Шепот в песках

– Сомневаюсь. Уверена, что у вас достаточно богатое воображение, чтобы представить, что он мог мне наговорить. В общих чертах он заявил мне, чтобы я держала весь мой климактерический бред при себе, а к вам даже близко не подходила.

– А то что будет? Что он собирается делать, если вы его не послушаетесь? – Анна почувствовала, как в ней закипает ярость.

– Ну, вас это никак не коснется. – Серина быстро выпила воду. Она сидела с закрытыми глазами, крепко сжав пальцами стакан. – Но он может превратить мою жизнь в сущий ад. Он на это способен, поверьте мне. Он постоянно преследует меня. Постоянно звонит. Он грозится отдать меня в психушку, пригласить священников, чтобы те изгнали из меня дьявола, угрожает Бог знает чем! Не стоит с ним связываться, Анна. – Тяжело вздохнув, она поставила стакан на туалетный столик. – Если бы я даже захотела, я не могу с вами здесь оставаться. Он буквально высосал из меня последние капли уверенности в себе. В таком состоянии, как я сейчас нахожусь, ваши жрецы разделают меня в пух и прах. Думаю, единственное мое утешение в том, что у меня сейчас настолько мало энергии и сил, что они подумают, не стоит даже пытаться овладеть мной.

Анна закрыла глаза. Ей показалось, что температура в каюте понизилась на несколько градусов. Анна думала о Луизе и ее страхе.

– А почему вы думаете, что они попытаются овладеть вами?

– Я – посвященная в тайну. Возможно, во мне находится энергия, которая им нужна. Я могла бы не поддаться им. Я могла бы побороться с ними на их территории, и, может быть, я смогла бы быть полезной вам. – Серина тряхнула головой. – Если верить Энди, во мне ничего больше не остаюсь, кроме паранойи, в которой виновата я сама. Я умоляла его попытаться нас понять, посмотреть на вещи с нашей точки зрения. Я умоляла его попытаться понять, что угроза действительно существует. Попытаться представить себе, что произойдет, если эти два жреца станут сильнее. С ними никто не сможет справиться, кроме меня.

– Но ведь я все еще могу выбросить флакон в реку, Серима, – перебила ее Анна.

– Это ни к чему хорошему не приведет! Вы сами говорили, что они последовали за вами, когда мы ездили на плотину. Они привязаны к флакону, Анна. Они – совершенно независимые существа! Я не знаю, почему они не объявились раньше. Может быть, они знали, что когда-нибудь вы привезете флакон для благовоний обратно в Египет. Может быть, в Лондоне не хватало необходимой для них энергии. Но теперь они нашли средство, как им стать достаточно сильными. Они не станут прыгать за флаконом в реку и не исчезнут в бурном потоке.

Несмотря на страх, который испытывала Анна, она невольно улыбнулась. Она представила, как это могло бы выглядеть на самом деле. Изумительное зрелище.

– Тогда вы должны помочь мне, Серина. Просто обязаны помочь. Вы мне очень нужны. Я не перестаю думать о Луизе. Представляю, как ей было страшно. – Анна поднялась, что-то твердо для себя решив. – Я сейчас же разыщу Энди, чтобы положить конец его издевательствам. Я потребую, чтобы он от вас отстал.

– Нет! Пожалуйста, не надо! – Серина схватила ее за руку.

– И не пытайтесь остановить меня! Я сыта им по горло! У меня действительно лопнуло терпение! Мы ведь обе решили, что он грубиян и что все это не его дело.

– Теперь он считает, что это и его дело тоже, Анна. Вы ему нравитесь, но, честно сказать… – она замялась, – еще больше ему нравится ваш дневник. В душе Энди всегда был дельцом; друг или любовница – это для него всегда дело десятое. Звучит ужасно, но вполне вероятно, он уже нашел покупателя и придумал, за какую сумму можно этот дневник продать. Он же ужасно алчный! Если я хоть как-то помешаю ему заполучить дневник и вожделенные деньги, я – не жилец!

Анна, не говоря ни слова, внимательно посмотрела на Серину, потом резко развернулась на каблуках и вихрем вылетела из каюты.

Отыскать Энди оказалось несложно. Он сидел на высоком стуле за стойкой бара, глядя на Али, который смешивал в шейкере коктейль.

– Нужно поговорить. Немедленно. – Анна стояла перед ним, уперев руки в бока. Глаза ее сверкали. – Вы суете свой нос не в свои дела. Вы зашли слишком далеко. Этому нужно положить конец.

Она прекрасно понимала, что скопившиеся в зале люди то и дело бросают на нее быстрые взгляды. Она же на них не обращала никакого внимания.

– Значит, Серина вам все подробно рассказала? – Энди нацарапал свою подпись на счете и взял у Али фужер. Oн поднял фужер в насмешливом приветствии. – Мне просто хотелось избавить вас от представлений, которые она любит устраивать. Могли бы мне сказать за это спасибо, между прочим. Но если вы не хотите, чтобы я вмешивался, – он пожал плечами, – пусть так и будет. – Он отхлебнул коктейль.

– Да, не хочу. И еще я не хочу знать, что вы запугиваете ее. Ради Бога, прекратите совать нос не в свои дела! С чего вы взяли, что у вас есть право диктовать мне, что я могу делать, а что – нет, и кто давал вам право указывать мне, с кем я могу дружить? Я вас и знаю-то всего несколько дней! – Она чересчур бурно реагировала и понимала это, но внезапно перед ее глазами встал Феликс, который норовил указать ей, с кем ей следует дружить, и всегда стремился навязать ей свою волю. Хватит! Больше ничего подобного она не допустит. Новая Анна стала свободным человеком и куда более сильным, чем была Анна прежняя.

– Ну, допустим, вы и Серину знаете всего несколько иней, – парировал Энди, тряхнув головой.

– Я доверяю своим чувствам, – отрезала Анна. – Серина мне нравится, и я ей верю.

– Ой-ой-ой! Из этого я делаю вывод, что я вам не нравлюсь и мне вы не верите, так? Извините, у меня почему-то сложилось другое мнение.

Анна посмотрела ему прямо в глаза.

– Вы мне нравитесь, Энди, и я уверена, что могу доверять вам. Но это не значит, что вы можете за меня что-то решать; это не значит, что вы имеете право выбирать друзей для меня.

Энди выдержал ее взгляд.

– В таком случае, – произнес он мягко, – я должен напомнить вам, что я знаю Серину многие годы. Вы же встретили ее всего несколько дней назад. Мои отношения с ней вас совершенно не касаются.

На какое-то мгновение они оба замолчали. Анна отступила назад и коротко кивнула.

– Хорошо. Ваши отношения с ней меня не будут касаться до тех пор, пока они не мешают нашим с ней отношениям. – Она резко отвернулась от Энди и увидела, что за ее спиной стоял Тоби. Рядом с ним – Чарли. Анна вдруг осознала, что Тоби крепко держит Чарли за руку.

– У вас что, боевые действия? – Тоби криво усмехнулся. – Если нет, то мы бы хотели к вам присоединиться…

Он замолчал, потому что в этот момент Чарли с силой выдернула руку из ослабшей хватки Тоби.

– Энди, ты ублюдок! – Язык у нее заплетался. У нее все плыло перед глазами, она озиралась по сторонам, и казалось, что она никак не может найти глазами Энди. Как только Анна сделала шаг в сторону, Чарли протянула руки к Энди. – Энди! Я должна это сделать для богини Сехмет. Я ей нужна, Энди. Я ей очень нужна.

Все были в шоке. Повисла тишина. Чарли с непонимающим видом оглянулась по сторонам.

– Энди, что происходит? – Внезапно ее голос стал жалобным. – Энди, что со мной творится?!

Анна слышала ее жалобный крик.

Она обернулась, почувствовав, что кто-то положил ей руку на плечо. Это был Тоби. Он потянул ее в сторону. Бросив быстрый взгляд сначала на Чарли, а потом на Энди, Анна пошла за ним.

– Ты пьяна! – Громкий упрек Энди услышали все, кто находился в баре.

– Нет! – Она расплакалась. – Неправда! Я ничего не пила… – Ее голос ослаб. Несколько секунд она стояла, слегка покачиваясь, а потом медленно сползла на пол прямо под ноги Энди.

– Пусть Энди сам с ней разбирается. – Тоби потянул Анну к двери. – Пойдемте отсюда.

– Она очень плохо выглядит.

Сехмет. Неужели Чарли действительно произнесла имя этой богини? Анну бил озноб. Она шла за Тоби на находящуюся в тени кормовую часть парохода, все больше хмурясь.

– Она не показалась мне пьяной.

– Не думаю, что она была обязательно пьяна, когда устроила здесь Бог знает что во время обеда. – Тоби облокотился на леер, внимательно глядя на реку. Голос его был задумчив. – Я не почувствовал запаха алкоголя. Мне кажется, она заболела. Наверное, это все из-за жары. – Он пожал плечами. – Возможно, кому-нибудь стоит поговорить с Омаром. – Он обернулся. – Думаю, что у Энди в настоящее время какие-то проблемы. И похоже, что одна из них имеет отношение ко мне. – Тоби сменил тему и говорил обычным, ровным голосом.

Анна пристально смотрела на воду.

– У Энди проблемы со многими людьми. – Она неожиданно взглянула на Тоби. – Скажите, она ведь правда сказала – Сехмет?

Казалось, он не понял, о чем она говорит.

– Кто?

– Чарли. Чарли говорила о богине Сехмет.

– Разве? Она несла какую-то чушь и бредила, словно умалишенная. Единственное, что я мог сделать, это задержать ее, чтобы вы успели отойти прежде, чем она набросится на Энди. – Он ухмыльнулся. – Не обращайте внимания, что она говорила. Она была не в себе.

Анна кусала губы. Некоторое время она молчала, и у Тоби была возможность внимательно рассмотреть ее лицо.

– Можно, я вас угощу? Пойдемте в бар, выпьем чего-нибудь перед ужином. – Он обернулся и посмотрел на дверь, ведущую в бар. – Думаю, они уже ушли.

Анна отрицательно покачала головой.

– Спасибо, но я лучше пойду к себе. Мне нужно поговорить с Сериной. Я хочу, чтобы она знала, что этот ублюдок больше не будет мешать нашим с ней отношениям. – Она помолчала, внимательно изучая лицо Тоби. Анна вдруг поняла, что, с того момента как Энди раскрыл ей тайну Тоби, она впервые осталась с ним наедине. Как она могла про это забыть? Хотя так много всего произошло с тех пор. К тому же она проигнорировала рассказ Энди, сделала вид, что вообще ничего не слышала. Конечно же она не поверила Энди. Или все-таки поверила? Анна нахмурилась, глядя в глаза Тоби, и встряхнула головой. Его лицо было совершенно не похоже на лицо убийцы. Или она хуже всех во всем мире разбирается в людях.

Серины нигде не было. В ее каюте было темно, оттуда доносилось только тихое похрапывание спящей Чарли. Серины не было ни в каюте Анны, ни на верхней палубе, ни в столовой, которая все еще была пуста. Озадаченная, Анна вернулась к себе в каюту и села на кровать.

Где же Серина? Анна нахмурила брови. Она не могла отправиться на берег одна. Пароход не настолько велик, чтобы кто-нибудь мог исчезнуть с него незамеченным. Может быть, Серина зашла к кому-нибудь в каюту? К Бену, например, к Бутам или к кому-нибудь еще. Анна устало откинулась на кровати. До ужина оставалось еще полчаса. Она может пойти в бар и выпить там вместе с Тоби. А может немного полежать и почитать дневник. Интересно, что произошло дальше, ког да Луиза вернулась на пароход?

Сменив промокшее насквозь платье, Луиза вернулась на палубу, где увидела Форрестеров, беседующих с Роджером Кастэрсом. Они внимательно наблюдали за большой группой матросов, которые при помощи канатов волокли судно, перетаскивая его через речные пороги. Луиза покраснела, увидев знакомых. Она надеялась, что Кастэрс сразу отправится на свою дахабею, которая завтра должна была двигаться вслед за их судном.

Кастэрс повернулся к ней, и Луизу поразил его взгляд, полный триумфа и удовольствия. Она вдруг поняла, что видит его насквозь, он был для нее словно открытая книга. Он был самоуверен, чувствуя себя в безопасности оттого, что был убежден в том, будто она совершенно ничего не помнит из произошедшего сегодня на скалах. Его взгляд был насмешлив. Луизу проняла дрожь. Она, как уже случалось прежде, почувствовала себя под его взглядом, словно кролик перед удавом, который не в состоянии сдвинуться с места и убежать прочь.

– Итак, лорд Кастэрс, – она изо всех сил пыталась не выдать своего состояния, – полагаю, нынче вечером вы намерены вернуться на свое судно? Я должна поблагодарить вас за пикник, который вы для меня организовали.

Он слегка поклонился. Впервые за все время она заметила, что у него улыбка слегка кривовата. Она была похожа на волчий оскал и вызывала у смотрящего на него чувство тревоги. Луиза опять задрожала.

Сэр Джон это заметил. Он приобнял ее за плечи и легонько сжал их.

– Вам холодно, моя дорогая? Это все оттого, что вы промокли.

Она улыбнулась ему.

– Что-то я немножко озябла.

Ночной ветер со стороны пустыни еще не подул, а солнце, готовое очень скоро скрыться за утесами, все еще излучало тепло. И только меж скалами и у подножия утесов было уже довольно прохладно. Внезапно за бортом стих шум голосов. Люди, весь день тянувшие канаты и тащившие волоком пароход, преодолевая пороги, стали возвращаться к себе домой, в свои селения, а великолепный нубийский лоцман, сидевший весь день у руля и почти с королевским достоинством дававший приказы своим подопечным, отдал честь сначала капитану-реису, потом сэру Джону, наконец, и сам отправился домой. Завтра они сюда вернутся снова, чтобы проделать последний отрезок пути, перетаскивая пароход, а затем возвратятся к подножию водопадов, чтобы начать перетаскивать другое судно.

– Роджер принял наше приглашение отужинать с нами, моя дорогая, – просиял сэр Джон. – Он вернется к себе позднее. Наш пароход останется здесь на ночь. Как я понимаю, завтра нас перетащат через последний речной порог, потом мы сделаем остановку на сутки у острова Филе и дождемся Филдингов, которые тоже должны туда подойти. Будет занятно собраться до следующего водопада целой вереницей судов.

Луиза сделала усилие над собой, чтобы улыбнуться. Она заставляла себя говорить дежурные фразы, потом извинилась, сказав, что ей необходимо вернуться в каюту. В своей каюте она рухнула на кровать, совершенно изможденная и подавленная. В окно было видно заходящее солнце, подернутое золотой дымкой. Она думала о Хассане. Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она рывком поднялась и села на кровати. Должно быть, она задремала. В каюте стояла кромешная тьма. Ничего не видя в темноте, она ощупью стала искать подсвечник. Наконец она смогла зажечь свечу. Снова раздался стук в дверь, и Луиза подумала, что это, должно быть, Трис, которая пришла помочь ей переодеться к ужину. Она забыла, что заперла каюту на ключ. Тени от пламени свечи бегали по вышитому золотым орнаментом ковру и портьерам, украшавшим тесную каюту. Луиза ощупью пробилась к двери и отперла замок.

Перед нею стоял Роджер Кастэрс. Он пригнул голову, чтобы не удариться о низкий потолок. Одним мягким движением он оттолкнул Луизу и вошел в каюту, заперев за собой дверь на задвижку.

– Как вы смеете?!

Он резко толкнул ее, она упала спиной на кровать и увидела, как он взял в руку подсвечник и стал внимательно изучать ее вещи, лежащие вокруг.

– Где он? – прошипел Кастэрс.

– Где – что? – Луиза была в невыгодном положении, сидя на кровати. Она была вынуждена смотреть на него снизу вверх, поскольку если бы она поднялась с кровати, то в тесном помещении она бы непременно толкнула его. Ее трясло. – Как вы смеете входить сюда?! – повторила она. – Убирайтесь! Я позову на помощь! У вас будут огромные неприятности, если вас найдут у меня!

– Не думаю. – Он засмеялся. – Форрестеры никогда не осмелятся пойти против меня, дорогая моя добродетельная миссис Шелли. Особенно когда я им расскажу, с каким вожделением вы сегодня принимали мои ухаживания. – Он схватил ее за подбородок своими железными пальцами и заставил смотреть ему прямо в лицо. – И запомните: я вынужден быть осторожным. Вы упрямая особа. Вы полагаете, что можете противостоять мне. – Он тяжело выдохнул через нос. – Итак миссис Шелли. Где же он?

– Флакон для благовоний? – Не было смысла притворяться, что она не понимает, о чем ее спрашивают. – Я спрятала его на берегу.

Его глаза сверкнули.

– Не сегодня. Сегодня вы не могли это сделать. Получается, вчера. Вы спрятали его на острове Филе? Где? – Он прижал ее голову к стене каюты. – Сейчас же скажите мне, – прошептал он сквозь стиснутые зубы.

Вдруг в каюте ужасно похолодало. Пламя свечи стало прерывистым. От нее стал исходить черный дым. Глаза Кастэрса, эти черные колодцы, вплотную приблизились к Луизе. Она не могла отвести свой взгляд. В отчаянии она закрыла глаза, стараясь не дышать, чтобы не чувствовать его неприятное сладкое дыхание.

– Я никогда вам этого не скажу. – Она прижала ладони к лицу и услышала его тихий смех.

– О, вы скажете мне, любовь моя. Поверьте мне, скажете. – Он схватил ее за запястье.

У нее перехватило от боли дыхание, и она услышала, как ее хрупкая кость хрустнула под его пальцами.

– Помогите! – Она пыталась крикнуть, но из ее уст вылетел только шепот. – Анхотеп, если ты существуешь, помоги мне!

Свеча вспыхнула. Кастэрс снова засмеялся.

– Итак, наша маленькая вдова призывает верховного жреца, но не знает, как это сделать. – Он с такой силой и яростью отбросил ее к стене каюты, что у нее перехватило дыхание. – Где флакон… – Он прервался на полуслове.

Пароход стало ужасно качать. На верхней палубе, ничего не понимая, стоял капитан. Якорный канат ослаб, и «Ибис» начало относить сильнейшим течением. Слышались возбужденные голоса и топот ног бегущих матросов.

– Почему? – Она хватала ртом воздух. – Почему вы так отчаянно хотите заполучить флакон?

Он пристально на нее посмотрел.

– Я обязан завладеть им. Это совершенно необходимо. Флакон – не безделушка, которой вам позволительно играть. Это священный сосуд. В нем заключена власть и сила. Власть и сила, которыми только я знаю, как воспользоваться! – Его глазa лихорадочно блестели, и он еще сильнее сжал ее запястье.

– Анхотеп! – Луиза отчаянно пыталась вырваться. – Не позволяй ему причинять мне боль!

Свеча снова вспыхнула и на мгновение ярко осветила тесную каюту. Луиза открыла глаза и увидела, как сквозняк уносит в окно дымок от свечи. Возле него возникла туманная, призрачная, расплывчатая фигура. Сквозь нее Луиза видела стену, ставни, свою шаль, свисавшую со стула…

– Анхотеп! Помоги мне! – Теперь голос ее окреп. Ее страх перед человеком, который полулежал возле нее, был сильнее страха перед обретшей плоть тенью из далекого прошлого.

Кастэрс заметил, как вспыхнула и стала странно гореть свеча, слегка отодвинулся, почувствовав, что атмосфера в маленькой каюте неуловимо изменилась. Увидев, что Луиза впилась глазами в какую-то точку за его плечом, он обернулся в сторону окна. У него перехватило дыхание. Мгновенно Кастэрс вскочил с кровати.

– Служитель Исиды, приветствую тебя! – Он низко поклонился, не обращая никакого внимания на Луизу, которая от страха сжалась в комок на кровати, пытаясь сделаться как можно меньше.

В каюте стало нечем дышать. Свеча, которая секунду назад ярко пылала, теперь едва горела. Через мгновение она погаснет. Фигура жреца медленно таяла в воздухе.

Луиза вскочила с кровати и бросилась к выходу, пытаясь открыть дверь. В каюте было совершенно темно, и в этой кромешной тьме Луиза отчаянно пыталась нащупать задвижку. Как только фигура жреца исчезла, Кастэрс повернулся к ней. В темноте он схватил ее за плечи, когда ее дрожащие пальцы нащупали задвижку. В отчаянии она стала дергать ее, пытаясь открыть дверь. И вот, наконец, задвижка начала поддаваться, но… было слишком поздно. Кастэрс оттащил Луизу от двери и швырнул на кровать. Она попыталась громко закричать, но он закрыл ей рот рукой. И снова она услышала его смех. На этот раз в нем слышались возбуждение и триумф.

И в тот самый момент, когда он начал нетерпеливо разрывать на ней блузку, в дверь каюты громко постучали.

9

Благоговеем пред тобою, Амон-Ра,

спустившийся с небес,

каждый сущий на земле видит тебя.

Все люди восхваляют имя твое.

Миллионы лет существует этот мир.

Ты воистину спустился с небес, и ты воистину

покоряешь неизведанные пространства…

Вновь и вновь пески пустыни дрейфуют туда и сюда. Вскрытая заброшенная могила опять засыпана. Мумии превратились в песок, и их предали забвению, и только имена их сохранились, начертанные на отвесных скалах. Проходят века, и жрецы превращаются в бесплотные тени, их нет под ярким солнцем, их нет под луной. Предсмертные обеты забыты; гнев прошел, теперь он не сильнее дуновения ветра, наметающего дюны.

Бог спустился на Землю Кемета под новым именем. Старые египетские боги спят. Слуги их потеряли славу свою. Прошло 3000 лет с тех пор, как впервые эта гробница оказалась под охраной двух жрецов.

Рука, которая выкапывает из дюн маленькую забытую бутылочку, пока ночью отец занят поисками больших сокровищ, принадлежит ребенку. Нетерпеливыми пальцами мальчик очищает флакон от прилипшего песка, подносит его к глазам и в восхищении смотрит, как сквозь прозрачное стекло проходят лучи новорожденного солнца.

В дыхании раннего утра, подобно каплям влаги, возникающим на листе папируса, одна за другой появляются две тени и пристально наблюдают за мальчиком. Он улыбается. Только осел чувствует опасность. Он громко ревет от страха, и его рев уносится ветром далеко в пустыню.

Стук в дверь повторился. Анна подняла глаза и нахмурилась. За открытым окном стояла темнота, свет исходил только от маленькой лампочки, висевшей над кроватью. Смутившись, она отложила дневник. Она вся была под впечатлением ужаса, который чувствовала Луиза. Поднявшись, Анна направилась к двери каюты и распахнула ее. Она ясно представляла себе темную, полную дыма от свечей маленькую каюту на пароходе Луизы.

Перед дверью стоял Ибрагим, под мышкой он держал пустой поднос. Он смотрел на нее с нескрываемым беспокойством.

– Вы плохо себя чувствуете, мадемуазель? Я волновался, так как вы не пришли на ужин. – За спиной Ибрагима в коридоре никого не было.

Анна с трудом заставила себя вернуться к действительности.

– Со мной все в порядке, Ибрагим. Прошу прощения. Я зачиталась и совершенно потеряла счет времени. Я не слышала удара гонга. – Она устало приложила ладони к своему лицу.

Он внимательно смотрел на нее, и спустя мгновение стало очевидно, что он остался удовлетворен тем, что увидел. Он медленно кивнул.

– Я принесу вам что-нибудь поесть в каюту. – Он не стал дожидаться ответа, повернулся и ушел.

Анна смотрела, как медленно и статно он двигался. В белой галабее, в тюрбане и кожаных сандалиях он казался человеком вне времени и был похож на библейский персонаж. Она вернулась в каюту, оставив дверь открытой настежь, и стала задумчиво смотреть в ночную тьму. Бедная Луиза. Ей, должно быть, было так страшно. Можно себе представить, как зла она была на Кастэрса. Слова в дневнике выражали противоречивые эмоции, переполнявшие Луизу. Страница была исписана ровным почерком выцветшими коричневыми чернилами. Но по мере того, как строчки приближались к концу страницы, можно было догадаться, что эти свои записи Луиза делала, находясь в состоянии сильного волнения. Буквы становились все более наклонными, иногда они были соединены небрежно, некоторые слова были написаны явно второпях, тут и там были заметны чернильные кляксы, которые появились из-за того, что Луиза слишком сильно надавливала на перо.

– Мадемуазель? – Раздался осторожный стук в дверь. На пороге снова стоял Ибрагим. На подносе, который он держал в руках, были стакан с соком, блюдо с хлебом, сваренными вкрутую яйцами и сыром. Он переставил поднос на туалетный столик и улыбнулся Анне. Потом он посерьезнел. – У меня кое-что есть для вас, мадемуазель. – Он полез в карман и достал какую-то вещицу на красивой золотой цепочке. Она видела, как звенья цепочки свисают между его пальцами. – Я бы хотел, чтобы вы носили эту вещь, мадемуазель. – Он протянул цепочку Анне. – Все время, пока вы находитесь на судне. Пожалуйста, верните мне ее, когда будете уезжать в Англию.

Она с интересом посмотрела на вещь, которую он держал, и медленно протянула руку.

– Ибрагим, что это такое?

Он опустил золотую цепочку ей в ладонь. На ней висел маленький кулон очень искусной и затейливой работы.

– Это Око Гора. Allah ylsallimak. «Да хранит тебя господь». Этот кулон поможет защитить вас.

У Анны пересохло во рту.

– Защитить от чего? – Она подняла взгляд и посмотрела в карие глаза Ибрагима. Несколько минут он терпел ее пристальный взгляд и едва пожал плечами. Он опустил глаза в пол в абсолютной тишине.

– Ибрагим! Это имеет какое-то отношение к древним богам? И к кобре? – Она проглотила подступивший к горлу комок.

– Inshallah! – На этот раз он не пожал плечами, а только еле заметно кивнул.

– Тогда спасибо, огромное спасибо! Но ведь это же золото, Ибрагим. Очень великодушно доверить мне такую вещь. – Она вдруг улыбнулась. – А как выразить свою благодарность по-арабски?

– Скажите: kattar kheirak, – подмигнул он.

– Kattar kheirak, Ибрагим.

Он поклонился.

– Ukheeirak, мадемуазель. – Он широко ей улыбнулся. – Ну а теперь мне пора, в баре много работы. Bon appetit, mademoiselle. U'i. Leilt ik saideh. Это означает: «Берегите себя, и да будет ваша ночь счастливой».

Когда Ибрагим ушел, Анна внимательно рассмотрела кулон, который она сжимала в ладони. На нем был изображен глаз, над которым дугою выгнулась бровь, а под ней крошечный золотой завиток. Око Гора, как она знала, – это символ защиты и исцеления, который в течение тысячи лет во всем мире служит амулетом и оберегом от опасности, болезней и несчастий. Она на мгновение сжала кулон в руке, потом осторожно нащупала на цепочке застежку и повесила кулон на шею. Она была до слез тронута тем, что Ибрагим доверил ей такую ценную вещь. Но этот его поступок также крайне напугал ее. Что он знал такого, что заставило его бояться за нее? Она посмотрела на ящик туалетного столика, но не стала его открывать. Сегодня позже она обязательно позаботится о том, чтобы переложить флакон для благовоний в сейф. Она дрожала.

Взяв со столика стакан с ароматным фруктовым соком, Анна села на кровать и потянулась за дневником. Утром она решит, поедет ли она на экскурсию по реке, о которой говорилось в программе на доске объявлений у столовой, или воспользуется моментом и разыщет Серину, пока поблизости не будет Энди, и в спокойной обстановке поговорит с ней, не боясь, что кто-нибудь им помешает. Но для начала, сегодня же вечером, она обязана узнать, что произошло дальше с бедной Луизой, попавшей в руки злодея Роджера Кастэрса. Удобно расположившись на подушках, Анна на мгновение коснулась рукой кулона и улыбнулась. Этот кулон давал ей веру в то, что о ней заботятся и что она в безопасности. Анна поняла, что такого чувства не испытывала очень и очень давно. Несколько минут она сидела, глубоко задумавшись и наслаждаясь приятными ощущениями. Потом снова раскрыла дневник.

Держа высоко в руке свечу, Джейн Трис осмотрела каюту. Ну, понятно, что здесь было. Луиза Шелли вела себя как шлюха, а Джейн всегда подозревала, что она шлюха и есть. Надо же, развлекала лорда Кастэрса в своей темной каюте! Трис презрительно посмотрела на раскрасневшееся лицо Луизы, заметила ее разорванную блузку и красивого злого мужчину, поспешно встающего с кровати. Он был полностью одет, значит, она вовремя пришла и помешала им предаться блуду. Кашлянув, она застыла с удовлетворенным видом.

– Желаете ли вы, миссис Шелли, чтобы я помогла вам переодеться к ужину? Может, мне прийти позже? – спросила она с акцентом на последнем слове.

– Спасибо, Джейн, пожалуйста, останься. Я хочу переодеться. – Голос Луизы дрожал. Она повернулась к лорду Кастэрсу и указала на дверь. – Уйдите!

Какое-то мгновение он колебался, но затем, улыбнувшись, направился к двери. В узком проходе он обернулся и поднял руку:

– A bientot, дорогая. Очень скоро мы продолжим нашу прелестную беседу.

Луиза закрыла глаза. Ее трясло, когда она увидела что Трис зажигает свечу позади нее и свечи на столе. Очень скоро в каюте стало светло от множества мерцающих огней.

Не говоря ни слова, Трис собрала разбросанные еще утром вещи Луизы и начала складывать их. Потом она взяла кувшин и направилась за горячей водой и свежими полотенцами. Луиза взглянула на свой одежный шкаф. Он был по-прежнему заперт, а маленький изящный ключик надежно спрятан среди наперстков и ниток в коробочке для рукоделия.

Дрожащими руками Луиза достала коробку, где у нее хранились булавки и щетки, распустила длинные каштановые волосы, достала расческу и медленными ритмичными движениями принялась расчесывать волосы, стараясь таким способом избавиться даже от воспоминаний о том, как к ней прикасался руками Кастэрс, глядя на нее холодными глазами.

Когда в каюте снова появилась Трис, Луиза подняла на нее глаза.

– Спасибо, Джейн. – Она прикусила губу, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно. – Лорд Кастэрс уже покинул судно?

– Понятия не имею, миссис Шелли. – Трис с грохотом поставила на туалетный столик тяжеленный кувшин, расплескав при этом воду. – Желаете, чтобы я сбегала за ним и привела его к вам?

Луиза пристально посмотрела на нее.

– Ты сама прекрасно знаешь, что я этого не хочу. Этот человек – похотливый грубиян. – Она пыталась сдержать слезы. – Я просто хочу быть уверена, что он ушел.

Наступило долгое молчание, женщина обдумывала слова Луизы. Наконец выражение ее мрачного лица смягчилось.

– Мне кажется, я слышала, что он собирается остаться на ужин, – сообщила она, с неприязнью уставившись на порванную блузку Луизы. – Вашу блузку нужно отдать прачке-гасале, чтобы она ее выстирала и починила. – Она взглянула на Луизу. – Форрестеры просто до смерти желают иметь а друзьях людей из аристократических кругов. Они умрут от злости, если возникнет подозрение, что кто-то из гостей огорчил их дражайшего лорда.

– Пожалуй, ты права. – Луиза, поджав губы, протянула руку за мылом. – Будь добра, полей мне. – Она дрожала, хотя в каюте было очень жарко. – Спасибо. На ужин я надену шелковый костюм. Приготовь мне его, пожалуйста, а потом можешь идти, поможешь леди Форрестер. – Она вдруг резко выпрямилась и посмотрела женщине в глаза. – Пожалуйста, не говори ничего Форрестерам о том, что здесь произошло. Как ты правильно считаешь, они очень расстроятся.