получается.

– По крайней мере, вы дали мне пищу для размышлений, – улыбнулся я. Обстановка несколько разрядилась. – Возможно, вы правы. Члены экипажа не желают до конца дней своих подчиняться армейской дисциплине. Но я связан присягой. И обязан действовать по уставу, то есть поддерживать воинскую дисциплину. В этом я поклялся Правительству.

– Присяга и уставы – дело, безусловно, святое. Но нельзя следовать только букве закона в ущерб здравому смыслу. Главное – дух закона, а он обязывает вас поддерживать на корабле такой порядок, при котором могли бы выжить и пассажиры, и экипаж. Но что толковать о порядке, если вас свергнут или убьют? Об этом вы думали?

– Присяга для меня превыше всего. Остальное второстепенно.

– Молодой человек, вы уперлись и дальше своего носа не видите. Оглянитесь вокруг, взгляните на вещи шире, иначе зайдете в тупик.

– Да, я уперся. И не желаю ничего видеть.

– А что будет с людьми? – Она наклонилась ко мне, опершись на трость. – Присяга присягой, но сейчас речь идет о жизни людей на борту корабля. Некоторые совсем молоды и могут дожить до того счастливого дня, когда нас найдет спасательный корабль или же мы долетим до Земли. Не губите их.

Я закрыл глаза и задумался. Возразить было нечего.

– Что же я должен, по-вашему, сделать?

– Не надо жестокой муштры, насилия, телесных наказаний. Не мучайте матросов, относитесь к ним почти так же, как к пассажирам.

– И к чему это приведет?

– Вы сами знаете. – Она посмотрела мне прямо в глаза. – Многим из нас придется провести на корабле всю оставшуюся жизнь. Мы ничего не хотим, только покоя и мира.

Я задумчиво смотрел в пол. Мне показалось, будто Аманда сзади тронула меня за плечо и тут же растворилась.

– Мир? Я не знаю, что это такое. Я видел мир, но не жил в нем. Я не штатский человек и не умею строить мирную жизнь.

– Мир хрупок, – согласилась миссис Ривс. Наступило молчание.

Миссис Ривс права. Ежедневная муштра и железная дисциплина делают жизнь невыносимой. Не надо бесконечных учений, проверок. Необходимо относиться к людям по-дружески. Может быть, даже избрать корабельное правительство.

– Спасибо, что зашли, поговорили со мной, – сказал я, выйдя из глубокой задумчивости и подняв на нее глаза. – Я попробую…

В этот момент завыла сирена. Из настенного динамика донесся испуганный голос Филипа:

– Командир! Срочно на мостик! Тревога! Всем занять боевые посты!

Миссис Ривс с удивительным проворством вскочила на ноги.

– Пойду к себе…

– Нет! – крикнул я, натягивая китель. – Коридорные двери вот-вот закроются. Оставайтесь здесь! – Я выскочил из каюты и помчался на мостик.

Дверь была заперта, телекамеры над ней рыскали, осматривая коридор. Только я собрался забарабанить в дверь, как она открылась и я проскользнул внутрь.

– Выруби свою хренову тревогу! – крикнул я на Филипа.

Он мгновенно нажал на кнопки. Сирены умолкли. Филип молча показал на экран.

– Господи! – Я схватил микрофон и заорал, перекрывая несущиеся из динамика доклады: – Боевая тревога! Занять места у лазерных пушек! Пассажирам и экипажу взять скафандры! Приготовиться к отражению атаки! – Я перевел дух и снова заорал: – Машинное отделение, отключить двигатель! Всю мощность подать на лазеры! Включить маневровые двигатели!

С экрана казалось, что космические чудища совсем близко – изображение было сильно увеличено, – на самом же деле они находились в нескольких десятках километров от корабля. Одно направлялось к носу, другое – к центру корабля со стороны правого борта.

– Первым подлетит чудище, которое впереди, – сказал Филип, хотя это было вполне очевидно.

– Знаю. – Я соединился с постом связи и приказал: – Взять на прицел переднюю рыбу!

– Есть, сэр! – ответил мистер Цы. – Но она пока слишком далеко.

– Сам вижу, – рявкнул я.

– Маневровые двигатели включены, сэр! – доложили из машинного отделения.

– Хорошо, вас понял!

– Я наблюдал на экране N-волны, – взволнованно рассказывал Филип. – С минуту они генерировались правильно, а потом вдруг появились чудовища.

– Молчи, гард! – заорал я.

– Есть, сэр.

Чудища между тем приближались. Я взглянул на индикаторы топлива для маневровых двигателей и выругался, проклиная себя за то, что мало оставил.

– Прости, Филип, нервы, – сказал я уже спокойнее.

– Спасибо, сэр. – Голос Филипа дрогнул, лицо побледнело.

– Не трусь, гардемарин, – приказал я, стараясь его подбодрить.

– Цель приближается к радиусу стрельбы! – доложил компьютер.

– Спасибо, Керрен. Пост связи, открыть огонь, как только я включу лазеры, – сказал я в микрофон, приготовившись нажать на кнопку.

– Цель приблизилась на расстояние радиуса стрельбы! – доложил компьютер.

Я решил подпустить чудищ поближе, чтобы добить, если они начнут удирать.

Керрен не выпускал чудищ из поля зрения, их изображения не сходили с экрана. У первой рыбины из пузыря вылез щупалец и стал целиться в корабль. Я включил лазеры.

– Огонь!

Лазерные лучи не видны в космическом вакууме, но я изо всех сил всматривался в экран. Настенный динамик был переключен на пост связи. Вначале оттуда доносилось какое-то бормотание, потом раздался радостный крик Уолтера Дакко:

– Попал!

Чудовище вздрогнуло и уплыло в сторону.

– Вот тебе! – завопил Деке.

Я судорожно вцепился в подлокотник кресла и, почувствовав боль, с трудом разжал пальцы.

Лучи трех лазеров скрестились на чудище, подплывшем к носу корабля, оно дернулось несколько раз и затихло, выпустив струи то ли газа, то ли жидкости.

– Прикончили! Прикончили! – загалдели стрелки, но Цы на них прикрикнул.

Чудище по своим габаритам уступало тому, что напало тогда на «Гибернию».

– Приближается цель по курсу ноль-восемь-четыре, сэр, – доложил Керрен.

– Взять на прицел следующую рыбину! – приказал я.

Снова взревели сирены. Неподалеку от корабля появились еще три чудища. И тут же четвертое, затем пятое. Керрен едва успевал докладывать:

– Цель у кормы на расстоянии двести метров! Цель у среднего шлюза! Цель…

– Стрелять по всем целям! – орал я. – Стрелять без приказа! Всем! Из всех лазеров!

Одно чудище приблизилось вплотную к корпусу корабля и выпустило зловещий щупалец. Щупалец свернулся в спираль и прилип к обшивке. Я начал молиться.

«Господь – Пастырь мой».

– Огонь по третьей цели!

«Я ни в чем не буду нуждаться».

– Жгите его!

«Он покоит меня на злачных пажитях».

– Около шахты двигателя две рыбы! «И водит меня к водам тихим».

– Центр, докладывает машинное отделение! Чудище совсем близко. За ним еще одно! «Подкрепляет душу мою».

– Я вижу их, Касавополус.

Несколько лазерных пушек адмирал Тремэн перенес на «Порцию», и теперь корма «Дерзкого», где расположено машинное отделение, осталась почти незащищенной. Что делать? Маневрировать! Вот что!

– Разворачиваемся! – заорал я. – Курс ноль-девять-ноль.

«Направляет меня на стези правды ради имени Своего».

– Попал!

Одна из рыб отдала концы. Раздался победный вопль.

«Если пойду я долиною смертной тени, не убоюсь зла».

– Еще две!

«Дерзкий» маневрировал с невероятной быстротой, чудище отцепилось от корпуса и плавало на расстоянии нескольких метров от корабля. Слава Богу, что я выбросил из трюма весь хлам, иначе нам не удалось бы так лихо поворачиваться.

«Потому что Ты со мною».

Опять взвыли сирены.

– КОРПУС ПРОБИТ! ДЫРА В СТЕНЕ ТРЮМА! – доложил Керрен.

«Твой жезл и твой посох – они успокаивают меня».

– Смотри, две по центру!

– Торможу вращение! – Я включил боковые двигатели на полную мощность, расходуя остатки топлива.

«Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих».

На крапчатой коже ближайшей рыбы вздулся вращающийся пузырь, отделился от нее и направился к «Дерзкому».

– Огонь по пузырю! – Я включил сирены. – Угроза заражения! Всем надеть скафандры! «Умаслил елеем голову мою».

– Попала в гадину! – воскликнула Елена Бартель. Пузырь вспыхнул и лопнул недалеко от корпуса перед самой мертвой зоной, где лазеры уже не могли его достать.

«Чаша моя переполнена».

– Еще рыба!

«Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей».

– Я врезал ей! Врезал!

– Полегче, Деке. Подпусти рыбу поближе, дальность стрельбы не бесконечна, – поучал его Уолтер Дакко. «И я пребуду в доме Господнем многие дни».

– Попал!

– Молодец!

– ВО ДАЕТ!

«Аминь».

Наконец воцарилась благословенная тишина.

* * *

Выключив дрожащей рукой сирены, я в полном изнеможении рухнул в кресло, схватил микрофон и потребовал, чтобы мне доложили о повреждениях.

– Докладывает машинное отделение. Повреждений нет. Маневровые двигатели работают, но топлива почти не осталось.

– Знаю, – услышал я собственный голос как будто издалека. – Но без маневров нам бы не спастись.

– Докладывает отделение гидропоники. Повреждений нет, сэр.

– Докладывает пост связи. Повреждений нет, сэр. В кресле, рядом со мной, замер Филип, вцепившись в подлокотники кресла.

– Системы регенерации не пострадали, сэр, – неслись доклады из динамика.

– Камбуз в порядке, сэр.

– Керрен, теперь докладывай ты, – приказал я.

– Параметры всех систем в норме. Герметичность помещений не нарушена. Только в стене трюма образовалось отверстие в тридцати метрах от шлюпочного отделения, в направлении носа. Из трюма вышел воздух.

Филип судорожно вздохнул, откинулся в кресле, все еще сжимая подлокотники.

– Каков характер разрушений? – спросил я Керрена.

– Я не могу ответить на ваш вопрос. Часть датчиков выведена из строя, а остатки груза мешают телекамерам.

Я нахмурился. Филип попытался улыбнуться, но получилась гримаса; он закрыл лицо руками и беззвучно зарыдал.

– Осмотрите коридор, мистер Таер, – приказал я, – нет ли там разрушений. И гардемаринскую каюту тоже. Найдите кадета; выясните, все ли с ним в порядке.

– Есть, сэр. – Филип обрадовался и поспешил уйти. Это был, конечно, пустяк, но что еще я мог для него сделать? Пусть отдохнет у себя в каюте.

Я подумал, что неплохо бы собрать своих ближайших помощников в офицерской столовой для неформальной беседы, но потом решил пригласить их на мостик, опасаясь, после нападения чудищ, покинуть его даже на минуту. Филип сидел во вращающемся кресле рядом со мной, напротив, в креслах, принесенных из комнаты отдыха, расположились главный инженер Касавополус и Грегор Аттани.

– Что будем делать? – спросил я.

Все молчали. Несколько часов я продержал экипаж на постах, опасаясь нового нападения чудищ. Но они, слава Богу, не появились. Пришлось дать отбой. Не держать же людей и дальше в напряжении.

Первым заговорил инженер:

– То же, что делали раньше, сэр! Или вы имеете в виду что-то другое?

– По-вашему, ситуация не изменилась? – спросил я с большим сарказмом, чем мне самому хотелось.

– Изменилась, конечно. На время. – Касавополус махнул рукой в сторону трюма. – Через пару часов Ковакс с Клингером заделают дыру. И все снова будет как прежде.

– Нет, не все, – возразил я. – У нас почти не осталось топлива для маневровых двигателей. Трюм, возможно, заражен, а там хранятся консервы.

Поскольку я сказал, что совещание должно пройти в форме свободной дискуссии, Филип заговорил, не спрашивая у меня разрешения:

– Оборудование для дезинфекции в шлюпочном отделении, консервы хранятся за герметично закрытыми дверями, и до них можно добраться без всякого риска, Так что проблем тут не должно быть.

– Значит, все останется как прежде? – Я ожидал от него другого.

– А что мы можем сделать? – поинтересовался Касавополус.

– Есть хоть какой-то шанс, что двигатель удастся починить? – обратился к нему Филип.

– Сэр, я… – заговорил вдруг Грегор.

– Молчать, кадет! – прикрикнул на него Филип. – Если вас здесь терпят, это не значит, что вы можете открывать рот, когда заблагорассудится. Только попробуйте еще раз, и вы пожалеете, что родились на свет!

– Ни единого шанса на починку сверхсветового двигателя нет, – ответил Касавополус сердито. – Но испытания надо продолжить, чтобы не лишать людей последней надежды.

– Но как долго вы сможете морочить им голову? – спросил я.

– Очень долго, если понадобится. Я вздохнул.

– Боюсь, это кончится раньше, чем вы думаете. Кер-рен, прокрути, пожалуйста, запись.

– Есть, сэр.

Вначале на экране появились пляшущие синусоиды, потом первая рыба. Она казалась неправдоподобной, так неожиданно возникла.

– Еще раз, только медленнее, – приказал я.

Кадры следовали один за другим с большими промежутками, но я все равно никак не мог уловить момента появления рыбы. Она возникла как-то сразу на пустом месте.

– Как они нас находят? – пробормотал Филип.

– Первый раз чудища напали на «Дерзкий», когда им командовал Тремэн. Второй раз, когда началось испытание сверхсветового двигателя, – в раздумье произнес я, наблюдая за медленно плывущей на экране рыбой. – Пока мы ускорялись обычными двигателями, рыбы нас не трогали.

Мы наблюдали за тем, как рыбы корчатся под лучами наших лазеров. Только одна, последняя, успела исчезнуть так же внезапно, как появилась.

– Но почему? – воскликнул Филип. – Что заставляет их на нас нападать?

– Сэр… – снова попытался заговорить Грегор.

– Тебе слова не давали, – осадил его Филип.

Я понимал, что нападками на кадета Филип пытается скрыть собственный страх, а потому мягко сказал:

– Мне хотелось бы послушать, что скажет Грегор, если вы разрешите.

– Есть, сэр. – Филип покраснел и кивнул Грегору. – Говорите, кадет.

– Как они нас находят? – спросил Грегор.

– Это неизвестно, – пожал я плечами.

– Однажды дома я смотрел научно-популярный фильм об изобретении сверхсветового двигателя. Из него я узнал, как исчезают и появляются корабли, когда входят в сверхсветовое состояние и выходят из него. Это очень напоминает появление и исчезновение рыб.

– Но рыбы живые, у них нет сверхсветовых двигателей, – возразил я.

– Птицы тоже живые, не имеют ни пропеллеров, ни реактивных двигателей, однако же летают, – парировал Грегор.

Эта простая мысль так меня поразила, что на секунду-другую я лишился дара речи.

– Органические сверхсветовые двигатели? – удивился я.

– Не знаю, сэр. А почему бы и нет?

– Лично я, – вмешался инженер, – не вижу способа, которым органическое существо могло бы генерировать N-волны.

– Летучие мыши генерируют ультразвуковые волны, – заметил Филип.

– Дело не в том, как космические чудища генерируют N-волны и генерируют ли их вообще, а в том, как они нас находят, – напомнил я, чтобы ввести обсуждение в конструктивное русло.

– Сэр, разрешите еще раз…

– Вы уже высказались, кадет, – одернул я его и посмотрел на инженера: – Ну что ж, продолжайте испытания двигателя до тех пор…

– Выслушайте меня! – вскочил Грегор, сильно побледнев.

Филип и Касавополус переглянулись, изумленные дерзостью кадета, потом уставились на него.

– Два наряда! – заорал Филип. – Вы обязаны…

– Они чувствуют наши N-волны! – выпалил Грегор. Мы умолкли, потрясенные.

– Простите, сэр, что осмелился вас перебить, – продолжил Грегор. – Сами посудите: рыбы нас нашли, как только наш двигатель начал излучать N-волны. Все ясно. Раз чудища способны генерировать волны, значит, они способны и чувствовать их.

– Это пока лишь предположение, мы не… – Я запнулся, лихорадочно соображая. Когда чудища чуют корабли? Только во время «ныряния» в сверхсветовое состояние и во время выхода из него? Или же во время сверхсветового перелета тоже? Может быть, рыбы и напали на остальные корабли эскадры во время их сверхсветового полета, но мы об этом вряд ли когда-нибудь узнаем. – Боже мой! Человечество использует сверхсветовые двигатели уже больше сотни лет. Почему же до сих пор рыбы не чуяли кораблей?

– Возможно, рыбы пришли в это пространство издалека, – предположил Грегор. – И им потребовалось на это много времени.

У меня по телу побежали мурашки.

– Если предположить, что рыбы чувствуют N-волны во время «ныряния» и «всплытия» кораблей, становится понятно, почему они находили нас в местах сбора, – сказал я.

– Разве можно чувствовать N-волны? – возразил инженер.

Но я уже не слушал его; бросился к пульту управления и выключил питание сверхсветового двигателя.

– Керрен, заблокируй подачу электропитания на сверхсветовой двигатель в машинном отделении! – приказал я.

– Есть, сэр.

– Твоя гипотеза не доказана, – обратился я к Грего-ру. – Будем пока считать ее верной, а там посмотрим. Другие предложения есть?

– Нет, сэр.

– Садись, кадет!

Больше обсуждать было нечего. Я приказал инженеру объяснить экипажу, почему прекращаются испытания двигателя.

– Недовольных присылайте ко мне. Электростанция должна работать в таком режиме, чтобы оставалось достаточно мощности для лазеров, – добавил я. Потом соединился с постом связи: – Мистер Цы, прикажите первому и второму стрелковым отрядам в течение недели дежурить по очереди у лазеров. – Отложив микрофон, я объявил: – Ближайшую вахту на мостике буду стоять я. Только схожу в каюту, сменю рубашку. Побудьте здесь, инженер, пока не вернусь. А вы, Филип, идите отдыхать. И вы, кадет, тоже.

Близилось утро. Я потащился к себе в каюту, по пути размышляя, сидит ли там все еще миссис Ривс. Но только я подошел к двери, как завыли сирены. Я помчался обратно на мостик. На экране опять появились чудища.

– Инженер, вниз! – скомандовал я.

Касавополус со всех ног бросился в машинное отделение.

Чудищ на этот раз было восемь.

Посыпались доклады, прибежал Филип. Мостик был его боевым постом.

– Лазеры включены!

– Взять гадов на прицел!

Я приготовился маневрировать.

– Держу цель в направлении один-пять-четыре, расстояние пятьсот метров, – донесся из динамика голос Елены Бартель.

– Убейте чудовище!

– Они заходят сзади, командир! – заорал Деке.

Но я и сам это видел; включил реактивные двигатели. Корабль стал невыносимо медленно вращаться. Из динамика неслись яростные крики:

– По центру! Господи! Совсем близко!

– Стреляй же!

Монотонно долдонил Керрен:

– Появилась цель в направлении ноль-пять-ноль, расстояние пятьсот метров. Появилась цель в направлении два-шесть-один, расстояние сто метров. Появилась цель…