Корона Звезд (№3) - Пылающий камень (ч. 2)

— Генрих сам хочет жениться на Адельхейд?

— Нет, разумеется, — быстро ответила Теофану, не дожидаясь перевода Росвиты: и без этого она отлично поняла, о чем идет речь. — В его намерения это не входит.

— Тогда зачем вы здесь?

— Просто чтобы отдать дань уважения королеве Адельхейд. Если вы дадите мне сопровождающих, я пройду в город и не стану больше надоедать вам.

— Это невозможно. Я не могу этого допустить.

— Мы зашли в тупик, лорд Джон.

— Да, принцесса Теофану.

Слуга наполнил его бокал, и лорд Джон кивнул капитану, который привел группу солдат, закованных в кандалы. Большинство пленников были невысоки ростом и широки в плечах, а их кожа была намного темнее, чем у аостанцев.

— Это они? — спросил Айронхед у капитана.

— Да, милорд. Те, которых мы поймали вчера, когда они атаковали из восточных ворот.

Айронхед презрительно смотрел на пленников. Его солдаты выглядели как отчаянные рубаки, успевшие побывать не в одной схватке. По сравнению с ними пленники выглядели жалко.

— Ладно, займитесь ими, как обычно, но проследите, чтобы со стен все было видно.

— Что вы собираетесь сделать с пленниками, лорд Джон? — спросила Теофану. — Они верно служили своей хозяйке. Это не преступление, по крайней мере в Вендаре.

— Они — наемники из Аретузы, а не верные слуги, — фыркнул Айронхед и отпил вина.

Еды на столе не было — вероятно, осада сказалась на запасах продовольствия не только горожан, запертых в стенах Венначи, но и на запасах армии Джона.

— Всем известно, насколько эти аретузцы коварны, на них нельзя полагаться. — Айронхед усмехнулся. Теофану смерила его ледяным взглядом. Знал ли он, что мать принцессы родом из Аретузы? Неужели он намеренно оскорблял ее? — Вокруг Адельхейд вьется слишком много этих надоедливых насекомых. Уведите их! — приказал лорд Джон капитану. — Поосторожнее с ножами. Не перестарайтесь.

Его солдаты загоготали.

— Вы собираетесь казнить их? — вздрогнув, спросила Теофану. — Я готова заплатить выкуп за каждого из них.

— И пополнить вашу армию? Нет, принцесса. Известно, что император Аретузы предпочитает евнухов, я уже отослал ему нескольких, а сегодня он получит еще штук двадцать.

— Но это варварство! — пробормотала Теофану.

— Нам лучше удалиться, ваше высочество, — шепнула Росвита. — Боюсь, тут мы ничего не добьемся.

— Но как мы доберемся до Адельхейд или по крайней мере дадим ей знать, что мы рядом? — прошептала Теофану в ответ. — Лорд Джон оказался гораздо большим препятствием, чем я думала.

Когда пленников увели, на дороге, ведущей от северных ворот, наметилось какое-то оживление. Прямо в лагерь бежала женщина. Она рыдала и вопила, растрепанные волосы делали ее похожей на ведьму. За спиной у нее был привязан ребенок. Завидев лорда Джона, женщина направилась к нему, громко завывая и расцарапывая щеки так, что капли крови падали даже на младенца.

— Приведите ее ко мне, — приказал Джон. Стражи подхватили женщину под руки и швырнули на колени перед Айронхедом. — Что случилось, ведьма? У меня от твоих криков звенит в ушах.

— Разве воин станет сражаться с женщиной, которая даже не умеет держать в руках оружия? Конечно, некоторые из нас умеют сражаться не хуже мужчин, так вот их и наказывай! Но те, кто поклялся служить Владычице на земле, а не на поле битвы, не могут драться против тебя — зачем же ты объявил нам войну?

— Я не сражаюсь с женщинами, если они не берут в руки оружие, как саздахи в древности. — Айронхед, казалось, был удивлен и заинтригован.

— А как назвать то, что ты делаешь, отбирая у нас принадлежащее нам по праву? Месяц назад ты забрал мой скот, но я ни разу не пожаловалась на это. Но то, что ты хочешь отобрать у меня сейчас, никогда нельзя будет восстановить снова. — Она махнула рукой в сторону пленников. Айронхед пожал плечами, словно желая показать, что не понимает ее. — Ты оскопишь их, милорд, но по какому праву ты отбираешь у них то, что им не принадлежит?

— Ну а кому же это принадлежит, если не им? — заинтересовался Джон, а солдаты вокруг рассмеялись. Прибывали все новые зрители — осада дело скучное, и люди были рады любому развлечению.

— Их женам, конечно! — раздраженно ответила она. — Что еще согреет нас ночью? Как у нас появятся дети, которых все мы так ждем? — В подтверждение своих слов она показала кулаком с оттопыренным большим пальцем за спину. — Можете забрать у меня что-нибудь другое, милорд, что не так важно для меня.

Тут уже и лорд Джон не удержался от смешка.

— Против такого довода нечего возразить, — воскликнул он. — Ты можешь забрать своего мужа. Но скажи мне, женщина, что мне делать с теми, кто поднимет оружие против меня? Должен же я как-то наказывать их. Если твой муж снова будет сражаться против меня, что мне с ним делать?

— У него есть ноги, руки, нос и глаза, — не задумываясь, ответила женщина. — Если хочешь, забирай то, что принадлежит ему, но не трогай мою собственность.

Теофану тоже улыбнулась, глядя, как мужа находчивой горожанки отводят в сторону.

— Надеюсь, он достоин такой умной жены, — сказала она.

Семейство, сопровождаемое гомоном солдат, направилось к городским воротам.

Когда Росвита наклонилась к ней, Теофану добавила тише:

— Думаю, если одна женщина смогла выйти из города, то другая может туда войти.

— Я против, — заявил брат Фортунатус. — А что если вас поймают?

— Я клирик, — парировала Росвита. — Лорд Джон не причинит мне вреда. Если он возьмет меня в плен, я обращусь к госпоже иерарху.

— Тогда я пойду с вами.

Росвита показала на несчастного брата Константина, который тихо стонал, обхватив живот. Его угораздило выпить воды из колодца, и теперь он ужасно мучился.

— Вы должны присмотреть за книгами, брат, — сказала она Фортунатусу. — И позаботиться о бедняге Константине. Даже если бы не болезнь, он слишком молод и неопытен, чтобы я могла доверить ему такие важные вещи.

— Сестра Амабилия могла бы отговорить вас.

— Нет, брат. Она бы настояла на том, чтобы идти со мной.

Фортунатус слабо улыбнулся.

Солнце еще не взошло, и палатки тонули в тумане. Сопровождать Росвиту Теофану выбрала Леобу — высокую сильную женщину, которая вполне могла постоять за себя. Одетая в монашеское одеяние, закрыв лицо капюшоном, она дожидалась Росвиту. Было решено послать только двоих, чтобы не привлекать лишнего внимания, в одиночку Росвиту принцесса отпустить не решилась — мало ли что может случиться с одинокой женщиной, пусть даже и священницей. До границы лагеря их проводили двое солдат — лазутчиков благополучно скрыл туман, и часовые ничего не заметили. Росвита и Леоба добрались до узкой тропинки, ведущей к воротам Венначи.

Повсюду Росвита видела признаки осады: неубранный овес, поля, засеянные пшеницей, теперь заросли сорняками, скот бродил прямо в ячмене. Люди Адельхейд не могли выйти из города, а Айронхед или не желал этим заниматься, или таким образом показывал людям, что у них нет никакой надежды.

Леоба шла молча, и Росвита не могла не порадоваться этому обстоятельству. Сама она давно привыкла молчать, не испытывая при этом ни малейшего неудобства. Кто знает, какой окажется их судьба, попади они в руки Джона Айронхеда? Может, он милосердно возьмет за них выкуп и отпустит, а может и заупрямиться. И что их ожидает тогда — бог весть. Впрочем, подобные мысли лучше гнать подальше. Пока они продвигались вперед, Росвита про себя тренировалась в произнесении аостанских слов.

Основной лагерь Айронхеда лежал к западу, а здесь, возле северных ворот, располагались только его сторожевые посты. Сюда из города ночью пробирались проститутки и купцы. Купцы распродавали драгоценные шелка, серебряную утварь — когда дети плачут от голода, подобные вещи теряют цену. В город несли хлеб и сыр.

— Сестры! Откуда вы? — остановил их часовой.

— «Сестры»! Какие еще «сестры»? — воскликнул его напарник и разразился смехом. Он схватил капюшон Росвиты, откинул его и вскрикнул от удивления — его поразила ее северная бледность. Потом он осторожно снял капюшон с Леобы.

У Росвиты сжалось сердце — рядом с ней стояла вовсе не Леоба. Конечно, следовало бы догадаться, что задумала Теофану, когда так спокойно согласилась с уверениями монахини, что принцессе идти в город опасно: если солдаты Айронхеда поймают их, то он сможет потребовать хороший выкуп, не говоря уже о том, что получит возможность шантажировать Генриха. Но ее слова пропали втуне. Теофану не дрогнула, когда с ее головы упал капюшон. К счастью, эти солдаты не были вчера на переговорах и не узнали ее.

Росвиту кольнула мысль, что любой человек, увидевший Сангланта, ни на минуту не усомнился бы, что перед ним сын короля. Теофану была без свиты, и ни одна живая душа не догадалась бы, что она — принцесса.

— Может, отправить их к лорду Джону? — предложил первый.

— Как видите, мы — служители церкви, — холодно произнесла Росвита, пришепетывая изо всех сил, чтобы ее речь не слишком отличалась от акцента аостанцев. — Мы прошли большой путь от дворца архиепископа в Равене, потому что до нас дошли слухи, что из-за осады многие женщины впали в грех, а это против законов Господа. Мы хотим вернуть их на путь истинный.

— Неужели на пути истинном много хлеба? — расхохотался первый стражник, а вслед за ним и его приятель.

— Нет хлеба слаще, чем прощение Господа, — сурово возразила Росвита. — Помолитесь ли вы с нами, братья?

Но они не собирались молиться. Солдатам было скучно, они устали и сочли, что особого вреда две женщины не принесут. Надо окончательно сойти с ума, чтобы по доброй воле направляться в осажденный город.

— У нас приказ никого не пускать в город. Вы можете передать им какие-нибудь вести.

— Да ладно, Аделькур, шлюхи каждый день приносят им новости. Будто ты не знаешь, что половина шлюх шпионят для королевы, собирая все слухи.

— Говорят, что королева Клетия, которая правила Дарром когда-то давно, и сама была не прочь позабавиться. Я слышал, что у нее было не меньше шести мужей, а новых священников она заставляла удовлетворять ее, пока не надоедят.

Солдаты смеялись, но не сводили глаз с женщин. Росвита не смогла скрыть отвращения, но Теофану умела скрывать свои эмоции, ее лицо осталось бесстрастным, словно она вовсе не слышала этих слов.

— В городе много больных, — начала Росвита. Она взяла с собой серебро, но боялась, что попытка подкупа вызовет у них подозрения. — Мы с сестрой — целительницы, и Господь повелел нам направиться сюда, чтобы врачевать тела и спасать души грешниц. Мы останемся в лагере и будем молиться, прося всех сестер наших свернуть с пути порока. Мы будем молиться денно и нощно до тех пор, пока нам не разрешат войти в город, чтобы помочь тем, кто в этом нуждается.

Угроза сработала. Никому из солдат не хотелось, чтобы монахини стояли посреди лагеря и молились, привлекая внимание к той торговле, которая здесь кипит под покровом ночи.

— Идите! Идите прямо за шлюхами. Думаю, их компания понравится вам меньше, чем наша.

Осыпаемые вслед насмешками и скабрезностями, Росвита и Теофану пошли к воротам.

Здесь часовые были худыми и не такими разговорчивыми. Их не хотели пускать, подозревая в них шпионов Айронхеда. А когда Росвита дала стражнику серебряную монету, он отвел их к капитану.

В каменных подвалах было сыро и холодно, Росвита чихнула, а солдат, не задумываясь, сказал:

— Будьте здоровы, сестра. Да оградит вас Господь от всяких болезней.

Капитан сидел в крохотной каморке, в которой не было даже окна, и пил горячий чай. Часовой выложил перед ним на стол серебро, полученное от Росвиты. Капитан заявил:

— Я терплю шлюх и торговцев, потому что они приносят в город хлеб, и мы можем хоть немного сберечь запасы зерна. К тому же они рассказывают новости. Но я терпеть не могу шпионов, даже если они и нацепили на себя одежды монахинь.

— А я терпеть не могу дураков, — в тон ему отозвалась молчавшая до сего момента Теофану. — Я принцесса Теофану, дочь Генриха, короля Вендара и Варре. — И понимая, что ей могут не поверить, она расстегнула монашескую одежду и показала золотое ожерелье, висящее у нее на шее.

Капитан вскочил:

— Ваше высочество! Я слышал о том, что с севера прибыло подкрепление, но думал, что это лишь слухи. Люди готовы сказать что угодно, лишь бы получить лишний кусок хлеба. Люди Айронхеда не идиоты, они вполне могли специально солгать нам. А если это правда…

— Если это правда, — холодно заметила Теофану, — то вам лучше отвести нас к королеве Адельхейд.

По извилистым улочкам их привели на главную площадь города, где располагались собор, ратуша, рынок и дворец. Там их поручили слугам, которые, как и солдаты, не отличались дородностью. Однако в городе не было заметно паники или недовольства, которые ведут к поражению. В Венначи хватало воды, и здесь умело распределялось продовольствие.

Но так не может продолжаться бесконечно.

Слуга, одетый в красивую ливрею, провел их во внутренний двор. Здесь цвели цветы и жужжали пчелы. Благородные дамы играли с обезьянками и маленькими собачками в золотых ошейниках. Садовники чистили дорожки, выложенные кирпичом, и поливали клумбы с лавандой, фиалками и пионами. Из этого дворика, который, как и весь дворец, находился на возвышении, открывался прекрасный вид на долину, где расположился лагерем Айронхед. Отсюда его палатки и солдаты казались нарисованной на фоне голубого неба фреской.

Во дворике не было ни трона, ни какого-нибудь кресла, но Росвита сразу поняла, кто из благородных дам — королева Адельхейд. Она не носила корону или золотое ожерелье, столь обычные на севере, ее одежда ничем не отличалась от одежды других дам, но у ее ног вместо собачки или обезьянки лежал пятнистый леопард, и королева рассеянно поглаживала его босой ногой, словно не понимая, как легко такой зверь может перекусить ее пополам.

Перед ней на коленях стояли несколько женщин, судя по ярко накрашенным лицам и кричащим одеждам, — проституток, они опасливо косились на леопарда и сбивчиво что-то рассказывали. По тому, как менялось выражение лица королевы, Росвита видела, что эта маленькая хрупкая женщина привыкла повелевать. Слуга что-то прошептал ей на ухо, она дала каждой женщине по монете, встала и направилась в сторону Росвиты и Теофану. Все тотчас уставились на королеву.

Адельхейд остановилась перед Теофану, осмотрела ее с головы до ног и произнесла на ломаном вендийском:

— Вы — моя кузина? Я учу ваш язык, чтобы говорить с королем.

— Рада приветствовать вас, кузина, — ответила Теофану на аостанском диалекте. Затем она перешла на родной вендийский, предоставив Росвите переводить: — Я приветствую вас и от имени моего отца Генриха, короля Вендара и Варре. — Принцесса была почти на голову выше хрупкой Адельхейд. Королева же, как отметила Росвита, обладала тонкой красотой, которая со временем превратится в зрелую красоту матроны.

— Пойдемте, — сказала Адельхейд, кивнув Росвите. — Я угощу вас фруктами и вином, но, увы, мы не можем терять много времени на церемонии. Расскажите мне, много ли солдат вы привели и собираетесь ли использовать их, чтобы прогнать Айронхеда?

Она повела их по коридорам и аркадам, не умолкая ни на минуту, так что Росвите несколько раз пришлось прерывать ее, прося повторить сказанное. Наконец они вышли на балкон, увитый виноградными лозами, где уже стоял столик, накрытый для троих.

— Вы наверняка видели, — начала королева, когда первый голод был утолен, — как собаки дерутся из-за кости. Люди Аосты — мои дети, и они послушны, но лорды — совсем другое дело. Я никому не могу доверять. И если кто-то из них и прогонит Айронхеда, то лишь для того, чтобы самому занять его место. Говорят, что Айронхед отравил свою жену, когда она отказалась уйти в монастырь, чтобы он мог спокойно жениться на мне.

— Да, милосердным он мне не показался, — согласилась Теофану, ощипывая виноградную кисть. — Но у меня недостаточно сил, чтобы изгнать его.

— А если мы согласуем нашу атаку? Вы нападете на его лагерь, а мои люди откроют ворота и нападут на них из города?

— Это возможно. Прежде чем уйти из лагеря, я договорилась с капитанами о разных сигналах. Они готовы начать атаку в любой момент. Но каковы ваши силы? На кого вы можете рассчитывать?

Они обсудили эту идею во всех деталях, но в конце концов пришли к выводу, что, даже напав с двух сторон, им не одолеть Айронхеда.

— Сколько еще времени вы сможете выдержать осаду? — спросила Теофану. — Я бы могла вернуться к отцу и попросить большую армию. Хотя нет, даже сейчас мы с трудом перебрались через горы, обратно мы не сможем вернуться до весны.

— К тому времени у нас совсем не останется запасов. — Адельхейд показала на стол: — Королевские сады не могут прокормить всех. А наблюдатели со стен доложили, что Айронхед пытается отравить воду. Нет, кузина. Сегодня утром клирики сказали, что стражам северных ворот было видение. Они видели огненную армию. Несомненно, Господь дает нам знак. Так что действовать лучше сейчас.

— Айронхед скоро узнает, где и как расположены мои войска, — добавила Теофану. — И поймет, что я не в состоянии напасть на него. Тогда мне придется отступить.

— Он не позволит вам уйти. Вы и так рискуете. Он вполне может жениться и на вендийской принцессе, если не удастся заполучить меня. Я слышала, он силой взял в жены жену своего брата после того, как убил его. Она родом с юга, но теперь ее земли захвачены, и она стала ему не нужна. Нет, надо выбираться отсюда.

— Может, вы сумеете выйти из города, переодевшись, как и я, клириком… Или другой женщиной?

Адельхейд рассмеялась:

— Шлюхой? Я знаю, что обо мне говорят. Это могло бы сработать, но я не могу оставить Айронхеду моих людей и солдат — вы сами видели, что он с ними делает. Но мне надо попасть к Генриху. Правда, что его королева умерла и он до сих пор не женился?

— Да, кузина. Моя мать, королева София, умерла три года назад. Разумеется, я не собираюсь скрывать от вас намерений моего отца. — Теофану замолчала, а Адельхейд прикусила губу, ожидая продолжения. — Он хочет, чтобы вы вышли замуж за его сына.

— Сына? — Адельхейд покраснела. — Но этот принц, должно быть, очень молод?

— Нет, Сангланту двадцать пять лет, и у него репутация отличного воина, настоящего полководца…

Адельхейд вскочила.

— Но ведь Санглант… Он же бастард, разве нет? Я не выйду замуж за бастарда! Или Генрих смеется надо мной? Он что, слишком стар, чтобы иметь детей и воевать?

— Нет, ваше величество, — ответила Росвита, прежде чем Теофану успела открыть рот. — Он по-прежнему силен.

— Так почему вы думаете, что такой женщине как я нужен молодой человек, а не тот, который показал себя мудрым правителем? Дайте мне только выбраться из этого места, и я сама предложу ему жениться на мне и стать королем Аосты! Или вы думаете, он отошлет меня?

Теофану была ошеломлена вспышкой гнева Адельхейд. Но королева собиралась предложить Генриху то, чего он так добивался. Санглант сейчас в опале, так неужели Генрих не воспользуется шансом, тем более что обстоятельства так переменились?

Теофану встала и подошла к балюстраде. Она посмотрела на оливковые деревья, которые росли внутри городских стен.

— Мой отец отнюдь не дурак, кузина, — сказала она. Теофану смотрела на деревья так долго, что Адельхейд, не выдержав, подошла к ней и тоже уставилась вниз. Росвита недоверчиво покосилась на леопарда, который следовал за королевой по пятам, та рассеянно погладила его по голове.

— О чем вы думаете, кузина? — наконец спросила она.

Теофану улыбнулась и снова посмотрела на деревья:

— У меня возникли кое-какие мысли. У нас есть и другие союзники, если только мы подумаем о них. Скажите, кузина, кавалерийские лошади Айронхеда защищены доспехами?

2

Дерево никак не могло упасть в таком направлении и так не вовремя. Сангланта спас только острый слух: он услышал поскрипывание и отскочил в сторону, а на то место, где он только что стоял, рухнула огромная ель. Его осыпало иголками и едва не задело веткой. Эхо от падения пронеслось по всему лесу.

Некоторое время Санглант просто стоял и смотрел на дерево, не в силах понять, что же, собственно говоря, произошло. Эхо затихло, дрожащие ветки успокоились, и принц, придя в себя, принялся осматривать упавшую ель. На стволе ели не было и следа каких-либо повреждений, ее корни не подрыли животные, а жуки-древоточцы даже и не приближались к ней. В воздухе не пахло грозой, а последний снег лежал лишь в самых затененных местах.

Здоровые деревья не падают сами по себе.

Санглант окончательно пришел в себя и свистом подозвал к себе собаку, которая обнюхивала упавшее дерево, — из-за густых ветвей ее почти не было видно. Вдруг раздался жалобный визг, и пес вылетел оттуда, поджав хвост. Санглант в последнее время не расставался с мечом, и сейчас, положив на землю топор, он вытащил оружие из ножен и осторожно направился к комлю. В последнее время он чувствовал, что меч стал для него слишком легким, — принц поправился и окреп, работая с братом Херибертом над постройкой новых помещений.

Санглант принюхался, но не уловил никаких посторонних запахов. Рядом с ним толпились полупрозрачные слуги, он слышал их болтовню.

— Тише, — прошипел он, и они замолкли. Принц прислушался, но не услышал ничего подозрительного. Подойдя к комлю, он внимательно осмотрел его, потом провел пальцем по срезу — никаким топором невозможно сделать такое. Срез был идеально ровным, словно что-то рассекло толстый ствол, как нож яблоко. Санглант опустился на колени, осматривая и обнюхивая землю, но ничего не нашел.

— Кто мог такое сделать? — спросил он у слуг, но те не ответили. Принц почувствовал, что они чего-то боятся. Как говорила Лиат, эти создания живут в подлунной сфере, а здесь они служат колдунам-математикам, укрывшимся в долине.

Как, впрочем, и они с братом Херибертом. Сангланту было не очень приятно узнать, что кто-то в долине, кроме него самого и брата Хериберта, может справиться с таким деревом, но не делает ничего, чтобы помочь им в работе. Сын короля не должен служить лесорубом и выполнять всю черную работу, но он занимался этим, потому что хотел спокойно жить вместе с Лиат. Она была беременна и хотела учиться здесь, поэтому он смирился с таким положением вещей.

Но эти покушения уже начали ему надоедать.

Санглант быстро осмотрел лес вокруг, но, разумеется, не обнаружил и следа своего несостоявшегося убийцы. Он счел, что на сегодня одной попытки его убить достаточно, и спокойно принялся за работу. Принц думал, что сегодняшнее покушение показывает — враг недооценил его. И уж во всяком случае он не знает о чарах, которые наложила на него мать.

Он срубил дерево, которое собирался свалить сегодня, и принялся обрубать ветви у злополучной ели. Хотя он лишь один раз прерывался, чтобы поесть, да еще несколько раз затачивал топор, к вечеру он успел обрубить лишь половину. Поясницу у него ломило, а рубашка вся промокла от пота. Санглант взял меч, топор и зашагал вниз по узкой тропке.

По мере спуска на его пути все больше попадалось дубов, буков и ясеней. Санглант зашел на винодельню и взял пару кистей винограда. Длинные вечерние тени падали от каменной башни и старых сараев, а недавно построенный Санглантом и Херибертом зал сиял золотом свежеоструганного дерева. Брат Хериберт сидел на коньке крыши, подоткнув рясу за пояс: теперь он мало походил на священника — мускулистый мужчина с мозолистыми руками плотника. Сейчас он прибивал к стропилам доски основы, которые затем покроют гонтом.

— Мир тебе, брат, — крикнул Санглант и рассмеялся. — Ты посрамишь меня, если не оторвешься от работы и не пойдешь со мной к пруду. — Хериберт усмехнулся в ответ, но не прекратил своего занятия. — Когда-нибудь, — продолжил Санглант, — я уйду из этой долины, но тебя ни за что не отпустят, потому что второго такого работяги им не найти.

Хериберт улыбался, но продолжал вгонять гвозди в доски. Сангланту ничего не оставалось, как дождаться, пока он не сочтет работу законченной. Санглант сел на сложенные доски, которые они с Херибертом приготовили для крыши, а вокруг него вились слуги. Принц привык к их присутствию и почти не замечал. Он огляделся и заметил двух магов — молодую женщину и пожилую, — которые вышли из башни и теперь, сидя на грубой деревянной скамье, разговаривали. Благодаря острому слуху он слышал все, что они говорили, но не понимал ни слова — беседа шла на незнакомом ему языке. Они были довольно далеко от Сангланта и Хериберта, так что не могли услышать их.

— Хотел бы я хоть разок увидеть сестру Зою без одежды, — негромко проговорил Санглант. — Сдается мне, под этими мешковатыми одеяниями скрываются дивные формы.

Хериберт фыркнул, но ничего не ответил.

— Правда, боюсь, — продолжал Санглант, — что она терпеть не может мужчин.

— Или того, что делает мужчину мужчиной, — пожал плечами Хериберт. Он удовлетворенно осмотрел свою работу и слез с крыши. — Я слышал, что ее очень рано выдали замуж и муж плохо с ней обращался. Он был жесток, и, когда ей исполнилось шестнадцать, она убила его при помощи магии. Она жила с ним три года.

— Жаль, что она не сделала этого раньше! А как она оказалась здесь?

— Она сбежала к своей тетке, монахине из монастыря святой Валерии. Через некоторое время она пришла сюда.

— Понятно, а кто же ее тетя?

— Говорят, что она умерла. — Хериберт принялся складывать инструменты, но вдруг застыл и обернулся к Сангланту: — Ты думаешь, тебя пыталась убить Зоя?

— Кто знает? Сестра Зоя и брат Северус предпочитают вовсе меня не замечать. Полагаю, они меня терпеть не могут. Для сестры Мериам я просто чужак. Для нашей всемогущей сестры Анны я всего лишь инструмент, правда, она еще не определила — для чего. — Он показал на пожилую женщину рядом с сестрой Зоей: — Только сестра Вения хорошо ко мне относится.

— Есть люди, по которым никогда не поймешь, что они думают на самом деле. — Хериберт покраснел. — Не доверяй ей.

— Поскольку она твоя тетя, то тебе, конечно, виднее. Я прислушаюсь к твоему совету, ведь ты знаешь ее лучше, чем я. Доброе лицо тоже порой скрывает черную душу. — Санглант вспомнил о Хью. В последний раз, когда они виделись, тот лежал на земле, окровавленный, и над ним стояли собаки, готовые растерзать его в любую минуту. Но мысли о собаках заставили принца вспомнить об отце. Он вздохнул.

— Наверное, сестра Анна могла бы положить конец покушениям на тебя. Скажи ей, — посоветовал Хериберт.

— Может, это просто проверка. Или она не знает.

— Я не верю, что есть что-то, чего она не знает, — усмехнулся Хериберт. — Но Лиат наверняка могла бы поговорить с матерью. Вам нужно довериться ей.

— Нет. — Он покачал головой. — Я только понапрасну встревожу ее. Она будет настаивать на отъезде, а это повлечет за собой новые проблемы. Ей нужно быть здесь, по крайней мере пока она не родит и не восстановит силы. — Он мрачно усмехнулся. — В любом случае, Хериберт, она не умеет хранить секреты, даже если сама думает иначе. Если она разозлится, то сразу кинется всех обвинять. Мне нравится сознавать, что они не знают, что я знаю об этом.

— Если они не знают, что ты знаешь, и, зная это, знают, будто ты думаешь, что они не знают, что ты знаешь… Это всего лишь игра слов, мой друг.

— Но ты забываешь, что я всю жизнь провел при дворе и вижу любую интригу, которую только можно вообразить.

— Вам следует быть поосторожнее, милорд принц, — встревоженно предупредил Хериберт. Обычно он использовал титул только для того, чтобы поддразнить Сангланта или, наоборот, когда был совершенно серьезен. — Математики — люди опасные.

— Почему ты остаешься здесь, Хериберт? — неожиданно спросил Санглант.

— Я боюсь уйти отсюда еще больше, чем остаться. Я не настолько смел, как вы, мой принц. И в душе я не воитель, как и многие из священников. Я боюсь того, что со мной сделают, если я попытаюсь бежать. В любом случае, сюда можно попасть только через круг камней, а я не знаю этой тайны. Другого же пути я не нашел. — Он взвесил на руке сумку с инструментами и улыбнулся. — И по правде сказать, мне здесь нравится — раньше у меня никогда не было возможности строить.

— Да, мой друг, — ответил Санглант, вставая с места. — Ты построил отличный дом. Но мне хочется вымыться, так что пойдем к пруду.

Слуги мельтешили вокруг него, то и дело взъерошивая ему волосы и щекоча шею, а он в ответ ловил их, а потом выпускал, не причиняя вреда, — так они поддразнивали друг друга. В воздухе слышался тонкий смех. Хериберт улыбнулся и покачал головой, глядя на эту забаву.

Сестра Вения, которую раньше знали под именем епископа Антонии, смотрела, как ее незаконный сын и его товарищ исчезают в вечерних сумерках. Наверное, они неизбежно стали бы друзьями в таких обстоятельствах. Конечно, принц Санглант необразован, груб и был только наполовину человеком, и вряд ли ему в друзья подошел бы молодой священник, с самого детства обученный наукам. Но здесь мужчины сошлись и, очевидно, неплохо понимали друг друга.

— Мне не нравится, как он на меня смотрит, — резко произнесла сестра Зоя. — Он ведет себя непристойно!

— Брат Хериберт?! — воскликнула Антония, ошеломленная обвинением.

— Хериберт? Нет, я говорю о Сангланте!

— А, да. Думаю, его сильно привлекают плотские утехи. Зоя содрогнулась.

— Никто из нас не свободен от уз плоти. — Из башни с фонарем в руке вышел брат Северус. — По крайней мере пока мы ходим по земле. Он плохо влияет на девочку. И пока он тут, невозможно ожидать, что она сможет учиться, не отвлекаясь на постороннее. Беременность! — Он произнес это слово с отвращением. — Мы предполагали, что она будет совсем другой.

— Это ужасно. — Зоя снова вздрогнула. — Я просто смотреть не могу на этот раздутый живот. К чему уродовать себя, если можно оставаться священным сосудом?

— Никто из нас не смеет бросить первый камень, — мягко сказала Антония. — Ни одна женщина в этой долине не является безгрешной, даже Анна. Ведь, в конце концов, и она дала жизнь ребенку. О мужчинах я вообще не говорю. По своему опыту Антония знала, что люди, которые чаще всего принимают вид воинствующей невинности, просто-напросто забыли о собственных грехах.

— Не важно, — произнес Северус, подняв бровь. — Мы предполагали, что она будет чиста и невинна, но, как видим, наши надежды пропали втуне. И ее сделал такой не их брак, а единение с этим существом. Принц опасен для нас, для всего, над чем мы работаем. Только посмотрите, как вокруг него вьются слуги, хотя они должны работать на нас.