– Я думала, вы знаете. Я думала, вы поэтому за ними пошли. – «Зачем я за ними пошел? Чтобы вляпаться в кучу дерьма, чтобы меня унизили и затоптали». Он гадал, как использовать информацию, полученную от этой девицы, чтобы отомстить проклятому лорденку.
А потом бежать со всех ног из Маккензи-Мэнор, Бежать от Хепберна.
– Принцесса опустилась до того, чтобы вступить в связь с каким-то графом? Весьма неосмотрительный шаг для принцессы.
– Да какая она принцесса?! Бродячая торговка, вот она кто. Продает косметику всем этим глупым женщинам, которые… – Огли схватил ее за предплечье.
– Ой! Что вы делаете? Мне больно! – Мисс Трамбулл взвизгнула так, что несколько человек посмотрели на них.
Огли тут же отпустил ее руку и, наскоро извинившись, сказал:
– Объясните, что вы имеете в виду.
– Принцесса Клариса продает кремы и притирки, румяна для щек и подводку для глаз. Готова поспорить, что на балу нет ни одной женщины без ее кремов, притирок и прочего. Кроме меня, разумеется. Вот, видите? – Лариса торжественно ткнула пальцем в свой прыщ.
Глаза Кармен. Глаза у нее были не того цвета.
– Может ли принцесса загримироваться так, чтобы походить на другого человека?
– Она никогда об этом не рассказывала, но думаю, что может. Эта мошенница способна на любой обман. Она просто шлюха, а выдает себя за принцессу, и знаете, что я думаю… – Огли, не дослушав ее до конца, пошел прочь. Кармен пахла не так, как должна была пахнуть. От той, настоящей Кармен, шел густой аромат сигар, а от женщины, которая была в кабинете Хепберна, пахло весенними цветами и рождественскими пряностями.
Танцуя с принцессой Кларисой, он наслаждался ароматом ее легких духов… и именно так пахло от Кармен, когда она проскользнула мимо него в дверях кабинета Хепберна.
Ну конечно, Кармен не было в его доме. То была принцесса Клариса, загримированная под Кармен. Хепберн надул его, одурачил и сейчас смеялся над ним. Захлебывался от смеха, хохоча, хлопал Вальдемара по спине. Хохотал до слез.
Но – Огли держал курс на Кларису – Хепберн не будет смеяться завтра, когда вернется домой. Нет, не будет, это точно. Потому что Хепберн был человеком чести, и он не захочет, чтобы его сподвижница, его любовница пострадала.
Нет! Огли резко повернул в сторону конюшни. Нет, у него есть план получше. Огли видел этот взгляд в глазах Хепберна. Хепберн обожал свою фальшивую принцессу, и Огли найдет способ ее уничтожить. На самом деле все это будет не так уж трудно сделать. Кто она? Бродячая торговка? Самозванка? Мошенница и лицедейка. Наверняка найдутся люди, желающие ее смерти. Надо только их найти.
Рассвет все силился пробиться сквозь собиравшиеся на горизонте тучи. Роберт и Вальдемар, качаясь от усталости, шли к кораблю. Кораблю, который увезет Вальдемара из Эдинбурга в Лондон.
– Не могу поверить, что ты это сделал. – Акцент Вальдемара был гуще, чем похлебка из кролика. – Не могу поверить, что ты наконец одолел старого кровососа:
– Рано или поздно кто-то должен был свернуть ему шею. – Хепберн едва держался на ногах от усталости, и от счастья голова его кружилась, как после доброй порции виски. Он чувствовал себя так, словно гора свалилась с его плеч. – В конечном итоге одолеть его оказалось не так-то просто. Все равно что побить безоружного.
Роберт и Вальдемар сдвинули головы и зашлись от хохота.
– Да, на язык ты остер! – Вальдемар вздохнул, – Мы не смогли бы сделать этого без принцессы, а я не успел сказать ей спасибо.
– Я сам скажу. – Дощатый настил пристани глухо ухал под сапогами Роберта. Он сгорал от нетерпения сказать ей все. Представлял, как они разговаривают, лежа рядышком в постели, изнемогшие от любви.
– Скажи ей еще кое-что. Скажи, что любишь ее.
– Что? – Хепберн тупо уставился на товарища. – О чем это ты толкуешь?
– Ты любишь ее, приятель. – Вальдемар взъерошил Хепберну волосы. – Ты, мозг нашей операции, не осознаешь собственного незавидного положения?
– Так. – Требовалось время, чтобы слова друга уложились в голове. Значит, он ее любит?
Чепуха. Не любовь привела его в объятия Кларисы.
Верно, она была девственницей, а Хепберн всегда старался избегать девственниц.
Но после той драки у него просто не оставалось выбора. Его потянуло к ней так, что он не смог противостоять этому влечению. Что это было? Инстинкт, отчаяние? Его непреодолимо влекло к ней. К Кларисе. К ней одной.
Потом была еще одна ночь. Господи, он любил ее так, словно должен был доказать что-то.
– Я люблю ее?
Вальдемар рассмеялся:
– Дураку ясно.
В ту, следующую, ночь он должен был кое-что доказать. Она разозлила его, оседлав и взнуздав, словно он был ее жеребцом, ее чертовым Блейзом, которым она с легкостью правила своим медоточивым голосом и крепкими ногами.
Роберт усмехнулся. Впрочем, сравнение с жеребцом было вполне уместным. С жеребцом, унюхавшим свою кобылу. Он всего лишь хотел, чтобы, вспоминая ту ночь, она при взгляде на любого мужчину видела лишь его, Роберта.
– Я действительно ее люблю! – Какой странный вкус у этих слов. Возбуждающий и пугающий. Неземной.
– Это ясно как день.
– Я люблю ее.
– Я начинаю думать, что ты меня с кем-то путаешь, старина, – Друзья подошли к трапу. Свежий ветер бил в лицо, поднимал дыбом волосы. Вальдемар испытующе глядел на друга. – Что ты собираешься по этому поводу делать?
– Не знаю. Я только сейчас это понял.
– Если тебя интересует мое мнение…
– Оно меня интересует.
– Я бы отправился в гостиницу и выспался бы хорошенько. – У Роберта упало сердце.
– Я не могу. Она может уехать. Я. распорядился, чтобы ее задержали, если она надумает убежать, но она очень умна. В жизни не встречал такой умной женщины. Боюсь уезжать надолго. Боюсь, что она ускользнет.
Вальдемар рассмеялся:
– Она не оставит тебя.
– Откуда ты знаешь?
– Я мог бы сказать, что она захочет дождаться тебя, чтобы получить награду за то, что так удачно заморочила Огли голову, но правда состоит в другом – ты ей нравишься.
– Дай Бог, чтобы ты оказался прав. – Роберт покачал головой. – Огли сегодня уезжает, я должен его проводить.
Глаза Вальдемара злорадно блеснули.
– Не переживай из-за полковника. Он думает, что все люди такие, как он: мелочные и подлые. Я был его слугой и мальчиком для битья достаточно долго, чтобы заверить тебя: сейчас он уже успел убедить себя в том, что ты очень скоро передумаешь и расскажешь его бедной жене о том, кто на самом деле совершал все эти подвиги на Пиренеях. Ему нужно ехать на очередной бал, а он трус. И как трус по призванию, он бегать мастак. Надеется, что ты снова захочешь сполна насладиться его унижением. С глаз долой, из сердца вон – вот что он думает.
– Ты уверен? – с нажимом в голосе спросил Роберт.
– Уверен, – ответил Вальдемар. – Ты действительно хочешь встретиться с Кларисой, даже не смыв грязь?
Роберт окинул взглядом свой замызганный дорожный костюм. От него несло потом за милю.
– Я хочу увидеть Кларису немедленно.
– Ах, мой милый друг. – Вальдемар закинул руку Роберту на плечо. – Не следует делать девушке предложение в таком виде.
– Предложение. – Роберт сделал глубокий вдох. – Конечно. Я должен сделать ей предложение. – Четыре дня назад не помышлял о браке, а сегодня ни о чем другом он не мог и думать. – Но, Вальдемар, все не так просто. Она не выйдет за меня. Она принцесса.
– Принцесса, принцесса. Она женщина. Я видел, как она на тебя смотрит. Она тебя обожает. – Вальдемар взъерошил шевелюру Хепберна. – Ты сам знаешь, женщины тебя любят. Должно быть, что-то тебе помогает заставлять их скакать под тобой всю ночь напролет. Откуда ты только силы берешь, ума не приложу.
– Овсянка, друг мой, – сообщил Хепберн.
Вальдемар ткнул пальцем в орлиный нос Хепберна:
– Ты врешь. Скажи, что ты мне соврал.
– Все шотландцы едят овсянку, и все мы умеем любить всю ночь напролет…
Вальдемар брезгливо поморщился, Хепберн с трудом сдержал усмешку.
– Может, оно и стоит того, – неуверенно пробормотал Вальдемар. – К тому же синица в руках лучше, чем журавль в небе.
Хепберн удивился:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что лучше иметь богатого красивого графа, чем ждать принца, который еще неизвестно, появится или нет: – Капитан крикнул им, чтобы поторапливались. Вальдемар махнул Роберту рукой: – Мне пора. Нет слов, чтобы выразить тебе свою благодарность. – Он крепко обнял Хепберна и побежал по сходням на корабль. Пока матросы поднимали трап, Вальдемар, перегнувшись через борт, крикнул: – Помни! Настоящая принцесса из настоящей сказки идет замуж по любви, а не выходит за какого-то шепелявого принца в панталонах и кудряшках! Принцесса Клариса – твоя, только не упусти ее!
Глава 27
Господь насылает на нас несчастья, чтобы укрепить наш дух.
Вдовствующая королева Бомонтани
Клариса проснулась утром с безотчетным желанием действовать, причем действовать немедленно. Она уже давно не просыпалась с таким настроением. С тех пор как… не важно. До сих пор Клариса не могла упрекнуть себя в том, что пренебрегает своими обязанностями, в отношении сестры. Прошло всего три дня. Ну что может случиться за три дня? Клариса тщетно пыталась убедить себя, что волноваться не о чем, торопливо натягивая черно-красный дорожный костюм. Эми не могла попасть в беду за столь короткое время.
Но Эми приходила в Маккензи-Мэнор, чтобы поговорить о чем-то настолько для нее важном, что отправилась пешком, хотя путь был неблизкий. Но Клариса уделила сестре мало внимания. Эми едва исполнилось семнадцать. Она вполне могла попасть в беду. Надо скорее проведать ее.
Ее и жителей городка. Она обещала поиграть в шахматы с завсегдатаями пивной, обещала помочь жительницам Фрея-Крагс советами по уходу за кожей лица. Но прежде всего надо убедиться, что с Эми ничего не случилось. Принцесса никогда не нарушает своего слова, и пора напомнить себе об этом, особенно если учесть, что последнее время, она вела себя далеко не так, как положено вести себя принцессе. Она вела себя как влюбленная женщина.
Клариса перестала расчесывать волосы и прижала ладонь колбу.
Бабушка сказала бы, что не так важно то, о чем мы думаем, сколько то, с каким чувством мы об этом думаем.
Клариса понимала, что должна остановиться. Остановиться сейчас, пока не поздно. Она влюблена. Влюблена в шотландского графа. Влюблена в того, кто не предлагает ей ни будущего, ни дома, ничего.
Клариса сама загнала себя в ловушку и теперь не знала, как из нее выбраться. Но прежде всего надо проведать Эми.
Бал затянулся далеко за полночь. И сейчас, в полдень, когда Клариса быстрым шагом направлялась к конюшне, гости по большей части еще спали. Блейз поприветствовал хозяйку радостным ржанием, и очень скоро Клариса, подгоняемая запоздалой паникой, уже мчалась по дороге на Фрея-Крагс.
Последние четыре дня неласковое шотландское солнце баловало обитателей Маккензи-Мэнор, но к сегодняшнему дню щедрость его исчерпалась. Порывистый ветер яростно трепал вуаль, прикрепленную к шляпе, хлестал Кларису по щекам, словно не хотел пускать ее туда, куда она так стремилась.
Фрея-Крагс встретила ее совсем не так, как в тот первый раз. Рыночная площадь была почти пуста, если не считать группки мужчин, о чем-то болтавших друг с другом, и женщины с коромыслом и двумя полными ведрами воды. Городок притих и словно съежился. У Кларисы защемило сердце. Ведь здесь она впервые встретилась с Робертом. Тогда она его боялась. Боялась того влечения, что сразу испытала к нему. Боялась его мрачности. Теперь она тосковала по нему, не могла дождаться, когда он вернется из Эдинбурга и ответит на все те вопросы, которые не давали ей покоя.
Любит ли он ее, или она для него всего лишь очередная пассия?
У входа в пивную, закутавшись в шали от ветра, сидели старые знакомцы Кларисы. Заметив ее, они помахали ей. Клариса помахала им в ответ и послала воздушный поцелуй, но, вместо того чтобы направиться к ним, пошла к мастерской госпожи Дабб. Но кто-то из стариков окликнул Кларису по имени, и, после недолгого колебания, она направилась к ним. Клариса знала, что не пройдет и десяти минут, как Эми узнает о том, что она в городе. Возможно, будет даже лучше, если она узнает об этом не напрямую и успеет подготовиться к встрече.
«Принцесса в городе», – сообщит госпожа Дабб. Побежит ли Эми навстречу сестре? Или забьется в дальний угол мастерской и будет дуться в ожидании, пока Клариса сама к ней придет?
Она проводила Блейза к конюшне и передала конюху, расплатившись с пареньком серебряной монетой зато, чтобы тот поставил коня в теплое стойло и хорошенько его почистил.
Затем она направилась к пивной, улыбаясь пяти старикам. Они заслужили ее внимание.
Старики встали при ее приближении и поклонились.
– Хэмиш Маккуин, Генри Маккалох, Гилберт Уилсон, Томас Мактавиш, Беннет Мактавиш, – перечислила она всех.
– Вы помните нас всех по именам! – восхищенно воскликнул Генри. Он говорил слишком громко, как и тогда, когда они познакомились.
– А как же мне вас не помнить? – Клариса успела подхватить Гилберта, который поклонился ей с таким усердием, что едва не перевернулся. – Я стараюсь запомнить по именам всех красивых мужчин, с которыми встречаюсь.
Старики просияли.
– Вы пришли, чтобы поиграть с нами в шахматы? – спросил Томас.
Клариса помогла Томасу сесть и сказала:
– Не знаю, стоит ли мне играть. Сегодня я какая-то рассеянная и, боюсь, буду играть неважно.
Томас радостно потер руки:
– Оно и к лучшему. – Клариса засмеялась и погрозила ему пальцем:
– Какой вы коварный, Томас! – Ей нравились их голоса: возраст придал им хрипотцу, а шотландский акцент – тепло. Когда-нибудь и голос Роберта станет таким же, но будет ли она рядом, чтобы услышать его?
– Вы так печальны, ваше высочество. – Хэмиш теребил пустой рукав сорочки. – У вас что-то стряслось?
Булавки расстегнулись, и Хэмиш явно испытывал неловкость из-за беспорядка в своем наряде. Клариса посмотрела ему в глаза и сказала:
– Мистер Маккуин, у вас рукав расстегнулся. Разрешите, я помогу его закрепить? – Не дожидаясь разрешения, Клариса застегнула булавки одну за другой, так что прорехи не стало видно. – Если вы принесете мне ваши рубашки, я могу сделать петли на рукавах и пришить пуговицы, чтобы вы не мучились с этими булавками.
– Принцессе не подобает пришивать мне пуговицы, – пробурчал Хэмиш.
– Мне нравится шить, и мне нравитесь вы. Так что я получу от работы двойное удовольствие.
– Что? – Генри приложил ладонь к уху и повернулся к Беннету.
– Она говорит, что будет шить Хэмишу рубашки! – прокричал ему в ухо Беннет.
– Значит, ваше высочество собирается остаться в Маккензи-Мэнор? – обрадовался Генри.
Клариса не нашлась что ответить. Попросит ли ее Роберт остаться?
– Не знаю, – сказала Клариса. Мужчины многозначительно переглянулись. Трудно сказать, что означали эти взгляды.
С наигранной беспечностью Клариса присела на табурет перед шахматной доской.
– Я бы хотела заказать нам всем по кружке эля. Где хозяйка заведения?
Томас поперхнулся и закачался на стуле. Того и гляди его снова придется подхватывать.
– У нее неожиданно нашлись срочные дела. – Гилберт приложил палец к губам, давая понять, чтобы все замолчали.
«Что это у них за секреты?» – подумала Клариса. Но не успела она выудить у них секретную информацию, как Хэмиш сказал:
– Ваше высочество, с востока подул сильный ветер.
– Что? – Клариса обернулась на восток и увидела мистрис Дабб. Она шла к ним через площадь со стороны швейной мастерской.
Клариса едва не подскочила от радости. Эми хочет ее видеть.
Но радость ее оказалась преждевременной. Не стала бы мистрис Дабб бегать с поручениями от своей работницы.
Мистрис Дабб приблизилась к Кларисе и присела в реверансе:
– Ваше высочество, как приятно снова видеть вас в нашем городе! Вы пришли, чтобы побаловать мое старое лицо?
– Я обязательно вам помогу, – заверила портниху Клариса, – но вначале мне надо поговорить с мисс Розабел.
Мистрис Дабб распыхтелась, словно кипящий чайник:
– Эта ужасная девчонка! Я даже не хочу о ней слышать! – Клариса встревожилась:
– Почему? – Что натворила Эми на этот раз? У мистрис Дабб вытянулась физиономия.
– Она бросила меня на произвол судьбы, когда у нас еще с полдюжины платьев не закончено, а мне к сроку одной ни за что не успеть! Вот почему я не хочу о ней слышать.
Клариса похолодела от ужаса и вскочила на ноги.
– Как это бросила? Она не могла просто взять и уехать!
– Говорю вам, ее в городе больше нет.
– Но когда она ушла? Куда? – Клариса перешла на крик. Старики закивали.
– Вчера, но она мне ни слова не сказала, так что, куда она отправилась, мне неизвестно. – Мясистой ладонью госпожа Дабб надавила на плечо Кларисы, и та послушно опустилась на табурет. – Но не вините себя за это.
Клариса, не в силах вымолвить ни слова, ловила ртом воздух.
– Не думайте, что она удрала, потому что вы сделали ее хорошенькой и она решила, что сможет найти себе мужчину.
– О! – Клариса шумно выдохнула. Воздух обжигал, легкие. – Вы об этом. Нет, я никогда и подумать не могла, что…
– Хотя это так, верно? – Мистрис Дабб тараторила без остановки. – Хорошенькие девушки всегда находят себе мужчин. Когда я была молодой, я находила их или, вернее, они меня находили. Вот я и надеялась, что вы мне в этом поможете: вернете мне красоту, чтобы я…
Клариса больше не в силах была выносить этот голос.
– Кто-нибудь знает, куда она ушла?
– Нет. – Мистрис Дабб вытащила из-за пазухи сложенный вчетверо лист бумаги, скрепленный печатью. – Ко возможно, вы узнаете об этом из письма, которое она вам оставила.
Над печатью повозились, но она не была сломана. Клариса, не веря своим глазам, уставилась на мистрис Дабб. Возможно, что-то в ее взгляде осталось от властной принцессы, ибо портниха виновато попятилась:
– Я его уронила. Я, пожалуй, пойду, а вы читайте. – Клариса смотрела на письмо с ужасом, словно оно могло ее укусить.
– Давайте же, читайте, – участливо сказал Генри. Взломав печать, Клариса развернула письмо, исписанное аккуратным почерком Эми.
Дорогая моя, самая лучшая, самая добрая Клариса!
Я говорила тебе, что не хочу больше быть принцессой. Я знаю, что ты мне не поверила, но это правда. Яне хочу ждать, когда начнется моя настоящая жизнь, к которой я совсем не готова. Почему? Потому что я привыкла к свободе. Я бродила по городам и весям, я говорила с нормальными, обычными людьми, и я узнала цену труду.
Я не хочу жить той жизнью, что мы вели во дворце. И поэтому я ухожу туда, где меня никто не знает, где я могу понять, кто я есть и чего стою.
Не беспокойся за меня. Я знаю, что ты веришь в то, что должна тревожиться за меня. Но подумай хорошенько. Будь честной перед собой. Ты знаешь, что я в состоянии о себе позаботиться. Я всегда появлялась в городе первой, за пару недель до тебя, и всегда мне удавалось найти для себя достойную работу и жилье. Обещаю тебе, я буду осторожной и умной, потому что у меня был первоклассный учитель – ты, моя дорогая Клариса.
Умоляю тебя, не пытайся меня искать. Обещаю дать о себе знать, как только устроюсь на новом месте. Я дам объявление в газетах. Уверена, ничего плохого со мной не случится и мы непременно увидимся.
Если ты действительно этого хочешь, да поможет тебе Бог найти дорогу обратно в Бомонтань, выйти замуж: за принца и жить с ним долго и счастливо. Я знаю, ты думаешь, будто я ничего не знаю, потому что я твоя младшая сестра…
«Я так не думаю», – возразила Клариса, но Эми была в этом права, как ни печально.
Но если ты спросишь меня, я скажу тебе: ты слишком сильно любишь жизнь, чтобы выдержать такую судьбу, так что хорошенько подумай, прежде чем возвращаться домой.
Надеюсь, что до того, как вернуться домой, ты найдешь то, чего на самом деле ищешь в жизни. Прощай, дорогая сестра. Прощай.
С любовью, твоя сестра навеки, Эми Розабел.
Клариса скомкала письмо, задыхаясь от горя, не в силах до конца осознать случившееся.
– Эми, – прошептала она. – Эми. – Маленькая сестричка. Бродит где-то по белу свету одна-одинешенька, ищет то, чего нет. Ищет свое «я», ищет в себе не принцессу. Но если ты родилась принцессой, то как вырвать из себя то, с чем ты родилась? Эми не сможет притвориться простолюдинкой. Да и зачем это ей? Какой ей хочется быть? Такой, как мистрис Дабб? Или как старики из Фрея-Крагс? Всю жизнь они трудились не покладая рук за гроши, сроднились с этим захолустным городком, проросли в нем, обзавелись семьями. Впрочем, принцессы тоже привязаны к своей стране и повязаны строгим протоколом. Бесконечные дворцовые церемонии и ритуалы… Мужей принцессам выбирают, о любви не может быть и речи. Главное достоинство принцессы – способность производить на свет сыновей. Клариса пыталась убедить Эми в том, что жизнь принцессы – сплошной праздник, хотя прекрасно понимала, что это не так.
Но быть членом королёвской семьи – это и долг и судьба.
– Мисс Розабел ваша сестра, верно? – прервал ее размышления Генри.
Клариса онемела от шока.
– Это она вам сказала?
– Нет. Малышка держала рот на замке, – ответил Гилберт.
Генри ласково добавил:
– Но когда вам будет столько лет, сколько нам, и вам нечем будет заняться, кроме как наблюдать за окружающими, кто вокруг, вы тоже научитесь разбираться в людях.
– Женские штучки, – ворчливо заметил Беннет, Генри пропустил его слова мимо ушей.
– Кстати, у вас с сестрой много общего: походка, движения, и говорите вы обе с чуть заметным акцентом.
Клариса не видела смысла в том, чтобы лгать этим людям. Старики не причинят ей зла.
– Она действительно моя сестра. И тоже принцесса. – Клариса посмотрела на зажатый в ладони скомканный листок. – Она ушла. Если бы она подождала, мы вместе вернулись бы в Бомонтань.
– Но если не возвращаться в ваше королевство, то можно делать то, что хочется. – Гилберт наклонился над столом. – Можно стать пряхой и жить в маленьком домике. – Эми этого хотела. По крайней мере говорила, что хочет. Ей нравилось заниматься кройкой и шитьем, шить красивые платья для богатых дам.
– А еще можно выйти замуж за богатого человека и счастливо жить с ним до конца дней, – добавил Генри.
– За богатого и знатного человека. – Хэмиш помахал своей единственной рукой. – К примеру, за графа.
А чем бы Клариса хотела заняться, если бы не была принцессой? Если бы знала, что благополучие страны никак не зависит от нее лично? Если бы имела возможность выбрать мужа, не основывая свой выбор исключительно на его родословной? Если бы высокий титул не связывал ее по рукам и ногам, не висел камнем у нее на шее? Мысли, ее неизбежно обратились бы к Роберту. Если бы она не была принцессой, а он – шотландским графом…
– Знаете, принцесса должна быть свободна следовать зову сердца, – уговаривал ее Хэмиш.
– Сказки о принцессах должны иметь счастливый конец, иначе никто не будет верить сказкам, – сказал Беннет.
– Женские глупости, – поддразнил его Генри.
– Заткнись, – сказал Беннет. – Ведь именно об этом принцесса сейчас и думает.
Она очень любит Роберта. И во имя любви совершила единственный в жизни эгоистичный поступок. Дала волю чувствам и отдалась ему, после чего в ней проснулась потребность, о существовании которой она и не подозревала. Оба своенравные, самобытные и сильные, и они были вместе.
Взгляд ее скользнул по письму, и она аккуратно расправила заломы на бумаге. Горячая слеза скатилась у нее по щеке.
Как она смеет сейчас думать о себе?
Старики окружили ее, неловко похлопывая по спине.
– Ничего, ничего, – повторяли они. – Все к лучшему. – Может, они и правы. Эми не хочет, чтобы ее нашли. Что ж, так тому и быть. Пусть Эми живет как хочет. Клариса не станет ей мешать и попытается отстаивать право сестры на свободу перед бабушкой, и если придется, врать почем зря.
Поскольку Эми не желает возвращаться, а где Сорча, неизвестно, Кларисе придется вернуться в Бомонтань, выйти замуж за того, за кого ей велят, и рожать сыновей, наследников трона.
Она не могла жить для Роберта и вместе с Робертом, и, ради Эми, Клариса уедет из Маккензи-Мэнор. Навсегда. И если и через пятьдесят лет она будет плакать в подушку по ночам, то такова ее участь – такова судьба принцессы.
Клариса шмыгнула носом и расправила плечи.
– Хорошо. Я приняла решение. – Генри, явно обрадованный, сказал:
– Я знал, что вы последуете нашему совету!
С противоположного берега реки донеслись крики. Гилберт пристально смотрел на нее.
– Я так не думаю.
– Она должна понимать, что любовь важнее всего на свете, – произнес Томас.
Крики становились все громче. Клариса не обращала на них внимания.
– Существуют разные виды любви. Но есть еще чувство долга и честь. Хепберн знает, что это такое. Я тоже.
Клариса замолчала и посмотрела туда, откуда доносились непонятные крики. Даже глуховатый Генри их расслышал и обернулся.
Охваченная тревогой, Клариса поднялась.
Старики тоже повскакали со своих мест и, напрягая глаза, уставились вдаль. Со стороны моста надвигалась процессия. Впереди шел тот самый забияка, с которым Клариса столкнулась во время своего первого приезда в город. Тот самый парень, который хотел высмеять ее, проспорил десять фунтов и улизнул не расплатившись. Как же его звали?
Хэмиш сплюнул на землю.
– У нас неприятности. Это малютка Билли Макбейн.
Билли потрясал кулаками над головой в злобном ликовании. Следом за ним шагали солдаты. Английские солдаты. А рядом с Билли Макбейном шагал… Господи!
Клариса в ужасе попятилась.
Рядом с Макбейном шел судья Фэйрфут. Тот самый, у кого Клариса украла Блейза. Высокий, важный, с усмешкой, отмеченной особой жестокостью.
– Гнусные англичане! – заорал Генри, однако на площади стоял такой шум, что его никто не услышал, кроме Кларисы и остальных стариков.
– Они охотятся за мной. – Она не должна паниковать. Она бывала и в худших переделках.
– Тогда надо бы вам отсюда убраться, да поскорее. – Некоторые горожане, в основном женщины, увязались за англичанами. Солдаты несли мушкеты на плечах, то и дело оглядываясь, словно только и ждали команды, чтобы открыть огонь по толпе.
– Убегайте через черный ход, – сказал Хэмиш, подталкивая Кларису ко входу в пивную. – Там есть боковая улочка.
Сердце Кларисы колотилось как бешеное.
– Не беспокойтесь, ваше высочество. Мы направим их в другую сторону.
Клариса взглянула на приближавшееся войско и судорожно сглотнула.
– Спасибо, – сказала она старикам и побежала ко входу в пивную. – Спасибо! – крикнула она еще раз, оглянувшись, прежде чем нырнуть в дом.
Открывая задвижку, на которую была заперта дверь черного хода, Клариса думала о том, как спасти Блейза. Оседлать его она не успеет, но скакать без седла сможет. По заброшенным тропкам они проберутся в Маккензи-Мэнор…
Легкие ее горели, словно она уже пробежала несколько миль. Нет, она не может вернуться в Маккензи-Мэнор. Фэйрфут знает, что она направится туда. Он объявит всем, что Клариса – преступница, сообщит дамам, которым она продавала кремы, что они стали жертвами мошенницы, и тогда они сами захотят ее повесить – собственными руками. И Роберт ее не спасет.
Кроме того, бежать к Роберту за помощью она не может. Ни сейчас, ни потом. Никогда.
Высунув голову за дверь, Клариса огляделась. Улочка была пуста. Солдаты не позаботились о том, чтобы преградить ей пути к отступлению.
Клариса неслышно прикрыла за собой дверь. Ветер свистел в переулке, рвал на ней волосы, пробирал до костей. Плотнее запахнув жакет и опустив голову, она побежала к перекрестку.
Если повезет, она успеет убежать до того, как судья Фэйрфут догадается, что ее нет в пивной. До того, как он схватит ее своими вонючими руками и, в качестве примерного наказания, для устрашения всех женщин, живущих в округе, изнасилует ее на глазах у всех и повесит.
Сердце отчаянно колотилось в груди. Она сможет, сможет убежать! С каждым шагом уверенность ее крепла.
Клариса свернула за угол.
И упала прямо в объятия полковника Огли.
Глава 28
Тот, кто ложится с собаками, проснется с блохами.
Старики Фрея-Крагс
На следующее утро, приближаясь к Маккензи-Мэнор, Роберт с удовлетворением думал о кольце, лежавшем на дне его седельной сумки. Он не знал, достаточно ли кольцо красиво для того, чтобы Клариса, заглядевшись на него, дала бы возможность ему, Роберту, уговорить ее выйти за него, особенно после того, как он обошелся с ней в постели. Впрочем, сам он вспоминал об этом как о райском блаженстве.
И, говоря по правде, не жалел о содеянном. Не мог он испытывать сожаления, вспоминая ее чудесный вкус, вспоминая, как она двигалась под ним, как сжимала его в себе словно живой бархатной перчаткой, как гладила…
Копыта Гелиоса выбивали дробь. С деревьев временами стекала дождевая вода. Вдали показалось имение, и Роберт в очередной раз помолился о том, чтобы игра света на драгоценных камнях, украшавших кольцо, завладела вниманием Кларисы настолько, чтобы он успел привести ей все имеющиеся у него доводы в пользу их брака. Как все-таки странно устроена жизнь! Роберт терзался от неуверенности в себе, опасаясь отказа той, о которой всего неделю назад не имел представления! Но за столь короткий срок она нашла дорогу к его сердцу и застряла в нем, словно заноза.
Вот и дом показался на горизонте. Роберт пришпорил коня.
