Пол Бреннер - Собор

— Ну что же, рискнем, черт побери! — пробормотал Беллини себе под нос и, встав на балку, закрепленную на высоте восьмиэтажного дома, потянулся к отверстию и схватился за верхний край деревянной стены. Подтянувшись, он засунул голову и свои широкие плечи в эту дыру, не выпуская из рук пистолета с глушителем. На мгновение он сощурился, пытаясь что-нибудь разглядеть в темноте и ожидая получить пулю между глаз. Подождав пару-другую секунд и удостоверившись, что ничего не случилось, он повернулся на свет и одновременно взвел курок. Никакого движения опять не последовало. Тогда Беллини подтянулся, нырнул через стену вниз головой и, прикрыв голову руками, аккуратно приземлился.

В отверстии показались голова и плечи Бурка, и Беллини помог ему перебраться внутрь. За ним один за другим спрыгнули в небольшую комнатку на чердаке, расположенную над трифорием, остальные спецназовцы.

Беллини переполз через балки и, достигнув низкой деревянной стены, стал продвигаться вдоль нее, пока не нащупал небольшую дверь, про которую рассказывал Стиллвей. За дверью находился юго-восточный трифорий, а в нем, как полагал Беллини, должны обязательно сидеть боевики. Он припал к двери и прислушался, но не услышал ни монотонных шагов, ни каких-либо других признаков жизни, а лишь где-то вдалеке, в соборе, волынка выводила мелодию «Потрясающая Грейс».

— Вот уж дурье так дурье! — тихо пробормотал Беллини. Он осторожно оторвался от стены и повел свою группу вниз, в узкое пространство, где покатая крыша смыкалась с внешней каменной стеной. Взяв в руки полевой телефон, он тихо приказал связисту:

— Передай всем отрядам: первый взвод на месте. Ни с кем не столкнулись.

* * *

Второй штурмовой взвод вскарабкался по заброшенному широкому дымоходу, где все перепачкались в саже, прошел через встроенную в каменную стену стальную дверь и продолжал подъем до трубы на крыше.

Добравшись до самого верха, командир взвода прикрепил к балке нейлоновую альпинистскую веревку. Холодный ночной воздух сильно задувал в трубу, отчего она издавала глубокий, глухой, свистящий звук. Он достал перископ и, не высовываясь из трубы, проверил все башни, но никого из фениев там не заметил, тогда он стал просматривать крестообразную крышу. Два ближайших слуховых окна на чердаке были открыты нараспашку.

— Вот дурачье, — выругался командир. Он нырнул обратно в печную трубу, связной из его группы достал портативный телефон и протянул ему трубку. Командир подразделения стал докладывать Беллини:

— Капитан, второй взвод занял исходную позицию. Чертовы слуховые окна открыты, но если там прячутся боевики, то по крыше придется двигаться под плотным огнем.

— Сидите и не рыпайтесь, пока не подавим все башни. Вот тогда двигайтесь, — едва слышно ответил Беллини.

* * *

Третий штурмовой взвод поднимался по дымоходу вслед за вторым, но остановился чуть пониже стальной двери. Стоя прямо против двери, командир взвода осветил фонариком дверной засов. Медленно и осторожно он оттянул механический зажим и аккуратно вытащил задвижку. Затем вызвал по телефону Беллини:

— Капитан! Третий взвод на исходной позиции. Есть ли на двери мины или сигнализация — не могу сказать.

— О'кей! Когда второй взвод покинет дымоход, открывай дверь и… тогда увидим…

— Слушаюсь! — ответил командир взвода и передал телефон стоящему рядом связисту.

— Как получилось, что мы раньше никогда не тренировались для подобных дел? — спросил тот.

— Думаю, потому, что подобных ситуаций раньше никогда не было, — ответил командир.

* * *

В 5.35 командир отряда снайперов спецназа поднял трубку телефона в кабинете на десятом этаже Рокфеллеровского центра. В трубке раздался тихий, но решительный голос Беллини:

— Бегущий бык, — произнес он заранее обусловленный пароль. — Шестьдесят секунд.

Офицер подтвердил, что понял команду, повесил трубку, глубоко вздохнул и нажал кнопку двусторонней связи со своими снайперами, подав сигнал тревоги.

Четырнадцать снайперов быстро подбежали к семи окнам, расположенным прямо напротив слуховых окон башен собора, выходящих на Пятую авеню, и пригнулись под подоконниками. Прозвучал новый сигнал — снайперы поднялись, открыли рамы и поудобнее пристроили свои винтовки на холодные каменные выступы. Командир внимательно следил за секундной стрелкой часов. Наконец отдал приказ открыть огонь.

Одновременно из четырнадцати винтовок с глушителями раздались негромкие хлопки, до командира донеслось лязганье затворов, секунда-другая — и снова залп, а затем снайперы повели одиночный огонь по своему усмотрению. Стреляные медные гильзы бесшумно падали на дорогие ковры…

* * *

Брайен Флинн взглянул на экран телевизора, стоявшего на полу кафедры. Он увидел колокольную башню и промелькнувшую фигуру Маллинса, освещенную голубоватыми бликами фонарей, лицо которого перекосила гримаса. Изображение переместилось на южную башню, где засел Дивайн, камера задержалась на его скучающей физиономии. Звук был приглушен, но Флинн все же слышал монотонный голос репортера — тот откровенно тянул время. Все казалось привычным, но вот на экране опять показалась башня Маллинса, и Флинн заметил дрожащее мелькание света из высокого розового окна, которое должно было быть темным. Казалось, что показали повтор того, что происходило еще вечером. В тревоге Флинн схватился за телефонную трубку.

* * *

Из соседних зданий за собором следила в бинокли добрая дюжина наблюдателей — пособников фениев.

Один из них заметил движение у выхода печной трубы. Второй увидел, что в Рокфеллеровском центре открыт целый ряд окон. Сразу же в сторону башен собора направились тревожные сигналы стробоскопических фонарей.

* * *

Рори Дивайн опустился на колени у каменного выступа и стал согревать дыханием закоченевшие пальцы. Винтовку он держал на запястьях рук. Внезапно он уловил сигналы стробоскопических фонарей, а затем увидел и вспышки выстрелов из окон здания напротив.

Он схватился за телефон, и в то же мгновение раздался звонок. Прежде чем он успел поднять трубку, осколки разбитого камня брызнули ему в лицо. Темная комната башни наполнилась резкими звуками и металлическим стуком пуль о медные рамы распахнутых слуховых окон.

Одна пуля попала в бронекуртку Дивайна, заставив его отпрянуть назад. Но в то же мгновение он ощутил, как другая прошила ему горло, а попавшую рикошетом в лоб пулю он уже не почувствовал.

* * *

Дональд Маллинс стоял у восточной стены звонницы с видом на Ист-ривер. Он не отрываясь глядел на реку, пытаясь не прозевать восхода солнца со стороны Лонг-Айленда. Он почти убедил себя, что штурма не будет, а когда раздался телефонный звонок, подумал, что это звонит Флинн, чтобы поздравить с победой фениев.

Неожиданно из окна «Уолдорф-Астории» вылетел стробоскопический свет, и сердце Маллинса болезненно сжалось. Он услышал звонкий одинокий удар колокола и резко обернулся. Вспышки выстрелов ровной полосой бежали из окон здания на той стороне улицы, а в отдалении замелькали огоньки стробоскопических фонарей; однако такие предупредительные сигналы подавались всю ночь, поэтому он не придал им значения. Но вот сразу несколько пуль стукнулись в его бронежилет так, что у него даже перехватило дыхание и он упал на пол.

Вскочив, Маллинс бросился к телефону, который все еще продолжал звонить. Одна пуля раздробила ему локоть, другая пронзила руку. Винтовка, выскользнув из рук, стукнулась о холодный пол. Он услышал свист пуль, а затем почувствовал, как у него раскалывается голова.

Маллинс пошатнулся от нестерпимой боли и ухватился за веревки колокола, свешивающиеся из открытого люка. Он понял, что падает, а сил у него нет, чтобы удержаться за веревки…

* * *

Отец Мёрфи прислонился к холодной железной лестнице в колокольне, теряя сознание от усталости. Но внезапно раздавшийся звон колокола привел его в чувство и заставил поднять глаза наверх. Он увидел Маллинса, падающего из звонницы. Инстинктивно священник вытянул руки, чтобы поддержать падающего человека и уберечь его от удара о железную площадку лестницы.

По счастью, Маллинс не угодил в открытый лестничный пролет, а упал на пол, все время крича от нестерпимой боли. Вскочив на ноги, он закружился по комнате, обхватив ладонями лицо, а кровь ручьями текла между его пальцев. Он, шатаясь, двинулся прямо к восточной стене башни и, наклонившись вперед, вывалился через разбитое окно и грохнулся на крышу северо-восточного трифория с высоты по меньшей мере трех этажей.

Отец Мёрфи попытался осознать эту сюрреалистическую сцену, которая пронеслась сейчас перед его полубессознательным взором. Несколько раз он крепко зажмурился и уставился прямо перед собой на разбитое окно.

* * *

Абби Боланд показалось, что на крыше трифория позади нее послышался какой-то глухой удар, и она замерла, пытаясь уловить малейшее движение.

* * *

Лири показалось, что он услышал звук колокола, донесшийся из звонницы. Он напрягся и замер, ожидая, не раздастся ли вслед другой звук.

* * *

Флинн непрерывно вызывал по телефону:

— Южная башня! Северная башня! Ответьте!

* * *

Сидящий в дымоходе связист соединил командиров первого и второго взводов с Беллини и услышал, как тот приказал:

— Обе башни зачищены. Начинайте!

Командир второго взвода выбросил из печной трубы веревку и вылез наружу на холодный воздух. Если бы спецназовцы лезли на крышу по залитым светом стенам собора, то наблюдатели фениев в соседних зданиях сразу заметили бы их. Но командир взвода спустился по веревке с неосвещенной стороны и приземлился на темную крышу северного трифория, а вслед за ним это проделали еще десять бойцов его штурмовой группы. По низкой крыше они быстро подбежали к высокому шпилю, возвышающемуся между двумя большими окнами внутренней галереи. Там, как и говорил Стиллвей, в стену были вделаны железные скобы, по ним они забрались на высокую крышу, откуда уже было видно предрассветное просветлевшее небо. На крыше они залегли в широкий дождевой желоб у стены, примыкавшей к покатому серому сливу, и осторожно поползли к маленькому слуховому окну. Командир, продолжая ползти, не отрывал взгляда от окна и заметил, что что-то высунулось из него, что-то длинное и тонкое, похожее на ствол винтовки.

* * *

Командир третьего штурмового взвода в последний раз посмотрел на своих бойцов и, пробормотав молитву, принялся осторожно открывать железную дверь, думая, что каждую секунду он может вылететь в дымовую трубу вместе с сажей и копотью от внезапного взрыва.

* * *

Джин Корней и Артур Налти стояли у слуховых окон с противоположной стороны покатой крыши, вглядываясь в ночное небо и высматривая вертолеты. Неожиданно Налти, стоявший у северного ската крыши, услышал какой-то звук, идущий снизу. Он посмотрел вниз, на крышу трифория, но в темноте ничего не разглядел. Справа, совсем близко, тоже послышался звук, и Налти резко обернулся. Нечто темное и длинное, похожее на огромную гусеницу, ползло по дождевому желобу прямо к нему. Он даже не мог представить, как они сумели подняться по стене, — вертолеты вроде не прилетали, а наблюдатели в соседних домах никак не могли их не заметить. Инстинктивно он поднял винтовку и прицелился в первого человека, который подполз уже на расстояние не более двадцати футов от него.

Один из ползущих что-то выкрикнул, все встали на колено в боевую стойку, направив на него винтовки, но Налти выстрелил первым. Один из людей, одетых в черное, обхватил руками бронекуртку, потеряв равновесие, выпал из желоба и, пролетев три этажа, упал на крышу трифория, издав громкий крик в безмолвной ночи.

Джин Корней повернулась на звук выстрела Артура:

— Артур! Что там?!..

От рамы окна, возле которого стоял Налти, полетели щепки, а он упал на спину на пол чердака. Мгновенно вскочив на ноги, он сделал два шага по направлению к Джин Корней, взмахнул руками и снова упал на деревянные мостки, а оттуда грохнулся вниз, на страховочную сетку.

Корней несколько секунд не могла оторвать взгляда от его тела, затем подняла глаза на слуховое окно и увидела, что через него кто-то лезет. Она подняла винтовку и выстрелила, но нападавший успел отпрянуть и исчез.

Она пробежала по мосткам, перепрыгнула через доски и, схватив зажженную керосиновую лампу, швырнула ее в приготовленный костер — тот моментально вспыхнул. Потом Джин, откатившись на несколько футов в сторону, схватила трубку звонившего телефона. Из открытых слуховых окон на чердак повалили люди, перелезая через подвесные мостки и стреляя из винтовок с глушителями вслепую в полутемное пространство перед собой. С глухим шмяканьем пули впивались в деревянные пол и стропила вокруг Джин. Корней выстрелила в ответ, тогда штурмующие открыли огонь прямо по ней. Острая боль пронзила ее бедро, и она, вскрикнув, выронила винтовку. Между ее пальцев потекла горячая кровь, когда она сжала рану, просунув руку под юбку. В это время другой рукой она шарила по полу, стараясь нащупать звонящий телефон.

Огонь костра начал разгораться, выхватывая из темноты фигуры приближающихся людей. Они направляли на огонь струи жидкости из огнетушителей, но огонь продолжал разгораться.

Корней снова схватила свою винтовку и выстрелила в мельтешащие на фоне пламени фигуры. Кто-то вскрикнул, несколько ответных пуль со свистом пронеслось у нее над головой. Она поползла к люку звонницы, оставляя за собой на грязном полу широкий кровавый след. Схватив другую керосиновую лампу, она швырнула ее в наваленные перед люком щепки и доски — теперь путь к спасению оказался отрезан.

Распластавшись ничком на полу, Джин с остервенением стреляла в бушующее вокруг пламя. Еще кто-то вскрикнул от боли. Вокруг нее сыпались пули, впиваясь в пол и расщепляя рамы слуховых окон в шпиле.

Огонь уже потянулся к крыше, воспламеняя стропила, запах полыхающих восковых свечей смешался с запахом горящего старого сухого дуба. Пламя уже начало припекать холодеющее тело Джин.

* * *

Находящийся в северо-восточном трифории Имон Фаррелл отчетливо услышал на крыше чердака позади себя какой-то звук. Нервы его напряглись. Задержав дыхание, он посмотрел вниз, на Флинна, стоящего на алтаре и не выпускающего из рук полевой телефон. Затем перевел взгляд на Салливана и Абби Боланд, которые в тревоге перегнулись через балюстраду и что-то высматривали. Видимо, что-то все же случилось, но у Имона Фаррелла не было особых причин дожидаться и выяснять, что же именно произошло.

Он медленно повернулся от балюстрады, тихонько положил на пол винтовку и открыл позади себя дверцу в низенькой стене. Выйдя на темный чердак, Фаррелл направил свет фонаря на стальную дверь, которая вела в дымоход. Господь, в этом он был уверен, указал ему безопасный путь к спасению, а посему у него есть полное право воспользоваться им и убежать от Флинна.

Осторожно приблизившись к двери, он положил фонарь в карман, затем влез в отверстие и ногами нащупал внизу железную скобу в стене. Закрыв за собой дверь, он в кромешной темноте стал искать следующую скобу, Фаррелл обо что-то задел плечом, испуганно вскрикнув, протянул руку и нащупал туго натянутую нейлоновую веревку.

Посмотрев вверх, он увидел у самого края трубы кусочек звездного неба необычного очертания, в следующий момент края его задвигались. В животе Фаррелла екнуло — он понял, что находится здесь не один. Затем он услышал чье-то дыхание, ощутил дух человеческих тел в запахе сажи вокруг и мысленно представил себе, как на веревке раскачиваются в кромешной темноте всего в нескольких дюймах от него неизвестные фигуры. Он откашлялся и робко произнес:

— Кто здесь?.. Кто?

— Я Санта Клаус, приятель, — раздался сверху насмешливый голос.

Фаррелл почувствовал, как к его лицу прижался холодный металл, и в страхе закричал:

— Я сдаюсь! Сдаюсь!..

Но его крик напугал одного из спецназовцев, и темнота на мгновение осветилась тихой мерцающей вспышкой. Ноги Фаррелла сорвались со скобы, и он закувыркался в дымоходе, оставляя на стенах брызги крови.

В тишине раздался спокойный голос командира третьего взвода:

— Хотелось бы знать, откуда он вылез?

Взвод бесшумно проник через стальную дверь дымохода и сгруппировался в кромешной тьме чердака, над комнатой для невест.

* * *

Флинн выключил телевизор и, стоя на алтарном помосте, заговорил в микрофон:

— Началось! Будьте настороже! Сохранять спокойствие! Следить за дверьми и окнами! Приготовить гранаты и ракеты…

* * *

Беллини присел на корточки, у двери в низенькой стене и внимательно слушал Флинна, который отдавал по громкоговорителям последние указания боевикам:

— Да, черт бы вас побрал, следите повнимательнее за дверьми и окнами.

Спецназовцы из первого взвода встали на колени, вскинув винтовки, и Беллини осторожно отвел щеколду и толкнул дверь. Взгляды всех спецназовцев устремились на дверь, а Беллини, оставив ее открытой, откатился по полу в темноту трифория. Остальные последовали за ним, рывками перекатываясь по холодному полу и держа оружие наготове.

Трифорий был пуст, но на полу лежали черное пальто, шляпа и трехцветный шарф распорядителя утреннего шествия.

Полвзвода поползли вдоль парапета, на некотором расстоянии друг от друга. Другая половина побежала туда, где трифорий сворачивал вправо и сливался с южным трансептом.

Беллини направился вправо и поднял перископ ночного видения. Огромное пространство собора было залито светом множества свечей и фосфорных факелов. Из-за свечения фосфора было трудно что-либо разглядеть. Беллини выругался и отложил перископ. Кто-то передал ему перископ дневного видения, и он сфокусировал его на длинном трифорий, располагавшемся за трансептом. В свете мерцающих внизу свечей он увидел высокого человека, одетого в костюм волынщика, который перегнулся через балюстраду и нацелил винтовку на двери, соединявшие трансепт с нефом. Беллини направил перископ вниз, в темноту церковных хоров, но там ничего не увидел. Затем перевел его вправо, к другому длинному трифорию, где заметил женщину в комбинезоне. Сфокусировав прибор прямо на ней, он заметил явный испуг на ее молодом лице. Беллини улыбнулся и поглядел дальше, вправо, на короткий трифорий, проходящий через алтарь, — как раз там, где был дымоход. В трифории никого не было, и Беллини в недоумении подумал: сколько же народу участвовало в захвате собора, и сколько их сейчас удерживают храм.

Беллини почувствовал, как к нему подошел Бурк, повернулся и прямо в ухо прошептал ему:

— Все не так уж и плохо.

Телефон Беллини звякнул, и он приложил наушник к уху. Докладывал командир третьего взвода:

— Мы захватили позицию. Один из фениев был в дымоходе, его уничтожили.

Внезапно в наушнике раздался взволнованный голос командира второго взвода:

— Чердак горит! Идет перестрелка. Три человека из моего взвода ранены, один из фениев убит, другой еще отстреливается. Все пять вертолетов уже подлетели, но не могут приблизиться к чердаку — опасно. Может, нам убраться отсюда?

Беллини поглядел на сводчатый потолок и, прикрыв ладонью микрофон, быстро заговорил:

— Оставайся на месте, туши этот хренов пожар, и давай кончай этого гребаного фения, и поджарь его на костре. Мочись на этот огонь, плюй на него, что хочешь делай, но загаси.

Командир взвода, похоже, успокоился и ответил:

— Понял, вас понял. Все будет в порядке.

Беллини положил телефон и, взглянув на Бурка, сказал:

— Чердак горит.

Бурк пристально всмотрелся в темноту. Где-то над кромкой сводчатого потолка на высоте четвертого этажа виднелся свет от бушующего огня, но здесь, внизу, было темно и холодно. А где-то еще ниже заложена взрывчатка, которая разнесет на куски всю восточную часть собора. Бурк посмотрел на часы и заметил:

— Вот взорвутся мины и загасят огонь.

Беллини взглянул на него и огрызнулся:

— Ну и юмор у тебя — обалдеешь. Тебе никто не говорил об этом?

* * *

Флинн молча стоял на кафедре, ощущая нарастающее бессилие. Все началось слишком тихо: ни шума, ни взрывов, ни даже завываний ветра; по крайней мере, ничего такого, чего он ожидал, не произошло. Флинн был почти уверен, что полиция нашла наконец Гордона Стиллвея, конечно же, не без помощи Бартоломео Мартина, и теперь они не собираются врываться через окна и двери — Шрёдер врал или был подставлен для передачи неверной информации. Сейчас они прячутся в здании, подобно жукам в древесине, разрушая его понемногу, и все будет закончено одним махом. Флинн посмотрел на часы: 5.37. Он надеялся, что Хики еще жив там, в подполе, и поджидает в темноте саперную группу. Подумав немного, он все же твердо решил, что Хики до конца выполнит возложенную на него задачу.

Флинн снова нагнулся к микрофону:

— Они захватили башни. Джордж, Имон, Фрэнк, Абби, Лири, Меган!.. Будьте начеку! Возможно, они нашли совсем другой путь проникнуть сюда. Галлахер, не спускай глаз со склепа, что позади тебя. Все помните, что плахи в полу легко снимаются, следите за бронзовой плитой на алтаре, комнатой для невест, ризницей архиепископа, книжной лавкой и малыми алтарями, прислушивайтесь, что творится за стенами чердаков и верхних трифориев…

Что-то заставило Флинна посмотреть вверх вправо, на северный трифорий и он крикнул:

— Фаррелл!

Ответа не последовало. Флинн судорожно всматривался в темноту.

— Фаррелл! — Он с силой стукнул кулаком о мраморную балюстраду. — Проклятие!

Схватив трубку полевого телефона, он опять попытался связаться с чердаком.

* * *

Беллини слушал, как затихало эхо голоса Флинна в динамиках. Стоявший рядом с ним командир взвода тихо проговорил:

— Пора двигаться — прямо сейчас!

— Нет! — холодно возразил Беллини. — Еще не время. Наша операция похожа на борьбу — чтобы уложить противника на лопатки, нужно уловить момент.

Телефон в руке Беллини еле слышно щелкнул. Докладывал командир третьего взвода с чердака над противоположным трифорием:

— Капитан, не видно ли кого-нибудь еще в этом трифорий?

— Как я понял, парень звал только какого-то Фаррелла, значит, тот был там один. Продвигайтесь туда. — Беллини связался с оператором: — Дай мне четвертый взвод.

Через секунду отозвался командир четвертого взвода. Было слышно, как голос его эхом отдавался в трубопроводе, по которому он полз в данную минуту:

— Мы забрались сюда с опозданием, капитан, здесь очень трудно пробираться. Думаю, сейчас проползаем где-то в цоколе…

— Он думает! Какого черта так тянете?

— Извините…

Беллини потер от волнения висок и постарался взять себя в руки.

— Ладно… ладно, даю вам еще время до пяти пятидесяти пяти-шести. Думаю, уложитесь?

На другом конце провода было тихо, через две-три секунды снова раздался голос командира взвода:

— Уложимся.

— Да уж, постарайтесь. Попробуйте найти выход из трубопровода. Потом я вышлю саперную группу. — Беллини кончил говорить и посмотрел на Бурка. — Не жалеешь, что пошел сюда?

— Нет. Ни капельки.

* * *

Флинн продолжал крутить ручку полевого телефона:

— Чердак! Чердак!

Наконец Джин Корней откликнулась, и Флинн торопливо заговорил:

— Они захватили башни и вылезли на крышу через люки. Я слышу гул вертолетов над головой. Дожидаться их без толку, Джин, поджигай все костры и переходи на колокольню.

— Хорошо. — Корней медленно встала, опираясь о железную ограду, и в тот же миг один из спецназовцев ударил ее по голове пистолетом с огромным глушителем. Она только и успела крикнуть в трубку: «Брайен!..» И в ту же секунду кто-то выбил трубку из ее руки.

Джин прислонилась к ограде, держась за железную решетку, чувствуя сильное головокружение и тошноту от потери крови. Ее вырвало на пол, и от этого она еще больше ослабла, но все же попыталась выпрямиться и освободиться из рук двух здоровенных спецназовцев.

С подлетевших вертолетов спустили гофрированные шланги, их быстро затолкнули через люки в крыше в объятый огнем чердак — струи белой пены сбивали и гасили бушующее пламя.

Корней поняла, что ее одолели, но от этого почувствовала лишь облегчение. Она подумала было о смерти Артура Налти, но ее собственная рана причиняла такую боль, что она смогла думать только о том, как бы она поскорее кончилась и как остановить непрекращающуюся тошноту. Джин посмотрела на командира взвода:

— Черт побери! Дайте хоть какой-нибудь бинт или жгут.

Но тот даже не взглянул на нее, следя за тем, как лезут через слуховые окна и люки на крыше пожарные и выхватывают шланги из рук спецназовцев.

— Шевелись! — крикнул он своим людям. — Пошли в колокольню!

Только после этого он повернулся к Корней и заметил, что ее зеленая школьная униформа превратилась в грязные лохмотья. Он взглянул в ее веснушчатое осунувшееся бледное лицо и, кивнув на груду дымящихся щепок и поленьев, спросил:

— Ты что, совсем тронулась?

Она смело встретила его взгляд и нагло ответила:

— Мы верны своему делу.

Командир слышал, как его спецназовцы суетились на узеньких мостках, бегом направляясь к проходу на колокольню, и невольно сам заторопился. Он протянул руку, чтобы поправить ремень, а уголком глаза следил за пожарными, направлявшими на огонь огромный гофрированный шланг с пеной.

Джин Корней, воспользовавшись замешательством, мгновенно выхватила у него из кобуры пистолет, направила его себе в сердце и нажала на курок. От выстрела она отшатнулась назад, широко взмахнув руками, и упала замертво на запыленные мостки.

Командир посмотрел на нее, ошеломленный ее поступком, затем нагнулся и подобрал пистолет.

— Сумасшедшая… вот уж и впрямь психопатка…

Толстая струя пены обдала мостки и скользнула по телу Джин Корней — белая лавина искрящейся массы мгновенно окрасилась в розоватый цвет.

* * *

Флинн позвонил на церковные хоры и принялся спешно давать последние указания Меган:

— По-моему, они захватили чердак. На хоры они постараются проникнуть через боковые двери. Прикрывай двери, чтобы Лири мог стрелять.

— Как они вообще сумели захватить этот чертов чердак? — Голос Меган был переполнен яростью, она чуть ли не впадала в истерику. — Что за идиотский бардак, Брайен? Почему… твою мать, все идет наперекосяк?

Он глубоко вздохнул и стал терпеливо объяснять:

— Меган, ты ведь ходила на множество заданий и должна знать, что не имеешь права задавать подобных вопросов. Ты только боец и можешь либо умереть, либо не умереть, но не задавая никаких вопросов… Послушай, скажи Лири, чтобы он проверил пост Фаррелла. Думаю, они и до него уже добрались.

— Какой козел назвал тебя военным гением?

— Англичане… кто ж еще… От этого они считали себя еще более значимыми.

Меган поколебалась, затем спросила:

— Почему ты позволил Хики так поступить с моим братом?

Флинн глянул на тело Пэда Фитцджеральда, прислоненное к органу.

— Хики, так же, как и мистер Лири, — твой друг, а не мой. Так что спроси об этом при следующей встрече его самого. Да, еще передай Лири, чтобы он проверил трифорий Галлахера…

— Послушай, Брайен… Послушай… — перебила его Меган.

Он уловил в ее голосе знакомые нотки, что-то незащищенно-детское. Эти нотки возникали всякий раз, когда она хотела в чем-то повиниться. Но сейчас Флинну совсем не хотелось выслушивать, что она намерена сказать, и он положил трубку.

* * *

Беллини продолжал смотреть в перископ и отдавал команды по полевому телефону:

— Так… теперь они начали выглядывать. У алтарного органа человек… но он, кажется… мертв… До сих пор что-то не видать Хики. Может, он в подполе… И только два заложника… Мелон и Бакстер… Мёрфи нет… черт… и кардинала нет…

Вновь в телефоне послышался писк, а затем раздался голос командира пятого взвода из восьмигранной комнаты со стороны входа в ризницу:

— Капитан, я внимательно смотрю в перископ на двери в ризницу… Их плохо видно… Но кто-то… Похоже, что кардинал… Он прикован к решетке. Что прикажете делать?

Беллини тихо выругался.

— Уверен, это он. Жди приказаний, минуту. — Он повернулся к Бурку: — Этот ирландский ублюдок приготовил еще несколько шуточек: он приковал кардинала к решетке ворот ризницы. — Беллини посмотрел вниз, где на алтаре стоял Флинн. — Хитрый мужик… У этого пожирателя картошки все вокруг заминировано… Но это не точный расчет… Каменный навес над головой и мраморные стены вокруг — это как каменный мешок. Он знает, что что-то не так внизу, в трубе, но ничего не может с этим поделать. Вот мерзавец!

— Если чердак безопасен и бомбы найдены… — сказал Бурк. — Можно пойти на переговоры, Флинн согласится, когда больше двадцати винтовок будут направлены на него. У него множество отрицательных качеств, но глупость — это не по его части.

— Никто не просил меня, чтобы я заставлял его сдаться. — Беллини посмотрел на Бурка. — Кончай дрожать за свою шкуру и отдавать приказания, или я дам тебе под зад коленом. У меня все идет как надо — это моя лебединая песня. Да пошли вы… ты и Флинн вместе с тобой — пусть он корячится, как хочет, а потом пусть подыхает.

* * *

Пятый штурмовой взвод наконец завершил свой долгий путь по подземному трубопроводу и вышел на сырую землю в низком подполе. Заняв круговую оборону, командир сразу же схватил полевой телефон и доложил командиру спецназа:

— Все в порядке, капитан. Мы в подполе. Здесь нет никакого движения…

— А ты уверен, что вы находитесь сейчас не на этом проклятом чердаке? — спросил Беллини. — Я посылаю собак по тому же трубопроводу вместе с группой саперов лейтенанта Петерсон. Когда вы с ней встретитесь, можете выходить наружу. Да, имейте в виду, что там у вас внизу может быть Хики… А может… и другие… Так что не путайте, где у вас голова, а где задница. — Беллини соединился с Уэнди Петерсон, дал команду: — В подполе безопасно. Можете двигаться по трубопроводам. Придерживайтесь кабеля телефониста и смотрите не упустите его.